Страница:
Дегро показалось что-то лукавое и насмешливое в лице жены садовника.
— Да, я сойду вниз… Мадемуазель и мосье Базиль хорошо себя чувствуют?
Теперь уже явная усмешка пробежала по лицу Мари-Жозефины.
— Мадемуазель и мосье? — переспросила она. — Простите, сударь, я предполагала, что они что-то вроде супругов.
По ее многозначительному тону Дегро понял, что Мари-Жозефина сделала кое-какие наблюдения относительно взаимоотношений его гостей, и это неприятно кольнуло его.
— Я скоро сойду вниз. Какие новости у вас?
— Я подыскала и парня для работы, и горничную, господин Деливрон. Угодно вам посмотреть на них?
Дегро поморщился. Он заботился о горничной для своей Марго, а совсем не для подруги Посвистова.
— Потом, после завтрака. Кстати, пришлите и вашего мужа.
В столовой Марго и Посвистов, в ожидании хозяина, проводили время без скуки.
Оба были веселы и оживлены. Посвистов ночью ознакомился с расположением комнат для гостей в доме Дегро, и легкая синева под глазами Марго и странное сияние счастья, исходившее от нее, говорило за то, что ночь эта принесла ей нечто большее, чем отдых после жутких приключений последних дней.
Дегро сошел к завтраку олицетворением любезного хозяина. Трудно было, глядя на него, догадаться, что душу его гложет червь ревности.
Его гости вели себя точно влюбленные гимназисты. Дегро делал вид, что не замечает нежностей, которыми обменивались они, стараясь коснуться руки друг друга при бесконечных передачах ложечек, сахара, сливок и т.п., — но в душе каждое проявление ласки со стороны Марго ставил в счет Посвистову, как похищенное у него.
— У вас тут очень мило, Деливрон, — наконец удостоила его вниманием Марго. — Я и не предполагала себе, что в таком захолустье можно встретить столько уюта.
«Еще бы, — пронеслась в голове Дегро ироническая мысль, — все удобства, до любовника включительно». Вслух он сдержанно сказал:
— Я приспособил этот уголок для отдыха. Будь время года более подходящее, вы могли бы совершить здесь чудесную прогулку.
— Я думаю погулять даже в эту погоду. У вас найдутся какие-нибудь макинтоши… Дег… простите — мосье Деливрон? Хотя, знаете, разрешите мне маленькую вольность: разрешите называть вас просто «дядюшка Констанс». Вы так похожи на милого провинциального дядюшку. Хорошо? Так мы с Ол… то есть с Базилем нарядимся во что-нибудь рыбачье и прогуляемся к морю. Мне хочется добраться до этого мыса, что виден из окна моей комнаты. Вы пойдете с нами, дядюшка Констанс?
Дегро кисло улыбнулся.
— Н… нет… Я не люблю сырости… Кроме того, у меня дела по хозяйству… А все, что вам нужно, спросите у Мари-Жозефины.
Он остался один в столовой и точно застыл, погрузившись в раздумье. Спустя пятнадцать минут он увидел в окно странную пару в кожаных рыбачьих пальто и просмоленных шляпах, спускавшуюся от дома по мокрой дорожке парка. Ветер трепал полы пальто на Марго и обнаруживал ее стройные ножки в туфлях, совсем не приспособленных для такой прогулки. Дегро следил за ножками в телесных чулках, пока они не скрылись за деревьями.
— Все равно ты будешь моей, — сказал он задумчиво.
Мари-Жозефина пришла представить ему новых слуг.
Хромой рябой великан произвел на него сильное впечатление. От него веяло несокрушимой силой и стойкостью. В чертах лица, обнаруживавшего крайнюю простоту и примитивность душевной конструкции, было написано тупое упрямство — человека этого никакие силы не могли бы заставить сойти с позиции, занятой им.
— Как звать тебя? — спросил Дегро, почуявший в великане будущего преданного раба.
— Март…
— Что? — изумился Дегро.
— Мартин, — поправила за него Мари-Жозефина.
— А… Ну, Март, так Март… Я доволен, Март, можешь идти… Кстати, вот тебе мелочь — выпей что-нибудь за мое здоровье.
Хромой верзила от избытка чувств раскрыл рот и подавился словом признательности — в его шершавую длань попала золотая монета.
— Ну, не смущайся… Это — для первого знакомства. Ступай с Богом.
Дегро похлопал парня по плечу, и тот вышел, неуклюже пятясь задом и цепляясь деревяшкой за ковер.
Горничная, хотя и миловидная, была немного глуповата для роли субретки. Дегро не нашел нужным расточать ей милостей.
— Тебя зовут?
— Шарлотта Бос, сударь, — неуклюже присела девушка и покраснела.
— Шарлотта… хм… — пробурчал Дегро (имя ему не понравилось) и кивком головы отпустил ее.
Потом, вызвав садовника, он занялся с ним строительными планами, вдруг пришедшими ему в голову.
— Вот что, дорогой, — сказал Дегро своему управителю, — я хочу построить на холме, откуда открывается вид на море, павильон… Распорядитесь вырыть яму для извести глубиной не меньше сажени — этого материала у меня пойдет много — и можете сразу же наполнить ее известью… гм… известь делается лучше, если постоит подольше… Я бы хотел, чтобы сегодня же вы справились с ямой… Наймите людей для этого… Видите ли, я хочу доставить удовольствие моей гостье, выстроив красивый павильон в ее честь…
Садовник был изумлен прихотью господина. Время года совершенно не соответствовало строительным намерениям, но о причудах господ ему приходилось слышать немало. Он улыбнулся, как человек понимающий.
— Все будет исполнено, господин Деливрон. — Яму придется вырыть там же, на месте постройки?
— Конечно. Идем, я укажу место.
С холма, где задумал Дегро постройку, открывался прекрасный вид на морское побережье. Отсюда был виден целиком мыс Трех Святых, врезавшийся в воду, точно нос гигантского судна. Вправо, за грудой грязно-бурых скал, виднелись домики рыбачьего поселка. Несколько неуклюжих лодок валялось на берегу и покачивалось на воде. Возле них суетились рыбаки, на расстоянии казавшиеся лилипутами.
Налево от мыса скалы сбегали вниз причудливыми ступеньками, переходя в небольшой песчаный пляж. Эта площадка со всех сторон была закрыта каменными глыбами, но с холма видна была часть ее, соприкасающаяся с морем. Глаз Дегро уловил на ней фигуру человека, стоявшего у самой воды.
— Опять этот англичанин, — сказал садовник.
Он тоже смотрел на этого человека. Дегро насторожился.
— Какой англичанин?
— Не знаю. Рыбаки прозвали его англичанином. Вот уже две недели, как он появился в наших краях. Он точно исследователь какой-то — ходит, осматривает побережье. Сперва его видели километров за десять к востоку отсюда, потом он облюбовал наши края и, кажется, больше всего полюбил эту вот отмель… О нем сообщили мэру — подозрительный человек.
Дегро почувствовал тревогу. Всякий посторонний, что-то выслеживающий и вынюхивающий по соседству, таил угрозу его безопасности. Вору или грабителю нечего было делать в этих краях — в особенности же рассматривать побережье. Для контрабандиста он вел себя чересчур неосторожно. Впрочем, местные контрабандисты не потерпели бы какой бы то ни было посторонней конкуренции. Оставалось лишь предположить, что это агент большевиков, всегда занятых всякими таинственными и совершенно неожиданными делами.
— Где он живет? — спросил Дегро.
Садовник пожал плечами.
— Неизвестно. Он приезжает на автомобиле. Вот за теми камнями поджидает его машина. Погуляв пару часов, он уезжает, а куда — неизвестно.
— Он англичанин?
— Ну, этого нельзя сказать. Рыбаки предполагают, что он англичанин, но никто еще не разговаривал с ним. Во всяком случае, он похож на иностранца.
Дегро снова посмотрел на песчаную отмель. Фигура незнакомца исчезла. Спустя минуту послышался гул автомобиля, и Дегро заметил серый кузов машины, выскользнувший из-за камней на дорогу.
Он вернулся домой в подавленном настроении. Соседство большевистского шпиона делало его убежище крайне ненадежным. Он не связывал, конечно, появление шпиона со своей особой — у него были, вероятно, другие задания, — но и не мог чувствовать себя в безопасности.
Нужно было выяснить, что представляет собой этот таинственный незнакомец, и если он действительно окажется большевистским агентом, придется немедленно покинуть Бельдит и искать другого укромного уголка.
Посвистов и Марго, вернувшись с прогулки, застали Дегро погруженным в мрачное раздумье.
— Что с вами? — воскликнула Марго.
Оба они прозябли, но веселые и жизнерадостные стояли перед ним — олицетворение здоровья и счастья. От них крепко пахло морем и свежестью.
Дегро рассказал о таинственном исследователе побережья и с удовольствием увидел, как тревога омрачила лица его гостей.
— Это от них! — убежденно сказала Марго. — Нам опасно оставаться здесь. Как думаете, Базиль?
Посвистов пожал плечами.
— Бежать, не справившись об опасности, глупо. По-моему, нужно выследить этого молодца и выяснить, откуда дует ветер.
Дегро кивнул головой.
— Верно, это наша ближайшая задача. Несколько дней мы можем считать себя в безопасности, а чтобы не быть объектом наблюдений, нам придется жить с некоторой осторожностью и поменьше бродить на людях. Кто бы ни был этот человек, мы должны проследить его, даже если бы пришлось гнаться за ним на автомобиле на край света. В первый же день, как он явится, мы будем наготове. Согласны, полковник?
— О, конечно… А пока не мешало бы перекусить чего-нибудь. Здесь воздух замечательно способствует развитию аппетита.
XXII. 26-го января 1930 г.
XXIII. Пленник англичанин
— Да, я сойду вниз… Мадемуазель и мосье Базиль хорошо себя чувствуют?
Теперь уже явная усмешка пробежала по лицу Мари-Жозефины.
— Мадемуазель и мосье? — переспросила она. — Простите, сударь, я предполагала, что они что-то вроде супругов.
По ее многозначительному тону Дегро понял, что Мари-Жозефина сделала кое-какие наблюдения относительно взаимоотношений его гостей, и это неприятно кольнуло его.
— Я скоро сойду вниз. Какие новости у вас?
— Я подыскала и парня для работы, и горничную, господин Деливрон. Угодно вам посмотреть на них?
Дегро поморщился. Он заботился о горничной для своей Марго, а совсем не для подруги Посвистова.
— Потом, после завтрака. Кстати, пришлите и вашего мужа.
В столовой Марго и Посвистов, в ожидании хозяина, проводили время без скуки.
Оба были веселы и оживлены. Посвистов ночью ознакомился с расположением комнат для гостей в доме Дегро, и легкая синева под глазами Марго и странное сияние счастья, исходившее от нее, говорило за то, что ночь эта принесла ей нечто большее, чем отдых после жутких приключений последних дней.
Дегро сошел к завтраку олицетворением любезного хозяина. Трудно было, глядя на него, догадаться, что душу его гложет червь ревности.
Его гости вели себя точно влюбленные гимназисты. Дегро делал вид, что не замечает нежностей, которыми обменивались они, стараясь коснуться руки друг друга при бесконечных передачах ложечек, сахара, сливок и т.п., — но в душе каждое проявление ласки со стороны Марго ставил в счет Посвистову, как похищенное у него.
— У вас тут очень мило, Деливрон, — наконец удостоила его вниманием Марго. — Я и не предполагала себе, что в таком захолустье можно встретить столько уюта.
«Еще бы, — пронеслась в голове Дегро ироническая мысль, — все удобства, до любовника включительно». Вслух он сдержанно сказал:
— Я приспособил этот уголок для отдыха. Будь время года более подходящее, вы могли бы совершить здесь чудесную прогулку.
— Я думаю погулять даже в эту погоду. У вас найдутся какие-нибудь макинтоши… Дег… простите — мосье Деливрон? Хотя, знаете, разрешите мне маленькую вольность: разрешите называть вас просто «дядюшка Констанс». Вы так похожи на милого провинциального дядюшку. Хорошо? Так мы с Ол… то есть с Базилем нарядимся во что-нибудь рыбачье и прогуляемся к морю. Мне хочется добраться до этого мыса, что виден из окна моей комнаты. Вы пойдете с нами, дядюшка Констанс?
Дегро кисло улыбнулся.
— Н… нет… Я не люблю сырости… Кроме того, у меня дела по хозяйству… А все, что вам нужно, спросите у Мари-Жозефины.
Он остался один в столовой и точно застыл, погрузившись в раздумье. Спустя пятнадцать минут он увидел в окно странную пару в кожаных рыбачьих пальто и просмоленных шляпах, спускавшуюся от дома по мокрой дорожке парка. Ветер трепал полы пальто на Марго и обнаруживал ее стройные ножки в туфлях, совсем не приспособленных для такой прогулки. Дегро следил за ножками в телесных чулках, пока они не скрылись за деревьями.
— Все равно ты будешь моей, — сказал он задумчиво.
Мари-Жозефина пришла представить ему новых слуг.
Хромой рябой великан произвел на него сильное впечатление. От него веяло несокрушимой силой и стойкостью. В чертах лица, обнаруживавшего крайнюю простоту и примитивность душевной конструкции, было написано тупое упрямство — человека этого никакие силы не могли бы заставить сойти с позиции, занятой им.
— Как звать тебя? — спросил Дегро, почуявший в великане будущего преданного раба.
— Март…
— Что? — изумился Дегро.
— Мартин, — поправила за него Мари-Жозефина.
— А… Ну, Март, так Март… Я доволен, Март, можешь идти… Кстати, вот тебе мелочь — выпей что-нибудь за мое здоровье.
Хромой верзила от избытка чувств раскрыл рот и подавился словом признательности — в его шершавую длань попала золотая монета.
— Ну, не смущайся… Это — для первого знакомства. Ступай с Богом.
Дегро похлопал парня по плечу, и тот вышел, неуклюже пятясь задом и цепляясь деревяшкой за ковер.
Горничная, хотя и миловидная, была немного глуповата для роли субретки. Дегро не нашел нужным расточать ей милостей.
— Тебя зовут?
— Шарлотта Бос, сударь, — неуклюже присела девушка и покраснела.
— Шарлотта… хм… — пробурчал Дегро (имя ему не понравилось) и кивком головы отпустил ее.
Потом, вызвав садовника, он занялся с ним строительными планами, вдруг пришедшими ему в голову.
— Вот что, дорогой, — сказал Дегро своему управителю, — я хочу построить на холме, откуда открывается вид на море, павильон… Распорядитесь вырыть яму для извести глубиной не меньше сажени — этого материала у меня пойдет много — и можете сразу же наполнить ее известью… гм… известь делается лучше, если постоит подольше… Я бы хотел, чтобы сегодня же вы справились с ямой… Наймите людей для этого… Видите ли, я хочу доставить удовольствие моей гостье, выстроив красивый павильон в ее честь…
Садовник был изумлен прихотью господина. Время года совершенно не соответствовало строительным намерениям, но о причудах господ ему приходилось слышать немало. Он улыбнулся, как человек понимающий.
— Все будет исполнено, господин Деливрон. — Яму придется вырыть там же, на месте постройки?
— Конечно. Идем, я укажу место.
С холма, где задумал Дегро постройку, открывался прекрасный вид на морское побережье. Отсюда был виден целиком мыс Трех Святых, врезавшийся в воду, точно нос гигантского судна. Вправо, за грудой грязно-бурых скал, виднелись домики рыбачьего поселка. Несколько неуклюжих лодок валялось на берегу и покачивалось на воде. Возле них суетились рыбаки, на расстоянии казавшиеся лилипутами.
Налево от мыса скалы сбегали вниз причудливыми ступеньками, переходя в небольшой песчаный пляж. Эта площадка со всех сторон была закрыта каменными глыбами, но с холма видна была часть ее, соприкасающаяся с морем. Глаз Дегро уловил на ней фигуру человека, стоявшего у самой воды.
— Опять этот англичанин, — сказал садовник.
Он тоже смотрел на этого человека. Дегро насторожился.
— Какой англичанин?
— Не знаю. Рыбаки прозвали его англичанином. Вот уже две недели, как он появился в наших краях. Он точно исследователь какой-то — ходит, осматривает побережье. Сперва его видели километров за десять к востоку отсюда, потом он облюбовал наши края и, кажется, больше всего полюбил эту вот отмель… О нем сообщили мэру — подозрительный человек.
Дегро почувствовал тревогу. Всякий посторонний, что-то выслеживающий и вынюхивающий по соседству, таил угрозу его безопасности. Вору или грабителю нечего было делать в этих краях — в особенности же рассматривать побережье. Для контрабандиста он вел себя чересчур неосторожно. Впрочем, местные контрабандисты не потерпели бы какой бы то ни было посторонней конкуренции. Оставалось лишь предположить, что это агент большевиков, всегда занятых всякими таинственными и совершенно неожиданными делами.
— Где он живет? — спросил Дегро.
Садовник пожал плечами.
— Неизвестно. Он приезжает на автомобиле. Вот за теми камнями поджидает его машина. Погуляв пару часов, он уезжает, а куда — неизвестно.
— Он англичанин?
— Ну, этого нельзя сказать. Рыбаки предполагают, что он англичанин, но никто еще не разговаривал с ним. Во всяком случае, он похож на иностранца.
Дегро снова посмотрел на песчаную отмель. Фигура незнакомца исчезла. Спустя минуту послышался гул автомобиля, и Дегро заметил серый кузов машины, выскользнувший из-за камней на дорогу.
Он вернулся домой в подавленном настроении. Соседство большевистского шпиона делало его убежище крайне ненадежным. Он не связывал, конечно, появление шпиона со своей особой — у него были, вероятно, другие задания, — но и не мог чувствовать себя в безопасности.
Нужно было выяснить, что представляет собой этот таинственный незнакомец, и если он действительно окажется большевистским агентом, придется немедленно покинуть Бельдит и искать другого укромного уголка.
Посвистов и Марго, вернувшись с прогулки, застали Дегро погруженным в мрачное раздумье.
— Что с вами? — воскликнула Марго.
Оба они прозябли, но веселые и жизнерадостные стояли перед ним — олицетворение здоровья и счастья. От них крепко пахло морем и свежестью.
Дегро рассказал о таинственном исследователе побережья и с удовольствием увидел, как тревога омрачила лица его гостей.
— Это от них! — убежденно сказала Марго. — Нам опасно оставаться здесь. Как думаете, Базиль?
Посвистов пожал плечами.
— Бежать, не справившись об опасности, глупо. По-моему, нужно выследить этого молодца и выяснить, откуда дует ветер.
Дегро кивнул головой.
— Верно, это наша ближайшая задача. Несколько дней мы можем считать себя в безопасности, а чтобы не быть объектом наблюдений, нам придется жить с некоторой осторожностью и поменьше бродить на людях. Кто бы ни был этот человек, мы должны проследить его, даже если бы пришлось гнаться за ним на автомобиле на край света. В первый же день, как он явится, мы будем наготове. Согласны, полковник?
— О, конечно… А пока не мешало бы перекусить чего-нибудь. Здесь воздух замечательно способствует развитию аппетита.
XXII. 26-го января 1930 г.
В девять часов утра, в воскресенье, 26-го января, по глухой улице Сен-Клод в Сен-Жерменском предместье шел полицейский. Встреть этого человека Посвистов, он был бы немало поражен: полицейский являлся точной копией его самого в той же роли.
Полицейский почти прошел всю улицу, как из ворот маленького невзрачного дома выбежал взволнованный человек. Увидав полицейского, человек кинулся к нему.
— Ради Бога, господин полицейский! В этом доме убивают человека! Скорее, скорее!
У полицейского, по-видимому, не было никакого желания вмешиваться в чужие дела. Он выдернул свой рукав из рук взволнованного человека и сказал:
— У меня нет времени… Проваливайте!
Но тут из ворот выбежала растрепанная женщина и с диким воплем кинулась к представителю власти.
— На помощь! Моего сына убивают! Убьют! Скорее на помощь!
Полицейский казался озадаченным. Уйти, не создав неприятностей, не было возможности. Бросив замысловатое проклятье, он пошел в ворота за женщиной.
Поднялись по полутемной грязной лестнице. Женщина вбежала в отворенную дверь какой-то квартиры; за ней вошел полицейский. Шествие замыкал потрепанный субъект.
— Ну, что тут у вас, — начал было недовольным тоном полицейский и остолбенел: потрепанный субъект направил на него револьвер и сказал властным тоном:
— Руки вверх, товарищ Ванкин! Хватит с вас маскарада!
— Брадлей! — хрипло вырвалось из груди Ванкина. — О, черт!
Все последовавшее затем развернулось с молниеносной быстротой.
С полицейского была снята форма. Трое каких-то людей возились с ним, а четвертый надевал на себя все снятое с полицейского. Ванкин остался в одном белье, крепко связанный по рукам и ногам. Над ним склонился человек в полицейской форме, и Ванкин подумал, что видит в зеркале свою загримированную физиономию.
— Так будет хорошо, — точно одобряя себя, признался человек в форме. — Я ухожу, господа.
И из ворот невзрачного дома на улицу вышел полицейский. Какой-то любопытный, остановившийся у ворот, мог бы поклясться, что это тот же самый полицейский, который четверть часа тому назад вошел в дом.
— Что случилось! — спросил любопытный.
— Человек хватил лишнего. Теперь его связали, — ответил полицейский и ушел своей дорогой.
…Около десяти часов утра на улице Удино против госпиталя де Дье остановился полицейский, хорошо знакомый местному населению.
Почти в то же самое время большой темно-красный автомобиль подъехал к месту слияния улиц Удино и Русселе и остановился. В автомобиле сидели два человека — Гельфанд и Лурье.
Маленький обезьяноподобный чекист выглянул из-за занавеса на улицу.
— Все в порядке. Товарищ Ванкин на своем посту. Генерал пойдет по той стороне, мимо него. Первый раз в жизни товарищу Ванкину придется играть роль телохранителя белого генерала.
Лурье окинул взглядом пустынную улицу.
— Странно, что не заметно шпионов Брадлея, — пробурчал он. — А что, если генерал откажется в последнюю минуту? У меня есть основания… Кстати, куда пропал Баталин? И от Марка никаких известий? Уладив дело с генералом, придется, пожалуй, прокатиться в Вилье. Что там такое, смотрите!
Оба с изумлением увидели темно-зеленый лимузин, спешивший со стороны улицы Севр и остановившийся против стены, отделявшей сад госпиталя Сен-Жан де Дье. Полицейский подошел к автомобилю. Было видно, что он говорит с кем-то сидящим внутри. Оба чекиста наблюдали за этой картиной. Гельфанд заметил успокаивающе:
— Свои. Иначе товарищ Ванкин не остался бы так спокойно стоять на своем посту.
Лурье хмурился.
— Не нравится мне это, — пробурчал он. — Кто же это внес новую деталь в дело? Аренс, что ли? Это он все говорил о подкреплении…
В эту минуту на пустынном тротуаре показалась фигура человека в пальто и мягкой фетровой шляпе. Даже на расстоянии в ней нетрудно было узнать генерала Кутепова.
— Генерал, — шепнул Гельфанд.
Оба чекиста замерли в ожидании.
Генерал поравнялся с темно-зеленым автомобилем. И тут произошло нечто неожиданное.
Полицейский остановил генерала. Из автомобиля выскочило двое каких-то мужчин. Один из них предъявил генералу бумагу. Генерал развел руками, что-то сказал, но двое неизвестных взяли его под руку и не то подсадили, не то втолкнули в автомобиль.
— Что это значит? — воскликнул Гельфанд, бледнея от догадки, пришедшей в голову.
— Это — Брадлей! Вот что это значит! — в бешенстве проревел Лурье. — Шофер, туда, к зеленому автомобилю! Живо!
Но прежде, чем машина тронулась, зеленый автомобиль двинулся с места. Полицейский вскочил в него на ходу последним и захлопнул за собой дверцу.
— Проклятье! Следом за ним! Скорее! — кричал Лурье.
Темно-красная машина помчалась вслед за зеленым автомобилем, сразу развившим громадную скорость. В незанавешенное заднее окно автомобиля виден был полицейский в форме и три человека, точно боровшихся друг с другом.
В это утро генерал был крайне задумчив и рассеян. Вставал он обыкновенно рано и все утро проводил в своем кабинете. И в этот день он долго разбирался в старых бумагах, заполнивших ящики стола. Часть их он сгруппировал по папкам, часть уничтожил — рваной бумагой была наполнена почти до краев корзина для бумаг.
— Я пойду на панихиду по генералу Каульбарсу, — сказал он жене, вышедшей проводить его в переднюю.
— Как же ты без автомобиля? Вчера ты распорядился не подавать машины. Ты не собирался выходить.
— Я забыл о сегодняшней панихиде.
Привычным движением генерал ощупал карманы — все ли на месте.
Рука его нащупала толстую записную книжку. Генерал, точно спохватившись, что забыл что-то, вернулся в кабинет.
Здесь он вынул из кармана записную книжку и положил на стол.
— С собой этого таскать не надо, когда идешь в гости к тем господам, — произнес он, улыбаясь, и вышел.
Генерал Кутепов в глубокой задумчивости шел по улице Русселе, направляясь к улице Севр. Прохожие с изумлением смотрели на статного бородатого господина, погруженного в думы до такой степени, что шел он, никого и ничего не видя.
Дойдя до перекрестка улиц Русселе и Севр, генерал свернул направо, к бульвару Монпарнас. Дойдя до шумного, полного движения перекрестка Монпарнас-Севр-Инвалид, генерал остановился возле трамвайной остановки.
Проезжавший мимо шофер такси — русский офицер, поклонился генералу, но генерал не заметил ни шофера, ни поклона: он точно разрешал в мозгу какую-то сложную задачу.
Направо — путь в церковь галлиполийцев, где должна состояться панихида. Обратно — путь к тем, встретиться с которыми генерал обещал в половине одиннадцатого. Его должен был поджидать темно-красный автомобиль и затем важное и решительное совещание.
Генерал колебался несколько минут. Потом резким энергичным движением повернулся и пошел по улице Удино.
Дойдя до тихой улочки, он увидел вдали темно-красный автомобиль. Ближе, против госпиталя де Дье, стояла другая машина, возле которой виднелась фигура полицейского.
Генерал поравнялся с полицейским.
— Постойте, мосье… Вы, наверное, генерал Кутепов? — заговорил полицейский, прикладывая к кепи руку.
— Да.
— Вас поджидают здесь инспектора охраны.
Из автомобиля вышло два человека в штатском.
— Не будете ли вы любезны, генерал, поехать с нами? Вчера был арестован господин, назвавшийся русским офицером. Он сослался на вас, и если вы можете удостоверить личность этого человека, то его можно будет освободить от ареста. Будьте любезны сесть в автомобиль…
Генерал плохо изъяснялся по-французски. Ему показали какую-то бумагу с казенным бланком и печатями. Он хотел было возразить, сослаться на отсутствие времени… Господа в штатском не дали ему опомниться — взяли под руки и посадили в автомобиль.
— Мы отнимем у вас всего несколько минут времени, — сказал один из них, со странным стальным блеском в глазах.
Генерал пристально взглянул на него. Ему почудился враждебный огонек в глазах незнакомца.
Вдруг мозг генерала осенила догадка: почему именно здесь, на улице Удино, по которой он никогда не ходил, его поджидали полицейские для срочного дела? Он снова посмотрел в лица своих конвоиров и решительно сказал:
— Я не поеду с вами. Остановите машину.
Незнакомцы переглянулись. Полицейский, сидевший напротив, улыбнулся.
— Теперь поздно, генерал, — сказал насмешливо человек со стальными глазами. — Вы арестованы по приказу ВКБЕ.
И он, и его товарищ, сидевший по правую руку генерала, одновременно накинулись на него.
Короткая отчаянная борьба. Генералу природа не отказала в физической силе, но и негодяи, напавшие на него, оказались не слабыми. Несколько секунд три человека извивались в автомобиле в отчаянной борьбе.
Полицейский с невозмутимым спокойствием наблюдал картину борьбы.
— Все готово, — отделился наконец от общего сплетения тел Брадлей.
Выпрямился и его спутник.
Только генерал лежал неподвижно на полу автомобиля. Голова его была закинута на сидение, а рот и нос прикрывала хлороформная маска.
— Теперь последняя предосторожность, — сказал Брадлей, вынимая наручники из кармана…
Автомобиль мчался по улицам Парижа с головокружительной быстротой… За ним долго следовала по пятам темно-красная машина, в которой бесновались обманутые чекисты.
Но на одном перекрестке палочка полицейского задержала движение. Зеленый автомобиль успел проскользнуть, а темно-красный вынужден был остановиться.
Чекисты потеряли след автомобиля Брадлея.
Полицейский почти прошел всю улицу, как из ворот маленького невзрачного дома выбежал взволнованный человек. Увидав полицейского, человек кинулся к нему.
— Ради Бога, господин полицейский! В этом доме убивают человека! Скорее, скорее!
У полицейского, по-видимому, не было никакого желания вмешиваться в чужие дела. Он выдернул свой рукав из рук взволнованного человека и сказал:
— У меня нет времени… Проваливайте!
Но тут из ворот выбежала растрепанная женщина и с диким воплем кинулась к представителю власти.
— На помощь! Моего сына убивают! Убьют! Скорее на помощь!
Полицейский казался озадаченным. Уйти, не создав неприятностей, не было возможности. Бросив замысловатое проклятье, он пошел в ворота за женщиной.
Поднялись по полутемной грязной лестнице. Женщина вбежала в отворенную дверь какой-то квартиры; за ней вошел полицейский. Шествие замыкал потрепанный субъект.
— Ну, что тут у вас, — начал было недовольным тоном полицейский и остолбенел: потрепанный субъект направил на него револьвер и сказал властным тоном:
— Руки вверх, товарищ Ванкин! Хватит с вас маскарада!
— Брадлей! — хрипло вырвалось из груди Ванкина. — О, черт!
Все последовавшее затем развернулось с молниеносной быстротой.
С полицейского была снята форма. Трое каких-то людей возились с ним, а четвертый надевал на себя все снятое с полицейского. Ванкин остался в одном белье, крепко связанный по рукам и ногам. Над ним склонился человек в полицейской форме, и Ванкин подумал, что видит в зеркале свою загримированную физиономию.
— Так будет хорошо, — точно одобряя себя, признался человек в форме. — Я ухожу, господа.
И из ворот невзрачного дома на улицу вышел полицейский. Какой-то любопытный, остановившийся у ворот, мог бы поклясться, что это тот же самый полицейский, который четверть часа тому назад вошел в дом.
— Что случилось! — спросил любопытный.
— Человек хватил лишнего. Теперь его связали, — ответил полицейский и ушел своей дорогой.
…Около десяти часов утра на улице Удино против госпиталя де Дье остановился полицейский, хорошо знакомый местному населению.
Почти в то же самое время большой темно-красный автомобиль подъехал к месту слияния улиц Удино и Русселе и остановился. В автомобиле сидели два человека — Гельфанд и Лурье.
Маленький обезьяноподобный чекист выглянул из-за занавеса на улицу.
— Все в порядке. Товарищ Ванкин на своем посту. Генерал пойдет по той стороне, мимо него. Первый раз в жизни товарищу Ванкину придется играть роль телохранителя белого генерала.
Лурье окинул взглядом пустынную улицу.
— Странно, что не заметно шпионов Брадлея, — пробурчал он. — А что, если генерал откажется в последнюю минуту? У меня есть основания… Кстати, куда пропал Баталин? И от Марка никаких известий? Уладив дело с генералом, придется, пожалуй, прокатиться в Вилье. Что там такое, смотрите!
Оба с изумлением увидели темно-зеленый лимузин, спешивший со стороны улицы Севр и остановившийся против стены, отделявшей сад госпиталя Сен-Жан де Дье. Полицейский подошел к автомобилю. Было видно, что он говорит с кем-то сидящим внутри. Оба чекиста наблюдали за этой картиной. Гельфанд заметил успокаивающе:
— Свои. Иначе товарищ Ванкин не остался бы так спокойно стоять на своем посту.
Лурье хмурился.
— Не нравится мне это, — пробурчал он. — Кто же это внес новую деталь в дело? Аренс, что ли? Это он все говорил о подкреплении…
В эту минуту на пустынном тротуаре показалась фигура человека в пальто и мягкой фетровой шляпе. Даже на расстоянии в ней нетрудно было узнать генерала Кутепова.
— Генерал, — шепнул Гельфанд.
Оба чекиста замерли в ожидании.
Генерал поравнялся с темно-зеленым автомобилем. И тут произошло нечто неожиданное.
Полицейский остановил генерала. Из автомобиля выскочило двое каких-то мужчин. Один из них предъявил генералу бумагу. Генерал развел руками, что-то сказал, но двое неизвестных взяли его под руку и не то подсадили, не то втолкнули в автомобиль.
— Что это значит? — воскликнул Гельфанд, бледнея от догадки, пришедшей в голову.
— Это — Брадлей! Вот что это значит! — в бешенстве проревел Лурье. — Шофер, туда, к зеленому автомобилю! Живо!
Но прежде, чем машина тронулась, зеленый автомобиль двинулся с места. Полицейский вскочил в него на ходу последним и захлопнул за собой дверцу.
— Проклятье! Следом за ним! Скорее! — кричал Лурье.
Темно-красная машина помчалась вслед за зеленым автомобилем, сразу развившим громадную скорость. В незанавешенное заднее окно автомобиля виден был полицейский в форме и три человека, точно боровшихся друг с другом.
В это утро генерал был крайне задумчив и рассеян. Вставал он обыкновенно рано и все утро проводил в своем кабинете. И в этот день он долго разбирался в старых бумагах, заполнивших ящики стола. Часть их он сгруппировал по папкам, часть уничтожил — рваной бумагой была наполнена почти до краев корзина для бумаг.
— Я пойду на панихиду по генералу Каульбарсу, — сказал он жене, вышедшей проводить его в переднюю.
— Как же ты без автомобиля? Вчера ты распорядился не подавать машины. Ты не собирался выходить.
— Я забыл о сегодняшней панихиде.
Привычным движением генерал ощупал карманы — все ли на месте.
Рука его нащупала толстую записную книжку. Генерал, точно спохватившись, что забыл что-то, вернулся в кабинет.
Здесь он вынул из кармана записную книжку и положил на стол.
— С собой этого таскать не надо, когда идешь в гости к тем господам, — произнес он, улыбаясь, и вышел.
Генерал Кутепов в глубокой задумчивости шел по улице Русселе, направляясь к улице Севр. Прохожие с изумлением смотрели на статного бородатого господина, погруженного в думы до такой степени, что шел он, никого и ничего не видя.
Дойдя до перекрестка улиц Русселе и Севр, генерал свернул направо, к бульвару Монпарнас. Дойдя до шумного, полного движения перекрестка Монпарнас-Севр-Инвалид, генерал остановился возле трамвайной остановки.
Проезжавший мимо шофер такси — русский офицер, поклонился генералу, но генерал не заметил ни шофера, ни поклона: он точно разрешал в мозгу какую-то сложную задачу.
Направо — путь в церковь галлиполийцев, где должна состояться панихида. Обратно — путь к тем, встретиться с которыми генерал обещал в половине одиннадцатого. Его должен был поджидать темно-красный автомобиль и затем важное и решительное совещание.
Генерал колебался несколько минут. Потом резким энергичным движением повернулся и пошел по улице Удино.
Дойдя до тихой улочки, он увидел вдали темно-красный автомобиль. Ближе, против госпиталя де Дье, стояла другая машина, возле которой виднелась фигура полицейского.
Генерал поравнялся с полицейским.
— Постойте, мосье… Вы, наверное, генерал Кутепов? — заговорил полицейский, прикладывая к кепи руку.
— Да.
— Вас поджидают здесь инспектора охраны.
Из автомобиля вышло два человека в штатском.
— Не будете ли вы любезны, генерал, поехать с нами? Вчера был арестован господин, назвавшийся русским офицером. Он сослался на вас, и если вы можете удостоверить личность этого человека, то его можно будет освободить от ареста. Будьте любезны сесть в автомобиль…
Генерал плохо изъяснялся по-французски. Ему показали какую-то бумагу с казенным бланком и печатями. Он хотел было возразить, сослаться на отсутствие времени… Господа в штатском не дали ему опомниться — взяли под руки и посадили в автомобиль.
— Мы отнимем у вас всего несколько минут времени, — сказал один из них, со странным стальным блеском в глазах.
Генерал пристально взглянул на него. Ему почудился враждебный огонек в глазах незнакомца.
Вдруг мозг генерала осенила догадка: почему именно здесь, на улице Удино, по которой он никогда не ходил, его поджидали полицейские для срочного дела? Он снова посмотрел в лица своих конвоиров и решительно сказал:
— Я не поеду с вами. Остановите машину.
Незнакомцы переглянулись. Полицейский, сидевший напротив, улыбнулся.
— Теперь поздно, генерал, — сказал насмешливо человек со стальными глазами. — Вы арестованы по приказу ВКБЕ.
И он, и его товарищ, сидевший по правую руку генерала, одновременно накинулись на него.
Короткая отчаянная борьба. Генералу природа не отказала в физической силе, но и негодяи, напавшие на него, оказались не слабыми. Несколько секунд три человека извивались в автомобиле в отчаянной борьбе.
Полицейский с невозмутимым спокойствием наблюдал картину борьбы.
— Все готово, — отделился наконец от общего сплетения тел Брадлей.
Выпрямился и его спутник.
Только генерал лежал неподвижно на полу автомобиля. Голова его была закинута на сидение, а рот и нос прикрывала хлороформная маска.
— Теперь последняя предосторожность, — сказал Брадлей, вынимая наручники из кармана…
Автомобиль мчался по улицам Парижа с головокружительной быстротой… За ним долго следовала по пятам темно-красная машина, в которой бесновались обманутые чекисты.
Но на одном перекрестке палочка полицейского задержала движение. Зеленый автомобиль успел проскользнуть, а темно-красный вынужден был остановиться.
Чекисты потеряли след автомобиля Брадлея.
XXIII. Пленник англичанин
— Отсюда мы рассмотрим его как следует и увидим, чем он занимается.
Дегро вызвал Посвистова на маленькую вышку, устроенную на крыше дома. Она представляла собой крохотную комнатку со стенами, застекленными разноцветными стеклами. Отсюда можно было видеть побережье и всю песчаную отмель, отгороженную от остального берега грядами скал и мысом Трех Святых.
На узкой песчаной полосе виднелась фигура незнакомца, нарушившего покой Дегро. Он стоял лицом к морю и размахивал руками.
— Сумасшедший, что ли? — изумился Посвистов. — Чего ради он машет морю?
Дегро наблюдал за странным незнакомцем в бинокль.
— Менее всего он сумасшедший, — пробурчал он. — Вы смыслите что-нибудь в сигнализации флажками?
— Еще бы.
— Так возьмите бинокль.
И Дегро передал Посвистову бинокль.
В бинокль полковник увидел картину, сразу же заинтриговавшую его. Незнакомец подавал сигналы флажками кому-то находившемуся в море. Этот «кто-то» тоже попал в поле зрения, и Посвистов почти застыл от изумления. Он думал найти какое-нибудь подозрительное суденышко контрабандистов, но это оказалось военное судно — небольшой миноносец, низко сидящий в воде. На миноносце не было флага.
— Черт возьми! — вырвалось у Посвистова. — Все это чересчур таинственно. Нельзя же предположить в наше время существования в европейских водах пиратских судов, снаряженных по всем требованиям современной военной техники.
— Положим, — возразил Дегро, — такие пиратские суда существуют, хотя и признанные всем светом. Флот СССР? Разве это не легализованные бандиты? Но все это — болтовня. Что он сообщает судну — вот в чем дело.
— Он в третий раз повторяет один и тот же сигнал: «28-23». Что значат эти цифры — не знаю. По-видимому, сообщение поняли на судне: оно уходит от берега.
Едва судно начало удаляться, как незнакомец спрятал сигнальные флажки и направился к автомобилю, дожидавшемуся его. Посвистов прекрасно разглядел его лицо — оно было незнакомым ему и не могло принадлежать французу: в нем выражены были черты северных народов — удлиненные скулы и резко очерченный подбородок.
Когда автомобиль незнакомца зашумел по дороге, Дегро и Посвистов спустились вниз.
— Ну, что вы думаете об этом? — спросил Дегро.
— Не знаю, что и думать. Будь в море какое-нибудь самое обыкновенное суденышко, я решил бы, что дело касается контрабанды.
Дегро кивнул головой.
— Нда… Что может значить «28-23»? Не номер же телефона?
— Черт его знает, что… Постойте, — вдруг осененный догадкой, воскликнул Посвистов. — Сегодня у нас двадцать седьмое января?
— Ну и что из этого? — буркнул Дегро.
— Тогда двадцать восемь может обозначать дату завтрашнего дня, а двадцать три — час. Что-то должно случиться в одиннадцать часов ночи завтра.
— Вы полагаете? — задумчиво спросил Дегро. — Но касается ли это нас?
— Выясним завтра, почтеннейший, а пока я не вижу причин для особого беспокойства.
В гостиной их поджидала Марго. Она чувствовала себя не совсем здоровой и полулежала на кресле перед камином, кутаясь в теплую шаль.
Рассказ о таинственной сигнализации напомнил ей о Баталине и Марке, оставленных в подземелье фермы Вилье.
— Что сталось с нашими заточенными в Вилье? — задумчиво спросила она.
— Что это, вам жалко стало вашего покровителя, богатого коммерсанта? — иронически осведомился Дегро.
— Его превращение было для меня полной неожиданностью, — кутаясь в шаль, созналась Марго. — Брр… Меня в холод бросает при одной мысли, что два года возле меня был палач, притворявшийся пылким любовником… А они, должно быть, погибли там…
— Для нас это было бы счастьем… — хмуро ответил Дегро. — Только на это трудно рассчитывать. Их давно хватились, а ферма Вилье не так далеко от Парижа. Боюсь, что когда-нибудь нам придется встретиться с ними.
Это прозвучало по-особому зловеще. Марго зябко повела плечами и уставилась взором в пламя, гудевшее в камине. Посвистов отошел к окну.
— Что это вы затеяли соорудить на холме? — спросил он Дегро, чтобы переменить тему разговора.
— Храм Венеры, — нехотя ответил Дегро. — Только пока там роют яму для извести.
— Хм… Яма, по-видимому, будет солидного объема. Я думаю, не поздоровится человеку, которому случайно довелось бы попасть в эту яму, когда она будет полна известью…
Дегро вздрогнул и подозрительно посмотрел на полковника.
— Да, я рекомендовал бы гулять подальше от нее, — сказал он и в его тоне прозвучало предостережение.
К обеду на вилле дожидались гостя — местного мэра. Дегро не хотел создавать ореола таинственности вокруг себя в глазах местного населения и уговорил Посвистова нанести визит мэру.
Результатом этого визита было приглашение мэра на виллу к обеду.
В шесть часов в гостиную шариком вкатился маленький толстый человек с круглым красным лицом. Метр Дюбуа или «дядюшка Дюбуа», как звали его рыбаки, казалось, олицетворял собой добродушие и веселую жизнерадостность.
Несмотря на свои шестьдесят лет и грузную комплекцию, он двигался с завидной быстротой, точно шарик ртути. Марго не без интереса взглянула на него, когда подвижной старичок подкатился к ней и отвесил самый церемонный, но вполне безукоризненный, немного старинный поклон.
— Счастлив засвидетельствовать вам, сударыня, свое нижайшее почтение. Ах, как жаль, что моя старушка не дожила до возможности приветствовать вас — в наших краях столичные звезды восходят не часто… Простите великодушно, что я немного опоздал — задержало неотложное дело.
— Неужели в этой глуши еще встречаются дела, требующие вмешательства власти? — спросил Посвистов, в душе забавляясь поведением и немного чопорными манерами гостя.
Мэр почувствовал себя задетым.
— Помилуйте, дела сколько угодно и в нашей глуши… Но это дело было несколько необыкновенное. Мне приходится наблюдать за всеми появляющимися людьми, и сегодня…
Тетушка Барбю доложила, что кушать подано. Она с некоторой фамильярностью, обнаружившей старинное знакомство, поздоровалась с мэром. Тот ответил ей ласковой улыбкой и спросил о здоровье «дядюшки Барбю». Так было принято в этих краях, не знающих ни классовой, ни ранговой розни.
Перешли в столовую. Дегро заинтересовали слова мэра «о всяких людях, появляющихся здесь». Он почувствовал, что они связаны с их таинственным незнакомцем, и решил выведать о нем кое-что у метра Дюбуа.
Дегро вызвал Посвистова на маленькую вышку, устроенную на крыше дома. Она представляла собой крохотную комнатку со стенами, застекленными разноцветными стеклами. Отсюда можно было видеть побережье и всю песчаную отмель, отгороженную от остального берега грядами скал и мысом Трех Святых.
На узкой песчаной полосе виднелась фигура незнакомца, нарушившего покой Дегро. Он стоял лицом к морю и размахивал руками.
— Сумасшедший, что ли? — изумился Посвистов. — Чего ради он машет морю?
Дегро наблюдал за странным незнакомцем в бинокль.
— Менее всего он сумасшедший, — пробурчал он. — Вы смыслите что-нибудь в сигнализации флажками?
— Еще бы.
— Так возьмите бинокль.
И Дегро передал Посвистову бинокль.
В бинокль полковник увидел картину, сразу же заинтриговавшую его. Незнакомец подавал сигналы флажками кому-то находившемуся в море. Этот «кто-то» тоже попал в поле зрения, и Посвистов почти застыл от изумления. Он думал найти какое-нибудь подозрительное суденышко контрабандистов, но это оказалось военное судно — небольшой миноносец, низко сидящий в воде. На миноносце не было флага.
— Черт возьми! — вырвалось у Посвистова. — Все это чересчур таинственно. Нельзя же предположить в наше время существования в европейских водах пиратских судов, снаряженных по всем требованиям современной военной техники.
— Положим, — возразил Дегро, — такие пиратские суда существуют, хотя и признанные всем светом. Флот СССР? Разве это не легализованные бандиты? Но все это — болтовня. Что он сообщает судну — вот в чем дело.
— Он в третий раз повторяет один и тот же сигнал: «28-23». Что значат эти цифры — не знаю. По-видимому, сообщение поняли на судне: оно уходит от берега.
Едва судно начало удаляться, как незнакомец спрятал сигнальные флажки и направился к автомобилю, дожидавшемуся его. Посвистов прекрасно разглядел его лицо — оно было незнакомым ему и не могло принадлежать французу: в нем выражены были черты северных народов — удлиненные скулы и резко очерченный подбородок.
Когда автомобиль незнакомца зашумел по дороге, Дегро и Посвистов спустились вниз.
— Ну, что вы думаете об этом? — спросил Дегро.
— Не знаю, что и думать. Будь в море какое-нибудь самое обыкновенное суденышко, я решил бы, что дело касается контрабанды.
Дегро кивнул головой.
— Нда… Что может значить «28-23»? Не номер же телефона?
— Черт его знает, что… Постойте, — вдруг осененный догадкой, воскликнул Посвистов. — Сегодня у нас двадцать седьмое января?
— Ну и что из этого? — буркнул Дегро.
— Тогда двадцать восемь может обозначать дату завтрашнего дня, а двадцать три — час. Что-то должно случиться в одиннадцать часов ночи завтра.
— Вы полагаете? — задумчиво спросил Дегро. — Но касается ли это нас?
— Выясним завтра, почтеннейший, а пока я не вижу причин для особого беспокойства.
В гостиной их поджидала Марго. Она чувствовала себя не совсем здоровой и полулежала на кресле перед камином, кутаясь в теплую шаль.
Рассказ о таинственной сигнализации напомнил ей о Баталине и Марке, оставленных в подземелье фермы Вилье.
— Что сталось с нашими заточенными в Вилье? — задумчиво спросила она.
— Что это, вам жалко стало вашего покровителя, богатого коммерсанта? — иронически осведомился Дегро.
— Его превращение было для меня полной неожиданностью, — кутаясь в шаль, созналась Марго. — Брр… Меня в холод бросает при одной мысли, что два года возле меня был палач, притворявшийся пылким любовником… А они, должно быть, погибли там…
— Для нас это было бы счастьем… — хмуро ответил Дегро. — Только на это трудно рассчитывать. Их давно хватились, а ферма Вилье не так далеко от Парижа. Боюсь, что когда-нибудь нам придется встретиться с ними.
Это прозвучало по-особому зловеще. Марго зябко повела плечами и уставилась взором в пламя, гудевшее в камине. Посвистов отошел к окну.
— Что это вы затеяли соорудить на холме? — спросил он Дегро, чтобы переменить тему разговора.
— Храм Венеры, — нехотя ответил Дегро. — Только пока там роют яму для извести.
— Хм… Яма, по-видимому, будет солидного объема. Я думаю, не поздоровится человеку, которому случайно довелось бы попасть в эту яму, когда она будет полна известью…
Дегро вздрогнул и подозрительно посмотрел на полковника.
— Да, я рекомендовал бы гулять подальше от нее, — сказал он и в его тоне прозвучало предостережение.
К обеду на вилле дожидались гостя — местного мэра. Дегро не хотел создавать ореола таинственности вокруг себя в глазах местного населения и уговорил Посвистова нанести визит мэру.
Результатом этого визита было приглашение мэра на виллу к обеду.
В шесть часов в гостиную шариком вкатился маленький толстый человек с круглым красным лицом. Метр Дюбуа или «дядюшка Дюбуа», как звали его рыбаки, казалось, олицетворял собой добродушие и веселую жизнерадостность.
Несмотря на свои шестьдесят лет и грузную комплекцию, он двигался с завидной быстротой, точно шарик ртути. Марго не без интереса взглянула на него, когда подвижной старичок подкатился к ней и отвесил самый церемонный, но вполне безукоризненный, немного старинный поклон.
— Счастлив засвидетельствовать вам, сударыня, свое нижайшее почтение. Ах, как жаль, что моя старушка не дожила до возможности приветствовать вас — в наших краях столичные звезды восходят не часто… Простите великодушно, что я немного опоздал — задержало неотложное дело.
— Неужели в этой глуши еще встречаются дела, требующие вмешательства власти? — спросил Посвистов, в душе забавляясь поведением и немного чопорными манерами гостя.
Мэр почувствовал себя задетым.
— Помилуйте, дела сколько угодно и в нашей глуши… Но это дело было несколько необыкновенное. Мне приходится наблюдать за всеми появляющимися людьми, и сегодня…
Тетушка Барбю доложила, что кушать подано. Она с некоторой фамильярностью, обнаружившей старинное знакомство, поздоровалась с мэром. Тот ответил ей ласковой улыбкой и спросил о здоровье «дядюшки Барбю». Так было принято в этих краях, не знающих ни классовой, ни ранговой розни.
Перешли в столовую. Дегро заинтересовали слова мэра «о всяких людях, появляющихся здесь». Он почувствовал, что они связаны с их таинственным незнакомцем, и решил выведать о нем кое-что у метра Дюбуа.