Федоровский Евгений. "Штурмфогель" без свастики

   - Признаться, фрейлейн, мне порядком надоели самолеты, да и боюсь я с такой-то ногой...
   - Но у вас нет другой специальности.
   - Будет. Ведь я немного фотограф.
   - Прекрасно! - воскликнула Эрика. - У нас с вами одно и то же увлечение!
   - Где ты собираешься жить? - спросила Ютта.
   - Помоги мне снять квартиру.
   - Кажется, в особняке фрау Минцель, где живет Зейц, пустует первый этаж? - спросила Эрика, глядя на Ютту.
   - Меня бы это устроило. На первом этаже удобней соорудить ателье.
   - Я поговорю с Зейцем, - пообещала Ютта.
   - 5
   Вальтер Зейц растерянно прошелся по кабинету и снова в недоумении остановился перед радиоприемником. Секунду назад он услышал сообщение английского агентства Рейтер о том, что Рудольф Гесс - первый заместитель фюрера по партии, второе по положению лицо в государстве - 10 мая приземлился на шотландском побережье.
   Сообщение было туманным. Наверное, те, кто сочинял его, сами были удивлены сногсшибательным, беспрецедентным в дипломатической историк поступком Гесса. Второй фюрер Германии - и вдруг перелетел в страну врагов. Один! На "Ме-109"!
   Зейц вспомнил, что Рудольф Гесс провел у Мессершмитта несколько дней. На аэродроме он тренировался в полетах, изучал навигацию и погодные сводки, интересовался людьми, которые жили в Англии и могли бы стать полезными Германии.
   Но ведь с Британией давно уже шла война, а из Греции англичане спешно эвакуировали свои войска в Африку и Гибралтар!
   Зейц сначала заподозрил "второго коричневого фюрера" в измене, но потом подумал, что есть какой-то таинственный смысл в этом темном деле. Он, правда, мало верил в то, что Гитлер лично мог разрешить подобный полет, однако, зная Гесса как фанатичного вождя германского национал-социализма, остановился на том, что поступок Гесса, по-видимому, был продиктован особыми интересами рейха.
   Утвердившись в этой мысли, Зейц стал размышлять дальше. Сами англичане не раз намекали, что британские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе номинальны, а решение колониального вопроса не представит серьезных затруднений, если германские требования ограничатся прежними немецкими колониями. "Значит, Гитлер решил договориться о мире с Британией и воевать на единственном фронте - на русском, - подумал Зейц. - После Польши, Норвегии, Бельгии, Голландии, Франции, Дании, Югославии, Греции подошла очередь России".
   Зейц сжал кулаки и ударил по массивному рабочему столу:
   - Вот зачем и прилетел Гесс в Англию!
   В это время в передней он услышал робкий звонок.
   В дверях стояла Ютта, скромно опустив свои лукавые глаза.
   - Извините, не ожидал! - сказал Зейц, смущенно застегивая рубашку. Прошу...
   Ютта присела на старое кожаное кресло и пристально посмотрела в глаза Зейца.
   - Чем могу служить, Ютта?
   - Видите ли, когда мой дядюшка Клаус...
   - А-а, Рюбецаль... Бедный горный дух?
   - Да что вы знаете о Рюбецале? - невольно вырвалось у Ютты, но тут же девушка замолчала, ругнув себя за несдержанность. - Так вот когда дядюшка Клаус умер, - продолжала она, - у тетушки остались я и мой старший брат Эрих Хайдте. Мы вынуждены были сами искать себе занятие. Эрих окончил техническую школу и стал бортмехаником. Он воевал еще в Испании, потом в Польше получил медаль за варшавскую кампанию, но был ранен в небе над Англией. Сейчас он приехал ко мне и хочет остаться в Лехфельде, заняться здесь делом.
   - Каким, если не секрет?
   - Хочет открыть фотоателье. Но ему надо снять помещение. Нижний этаж у вас пустует. Не могли бы вы порекомендовать тетушке Миндель моего брата?
   - Для вас, Ютта, я сделаю это, - проговорил Зейц, полуобняв девушку за плечи. - Ведь вы даже не подозреваете, какие мы друзья. Ну, что вы так смотрите на меня? Мы будем помогать друг другу. Хорошо? Пусть Эрих придет ко мне. Я должен с ним познакомиться поближе.
   - Он будет сегодня же.
   Глава шестая МАРТ ВЫХОДИТ НА СВЯЗЬ
   Итак, после захвата Крита до начала войны с Советским Союзом оставалось 20 длинных июньских дней. Уже стягивались к восточным границам войска, грохотали составы по железным дорогам, на аэродромы Румынии, Венгрии, Чехословакии и Польши приземлялись самолеты, подходили танковые армии и рассредоточивались в приграничных лесах, а фашисты, опьяненные ошеломляющими успехами в Европе, задумали осуществить еще один план - напасть на Россию со стороны Ирака и Турции.
   Как раз в это время в Ираке вспыхнул мятеж. Прогитлеровски настроенный премьер-министр Рашид Али Гайлани выступил против режима британского протектората и призвал на помощь германские войска. Разумеется, мятежники обещали передать все аэродромы в распоряжение люфтваффе и обязывались снабжать самолеты горючим. Специально перекрашенные в оранжевый цвет пустыни бомбардировщики эскадры "Генерал Вевер" и тяжелые истребители отрядов "Летающих акул" направились в Ирак.
   Но англичане, позволившие фашистской Германии проглотить одну за другой балканские страны, вдруг проявили неожиданное упорство. Когда встал вопрос о судьбе одной из жемчужин британской короны - Ирака с его богатейшими нефтяными месторождениями, - тут у Сити не могло быть двух мнений. В Ирак были стянуты необходимые силы. Завязались бои, А время шло. Приближалось роковое 22 июня. Оранжевым самолетам пришлось перебираться в Румынию. Уже вступал в действие план "Барбаросса".
   На рассвете воскресного июньского дня 190 дивизий - пять миллионов солдат и офицеров, три тысячи танков, около пяти тысяч самолетов - ринулись на русскую землю.
   "Я уничтожу Советы за три-шесть недель", - заявил Гитлер фельдмаршалу Боку,
   Ну, а потом?
   Гаулейтер для особых поручений фон Корсвант разработал план, согласно которому Германии должны были отойти огромные территории в Африке, Азии, на Арабском Востоке. Конечно, все европейские страны, Англия с Канадой, а также традиционно нейтральные государства Швеция и Швейцария.
   Для захвата Соединенных Штатов существовал особый план - проект "Урзель". Он предусматривал оккупацию Азорских островов, бомбардировку городов Америки с воздуха и торпедирование с подводных лодок. Последние снабжались ракетами Вернера фон Брауна {Теперь фон Браун - "ракетный король" Соединенных Штатов}, главного конструктора в Пеенемюнде. Эрнст Хейнкель даже построил тяжелый бомбардировщик "Хе-116", который совершил беспосадочный полет дальностью 10 тысяч километров. А фирма "Юнкере" выпустила самолет "Ю-390", покрывший без посадки расстояние от Берлина до Токио.
   Разумеется, все эти планы могли бы стать реальностью после выполнения первоочередной задачи - уничтожения России.
   - 1
   "Наши доблестные войска овладели вчера городами Витебск, Молодечно, Фастов. Красная Армия беспорядочно отступает... Наша авиация безраздельно господствует в воздухе..." Металлический голос Геббельса, казалось, завладел всем Тиргартеном. Он рвался из репродукторов, установленных на каждом перекрестке парка.
   С того места, где стоял Март, хорошо просматривалась вся аллея. Пятая слева. В этот предвечерний час она пустовала. Занята была лишь одна скамья. Но человек, сидевший на ней, не мог быть тем, которого он ждал. Это был Эвальд Регенбах, начальник отдела в контрразведке люфтваффе - "Форшунгсамт". Его появление здесь было невероятным, противоестественным.
   "Ловушка? Очевидно, ловушка. Значит, Перро, кто бы он ни был, уже схвачен. И все сказал. Так? Нет, не так".
   Это второе допущение было еще более невероятным.
   "Надо думать. Если Перро предал, то пришел бы сюда сам. Так надежнее. Им же нет смысла брать меня сразу. Значит?.. Во всяком случае, если это ловушка, за мной уже следят. И то, что я не подойду к нему, будет подозрительно само по себе. Наше знакомство ни для кого не секрет.
   А главное - и это действительно главное - Перро не мог предать. Если делать такие допущения, вся моя работа теряет смысл, все эти годы - никому не нужный кошмар. Нельзя не верить в себя, не верить в тех, кто рядом. Я обязан верить. И обязан делать допущения.
   Если перестраховаться сейчас, можно спасти себя, уйти от них, но зачем тогда все? Покинуть свой пост, свой окоп. Отступить?"
   Ему отступать некуда.
   "Я пройду мимо этой скамейки и окликну его. Или подожду, пока он окликнет сам! Нет, он углубился в чтение, ничего не видит, не слышит. Нужно сесть рядом, как условлено, вынуть газету "Франкфуртер цайтунг", расслабиться. А вдруг он наш? Почему это кажется мне невероятным? Наоборот, Именно так все и должно быть. А разве ему будет легче поверить мне?"
   Он окликнул его раньше, чем уселся на скамью, и успел поймать мгновенное выражение неприязни в дружелюбно изумленных глазах.
   Регенбах незаметно скомкал программу бегов, сунул ее в портфель.
   - Вы, наверное, ждете здесь даму? Не хотел бы вам мешать, - сказал Регенбах.
   - Почти угадали, но у меня еще уйма времени.
   - А мое уже истекает. Я должен идти. - Регенбах поднялся.
   - Подождите минуту. Мне показалось, я видел у вас программу воскресных бегов. Вы знаток?
   Каждой нервной клеткой своего тренированного организма Март ощущал невероятное напряжение, владевшее собеседником. Но в эту минуту он никак не мог ему помочь. Разве что абсолютным, невозмутимым спокойствием.
   - Когда-то увлекался. Сейчас захожу редко.
   - Покажите мне программу.
   Регенбах не верил. Не мог, не хотел верить. Но что-то заставило его снова сесть, открыть портфель, достать и протянуть Марту программу. Он был совершенно спокоен, невозмутим, как всегда.
   - Так, четвертый заезд. Вы ставите на Арлекина? - спросил Март.
   - Хочу рискнуть, - ответил Регенбах.
   - А я думаю поставить на Перро. Во всяком случае, мой давний знакомый дядюшка Клаус поступал только так. - Март развернул "Франкфуртер цайтунг".
   - Я очень рад, Март, - тихо сказал Регенбах. - Здравствуйте.
   Они помолчали, заново привыкая друг к другу.
   - Я получил для вас письмо, а также инструкцию относительно вашей работы в дальнейшем. Действовать вы будете по-прежнему самостоятельно. Связываться с Директором - тоже сами. В Лехфельд направлен к вам Эрих Хайдте под видом брата Ютты. Он и Ютта - радисты. Из Лехфельда удобнее вести передачи. Рация находится там же. При первой возможности попытайтесь съездить туда. На меня рассчитывайте лишь в крайних случаях или при дублировании особо важной информации. - Регенбах вынул из портфеля пачку сигарет : - Возьмите. Здесь код, волны, частоты, время сеансов.
   - Все?
   - Директор просил сообщить, что вам присвоено очередное воинское звание.
   Март молча наклонил голову.
   - Простите, вы русский? - Регенбах сжал его локоть.
   - Да, русский. Москвич.
   - Я знаю, вам тяжело. Держитесь, москвич. Я очень верю в Москву. В Москву фашизм не пройдет.
   ...Вечером Март прочитал письмо Директора. "От Директора Марту. Устанавливаю связь. Предлагаю усилить работу. Интерес представляют: стратегические планы главного верховного командования, в первую очередь направления ударов трех групп войск - фон Лееба, фон Бока, фон Рунштедта, оперативные планы люфтваффе, включая направления основных ударов бомбардировочной авиации, расположение складов бензина и дизельного масла, местонахождение Гитлера и основных штабов, перемещения дивизий, новая техника, потери живой силы и техники, настроение гражданского населения. "Почтовые ящики" прежние. В случае изменения сообщу дополнительно. Директор".
   И ни строчки больше...
   - 2
   Мы солдаты! Мы солдаты! Мы красивые ребята! Все девицы непременно Вешаются на военных.
   Эрих Хайдте с треском захлопнул окно и, пока по мостовой не протопал батальон, стоял, прижавшись спиной к прохладной стене.
   "Итак, началось... Сидеть и ждать, что получится из этой драки, - не могу. Драка будет страшная и долгая".
   Эрих вышел из ателье и, опустив монету в автомат, позвонил Ютте. Она была ему нужна. Потом он вернулся к себе, прошел в фотолабораторию, освещенную тусклым красным фонарем. Стены Эрих предусмотрительно обклеил фотографиями красоток, переснятых с трофейных французских журналов. На полках стояли банки с химикатами, лежали коробки с фотографической бумагой.
   Под промывочной ванной было небольшое отверстие. Туда он засунул пакет с негативами снимков самолетов и зацементировал тайник так, что ни один полицейский не догадался бы о нем.
   Другие сведения, раздобытые Эрихом, надо бы передать по радио. Но у него пока не было рации. За ней надо ехать в Аугсбург.
   Трижды прозвенел звонок. Второй сигнал прозвучал чуть длиннее первого и третьего. Условный знак Ютты. Эрих открыл дверь и вывесил табличку о том, что ателье закрыто на обед.
   Ютта тоже была встревожена сообщением о начале войны с Россией, победными сводками первых часов русской кампании. Радиорепортеры уже успели побывать в танковых и воздушных армиях, в частях, ведущих бои с пограничными войсками, и теперь громогласно вещали о близком поражении Красной Армии.
   - Все это чушь, - сказал Эрих и прошел из угла в угол. - Русских им не победить. - Эрих остановился напротив Ютты. - Понятно?
   Ютта кивнула головой. Из-под опущенных ресниц она наблюдала за шагающим из угла в угол Эрихом. Тот морщил лоб и ерошил седые волосы, как всегда, когда сердился. Она сидела перед ним смущенная, как школьница. И, как школьница, теребила подол широкой клетчатой юбки.
   Когда отца увезли штурмовики, Ютта жила сначала у тетки в Берлине. А потом перешла на нелегальное положение. Но скоро ее выследили и посадили в концлагерь. Оттуда удалось бежать. Друзья достали ей новые документы. Фашисты только начинали заводить картотеки на граждан рейха, и, воспользовавшись неразберихой первого года "нового порядка", удалось настоящее дело активной функционерки молодежной коммунистической организации Ютты Раус заменить не менее настоящим делом активистки нацистской партии Ютты Хайдте.
   В Аугсбурге она окончила школу радистов первого, высшего класса и стала работать на метеорологической станции в Альпах. Но это занятие скоро наскучило ей. В один из отпусков друзья свели ее с человеком, который назвался Перро. Он устроил Ютту в рекламное бюро. Здесь она позировала, снималась с военными, помогала хозяину в фотолаборатории.
   Часто в бюро заходила Эрика Зандлер. Она любила щелкать, а проявлять, закреплять, печатать - терпения не хватало. Да и рук фрейлейн Зандлер было жалко. Сначала Ютта приходила к ней помогать печатать фотографии, а потом Эрика уговорила отца взять Ютту в дом секретаршей, а вернее, горничной. На нее легли все заботы по дому. Ютта не противилась. Кухарка была бы лишней. Иногда профессор просил ее попечатать на машинке, иногда диктовал.
   - Место у тебя пока надежное, - сказал Эрих. - И ты хорошо держишься, Ютта. Но когда все складывается слишком удачно, жди удара, Ты сидишь слишком близко от пекла, чтоб тобой не заинтересовались черти. Вот это и плохо. Допустим, Зейц рано или поздно захочет удостовериться в твоем прошлом. Ты-то свою биографию хорошо знаешь?
   - Я не девочка, - обиделась Ютта.
   - Подожди. Не красней. А тетя Марта? Дядя Клаус? Кто они?
   - Тетя Марта и правда живет в Берлине. Только я не пишу ей. А дядя Клаус действительно умер прошлым летом.
   - С тетей надо увидеться как можно скорее и начать настоящую переписку. Ясно?
   - Да.
   - С тобой я буду теперь встречаться у Зандлера. Здесь надо видеться как можно реже. Постараюсь сделать так, чтобы мои визиты выглядели естественно. Дом Зандлера нам нужен еще и потому, что сам профессор вне всяких подозрений. Перепроверен трижды три раза. Да и вообще весь как на ладони. Рацию у Зандлера искать не будут.
   - Рацию?
   - Да, Ютта, теперь нам нужна рация. Без нее мы ничего не значим. Даже ту информацию, которую имеем, не можем передать. Рация у меня есть, но в Аугсбурге. Как ее привезти сюда?
   - Привезти несложно...
   - Как?
   - Я уговорю Эрику поехать развлечься, ее машину проверять никто не станет.
   - Это мысль. Но когда?
   - Хоть сегодня вечером, - рассмеялась Ютта. - Эрика обожает развлечения.
   ...Но рация, которую привезли из Аугсбурга, не работала. Слишком чуток и нежен был ее механизм, чтобы выдержать бесконечные путешествия с места на место, пребывание в сырых подвалах, в земле, в привокзальных камерах хранения. Некоторые лампы вышли из строя, и достать их в Германии было невозможно.
   Много дней и ночей проколдовали Ютта с Эрихом над рацией, пытаясь вернуть ей жизнь, но тщетно.
   - Это равносильно дезертирству! - негодовал Эрих. - Мы выбываем из борьбы в тот момент, когда в нас особенно нуждаются товарищи! Нуждается Март, которому я обязан оказывать помощь в первую очередь!
   - Но что поделать, если рации этой системы такие ненадежные, - пыталась успокоить его Ютта.
   - Все равно нам нет оправданий! Товарищи рискуют жизнью, но работают! На, читай! - Эрих выхватил из-под стопки пачек с фотобумагой листовку.
   "22 июня Гитлер своим подлым и вероломным нападением на Советский Союз совершил тягчайшее преступление по отношению к немецкому народу, которое приведет Германию к величайшей катастрофе... - начала читать Ютта и невольно опустила глаза на подпись: "Коммунистическая партия Германии". Единственное спасение для немецкого народа - это положить конец войне. Но для того чтобы покончить с войной, надо свергнуть Гитлера. Пока Гитлер и его банда будут у власти, война не прекратится. И горе нашему народу, если он до конца свяжет свою судьбу с Гитлером, если мы, немцы, сами не наведем порядок в своей стране, а предоставим другим народам очищать Европу от фашистской чумы".
   Ютта медленно опустила листовку на колени и задумалась. Эрих стоял, отвернувшись к окну. Ютта обратила внимание, что по-стариковски белая голова Эриха плохо гармонировала с его крепкой, загорелой шеей. "Кто ты такой, мой названый брат? - подумала она. - Наверное, немало испытал ты, если не вовремя поседел..."
   Вдруг Эрих повернулся к девушке:
   - Скажи, знаешь ли ты людей, на которых можно положиться?
   Ютта покачала головой, задумалась, перебирая в памяти лица знакомых. Вспомнила одного добродушного механика с аэродрома. Он как-то помогал ей нести белье из прачечной, много рассказывал о себе, о детях, сетовал, что сыновья на фронте. Вот, если б он помог! Он работает на аэродроме, а раздобыть рацию можно только там. Но она почти не знает этого человека.
   - Мне кажется, рацию добыть можно на аэродроме Зандлера, - не совсем уверенно проговорила Ютта.
   - Кто поможет? Уж не Зейц ли? - усмехнулся Эрих и добавил серьезно: Если у тебя есть план, скажи о нем. Только ничего не предпринимай одна. Таков приказ Перро.
   - Пока у меня нет никакого плана, - ответила Ютта. - Но я подумала об одном человеке, который там работает. Это Карл Гехорсман, механик на аэродроме Зандлера. Впрочем, это опасно, кто знает, что у него на уме. Вот бы ты с ним познакомился, он частенько заходит в пивную "Фелина".
   - Хорошо, я пригляжусь к нему, - подумав, сказал Эрих. - Рация нам позарез нужна. Март объявился и передал письмо, а мы немы как рыбы...
   Эрих не знал Марта. Перро лишь сказал, что он объявится, когда в этом возникнет необходимость. Для связи с Мартом Эрих подыскал надежный "почтовый ящик", и он уже заработал.
   - 3
   В баре пахло тушеной капустой, кислым пивом, табачным дымом и дешевыми духами. Визжала радиола. Танцевали солдаты из батальона обслуживания и охраны. Их подружки в коротких юбках клеш энергично работали локтями.
   Карл Гехорсман потягивал пиво.
   - Почему эти парни остались в тылу, а мои сразу попали на Восточный фронт? - неожиданно спросил он Эриха.
   - Эти тоже там будут, - ответил Эрих. - Гитлеру надо много солдат.
   - Ты думаешь, с Россией надолго?
   Эрих пожал плечами:
   - Россия - это не Европа. Слишком большой кусок.
   - Что верно, то верно... На каждого немца двое русских... Я работал там в двадцать пятом по соглашению с Добролетом. На их линиях летали наши пассажирские "юнкерсы", я их обслуживал... С хорошими ребятами работал... Гехорсман замолчал.
   Эриху показалось, что он даже увидел, как в большой рыжей голове Карла заворочались мозги.
   За несколько встреч Эрих близко сошелся с механиком. Теперь он говорил с ним по-приятельски, не особенно таясь. Гехорсман - простой рабочий. Он не из тех, кто выдает. И все же заводить с ним разговор о рации пока рискованно.
   - А теперь те русские ребята воюют с нашими, - продолжал Карл. - Как-то нехорошо получается.
   - Мы же сами захотели вырвать у них кусок хлеба.
   - Кто "мы"? Я? Ты? - возмутился Гехорсман. Эрих выдержал длинную паузу, потом медленно проговорил:
   - Такой кусок они не проглотят...
   - И нечего было лезть на Россию и гнать моих ребят. - Гехорсман достал из внутреннего кармана френча фотографии сыновей и рассыпал их веером. - Ты хорошо увеличил фото, Эрих. Мальчишки вышли как живые.
   - А ты не боишься потерять их?
   - Потерять?.. Как потерять? - Глаза Карла округлились. - Разве я не лез в самое пекло, не шнырял по свету за лишним пфеннигом, чтобы только прокормить их? Чуть не залез в петлю, когда у нас был кризис... Смешно ты говоришь - потерять...
   - Но теперь они принадлежат фюреру. А фюрер говорит: "Я с легким сердцем и твердой душой посылаю молодежь на смерть, когда этого требует Германия!"
   Гехорсман в сердцах резко хлопнул ладонью по столу:
   - В первую очередь они принадлежат мне! С фюрером мы не знакомы... Когда-нибудь и у них будут семьи и дети... И им не придется ломать горб, как ломал их отец.
   - Дай-то бог, чтобы ребята уцелели, - проговорил Эрих, - выпьем за это!
   Гехорсман судорожно схватил кружку и залпом выпил.
   - Я видел, к вам сел транспортник... Прилетел кто? - безразлично спросил Эрих.
   - На ремонт прилетел. Ребята загнали машину к самому лесу и разобрали по косточкам...
   - 4
   Зейцу удалось затушить пожар, который мог бы разгореться из-за пропажи радиостанции с транспортного самолета "Юнкерс-52", который ремонтировался в мастерских Лехфельда. Весть об этом непременно дошла бы до Берлина, и тогда оберштурмфюреру не сносить головы. Во всяком случае, его положение сильно пошатнулось бы. К счастью, дело удалось замять. Это было выгодно и инженеру снабжения, и самому Зандлеру. Они даже верить не хотели в существование какой-то "красной" организации. Но Зейц понял - не в игрушки же кто-то собирался играть с мощной радиостанцией. Может быть, она понадобилась агенту англичан, а может, и русских?
   Трехмоторный транспортный самолет "Ю-52" стоял в дальнем углу аэродрома, недалеко от небольшого орехового леса. Ночью этот участок тщательно освещался, и двое часовых не могли не заметить похитителя. Радиостанция и часть приборов лежали под левой плоскостью самолета на листах дюраля и были накрыты брезентом. Когда механики установили переборки отсека бортрадиста, они подняли брезент и увидели, что радиостанции нет.
   Зейц стал опрашивать всех, кто так или иначе был связан с ремонтом "Ю-52" или кто находился на аэродроме в рабочие часы. Он заинтересовался Гехорсманом. Он запомнил его еще по Аугсбургу, на митинге Гееса.
   Гехорсман злорадно захохотал, выпучив синие глаза с белесыми ресницами:
   - Вы думаете, что Карл Гехорсман способен на воровство? Вы очень ошибаетесь! Карл Гехорсман всю жизнь работал, чтобы прокормить семью. И слава богу, поставил своих детей на ноги. Они теперь солдаты фюрера, господин оберштурмфюрер, добрые солдаты.
   Понемногу распутывая, казалось бы, безнадежное дело, Зейц пришел к выводу, что рация была похищена в полдень, когда механики уходили на обед, а посты часовых на день вообще снимались. Похититель, видно, хорошо знал эти порядки. Он проник к аэродрому через лес, прополз по густой траве к "юнкерсу" и унес радиостанцию.
   "Это был кто-то посторонний, - решил Зейц. - Кто же? Дорого бы я заплатил тому, кто сработал так чисто. Он, наверное, не нужен сам себе так, как нужен мне..."
   - 5
   В доме тихо и пусто. Профессор остался в Аугсбурге. Эрика уехала в Мюнхен. Ютта осторожно прошла к себе в комнату. Поставила чемодан и буквально упала на диван. От тяжести болели руки, ныла спина. Медленно, метр за метром, она обследовала свою комнату. Ну что ж, все ясно. Передатчик удобнее всего разместить в нише за комодом. Антенну надо протянуть под обоями и через дымоход камина вывести на крышу Все сделает Эрих.
   В чемодане детали передатчика и приемника были обернуты в бумагу. Эрих потрудился.
   ...В три часа ночи Ютта надела наушники и включила передатчик. Тихо засветились красноватые огоньки лампочек. Худенькая, прозрачная рука легла на телеграфный ключ и отстучала адрес. Это были просто кодовые числа и буквы. Но тот, кто в этот момент дежурил у приемника, настроенного на единственную, известную только двум радистам волну, понял, что эти обыкновенные числа и буквы обращены к нему. Он быстро отстучал ответ - готов перейти на прием.
   "Кру-стх. 81735. 31148. 79863. 10154..." - стремительные точки-тире полетели в эфир, побеждая пространство, расчищая себе дорогу через хаос звуков и волн.
   "От Марта Директору. Выхожу на связь. Мессершмитт усиленно работает над созданием реактивных самолетов. Основные бомбардировщики люфтваффе: "Хейнкель-111" и "Юнкере-88". Данные - два мотора по 1400 л. с., взлетный вес 14 тонн, экипаж - 4 человека, скорость - 400-450 км/час, бомбовый груз 2-3 тонны, дальность полета - 3 -4 тысячи километров. Об остальных типах самолетов сообщу дополнительно. После налета дальних бомбардировщиков на Берлин вводится световая маскировка. Ложные огни сооружаются в 30 километрах северо-восточней. Жду указаний. Март".
   - 6
   Эвальд фон Регенбах долго стоял, посвистывая, у карты Европы, истыканной флажками свернутых и развернутых фронтов. Флажки подбирались к правому краю карты. Он достал сводку, переколол несколько булавок. Одна воткнулась в черный кружочек, наименованный Смоленском. Ниточкой Эви смерил расстояние до Москвы. Засвистел погромче. На этот раз марш из "Гибели богов".