Федорова Екатерина. Милорд и Сэр

   А посередине кольца загнанно металась черная тень.
   – Ба! Да это же наш старый знакомец, сэр Сериога… – протянула леди Клотильда. – Узнаете лиса-оборотня?
   Серега вгляделся, до боли щуря веки и напрягая глаза. Черная тень в кругу и вправду напоминала лиса.
   Ту самую черно-серебристую зверюку, которой обернулся спасенный ими бедолага. Помнится, они тогда с таким трудом стащили его с кола… а он, невежа, даже не поблагодарил своих спасителей. Просто взял и убежал.
   Зато и плохого ничего никому из них не сделал. Просто не успел. А то ведь как говорят – не делай добра и тебе не будут делать зла.
   – Помочь? – после минутного колебания высказался Серега. Несколько нерешительно высказался – в конце концов, честь принимать силовые решения в их компании принадлежала до сих пор исключительно леди Клотильде, но он уже опробовал разок и себя самого в роли убивца-спасителя, так сказать, и ничего – жив-здоров пока что. Кроме того, как-никак это являлось его прямым мужским долгом и обязанностью – лезть в драку, если нужно. А здесь это явно было нужно, потому что сворой на одного – это чересчур уж гадко. Он достал из-за голенища нож, взвесил его в ладони, прикидывая, как бы перехватить ребристую рукоять поудобнее. Тронул повод, посылая коня вперед.
   Гнедой коняка недовольно фыркнул. Но все же сделал мелкий шажок.
   – Сэр Сериога, – предостерегающе окликнула его сзади леди Клотильда, – вы хорошо все обдумали? Помните, что сказал нам лесной хозяин – кто встретится вам на этой тропе, те и помогут в вашем деле. Уверены ли вы, что мы должны помочь именно лису, отстаивая его от симарглов… а не наоборот? Не разумнее ли будет присоединиться к другой стороне? Ради достижения стоящей перед нами цели…
   – Как помнится, сказано было – те или тот? А эти самые ваши… симарглы лезут сворой против одного, – не оборачиваясь, решился-таки возразить Серега (интересно, а хватило бы у него духу сказать все это обернувшись и глядя прямо в ее яростно-прекрасные голубые глаза? И не заикаться при этом? Вот уж у кого точно трехдюймовые глазки – аж оторопь иногда берет). – Повадки у них… Как у господина барона. А какой из него помощник и благодетель, вы и сами знаете. Да и вообще, милостивая леди… Странствующий рыцарь, как мне говорили, вроде бы странствует исключительно ради того, чтобы помогать всем несчастным, нуждающимся в его помощи. Без разбору. Не думая при этом о прочих меркантильностях в виде неких целей и планов. Так что же за слова я слышу из ваших уст – “обдумали”, “разумнее”… А?
   – Тоже верно, сэр Сериога. Прямо не знаю, что вам и сказать.
   Он приблизился вплотную к своре крылатых псов. Те, завидев его, прекратили свои забавы с прыжками над головой затравленного лиса и вышколенно уселись на задние лапы. За их спинами загнанно припал к земле оборотень.
   – Сожалею, что помешал вам, – откашлявшись, осторожно начал Серега (в этом мире все говорят на человеческом языке – оборотни, гномы, эльфы… почему бы и этим крылатым псам не быть такими же – человекоговорящими?), – но я немного знаком с этим лисом.
   – Наша тропа! – грозно протявкал ближайший к Сереге пес. – Бр-рысь отсюда на двух лапах… Чел-ло-вечек! Пока они ходят, гах!
   – Не могу, уважаемый, – подражая леди Клотильде, церемонно-изысканно ответил Серега и чуть наклонился вперед, готовясь ножом встретить собачье горло, – как только пес бросится. А в том, что он бросится, Серега почему-то уже и не сомневался. – Я всегда ужасно привязываюсь ко всем тем, кто мне хоть мало-мальски знаком. У меня так мало знакомых в этом мире. А уж тех, кто мне ни разу не сделал ни единой гадости, и вовсе сущие единицы.
   Гавк! Пес бросился прямо с места, высоко взметнув тело. В прыжке открылось длинное, поросшее бежево-палевой шерстью брюхо. Очевидно, пес намеревался атаковать Серегу сверху, в конце высокого, свечкой выполненного прыжка. Атаковать широко, до предела раскрытой пастью, полной ясно видимых даже в темноте острейших белых зубов…
   Но его намерениям не суждено было сбыться. Потому что Серега довольно неуверенно махнул ножом перед собой, и… длинное лезвие раскроило песье брюхо почти до самого паха.
   Кишки вывалились под ноги остальной своре, тут же азартно кинувшейся на него с противоположной стороны. Два или три пса поскользнулись, покидая эту сторону, но остальные крюком обтекли коня и продолжили слаженную атаку на другом фланге. Серега, дернувшись от страха, резко пнул первую пасть, сунувшуюся было к его сапогу, быстро, как только смог, перекинул нож в левую руку, судорожно сжал пальцы на рукоятке. Не глядя, неумелыми, широкими, крестообразными взмахами очистил пространство слева от себя – там, где они уже напирали, промахиваясь пока что только по причине его длинного плаща, плотной завесой прикрывавшего все: и Серегины руки-ноги, и бок лошади под ним. И абсолютно случайно попал при этих крестах-взмахах по морде двум псам-симарглам. Те, жутко завизжав, тут же переменили объект нападения и попытались было цапнуть гнедого за бабки. Гнедой, возмущенно заржав, лягнул сначала одного, а потом и другого. Псы покатились клубками к темнеющей неподалеку кромке леса. Стая резво откатилась назад, разделилась на два крыла и начала обступать герцога уже с двух сторон. Тогда он повернулся вправо, вновь перекинул нож в другую руку и тычками длинного лезвия утихомирил еще одну крылатую псину – случайно все как-то получалось, ей-богу. Ткнул в глаз, а попал в горло… Слева снова нападали, сапог больно сдавили клыкастые челюсти, с треском оборвалась пола плаща, в которую вцепилась одна из собак. Он обернулся влево…
   Вжик! Сияющая полоса меча ножом гильотины упала по левую руку от него, воздух наполнился кровяными брызгами и диким воем. Леди Клотильда рубила сплеча, деловитым гыканьем сопровождая каждый свой богатырский взмах. До ужаса напоминая при этом обычную домохозяйку, занятую рубкой капусты на зиму.
   Симарглы прыгали, отчаянно хлопали крыльями, пытались взлететь, спастись. Побоище стремительно перерастало в бойню. Серега, несколько мгновений с ужасом понаблюдав эту неприглядную картину, кинулся наперерез Клоти, идущей сквозь стаю, как горячий нож сквозь холодное масло, успел вцепиться ей в руку:
   – Нет! Клоти… леди Клотильда, прекратите! Они… Они уже больше не нападают!
   Они и вправду больше уже не нападали – на поляне вместо собак лежали в основном одни кровавые ошметки. Остатки стаи улепетывали к лесу, тихо, беззвучно – ни визга, ни лая, один лишь трусливый топочущий шорох стремительно бегущих лап. Даже раненые псы, так и оставшиеся лежать на земле, не издавали ни звука – надо понимать, от страха перед таким противником.
   Черная молния прыгнула под самые копыта Серегиного гнедого. И мгновенно распрямилась обнаженным черноволосым мужчиной. Конь шарахнулся назад и яростно зафыркал.
   – Ваша лошадь, милорд, – насмешливо сказал оборотень, – не любит таких, как я. В отличие от своего хозяина… Вы, похоже, питаете ко мне совершенно другие чувства. Ибо заботливо спасаете меня всякий раз, как нам выпадает несчастье встретиться. Забавно, не правда ли?
   – А несчастье встретиться, милорд, – в тон ему ответил Серега, – выпадает нам почему-то всякий раз, когда вы попадаете в неудобную для жизни ситуацию.
   – Осознал, – насмешливо фыркнул оборотень, – осознал и благодарен вам всеми фибрами души. Ну и чего хотите в знак благодарности, спасители? Того же, что и все?
   – А чего хотят все? – удивленно вскинул брови Серега.
   Оборотень сделал шаг назад, откинув голову, внимательно посмотрел в Серегино лицо. На его физиономии все явственнее проступало самое неприкрытое изумление.
   – Не знает он, – предупредительно сказала леди Клотильда. – Столь углублен мыслями в высокое, что до вас, до паршивых оборотней, мысли его никак не долетают. Сэр Сериога! Повсеместно известно, что шерсть черного лиса-оборотня, выдранная им самим добровольно, без принуждения и от чистого сердца, из кончика его хвоста, дарует способность на одну ночь оборачиваться в лиса. По одной ночи на каждую шерстинку.
   – Ну что, оборачиваться и драть собственный хвост? – несколько презрительно спросил голый человек.
   – Зачем? – смутился Серега, – Нам не… Мне ничего от вас не надо. Вот разве что леди Клотильде…
   – Благодарствую, – равнодушно бросила леди. – В отличие от других благородных дам, мечтою восчувствовать звериную страсть в облике лисы не грежу.
   – Так вот это зачем! Как инте… – начал было Серега.
   И осекся, поймав яростный взгляд леди Клотильды.
   Несколько мгновений все молчали, погрузившись в собственные мысли. Серега все пытался представить леди Клотильду в облике серебристо-черной лисы. Выходило нечто совершенно фантастическое…
   – Сэр Сериога! – взревела леди Клотильда. – Так мы едем или не едем? Хватит тут мечтам, то есть думам всяким предаваться!
   Похоже, грозная девица с волчьим нюхом уловила все-таки некие подозрительные флюиды, исходящие от него. Точнее, не от него, а от его не совсем приличных мыслей. Увы…
   – Сейчас.
   Он спрыгнул с коня, подошел к псам. Нашел первого сравнительно целого, вздохнул, ощутив под пальцами на мохнатой шее слабо бьющийся пульс. Оторвал от полы плаща длинную ленту, кое-как забинтовал глубоко разрубленную грудь. Нашел еще одного – у этого разрублен был позвоночник. Но он еще был жив. Хорош удар у благородной леди и девицы, ничего не скажешь…
   – Милорд!
   Голос прозвучал откуда-то из травы. Смеющийся, полудетский голосок с нотками взрослой иронии. Серега заозирался, но и лес и поляна были полны тьмы. Непроглядной тьмы.
   – Милорд! – На уровне его бедра вспыхнул темно-красный огонек, затеплился трепетно дрожащим сиянием открытого огня на ветру. Рядом с огоньком весело улыбалась хитрая продувная рожица – слишком маленькая для взрослого, стишком хитрая для ребенка. – Мы гномы, милорд. Ваши новые подданные по праву эльфийской мандонады. Вышли вот прогуляться, глядим – ох ты, какие люди да по нашим кустикам! Так что спешим поприветствовать ваше сиятельство в наших лесах.
   – Э-э… – односложно выразился Серега и тут же поправился: – Тоже приветствую, короче.
   Огоньки зажигались один за другим по всей поляне. От продувных рожиц на поляне становилось тесно.
   – По праву мандонады – готовы вам повиноваться, – угодливо сказала ближайшая к нему рожица. – Угодно ли милорду спасти жизнь этим жалким тварям?
   – Ага, – смущенно выдавил он, – уж так угодно…
   – Но милорд должен знать: симарглы – существа злокозненные, благодарности от них все равно не дождешься. Конечно, ежели милорд таки восхочет, мы позаботимся о раненых, подлечим их всех, даже тех, кого милорд в мудрой задумчивости своей счел мертвыми. Восхочет ли милорд?
   – Да. Восхотяю, короче… Тьфу! То есть хочу. Лечите, айболиты.
   – Но, милорд, ну никакой же благодарности, ну вообще никакой. Никчемные твари. Попадетесь вот вы им снова, вот тогда…
   – Мелкие сии дело говорят, – великодушно возвестила рядом леди Клотильда. – Не будет тебе от сего милосердия никакого толку, сэр Сериога. Уж лучше прикажи содрать с них шкуры. Ценятся они престарелыми старцами, коим и помогают от ломоты в суставах.
   – Я сказал – нет! – отрезал Серега, – Лечить. Спасать. Всех. Все?!
   Гномы кучкой собрались вокруг него, мельтешили детсадовскими головенками где-то на уровне его пояса. Что-то шептали, ахали, охали, кивали. Обсуждали? Или осуждали?
   – Милорд. Также должны мы вам сообщить, чтo черный маг Мак'Дональд буквально два дня назад объявил великую кровавую мстю всем симарглам и их друзьям…
   – Понятно, – сказал Серега, – я мстю и мстя моя страшна… И чем же это мне грозит?
   – Не знаем, милорд. Но можем дать вам посмотреть. Если, конечно, не побоитесь вы заглянуть в ладони гнома…
   – О чем разговор? – подивился он. – Кажите ладони, ребяты… Ногти вам тоже проверить?
   У маленьких гномов их мелкие глазенки расширились до размеров доперестроечных рублей.
   – Чего милорд желает?!
   – Шутю, шутю…
   Леди Клотильда оглушительно фыркнула и тихо сказала:
   – Повсеместно известно, что из ладоней гнома человек может поглядеть на творящееся – но и это творящееся может оттуда взглянуть на него…
   – Где наша не пропадала! – после секундной заминки громко решил Серега. – Давайте ваши ладони, где они там…
   Снизу вверх до уровня его груди тут же взлетели две маленькие коричневые ладошки, все в сетке белых шрамиков и морщин, с удлиненными пальцами и коричневатым пушком между ними.
   – Глядите, милорд. Глядите не отрываясь…
   Сначала Сереге показалось, что в центре двух ладошек, как раз на линии их соприкосновения, вдруг появился и начал расти клубочек коричневого дыма. Затем клубочек принял форму клубящегося приплюснутого мотка. А затем в середине коричневой мути проступило светлое окошко. Он пригляделся.
   Смотрелось все как фильм в портативном телевизоре. В центре по крайне специфически убранной комнате (черепа и кости везде – нарисованные на стенах, выставленные на полках… два креслица из неведомо чьих гигантских грудных клеток, широко раскрытых со стороны грудины) расхаживала крупными шагами фигура человека в черном плаще с капюшоном. Лицо его никак не удавалось разглядеть из-за низко опущенного капюшона. Зато бормотание слышалось вполне четко.
   – Напрасная доброта сего мерзавца… Что ж, всякое доброе дело не должно оставаться безнаказанным.
   Вот уж точно сказано, подумал Серега. Лично ему в этом мире после каждого дела хлопот перепадает столько, что иначе чем наказанием это и назвать никак нельзя…
   – Если он только посмеет. Если только посмеет спасти этих тварей! Такое не должно оставаться безнаказанным. Главное, наказание должно быть подходящим… Сейчас. Сосредоточение мыслей… Одним словом, тиха – Чапай думать будет.
   Субъект в плаще метнулся к одной из полок, вытащил из-под черепа, лежащего на ней, что-то плоское, донельзя знакомое по форме – то ли книжицу, толи тетрадку.
   – Вот. Вот! Это то, что надо!
   Он раскрыл тетрадку и принялся нараспев читать:
   Не будет в судьбе ничего своего,
   Пусть бремя пророчеств измучит его.
   Завет исполняя – в тенетах чужих
   Ты будешь никто – не муж, не отец, не жених!
   И это заклятие в мирах да никто не нарушит
   До вздоха последнего с этого самого дня.
   Игрукою будешь для каждого – и для меня.
   И кончишь когда-нибудь ты свои утлые дни
   По воле того, кто тебе же кричал: помоги!
   Фигура зачитала стишок (довольно малохудожественный, надо отметить) и притихла. Странно так притихла – слегка повернув голову к Сереге (он… она? В общем, загадочное некто стояло боком). То ли присматривалось, то ли прислушивалось…
   – А-а! – разразилась вдруг фигура жутким криком. И запустила тетрадкой прямо навстречу Серегиному взгляду. – Глядишь?! Ну-ну, погляди…
   ЭТО решительно повернулось к Сереге передом, судя по капюшону. И стремительно поплыло на него.
   – Достаточно. – Серега отпрянул назад, гном тут же моментально сжал кулачки, и коричневый туман вместе с загадочной черной фигурой уплыл струйками между его пальцев, стек искристой коричневой речкой в ночную тьму… А на душе стало на редкость паскудно.
   – Плохо дело, милорд. – Крохотное личико, аж сморщившееся от сочувствия, посмотрело на него снизу вверх крайне серьезно. – Проклял он вас. На нехорошую судьбу обрек. Так-то! Может, все-таки не будем спасать сих симарглов? Творящееся – это еще не обязательно непреложно свершившееся. Если не притрагиваться к симарглам, то, глядишь, лично вам ничего и не будет, милорд.
   – Спасать, – распорядился Серега и философски пожал плечами. – Как говорил один умный народ, самое страшное для человека – это жить в эпоху перемен. А тут мне по крайней мере твердо обещано одно весьма завидное в каком-то смысле постоянство в жизни и судьбе. Будут вокруг меня всегда и сплошь одни пророчества.
   – Да исполнится воля милорда!
   Гномы схлынули с полянки. Вместе с ними исчезли и тела симарглов. Осталось только то кровавое крошево, которое за цельные тела принять уже никак было нельзя. Клоти рядом трубно прокашлялась, сказала с нажимом:
   – Сэр Сериога. И не ждите от меня похвалы за эту глупость! Так что дальше, сэр Сериога?
   – Едем, леди Клотильда.
   Серега подобрал поводья, тронул коня. В голове назойливо вертелось – вот так вот, не делай добра, не получишь и зла, и ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным… Вот и встретились на тропе – те или тот, как сказал старичок-лесовичок. Ну и кто же все-таки из “виденных и встреченных сегодня, бросающих на память якоря…” – ну и так далее, а затем конец цитаты, – по мысли старичка, должен был помочь и, так сказать, поспособствовать им в тонком деле усмирения барона Квезака? Симарглы или все-таки оборотень? Насчет гномов сомневаться не следовало, эти старичком особо оговорены были – не к лицу им, дескать, ручки свои кровью человеческой пачкать. А кому к лицу? Одним словом, и это самое печальное, ни первую, ни вторую сторону недавнего, как бы это поизящнее выразиться – конфликта никак нельзя было заподозрить в присутствии хотя бы маломальского желания помочь ему. бедному маленькому герцогу, гуляющему по ночному лесу в компании с грозной и большой баронессой.
   – Но не предавайтесь столь горьким думам, сэр Сериога. В конце концов, тропа еще не кончилась, и мы по ней все еще едем. – Добрая душа Клоти, похоже, всерьез пыталась его утешить.
   Они молча продвигались дальше. Под копытами коней хрустели ветки, вдали всполошенно заорала какая-то ночная птица. Поближе откликнулась другая отчаянным полусвистом-полумяуканьем. И снова все смолкло.
   – Сэр Сериога, – похоронным голосом объявила вдруг леди Клотильда. – Каюсь, не прислушивалась я достаточно хорошо к тому, что сказано было вам. Э-э… не расслышала просто. Со слухом у меня… особенно с одной стороны. Так что почтительнейше прошу вас снизойти до меня и рассказать, что видели вы в ладонях досточтимых подданных ваших гномов и чем таким ужасным грозил вам черный маг.
   Тон у леди был серьезен – дальше некуда. Хотя про проблемы со слухом – наверняка вранье. Просто громкость у телевизора в гномовых ладошках была уж очень мизерной, рассчитанной, похоже, исключительно на него и на того, кто “показывал”. И не зря рассчитанной, наверно.
   – Отравлюсь в “Макдональдсе”, – попробовал было отшутиться Серега.
   Леди Клотильда тут же громко, на весь лес, икнула, затем резко дернула на себя повод и осадила жеребца. Тот, в отличие от своей хозяйки, иканьем побрезговал, просто фыркнул с возмущением и изобразил передними ногами что-то вроде “а вот я вам счас ка-ак на дыбы…” И в завершение всего этого картинно исполненного кульбита оглушительно щелкнул зубами в воздухе, но почему-то выполнил сие недвусмысленное действо в непосредственной близости от Серегиной коленки. Совсем рядышком.
   – Да шутю я, шутю! – отчаянно крикнул он и поджал ногу с этой стороны повыше – просто так, на всякий случай поджал. Случай, он разный бывает.
   Но леди Клотильда этих его последних слов слушать уже не стала:
   – Сэр Сериога?! Неужли-таки напророчил он вам смерть от яда?! И то, что будет яд сей из рук его? Проклятье! Тысяча чертей ему в зад – и все пятками! Сэр Сериога! О досточтимый сэр и друг мой, немедленно следует вам приобресть на случай отравления волшебный порошок из помета жабы-ядогрыза. Зело помогает он во многих случаях. Посыпать им следует свою пищу каждодневно… Сэр Сериога?!
   – Всенепременно, – ответил сэр Сериога, слегка придерживая рукой живот и чуть ли не сползая с седла – как-то уж очень живо представил он себе процесс посыпания своей еды жабьим пометом, а затем и поедание оной пищи. – Всенепременно так и поступлю. Три раза в день во время еды…
   – Ну, три не три, а как за стол, так и помет в блюдо. Сэр Сериога? Не хотите помет, ну тогда хотя бы толченые ножки тараканов используйте, смешанные с мочой благочестивых девственниц – тоже известное, признанное всеми средство от ядов. Точно вам говорю, у меня у самой как-то для этого дела просили, ну, я и… дала, словом. Только, э-э… пьяна была сильно в то утро, так что там почти не… не это самое было, а, считай, чистое вино. Ну, самую только чуточку разбавленное тем самым, им необходимым.
   – Да пошутил я, леди Клотильда, – судорожно вдыхая воздух и страдальчески кривя лицо в попытках обуздать рвущийся изнутри смех, выдавил он. – На самом-то деле…
   Он коротко, своими словами кое-как воспроизвел содержание услышанного им стишка.
   Леди Клотильда, выслушав, задумчиво сапнула носом. Жеребец под ней сделал то же самое, только у него это прозвучало погромче и посолиднее. Не в пример погромче и посолиднее.
   – Ну… Заклятие неотвратимого присутствия чужих пророчеств в человеческой судьбе? Похоже, оно самое. Слыхала. Неприятная вещь, конечно… э-э, то есть я хочу сказать – не совсем подходяще для вас, для герцога. Ха! Вот если б вы, сэр Сериога, были, как и я, самым обычным странствующим рыцарем, вот тогда подобное заклятие было бы для вас как раз то, что надо. Исполнять пророчества, спасать указанным в них способом означенных несчастных… Есть то мечта всякого приличного странствующего рыцаря!
   – Махнем не глядя?
   Клоти оглушительно фыркнула. Звероватый битюг с небольшим запозданием фыркнул тоже.
   – Нет уж, настроена я подождать своего собственного проклятия! От своего собственного врага и в наказание за свой собственный неразумный… хм… то есть добрый поступок. Ну да ничего, сэр Сериога! Не такая уж и плохая судьба вам предопределена сим заклятием, я хочу сказать, бывает и похуже. Вот на барона Скорки, к примеру, наложил один подлый колдун заклятие неизбывной печали. И он, верите ли, печален бывал даже тогда, когда над девицами трудился!
   – Да, – сказал Серега единственно ради поддержания беседы, – бывает. Сие, конечно, просто неприлично – когда отважный барон да над девицей смурной…
   – Верно глаголете вы об этом, сэр Сериога! А вот еще рыцарь Гули – так тому деревенская колдунья, коей он отказал в… одном рыцарском поступке (это том самом, при котором рыцарь всенепременно должен быть именно мужчиной, и никак не иначе), отказал единственно по причине ее старости – позорная отговорка для истинного рыцаря, кстати!
   – Да уж, – заметил Серега, – истинный рыцарь должен быть способен на все, что только может занимать горизонтальное положение или просто наклонное.
   Клоти, к счастью, его не слишком целомудренное замечание пропустила мимо ушей.
   – Так вот, колдунья сия наложила на него заклятие неснимающихся штанов! Причем штаны у бедного рыцаря Гули переставали сниматься не когда-нибудь, а именно в моменты, так сказать, по-рыцарски мужских поступков. А в любое другое время – пожалуйста!
   – Ужас какой! – посочувствовал Серега. Они проехали еще какое-то время в полном молчании.
   – А вообще-то, сэр Сериога, – на полном серьезе добавила вдруг леди Клотильда, – навлекли вы на себя серьезную беду. Причем из-за тварей, того явно не стоящих. Жить, исполняя чужие пророчества, иметь вместо порядочной, собственной человеческой судьбы и, так сказать, вольной жизни, по собственной воле – и разумению проживаемой, – иметь вместо этого участь щепки в чужих лапах… Быть обреченным исполнять, исполнять и исполнять… И за все про все в награду одна-единственная и довольно сомнительная к тому же радость – помогать другим выправлять ИХ судьбы… Невесело.
   “Да уж, куда как невесело”, – продолжил он про себя затронутую красоткой Клоти тему. Печально даже, если можно так выразиться, крайне печально все сие, сэры рыцари и сэрухи рыцарши, до зеленой тоски в груди печально. Особенно если ты и сам уже, можно сказать, почти что – да какой там почти что – полностью уже веришь во всю эту местную галиматью с этими их колдовскими проклятиями и зловещими пророчествами. Подобные магические заморочки здесь, надо отметить, весьма и весьма опасны. Стоит только вспомнить в качестве примера то самое исполнившееся с их подачи пророчество об Отсушенных землях. А уж предреченная ему смерть от рук им же и спасенных – это уж вообще, ребяты, ну ни в какие вороты… Ничего-ничего. Вот вернется домой, вот тогда… И будет у него покой. В индустриальном двадцать первом веке, как помнится, нет ни проклятий, ни пророчеств. Вот она, наша программа-максимум – всенепременно вернуться домой. А я в Россию, домой хочу – я так давно не видел маму…
   Далеко-далеко из ночной тьмы вынырнул в пределах видимости крохотный желтый огонек. Ровно засиял, время от времени скрываясь за гигантскими стволами деревьев. Но не гас – светил, скрываясь и показываясь, и понемногу приближаясь к ним по мере продвижения вперед. Кони прибавили шаг. Перспектива уютного стойла впереди явно прельщала их больше, чем темный ночной и оттого не располагаюший к себе лес. И хотя никаких таких страш-шных опасностей и уж-жасных приключений лесное пространство доселе пока что им не являло (если, конечно, не считать той недавней встречи – ехали б себе мимо, и не было бы проблем), однако и уютно здесь никому не было.
   – Кажется, трактир, – спокойно вымолвила Клотильда.
   – Заедем?
   – Почему бы и нет, сэр Сериога. Мало ли кого там встретим. Глядишь, и попадется случайно нужный нам человечек, а то и просто хорошее вино.
   Леди явно намекала, что не все еще потеряно. И загадочный спаситель-помогатель, мол, вполне возможно, еще только ждет-пождет их себе где-то там на дороге…