Федотов Дмитрий. Найти родник

   Она опять обгоняет меня, отдаляясь, истаивая в слепящем неистовстве Восхода, и вместе с ней разлетается звенящими бисеринками по невидимым колоссальным ступеням чистый, радостный голос.
   Стена огня нависает над нами. Уже нет ничего, кроме бешеной молчаливой пляски торжествующего Ничто.
   "Ничто?!.. Ничего?!.. Никого?!.."
   - Не бойся! - дышит в лицо изготовившийся к прыжку невыносимый жар. Это всего лишь мгновение! Ты ничего не почувствуешь! Один миг!..
   Адское опахало коснулось разгоряченной кожи...
   "Не-ет!.. Не хочу-у!.."
   Я рывком сел на постели. Кондиционер услужливо смахнул с лица потные ручейки воздушным полотенцем. Я взглянул на фосфоресцирующий таймер: полшестого - Боже, какая рань!.. Но и ложиться снова не имеет смысла: я же теперь - здешний Инспектор Порядка, стало быть, через час идти на службу.
   Я осторожно потрогал языком "косточку" адаптера. "Только не подведи, дружище! Мне еще этого треклятого Колдуна найти нужно... Одного не понимаю, куда исчез туман? Полное впечатление - по настоящему городу катаюсь, в любой закоулок заглянуть можно, даже гравий на дорожках в парке - камушек от камушка!.. И невозможно избавиться от ощущения, что с каждым днем этих мелких деталей становиться все больше! А может, это я сам добавляю?!.."
   От внезапной мысли екнуло в желудке и дико захотелось курить. Наощупь, босиком я прошлепал на кухню, нашел на столе вчерашнюю пачку с последней сигаретой. Сидя верхом на табурете и разглядывая в вялом, отраженном свете уличных фонарей пляжную красотку на рекламном плакате над столом, я сделал несколько глубоких затяжек и попытался успокоиться.
   "Ладно. Предположим, причиной являюсь я. Тогда получается, что я часть, родная часть, этого мира?!.. И, следовательно, адаптер не сработал, а меня растворили ?!.."
   Я поперхнулся дымом и закашлялся до слез. Сигарета дрожала в пальцах, девица на плакате подмигивала сразу обоими глазами и расплывалась. Я с усилием встряхнулся.
   "Ну-ну, Инспектор, спокойнее!.. Давай еще раз: ты же ощущаешь себя как личность?.. Значит, растворения, о котором предупреждал Доктор, не произошло. Тогда что?.. Может быть это я сам изменился настолько, что и без адаптера могу существовать в этом мире?!.. Нет, опять не сходится: в таком случае я бы не чувствовал себя Инспектором оттуда ..."
   Девица на плакате скалила в пространство сахарные зубы, покрытые какой-то новой антикариесной суперэмалью. Сигарета кончилась. Мысли рванули на следующий круг.
   "Выходит, меня захватили и теперь дают какой-то шанс?.. Для чего?.. Черт! Почему "захватили"? Захватил!.. Колдун! Дьявол! Оборотень!.. Ладно. Но если это - мир одного человека, куда же исчез серый туман?.."
   Круг замкнулся. Ответ остался где-то за его пределами. И это было плохо!
   Я полез в холодильник за пивом, но вспомнил, что прикончил все запасы накануне, и достал запотевшую бутылку тоника. Терпкая, горьковатая влага обласкала высушенный волнением рот и трепещущее горло. Мысли снова пришли в движение.
   "Все-таки откуда взялись изменения?.." - теперь я был уверен, что они - не плод разгулявшегося воображения, а реальность. "То есть, тьфу! Какая реальность?!.. Здесь не может быть никакой реальности! Тут все создано одним чело... - я непроизвольно схватился за край стола. "А что, если не одним?.. Несколькими?!.. Многими ?!.. Тогда... Сто-оп!.."
   Усилием воли я придавил выскочивший из своего темного закутка растрепанный, рычащий страх, и тот, заскулив, подался назад.
   "Спокойно, Инспектор, не торопись! Это - нервы, и не надо с ними нянькаться - так и свихнуться недолго. Вспомни, что говорил по этому поводу Доктор?.. "Сознание человека ограничено его мироощущением с одной стороны и широтой кругозора - с другой. Границы восприятия субъективно выглядят зыбкой бесформенной субстанцией, похожей на серый туман... Если вдруг ты его не обнаружишь, не пугайся: значит, границы того мира достаточно обширны - и только!.."
   Я разжал вцепившиеся в стол пальцы и глубоко вздохнул.
   "Ты, дружище, паникуешь, потому что Колдуна не можешь найти! А он, судя по всему, мужик - дюже умный. Так что, иди-ка, мой свою мятую рожу, набивай бутербродами утробу и топай на службу. Доктор тысячу раз прав: страх - это смерть! А коли ты мыслишь, значит - жив, значит - адаптер в порядке!"
   Окончательно успокоившись, я полез под душ...
   Рокочущее нутро клуба "Эллада" встретило нас красноватым, мечущимся светом электронных "факелов", туманными бликами сусального золота лепных колонн и заманчивым перезвоном мельхиоровых кубков у стойки бара.
   - Пропустим по "шустрику", шеф? - облизнулся капрал, кроличьим взглядом прирастая к винному стеллажу за стойкой.
   Я посмотрел на его раздувающиеся ноздри и прыгающий кадык: "Все равно ведь ухватит, охламон! Лучше уж держать его на контроле..."
   - Ладно, заказывай "Трою". Мне - льда побольше! Сейчас крутанусь по залу и подойду.
   Капрал испарился, а я, включив "щуп", медленно двинулся по периметру "акрополя", стараясь не пропустить ни одной компании.
   Из всей экипировки, выданной мне Доктором, не считая адаптера, я оставил только "щуп". На него была единственная надежда, да и та изо дня в день становилась все призрачнее.
   Где-то в глубине сознания с некоторых пор зрело и приобретало определенную форму подозрение, грозящее выродиться в уверенность, что никакого Колдуна в действительности не существует, а меня просто превратили в подопытного кролика. Но ведь в чьем-то мире я сейчас нахожусь?!.. И для себя я продолжал называть своего "хозяина" Колдуном.
   Обход "акрополя" ничего не дал - КОЛДУН молчал. Я вернулся к стойке, где капрал, судя по его неустойчивой посадке на табурете, приканчивал уже не первого "шустрика", и нехотя взял свой стакан.
   - Радуйся!..
   Я поперхнулся коктейлем.
   Этот тихий и ласковый сейчас, но звонкий и уверенный совсем недавно ночью! - голос я узнал бы, наверное, даже на том свете.
   "Она!.. Всадница из сна?!.. Здесь?!.. Но как же?!.."
   В смятении я обернулся. Огромные, цвета миндаля глаза были совсем близко. От волос, взбитых крутой золотистой волной, шел едва уловимый пряный запах, смуглое плечо почти касалось шеврона на моем рукаве, лазурная туника легкими полунамеками обнимала тонкую фигурку...
   - Здравствуй, - выдавил я из себя, все еще безуспешно пытаясь отогнать ночное видение.
   - Я - Светлая. Разве ты не рад мне? - Она улыбнулась одними глазами. - Ты же хотел меня видеть ?..
   Тонкий палец быстро коснулся "щупа", брошенного на стойку, и темный индикатор вдруг стрельнул на долю секунды ярко-зеленой вспышкой.
   "Колдун?!.."
   - Нет, - Она прильнула к моему плечу и чуть потерлась щекой о ткань рубашки, - но я знаю Колдуна.
   Я вздрогнул: "Черт! Телепаты они тут все, что ли?.." От ее нежного прикосновения появилось ощущение, будто что-то большое, жаркое, сильное мягкими и быстрыми толчками пытается пробиться сквозь ткань к коже, к телу, ко мне. Причем я знал, что это действительно так, что мне это необходимо, даже важно!.. Но мираж кончился так же внезапно, как и возник - Светлая уже сидела рядом и потягивала через соломинку апельсиновый сок из тонкого запотевшего бокала.
   Мне пришлось пару раз мотнуть головой, чтобы заставить мозг снова включиться в разговор.
   - Кто же он?
   - Человек.
   - Мы все - люди, - изрек я, как мне показалось, с изрядной долей сарказма, пытаясь скрыть растерянность.
   Она пропустила фразу мимо ушей и продолжала негромко - так, чтобы слышал я один - и слегка растягивая слова.
   - Это очень добрый Человек. Он желает нам всем истинной свободы, большой любви, настоящего счастья. Мира и спокойствия, здоровья и благоденствия каждому и всем!.. Зачем тебе Колдун?
   - Хочу попросить немного счастья, - опять попытался сыронизировать я.
   И снова Светлая не отреагировала.
   - Ты - Инспектор Порядка. Чем ты занимаешься?
   Я сдержал невольную улыбку: детский вопрос!..
   - Охраняю людей, ловлю преступников...
   - А зачем?
   - Что?..
   - Зачем ловишь?
   Пушистый миндаль постреливал в меня насмешливыми искорками, но голос был ровен и строг.
   - Чтобы наказать за преступление, - я тоже старался оставаться серьезным, недоумевая: розыгрыш или нет?
   - Глупо, - спокойно сказала Светлая. - Ведь они уже и так наказаны.
   - Кем?! - я в который раз оказался сбитым с толку.
   "Екэлэмэнэ! Да сколько же можно из меня дурака делать?!.. Для этого что ли оставили? Ну нет, больше я вам не дамся! Шалишь, красавица!.."
   - Людьми, - теперь Она выглядывала из-за моего плеча, чуть склонив голову набок.
   Смеялись только ее глаза, и лишь неуловимый мираж улыбки коснулся персиковых губ.
   Я не стал пытаться разгадывать ее шарады, а вместо этого решил вернуться к началу разговора еще потому, что индикатор "щупа" начинал светиться каждый раз, как рука Светлой невзначай приближалась к нему.
   - Где же мне найти Колдуна?
   - Не ищи его, - тряхнула Она солнечным костром волос, - это тоже глупо.
   - И все-таки? - я настаивал, уже ни на что не надеясь.
   Но Светлая лишь покачала головой. Глаза перестали смеяться.
   - Ты странный, Инспектор. Разве можно поймать собственную тень? Долгой жизни!..
   Она шагнула назад и вдруг улыбнулась той самой улыбкой, из сна!
   - Три части образуют целое. Запомни, Инспектор! Одна у тебя уже есть...
   Она сделала еще шаг и растворилась в плотном кольце танцующих "сиртаки". Я поискал глазами - бесполезно! - везде молодые, стройные, полуобнаженные тела, буйное разноцветье туник, азартный блеск глаз, разгоряченное дыхание.
   - Шеф, - дернул меня за рукав капрал, - она уд-драла?
   - Кто? - я непонимающе посмотрел на него.
   - Ну, эта п-путанка? Да? - он гаденько захихикал. - Вот с-стерва!
   В следующий миг я сгреб его за шиворот и поволок к выходу, как нашкодившего щенка. Кулаки чесались неимоверно, ярость хлестала через край. Я просто боялся, что не выдержу и начну бить его прямо в баре. Состояние было более чем странное: я словно раздвоился, наблюдая за собой со стороны и удивляясь своим поступкам, но почему-то не вмешиваясь. "Щенок" слабо трепыхался и бубнил что-то жалобно-оправдательное.
   Возле машины я поставил его по стойке "смирно", открыл заднюю дверцу и дал этому сопляку хорошего тумака, так что он моментально очутился в кабине джипа.
   Раздвоение тут же кончилось, ярость угасла. Я сел на водительское место и неспеша закурил.
   "Чертовщина! О каких еще трех частях говорила Светлая?!.. Но в общем-то я оказался прав: оставили меня не просто так! - откуда-то вдруг приплыла мысль, что все это очень смахивает на классическую "тройную" проверку, устроенную Иванушке-дурачку при его поисках некоего материализованного воплощения мещанского счастья, а нашедшего нечто совсем другое. - Но я-то не для себя ищу... по-моему... и не счастье вовсе!.. Ну вот, чем дальше, тем больше запутываюсь в этом мире! А может Колдун путает?.. Тогда получается, что и Стойкий, и Светлая - он сам в разных обличьях?!.. Чушь! Такая трансформация личности бывает только у душевнобольных - это же начальный курс массовой психологии, второй семестр Школы... Колдун - псих?!.. Тоже бред: шизик никогда бы не стал живой легендой, тем паче - политическим лидером..."
   Я выбросил окурок и посмотрел на капрала. Мальчишка свернулся калачиком на сиденье и тихонько посапывал в обе дырки.
   "Напатрулировался!.. Тоже ведь, если подумать, сволочь из начинающих, а жалко!"
   Включив двигатель, я развернул джип и медленно поехал по вечереющим улицам в Управление. Сдавать дежурство...
   * * *
   - Не зажигай свет! - сказала Она из глубины комнаты.
   Странно, но я даже не удивился, будто знал, что Она здесь.
   - Есть будешь?
   - По-моему, в холодильнике пусто. Я забыл зайти в магазин.
   - Я приготовила курицу в духовке и сварила грог. Подойдет?
   Светлая поднялась с кресла, включила телевизор, прошла мимо меня, застывшего столбом посреди комнаты, на кухню. И снова, как в клубе, что-то жаркое, сильное ткнулось в грудь, лизнуло горячим шею и пропало. И от этого дружеского толчка вновь наплыло воспоминание из сна.
   "Всадница!.. Легкая и быстрая!.. Почему не слышно, как она ходит? А может все это - сон наяву?.. Нет! Это было бы слишком жестоко! Жестоко?!.. Э-э, брат, похоже, ты превращаешься в пластилин. А ну, соберись! Ты должен получить от нее информацию о Колдуне: она твоя спасительная ниточка, оборвется - пропадешь! Включай "щуп"!.."
   И тут снова возникло то странное чувство раздвоения, что и в "Элладе", только гораздо ярче и объемней. Причем теперь "второй" не просто наблюдал за "первым", но каким-то непостижимым образом старался подавить желание подготовить "щуп" для работы. На миг мне даже показалось, что расщепление произойдет буквально.
   С трудом я все же заставил себя достать прибор и сделать необходимую перенастройку, но нажать кнопку я уже не смог и положил "щуп" на книжную полку.
   Раздвоение тут же кончилось.
   "Ничего... Может хватит одного разговора, спокойного, без нажима? Ведь Она сама пришла, значит, есть о чем побеседовать или..."
   - Поставь, пожалуйста, кресла поближе, - Светлая вкатила столик с грудой тарелок и тонким античным кувшином.
   Бьюсь об заклад: этой посудины у меня никогда не было!
   Мы сели. Бокалы с янтарной пахучей жидкостью встретились со звоном. Время исчезло. Потом как-то незаметно растворилась вся комната. В круге неяркого света - только мы, наши глаза, губы, руки...
   Боже! Как же все было вкусно, непривычно и... приятно! Мы выпили весь грог и нисколько не опьянели, съели курицу до последней косточки и пошли на кухню готовить еще. Мы говорили обо всем, смеялись, шутили, подначивали друг друга. Были забыты и "щуп", и телевизор, и Порядок, и Колдун, и само время отдыхало, пушистой кошкой свернувшись в кресле. И когда, наконец, тот странный, сильный жар будто влился в меня, насытив, встрепенув каждую клеточку, каждый нейрон, каждый мускул, я воспринял его, как что-то родное, давно знакомое, необходимое.
   "Вторая!.." - гулким эхом отозвалось внутри.
   А потом была тишина, ночь и мы...
   Дух.
   Джип взвыл с надрывом и замер у входа на центральную аллею Площади. Собственно, никакой аллеи не было, как не было и сквера. Теперь это была действительно ровная, в полквадратных километра площадка, заполненная ворчащей и пузырящейся, невероятно плотной людской массой.
   Жара снова вышла на промысел. Она голодной гиеной перебегала по улицам, обгладывая трусливые хвосты теней. Я распахнул дверцу и сел боком, свесив ноги на мостовую, закурил. Через час, когда солнце сверкающей палицей примется крушить затылки и лысины митингующих и подливать небесного огня в костер страстей на Площади, будет не до курева. Там уж - гляди в оба, готовь браслеты да "крокодиловы слезы": дерутся здесь - будь здоров! Насмотрелся уже...
   - Кто тут сегодня глотки дерет? - лениво спросил капрал, лузгая тыквенные семечки.
   - Кажется, "Возрождение"...
   - А, националы!..
   Новая попытка вспомнить что-либо из "Краткого курса политологии" ни к чему не привела: не понимаю я, чем все эти неформалы отличаются друг от друга - названия однотипные, орут одинаково, и все - о благе народном. Сам черт ногу сломит! А в таком случае, не помешает и послушать - может удастся разобраться?..
   - А ну, капрал, давай-ка, отлипай и устанавливай микрофон, а то неслышно ни черта!
   - Точно! Аппаратура у них дерьмовая. А чего слушать-то?! - искренне удивился он. - Нам "хрусты" за это не платят. Вот если они морды бить начнут...
   Я вдруг озлился: "Недоносок!.. Как в баре надираться - первый, а как дело делать?.. Господи, неужели больше некому служить Порядку, кроме таких подонков?! Что они могут наохранять?.. Не-ет, гаденыш, я тебя заставлю уважать Порядок!.."
   Обернувшись к этому увальню в пол-оборота, коротким и резким ударом снизу я отправил всю горсть потных семечек ему в физиономию, дополнив их ощутимым тычком по челюсти. Капрал от неожиданности проглотил скопившуюся во рту шелуху, подавился и, выпучив глаза, вареным раком вывалился наружу.
   Я снова повернулся к Площади, затягиваясь кисловатым дымом. Проперхавшись, этот засранец все-таки полез в багажник и, тихо матерясь, в пять минут привинтил и настроил микрофон-пушку, наведя его на трибуну посреди Площади. Я выбросил "бычок" и включил динамик...
   - Братья и сестры! - высокий, статный человек, с головой будто облитой серебром, взял в руки микрофон.
   Говорил он негромко, но с потрясающей, чеканной дикцией!
   - Мы все - одно целое, один народ, один разум. И нас остается все меньше: втрое, чем было полвека назад! И потому я взываю к вам: опомнитесь, оглянитесь в своем справедливом гневе, на кого вы его направляете?.. Почему разучились отличать друзей от врагов?.. Обратитесь друг к другу: где имена наши?.. Прислушайтесь к речи своей: сколько в ней слов родных осталось?.. Всмотритесь в глаза детей ваших: много ли там добра и теплоты, коими славны были предки наши?.. Обернитесь вокруг: где города, дома, память наша?.. Оглянитесь назад: где история наша, книги древние?.. И каждый из вас содрогнется от ужаса и стыда за деяния свои, за слепоту свою. Остановитесь! Я призываю вас к единомыслию. Я призываю вас ко взаимопониманию!
   У меня затекла нога от неудобного сидения, но я даже не попытался изменить позу: человек на трибуне задавал вопросы, а я не мог найти на них ответа! Мной овладела все та же странная уверенность, что оратор обращается именно ко мне. Его слова, как пальцы каратеиста, беспощадно и точно били по болевым центрам, парализуя тело, мозг, душу... Я вдруг ясно осознал, что никакая Школа, никакой Устав не помогут на них ответить, спросить тоже не у кого, да и нельзя! А отвечать нужно обязательно: от этого зависит что-то очень важное, как воздух, как свет, как жизнь?.. Но что?!..
   - Это же Седой! Язычник! - просипел сзади капрал и испуганно затих.
   И в тот же миг я узнал его: первый день, первая встреча в сквере, первый пеленг!.. Колдун!.. Мне стало страшно, как когда-то в далеком детстве: один в комнате и - темнота! Тогда спасало бабушкино верблюжье одеяло, а сейчас?..
   Будто снежная лавина накрыла мозг и унесла с собой маленькие барахтающиеся фигурки мыслей и привычных, проштампованных образов. Ледяное безмолвие плотной пустотой заполнило голову.
   А Седой продолжал все также размеренно и неумолимо разбрасывать в людскую пахоту тяжелые семена слов.
   - Други! Феникс может возродиться из пепла, народ, если исчезнет, никогда! А потому я призываю вас: остановитесь, отрекитесь от обид сиюминутных, оглянитесь во гневе, дабы не навредить друг другу, а разглядеть врага общего, чтобы биться с ним за Будущее народа нашего!..
   Внезапно, я не успел заметить - откуда, возле трибуны появились люди в желтых рубашках с красными повязками на головах. Они быстро оттеснили опешивших слушателей от помоста. На него взобралось четверо "желтых" представительного вида. "Миряне!" - догадался я, напряженно следя за их действиями. Один небрежным жестом перехватил у Седого микрофон, улыбнулся в толпу и вдруг заорал, насаживаясь:
   - Кого слушаете, братцы?!.. Это же - сволочи! Фашисты! Они вам "тюльку" гонят, чтобы потом из вас кровушку пить, а вы и развесились?.. Сранье! Националисты вшивые! "Феникс восстанет, народ - никогда" - брехня! Человечество неуничтожимо! Оно вечно!!.. - он утер слюни, вздохнул и завизжал. - Что такое "народ"?.. Это жупел, выдуманный шовинистами и великодержавными стяжателями! Нет никаких народов! Есть Человечество! На всей Земле! Единое и неделимое! Только так цивилизация сможет выстоять против темных сил Природы! Да здравствует МИР! Единый! Вечный!!..
   "Желтый" вдруг ахнул микрофон о помост и с разворота довольно профессионально ударил Седого под ложечку. Тот побледнел и согнулся пополам. Второй "мирянин" сделал быстрое движение коленом, от чего Седой дернулся и навзничь упал на помост, обливаясь кровью.
   Секунду-две над Площадью висела недоумевающая тишина, а потом людское озеро вскипело разом в десятке мест, глухой грозный рев поднялся вместе с сотнями рук. У "желтых" откуда-то появились длинные черные палки, которыми они принялись очень умело обрабатывать противников. Стало ясно, что это хорошо спланированная провокация.
   "Но кем?!.. Неужели "миряне" решились на месть за недавний разгром?!.."
   Я уже протянул руку к радиофону, как неожиданно пискнул сигнал вызова.
   - Седьмой, седьмой, отвечайте! Я - первый! - раздраженно звал голос Полковника.
   Я перебросил тумблер:
   - Здесь седьмой. На Площади - драка. Очевидно, провокация.
   - Седьмой, кто зачинщики? - насторожился Полковник.
   - Несколько десятков человек в желтых рубашках и с красными повязками на головах напали на участников митинга. Скорее всего - "миряне": у их боевиков - такая же форма.
   - Что вы намерены предпринять, седьмой?
   - Конечно пресечь! - я был ошарашен вопросом. - Я...
   - Седьмой! - из динамика зазвенел металл. - Приказываю вам не вмешиваться ни под каким видом! Вы поняли?.. Повторите!
   - Не вмешиваться... То есть как?! - я не верил своим ушам. - Там же бьют безоружных! Дубинками!
   - Вы меня поняли, седьмой? - лязгнул закаленной сталью Полковник.
   - Так точно!..
   - Выполняйте!
   Динамик щелкнул. Язык моментально высох и превратился в наждак, я сглотнул. Ошалевшие мысли взвизгнули и принялись гонять чехарду.
   "Дьявольщина! Абсурд!.. Это же - провокация на двести процентов! В Уставе ясно сказано: "...Инспектор обязан пресекать любые попытки..." тьфу!.. Какой Устав, дружище, если сам Полковник лепит такие приказы?!.. А добродетельные, лояльные "миряне"? За что они избили Седого?! Он же правду сказал, даже я это понял!.. Так какой же Порядок мне надо защищать? От кого?!.. И если "желтым" разрешили, то Полковник..."
   Чехарда стремительно превращалась в скачки. Топот в голове заглушал крики на Площади. Я закрыл глаза.
   "Трус! Слюнтяй! Немедленно прикажи прекратить избиение! Какой ты, к дьяволу, Страж? Не позорь отца!.. Что происходит?!.. Это невыносимо! Что мне делать?.. А что тебе дороже: твоя шкура или жизнь сотен людей, виновных только в том, что они думают иначе? Ну, Страж, решайся! Там же бьют твоих братьев, сестер... Но Полковник... К чертям такого Полковника! Ты должен сам думать, сам принимать решения, не по приказу, по совести - потому что иначе никогда не найдешь ни Колдуна, ни себя, ни собственной жизни! Ты не сможешь стать Человеком!.."
   - Эй, Инспектор! - знакомый, глуховатый голос прямо над ухом заставил вздрогнуть.
   Я судорожно дернулся назад, тело непроизвольно сжалось, нервы звенели на пределе. На месте капрала сидел Стойкий в своем зловещем комбинезоне и крылатом берете. Как всегда, волчья улыбка, а между колен - короткий черный автомат.
   - Ты чего на меня уставился? Ты туда смотри, - Стойкий кивнул в сторону Площади.
   Улыбка скверным гримом сползала с его лица.
   - Или ты уже не Инспектор Порядка? Или побоище - это у вас в порядке вещей?
   Я замотал головой, слова застряли где-то в глотке, на шее висел трехпудовый "кирпич", не давая выпрямиться, а взгляд упорно цеплялся за ногу в высоком армейском ботинке, торчавшую из-под машины позади Стойкого.
   - Так, - подытожил он, - значит, мальчику погрозили пальчиком?..
   Стойкий выдернул из гнезда радиофон, но в этот момент что-то изменилось вокруг, или во мне?.. Рука будто сама потянулась и забрала у Стойкого радиофон, "кирпич" исчез, голова стала предельно ясной, чехарда и споры прекратились мгновенно - я снова был одним человеком, но - другим!.. Это новое чувство оказалось настолько сильным и необычным, что я даже не смог ему удивиться - просто принял, как само собой разумеющееся - и решительно поднес к губам передатчик:
   - Внимание! Седьмой на связи!.. Приказываю: прекратить беспорядки у трибуны! "Желтых" - в кутузку! Вперед!..
   Стойкий одобрительно хмыкнул, спрыгнул на асфальт и посмотрел из-под руки на Площадь. Я - тоже. Там в нескольких местах образовались завалы из тел, попавших под дубинки и нун-чаки "мирян". Но со всех сторон к трибуне уже пробивались светлые клинья Стражей в полной экипировке.
   Стойкий закурил, пару раз глубоко затянулся, по-солдатски, повесил автомат на плечо и повернулся ко мне.
   - Спасибо, Инспектор! - он снова оскалился. - Штаны не забудь сменить!..
   Стойкий исчез, будто сквозь землю провалился, хотя, по-моему, в данной ситуации провалиться должен был я. В голове воцарилась космическая тишина. Все было кончено: и на Площади, и... Думать тоже не хотелось. Я вылез из машины, выволок бесчувственного капрала из-под кузова и, запихнув его на заднее сиденье джипа, медленно побрел прочь...
   Дверь мне открыл Седой. Он удивленно и настороженно посмотрел на меня. Левая половина его лица опухла и имела сиреневый оттенок, под глазом расплывался черно-синий кровоподтек, но держался Седой спокойно и уверенно.
   - Что вам угодно, Страж?
   - Я не Страж. Уже... А нужны мне вы, - я старался, чтобы голос не дрожал.
   Уверенность в том, что нужно идти к Седому, что только он сможет, наконец, все расставить на свои места в этом сумасшедшем мире (и мире ли вообще?..) так прочно засела в мозгу, что я даже не попытался осмыслить ее.
   - Можно войти?
   - Прошу, - он отступил вглубь прихожей, щелкнул выключателем.
   В ярком, "дневном" свете стало еще яснее видно, как жестоко его избили. Я не мог оторваться от огромного синяка в пол-лица и чувствовал, как стыд снова противно сжимает внутренности и скребется в горле. Сделав над собой усилие, я сказал:
   - Я ищу человека под псевдонимом Колдун. Вы можете помочь найти его?
   Седой нисколько не удивился просьбе, будто ожидал ее услышать - моя уверенность еще больше укрепилась от этого - и сделал приглашающий жест рукой в сторону комнаты.
   - Прошу вас, располагайтесь, молодой человек, - мягко произнес он. Кофе? Тоник?