Неизвестно, как с Датаром, а Ошку можно было проверить. Глухих и немых в городе не так уж много, у них имеется своя школа и даже свой кабачок, то есть почти все они друг друга знают. Тут могла бы помочь Яся.
И еще одно беспокоило Мема: кто был тот безмолвный посетитель за ширмой, который за весь разговор в кабинете префекта даже не пошевелился ни разу – настолько внимательно слушал?..
– Мам, а для чего можно употребить праздничную тыкву, если она не пригодилась на празднике?
– Ну как же! – удивилась мать сыновней недогадливости. – Надо взять три яйца, полчашки муки, чашку сметаны, чашку тертого сыра, две чашки тертой тыквы, перемешать, добавить сахар, соль и испечь оладьи.
– Ага, – сказал Мем и пошел к Нонору мириться.
Нонор жил в самом центре Рабежа, на Хлебной площади. Ему принадлежал там старый двухэтажный дом. Первый каменный этаж ушел уже по самые окна в болотистую рабежскую землю, а второй, деревянный, требовал покраски и ремонта.
Хлебная площадь была местом шумным и людным. Через нее проходило сообщение между Хлебным и Рыбным рынками, то и дело проезжали груженые подводы, бегали посыльные, народ шел туда и обратно с покупками и без. Поэтому дом отгорожен был от улицы забором с воротцами и калиточкой. Вот перед этой калиточкой Мема немного заела стеснительность с совестью пополам. Явиться просто так и сказать: я-де пришел, – казалось Мему неприличным. Нужен был еще какой-нибудь предлог. Мем знал, что из префектуры Нонор исчез сегодня много раньше положенного времени. И кого он встретит у инспектора дома, Мем тоже приблизительно знал. В Первой префектуре над Нонором посмеивались: у инспектора было очень много детей, словно у крестьянина в деревне. Три взрослые дочери от первой покойной жены, такой же высокорожденной таргки, как он сам. А потом Нонор женился на обычной горожанке, вдове, жившей по соседству. И вот, трое у него были свои, трое приемные, а еще то ли семь, то ли девять они с женушкой настрогали за дюжину лет счастливого брака. Однако предлога стучать в дверь с арданскои водкой в корзинке все это Мему не давало. Ведь он не свататься пришел.
Он потоптался перед калиткой, думая, что, видимо, сейчас опять придется прикинуться дураком и невежей, но тут предлог вышел на Хлебную площадь сам собой. Выглядел он как крошечный белый котенок. Предлог выбрался из-под забора и, нетвердо переступая по разъезженной грязи пушистыми лапами, по-деловому направился прямиком под приближающуюся ломовую подводу. Мем выудил отважного путешественника из-под самых копыт лошади, обхватил его двумя пальцами и решительно двинулся к дому. Он громко постучал в линялую входную дверь.
Через некоторое время ему открыла маленькая темноволосая женщина, похожая на птичку-плавунчика. Любопытными черными глазками она снизу вверх посмотрела на Мема, который был в два раза ее выше.
– Здравствуйте, – сказал Мем. – Вот... это ваше животное?
– Наше, – кивнула женщина, отбирая котенка у Мема.
– Что же оно у вас бродит по площади? Его там чуть не раздавили.
– С цепи сорвалось, – вздохнула женщина и хотела закрыть дверь.
– Подождите, – остановил ее Мем. – Я, собственно, к инспектору Нонору...
– Его нет дома.
– Нет дома? Но... я с ним работаю в префектуре. Моя матушка прислала ему подарки.
Тут с темноватой лесенки, что была у женщины за спиной, сбежали несколько ребятишек и уцепились за мамкин подол.
– Подарки? – зачарованно проговорила девочка чуть постарше остальных и застенчиво моргнула на Мема блестящими птичьими глазками.
– Подарки? – повторила женщина. – Ну, заходите, если вы с подарками.
Корзинка была тут же рассортирована: окорок, сливы, зелень и пироги на стол, а бутылка, кувшинчик и сладости в шкаф на верхнюю полку, чтоб самым любопытным младшим было не достать.
В доме кипела жизнь. К Мему на колени тут же вскарабкался какой-то карапуз, обхватил его ручонками за шею и задремал, несмотря на беготню и шум вокруг. Под большим столом в гостиной, где усажен был Мем, играли в арданских пиратов и имперский флот, по коридорам и по лестницам носились сломя голову, в соседней совершенно пустой комнате катались верхом на огромном рыжем псе, который время от времени лаял и громко рычал, когда его невежливо тащили за уши или хвост. Помимо кучи детей, в доме обитали еще штук семь кошек, три собаки и минимум пара лисиц. Как Нонор с супругой управляются с подобным бедламом, казалось уму непостижимым.
Но настал момент, маленькая женщина хлопнула в ладоши, и шум разом смолк. Средние забрали младших и скрылись. За стол в гостиной их не сажали. С супницей, тарелками и закрытыми блюдами появились три старшие дочери, два очень не похожих на Нонора мальчика лет по четырнадцать-пятнадцать – видимо, его пасынки, – и сама хозяйка.
– Извините, у нас свои порядки, – сказала она. – Господина Нонора мы не ждем, обедаем без него. У него всегда слишком много дел в префектуре, чтобы имело смысл дожидаться.
– Но он ушел из префектуры еще в полдень, – сказал Мем. – И записал в журнале, что сегодня не вернется. Я думал, он пойдет домой...
Хозяйка остановилась. Все остальные тоже замерли, глядя на нее.
– Так, – сказал она и несколько мгновений молчала. – А я думаю... Я думаю, что знаю, куда он пошел на самом деле. Пообедаем после. Иовис и Мур – вы идете в «Странное место». Каис и Шаум – в «Приходи вчера». Если там не находите, встречаетесь все вместе у «Пьяной кузни». Остальные ждут здесь. Вперед, дети мои. На поиск.
Командная манера, пожалуй, была пожестче ноноровской и не допускала ни пререканий, ни малейшего ослушания. Мем встал из-за стола.
– Я помогу, – сказал он, поняв, в чем дело.
Хозяйка кивнула:
– Пожалуйста, если имеете такое желание.
Без лишних разговоров Мем присоединился к поисковой группе «Каис – Шаум» и двинулся вместе с ними в кабачок «Приходи вчера» на Гранитную набережную.
Выбор десятника Дина был по меньшей мере странен. Кроме того, что кирэс Каис принадлежала к знатному, хотя и нищему роду, никаких особенных достоинств Мем в ней не рассмотрел. Бледненькая, довольно высокого роста – пожалуй, будет даже повыше Дина, – с мило оттопыренными нежными ушками, со светло-коричневыми волосами, заплетенными в две косички с ленточками, – самая обыкновенная, ничем не примечательная девушка семнадцати-восемнадцати лет на вид. Ну, разве что с хорошей и очень светлой улыбкой. Куда приметнее была, на взгляд Мема, старшая дочь – красавица с серебряными волосами и небесно-голубым взглядом. Впрочем, Дин Мема с его не менее нелогичной привязанностью к рыжей немой мемнорке из веселого дома тоже, наверное, не понял бы.
– У меня для вас письмо, – шепотом произнес Мем, когда они от пожарной каланчи повернули на набережную, и шустрый Шаум забежал немного вперед. Мем показал краешек конверта, заранее переложенного из-за пазухи в рукавный карман.
И молчаливая Каис, все так же не говоря ни слова, но благодарно улыбнувшись, просунула ладошку Мему в рукав и забрала послание.
На Гранитной набережной им повезло. Инспектор Нонор находился в погребке «Приходи вчера» в обществе в стельку пьяного писаря из родной Первой префектуры. Писарь лежал носом в тарелке, а инспектор внимательно и с добрым, умиротворенным и совершенно несвойственным строгому Нонору выражением на лице его рассматривал.
– Папа... – сказала Каис первое в присутствии Мема слово, и произнесено оно было с такой укоризной и с такой глубиной интонации, что Мем, окажись он на месте Нонора, непременно провалился бы сквозь землю.
Нонор оторвал взгляд от собутыльника, вдруг заметил за спиной у дочери Мема и вскинул голову, словно норовистый конь:
– А ты что здесь делаешь, предатель паршивый?
– За вами пришел, – набравшись наглости, сообщил Мем. – Вас дома ждут.
– Подождут, – вздорным тоном заявил Нонор.
– Нет уж, пойдемте.
– Пшел прочь.
– Без вас не пойду.
– Тогда садись. Потому что я никуда идти не собираюсь. – Нонор высвободил из-под локтя писаря вакантный стакан и поставил на край стола.
Мем оглянулся на Каис.
– Ступайте, – предложил он. – Сейчас я его приведу.
Та недоверчиво посмотрела на отца, но Мема, но все же взяла Шаума за руку, и они покинули погребок.
Аккуратно подвинув писаря, Мем уселся на лавку против предложенного ему стакана, взболтнул содержимое большого тыквенного кувшина, стоящего на столе, и налил себе стакан до краев – просто чтобы тут побыстрее стало нечего пить. Остатки вылил Нонору – получилось вполовину меньше, чем себе. Они выпили. Вино было неразведенное.
– Пойдемте домой, – кивнул Мем. – Я там арданской водки принес...
Над ним стояла кирэс Каис и светила на Мема лампой.
– Вы спите? – спросила она, заметив, что Мем шевельнулся, и слегка тронула его за плечо. – Правда, что ли, спите?.. Или нет?
– Сплю. Но не совсем, – отвечал Мем. Помолчал немного. Каис и не думала уходить. Тогда Мем согнал кота и потрогал гудящую голову. – Сколько времени сейчас?
– Середина первой ночной.
– А где инспектор Нонор?
– В спальне. Я хотела вас попросить... Если вас не затруднит...
Из-под края накинутой поверх ночной рубашки шали показался угол какой-то бумажки.
– Не могли бы вы передать ответ тому человеку, который прислал мне письмо?
– Дину Дамгадану?
– Тсс... – Кирэс Каис прижала тоненький пальчик к губам и пугливо оглянулась. – Отец убьет меня, если узнает.
Придерживая голову, Мем сел на диване и взял конверт.
– Вы меня выпустите из дома? – спросил он.
– Сейчас?
– Да, а когда же?
– Пойдемте. Только, ради Неба, тише. Мне не полагается тут быть и разговаривать с вами...
С тысячью предосторожностей выбравшись за калитку, Мем нашел в дупле дерева, стоящего в соседнем проулке, горсть относительно чистого снега, прислонился к дереву спиной и растер снегом шею и лицо.
И еще одно беспокоило Мема: кто был тот безмолвный посетитель за ширмой, который за весь разговор в кабинете префекта даже не пошевелился ни разу – настолько внимательно слушал?..
* * *
Дома Мем отца не застал. Мать в окружении дочерей и служанок хлопотала на кухне. Мем объяснил ей щекотливую ситуацию, в которую попал. Большой неправда в том, будто инспектор Нонор обиделся на жетон с синей печатью, врученный Мему от Тайной Стражи, не содержалось. Мать была согласна, что надо как-то заглаживать неприятность, и сложила Мему корзинку: кувшинчик вина, стеклянную бутыль арданской виноградной водки, копченый окорок, маринованные сливы, зелень, пироги и сладости. Напоследок Мем спросил:– Мам, а для чего можно употребить праздничную тыкву, если она не пригодилась на празднике?
– Ну как же! – удивилась мать сыновней недогадливости. – Надо взять три яйца, полчашки муки, чашку сметаны, чашку тертого сыра, две чашки тертой тыквы, перемешать, добавить сахар, соль и испечь оладьи.
– Ага, – сказал Мем и пошел к Нонору мириться.
Нонор жил в самом центре Рабежа, на Хлебной площади. Ему принадлежал там старый двухэтажный дом. Первый каменный этаж ушел уже по самые окна в болотистую рабежскую землю, а второй, деревянный, требовал покраски и ремонта.
Хлебная площадь была местом шумным и людным. Через нее проходило сообщение между Хлебным и Рыбным рынками, то и дело проезжали груженые подводы, бегали посыльные, народ шел туда и обратно с покупками и без. Поэтому дом отгорожен был от улицы забором с воротцами и калиточкой. Вот перед этой калиточкой Мема немного заела стеснительность с совестью пополам. Явиться просто так и сказать: я-де пришел, – казалось Мему неприличным. Нужен был еще какой-нибудь предлог. Мем знал, что из префектуры Нонор исчез сегодня много раньше положенного времени. И кого он встретит у инспектора дома, Мем тоже приблизительно знал. В Первой префектуре над Нонором посмеивались: у инспектора было очень много детей, словно у крестьянина в деревне. Три взрослые дочери от первой покойной жены, такой же высокорожденной таргки, как он сам. А потом Нонор женился на обычной горожанке, вдове, жившей по соседству. И вот, трое у него были свои, трое приемные, а еще то ли семь, то ли девять они с женушкой настрогали за дюжину лет счастливого брака. Однако предлога стучать в дверь с арданскои водкой в корзинке все это Мему не давало. Ведь он не свататься пришел.
Он потоптался перед калиткой, думая, что, видимо, сейчас опять придется прикинуться дураком и невежей, но тут предлог вышел на Хлебную площадь сам собой. Выглядел он как крошечный белый котенок. Предлог выбрался из-под забора и, нетвердо переступая по разъезженной грязи пушистыми лапами, по-деловому направился прямиком под приближающуюся ломовую подводу. Мем выудил отважного путешественника из-под самых копыт лошади, обхватил его двумя пальцами и решительно двинулся к дому. Он громко постучал в линялую входную дверь.
Через некоторое время ему открыла маленькая темноволосая женщина, похожая на птичку-плавунчика. Любопытными черными глазками она снизу вверх посмотрела на Мема, который был в два раза ее выше.
– Здравствуйте, – сказал Мем. – Вот... это ваше животное?
– Наше, – кивнула женщина, отбирая котенка у Мема.
– Что же оно у вас бродит по площади? Его там чуть не раздавили.
– С цепи сорвалось, – вздохнула женщина и хотела закрыть дверь.
– Подождите, – остановил ее Мем. – Я, собственно, к инспектору Нонору...
– Его нет дома.
– Нет дома? Но... я с ним работаю в префектуре. Моя матушка прислала ему подарки.
Тут с темноватой лесенки, что была у женщины за спиной, сбежали несколько ребятишек и уцепились за мамкин подол.
– Подарки? – зачарованно проговорила девочка чуть постарше остальных и застенчиво моргнула на Мема блестящими птичьими глазками.
– Подарки? – повторила женщина. – Ну, заходите, если вы с подарками.
Корзинка была тут же рассортирована: окорок, сливы, зелень и пироги на стол, а бутылка, кувшинчик и сладости в шкаф на верхнюю полку, чтоб самым любопытным младшим было не достать.
В доме кипела жизнь. К Мему на колени тут же вскарабкался какой-то карапуз, обхватил его ручонками за шею и задремал, несмотря на беготню и шум вокруг. Под большим столом в гостиной, где усажен был Мем, играли в арданских пиратов и имперский флот, по коридорам и по лестницам носились сломя голову, в соседней совершенно пустой комнате катались верхом на огромном рыжем псе, который время от времени лаял и громко рычал, когда его невежливо тащили за уши или хвост. Помимо кучи детей, в доме обитали еще штук семь кошек, три собаки и минимум пара лисиц. Как Нонор с супругой управляются с подобным бедламом, казалось уму непостижимым.
Но настал момент, маленькая женщина хлопнула в ладоши, и шум разом смолк. Средние забрали младших и скрылись. За стол в гостиной их не сажали. С супницей, тарелками и закрытыми блюдами появились три старшие дочери, два очень не похожих на Нонора мальчика лет по четырнадцать-пятнадцать – видимо, его пасынки, – и сама хозяйка.
– Извините, у нас свои порядки, – сказала она. – Господина Нонора мы не ждем, обедаем без него. У него всегда слишком много дел в префектуре, чтобы имело смысл дожидаться.
– Но он ушел из префектуры еще в полдень, – сказал Мем. – И записал в журнале, что сегодня не вернется. Я думал, он пойдет домой...
Хозяйка остановилась. Все остальные тоже замерли, глядя на нее.
– Так, – сказал она и несколько мгновений молчала. – А я думаю... Я думаю, что знаю, куда он пошел на самом деле. Пообедаем после. Иовис и Мур – вы идете в «Странное место». Каис и Шаум – в «Приходи вчера». Если там не находите, встречаетесь все вместе у «Пьяной кузни». Остальные ждут здесь. Вперед, дети мои. На поиск.
Командная манера, пожалуй, была пожестче ноноровской и не допускала ни пререканий, ни малейшего ослушания. Мем встал из-за стола.
– Я помогу, – сказал он, поняв, в чем дело.
Хозяйка кивнула:
– Пожалуйста, если имеете такое желание.
Без лишних разговоров Мем присоединился к поисковой группе «Каис – Шаум» и двинулся вместе с ними в кабачок «Приходи вчера» на Гранитную набережную.
Выбор десятника Дина был по меньшей мере странен. Кроме того, что кирэс Каис принадлежала к знатному, хотя и нищему роду, никаких особенных достоинств Мем в ней не рассмотрел. Бледненькая, довольно высокого роста – пожалуй, будет даже повыше Дина, – с мило оттопыренными нежными ушками, со светло-коричневыми волосами, заплетенными в две косички с ленточками, – самая обыкновенная, ничем не примечательная девушка семнадцати-восемнадцати лет на вид. Ну, разве что с хорошей и очень светлой улыбкой. Куда приметнее была, на взгляд Мема, старшая дочь – красавица с серебряными волосами и небесно-голубым взглядом. Впрочем, Дин Мема с его не менее нелогичной привязанностью к рыжей немой мемнорке из веселого дома тоже, наверное, не понял бы.
– У меня для вас письмо, – шепотом произнес Мем, когда они от пожарной каланчи повернули на набережную, и шустрый Шаум забежал немного вперед. Мем показал краешек конверта, заранее переложенного из-за пазухи в рукавный карман.
И молчаливая Каис, все так же не говоря ни слова, но благодарно улыбнувшись, просунула ладошку Мему в рукав и забрала послание.
На Гранитной набережной им повезло. Инспектор Нонор находился в погребке «Приходи вчера» в обществе в стельку пьяного писаря из родной Первой префектуры. Писарь лежал носом в тарелке, а инспектор внимательно и с добрым, умиротворенным и совершенно несвойственным строгому Нонору выражением на лице его рассматривал.
– Папа... – сказала Каис первое в присутствии Мема слово, и произнесено оно было с такой укоризной и с такой глубиной интонации, что Мем, окажись он на месте Нонора, непременно провалился бы сквозь землю.
Нонор оторвал взгляд от собутыльника, вдруг заметил за спиной у дочери Мема и вскинул голову, словно норовистый конь:
– А ты что здесь делаешь, предатель паршивый?
– За вами пришел, – набравшись наглости, сообщил Мем. – Вас дома ждут.
– Подождут, – вздорным тоном заявил Нонор.
– Нет уж, пойдемте.
– Пшел прочь.
– Без вас не пойду.
– Тогда садись. Потому что я никуда идти не собираюсь. – Нонор высвободил из-под локтя писаря вакантный стакан и поставил на край стола.
Мем оглянулся на Каис.
– Ступайте, – предложил он. – Сейчас я его приведу.
Та недоверчиво посмотрела на отца, но Мема, но все же взяла Шаума за руку, и они покинули погребок.
Аккуратно подвинув писаря, Мем уселся на лавку против предложенного ему стакана, взболтнул содержимое большого тыквенного кувшина, стоящего на столе, и налил себе стакан до краев – просто чтобы тут побыстрее стало нечего пить. Остатки вылил Нонору – получилось вполовину меньше, чем себе. Они выпили. Вино было неразведенное.
– Пойдемте домой, – кивнул Мем. – Я там арданской водки принес...
* * *
Мем проснулся ночью в пустой комнате среди поломанных до неузнаваемости игрушек. Лежал он на продавленном древнем диване. Никакой другой мебели не было. Ноги ему грела собака, а под ухом мурлыкал кот. Проснулся Мем оттого, что в комнате появился свет.Над ним стояла кирэс Каис и светила на Мема лампой.
– Вы спите? – спросила она, заметив, что Мем шевельнулся, и слегка тронула его за плечо. – Правда, что ли, спите?.. Или нет?
– Сплю. Но не совсем, – отвечал Мем. Помолчал немного. Каис и не думала уходить. Тогда Мем согнал кота и потрогал гудящую голову. – Сколько времени сейчас?
– Середина первой ночной.
– А где инспектор Нонор?
– В спальне. Я хотела вас попросить... Если вас не затруднит...
Из-под края накинутой поверх ночной рубашки шали показался угол какой-то бумажки.
– Не могли бы вы передать ответ тому человеку, который прислал мне письмо?
– Дину Дамгадану?
– Тсс... – Кирэс Каис прижала тоненький пальчик к губам и пугливо оглянулась. – Отец убьет меня, если узнает.
Придерживая голову, Мем сел на диване и взял конверт.
– Вы меня выпустите из дома? – спросил он.
– Сейчас?
– Да, а когда же?
– Пойдемте. Только, ради Неба, тише. Мне не полагается тут быть и разговаривать с вами...
С тысячью предосторожностей выбравшись за калитку, Мем нашел в дупле дерева, стоящего в соседнем проулке, горсть относительно чистого снега, прислонился к дереву спиной и растер снегом шею и лицо.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента