Федоровский Евгений. "Штурмфогель" без свастики

   - Кажется, мы попали на глаза Зейцу, - проговорил Пихт, когда Хопфиц сел рядом и хлопнул дверцей.
   - Но меня он не должен был заметить, - ответил Хопфиц.
   - Это не меняет дела. Надо что-то придумать. Помолчав, Пихт спросил по-русски:
   - Как дела, Семен?
   - Сегодня Зейц пытался взять меня на пушку, сказав, что Клейн не знает меня, но я уж решил играть до конца... Клейн убит. Об этом мне и сказал Зейц. Но он насторожился. Ведь копии направления сюда в Берлине нет. Видимо, ему приказали за мной следить. Сейчас я едва оторвался от "хвоста".
   - Тогда надо торопиться.
   - Мне придется исчезнуть отсюда раньше, - сказал Хопфиц. - Все, что нужно было мне, я уже узнал.
   - Если Зейц будет мешать, я его уберу. - Пихт поглядел в зеркальце, в котором то появлялся, то исчезал силуэт "мерседеса".
   - Только ты береги себя.
   - Да, Сеня, разведчик нужен живой, - задумчиво проговорил Пихт.
   - Может, мы скоро вернемся домой? - Хопфиц дотронулся до локтя Пихта.
   - Когда все же будет готов самолет? - спросил, помолчав, Пихт.
   - Надеюсь, через три дня.
   - Тогда надо передать Директору дату. Тянуть рискованно. Это будет двадцать седьмое. - Пихт снова взглянул в зеркальце. - Как же избавиться от Зейца? Надо сделать так, чтобы он увидел меня одного. Хотя с чего бы я стал ездить ночью один?
   - А с Эрикой?
   - Верно! Я быстро высажу тебя за углом, ты зайди к ней, передай, что я хочу сказать ей нечто важное, и пусть она ждет меня, например, у кафе "Таубе". А за это время я сделаю еще один кружок вместе с Зейцем.
   Пихт развернулся и направил машину обратно в Лехфельд.
   "Тоже поворачивает", - усмехнулся он, кивнув в сторону "мерседеса".
   ...В Лехфельде "фольксваген" Пихта свернул за угол и на какой-то момент скрылся от Зейца. Зейц, испугавшись, что Пихт уйдет от него, на большой скорости нырнул в переулок. "Уф", - облегченно вздохнул он, снова увидев красные огоньки. "Фольксваген" опять выбежал на магистраль и помчался к Аугсбургу.
   "Похоже, Пихт водит меня за нос", - подумал Зейц.
   Через полчаса Пихт снова въехал в город.
   "Что за дьявол?" - Зейц свернул к комендатуре на магистрали и приказал дежурному офицеру задержать "фольксваген".
   Когда машина затормозила перед солдатами военной жандармерии, Зейц вошел в тень.
   Дежурный офицер потребовал документы.
   Пихт показал удостоверение.
   Рядом с ним сидела Эрика Зандлер. "Тьфу, болван! - обругал себя Зейц. Сколько времени потерял даром!"
   - Почему вы кружите здесь? - спросил офицер.
   - А разве это запрещено?
   - Но, согласитесь, это несколько странно - среди ночи, одни...
   - Нам так нравится, - вызывающе проговорила Эрика.
   - Простите, - козырнул офицер. "Фольксваген" поехал дальше. Зейц направился домой.
   - 4
   На испытательный аэродром неожиданно привезли реактивный пульсирующий д вигатель. Там, где их делали, не хватало стендов, и Мессершмитт разрешил воспользоваться стендом в Лехфельде. Сопровождали двигатель два мрачных молодых инженера с землистыми лицами и каким-то лихорадочным, испуганным блеском в глазах.
   Пихт увидел их, когда они пили утренний кофе в офицерской столовой. Рядом было свободное место.
   - О, какой замечательный у вас крест! - проговорил один из инженеров, показывая ложечкой на Рыцарский крест Пихта.
   - Я его заработал в России, - небрежно ответил Пихт, - а этот, - он показал на Железный, - в Испании.
   - Вы ас?
   Пихт кивнул. Инженеры переглянулись, молчаливо посоветовались друг с другом.
   - А вам нравится Лехфельд? - осторожно начал старший.
   - Служба везде служба. Здесь мы делаем тоже не детские хлопушки.
   - Ха, вы славный парень. - Инженер наклонился к самому уху Пихта. - А вас устраивает жалованье?
   - Мне кажется, в наши времена оно никого не устраивает.
   - Да, да, - поспешно согласился инженер, - но мы могли бы предложить вам хорошее дельце. Вас откомандируют на месяц-другой к нам в Пеенемюнде.
   - Что ж я там должен делать?
   - Доктор Браун, наш шеф и изобретатель оружия возмездия "Фау-1" и "Фау-2", просил подыскать одного или двух пилотов для испытаний этих управляемых снарядов.
   - Они беспилотные, но на первых порах человек должен проконтролировать работу приборов, - пояснил второй инженер.
   - Нет, я не согласен летать в качестве подопытного кролика, попробуйте поговорить с майором Вайдеманом - он отчаянный парень. - Пихт встал и откланялся.
   - Разумеется, "держи язык за зубами, иначе попадешь в концлагерь", напомнил вдогонку инженер.
   - Успокойтесь, господа, я военный человек, - полуобернувшись, проговорил Пихт.
   Когда несколько реактивных двигателей отправляли из Лехфельда, Пихт догадался, что существует еще какой-то испытательный центр. Потом немцы обстреляли побережье Англии и громогласно объявили, что отныне островное королевство они начнут стирать с лица земли самолетами-снарядами "фау". Для этих ракет они придумали даже грозное название - "оружие возмездия". Теперь Пихт знал точный адрес, где это оружие делалось.
   "Значит, Пеенемюнде", - подумал он.
   Направляясь в летную комнату, он лицом к лицу встретился с Зейцем. Тот словно засветился изнутри от радости:
   - Пауль, я ищу тебя по всему аэродрому, мне нужно поговорить с тобой.
   - Это надолго? - спросил Пихт.
   - К сожалению, надолго. Но у Вайдемана я узнал, полетов не будет, и я сказал ему, чтобы он освободил тебя на сегодня.
   Зейц подошел к своему "мерседесу" и открыл дверцу:
   - Садись. День обещает быть жарким. Не съездить ли нам искупаться?
   - Я не против.
   Купальня примыкала к замку Блоков. С одной стороны она упиралась в старый сад, закрывший по берегам воду корявыми и черными ветлами, с другой была огорожена высокими деревянными брусьями, возле которых стояли под тентами полосатые брезентовые раскладушки. Здесь же был пляж - чистый, с едва заметной желтизной песок, намытый со дна озера Фишерзее. На четырех бетонных сваях прямо над водой возвышалось кафе, где посетителям подавали кофе, водку, сосиски и пиво.
   Пихт и Зейц взяли плавки и шапочки, вышли к воде. В этот час купающихся было мало.
   Зейц упал на песок, раскинул руки.
   - Если бы ты знал, Пауль, как тяжело мне! - пробормотал он, закрывая глаза.
   - Не понимаю тебя, Вальтер.
   - Мне иногда просто невыносимо ощущать свое одиночество, и так надоело копаться в грязных душах людей...
   - Наверное, ты озлобился, Вальтер?
   Зейц быстро поднялся на локте:
   - Да, я озлобился! Я чувствую, что кругом много врагов.
   - Высокие слова, сказанные высоким стилем, - усмехнулся Пихт.
   - Ты знаешь, что вот уже несколько лет не дает мне покоя один человек... Март!
   - Не знаю и знать не хочу.
   - Так вот, к нему прибыл связной - Хопфиц!
   Зейц сел и уставился на Пихта, который сквозь темные очки, как всегда, безучастно смотрел на далекие облака.
   - Что же ты молчишь?
   - А что мне прикажешь делать? Ловить шпионов - это по твоей части.
   - Я хочу знать твое мнение, Пауль, - просительно проговорил Зейц.
   "Ого, Зейц узнал немало, - подумал Пихт, - надо действовать немедленно".
   - Хопфиц хороший специалист, - сказал Пихт.
   - А если он русский?
   - Ты правда устал, Вальтер. Возьми отпуск, отдохни.
   - Какой, к дьяволу, отпуск! Мне кажется, что готовится какая-то жуткая диверсия.
   Пихт поднялся и, сняв очки, с усмешкой поглядел на Зейца:
   - Вальтер, я прошу тебя об одном: не ввязывай меня в свои дела, я в этом ничего не понимаю.
   - Все вы чистоплюи! Если хочешь знать, то оберштурмбаннфюрер Вагнер в Берлине сейчас лихорадочно разыскивает концы Хопфица. Вполне может случиться, что русские заслали его от имени Клейна и одновременно убрали штандартенфюрера. Его направление я сдал на экспертизу. Завтра ответят, подлинное ли оно.
   - Ну что ж, - помедлив, хмуро сказал Пихт, - сегодня ты откровенен, как никогда. И ты думаешь, я не знаю почему? Потому что и ты и Коссовски подозреваете меня в измене рейху. Так?
   Зейц зло посмотрел Пихту в глаза :
   - Я бы давно арестовал тебя...
   - Тогда в первую очередь ты поставил бы под удар себя.
   - Ты снова намекаешь на Испанию?
   - Нет, на те двести пятьдесят тысяч марок, которые лежат в швейцарском банке.
   Зейц дернулся всем телом, словно его ударили плетью.
   - Ты не можешь знать этого! - У него пересохло в горле, и сказал это он с трудом - хрипло и тихо.
   - У меня есть весьма надежные доказательства, Вальтер. Не вся же испанская валюта ушла в казну рейха, кое-что прилипло и к твоим рукам. Но, повторяю, мне от тебя ничего не нужно, и я не сделаю тебе ничего плохого, пока ты не встанешь на моем пути.
   Зейц сделал движение к одежде, где лежал пистолет.
   - Спокойно, Вальтер. - Пихт положил свою руку на его руку. - Ты меня знаешь давно, я умею шутить, но когда говорю серьезно, то это серьезно.
   - Т-ты... Март! - прошептал в ужасе Зейц.
   - Думаю, мы сработаемся с тобой, Вальтер, - не обращая внимания на слова Зейца, продолжал Пихт, - и если тебе дорога жизнь, постарайся уехать в ближайшие дни... в целях своей же безопасности.
   Зейц уткнулся в песок, его руки дрожали.
   "Пожалуй, я погорячился, - подумал Пихт, - ну, да все равно. По крайней мере, теперь я твердо уверен, что Хопфицу надо скрываться немедленно".
   - Я хочу выпить, - пробормотал Зейц, поднимаясь.
   - Давай лучше пойдем в воду. Говорят, плохая примета - раздеться и не искупаться.
   Вода была по-весеннему холодной, даже захватывало дыхание. Зейц поплыл на середину озера. Пихт догнал его и как ни в чем не бывало воскликнул весело:
   - Ах, как хорошо, Вальтер!
   Зейц ушел в глубину и вынырнул у берега.
   "Все же надо быть настороже, - подумал Пихт. - Мало ли что взбредет в голову этому болвану".
   ...Зейц пил много и не пьянел. Он опрокидывал рюмку за рюмкой и мрачно смотрел на графин. Лишь к вечеру его стало заносить. Водка сначала согрела душу, сделалось легче. Что-то он забормотал о старой дружбе, вспоминал дни молодости в Швеции. Потом плакал, потом стал кричать.
   "Эх, какое еще будет похмелье..." - подумал Пихт, с трудом втащил Зейца в "мерседес" и отвез домой.
   В этот же вечер он зашел к Хопфицу и рассказал обо всем, что произошло в купальне.
   - Я искал тебя сегодня, - сказал Хопфиц. - Приехал Коссовски и о чем-то долго говорил с Вайдеманом. Пихт сжал кулаки:
   - Вот кого, Сеня, надо бояться больше всего... Сегодня же ты должен обязательно исчезнуть. Ты свое дело закончил.
   - Даже составил кое-какие наброски.
   - Письмо я передам тебе поздней. Сейчас немедленно иди к дубу у кафе "Добрый уют". Ты ведь там спрятал вещи?
   Расставшись с Хопфицем, Пихт заехал за Эрикой.
   Он направил машину в сторону Аугсбурга.
   - У меня такое ощущение, будто скоро что-то произойдет, - сказала девушка, положив голову на плечо Пихту.
   - Почему?
   - Я сужу по отцу. Он совсем изнервничался. Кажется, он тайно переводит деньги в швейцарский банк.
   - Ого, я был гораздо худшего мнения о твоем отце.
   - Ты редко бываешь со мной!
   - Сейчас много хлопот.
   - Пауль, - Эрика заглянула ему в лицо, - скажи мне правду: мы победим?
   - Смотря кто "мы"...
   - В объединении немецких женщин все готовятся вступать в нацистскую партию. Сейчас ведь Германия переживает трудные времена?
   - Нынешняя Германия - да.
   - Мне кажется, женщины должны встать вместе с мужчинами на защиту родины.
   - Нет, ты не связывайся с ними.
   - Скажи, Пауль, ведь когда-нибудь кончится война?
   - Должна.
   - Тогда я тебя больше никуда не отпущу!
   Пихт грустно улыбнулся. Острая жалость к девушке заставила Пихта притормозить и свободной рукой крепко обнять ее.
   - Эрика, если когда-нибудь не будет меня, ты постарайся жить по-другому - лучше, честней, что ли...
   - Я и стараюсь...
   - Наверное, ты переживешь это чертовски проклятое время, но всегда помни: другие люди так же страдают, любят, мечтают, радуются и так же сильно хотят покоя, как ты и я.
   Пихт говорил и говорил Эрике о какой-то новой жизни, которую надо построить, и главное, суметь дожить до нее. Эта жизнь представлялась смутно, без реальностей. Он не знал еще, какая она будет, но Эрика понимала, что Пауль, как никогда, открывал перед ней душу, и слезы любви и благодарности текли по ее лицу.
   - 5
   Коссовски хорошо изучил Вайдемана. Дружеский тон он отбросил сразу же, как только вошел в общежитие. Вайдеман мог выворачиваться, увиливать от прямых ответов, если бы Коссовски снова начал разговор с давних симпатий.
   - Я к вам по важному делу, майор, - сказал он, козырнув.
   Вайдеман удивленно вскинул мохнатые брови и насупился.
   - Если уж на "вы", то слушаю вас, господин Коссовски.
   Коссовски сел напротив, так, чтобы свет от окна падал на Вайдемана.
   - Вы отлично представляете себе, что в наше суровое время, когда Германия, напрягая все силы, воюет на нескольких фронтах, особенно крепок должен быть тыл, - начал он.
   - Вы читаете мне азбуку, как сопляку из гитлерюгенда.
   - И вы знаете, что "Форшунгсамт", так же как и гестапо, давно ищет русского агента, - не обращая внимания на реплику Вайдемана, продолжал Коссовски.
   - Я его не видел и ничем не могу помочь.
   - Вайдеман, мы с вами не маленькие! Я много думал, соединял вместе, казалось бы, несопоставимые события... Я привел в систему вашу деятельность в Швеции, Голландии, Франции... да, во Франции, в том шикарном кабаке "Карусель", когда от странного и рассеянного гарсона услышал слово "март". Помните, гарсон сказал: "Мы получили вино в марте, а вы пришли в мае..."?
   - Черт возьми! Я-то здесь при чем?
   - Не нервничайте, Вайдеман. Выслушайте сначала меня. Я разговаривал со многими людьми, которые так или иначе касались дел люфтваффе, и особенно "Штурмфогеля". Картина деятельности этого агента проясняется. Март закрепляет свои позиции в Швеции, Испании, Польше, Франции... В "Карусели" к нему шел связной, он передал адрес другой явки вместо разгромленной... Благодаря своему прочному положению он немало знает о люфтваффе и передает ценнейшие секретные данные своим хозяевам... - Коссовски закурил сигарету и снова уперся взглядом в Вайдемана. - Ютта, радистка, связанная с коммунистическим движением, исправно передает телеграммы... Здесь мне не совсем ясна роль Эриха Хайдте. По-видимому, он был связным по линии Перро Март - Ютта. Помимо информации, которую Март постоянно поставляет своим, он еще совершает и диверсии.
   Коссовски заметил, что голова Вайдемана вдруг стала опускаться ниже и ниже.
   - В Рехлине он закладывает в "Штурмфогель" магнитную или тепловую мину. Сам - заметьте - в испытаниях не участвует: погибает другой пилот, Христиан Франке...
   "В чем-то Вайдеман виноват", - подумал Коссовски, глядя на поникшего летчика.
   - Наконец, он каким-то образом делает так, что секретнейший истребитель "фокке-вульф" попадает к русским, а сам спокойно возвращается обратно в свою часть...
   Вайдеман вздрогнул, по лицу пошли багровые пятна.
   - Разумеется, я умышленно опустил еще многие детали, так как считаю, что и этих достаточно для того, чтобы обвинить...
   - Меня? - спросил, глотнув слюну, Вайдеман.
   - Да, - прямо ответил Коссовски.
   Вайдеман с трудом поднялся и отошел в глубь комнаты.
   - Это не я, это Пихт, - выдавил он из себя.
   Коссовски подумал - психическая атака удалась. "Все правильно, не ты, а Пихт - и только он - может быть Мартом. Ты, Альберт, никак не подходишь к роли разведчика, а Пихт ловко воспользовался твоей дружбой и всюду тянул тебя за собой".
   - Но откуда ты знаешь, что Пихт работает на русских? - спросил Вайдеман.
   Коссовски знал первые телеграммы Марта, их содержание вряд ли бы кого-нибудь интересовало, кроме русских. Но вслух он сказал уклончиво:
   - У меня еще нет полной уверенности. Я хочу поймать его с поличным, применив метод его старого приятеля Эви Регенбаха - гамбит... То есть жертвую и на этот раз внезапностью.
   - Пихт работает на Хейнкеля, - сказал Вайдеман.
   - Вот как! - удивился Коссовски.
   - Мы вместе работали на Хейнкеля, сообщая этому старому карлику о "Штурмфогеле".
   - Каким образом?
   - Я передавал сведения Пихту, Пихт - Хейнкелю, и от него он получал для меня деньги - тысячу марок в месяц.
   - И долго ты так... работал? Вайдеман сморщил плоский лоб:
   - Не больше года... Потом я отказался. Но, поверь, Зигфрид, ради старой дружбы, я не видел в этом ничего предосудительного!
   - Д-да, - в раздумье протянул Коссовски, - ты меня удивил, Альберт.
   - Я всегда шел в самые рискованные переделки ради Германии. Меня нельзя обвинить в измене!
   - Успокойся, Альберт, я сделаю со своей стороны все, чтобы оправдать тебя. Разумеется, о нашем разговоре...
   - Конечно, Зигфрид, - перебил Вайдеман, обрадованный таким исходом. - Я буду молчать. Молчать как рыба.
   Коссовски тихо прикрыл за собой дверь.
   Он хотел еще встретиться с Зейцем, но так устал, что решил поговорить с оберштурмфюрером утром. "Теперь Март от меня не уйдет", - подумал Коссовски, засыпая.
   Давно не чувствовал он себя таким спокойным, как в эту ночь. С гулом проходили по автостраде тяжелые вездеходы - уезжали в Россию новые пополнения. В огромном звездном небе было тихо - союзники не бомбили. Равнодушно шумел лес, укрывший собой то чудо, которое в скором времени ринется навстречу самолетам врагов.
   Но вдруг он проснулся и почувствовал тот же липкий испуг, как и тогда, когда шел к Лахузену. Ведь если Пихт расскажет о том, что Коссовски приговорил к расстрелу связного Канариса и Франко, ему грозит тюрьма или виселица. Притом все знают, что Пихт его друг, и не преминут вообще усомниться в способностях Коссовски как контрразведчика и лояльного немца...
   - Что же делать? О боже милостивый! - прошептал Коссовски, глядя в черный угол спальни.
   - 6
   В полночь Пауль подъехал к дубу у кафе "Добрый уют".
   - Сеня, садись на попутную машину и уезжай. У тебя есть явки, где можно скрыться?
   - Я должен добраться до партизан в Словакии. Оттуда меня вывезут на самолете к своим.
   - Тем лучше. Ты успеешь. Вот мое письмо Зяблову. Оно закодировано, но все равно упрячь его подальше. В случае чего, скажи, что воевал честно. А может быть, и доведется встретиться... Если повезет.
   - Я хочу, чтобы ты уцелел, Павел, - проговорил Хопфиц.
   Пихт пожал плечами.
   Хопфиц достал небольшую мину в форме чернильницы.
   - Эта штука может разнести танк, не то что самолет. Словом, действуй и возвращайся живым.
   Пихт и Хопфиц прижались друг к другу. В мужском расставании всегда бывает что-то неуклюжее.
   Хопфиц заторопился выйти на дорогу, боясь, что Павел заметит слезы.
   Пихт сел за руль и тронул машину с места. В предутреннем мраке долго мерцал красный огонек, а потом "фольксваген" повернул и скрылся в черноте леса.
   Глава пятнадцатая КОНЕЦ "ШТУРМФОГЕЛЯ"
   На аэродромы, в районе которых развертывались гренадерские и танковые соединения вермахта, осуществляющие операцию "Цитадель", были стянуты боеспособные части со всех направлений. Кроме 4-го и 6-го воздушных флотов здесь находились также румынский королевский корпус и пять венгерских авиационных полков.
   2 июня бомбардировщики люфтваффе предприняли массированный воздушный налет на Курск, в котором участвовало 550 самолетов. Советская авиация, разметав их боевые порядки, уничтожила 155 тяжелых машин.
   Впервые во второй мировой войне германские войска перешли в наступление в условиях, когда люфтваффе не могли обеспечить безраздельного господства в воздухе. С каждым днем боев чаша весов все больше склонялась в пользу советских ВВС. В непрекращающихся воздушных сражениях советская авиация прочно захватила инициативу, вколотив в землю под Орлом, Курском, Белгородом и Харьковом свыше 3500 самолетов врага.
   "С 1943 года, - писал впоследствии германский генерал К. Типпельскирх, - уже никакими способами невозможно было ликвидировать безраздельное господство авиации противника в воздушном пространстве над районами боевых действий".
   Шел июнь 1943 года. Открытие Второго фронта затягивалось.
   "Армия русских способна наверняка разбить германскую армию, если операции союзников в Европе отвлекут с Восточного фронта 50 германских дивизий, - писал военный обозреватель газеты "Франс-Америк"
   В. Бенуа. - До сих пор Советский Союз ведет войну в одиночестве. Требование второго фронта, выдвигаемое Россией, вполне оправдано. Потери Англии не составляют и 5 процентов потерь Советского Союза, а потери Соединенных Штатов составляют едва ли один процент советских потерь".
   Воспользовавшись благоприятной обстановкой в Европе, Гитлер отдал приказ ликвидировать Орловско-Курский выступ и захватить Москву с юга.
   Потеряв какие-либо перспективы добиться перелома в войне с помощью обычного вооружения, гитлеровцы форсировали работы над "чудо-оружием" ракетами "Фергельтундсваффе" ("Оружие возмездия"), известными как "Фау-1" и "Фау-2", над многоцелевыми самолетами с турбореактивными двигателями "Хе-172" "Фольксягер" ("Народный истребитель") и "Ме-262" "Штурмфогель" ("Альбатрос").
   - 1
   Зейц проснулся очень рано с тяжелой головной болью. Ныло тело. Ночная рубашка прилипла к груди. Он повернулся на другой бок и застонал - движение вызывало адскую боль. Дрожащими руками он вытащил из тумбочки бутылку коньяка и сделал большой глоток. "Что же страшного произошло вчера?" Зейц сел на кровати и долго смотрел в одну точку осоловевшими глазами. "Ах да!.. Пихт и Март..."
   Зазвонил телефон. Зейц хотел было не поднимать трубку, но еще более продолжительный и требовательный звонок заставил его ответить. Говорил оберштурмбаннфюрер Вагнер:
   - Зейц? Какого черта вы молчали ночью? Слушайте важную новость. В Лехфельд сегодня вылетает Герман Геринг. Он решил посмотреть ваш чудо-истребитель. Организуйте немедленно охрану. Конечно, его будут сопровождать свои парни из "Форшунгсамта" и личной охраны. Но и нам следует позаботиться о безопасности рейхсмаршала.
   - Понятно, - глухо отозвался Зейц и, растирая лоб, спросил:
   - Какие будут приказания относительно Хопфица?
   Вагнер помолчал,
   - Пусть пока работает. Но вы не выпускайте его из рук и смотрите, чтобы его не выдернул у вас из-под носа Коссовски...
   - А что, он тоже выехал к нам?
   - Еще вчера.
   Зейц положил трубку и скривился, словно от зубной боли. Все оборачивалось против него. Мир почернел. Пихт - это Март, русский агент. Теперь Зейц в этом был уверен. Но если Пихт будет разоблачен, он потянет за собой и его, Зейца. Может быть, им обоим придется вместе болтаться на одной перекладине. Коссовски?.. О, Коссовски, как всегда, выйдет сухим из воды и припишет ликвидацию Марта себе... Он расскажет и о Штейнерте и о тех деньгах в швейцарском банке, которые, как считал Зейц, он честно заработал, получая из Германии грузы с продовольствием и обменивая их на валюту и драгоценности. Голодные аристократы в обозах Франко в то время не очень-то торговались.
   Но присваивать проценты - не достойно чести офицера СС. И его же коллеги, жадные, завистливые, с удовольствием засадят отступника за решетку, пошлют на смерть: "Интересы рейха превыше всего". Даже если просто конфискуют вклад и разжалуют его, все равно это будет равносильно самоубийству. И поимка Марта не спасет. А тут еще Геринг... Надо ставить на ноги всю охрану, хлопотать, бегать. От одной мысли, что сейчас, когда разламывается на части голова, надо подниматься, ехать на аэродром, Зейца снова бросило в жар.
   Шатаясь, он подошел к столу, хотел написать о Пихте, но пальцы тряслись, ручка выскальзывала из рук. Он смял бумагу, вытащил из кобуры пистолет и заглянул в черное отверстие дула...
   - Нет, нет! - закричал Зейц, отмахиваясь.
   Тогда из аптечки он достал большую коробку люминала, высыпал таблетки в ладонь и стал их глотать одну за другой.
   У него еще хватило сил выбросить коробку в уборную, добраться до постели. Странный, сладковатый привкус пришел из желудка. Зейц почувствовал, что он теряет вес и у него останавливается сердце. Он погружался в сон без боли и страха, и волна блаженной легкости стала окутывать его с головы до ног. Внезапно в глазах вспыхнул какой-то яростно белый свет и долго еще метался в мертвеющем сознании.
   - 2
   Сообщение о прибытии Геринга вызвало переполох в Аугсбурге и Лехфельде. Мессершмитт сам примчался на испытательный аэродром и приказал готовить "Штурмфогель" к полету. Гехорсману в помощь была придана группа инженеров с других машин. К полудню удалось закончить сборку нового двигателя и установить его в моторную гондолу.
   Мессершмитт вызвал Вайдемана:
   - Господин майор. В этом полете вам нужно показать все...
   Коссовски, получив телеграмму о Геринге, поехал к Зейцу, но дверь его квартиры оказалась закрытой. Тогда он поехал на аэродром.
   - Я сам удивляюсь, что господина оберштурмфюрера до сих пор нет на месте: он отличается исключительной пунктуальностью, - в ответ на вопрос Коссовски сказал начальник аэродромной охраны лейтенант Мацки.
   - Может быть, он заболел и не открывает?
   - Разрешите мне съездить к нему на квартиру, - предложил Мацки.
   - Едемте вместе.
   Квартира, как и прежде, была заперта.
   - Здесь что-то не так.
   - Давайте, Мацки, взломаем дверь.
   Когда Мацки сорвал замок и Коссовски первым прошел в кабинет Зейца, он почувствовал резкий запах коньяка. Зейц неподвижно лежал на кровати. Коссовски брезгливо стал расталкивать его - Зейц не двигался. Коссовски схватил его руку, пытаясь нащупать пульс, - пульса не было.
   Коссовски побледнел.
   - Скорую помощь, срочно! - тихо проговорил он, чувствуя, как слабеют ноги. - И вот еще что, Мацки, - остановил он лейтенанта. - Пока об этом никто не должен знать. Никто!