Фецер Эми. Спорить с судьбой бесполезно

   Вот он, настоящий Габриэль, думала она. Она ощущала тяжесть его подбородка на своих волосах, его гладкую обнаженную грудь, плотно облегающие джинсы, верхняя пуговица которых была небрежно оставлена незастегнутой, его сильные бедра, касающиеся ее ног. Он подкрадывался к ней, как пантера, готовая к прыжку. Потом его голова опустилась, и губы прижались к ее шее. Она тихо вздохнула, накрыла его руку своей ладонью, затем погрузила пальцы в его волосы. Он застонал и еще крепче прижался к ней губами.
   Она прошептала его имя, и Гейб поднял голову, думая о том, что Келли вдруг стала единственной искоркой надежды для него. Чуть слышный внутренний голос настойчиво твердил, что ему, может, больше никогда не встретится такая женщина. Даже если он не понимает, почему она испытывает к нему подобные чувства, он может принять их, хотя бы на время. С Келли он чувствовал себя чистым и достойным. Боже, он чувствовал себя счастливым от одного прикосновения к ней!
   – Габриэль, – шепнула она, – я должна идти.
   – Куда?
   – На мессу. Он нахмурился.
   Она провела пальцами по его волосам.
   – Да-да, в церковь. Сегодня воскресенье. Господи, да что же за женщину он держит в объятиях?
   – Тогда, может быть, – спросил он, – тебе следует кое в чем исповедаться?
   Он медленно облизал ее губы, а его рука скользнула по ее животу вниз.
   – О, Габриэль!
   Она беспомощно содрогалась, а он целовал ее снова и снова. Очень осторожно он развязал пояс халата. Келли поймала его руку.
   – Нет! – мягко запротестовала она.
   – Ты этого хочешь? Скажи! – прошептал Гейб, распахивая ее халат.
   Прохладный утренний воздух ласкал ее кожу. Он ждал, вдыхая ее аромат, давая ей шанс отказать ему.
   – Ты так красива, – бормотал он, а его рука скользила по ее груди, прикрытой кремовым кружевом.
   Она застонала, повернулась и уткнулась лицом ему в плечо.
   – Но ты… – начала она, проводя кончиками пальцев по поясу его джинсов.
   – Собирайся в церковь, тигрица, – сказал он, прежде чем прикоснуться губами к ее рту. – Я отвезу тебя.
   С этими словами Гейб вышел. Когда он скрылся за дверью, Келли знала, что последние слова принадлежали Ангелу. Он уже сожалел о том, что прикоснулся к ней!
 

Глава 8

   Гейбу казалось, что он никогда не видел женщины, которая краснела бы так легко, как Келли. Всякий раз, когда он бросал на нее взгляд, ее лицо вспыхивало. Когда она вошла в часовню, больше похожая на школьницу, чем на опытного шеф-повара, он в очередной раз с грустью подумал, какие они разные.
   Меньше чем через час люди начали расходиться. Гейб стоял, прислонившись к грузовику, сложив руки на груди, и смотрел прямо перед собой. Он чувствовал себя здесь нежеланным гостем. Не случайно он так дорожил своим ранчо. До появления в его жизни Келли он уже два года не проводил в городе столько времени.
   Когда она вышла, он окинул взглядом ее простое синее платье и открытые босоножки. Очень мило. Однако голубая лента в волосах делала ее недоступной и невинной. Это притягивало его к ней, словно магнитом.
   – Ты исповедалась в своих грехах? – тихо спросил он, открывая дверцу грузовика, когда она подошла.
   Келли улыбнулась, положив руку ему на плечо. Он, казалось, перестал видеть что-нибудь, кроме этих ярко-голубых глаз.
   – Нет, – невозмутимо ответила она. – Я исповедалась в твоих.
   Они выехали на дорогу, которая вела из города, но неожиданно Гейб повернул к стоянке. Келли огляделась по сторонам. Они остановились около крошечного ресторанчика в стиле пятидесятых.
   – Зачем мы здесь остановились?
   Он пожал плечами.
   – Полагаю, я должен хотя бы один обед, который тебе не придется готовить самой!
   Она улыбнулась, но в груди у нее что-то трепетало. Он осторожно коснулся ее щеки, затем вздрогнул, опустил руку и отпрянул. «Что его отталкивает?» размышляла она, пока они шли к входу. Как только они вошли, шум замолк и несколько пар глаз устремилось в их сторону. К ним подошла девушка в розовой униформе, оглядывая поочередно Келли и ее спутника. Келли улыбнулась и демонстративно придвинулась поближе к Гейбу.
   – Вы предпочитаете стойку или…
   – Отдельный кабинет, – потребовал Гейб, и девушка, удивленно вскинув брови, подала им меню и отвернулась. Келли вопросительно взглянула на Гейба. Ему действительно следовало бы быть более вежливым, подумала она, и тотчас же почувствовала, как его ладонь подталкивает ее вслед за официанткой. Когда они сели, Гейб отдал ей меню, даже не взглянув в него. Зато Келли принялась тщательно изучать каждую страницу. Потом она пристально посмотрела на Гейба.
   – Расслабься, это была твоя идея!
   – Я ненавижу толпу.
   Она отложила меню. Толпой Габриэль считал всех, кроме себя самого. И все же это была ниточка, И она собиралась за нее потянуть.
   – Почему?
   Он пожал плечами. Она мельком оглядела его. Господи, его сексуальность переходила все границы! Хорошо, что он этого не знал.
   – Не люблю, когда на меня смотрят.
   – Если тебе не нравится, что на тебя смотрят, тебе не следовало этого делать, – она кивнула на татуировку.
   – Мне это сделали, – сказал Гейб с каким-то странным выражением. – Тебя они смущают?
   – Нет. Но кажется, что люди боятся тебя из-за них. – Помолчав минуту, она просто спросила:
   – Откуда они у тебя.
   – Может быть, позже.
   В этот момент подошла официантка, и Келли пришлось переключить свое внимание на меню. Она не пыталась показать свое превосходство, не предъявляла оскорбительных требований, а только, как бы невзначай, задавала вопросы. И делала это так деликатно, что официантка не чувствовала себя ущемленной. Келли сделала заказ, и официантка молча взглянула на ее спутника.
   – То же самое, – сказал Гейб, возвращая меню, в которое не удосужился даже заглянуть. Он уселся поудобнее и положил руку на спинку диванчика. Келли была так чертовски красива, что его сердце сжималось от одного взгляда на нее. А ему уже давно хотелось не просто смотреть.
   – Габриэль, – прошептала она, – ты слишком пристально смотришь на меня.
   – Я вспоминал сегодняшнее утро.
   Щеки у нее вспыхнули, она положила на колени салфетку. Интересно, сколько раз она сегодня краснела?
   – Ты бесстыдник!
   Гейб приподнял темную бровь, всем своим видом давая ей понять, что для него это не секрет. Затем он наклонился и произнес шепотом:
   – Крошка, а ты самый далекий от стыда человек, которого я знаю!
   Келли смутилась, не зная, как это понимать. Был ли это комплимент или, скорее, вызов?
   – Ты думаешь, я хорошая девочка? Как монахини, которые меня воспитали, так ведь?
   – Ты и есть хорошая девочка!
   Ему необходимо было прикоснуться к ней. Он не знал в точности, что в ней такого особенного, но желание соблазнить ее, услышать тихий стон восторга съедало его заживо. Внезапно он пересел поближе к ней, наклонился и заслонил ее своими широкими плечами от переполненного зала.
   – Тебе там было неудобно? – удивилась Келли, чуть отстраняясь.
   – Отсюда лучше видно! – Его правая рука легла на ее бедро, приподняв подол платья.
   – Что ты делаешь?
   – Соблазняю тебя!
   – Тебе не дает покоя, что я хорошая девочка, да? – Его рука нежно скользнула выше, и она перехватила ее. – Габриэль!
   Его губы дрогнули в озорной усмешке.
   – Ты когда-нибудь совершала смелый поступок, Кел, по-настоящему смелый?
   Левой рукой он уперся в кожаное сиденье, а пальцы правой играли ее волосами. Любой, кто видел их, не усомнился бы, что между ними происходит интимный разговор.
   – Разумеется.
   – Когда?
   – Когда приехала на твое ранчо.
   – Нет. Я имею в виду что-нибудь особенно дерзкое.
   Он словно выпытывал у нее какую-то тайну.
   – К чему ты клонишь?
   Гейб наклонился еще ближе, его правая рука продвинулась повыше, а кончики его пальцев гладили и возбуждали ее.
   – Я помню это утро, – прошептал он ей на ухо, помню, что ты тогда ощущала. Это было невероятно. Я снова этого хочу. – Кончики его пальцев коснулись ее бедра, и ее кожа покрылась испариной. – Откройся мне, тигрица!
   – Нет! – Келли не могла поверить, что он вот так трогает ее, да еще на людях!
   – Оглянись! Никто на нас не обращает внимания. – Посмотрев в зал, она убедилась, что он прав. – Здесь так уединенно. – Кончики его пальцев скользнули к тонкой ткани ее трусиков.
   – Габриэль!
   Он чуть слышно прошептал:
   – Мне нравится, как ты произносишь мое имя, не дыша, глубоким голосом. – Он чувствовал ее влажное тепло и соблазнял ее пересечь грань, отделяющую безопасность от риска. – Откройся мне!
   Келли тяжело дышала.
   – Нет, не двигайся. Посмотри на меня, – потребовал он, и она послушалась.
   – Я чувствую, что ты меня хочешь. В зале, где полно людей, ты так возбуждена, что не можешь с этим совладать. Ты знаешь, что это для меня значит?
   Келли быстро закрыла глаза, провела рукой по его ноге и вся сжалась. Она знала, что это значит: его желание с каждой секундой становится еще сильнее.
   Официантка, принесшая им напитки, натянуто улыбнулась, бросила мимолетный взгляд на затылок Гейба и удалилась.
   – Видишь? Шшш, – прошептал он. – Улыбайся!
   – Не могу, – ответила Келли, задыхаясь. Кровь ударила ей в голову, мысли путались. Стучали тарелки, посетители подзывали официантов, смеялись, где-то в дальнем углу ресторана заплакал ребенок, но Келли не воспринимала ничего, кроме человека, сидевшего рядом с ней, и его пальцев, которые касались самых интимных уголков ее тела. Это было самое эротичное, возбуждающее и, наверное, самое дерзкое, что она когда-либо совершала.
   – Посмотри на меня! – Он смотрел на нее, тяжело дыша. – Я хочу попробовать тебя здесь, прижать к себе, прижаться к тебе губами!
   Она сдержанно и приглушенно застонала, прижавшись к нему и схватившись обеими руками за пояс его джинсов. Ее губы приоткрылись, чуть заметно задрожали и слились с его губами. Келли учащенно дышала. Его прикосновение ослабло, держа ее на пределе желания. Он изучал ее своими светлыми, сверкающими, довольными глазами.
   – Милая, – тихо и медленно произнес он. Келли закрыла глаза. Краска залила ее лицо. Он медленно убрал руку и взял салфетку с колен. Его взгляд ласкал ее.
   – Дерзкая!
   Келли быстро отпила из стакана и подняла на него глаза.
   Гейб коснулся губами ее виска, его рука под скатертью скользнула по ее животу и принялась ласкать бедро девушки.
   – Хочешь снова?
   – Ты серьезно? – чуть слышно вскрикнула Келли.
   – Я до тебя только дотронулся! – Пауза. – А теперь хочу тебя попробовать!
   Она задохнулась, и Гейб, невесело усмехнувшись, решил, что пора сделать перерыв. Он отодвинулся от нее и тихо застонал.
   Ему было больно. Она видела, как он возбужден, и его возбуждение сжигало ее. Келли пыталась собрать все свое достоинство, но не могла думать ни о чем, кроме последних нескольких мгновений.
   Вернулась официантка и поставила перед ними заказанные блюда.
   – Вареные яйца в тесте, поджаренное рубленое мясо с луком и грибами и колбаса. – Келли взяла вилку. – И все за поразительно низкую цену в пять долларов девяносто пять центов. – Она попробовала, и улыбка ее тут же погасла.
   Гейб тихо хмыкнул.
   – Вкус специфический, да?
   Келли с усилием проглотила и запила съеденное из стакана.
   – Яйца пересолены! – проговорила она, затем отважно попробовала мясо.
   Оно было не лучше. Келли отложила вилку и посмотрела на Гейба. Он не прикоснулся к своему ланчу.
   – Почему они при такой кухне до сих пор не разорились?
   – Думаю, гамбургеры и жаркое у них получаются лучше, чем это. – Гейб улыбнулся, соскользнул с дивана и бросил на стол несколько купюр.
   – О, Боже мой! – Келли непроизвольно опустила глаза и взглянула на его джинсы. – Идти можешь?
   Она залилась краской, и он засмеялся. На них стали оглядываться. Келли схватила Гейба за руку и, загораживая своим телом, вывела из ресторана. Официантка застыла в центре зала с дымящимися тарелками на подносе.
   – Что-то не так, мистер Гриффин?
   – Да, но это не ваша вина, – пробормотал он. Не успели они выйти, как Гейб снова поцеловал Келли. Сгорая от неудовлетворенного желания, он застонал и крепко прижал ее к себе. Его губы скользили вдоль ее губ.
   Келли чувствовала его руки на своей спине. Его поцелуй поглощал ее целиком. Они оба, казалось, оцепенели.
   Потом он медленно отпустил ее. Усмешка на его лице исчезла, он смотрел куда-то за ее спину. Повернувшись, Келли увидела недалеко от ресторанчика бродягу в лохмотьях.
   – Не будет ли у вас какой-нибудь мелочи, мистер?
   Гейб достал бумажник, но там было пусто. Он выругался, быстро пошарил в карманах, вынул оттуда помятый доллар и бросил старику.
   – Жаль, приятель, но больше нет, – тихо сказал он, и Келли, уловив в его голосе искреннее сожаление, в который раз подумала, как мало она знает этого человека.
   – Надо, чтобы кто-нибудь научил тебя выбирать ресторан.
   Гейб выехал со стоянки, глядя в зеркало заднего вида.
   – Надо, чтобы кто-нибудь научил здешнего шеф-повара готовить по-настоящему.
   Ей нравилось слышать его голос, нравилась его улыбка, пусть и чуть заметная. Она взглянула в заднее стекло на ресторанчик.
   – Но мне действительно хотелось бы знать, как удается существовать этой забегаловке при такой отвратной кухне?
   – Зато это великолепное место для секса под столом!
   – Габриэль!
   Он широко улыбнулся, подмигнув ей, и она откинулась на сиденье, тихо смеясь. Она до сих пор не могла поверить, что позволила себе такую дерзкую выходку. Но ей стало приятно чувствовать себя порочной и сексуальной. Скинув босоножки, она поставила ноги на грязный коврик и пошевелила пальцами.
   Гейб чуть не потерял самообладания, глядя на ее босые ноги. Вцепившись в руль, он подтолкнул к ней большой бумажный пакет.
   – Это тебе, – только и сказал он.
   Келли схватила пакет и заглянула внутрь.
   – Но ты же был занят все утро! Как ты их нашел? Гейб уклончиво пожал плечами, но ее довольное лицо доставило ему несказанное удовольствие.
   Келли крепко прижала к себе пакет, в котором были персики и кокосовые орехи. Этот подарок был дороже бриллиантов! То, что он вспомнил и нашел их, сказало ей больше, чем слова. Она наклонилась, прижав пакет к груди, схватила Гейба за руку, притянула к себе и поцеловала в щеку.
   – Спасибо, Габриэль! – Келли глубоко вздохнула и закрыла глаза. Радость, которую выражало ее лицо, щемила ему сердце. Она не продлится долго. Он не заслужил того, чтобы Келли разделила с ним постель, как он мечтал с того момента, как впервые увидел ее. И она никогда не согласится прожить с ним всю жизнь. Он ненавидел себя за одно то, что смел загадывать дальше сегодняшнего дня.
   – Сукин сын!
   – Что? – спросила Келли. Они как раз въехали на дорожку, что вела к дому. – Ворота открыты! – воскликнула она с беспокойством.
   – Я вижу.
   Машина проехала по дорожке. Гейб снова выругался.
 

Глава 9

   Гейб резко затормозил и выскочил из машины, прежде чем Келли поняла, что произошло.
   Загон был пуст. Исчезли и кобыла, и жеребенок. Кто-то выпустил их, но не было ни следов от колес, ни следов взлома.
   – Кто мог это сделать?
   – У меня есть несколько кандидатур, – пробормотал Гейб, метнувшись в конюшню, чтобы проверить, на месте ли другие лошади. К счастью, их не тронули.
   Проклятье! Дейв Рубек решит, что он продал и его лошадь, и жеребенка! Черт, он должен был официально заключить сделку, чтобы получить жеребенка! Пусть кобыла не самых чистых кровей, но ее спарили с чистокровным жеребцом. Гейб видел в этой сделке единственный для себя шанс получить хоть какую-то прибыль. Бормоча ругательства, он вывел коня из стойла. Когда подошла Келли, он уже седлал его.
   – Мне очень жаль!
   Гейб выронил седло, подошел к ней и обнял за плечи. По ее щеке катилась слеза.
   – Черт возьми, Келли, только не плачь! – Ему было легче лишиться ранчо, чем видеть ее слезы.
   – Это я виновата! – Она сжимала в кулаке пакет с персиками и кокосами.
   – Почему?
   – Если бы я не предложила остаться в городе, тебе бы не пришлось вести меня в ресторан. Мы могли бы вернуться раньше, и ничего бы не случилось!
   – Ты тут ни при чем!
   Она пожала плечами, и Гейбу показалось, что она ему не поверила.
   – Ты собираешься искать их?
   – Они не могли уйти слишком далеко. Она кивнула и отвернулась. Он снова принялся седлать коня.
   – Надо обратиться в полицию, – сказала Келли.
   – Нет!
   – Гейб, ведь кто-то сделал это, сделал нарочно!
   – Я знаю.
   – Почему? Хотя ты говорил мне, что у тебя есть враги…
   Нет, подумал он, это твои враги! Тот, кто это сделал, знал, что он пойдет искать кобылу и жеребенка и не оставит Келли одну. А вот ее чемодан и дневник останутся на ранчо.
   – Только никому не звони, – предупредил он. Не в состоянии смотреть ей в глаза, Гейб отвернулся и подтянул седло.
   Хорошо, храни свои проклятые секреты, думала Келли, выходя из конюшни.
   – Только не заходи пока в дом, – крикнула он ей вслед, но, не дождавшись ответа, повернулся, выругался и поспешил за ней. Он позвал ее один, два раза, затем крикнул громче.
   – Ну, Гриффин, в чем дело? – Келли появилась в дверях, заправляя кофточку в черные джинсы. Гейб оглядел дом. Все было на месте.
   – Я испугался, что тот, кто выпустил жеребенка, может быть здесь!
   Суровое выражение на лице Келли сменилось нежной улыбкой. Несмотря на всю свою грубость и неотесанность, Гейб Гриффин был неотразим. И он о ней заботился. Гораздо больше, чем пытался показать.
   – Не такой уж ты несгибаемый, Габриэль! И я, знаешь ли, могу постоять за себя! Гейб слегка усмехнулся.
   – Да ты что!
   Она пожала плечами и вернулась в свою комнату за пиджаком.
   – Есть какие-нибудь признаки того, что кто-то побывал в твоей комнате?
   – Нет. – «Зачем?» – подумала она. Никто ведь не знает, что она здесь. – У меня нет ничего, что можно украсть. – Она легкой походкой прошла мимо него к двери. – Разве что несколько пар кружевных трусиков, – усмехнулась она. Гейб поймал ее за руку.
   – Эта книжка или дневник… Лучше запри ее в машине!
   – Уже заперла!
   Он кивнул, подумав, что теперь отыскать ее будет еще труднее, потому что потребуется отключить сигнализацию в машине.
   – Ты когда-нибудь ездила верхом?
   – Да, – произнесла она слишком поспешно, вынимая из холодильника хлеб и холодное мясо.
   Она не собиралась оставаться дома, как, впрочем, и признаваться, что никогда не сидела на настоящей лошади. Только на пони. На карнавале. Похоже, она единственная жительница Техаса, которая не умеет ездить верхом. Но что в этом может быть сложного?
   – У нас нет на это времени! – Гейб кивнул на сандвичи.
   – Седлай коня, ковбой! – Келли улыбнулась. – Если я не буду готова к назначенному времени, можешь отправляться без меня!
   Гейб не собирался выпускать ее из своего поля зрения и отправился седлать коня для нее.
   Келли схватила холщовый мешок, в котором еще оставалось несколько яблок, сунула туда сандвичи и добавила фруктов. Когда Гейб вывел лошадей из конюшни, она была почти готова. Не показывая своего страха, Келли привязала мешок к передней луке седла и, собрав все свое мужество, забралась в седло. Гейб проделал то же самое, и они отправились в путь.
   Келли ехала за ним и только через добрых два часа поняла, что, если приподниматься в стременах, можно не отбить себе копчик. Она страстно молилась, чтобы они как можно скорее нашли лошадей. Гейб окликнул ее:
   – У тебя все в порядке?
   – Конечно, конечно, – рассеянно ответила она. – Молюсь.
   Он придержал свою лошадь, поравнялся с ней.
   – Как хорошая девочка, да? Она усмехнулась.
   – Я вышла из-под опеки монахинь, когда мне исполнилось семнадцать. С тех пор многое произошло.
   – Например?
   – Кроме этого утра? – (Он засмеялся.) – Вряд ли тебе будет это интересно.
   – Я бы не спрашивал тебя, Кел.
   Она посмотрела на него. Лицо его было, как всегда, бесстрастно, но во взгляде она прочла любопытство. Похоже, ему не хотелось признаваться в том, что он хочет узнать.
   – Когда мне было года два, мама посадила меня на ступеньки приюта, оставила бумажный мешок с одеждой и записку, приколотую к моей кофточке, и велела сидеть на месте. И я всю ночь сидела и мерзла, пока сестры не открыли ворота.
   – И ты не кричала? Никого не звала?
   – А зачем? Мне хотелось быть с мамой, а она уехала под рев своего стерео.
   У Гейба сжалось сердце, когда он представил себе брошенную маленькую девочку. Трудно было поверить, что та девочка и женщина рядом с ним – один человек.
   – Меня несколько раз брали на воспитание, но всегда отсылали обратно. Никто не хотел иметь дело с двухлетней, тем более – с десяти-двенадцатилетней строптивицей…, ну, словом, ты теперь сам представляешь.
   – Ты оставалась в приюте?
   – Мне некуда было идти, разве что на улицу, а на это у меня не хватало смелости. Но по-настоящему мне было больно тогда, когда меня возвращали в приют.
   Он слышал боль в ее голосе, хотя она пыталась ее скрыть.
   Сестры всегда принимали ее с распростертыми объятиями, уверяя, что скучали по ней, и тем не менее Келли никогда не могла избавиться от чувства, что и мать, и приемные родители неизменно разочаровывались в ней. Это было ужасающее чувство, но Келли давно поняла, что зацикливаться на нем бессмысленно.
   – Им жить с этой виной, а не мне! Я в любом случае их простила, – сказала она, убирая волосы под бейсболку.
   Гейб смотрел на нее, словно не веря ее словам. Потом он прочел надпись на ее шапочке и разразился смехом.
   – Ну, что еще? – раздраженно спросила она. Он показал на шапочку, продолжая смеяться.
   – «Бетти Крокер, пекарь», Кел! Представляешь?
   – Не придирайся, Габриэль! Деньги, которые я там заработала, позволили мне оплатить первый год учебы в кулинарном училище.
   Кулинария, оказывается, более выгодное дело, чем он думал, но ему не хотелось знать, сколько зарабатывает женщина, которая готовит так, что у людей слюнки текут.
   – Ну, а как насчет тебя? – спросила Келли.
   – Я проголодался.
   Она поджала губы и швырнула ему мешок. Он поймал его, пошарил внутри и нашел сандвич, а когда она снова стала надоедать ему вопросами, буркнул, что невежливо разговаривать с полным ртом. Келли решила, что уклончивость – один из талантов Габриэля Гриффина.
   Прекрасно. Она знает, на чем его поймать.
   Она тоже взяла сандвич и жадно принялась за еду, а Гейб с отчаянием подумал, что не может даже смотреть на нее, не мечтая заняться с ней любовью.
   Заняться любовью! Эти тихие слова проникали в его мозг. Он мог честно сказать, что никогда не делал этого с женщиной. Секс – да! Но любовь? Келли стряхнула крошки с его рубашки. Каждый ее жест был полон щедрости и заботы, и он впитывал их, как губка, сидя неподвижно, пока она пальцем стирала с уголка его рта следы горчицы. Господи, ему будет не хватать ее, когда она уедет!
   Почувствовав тяжесть в груди, Гейб отвернулся и тяжело вздохнул, сжав поводья. Проклятье!
   На дне каньона бурлила горная речка, поток постепенно набирал силу. Наконец Гейб вздохнул с облегчением – на берегу он увидел кобылу и жеребенка. Соскользнув с седла, он взял веревки, знаком велел Келли оставаться на месте и направился к кобыле.
   Быстро и беззвучно приблизившись к ней, он осторожно набросил веревку на шею кобылы. Жеребенок на неверных ножках стремглав помчался в сторону, но Гейб догнал его и накинул ему на шею вторую веревку. Он связал лошадям ноги, ласково погладив их. Хотелось бы ей, чтобы он так же заботился о ней! Черт, ей хотелось бы, чтобы он заключил ее в свои объятия и занялся с ней любовью прямо здесь!
   Соскочив с седла, Келли плюхнулась на землю, застонала, из глаз у нее брызнули слезы.
   Гейб взглянул на нее и сдержал улыбку. Отведя лошадей от реки, он привязал поводья к седлу и подошел к Келли. Посмотрев на нее сверху, он спросил:
   – Никогда не ездила верхом, да?
   – Ничего подобного, – огрызнулась она, когда Гейб наклонился, чтобы помочь ей. – Я в полном порядке!
   Она оттолкнула его руку и с трудом поднялась. Ноги у нее были словно ватные, и она скрежетала зубами, выпрямляясь в полный рост, – Почему ты ничего не сказала? Я бы ехал не так быстро и с перерывами.
   – Не хотела, чтобы ты подумал, что я нытик.
   – Я никогда так не думал. – Его кривая усмешка говорила об обратном.
   Келли осторожно прошла к воде, разулась и хотела вымыть ноги. Гейб подошел к ней сзади.
   – Нам надо вернуться, прежде чем стемнеет. Он не коснулся ее, да она бы ему и не позволила. Он слишком возбуждал ее. Сама его близость, его дыхание, его запах. Келли хотелось того, чего она не могла от него получить. Чтобы он обнял ее, сказал, что любит, и уступил сжигавшему их ненасытному пламени. Но этого не произойдет, как бы долго она ни оставалась с ним, сколько бы раз они ни были близки. Он не откроется ей. Ей совершенно не обязательно было знать о подробностях его прошлой жизни, но они мешали ему приблизиться к ней.
   Глядя на воду, Келли хотелось раздеться и дразнить его до тех пор, пока он не будет способен ни на что иное, как только заниматься с ней любовью.
   Подавив стон, она снова забралась в седло.
   – Что происходит?
   – Ты еще спрашиваешь, Габриэль! Я бы могла изложить тебе все мое прошлое в аккуратном маленьком блокноте, но все, что касается твоей жизни, мне приходится вырывать у тебя, словно клещами.