Федорова Екатерина. Возвращение милорда (Леди-рыцарь - 3)

   - Нет,- чуть громче, чем говорил до этого, сказал Сергей.- Вы ведь, наверное, уже в курсе, что все ваши амулеты Дригар в одночасье потеряли свою силу? И ведьмы уже расправляются с покусившимися на лордов простолюдинами?
   Лицо Прапора вновь окостенело.
   - Вижу, что вы уже полностью осведомлены,- благожелательно промурлыкал Сергей,- а раз так, то понимаете, что я навряд ли шучу или блефую. Меня уже уговаривают зашвырнуть вас обратно, к прелестям вневременного Проклятия, где вами опять займутся куклосы из неизвестного мне мира....
   - Надеюсь, вы не ожидаете, что я вам поверю и начну умолять не делать этого? - с некоторым презрением (но все же напряженным тоном) спросил прапор.
   Сергей вздохнул:
   - Вы знаете, у нас с вами разговор складывается совсем как у двух персонажей из рыцарского романа. Причем очень ограниченных персонажей - что по мыслям, что по воображению. Я же как-то проник сюда - это для вас не убедительно? Вы тут про какие-то охранные заклинания упоминали - уж простите покорно, но я сюда попал по собственному желанию в мгновение ока и всякие там ваши магические замки-запоры совершенно не заметил. Или вы хотите сказать, что мое явление в вашем замке вам только снится?
   Благообразный старец поиграл брежневской густоты бровями, пробормотал:
   - Я вам не верю. Предъявите то "нечто мощное", что вам якобы дали.
   Сергей опять протяжно вздохнул:
   - Вы не понимаете, прапор. Знаете, что самое печальное? Эта вещь не способна проводить дегустацию своих возможностей по мелочам. Она, как мне сказали, исключительно для великих свершений. А тушить солнце только ради того, чтобы вас убедить,- согласитесь, это как-то чересчур.
   - Я вам не верю,- не слишком убежденно повторил старец.
   - Тогда давайте решим все в реалиях, которые вам ближе, прапор.
   Он поискал взглядом, где бы сесть, и примостился на краешке стола, нахально закинув одну ногу в кожаном сапоге с частично зашнурованным раструбом на подлокотник ближайшего кресла. Кресло стояло как раз напротив того, в котором сидел старец. Благообразную харю прапора от этого аж повело.
   - Предлагаю турнир. Вот только сражаться будем не мечами.
   - Сопляк! - рыкнул старец.- Сам не понимаешь, о чем болтаешь!!
   Сергей завздыхал снова, всем своим видом показывая: дескать, месье, как я сожалею, что вы не манж па сие жур в таких простых вопросах.
   - Вы на меня будете нападать всей своей силой, а я, бедный, постараюсь сохранить во время этого непринужденную позу и ровное дыхание... Соглашайтесь, прапор, я вас умоляю! Моя целость против заклинаний всего вашего ордена - это ли не мечта идиота?
   - Идиота зрю перед собой! - обиделся старец.
   - Точно! - с готовностью, которая могла показаться даже подобострастной, воскликнул Сергей.- Итак, я стою, а ты нападаешь. Вместе со всеми своими рыцарями. А потом, когда ты...
   - Милорд я и сэр! - вторично и очень громогласно обиделся старец.- На "ты" со мною?!
   - Прошу прощения, прапор.- Сергей поднял обе руки в знак того, что осознал ошибку.- И как сказано у одного хорошего писателя - башуста, артык-ага, трусь лбом покорности о порог милосердия вашего... А потом, когда вы устанете метать в мою сторону громы и молнии, мы поговорим о том, следует ли мне просто восстановить Проклятие замка Чехура над всеми вами или же мы пойдем совсем по другому пути...
   Старец метнул взгляд, который когда-то, в его молодости, наверняка был огненным. Сейчас от прошлого горенья остались одни головешки.
   - Ну что ж... Я сотру тебя в порошок...
   Из-под тонких губ прапора слова выдавливались со змеиным шипением. И если бы Сергей по-прежнему был милым домашним мальчиком, такое вполне могло бы его напугать, если бы он услышал такое когда-то, месяца этак три назад...
   - Простите, милорд, но я тоже милорд и сэр,- услужливо напомнил старцу Серега,- так почему же вы мне тыкаете? - Именно прапор ордена когда-то посвятил его в рыцари, и звание "сэр", дарованное им самим, благообразному старцу никак не следовало забывать.
   То был дар за то, что он освободил здешних обитателей от Проклятия замка Чехура, которое, вполне возможно, придется восстановить вновь. Хоть и не хотелось творить такую жестокость - не Пол Пот же он в конце концов, чтобы пытки непокорных в тенетах вневременья и внеземелья радовали ему душу...
   - Сэр. Так когда, сэр?! - буркнул прапор.
   - Да хоть прямо сейчас,- оживленным до неприличия тоном сообщил слегка пораженному старцу Сергей и встал, по пути едва не опрокинув кресло, на которое опиралась его небрежно отставленная в сторону и крайне дерзновенная стопа.- Чего тянуть-то?
   Ох и взглядец был в этот момент у предоброго старинушки... Но относился ли он к обиде за собственные роскошные мебеля или к Серегиному вызывающему поведению - вот это так и осталось для сэра Сериоги тайной.
   "Таким, наверно, Мефистофель на душу Фауста смотрел..." - несколько нахально попытался срифмовать про себя герцог Де Лабри, особенной тяги к поэзии никогда не питавший. Потом он вздохнул и вслух сказал:
   - Куда идти-то? И как долго ждать вашего общего сбора? - и, не удержавшись, съехидничал: - Вам непременно надо собраться - всемером одного забивать сподручнее.
   - Выйдем на поляну,- недружелюбно ответил прапор.- Аждать тебе... то есть вам долго не придется, преотвратный сэр, рыцари мои соберутся по одному моему желанию...
   Поляна, располагавшаяся возле уже знакомой Сергею громады замка Чехура, оказалась вытянутым в длину полем внушительных размеров. По общему виду поляна больше подходила для ристалищ и прочих рыцарских выгулов, чем для трогательных дамских прогулок на предмет плетения веночков, а потому и название "поляна" как-то не вязалось с этим местом. Да и трава тут была старательно вытоптана множеством рыцарских сапог...
   - Чего стоим, чего ждем? - почти радостно осведомился Сергей, выбирая себе позицию поудобнее посреди лазорево-зеленой травы.
   Прапор, яростно глянув на него, развернулся и принялся отсчитывать шаги по травке.
   Сергей с некоторой беспечностью глядел на него. Теплота мягкой кожи на правой руке казалась весомой и ощутимой, она грела и странным образом наделяла уверенностью в себе...
   И пока он так благодушно глазел на шаги старца, даже простодушно раззявив при этом рот - в полном соответствии со своим имиджем простофили,-подлый прапор вдруг мгновенно развернулся на полушаге и со зверской до ужаса рожей замахнулся рукой в его сторону. Сергей, не успевший ничего осознать, скорее инстинктивно, чем по велению разума, переступил с ноги на ногу. И опять-таки скорее инстинктивно, чем осознанно, его тело сместилось при этом сантиметров на двадцать вправо.
   Мимо груди что-то стремительно шурхнуло, невидимое, но пролетевшее с дикой скоростью и пахнувшее на Сергея мощной веерной струей жаркого злого воздуха. В противовес этому мурашки, которые брызнули у него по спине, оказались до ужаса ледяными.
   Громовой раскат от пролетевшего рядом с телом невидимого "чего-то" с запозданием ударил в уши. Фигура прапора, находившаяся прямо перед ним шагах в тридцати, вдруг моргнула и исчезла. Слинял? Или же могучий старец-маг готовит новое нападение?
   Следовало принимать какие-то меры. И очень срочно. Он крутанулся на пятках, опасливо заози-равшись, в промежутках между взглядами тревожно сообщив в сторону перчатки и мысленно, и вслух:
   - Э-э... Эй! Ты должна меня спасти. Не знаю уж, как к тебе обращаться... В общем, так, на меня сейчас будут нападать маги-рыцари, и очень тебя прошу: защити меня!
   Странная щекочущая дрожь пробежала по коже кисти, на которой покоилась перчатка. Было полное ощущение того, что перчатка брезгливо скукожилась. А что, если спасение владельца не является для волшебного причиндала поистине "великим деянием"?
   Блямп! Ракурс симпатичного окололесного пейза-жика, в центре которого он стоял - с поляной, заросшей очень даже милой сине-зеленой травкой, окруженной по периметру купами округлых, точно барашки, деревьев того же самого оттенка, с розовато-сиреневым небом над ними,- вдруг мигнул перед его глазами и повернулся совершено другим боком.
   Он очутился в другой точке на поляне. Теперь деревья были несравненно ближе, а замок, бывший до этого по правую руку от него, глядел прямо в лицо. Промежуток между местопребыванием "там" и "тут" занял ничтожно мало времени - вряд ли он успел даже моргнуть.
   Только одолевала легкая тошнота и головная боль.
   На месте, где он (предположительно) только что стоял, лазорево-зеленая травка вдруг вспучилась и с натугой, проходя через стадию горбатого пузыря, разродилась земляной раной, с фонтаном земляных брызг, корней, ошметков травы и дерна. Серега неверяще уставился на красновато-черный разрыв, появившийся на том самом месте, где он только что стоял. А если бы он не сместился?
   "Тогда,- мысленно ответил он сам себе,- можно было бы с полным основанием считать, что ты и не родился. По крайней мере, в одном сомневаться не приходится - просто запачканной одежкой дело бы не обошлось".
   И посреди всех этих увлекательностей и паранор-мальностей был только один светлый момент: перчатка все-таки его защищала!
   Прямо перед ним на расстоянии двух метров возник потерявшийся было прапор - с вытянутыми перед собой обеими руками, радостно улыбающийся.
   Перемещение... И снова он очутился на другом мерте. Старец был виден теперь со спины, а замок . Чехура очутился сзади Сергея. Из вытянутых рук старца тянулась и лилась длинная красно-фиолетовая молния толщиной с его руку. Там, где струя молнии - с потрескиванием и искрами - упиралась в купы деревьев, сине-зеленая листва стремительно облетала, оставляя от густых древесных крон сожженные черные скелеты ветвящихся стволов. Потянуло горелым и кислым...
   Снова перемещение. Туда, где он только что был, с тыла стремительно надвигался рыцарь на мощном черном коне, выставив перед собой копье,- в полном вооружении, в латах, в шлеме с черно-золотыми узорами и двумя угловатыми нашлепками по бокам шлема, напоминающими расплющенные до состояния узорчатой лапши рога. С копья рыцаря исходило мрачное черное свечение, клубком собирающееся в полуметре от копья.
   Опять перемещение. Трое рыцарей на поляне - один конный, два пеших. Значит, так ведутся магические дуэли? Все появляются на месте поединка когда хотят и делают что хотят...
   Недалеко от него, там, куда он переместился, трава вдруг перестала волноваться под дуновением ветерка и быстро застыла светло-серой резной окаменелостью. Сергей успел увидеть, как брызнуло каменной волной по живым еще стеблям и листьям, утолщая и преобразуя их в подобия бажовского каменного цветка...
   Очень интересно. Но ему было не до удивления. И уж тем более не до любопытства.
   Потому что все эти чудеса были смертью, которая только чуть-чуть до него не дотянулась...
   Перемещение. Строй из рыцарей там, прапор спереди и немного слева. Делают неизвестно что, но глядят при этом туда, где его уже нет.
   Облегчение. Тошнота накатывает волнами, там, где он был, творится невесть что, виски разрываются от боли.
   Еще одно перемещение. Неподалеку на поляне материализовалось непонятного вида чудовище, снабженное всеми классическими признаками класса чудовищ - громадная пасть с торчащими вперед длинными желтыми клыками, когтистые лапы числом непонятно сколько, потому что оживший кошмар из детских сказок все время деятельно махал конечностями...
   Перемещение. Перемещение.
   Алые пятна в глазах и желтые пятна в небе - то ли галлюцинации, то ли очередное колдовство магов-рыцарей. Боль разрывает голову. По всей поляне странные вихри и черные молнии.
   Перемещение. Какое по счету? На поляне было черно от рыцарей, слаженными строями несущихся направо и налево,- перекрестные атаки, впереди которых клубилась непонятная пыль, мутно-зеленая по цвету.
   Пока что ему удавалось смотреть на все эти чудеса со стороны. Но когда-нибудь Рука Воина не успеет вывести его из-под очередного удара, и тогда...
   Перемещения прекратились. Словно ответив на его мысли, из-под ног вдруг брызнуло слюдяными разводами и образовалось вокруг него подобие округлых стен из воды. На самой кромке слюдянистых стенок, грозно и мощно растущих вверх, искристо и алчуще блестели фиолетовые, черные и алые сполохи. Но нарастающий пузырь с легкостью отразил их и слился наверху в единое целое.
   Теперь Сергея окружало хрустальная сфера, искажающая пространство. По поверхности ее били темных тяжелых цветов молнии и сполохи, глядеть на все это изнутри было жутко...
   Но пузырь, возвышавшийся сейчас вокруг него, внушал чувство полной защищенности. Молнии расплющивались о водянистые стенки, преобразуясь в сверкающие сполохи. Снаружи клубился туман, своды прозрачного пузыря то и дело подергивались каменистой коркой, которая тут же осыпалась, открывая все те же искривленные прозрачные стены...
   Он осел на давно уже ослабевших ногах, уронил голову на грудь. И потерял сознание...
   Сергей очнулся, когда местное солнышко уже начало подбираться к точке своего полуденного стояния. Пузырь по-прежнему незыблемо смыкал над ним свои своды. А снаружи, упираясь в его стенки лбами в шлемах, плотной черной стеной с золотыми проблесками пузырь облепили рыцари ордена. Разрядов и сполохов уже не было видно - выдохлись? Поняли, что все бесполезно?
   Он вяло перекатился на корточки, обессиленно привалился плечом к хрустальной поверхности - видимо, перемещения отнюдь не способствовали хорошему самочувствию - и потюкал по стеклу согнутым пальцем. Пропускает ли эта стенка звук? А то для него самое время переговорить с выдохшимися сэрами рыцарями.
   - Эй! Меня слышит кто-нибудь или нет? Стенка пузыря тут же чуть заметно завибрировала, словно отвечая на его голос,- он ощутил эту дрожь подошвами в мягких кожаных сапогах. А ведь до этого пузырь стоял совершенно непоколебимо, даже под ударами самых страшных молний не дергаясь.
   Он услышал ответное изумленное восклицание одного из палагойцев:
   - Ого! Братья, он говорит!
   "А я еще и к прямохождению способен,- устало подумал про себя Сергей.И вообще по всем признакам человек..."
   Ропот, который он теперь слышал, отчетливой волной прокатился по толпе палагойцев. Рыцари вдруг принялись торопливо расступаться. И по образовавшемуся широкому проходу к пузырю прошагал сам старик-прапор. Рожа у него на этот раз была благообразно-постная. А на ней - скорбно поджатые губы.
   - Ну, поиграем еще в мечи и орала? - негромким голосом предложил Сергей.- Или уже наигрались?
   - Снимите вашу защиту,- напряженно попросил прапор,- и побеседуем. Слово рыцаря, что на время переговоров вы будете в безопасности. Чего именно вы от нас хотите, уважаемый сэр?
   Ого, уже уважаемый, с некоторым воодушевлением отметил про себя Сергей. Солидное достижение для человека, который из грязи - да в князи. Вот только жаль, что внезапно появившееся в тоне прапора уважение заработано не столько им самим, сколько грозным амулетом на его руке.
   Рука в перчатке, кстати, отчаянно чесалась и зудела.
   - Уважаемая пер... Рука Воина,- поправился он.-Пожалуйста, убери пузырь, но не снимай с меня своей защиты. И... - Сергей помедлил, глядя на начавшие опадать вниз водянисто-прозрачные стенки.- И я благодарю тебя за то, что ты все-таки спасла мою туповатую голову.
   Которую он умудрился сунуть в пасть целого ордена. При этом, надо признаться честно, он плохо представлял себе, как на него будут нападать. И как при этом поведет себя подаренный амулет: захочет ли он защитить своего нового хозяина от нападений, сможет ли защитить?
   Так что некоторая благодарность отнюдь не повредит - и даже, знаете ли, приличествует лицу, спасшемуся в такой передряге... После чуда святого Мил-гота Сергей был твердо уверен в том, что магические предметы в этом мире обладали как минимум зачатками разума.
   Стенки упали. Прапор бросил приглушенным голосом несколько слов стоявшим вокруг людям. Черно-золотые рыцари тут же начали расступаться, высвобождая широкое пространствоа вокруг прапора и Сергея.
   Полянка, на которой они стояли, уже потеряла свой прежний идиллический вид - вместо деревьев с округло-кокетливыми кронами вокруг теперь возвышались одни обгорелые стволы и каменные скульптуры с полуобвалившимися ветвями, траву заменил ковер из комьев земли и вывороченного наружу дерна...
   - Чего вы хотите от нас, милорд... и сэр? - прохрипел высокий седовласый старец, стоящий сейчас напротив него.- Мы выполним любую вашу волю, ибо поединок нами честно проигран... Мы не смогли одолеть вашей силы.
   Сергей помедлил, ощущая, как его переполняет сожаление - слишком благородны были эти люди, несмотря на все свои черные дела. Просто их с детства научили разделять мир на гоев и изгоев, но это не было их виной, это было их воспитанием...
   - Я предлагаю вам изгнание,- хмуро сказал он,- вместо Проклятия. Уверен, вы, как люди практичные, уже давно в странствиях по мирам присмотрели себе какую-нибудь достаточно уютную землю - без врагов и без сомнительных друзей, с хорошими угодьями и дичью... И безлюдную. Набирайте себе на добровольных началах девиц из ближайших деревень - и вперед, отправляйтесь создавать новый мир, новый народ- свой собственный...
   Прапор угрюмо смотрел в землю.
   - И разумеется, мне потребуется клятва вашего ордена, что отныне вы не будете угрожать жизни и спокойствию в Нибелунгии.
   - Новый народ... - тяжело протянул старик.- Это века. Сколько всего будет утеряно, забыто.
   - Ваша просвещенность этому миру пришлась не по вкусу,- устало сказал герцог Де Лабри.- Или вы все-таки выберете Проклятие?
   - Нет, милорд...
   - Ну вот и чудненько.
   Его отвели в одну из комнат палагойского замка, куда тут же явился юноша - почти мальчик - и предложил герцогу подкрепить силы едой. Голос у парня был сердитым, и говорил он практически не разжимая губ. Сергей кивнул, мальчик (впрочем, он был всего года на два моложе самого Сергея) тут же принес в комнату внушительной величины поднос, поставил его на стол возле окна, затем брякнул туда же чашу с водой для умывания и вышел, не забывая по-воински печатать шаг. Лицо у мальчика - то ли пажа, то ли оруженосца было надутым, как у оскорбленного в лучших чувствах хомячка.
   Сергей что-то взял с подноса, вяло пожевал, совершенно не различая при этом вкуса, и повалился спать, по-прежнему не снимая с руки перчатки. Рука чесалась и зудела, но усталость была слишком велика, чтобы он мог из-за этого начать мучиться бессонницей. Снимать же перчатку Сергею вовсе не хотелось - вокруг были отнюдь не друзья, и замок назывался не Дебро, а Чехура.
   Своего же приказа-просьбы о защите он пока что не отменял, так что перчатка сейчас оставалась единственным (и достаточно надежным) гарантом того, что его сон не перейдет в вечный в результате, скажем, какой-нибудь крайне несчастливой для него и крайне счастливой для палагойцев случайности...
   Он проспал остаток дня и ночь. Проснулся только на рассвете следующего дня и обнаружил перед собой прапора, хмурого, с потемневшим лицом. Прапор немилосердно тряс его за плечо:
   - Мы уходим, милорд.
   - Жа... - Он чуть было не сказал "жаль", но вовремя осекся.- Я сопровожу вас.
   Сергей сел на кровати. Потолок комнаты золотили лучи поднимающегося солнца, а за окном все было в легкой синеватой дымке, которая бывает только ранним утром. Он встал, с хрустом размял затекшее тело, дохромал до стола, плеснул себе в лицо водой из вчерашней чаши. Потом вдруг кое-что припомнил и резко развернулся к палагойцу, ожидавшему за спиной.
   - Вы когда будили меня, ничего не почувствовали? Прапор с натугой приподнял густые, нависающие над глазами брови:
   - Нет. А что?
   - Да вот, понимаете ли... Я, когда лег, попросил защиты.
   - А... - Старик махнул рукой.- Я не знаю, что у вас есть, милорд, но предполагаю, что это та самая перчатка, которую вы даже на ночь не сняли. Так? Нечто очень мощное... Вариантов множество, милорд,
   но я предложу вам один, наиболее вероятный, с точки зрения очень старого мага. Ваша могущественная защитница, когда я приблизился к вам, просто не нашла меня опасным. Потому что нет во мне зла к вам лично, милорд. Мы хотели как лучше, но... но люди всегда несправедливы к тем, кто желает им лучшего, особенно если от них требуются незначительные жертвы. Думаю, вы уже знаете, каковы были наши цели.
   - Предполагаю,- осторожно сказал Сергей, морщась и почесывая руку под раструбом перчатки.- Господство над империей, всем вместе ровным строем к процветанию мира под направляющей рукой палагойцев... А ведьм и лордов прочь, как чуждое для палагойского счастья семя.
   - Да, милорд. Ну и что? Счастье, как и дитя человеческое, рождается только из крови и грязи.- Прапор устало прохромал до стола, отломил дрожащими пальцами кусок горбушки, не тронутой герцогом вчера.- Простите, милорд, но я очень голоден - из-за сборов не было времени перекусить, не ел со вчерашнего дня...
   Старик медленно прожевал хлеб, с видимым удовольствием проглотил и продолжил чуточку более уверенным тоном:
   - Что делали эти лорды и ведьмы для людей? А ничего. Лорды дерутся друг с другом и занимаются поборами, ведьмы занимаются колдовством, попутно не забывая держать в страхе людей из своих деревень... А мы... мы принесли бы мир и процветание, уменьшили налоги, начали бы учить смердов ремеслам и магическим наукам. Многое можно было бы изменить в нашем мире. Простите, милорд, теперь уже только в вашем - увы, мы покидаем этот мир. Следовало только захотеть и начать что-то здесь делать... Лорды ни на что не способны - обленились, зажирели... Ведьмы играют в магию, им не до преобразований в вашем мира. Клянусь, мы хотели лучшей доли для всех. И что в этом желании такого плохого?
   - Ничего,- согласился Сергей.- Лично мне вы даже нравитесь, но... Знаете, как сказал один рыцарь по имени Д'Артаньян? Так уж получилось, милорд, что все мои друзья находятся по эту сторону. А враги моих друзей есть и мои враги тоже... И они - по вашу сторону. Вот и все. Хотя и не следовало так издеваться над ведьмами. Да и й-хондрики... гм...
   Прапор пренебрежительно пожал плечами - дескать, все это простонародье, что за плебеев заступаться? Потом холодно сказал:
   - Время, милорд. Мои рыцари покидают этот мир...
   Прапор тяжело кивнул и направился к двери, не оглядываясь.
   На небольшой прогалине перед парадными воротами замка сияла рамка из змеящегося белого свечения. И в ней, как в окне, был виден громадный простор другого мира. Теплое серое небо, побережье пронзительно-синего цвета, окаймленное серпом светло-желтого песка. Ни строений, ни живых существ в рамке видно не было.
   По прогалине медленно ехали рыцари на конях - по трое в ряд. И въезжали в провал чужого мира. Позади конного строя ждали своей очереди повозки с тюками. И повозки с женщинами, явно набранными из ближайших деревень. Среди них взгляд Сергея зацепил четырех дам, одетых в шелка. Те сидели наособицу, на отдельном возке, возле которого ошивались двое-трое мальчишек в хороших одежках, по виду пажи.
   - Надеюсь, все следуют с вами по доброму согласию? - поинтересовался Сергей, поведя глазами в сторону девиц и дам.
   Прапор проследил за его взглядом и с долей горделивого пренебрежения хмыкнул:
   - Милорд, палагойцы достаточно мужчины, чтобы нравиться девицам и дамам без всякого принуждения.
   - Ну-ну,- сказал Сергей, просто не зная, что говорить дальше.- А как же эти пажи? Почему-то мне кажется, что они маловаты для путешествий в другой мир.
   Прапор смотрел в рамку, и взгляд его странно изменялся. "Он уже не тут,- понял Сергей.- Он уже там".
   - Милорд, дамы заявили, что из своих слуг взяли только тех, кому в этом мире не нашлось места. Это сироты из обедневших благородных родов. Им некуда идти. Не волнуйтесь, там мы о них позаботимся.
   - Э-э... ну хорошо.
   Мальчишки не выглядели голодными или забитыми. Дамы в шелках и в том мире не будут последними, и там мальчишкам тоже будет житься неплохо. Во всяком случае, лучше, чем здесь...
   Колонна конных рыцарей уже вся, до последнего всадника, скрылась в провале другого мира. К змеящейся рамке подкатил обоз и начал медленно переправляться на ту сторону под присмотром нескольких держащихся рядом всадников. Тягловые быки, тянущиеся за телегами коровы, кобылы и бараны переступали искрящуюся жгутовидную рамку совершенно спокойно, с полным доверием к ведущим их людям.
   Прапор посмотрел на Серегу - во взгляде читалось странное упоение.
   - Я ухожу, милорд. Жаль, что вживую мы уже больше не встретимся.
   - А вмертвую? - попытался сострить Сергей.
   - Мы встретимся по-другому,- опять-таки странным голосом сказал благообразный старец.
   В голосе слышалось что-то сильно похожее на обещание.
   - Кстати, о клятве, милорд,- слегка сдавленным тоном произнес Сергей. Где-то посреди груди колотился молоточек непонятного предчувствия.
   - Да, конечно,- безразлично сказал прапор. И с деланной церемонностью опустился на одно колено.
   Заговорил он неторопливо, явно взвешивая каждое слово:
   - Клянусь, .что ни я, ни кто другой из рыцарей ордена Палагойцев уже не вернется в этот мир. И не дерзнет посягнуть ни на жизни этого мира, ни на безопасность его, ни на свободу... - Тут палагоец чуть повернул голову в сторону Сереги и лукаво прошептал:- Хотя какая она тут свобода? Свобода быть бездельником... - А затем уже прежним отстраненным тоном продолжил: - И в том я, главный прапор ордена Палагойцев, приношу страшную клятву за себя и за всех своих рыцарей. Клянусь мечом и магическим кубком, верхом и низом, пятью стихиями и Единым Богом...
   Прапор быстро поднялся с колен - очевидно, ритуал на этом был завершен. Сказал опять-таки странным голосом: