Страница:
Аделунг говорит, что Бурро доходил до широты 80°7′.[37] Но, рассматривая путь этого мореплавателя, легко увериться, что известие это несправедливо, тем более что не упоминают об этом ни Форстер, ни Барро, который касательно английских путешествий черпал свои известия, конечно, из полнейших и достовернейших источников.
В следующем году Бурро надеялся продолжать свое путешествие, но был послан отыскивать погибшие Виллоубиевы суда. Он вышел в море Березовым баром (the barre of Berôzova), на котором и в то время глубина была только 13 футов; возвышение прилива 3 фута. Вот названия, которые дает он некоторым приметнейшим местам берегов Белого моря:
Мыс Каменный ручей – Foxe nose
Остров Сосновец – Grosse Island
Мыс Воронов – Cape good Fortune
Святой Нос – Cape Gallant
Иоканские острова – S. John’s Islands О Золотице и трех островах упоминает он под настоящими их названиями.
Бурро определил широту острова Сосновца 66°24′ и трех островов 66°58′30′′. Обе только на 5–6′ меньше новейших определений. Он останавливался на якоре за тремя островами и за Иоканскими; от мыса Ивановы Кресты (Juana Creos) перешел он прямо к Семи островам (S. George’s Islands), не остановившись у острова Нокуева, и от этого не успел в своем деле, поскольку за этим островом нашел бы искомые им суда. Проплыв мимо Большого Оленьего острова (S. Peter’s Islands), Гавриловских островов (S. Paul’s Islands), Териберского мыса (S. Sower beere), острова Кильдина (С. Comfort), Цып-Наволока (Chebe Navoloch), мыса Кекурского (С. Kegor), прибыл он в Вардгоус, откуда возвратился в Холмогоры.[38]
1580. Пет и Джакман. Неудачи, встреченные англичанами на северо-востоке, заставили их на некоторое время обратиться к северо-западу. Но так как три путешествия Фробишера[39] в эту сторону были также совершенно безуспешны, то и решились они снова испытать счастье свое в восточной стороне. Общество, имевшее привилегию торговать с Россией, снарядило в 1580 году два малых судна (Barks) «Джордж» и «Виллиам», под начальством Артура Пета и Карла Джакмана. В инструкции, данной им от директора этой компании, упоминается о проливе Бурро (Burrough’s Streits), под которым разумеется так называемый Вайгатский пролив, открытие которого приписывали они капитану Бурро. Пет и Джакман отправились из Гарвича 30 мая и 23 июня прибыли в Вардгоус. Ветры между NO и SO задержали их тут до 1 июля. Продолжая затем путь свой к востоку, «встретили они много льда, а 7 июля увидели на широте 701/2° берег, льдом окруженный, который считали Новой Землей; продержавшись около него до 14-го, поплыли они к юго-востоку и 18 числа прибыли к острову Вайгач, где запаслись пресной водой и дровами. Пройдя Карское море, нашли они там такой густой лед, что 16 или 18 дней были им совершенно затерты среди густого тумана. Пробравшись к 17 августа с трудом обратно в Югорский шар, решили они возвратиться в отечество и 22 числа разлучились. Пет, проходя остров Колгуев, стал на песчаную мель (без сомнения, на Плоские Кошки); 27 августа прошел он мыс Кегор (Кекурский); 31-го обогнул Нордкап, а 26 декабря прибыл благополучно в Ратклиф. Джакман, прозимовав в одном норвежском порту к югу от Дронтгейма, на следующий год отправился в Англию и пропал без вести.[40]
Аделунг[41] к этому путешествию прибавляет два любопытных письма: одно от славного того времени географа Меркатора к не менее славному Гаклюйту, другое к Меркатору от некоего Балаха. Письма эти изображают нам понятия ученых того века о положении северных стран, а последнее сверх того свидетельствует, что россияне в XVI столетии помышляли уже вступить вместе с другими народами на поприще морских открытий. По этим причинам поместил я в конце этого обозрения сокращенный его перевод.
Новая неудача надолго отклонила помыслы англичан от северо-восточного прохода. Нельзя не удивиться, что неуспешные поиски его в узком и неглубоком проливе, каков есть Югорский Шар, где льды необходимо должны часто спираться, так скоро лишило их всей надежды и что никому не пришла мысль попытаться обойти с запада и севера новооткрытую ими землю, где море несравненно глубже, просторнее и, следовательно, успех должен бы быть вероятнее. Причиной тому были, без сомнения, как недостаток средств, так как все совершенные доселе путешествия снаряжены были на средства частных людей, так и то, что подобное предприятие на северо-западе обещало лучший успех. Соперники англичан на море, голландцы, только что освободившись из-под утеснительного правления Филиппа II, принялись за это дело с большей основательностью.
5 июля 1594 года Най со своим отрядом отправился из Текселя в море, назначив Баренцу, который еще не совсем был готов, встречу за островом Кильдиным. Первый прибыл сюда 21-го, а последний 23 июня. 29 июня Баренц отправился в путь к северо-востоку. 4 июля усмотрел он землю, «называемую россиянами Новой Землею», а ночью прибыл к ровному, далеко от берега выдающемуся мысу, который назвал Langenefs. По «восточную сторону этого мыса, в большой губе, выезжал он на берег, но не нашел людей, а только следы их пребывания. Широта этого места 73°15′. Отсюда поплыл он далее и, миновав мыс Lagenhoeck (no другим Саро Вахо), от Лангенеса в четырех милях[45] лежащий, достиг губы Lomsbay, пятью милями находящуюся далее и названную так по птицам, по-голландски называемым Lommen,[46] которых найдено тут великое множество. Птицы эти довольно велики, но имеют столь малые крылья, что нельзя понять, как они могут держаться в воздухе. Они вьют гнезда на отрубах скал, для безопасности от зверей, и кладут только по одному яйцу; людей они так мало боятся, что когда одних берут из гнезд, то другие спокойно остаются сидеть на местах. В этой большой губе под западным берегом есть безопасная гавань глубиной шесть, семь и восемь сажен. Голландцы выезжали в ней на берег и поставили знак из старой мачты, тут же ими найденной. Широта Lomsbay 74°20′. Между западной оконечностью Lomsbay и Langenefs нашли они две губы. От Lomsbay к северу открыли остров Адмиралтейства, восточная сторона которого окружена мелями. Остров этот следует обходить на большом расстоянии, потому что вблизи него глубины весьма переменны: вслед за 10-саженными оказываются 6-саженные, потом опять 10–12 и более. 6 июля в полночь прибыли к Черному мысу (Swartenhoeck), лежащему на широте 75°20′. Около восьми миль далее нашли остров Вильгельма, на котором было много выкидного леса и моржей – престранных и сильных морских чудовищ (seer wonderbare en stercke Zeeronsters). Баренц измерил в этом месте большим квадрантом высоты солнца и нашел широту места 75°55′. 9 июля стали они на якоре за островом Вильгельма в губе, названной ими Beeren-fort. 10 числа подошли к Крестовому острову (Kruys Eylant), названному так по двум большим крестам, стоявшим на нем; в острове есть небольшая заводь, где гребным судам можно приставать. Остров этот совершенно гол; лежит слишком в двух милях от материкового берега и имеет длины около полумили с запада на восток. От обеих его оконечностей простираются в море рифы. Около 8 миль далее лежит мыс Нассавский (Hoeck van Nafsau), низменный и ровный, которого также следует опасаться. Проплыв отсюда к OtS и OSO пять миль, увидали они к NOtO берег. Полагая, что это какой-нибудь остров, различный от Новой Земли, легли они в ту сторону; но ветер внезапно усилился так, что они 16 часов должны были дрейфовать без парусов. В эту бурю потеряли они гребное судно, которое залило волнами. 13 числа встретили столько льда, сколько только с марса видеть можно было. Лавируя между этим льдом и берегом Новой Земли, подошли они 26 июля к мысу Утешения (Troosthoeck), 29 числа были на широте 77°, и тогда севернейший мыс Новой Земли, называемый Ледяным (Yshoeck), лежал от них прямо на восток. Тут попались им на берегу камешки, блестевшие, как золото, которые по этой причине и были названы золотыми (Goutsteen). 31 июля достигли они островов Оранских. Видя, наконец, что, невзирая на все труды, невозможно им будет пробраться сквозь окружавший их лед и что, сверх того, и люди становятся беспокойны и недовольны, решился Баренц возвратиться с тем, чтобы, соединясь с другими судами, узнать от них, не нашли ли они в той стороне прохода.
1 августа поплыли они обратно к западу; миновали Ледяной мыс, мыс Утешения, Нассавский и прочие места, прежде виденные[47] ими, и 8 числа подошли к небольшому островку, около полумили от берега лежащему, который они, по причине черной его вершины, назвали Черным (het Swarte Eylant). Тут обсервовал Баренц широту 71°20′. За островком был большой залив, по мнению Баренца, тот самый, куда прежде его заходил Оливьер Беннель (Olivier Bennel) и который называется Constint Sarck (по другим Constant Serack). В трех милях от Черного островка нашли они низменный мыс с крестом, названный по этой причине Крестовым (Kruyshoeck); 4 мили далее другой низменный же мыс, названный Пятым или мысом Св. Лаврентия (Vyfde of S. Laurent’s hoeck), за которым находился большой залив. Еще тремя милями далее открыли мыс Schanshoeck,[48] к которому вплоть лежит низменный черный камень, и на нем крест. Тут съезжали они на берег и нашли зарытые шесть кулей ржаной муки и кучу камней и заключили, что в этом месте должны были быть люди, убежавшие от них. На фальконетный выстрел оттуда стоял другой крест, а возле него три деревянных дома, построенных по образу северных жителей, в которых лежало множество разобранных бочек, из чего они заключили, что тут должна была производиться ловля семги. Тут же стояли на земле пять или шесть гробов, возле могил, наполненных каменьями, и обломки русского судна 44 футов длиной по килю. Находящейся в этом месте, безопасной при всех ветрах гавани дали они название Мучной (Meelhaven) по причине найденной муки. Между этой гаванью и мысом Schanhoeck лежит губа Св. Лаврентия, столь же безопасная при северо-восточных и северо-западных ветрах. Широта этого места 70°45′. Проплыв 10 милями далее, прибыли они 12 августа к двум островкам, названным островками Св. Клары (S. Clare), из которых крайний лежит в одной миле от берега. Встреченный тут в большом количестве лед заставил их удалиться к SW.[49] 15 числа определил Баренц широту места 69°15′; проплыв после того к востоку 2 мили, пришел он к островам Матвееву и Долгому (голландцы пишут Matfloe en Delgoye), где встретился с отрядом Корнелиса Ная, который в тот же день прибыл от Вайгача и думал, что Баренц обошел вокруг всей Новой Земли.
По нынешним нашим сведениям о Новой Земле не трудно нам будет следовать шаг за шагом по пути Баренца. Первый пункт берега, им увиденный, мыс Langenefs может быть только Сухой Нос, лежащий на широте 73°46′, поскольку южнее, на пространстве слишком 60 миль, т. е. до мыса Бритвина, нет ни одного мыса, который бы можно было назвать ровным, далеко выдающимся в море; а севернее нельзя его искать потому, что погрешность в широте, простирающаяся и теперь до половины градуса, была бы тогда еще более. Что широта Langenefs в повествовании Девера показана слишком малой, явствует из самого повествования: широта Lomsbay определена 74°20′; расстояние от Langenefs девять миль; отнеся все это расстояние на широту, выйдет широта Langenefs 73°44′, все еще 29 минутами большая указанной в повествовании. То же доказывает и карта, к этому приложенная, на которой Langenefs означен совершенно в одной широте с Сухим Носом.
Большая губа по восточную сторону Лангенеса есть губа Софронова.
Lomsbay есть губа Крестовая, лежащая на широте 74°20′ и в 81/2 немецких милях от Сухого Носа. На южном ее берегу есть гора с несколькими уступами, на которых ютится множество всякого рода морских птиц. Все это совершенно соответствует показаниям Баренца.
В острове Адмиралтейства, по расстоянию его от Lomsbay, а тем более по мелям, его окружающим, нельзя не узнать острова Глазова или Подшивалова, промышленников наших.
Остров Вильгельма есть один из Горбовых островов, a Beeren-fort – Горбовое становище. Широта острова Вильгельма определена в 1822 году 75°45′, 10′ меньше Баренцевой.
Остров Крестовый и мыс Нассавский под этими же названиями нанесены на новейшей нашей карте. Первый весьма легко было узнать по обстоятельному описанию Баренца. Он принадлежит, может быть, к островам, называемым промышленниками Богатыми. Широта последнего определена 76°34′.
Существование земли, будто бы виденной голландцами к востоку от мыса Нассавского, весьма сомнительно. Они сами о ней слегка только, а в следующее путешествие и совсем не упоминают. Может статься, видели они какой-нибудь выдавшийся мыс Новой Земли; а еще вероятнее, что скопившийся туман приняли за землю.
Ледяной мыс должен быть тот самый, который промышленники Ледяным же, иначе Орлом, называют.[50] Расстояние его от северо-восточной оконечности Новой Земли (которую россияне Доходами, голландцы мысом Желания именуют[51]) по рассказам промышленников 100 верст, по голландским картам 110 верст. Большие ледники (glaciers) на нем могли быть причиной того, что как голландцами, так и русскими дано ему одно название.
Оранские острова, как дальнейшие к северо-востоку, есть, без сомнения, остров Максимков, русских промышленников, лежащий близ Доходов.[52] Остров Максимок, расположенный на аделунговой карте на широте 741/2° и перешедший с нее на многие другие карты, в том числе и на русские,[53] есть, по всей вероятности, не что иное, как этот Максимков остров. Витсен говорит о нем: «остров Максимко или Максимок, лежащий в виду Новой Земли, есть дальнейшее место из посещаемых россиянами для звериных промыслов». Это доказывает, что мнимый остров Максимок есть точно остров, лежащий против мыса Доходы. Далее: «некоторый русский мореход рассказывал мне, что он во время сильной бури от О в трое суток придрейфовал к Иоканским островам; а двоих товарищей его в то же время принесло к острову Нагелю (Нокуеву)[54]». Этого не могло бы случиться, если б остров Максимок лежал действительно по восточную сторону Новой Земли.
Черный остров Баренца есть остров Подрезов, лежащий в северном устье Костина Шара. Широта его 71°28′, 8′ большая найденной Баренцем; величина его, положение от берега и наружный вид в точности соответствуют описанию Баренца. После этого само собой объяснится, что следует разуметь под названиями: Constint Sarck, Constant Serach, Costine Sarca и прочее, над которым разные писатели столько ломали себе головы. Аделунг считает это островом. Форстер нисколько не сомневается, что Bennel был англичанин и что Constint Sarch есть не что иное, как Constant Search (постоянный поиск); но признается в неведении, когда и зачем Bennel туда приходил. За Форстером и Барро говорит утвердительно же, что англичанин Brunell открыл и назвал губу Costine Sarca; думает только, что это должно быть Coastin Search (прибрежный поиск).[55] Витсен, прилежный собиратель сведений о северо-восточном крае, слышал, вероятно, настоящее название Костина Шара, но смешав Шар и Царь, называет пролив сей Царем Константином![56]
Крестовый мыс есть Междушарского острова мыс Шадровский, лежащий в трех милях (немецких) от острова Подрезова; на нем и ныне стоит крест. Мыс Св. Лаврентия есть или Бобрычевский или Костин Нос, лежащие в 41/2 милях от Шадровского. За этим мысом простирается южное устье Костина Шара, которое есть упоминаемый голландцами большой залив.
Schanshoeck есть Мучной Нос, лежащий в 21/2 милях от Костина Носа и составляющий западную оконечность губы Строгановской; Meelhaven – Васильево становище, вдающееся из этой последней к северо-востоку, а губа Св. Лаврентия есть губа Строгановская. В губе этой находятся поныне следы строений, в которых, по преданиям, обитали некогда новгородцы Строгановы, от которых и происходит название губы. Нет сомнения, что строения эти те же самые, которые были найдены голландцами. Строгановы, по всей вероятности, тогда уже не существовали.
Островам Св. Клары соответствуют острова Саханинские. Они лежат от Мучного Носа в 101/2 милях; расстояние крайнего из них от берега равно одной миле; все совершенно так, как нашел Баренц.
Вынесенные, как и ныне весьма часто бывает, из Карских ворот великие массы льда, остановив его в этом месте, не допустили до южнейшей оконечности Новой Земли и заставили плыть к островам Матвееву и Долгому.
Достойно примечания, что на обратном пути Баренц миновал пролив, простирающийся прямо к востоку, открытие которого было бы по этой причине для него весьма важно, я говорю о Маточкине Шаре. В 1821 году узнали и мы на опыте, что пролив этот и в умеренном от берега расстоянии весьма трудно приметить, но Баренц, сверх того, между широтами 74 и 72° плыл, кажется, в расстоянии от берега больше обыкновенного, потому что от Langenefs до Черного острова не упоминает ни об одном мысе, ни об одной губе, ни об одном острове. На карте его берег между этими пунктами простирается почти прямой чертой, хотя он в самом деле образует тут два обширных залива. Как бы скорбел Баренц, если б знал о своей ошибке!
Обратимся теперь к плаванию Ная.
2 июля снялись Наевы суда с якоря и направили путь к востоку.[58] 5-го встретили весьма много льда и несколько раз принимали скопившийся туман за берег; широта по наблюдению 71°20′. Солнце находилось на SSW, прежде нежели достигало наибольшей своей высоты. 7 числа увидели они канинский берег. В следующие два дня встречали опять множество льда, который выплывал из губы, лежащей между Каниным и Святым Носом (Чешская губа), и спирался у острова Колгуева, а особенно на мелях, от южной его оконечности к OtS простирающихся (Плоские Кошки), где он большими грудами был нагроможден. 9 числа подошли они к берегу Святого Носа и, продолжая путь к NO, остановились 10-го на якоре за островом Токсаром (‘t Eylant Toxar). В этом месте встретились они с одной русской ладьей, шедшей в Печору, к которой на другой день присоединились еще три. Мореходы, бывшие на этих ладьях, уверяли голландцев, что у Вайгача встретят они непреодолимые препятствия: одни говорили, что пролив мелок и всегда почти покрыт льдом, что он усеян множеством камней, делающих проход невозможным; другие утверждали, что хотя пройти этим проливом и можно, но что множество в нем китов и моржей часто окружают и разбивают корабли; что недавно еще, по повелению царя, посланы были туда три ладьи, которые, не сделав ничего, погибли во льду со всеми почти людьми, кроме весьма немногих, которым удалось спастись на берег с этим печальным известием. Голландцы не верили этим рассказам, считая их выдуманными для того только, чтоб отклонить их от предприятия.
Широту острова Токсара определили они 68°30′.
Поставив на пригорке крест с надписью в знак своего пребывания, голландцы оставили остров Токсар 16 июля и поплыли далее. Погода была так тепла, как в Голландии в каникулы, и комары беспокоили их чрезвычайно. Следуя вдоль берега, низменного и песчаного, простиравшегося к О и OtN, миновали они речку Колоколкову (Colocolcova), узкую и извилистую. Русские рыбаки, плывшие с ладьей, взялись показать им дорогу, и 17 июля вошли вместе с ними в речку Песчанку (Pitzano), которая оказалась также мелкой и неудобной. Тут узнали голландцы, что до реки Печоры, на расстоянии 11 миль, встретят они много мелей, но, миновав их, найдут большую глубину, а у острова Варандея, который на картах называется Олгейм (Olgijm), хорошую гавань, 18 числа вошли они в Печору и бросили на 6 саженях глубины якорь, чтобы переждать сильную бурю от О; на рассвете поднялся северный ветер, и они продолжали путь свой к востоку, а 21 числа, по счислению в 30 милях от Печоры, увидели берег острова Вайгач; море было покрыто множеством плавающего леса, между которым видны были целые деревья. Морская вода была так мутна, как в канаве (als dat van de Slooten in Hollant). Приблизясь к берегу, простиравшемуся между N и NNW, усмотрели они у самой воды два креста, которые, как после оказалось, были русские. В этом месте останавливались они на короткое время на якоре на 10 саженях глубины и нашли широту 69°45′. 22 числа пришли к другому мысу, в 5 милях к SO от первого, против которого лежали четыре или пять островков, на одном из которых стояли два креста. Тремя милями далее открылся им пролив около мили шириной, посреди которого лежал остров. Линшотен утверждал, что это тот самый пролив, который отделяет Вайгач от твердой земли; но адмирал Най, хотя и не мог прямо ему противоречить, приказал исследовать берег еще далее к югу, чтобы более в том увериться. Проплыв в ту сторону 10 или 11 миль, до широты 69°13′, и найдя, что берег уклоняется к западу и глубина становится менее, возвратились они к прежде найденному проливу. В этот день (23 числа) солнце в первый раз закатилось на NNO, но вскоре потом опять взошло на NOtN. Войдя в пролив, нашли они глубину от 10 до 5 сажен, почему стали на якорь и послали вперед гребные суда для промера, которые возвратились с радостной вестью, что далее к востоку глубина более, вода синее и солонее, и следовательно, нет сомнения, что в той стороне найдут они открытое море. В надежде этой утверждало их также и сильное течение с востока, приносившее с собой множество льда, который подвергал суда их немалой опасности. Убедившись, что находятся в проливе, дали они ему название Нассавского (De Straet van Nafsouw), в честь принца Мавриция Оранского Южный берег пролива назвали Новой Вестфризландией, а остров Вайгач – Енкгейзенским островом. На берегу последнего нашли они до 400 деревянных болванов весьма грубой работы, которые должны были изображать мужчин и женщин. Полагая, что местные жители изображениям этим поклоняются, назвали они то место мысом Идолов (Afgodenhoeck). Широту определили здесь 69°43′. Другому мысу, лежащему от него в двух милях к востоку, дали они название Крестового, потому что на нем найден большой крест; еще один мыс, лежащий в трех милях от Крестового, назвали Спорным (Twisthoeck) по причине спора, происшедшего между ними о том, кончается ли тут пролив или нет. Оконечность материкового берега, лежащую против этого мыса, на которой была поставлена бочка, назвали по этой причине Бочечной (Tonhoeck), а небольшой островок поблизости ее назвали Мальсон, по имени одного из главных снарядителей экспедиции. 1 августа продолжали они путь по проливу, и в тот же день вышли из него в обширное море, которое назвали Новым Северным (hieuwe Noort Zee). Проплыв около четырех миль, встретили они множество льда, с которым двое суток боролись с великой опасностью и уже решились возвратиться назад, как открыли островок, за которым могли на пяти саженях глубины безопасно лечь на якорь. Остров этот, лежащий около четырех миль от острова Мальсона, назвали они островом Штатов (het Staaten Eylant); длина его около мили, расстояние от берега с полмили. Они нашли на нем, подобно как и на острове Мальсон, много горного хрусталя, которого некоторые кусочки походили на шлифовальный алмаз. После того как простояли шесть дней они за этим островом, показалось им море свободнейшим ото льда, почему и решились они 9 августа снова пуститься в путь. Выйдя из-за острова и удалясь от берега на восемь миль, нашли они глубину 132 сажени, грунт илистый. Вскоре повстречался им опять лед, который они, однако же, миновали благополучно и продолжали плыть между OtN и OtS. Пройдя в эту сторону 37 или 38 миль, увидели они низменный и ровный, как будто по шнуру отрезанный, берег, простиравшийся с северо-запада на северо-восток; глубина была только семь сажен. К югу от них лежал залив, в который должна была впадать большая река, а в пяти милях от нее другая; эти две реки назвали они по именам судов своих «Меркурий» и «Лебедь». Наиболее далекий берег, видимый к северо-востоку, находился от пролива Нассавского не менее как в 50 милях; из чего и заключили они, что упомянутая большая река не могла быть иная, как Обь; что берег простирается прямо к мысу Табину (Tabijn) и от него без всяких изгибов прямо к Китаю; и что, следовательно, им ничего более открывать не остается. А так как сверх того приближалось уже осеннее время, то и решили они, с общего совета, возвратиться с этой доброй вестью в отечество, назвав берег, между Нассавским проливом и рекой Обь заключенный, Новой Голландией. На другой день, 12 августа, наблюдали они широту 71°10′. 13 числа на том месте, где прежде остановил их почти непроходимый лед, не видели они, к удивлению своему, ни одного куска; 15-го прошли опять сквозь Нассавский пролив и к западу от него в 11 или 12 милях нашли три острова, у которых, как выше сказано, встретились с отрядом Баренца. Северный из этих островов назвали они, в честь принца Оранского, островом Мавриция; средний, в честь принца Вильгельма Оранского, островом Оранским; а южный, о котором не знали точно, остров ли это или материковый берег, Новой Вальхеренской землей (Nieuwe landt van Walcheren). Берега первого покрыты были выкидным лесом; они нашли там обломки русской ладьи, около 38 футов длиной, и целые деревья по 60 футов длиною; также множество крестов, из которых один с удивительным искусством украшен был русскими письменами (soo kunstigh met Rufsche letteren verciert, dat het een wonder kan strecken). 18 числа оба отряда начали вместе обратный путь в Голландию. 20-го корабли «Лебедь» и «Меркурий» набежали на мель (вероятно, на Гуляевы Кошки) и едва избегли крушения; 24-го прибыли в Вардгоус, а 16 сентября в Тексель.
В следующем году Бурро надеялся продолжать свое путешествие, но был послан отыскивать погибшие Виллоубиевы суда. Он вышел в море Березовым баром (the barre of Berôzova), на котором и в то время глубина была только 13 футов; возвышение прилива 3 фута. Вот названия, которые дает он некоторым приметнейшим местам берегов Белого моря:
Мыс Каменный ручей – Foxe nose
Остров Сосновец – Grosse Island
Мыс Воронов – Cape good Fortune
Святой Нос – Cape Gallant
Иоканские острова – S. John’s Islands О Золотице и трех островах упоминает он под настоящими их названиями.
Бурро определил широту острова Сосновца 66°24′ и трех островов 66°58′30′′. Обе только на 5–6′ меньше новейших определений. Он останавливался на якоре за тремя островами и за Иоканскими; от мыса Ивановы Кресты (Juana Creos) перешел он прямо к Семи островам (S. George’s Islands), не остановившись у острова Нокуева, и от этого не успел в своем деле, поскольку за этим островом нашел бы искомые им суда. Проплыв мимо Большого Оленьего острова (S. Peter’s Islands), Гавриловских островов (S. Paul’s Islands), Териберского мыса (S. Sower beere), острова Кильдина (С. Comfort), Цып-Наволока (Chebe Navoloch), мыса Кекурского (С. Kegor), прибыл он в Вардгоус, откуда возвратился в Холмогоры.[38]
1580. Пет и Джакман. Неудачи, встреченные англичанами на северо-востоке, заставили их на некоторое время обратиться к северо-западу. Но так как три путешествия Фробишера[39] в эту сторону были также совершенно безуспешны, то и решились они снова испытать счастье свое в восточной стороне. Общество, имевшее привилегию торговать с Россией, снарядило в 1580 году два малых судна (Barks) «Джордж» и «Виллиам», под начальством Артура Пета и Карла Джакмана. В инструкции, данной им от директора этой компании, упоминается о проливе Бурро (Burrough’s Streits), под которым разумеется так называемый Вайгатский пролив, открытие которого приписывали они капитану Бурро. Пет и Джакман отправились из Гарвича 30 мая и 23 июня прибыли в Вардгоус. Ветры между NO и SO задержали их тут до 1 июля. Продолжая затем путь свой к востоку, «встретили они много льда, а 7 июля увидели на широте 701/2° берег, льдом окруженный, который считали Новой Землей; продержавшись около него до 14-го, поплыли они к юго-востоку и 18 числа прибыли к острову Вайгач, где запаслись пресной водой и дровами. Пройдя Карское море, нашли они там такой густой лед, что 16 или 18 дней были им совершенно затерты среди густого тумана. Пробравшись к 17 августа с трудом обратно в Югорский шар, решили они возвратиться в отечество и 22 числа разлучились. Пет, проходя остров Колгуев, стал на песчаную мель (без сомнения, на Плоские Кошки); 27 августа прошел он мыс Кегор (Кекурский); 31-го обогнул Нордкап, а 26 декабря прибыл благополучно в Ратклиф. Джакман, прозимовав в одном норвежском порту к югу от Дронтгейма, на следующий год отправился в Англию и пропал без вести.[40]
Аделунг[41] к этому путешествию прибавляет два любопытных письма: одно от славного того времени географа Меркатора к не менее славному Гаклюйту, другое к Меркатору от некоего Балаха. Письма эти изображают нам понятия ученых того века о положении северных стран, а последнее сверх того свидетельствует, что россияне в XVI столетии помышляли уже вступить вместе с другими народами на поприще морских открытий. По этим причинам поместил я в конце этого обозрения сокращенный его перевод.
Новая неудача надолго отклонила помыслы англичан от северо-восточного прохода. Нельзя не удивиться, что неуспешные поиски его в узком и неглубоком проливе, каков есть Югорский Шар, где льды необходимо должны часто спираться, так скоро лишило их всей надежды и что никому не пришла мысль попытаться обойти с запада и севера новооткрытую ими землю, где море несравненно глубже, просторнее и, следовательно, успех должен бы быть вероятнее. Причиной тому были, без сомнения, как недостаток средств, так как все совершенные доселе путешествия снаряжены были на средства частных людей, так и то, что подобное предприятие на северо-западе обещало лучший успех. Соперники англичан на море, голландцы, только что освободившись из-под утеснительного правления Филиппа II, принялись за это дело с большей основательностью.
В. Баренц
1594. Най и Баренц. Еще в 1593 году некоторые миддельбургские купцы, между которыми главнейший был Балтазар Мушерон, составили Общество для снаряжения на этот предмет одного корабля.[42] Примеру их последовали энкгейзенские купцы, с помощью Генеральных Штатов и принца Мавриция Нассавского, как генерал-адмирала; а потом и амстердамские, побуждаемые к тому славным того времени космографом Планцием.[43] Миддельбургским кораблем «Лебедь» командовал Корнелис Корнелиссон Най, бывший некоторое время в России по поручениям Мушерона; ему приданы были для переводов купец Франц Деладаль, знавший хорошо русский язык, и некто Христофор Сплиндлер, урожденный славянин. Энкгейзенский корабль «Меркурий» вверен был Брандту Исбранту (иначе Брандт Тетгалес); на нем был суперкаргом[44] Иоанн Гуго фон Линшотен, описавший подробно плавание этих судов. Капитаном амстердамского корабля «Посланник» был Вильгельм Баренц фон дер Схеллинг, гражданин амстердамский, искусный и опытный мореход; ему дана была еще небольшая шеллингская рыбачья яхта. Путешествие последнего описано Герардом де Вером. Экспедиция эта должна была действовать раздельно. Первым двум судам, под начальством Ная, положено было, по примеру англичан, искать проход между островом Вайгач и материковым берегом; а Баренц с другими двумя должен был плыть севернее Новой Земли, по совету Планция, считавшего, что этим только путем есть возможность обрести северо-восточный проход.5 июля 1594 года Най со своим отрядом отправился из Текселя в море, назначив Баренцу, который еще не совсем был готов, встречу за островом Кильдиным. Первый прибыл сюда 21-го, а последний 23 июня. 29 июня Баренц отправился в путь к северо-востоку. 4 июля усмотрел он землю, «называемую россиянами Новой Землею», а ночью прибыл к ровному, далеко от берега выдающемуся мысу, который назвал Langenefs. По «восточную сторону этого мыса, в большой губе, выезжал он на берег, но не нашел людей, а только следы их пребывания. Широта этого места 73°15′. Отсюда поплыл он далее и, миновав мыс Lagenhoeck (no другим Саро Вахо), от Лангенеса в четырех милях[45] лежащий, достиг губы Lomsbay, пятью милями находящуюся далее и названную так по птицам, по-голландски называемым Lommen,[46] которых найдено тут великое множество. Птицы эти довольно велики, но имеют столь малые крылья, что нельзя понять, как они могут держаться в воздухе. Они вьют гнезда на отрубах скал, для безопасности от зверей, и кладут только по одному яйцу; людей они так мало боятся, что когда одних берут из гнезд, то другие спокойно остаются сидеть на местах. В этой большой губе под западным берегом есть безопасная гавань глубиной шесть, семь и восемь сажен. Голландцы выезжали в ней на берег и поставили знак из старой мачты, тут же ими найденной. Широта Lomsbay 74°20′. Между западной оконечностью Lomsbay и Langenefs нашли они две губы. От Lomsbay к северу открыли остров Адмиралтейства, восточная сторона которого окружена мелями. Остров этот следует обходить на большом расстоянии, потому что вблизи него глубины весьма переменны: вслед за 10-саженными оказываются 6-саженные, потом опять 10–12 и более. 6 июля в полночь прибыли к Черному мысу (Swartenhoeck), лежащему на широте 75°20′. Около восьми миль далее нашли остров Вильгельма, на котором было много выкидного леса и моржей – престранных и сильных морских чудовищ (seer wonderbare en stercke Zeeronsters). Баренц измерил в этом месте большим квадрантом высоты солнца и нашел широту места 75°55′. 9 июля стали они на якоре за островом Вильгельма в губе, названной ими Beeren-fort. 10 числа подошли к Крестовому острову (Kruys Eylant), названному так по двум большим крестам, стоявшим на нем; в острове есть небольшая заводь, где гребным судам можно приставать. Остров этот совершенно гол; лежит слишком в двух милях от материкового берега и имеет длины около полумили с запада на восток. От обеих его оконечностей простираются в море рифы. Около 8 миль далее лежит мыс Нассавский (Hoeck van Nafsau), низменный и ровный, которого также следует опасаться. Проплыв отсюда к OtS и OSO пять миль, увидали они к NOtO берег. Полагая, что это какой-нибудь остров, различный от Новой Земли, легли они в ту сторону; но ветер внезапно усилился так, что они 16 часов должны были дрейфовать без парусов. В эту бурю потеряли они гребное судно, которое залило волнами. 13 числа встретили столько льда, сколько только с марса видеть можно было. Лавируя между этим льдом и берегом Новой Земли, подошли они 26 июля к мысу Утешения (Troosthoeck), 29 числа были на широте 77°, и тогда севернейший мыс Новой Земли, называемый Ледяным (Yshoeck), лежал от них прямо на восток. Тут попались им на берегу камешки, блестевшие, как золото, которые по этой причине и были названы золотыми (Goutsteen). 31 июля достигли они островов Оранских. Видя, наконец, что, невзирая на все труды, невозможно им будет пробраться сквозь окружавший их лед и что, сверх того, и люди становятся беспокойны и недовольны, решился Баренц возвратиться с тем, чтобы, соединясь с другими судами, узнать от них, не нашли ли они в той стороне прохода.
1 августа поплыли они обратно к западу; миновали Ледяной мыс, мыс Утешения, Нассавский и прочие места, прежде виденные[47] ими, и 8 числа подошли к небольшому островку, около полумили от берега лежащему, который они, по причине черной его вершины, назвали Черным (het Swarte Eylant). Тут обсервовал Баренц широту 71°20′. За островком был большой залив, по мнению Баренца, тот самый, куда прежде его заходил Оливьер Беннель (Olivier Bennel) и который называется Constint Sarck (по другим Constant Serack). В трех милях от Черного островка нашли они низменный мыс с крестом, названный по этой причине Крестовым (Kruyshoeck); 4 мили далее другой низменный же мыс, названный Пятым или мысом Св. Лаврентия (Vyfde of S. Laurent’s hoeck), за которым находился большой залив. Еще тремя милями далее открыли мыс Schanshoeck,[48] к которому вплоть лежит низменный черный камень, и на нем крест. Тут съезжали они на берег и нашли зарытые шесть кулей ржаной муки и кучу камней и заключили, что в этом месте должны были быть люди, убежавшие от них. На фальконетный выстрел оттуда стоял другой крест, а возле него три деревянных дома, построенных по образу северных жителей, в которых лежало множество разобранных бочек, из чего они заключили, что тут должна была производиться ловля семги. Тут же стояли на земле пять или шесть гробов, возле могил, наполненных каменьями, и обломки русского судна 44 футов длиной по килю. Находящейся в этом месте, безопасной при всех ветрах гавани дали они название Мучной (Meelhaven) по причине найденной муки. Между этой гаванью и мысом Schanhoeck лежит губа Св. Лаврентия, столь же безопасная при северо-восточных и северо-западных ветрах. Широта этого места 70°45′. Проплыв 10 милями далее, прибыли они 12 августа к двум островкам, названным островками Св. Клары (S. Clare), из которых крайний лежит в одной миле от берега. Встреченный тут в большом количестве лед заставил их удалиться к SW.[49] 15 числа определил Баренц широту места 69°15′; проплыв после того к востоку 2 мили, пришел он к островам Матвееву и Долгому (голландцы пишут Matfloe en Delgoye), где встретился с отрядом Корнелиса Ная, который в тот же день прибыл от Вайгача и думал, что Баренц обошел вокруг всей Новой Земли.
По нынешним нашим сведениям о Новой Земле не трудно нам будет следовать шаг за шагом по пути Баренца. Первый пункт берега, им увиденный, мыс Langenefs может быть только Сухой Нос, лежащий на широте 73°46′, поскольку южнее, на пространстве слишком 60 миль, т. е. до мыса Бритвина, нет ни одного мыса, который бы можно было назвать ровным, далеко выдающимся в море; а севернее нельзя его искать потому, что погрешность в широте, простирающаяся и теперь до половины градуса, была бы тогда еще более. Что широта Langenefs в повествовании Девера показана слишком малой, явствует из самого повествования: широта Lomsbay определена 74°20′; расстояние от Langenefs девять миль; отнеся все это расстояние на широту, выйдет широта Langenefs 73°44′, все еще 29 минутами большая указанной в повествовании. То же доказывает и карта, к этому приложенная, на которой Langenefs означен совершенно в одной широте с Сухим Носом.
Большая губа по восточную сторону Лангенеса есть губа Софронова.
Lomsbay есть губа Крестовая, лежащая на широте 74°20′ и в 81/2 немецких милях от Сухого Носа. На южном ее берегу есть гора с несколькими уступами, на которых ютится множество всякого рода морских птиц. Все это совершенно соответствует показаниям Баренца.
В острове Адмиралтейства, по расстоянию его от Lomsbay, а тем более по мелям, его окружающим, нельзя не узнать острова Глазова или Подшивалова, промышленников наших.
Остров Вильгельма есть один из Горбовых островов, a Beeren-fort – Горбовое становище. Широта острова Вильгельма определена в 1822 году 75°45′, 10′ меньше Баренцевой.
Остров Крестовый и мыс Нассавский под этими же названиями нанесены на новейшей нашей карте. Первый весьма легко было узнать по обстоятельному описанию Баренца. Он принадлежит, может быть, к островам, называемым промышленниками Богатыми. Широта последнего определена 76°34′.
Существование земли, будто бы виденной голландцами к востоку от мыса Нассавского, весьма сомнительно. Они сами о ней слегка только, а в следующее путешествие и совсем не упоминают. Может статься, видели они какой-нибудь выдавшийся мыс Новой Земли; а еще вероятнее, что скопившийся туман приняли за землю.
Ледяной мыс должен быть тот самый, который промышленники Ледяным же, иначе Орлом, называют.[50] Расстояние его от северо-восточной оконечности Новой Земли (которую россияне Доходами, голландцы мысом Желания именуют[51]) по рассказам промышленников 100 верст, по голландским картам 110 верст. Большие ледники (glaciers) на нем могли быть причиной того, что как голландцами, так и русскими дано ему одно название.
Оранские острова, как дальнейшие к северо-востоку, есть, без сомнения, остров Максимков, русских промышленников, лежащий близ Доходов.[52] Остров Максимок, расположенный на аделунговой карте на широте 741/2° и перешедший с нее на многие другие карты, в том числе и на русские,[53] есть, по всей вероятности, не что иное, как этот Максимков остров. Витсен говорит о нем: «остров Максимко или Максимок, лежащий в виду Новой Земли, есть дальнейшее место из посещаемых россиянами для звериных промыслов». Это доказывает, что мнимый остров Максимок есть точно остров, лежащий против мыса Доходы. Далее: «некоторый русский мореход рассказывал мне, что он во время сильной бури от О в трое суток придрейфовал к Иоканским островам; а двоих товарищей его в то же время принесло к острову Нагелю (Нокуеву)[54]». Этого не могло бы случиться, если б остров Максимок лежал действительно по восточную сторону Новой Земли.
Черный остров Баренца есть остров Подрезов, лежащий в северном устье Костина Шара. Широта его 71°28′, 8′ большая найденной Баренцем; величина его, положение от берега и наружный вид в точности соответствуют описанию Баренца. После этого само собой объяснится, что следует разуметь под названиями: Constint Sarck, Constant Serach, Costine Sarca и прочее, над которым разные писатели столько ломали себе головы. Аделунг считает это островом. Форстер нисколько не сомневается, что Bennel был англичанин и что Constint Sarch есть не что иное, как Constant Search (постоянный поиск); но признается в неведении, когда и зачем Bennel туда приходил. За Форстером и Барро говорит утвердительно же, что англичанин Brunell открыл и назвал губу Costine Sarca; думает только, что это должно быть Coastin Search (прибрежный поиск).[55] Витсен, прилежный собиратель сведений о северо-восточном крае, слышал, вероятно, настоящее название Костина Шара, но смешав Шар и Царь, называет пролив сей Царем Константином![56]
Крестовый мыс есть Междушарского острова мыс Шадровский, лежащий в трех милях (немецких) от острова Подрезова; на нем и ныне стоит крест. Мыс Св. Лаврентия есть или Бобрычевский или Костин Нос, лежащие в 41/2 милях от Шадровского. За этим мысом простирается южное устье Костина Шара, которое есть упоминаемый голландцами большой залив.
Schanshoeck есть Мучной Нос, лежащий в 21/2 милях от Костина Носа и составляющий западную оконечность губы Строгановской; Meelhaven – Васильево становище, вдающееся из этой последней к северо-востоку, а губа Св. Лаврентия есть губа Строгановская. В губе этой находятся поныне следы строений, в которых, по преданиям, обитали некогда новгородцы Строгановы, от которых и происходит название губы. Нет сомнения, что строения эти те же самые, которые были найдены голландцами. Строгановы, по всей вероятности, тогда уже не существовали.
Островам Св. Клары соответствуют острова Саханинские. Они лежат от Мучного Носа в 101/2 милях; расстояние крайнего из них от берега равно одной миле; все совершенно так, как нашел Баренц.
Вынесенные, как и ныне весьма часто бывает, из Карских ворот великие массы льда, остановив его в этом месте, не допустили до южнейшей оконечности Новой Земли и заставили плыть к островам Матвееву и Долгому.
Достойно примечания, что на обратном пути Баренц миновал пролив, простирающийся прямо к востоку, открытие которого было бы по этой причине для него весьма важно, я говорю о Маточкине Шаре. В 1821 году узнали и мы на опыте, что пролив этот и в умеренном от берега расстоянии весьма трудно приметить, но Баренц, сверх того, между широтами 74 и 72° плыл, кажется, в расстоянии от берега больше обыкновенного, потому что от Langenefs до Черного острова не упоминает ни об одном мысе, ни об одной губе, ни об одном острове. На карте его берег между этими пунктами простирается почти прямой чертой, хотя он в самом деле образует тут два обширных залива. Как бы скорбел Баренц, если б знал о своей ошибке!
Обратимся теперь к плаванию Ная.
Первая карта Новой Земли, составленная по результатам плавания В. Баренца. 1598 год
Расставшись с Баренцем, остался он еще четыре дня за островом Кильдином (голландцы пишут Kilduyn). Вместе с ним лежали там на якоре два датских судна. Начальник одного из них, выдававший себя за датского офицера, требовал от них паспорта, но, получив отказ, оставил их в покое. Россияне были уже тогда господами того края и имели там чиновника, собиравшего пошлины на царя. Чиновник этот, ожидая тщетно от голландцев подарки за право ловить рыбу, хотел им это запретить; это подало повод к несогласиям, которые однако же были окончены дружелюбно. Россияне и лопари в то время, подобно как и ныне, приезжали туда только на лето; осенью же возвращались, первые в Белое море, последние – в свои тундры.[57]Встреча голландских моряков с поморами
Широта этого места определена 69°40′.2 июля снялись Наевы суда с якоря и направили путь к востоку.[58] 5-го встретили весьма много льда и несколько раз принимали скопившийся туман за берег; широта по наблюдению 71°20′. Солнце находилось на SSW, прежде нежели достигало наибольшей своей высоты. 7 числа увидели они канинский берег. В следующие два дня встречали опять множество льда, который выплывал из губы, лежащей между Каниным и Святым Носом (Чешская губа), и спирался у острова Колгуева, а особенно на мелях, от южной его оконечности к OtS простирающихся (Плоские Кошки), где он большими грудами был нагроможден. 9 числа подошли они к берегу Святого Носа и, продолжая путь к NO, остановились 10-го на якоре за островом Токсаром (‘t Eylant Toxar). В этом месте встретились они с одной русской ладьей, шедшей в Печору, к которой на другой день присоединились еще три. Мореходы, бывшие на этих ладьях, уверяли голландцев, что у Вайгача встретят они непреодолимые препятствия: одни говорили, что пролив мелок и всегда почти покрыт льдом, что он усеян множеством камней, делающих проход невозможным; другие утверждали, что хотя пройти этим проливом и можно, но что множество в нем китов и моржей часто окружают и разбивают корабли; что недавно еще, по повелению царя, посланы были туда три ладьи, которые, не сделав ничего, погибли во льду со всеми почти людьми, кроме весьма немногих, которым удалось спастись на берег с этим печальным известием. Голландцы не верили этим рассказам, считая их выдуманными для того только, чтоб отклонить их от предприятия.
Широту острова Токсара определили они 68°30′.
Поставив на пригорке крест с надписью в знак своего пребывания, голландцы оставили остров Токсар 16 июля и поплыли далее. Погода была так тепла, как в Голландии в каникулы, и комары беспокоили их чрезвычайно. Следуя вдоль берега, низменного и песчаного, простиравшегося к О и OtN, миновали они речку Колоколкову (Colocolcova), узкую и извилистую. Русские рыбаки, плывшие с ладьей, взялись показать им дорогу, и 17 июля вошли вместе с ними в речку Песчанку (Pitzano), которая оказалась также мелкой и неудобной. Тут узнали голландцы, что до реки Печоры, на расстоянии 11 миль, встретят они много мелей, но, миновав их, найдут большую глубину, а у острова Варандея, который на картах называется Олгейм (Olgijm), хорошую гавань, 18 числа вошли они в Печору и бросили на 6 саженях глубины якорь, чтобы переждать сильную бурю от О; на рассвете поднялся северный ветер, и они продолжали путь свой к востоку, а 21 числа, по счислению в 30 милях от Печоры, увидели берег острова Вайгач; море было покрыто множеством плавающего леса, между которым видны были целые деревья. Морская вода была так мутна, как в канаве (als dat van de Slooten in Hollant). Приблизясь к берегу, простиравшемуся между N и NNW, усмотрели они у самой воды два креста, которые, как после оказалось, были русские. В этом месте останавливались они на короткое время на якоре на 10 саженях глубины и нашли широту 69°45′. 22 числа пришли к другому мысу, в 5 милях к SO от первого, против которого лежали четыре или пять островков, на одном из которых стояли два креста. Тремя милями далее открылся им пролив около мили шириной, посреди которого лежал остров. Линшотен утверждал, что это тот самый пролив, который отделяет Вайгач от твердой земли; но адмирал Най, хотя и не мог прямо ему противоречить, приказал исследовать берег еще далее к югу, чтобы более в том увериться. Проплыв в ту сторону 10 или 11 миль, до широты 69°13′, и найдя, что берег уклоняется к западу и глубина становится менее, возвратились они к прежде найденному проливу. В этот день (23 числа) солнце в первый раз закатилось на NNO, но вскоре потом опять взошло на NOtN. Войдя в пролив, нашли они глубину от 10 до 5 сажен, почему стали на якорь и послали вперед гребные суда для промера, которые возвратились с радостной вестью, что далее к востоку глубина более, вода синее и солонее, и следовательно, нет сомнения, что в той стороне найдут они открытое море. В надежде этой утверждало их также и сильное течение с востока, приносившее с собой множество льда, который подвергал суда их немалой опасности. Убедившись, что находятся в проливе, дали они ему название Нассавского (De Straet van Nafsouw), в честь принца Мавриция Оранского Южный берег пролива назвали Новой Вестфризландией, а остров Вайгач – Енкгейзенским островом. На берегу последнего нашли они до 400 деревянных болванов весьма грубой работы, которые должны были изображать мужчин и женщин. Полагая, что местные жители изображениям этим поклоняются, назвали они то место мысом Идолов (Afgodenhoeck). Широту определили здесь 69°43′. Другому мысу, лежащему от него в двух милях к востоку, дали они название Крестового, потому что на нем найден большой крест; еще один мыс, лежащий в трех милях от Крестового, назвали Спорным (Twisthoeck) по причине спора, происшедшего между ними о том, кончается ли тут пролив или нет. Оконечность материкового берега, лежащую против этого мыса, на которой была поставлена бочка, назвали по этой причине Бочечной (Tonhoeck), а небольшой островок поблизости ее назвали Мальсон, по имени одного из главных снарядителей экспедиции. 1 августа продолжали они путь по проливу, и в тот же день вышли из него в обширное море, которое назвали Новым Северным (hieuwe Noort Zee). Проплыв около четырех миль, встретили они множество льда, с которым двое суток боролись с великой опасностью и уже решились возвратиться назад, как открыли островок, за которым могли на пяти саженях глубины безопасно лечь на якорь. Остров этот, лежащий около четырех миль от острова Мальсона, назвали они островом Штатов (het Staaten Eylant); длина его около мили, расстояние от берега с полмили. Они нашли на нем, подобно как и на острове Мальсон, много горного хрусталя, которого некоторые кусочки походили на шлифовальный алмаз. После того как простояли шесть дней они за этим островом, показалось им море свободнейшим ото льда, почему и решились они 9 августа снова пуститься в путь. Выйдя из-за острова и удалясь от берега на восемь миль, нашли они глубину 132 сажени, грунт илистый. Вскоре повстречался им опять лед, который они, однако же, миновали благополучно и продолжали плыть между OtN и OtS. Пройдя в эту сторону 37 или 38 миль, увидели они низменный и ровный, как будто по шнуру отрезанный, берег, простиравшийся с северо-запада на северо-восток; глубина была только семь сажен. К югу от них лежал залив, в который должна была впадать большая река, а в пяти милях от нее другая; эти две реки назвали они по именам судов своих «Меркурий» и «Лебедь». Наиболее далекий берег, видимый к северо-востоку, находился от пролива Нассавского не менее как в 50 милях; из чего и заключили они, что упомянутая большая река не могла быть иная, как Обь; что берег простирается прямо к мысу Табину (Tabijn) и от него без всяких изгибов прямо к Китаю; и что, следовательно, им ничего более открывать не остается. А так как сверх того приближалось уже осеннее время, то и решили они, с общего совета, возвратиться с этой доброй вестью в отечество, назвав берег, между Нассавским проливом и рекой Обь заключенный, Новой Голландией. На другой день, 12 августа, наблюдали они широту 71°10′. 13 числа на том месте, где прежде остановил их почти непроходимый лед, не видели они, к удивлению своему, ни одного куска; 15-го прошли опять сквозь Нассавский пролив и к западу от него в 11 или 12 милях нашли три острова, у которых, как выше сказано, встретились с отрядом Баренца. Северный из этих островов назвали они, в честь принца Оранского, островом Мавриция; средний, в честь принца Вильгельма Оранского, островом Оранским; а южный, о котором не знали точно, остров ли это или материковый берег, Новой Вальхеренской землей (Nieuwe landt van Walcheren). Берега первого покрыты были выкидным лесом; они нашли там обломки русской ладьи, около 38 футов длиной, и целые деревья по 60 футов длиною; также множество крестов, из которых один с удивительным искусством украшен был русскими письменами (soo kunstigh met Rufsche letteren verciert, dat het een wonder kan strecken). 18 числа оба отряда начали вместе обратный путь в Голландию. 20-го корабли «Лебедь» и «Меркурий» набежали на мель (вероятно, на Гуляевы Кошки) и едва избегли крушения; 24-го прибыли в Вардгоус, а 16 сентября в Тексель.