Что касается советской карательной практики, то, начиная примерно с 1919 года, она уже не делала различий между советскими и иностранными подданными, которые за содеянные уголовные или политические преступления подвергались одинаковому наказа
нию. Это во многом облегчало работу ЧК и революционных трибуналов, которые не нуждались в выяснении гражданства своих жертв и могли с большей быстротой приводить в исполнение приговоры. Юридическим обоснованием предоставления карательным органам права вынесения приговоров иностранцам стал первый советский уголовный кодекс, названный "Руководящими началами по уголовному праву РСФСР", принятый в конце 1919 года33. Согласно "Руководящим началам" уголовный кодекс РСФСР действовал на всей территории советской России как в отношении советских граждан, так и в отношении иностранцев, "совершивших на ее территории преступление, а равно в отношении граждан РСФСР и иностранцев, совершивших преступление на территории иностранного государства, но уклонившихся от суда и наказания в месте совершения преступления и находящихся в пределах РСФСР". На практике это означало, что иностранец, совершивший по мнению советских властей на своей родине "преступление" (например, против советской власти), мог быть арестован за это в случае приезда в РСФСР и судим.
Такая постановка вопроса отнюдь не была случайной. УК РСФСР и УК УССР 1922 года также распространялись на все преступления, совершенные советскими гражданами на родине и за ее пределами, а иностранцами -- на советских территориях и за границей, если советское правительство считало совершенные преступления подпадающими под статьи советских УК. Изъятия из этих правил делались лишь в порядке особых договоров, заключенных советским правительством с иностранными государствами34.
"Руководящие начала", однако, не содержали в числе видов наказания статьи, применявшейся в от
ношении иностранцев достаточно часто: высылки за пределы советской республики. Так 13 января 1918 года советское правительство приняло решение разорвать дипломатические отношения с Румынией в ответ на аннексию Румынией Бессарабии и разоружение на Румынском фронте войск Красной армии. СНК арестовал румынского посла, держал его заложником и требовал отвода румынских войск из Бессарабии, а когда эта мера не принесла успеха, конфисковал хранившийся в Москве золотой запас Румынии, вывезенный сюда на хранение в связи со вступлением Румынии в войну на стороне Антанты и риском захвата золота противником . Румыния и тогда не уступила, однако потребовала от советского правительства соблюдения международных норм и освобождения румынских дипломатов. СНК подчинился, и "все агенты румынской власти" (т. е. румынское посольство в России) были высланы в Румынию и стали, вероятно, первыми высланными из советской республики иностранцами. Высылки имели место и позже. Постановлением от 2 мая 1919 года Украинское советское правительство выслало из УССР представителей иностранных государств, отказавшихся признать советское правительство Украины. Консульские представители таких стран должны были покинуть Украину в течение 8 дней, т. е. не позднее 10 мая36. И только в 1921 году вышло правительственное постановление, согласно которому иностранцы, чей "образ жизни, деятельность и поведение" признавались советским правительством "несовместимыми с принципами и укладом" советской жизни, высылались из советской России по приговору судебных органов республики или по постановлению ВЧК, причем независимо от того, высылался ли иностранец по указанию суда или постановлению ВЧК,
именно ВЧК осуществляло на практике постановление о высылке. Порядок высылки определен был особой инструкцией, выработанной совместно тремя наркоматами (НКИД, НКВД, НКЮ) и ВЧК. На основании данного закона подлежали высылке и лица, оптировавшие иностранное гражданство и не получившие специального разрешения от НКВД на продление срока своего пребывания в советской России .
Тогда же постановление "О порядке высылки преступного элемента из пределов УССР" приняла советская Украина , дополнив его год спустя еще одним декретом, согласно которому с Украины приказом НКВД по соглашению с наркоматом иностранных дел могли быть высланы иностранцы, пребывание которых в УССР украинское советское правительство находило "вредным для интересов республики". В 1922 году высылка была предусмотрена в качестве одного из видов наказания в новом Уголовном кодексе РСФСР40, а несколько позже - в законодательстве ЗСФСР41. В 1923 году эти законы были реализованы на практике: в ответ на убийство в Лозанне В. Воровского правительства советских республик запретили выдавать въездные визы швейцарским подданным, "кроме трудящихся, кои не несут ответственности за неслыханные действия швейцарского правительства". И хотя правительство Швейцарии к покушению никакого отношения не имело, из Швейцарии отозвали советских торговых представителей и выслали из СССР всех швейцарских дипломатов42. Запрет на пребывание иностранных граждан в СССР содержали и некоторые двусторонние договоры, заключенные советским правительством с другими державами. Так, согласно советско-германскому договору 1925 года43 каждая из сторон сохраняла за
собой право запрещать отдельным гражданам противной стороны пребывание или поселение на своей территории по приговору суда или соображениям внутренней и внешней безопасности. Нежелательному иностранцу в случае его высылки об этом вручалось удостоверение .
Политика советского государства по отношению к русским подданным, находившимся за рубежом, проявилась уже в январе 1918 года, когда правительство разрешило бывшим гражданам Российской Империи вернуться в Россию45. Но даже они не могли въехать беспрепятственно: въездные визы выдавались только представителем СНК за границей. В общей проблеме возвращения на родину российских граждан выделился вопрос о пленных и демобилизованных. Поток этот не был новым и наметился еще до революции. Советское правительство не внесло каких-либо видимых изменений в законы царской России о вернувшихся военнопленных. Их принимали с почетом и даже выдавали денежное вознаграждение за время пребывания в плену. Размер этого вознаграждения не мог превышать 1500 руб. А семьи пленных, умерших в плену, получали такое довольствие в половинном размере. Инвалидам предполагалось платить пособие в 25 или 50 рублей в месяц, в зависимости от степени инвалидности46. Сумму эту, безусловно, следует признать мизерной. (25 рублей в виде пошлины уплачивалось, например, при переходе из русского гражданства в украинское.) Паек возвращающихся военнопленных был приравнен к пайку тыловых и резервных частей Красной армии47.
Советы шли на это не из гуманности, а по соображениям военной целесообразности. Они, с одной стороны, нуждались в солдатах для Красной армии, а с другой -- опасались, что оставшиеся за границей
русские граждане могут быть вовлечены в деятельность антисоветских организаций за рубежом. В дополнение к этому существовала 9-я статья Женевской конвенции о военнопленных, обязывающая правительство вознаграждать своих подданных за время пленения. И перед лицом международной общественности "рабоче-крестьянское правительство" еще не смело предать ее забвению48.
Однако уже тогда начали проявлять себя зловещие симптомы. В декабре 1918 г. вышло постановление "О праве получения содержания из имущества лиц, объявленных отсутствующими и о судебном признании пропавших [без вести] умершими" . Согласно этому закону все отсутствующие военные чины, в большинстве своем военнопленные, а также все пропавшие без вести, юридически признавались умершими. Предусматривалось, что нетрудоспособные родственники по прямой нисходящей и восходящей линии получали из имущества отсутствующих содержание. Это постановление, звучавшее, безусловно, цинично, носило исключительно экономический характер. В революционные годы при постоянных разделах земли и перераспределении собственности советская власть была крайне не заинтересована в том, чтобы соблюдать право собственности фактически отсутствующих людей, в массе своей - военнопленных. Неизвестно было, кто из них был действительно жив, кто и когда мог вернуться. Война еще шла, причем даже во время Брест-Литовских мирных переговоров вопрос об обмене пленными не обсуждался в конкретной форме. Поскольку законы об отмене прав на наследство были приняты сразу же после революции, государство теперь дополняло их законами о конфискации имущества "юридически умерших".
Не ко всем военнопленным советская власть относилась одинаково. Вернувшимся из плена солдатам перед тем, как их снова забирали в армию, теперь уже Красную, в РСФСР предоставлялся короткий отпуск. А украинское советское правительство мартовским декретом 1919 года предоставило "отсрочку по призыву на военную службу впредь до особого распоряжения всем военнослужащим Республики, находившимся в плену во время минувшей войны 1914--1918 гг. и возвратившимся после 1 января с. г. на родину"50. Законы эти, однако, не были распространены на офицеров. Советское правительство настолько нуждалось в них в армии и настолько боялось оставить их в тылу, что предпочло иметь офицеров на фронте под бдительным надзором комиссаров . С августа
1919 года возвращавшихся офицеров и унтер-офицеров
направляли в распоряжение Всероссийского Бюро все
общего военного обучения52, используя их не только
на фронте, но и в тылу, в качестве инструкторов.
В первые годы советской власти международные традиции, урегулированные Женевской конвенцией, сказались и на отношении советского правительства к возвращавшимся из Белого или "буржуазного" плена бойцам Красной армии. Августовским постановлением
1920 г. их предписывалось "удовлетворять по воз
вращении из плена единовременным денежным пособи
ем в размере трехкратной наименьшей тарифной став
ки местности регистрации возвратившегося из плена...
независимо от должности военнослужащего и про
должительности пребывания его в плену". Соот
ветственно, указанное пособие не выдавалось
"военнослужащим, сдавшимся в плен добровольно и
добровольно исполнявшим у неприятеля работы, от
носившиеся к военным действиям"53. Таких воен
нопленных "по возвращении... из плена и впредь до решения дел о них соответствующими судебными установлениями" довольствовали "на общих основаниях с лицами, состоящими под судом революционных военных трибуналов и содержащимися под стражей или в концентрационных лагерях"54. Закон, однако, очень мягко обходил вопрос о том, где нужно было содержать таких вернувшихся военнопленных. Но очевидно, что именно в концентрационных лагерях их и содержали. Если в лагеря попадали даже возвращавшиеся из плена солдаты Красной армии, говорить о распространении Женевской конвенции на взятых в плен солдат Белой армии не приходилось. Когда созданным при РВС республики Особым отделом ВЧК представлялось "затруднительным по первоначальному материалу" выяснить благонадежность военнопленных и перебежчиков, "захваченных на фронтах Гражданской войны", пленных направляли "в лагери принудительных работ", где дела их передавались в Особые комиссии Главного управления принудительных работ, созданные при НКВД и при подведомственных НКВД организациях на местах. В состав Особых комиссий входили представители отдела принудительных работ НКВД, ОСО ВЧК, "военного ведомства и, по мере заинтересованности, революционного военного трибунала". В целом, Комиссии образовывались для "урегулирования и установления единообразного порядка в откомандировании в Красную армию военнопленных и перебежчиков, морально-политическая благонадежность которых" была "в достаточной степени выяснена". Но Комиссия отправляла "благонадежных" пленных еще и в Трудовые армии, а не благонадежных, "числящихся за Особыми отделами" ВЧК "и революционным военными трибуналами, на принудительные работы по месту
жительства", если там была "установлена и укреплена советская власть". Основанием для вынесения того или иного определения мог, в частности, быть "материал, доставляемый комендантами лагерей, состоящими при лагерях политическими агентами и другими дожност-ными лицами"55 .
Несколько позже советское правительство официально и открыто заявило, что в случае пленения солдат армии Булак-Балаховича оно не будет рассматривать их как военнопленных56. Так окончательно сложилась система принципиально нового отношения к военнопленным противной стороны. Своих политических противников и военных соперников Советы считали теперь преступниками-контрреволюционерами и в случае поимки или пленения осуждали по статьям Уголовного кодекса.
Новый период советской истории начался в марте 1921 г., когда Десятый съезд РКП(б) провозгласил замену продразверстки налогом и разрешил "в пределах местного хозяйственного оборота" производить обмен продовольствия на промышленные товары. В то же время Тамбовское крестьянское восстание, Кронштадтское восстание и рабочие волнения в Петрограде, Петроградской губернии и Москве заставили советское правительство перейти от политики военного коммунизма к Новой экономической политике. Экономические соображения стали играть главенствующую роль при решении политических вопросов. Ставку на мировую революцию сменила теория социализма в одной стране. Советская иммиграционная политика преследовала теперь новые цели: защиту экономических интересов и борьбу с врагами революции внутри государства. Именно поэтому в 1921 г.
правительство пересмотрело свое отношение к так называемой трудовой иммиграции.
До революции в Европейской части России работало сравнительно небольшое число иностранных рабочих57. После февраля--октября 1917 года многие из них потеряли работу или же были уволены правительством как, например, служащие Варшавско-Венской и Привис-сляндской железных дорог, работавшие в российской железнодорожной сети58. Иностранные рабочие, оставшиеся в РСФСР, приравнивались к российским рабочим, но могли выбирать своих старост, которые входили в фабрично-заводские комитеты. Распределением иностранных рабочих по промышленным предприятиям через "Комиссию по делам ввозного труда" руководил наркомтруд59 . В состав Комиссии входили еще и представители ВЦИК, наркомата иностранных дел, Всесоюзного Совета профсоюзов, посольств заинтересованных государств и рабочих организаций. В обязанности комиссии входил учет ввозимых рабочих, помощь им на местах, а также выяснение того, желают ли рабочие вернуться на родину или остаться в России на новый срок, если это было возможно. Комиссия должна была охранять права иностранных рабочих, обеспечивать им обратный проезд на родину за счет нанимателя, имела право расторгать заключенные ранее договоры, если они противоречили профсоюзным нормам, и следила за работой оставшихся в России иностранных рабочих.
Первоначально советское правительство приветствовало трудовую иммиграцию, хорошо вписывающуюся в теорию пролетарского интернационализма и доказывающую преимущества новой социалистической системы перед старой капиталистической и слова Ленина: "Нет сомнения, что только крайняя нищета
заставляет людей покидать родину"60. В дополнение к этому, казалось бы, советская промышленность нуждалась в квалифицированных рабочих, поскольку с 1917 по 1920 год число рабочих в России сократилось с 2,6 до 1,2 млн. человек. И из-за нехватки продуктов питания (хлебный паек рабочим в Петрограде к началу 1918 года упал до 5O граммов в день) многие покидали город и уходили в деревню61. Советское сельское хозяйство, тем не менее, деградировало, поэтому иммиграция американских фермеров с их современной технологией обработки земли, казалась правительству чрезвычайно уместной62. И в целом трудовая эмиграция поощрялась как по идеологическим, так и по экономическим причинам до второй половины 1921 г., причем последний закон, стимулирующий эмиграцию на Украину трудовых иммигрантов, преимущественно из США и Германии, был подписан 10 мая63. Для приема таких иммигрантов в Киеве и Харькове открывались "Центральные эмигрантские дома" (сокращенно: Цедома) на 1000 человек каждый. По открытии морского сообщения с черноморскими портами наркомату труда и Украинскому главному эвакуационному комитету предоставлялось право по мере надобности открывать "Цедома" и в важнейших портовых городах. Находились "Цедома" в ведении Украинского главного комитета по эвакуации, и все прибывшие туда эмигранты поступали в распоряжение наркомата труда. Во главе каждого "Цедома" стоял начальник, назначенный эвакуационным комитетом по соглашению с наркоматом труда и Всеукраинской чрезвычайной комиссией.
С введением НЭПа, казалось бы, трудовая иммиграция в советские республики должна была непременно возрасти. Но поразивший Поволжье летом 1921 г.
голод, эхом прокатившийся по всей стране, безработица в городах и нехватка скота, посевного зерна и элементарных орудий сельского хозяйства в деревне неожиданно сделали обузой для государства прибывавших с пустыми руками иностранных крестьян и рабочих. В результате советское правительство резко изменило свою политику по отношению к трудовой иммиграции. Майское постановление 1921 г. о ее поощрении, видимо, осталось на бумаге. И уже в начале августа украинское правительство признало переселение на Украину "в настоящее время невозможным и нежелательным"64. Лишь в исключительных случаях допускался приезд организованных коллективов, которые формировали отдельные трудовые артели или использовались в совхозах.
Постановлением СТО от 22 июня 1921 г. первые ограничения на въезд трудовых иммигрантов были введены в РСФСР. А в мае 1922 г. Совет Труда и Обороны постановил "считать в настоящее время необходимым максимальное сокращение иммиграции и допущение к въезду в РСФСР только тех групп рабочих, относительно которых имеется полная гарантия, что они найдут необходимый заработок на территории республики"65. На практике этот закон применялся почти исключительно к американским фермерам, иммиграцию которых советское правительство находило экономически выгодной, равно как и к американским рабочим. В США формированием групп американских иммигрантов занимался уполномоченный ВСНХ А. Геллер. Он получил мандат на обсуждение всех нужд подотдела промышленной иммиграции, созданного при ВСНХ, и сосредоточил в своих руках всю деятельность, связанную с американскими трудовыми иммигрантами. Группы формировались по соглашению с наркоматом
труда. И НКИД выдавал таким группам въездные визы, "не входя в обсуждение вопроса по существу". А наркомат земледелия обязан был оказывать подотделу промышленной иммиграции полное содействие в осмотре и выборе совхозов, подлежащих закрытию, а потому передающихся в аренду иммигрантам.
Несколько позже советское правительство образовало постоянную комиссию СТО по урегулированию сельскохозяйственной и промышленной иммиграции в РСФСР. В круг деятельности комиссии вошли "установление и привлечение желательных для РСФСР сельскохозяйственных и промышленных групп иммигрантов и реэмигрантов и подготовка через соответствующие народные комиссариаты сельскохозяйственных и промышленных предприятий, а равно пустующих земель, на коих возможно и желательно использование иммигрантов"; "руководство вопросами въезда в пределы РСФСР отдельных иммигрантов и целых групп иммигрантов вышеуказанных категорий", прием их "в портах и пограничных станциях", "содействие по проведению таможенных формальностей и транспортированию иммигрантов и привозимых ими машин и прочего имущества на место назначения", "содействие иммигрантам в период организации их работы", предоставление кредита, необходимых материалов и "разного рода льгот", "борьба с нелегальной (не проходящей через комиссию) промышленной и сельскохозяйственной иммиграцией". Комиссия, кроме того, снабжала иммигрантов "временными удостоверениями для получения документов на право проживания в пределах РСФСР, сообразно существующим правилам"66.
Исходя из экономических соображений, но и в целях уменьшения общего числа иммигрантов, правительство
установило высокий имущественный и денежный ценз для въезжающих иностранцев и этим сделало невозможной иммиграцию бедных фермеров. С 1923 г. непременным условием допуска иммигрантов в СССР являлся ввоз основного и оборотного капитала в количестве, обеспечивающем организацию и ведение хозяйства. Размер и форма такого капитала определялись договором, заключаемым между фермерами и советскими властями. На нужды сельскохозяйственной иммиграции 2 февраля 1923 года СТО выделил 220 тыс. десятин целинной и залежной земли на юго-востоке страны и в Поволжье67. Несколько позже в счет этой площади были отведены участки и в других районах РСФСР . Эта земля и сдавалась иммигрантам в аренду на договорных началах. С фермеров, таким образом, взимали не только налоги, но и земельную ренту. Правда, заинтересованное в поднятии целинных земель советское правительство предоставило селившимся на них ряд льгот. Например, по особому соглашению в счет арендной платы могли засчитываться специальные агрокультурные мероприятия.
В 1923-24 гг. об иммиграции промышленной уже не было речи. Из-за общего промышленного кризиса, отсутствия топлива и заказов закрылись многие фабрики. В стране господствовала безработица. В начале 1920-х, особенно в 1923 году, безработица в городах росла стремительно и к январю 1924 года достигла 1,24 млн. человек. Между тем на 1924 год в СССР числилось 8,5 млн. рабочих. Без работы, следовательно, был каждый седьмой . Понятно поэтому, что советское правительство · допускало теперь только сельскохозяйственную иммиграцию, причем периодически изменяло и дополняло иммиграционные законы таким
образом, чтобы сделать иммиграцию все более и более выгодной для государства экономически70.
Так, если раньше советское правительство частично оплачивало перевозку техники и инвентаря переселенцев и оказывало им помощь семенами и скотом, то с 1924 года оно не только осложнило процедуру оформления въезда иммигрантов, впуская их лишь с общего согласия НКИД и комиссии СТО71, но и взваливало на иммигрантов все расходы по переезду и транспортировке машин и сельскохозяйственного оборудования. Правда, плату за проезд с иммигрантов взимали по сниженным тарифам, а ввозимый иммигрантами инвентарь не подлежал таможенному обложению. Но из прямых льгот оставались теперь лишь послабления по уплате налогов и отбыванию воинской повинности.
Следует отметить, что и в деле транспортировки людей и оборудования советское правительство, кажется, преследовало фискальные цели. Право перевозки и обслуживания в портах эмигрантов и иммигрантов было предоставлено Добровольному флоту и Государственному пароходству РСФСР, которые могли приступить к перевозкам самостоятельно или по договору с заинтересованными иностранными фирмами, в частности, на предмет предоставления им от имени монопольного советского флота права продажи в Америке "шифскарт"* для эмигрантов из РСФСР в Америку и обратно. Работа советского флота в этом направлении контролировалась постоянной комиссией СТО по урегулированию сельскохозяйственной иммиграции72.
Уже в 1921 г., не желая расширять частный сектор сельского хозяйства и рассредоточивать иностранцев по
* Квотовые разрешения на въезд (идиш, жарг.).
территории республики, создавая этим возможность для широких контактов между приезжими и советскими гражданами и усложняя контроль над иммигрантами со стороны НКВД, Украина закрыла свои двери для индивидуальной иммиграции. Но лишь с 1925 года, в дополнение ко всем ограничениям, введенным ранее, непременным условием въезда в СССР трудовых иммигрантов стала их организация в сельскохозяйственные коммуны, артели или кооперативы по уставам аналогичных объединений, уже существующих в СССР. Индивидуальная сельскохозяйственная организация допускалась лишь при наличии родственных связей и подселении фермера к уже организованному обществу при обязательном согласии местных Советов и членов кооператива. На практике это правило применялось только в отношении реэмигрантов, людей, эмигрировавших из страны ранее и возвращающихся теперь обратно. В 1925 году советское правительство открыто признало, что "трудовая сельскохозяйственная иммиг-рация и реэмиграция... допускается в пределы РСФСР с целью использования ее как культурно-показатель-показательной силы в деле поднятия сельского хозяйства"73. Соответственно, правительство так и не понизило имущественного ценза, введенного в 1923 году, и продолжало требовать не только ввезения капитала, необходимого для организации труда, но и ведения исключительно образцового хозяйства. Как и прежде, размер и форму необходимого капитала определяла постоянная комиссия СТО74, в которую входили теперь представители ряда наркоматов и организаций, в том числе ОГПУ, никогда не ослаблявшего в отношении иностранцев своей бдительности. Размер и расположение земельных участков также определяла комиссия СТО. Для сельскохозяйственной
нию. Это во многом облегчало работу ЧК и революционных трибуналов, которые не нуждались в выяснении гражданства своих жертв и могли с большей быстротой приводить в исполнение приговоры. Юридическим обоснованием предоставления карательным органам права вынесения приговоров иностранцам стал первый советский уголовный кодекс, названный "Руководящими началами по уголовному праву РСФСР", принятый в конце 1919 года33. Согласно "Руководящим началам" уголовный кодекс РСФСР действовал на всей территории советской России как в отношении советских граждан, так и в отношении иностранцев, "совершивших на ее территории преступление, а равно в отношении граждан РСФСР и иностранцев, совершивших преступление на территории иностранного государства, но уклонившихся от суда и наказания в месте совершения преступления и находящихся в пределах РСФСР". На практике это означало, что иностранец, совершивший по мнению советских властей на своей родине "преступление" (например, против советской власти), мог быть арестован за это в случае приезда в РСФСР и судим.
Такая постановка вопроса отнюдь не была случайной. УК РСФСР и УК УССР 1922 года также распространялись на все преступления, совершенные советскими гражданами на родине и за ее пределами, а иностранцами -- на советских территориях и за границей, если советское правительство считало совершенные преступления подпадающими под статьи советских УК. Изъятия из этих правил делались лишь в порядке особых договоров, заключенных советским правительством с иностранными государствами34.
"Руководящие начала", однако, не содержали в числе видов наказания статьи, применявшейся в от
ношении иностранцев достаточно часто: высылки за пределы советской республики. Так 13 января 1918 года советское правительство приняло решение разорвать дипломатические отношения с Румынией в ответ на аннексию Румынией Бессарабии и разоружение на Румынском фронте войск Красной армии. СНК арестовал румынского посла, держал его заложником и требовал отвода румынских войск из Бессарабии, а когда эта мера не принесла успеха, конфисковал хранившийся в Москве золотой запас Румынии, вывезенный сюда на хранение в связи со вступлением Румынии в войну на стороне Антанты и риском захвата золота противником . Румыния и тогда не уступила, однако потребовала от советского правительства соблюдения международных норм и освобождения румынских дипломатов. СНК подчинился, и "все агенты румынской власти" (т. е. румынское посольство в России) были высланы в Румынию и стали, вероятно, первыми высланными из советской республики иностранцами. Высылки имели место и позже. Постановлением от 2 мая 1919 года Украинское советское правительство выслало из УССР представителей иностранных государств, отказавшихся признать советское правительство Украины. Консульские представители таких стран должны были покинуть Украину в течение 8 дней, т. е. не позднее 10 мая36. И только в 1921 году вышло правительственное постановление, согласно которому иностранцы, чей "образ жизни, деятельность и поведение" признавались советским правительством "несовместимыми с принципами и укладом" советской жизни, высылались из советской России по приговору судебных органов республики или по постановлению ВЧК, причем независимо от того, высылался ли иностранец по указанию суда или постановлению ВЧК,
именно ВЧК осуществляло на практике постановление о высылке. Порядок высылки определен был особой инструкцией, выработанной совместно тремя наркоматами (НКИД, НКВД, НКЮ) и ВЧК. На основании данного закона подлежали высылке и лица, оптировавшие иностранное гражданство и не получившие специального разрешения от НКВД на продление срока своего пребывания в советской России .
Тогда же постановление "О порядке высылки преступного элемента из пределов УССР" приняла советская Украина , дополнив его год спустя еще одним декретом, согласно которому с Украины приказом НКВД по соглашению с наркоматом иностранных дел могли быть высланы иностранцы, пребывание которых в УССР украинское советское правительство находило "вредным для интересов республики". В 1922 году высылка была предусмотрена в качестве одного из видов наказания в новом Уголовном кодексе РСФСР40, а несколько позже - в законодательстве ЗСФСР41. В 1923 году эти законы были реализованы на практике: в ответ на убийство в Лозанне В. Воровского правительства советских республик запретили выдавать въездные визы швейцарским подданным, "кроме трудящихся, кои не несут ответственности за неслыханные действия швейцарского правительства". И хотя правительство Швейцарии к покушению никакого отношения не имело, из Швейцарии отозвали советских торговых представителей и выслали из СССР всех швейцарских дипломатов42. Запрет на пребывание иностранных граждан в СССР содержали и некоторые двусторонние договоры, заключенные советским правительством с другими державами. Так, согласно советско-германскому договору 1925 года43 каждая из сторон сохраняла за
собой право запрещать отдельным гражданам противной стороны пребывание или поселение на своей территории по приговору суда или соображениям внутренней и внешней безопасности. Нежелательному иностранцу в случае его высылки об этом вручалось удостоверение .
Политика советского государства по отношению к русским подданным, находившимся за рубежом, проявилась уже в январе 1918 года, когда правительство разрешило бывшим гражданам Российской Империи вернуться в Россию45. Но даже они не могли въехать беспрепятственно: въездные визы выдавались только представителем СНК за границей. В общей проблеме возвращения на родину российских граждан выделился вопрос о пленных и демобилизованных. Поток этот не был новым и наметился еще до революции. Советское правительство не внесло каких-либо видимых изменений в законы царской России о вернувшихся военнопленных. Их принимали с почетом и даже выдавали денежное вознаграждение за время пребывания в плену. Размер этого вознаграждения не мог превышать 1500 руб. А семьи пленных, умерших в плену, получали такое довольствие в половинном размере. Инвалидам предполагалось платить пособие в 25 или 50 рублей в месяц, в зависимости от степени инвалидности46. Сумму эту, безусловно, следует признать мизерной. (25 рублей в виде пошлины уплачивалось, например, при переходе из русского гражданства в украинское.) Паек возвращающихся военнопленных был приравнен к пайку тыловых и резервных частей Красной армии47.
Советы шли на это не из гуманности, а по соображениям военной целесообразности. Они, с одной стороны, нуждались в солдатах для Красной армии, а с другой -- опасались, что оставшиеся за границей
русские граждане могут быть вовлечены в деятельность антисоветских организаций за рубежом. В дополнение к этому существовала 9-я статья Женевской конвенции о военнопленных, обязывающая правительство вознаграждать своих подданных за время пленения. И перед лицом международной общественности "рабоче-крестьянское правительство" еще не смело предать ее забвению48.
Однако уже тогда начали проявлять себя зловещие симптомы. В декабре 1918 г. вышло постановление "О праве получения содержания из имущества лиц, объявленных отсутствующими и о судебном признании пропавших [без вести] умершими" . Согласно этому закону все отсутствующие военные чины, в большинстве своем военнопленные, а также все пропавшие без вести, юридически признавались умершими. Предусматривалось, что нетрудоспособные родственники по прямой нисходящей и восходящей линии получали из имущества отсутствующих содержание. Это постановление, звучавшее, безусловно, цинично, носило исключительно экономический характер. В революционные годы при постоянных разделах земли и перераспределении собственности советская власть была крайне не заинтересована в том, чтобы соблюдать право собственности фактически отсутствующих людей, в массе своей - военнопленных. Неизвестно было, кто из них был действительно жив, кто и когда мог вернуться. Война еще шла, причем даже во время Брест-Литовских мирных переговоров вопрос об обмене пленными не обсуждался в конкретной форме. Поскольку законы об отмене прав на наследство были приняты сразу же после революции, государство теперь дополняло их законами о конфискации имущества "юридически умерших".
Не ко всем военнопленным советская власть относилась одинаково. Вернувшимся из плена солдатам перед тем, как их снова забирали в армию, теперь уже Красную, в РСФСР предоставлялся короткий отпуск. А украинское советское правительство мартовским декретом 1919 года предоставило "отсрочку по призыву на военную службу впредь до особого распоряжения всем военнослужащим Республики, находившимся в плену во время минувшей войны 1914--1918 гг. и возвратившимся после 1 января с. г. на родину"50. Законы эти, однако, не были распространены на офицеров. Советское правительство настолько нуждалось в них в армии и настолько боялось оставить их в тылу, что предпочло иметь офицеров на фронте под бдительным надзором комиссаров . С августа
1919 года возвращавшихся офицеров и унтер-офицеров
направляли в распоряжение Всероссийского Бюро все
общего военного обучения52, используя их не только
на фронте, но и в тылу, в качестве инструкторов.
В первые годы советской власти международные традиции, урегулированные Женевской конвенцией, сказались и на отношении советского правительства к возвращавшимся из Белого или "буржуазного" плена бойцам Красной армии. Августовским постановлением
1920 г. их предписывалось "удовлетворять по воз
вращении из плена единовременным денежным пособи
ем в размере трехкратной наименьшей тарифной став
ки местности регистрации возвратившегося из плена...
независимо от должности военнослужащего и про
должительности пребывания его в плену". Соот
ветственно, указанное пособие не выдавалось
"военнослужащим, сдавшимся в плен добровольно и
добровольно исполнявшим у неприятеля работы, от
носившиеся к военным действиям"53. Таких воен
нопленных "по возвращении... из плена и впредь до решения дел о них соответствующими судебными установлениями" довольствовали "на общих основаниях с лицами, состоящими под судом революционных военных трибуналов и содержащимися под стражей или в концентрационных лагерях"54. Закон, однако, очень мягко обходил вопрос о том, где нужно было содержать таких вернувшихся военнопленных. Но очевидно, что именно в концентрационных лагерях их и содержали. Если в лагеря попадали даже возвращавшиеся из плена солдаты Красной армии, говорить о распространении Женевской конвенции на взятых в плен солдат Белой армии не приходилось. Когда созданным при РВС республики Особым отделом ВЧК представлялось "затруднительным по первоначальному материалу" выяснить благонадежность военнопленных и перебежчиков, "захваченных на фронтах Гражданской войны", пленных направляли "в лагери принудительных работ", где дела их передавались в Особые комиссии Главного управления принудительных работ, созданные при НКВД и при подведомственных НКВД организациях на местах. В состав Особых комиссий входили представители отдела принудительных работ НКВД, ОСО ВЧК, "военного ведомства и, по мере заинтересованности, революционного военного трибунала". В целом, Комиссии образовывались для "урегулирования и установления единообразного порядка в откомандировании в Красную армию военнопленных и перебежчиков, морально-политическая благонадежность которых" была "в достаточной степени выяснена". Но Комиссия отправляла "благонадежных" пленных еще и в Трудовые армии, а не благонадежных, "числящихся за Особыми отделами" ВЧК "и революционным военными трибуналами, на принудительные работы по месту
жительства", если там была "установлена и укреплена советская власть". Основанием для вынесения того или иного определения мог, в частности, быть "материал, доставляемый комендантами лагерей, состоящими при лагерях политическими агентами и другими дожност-ными лицами"55 .
Несколько позже советское правительство официально и открыто заявило, что в случае пленения солдат армии Булак-Балаховича оно не будет рассматривать их как военнопленных56. Так окончательно сложилась система принципиально нового отношения к военнопленным противной стороны. Своих политических противников и военных соперников Советы считали теперь преступниками-контрреволюционерами и в случае поимки или пленения осуждали по статьям Уголовного кодекса.
Новый период советской истории начался в марте 1921 г., когда Десятый съезд РКП(б) провозгласил замену продразверстки налогом и разрешил "в пределах местного хозяйственного оборота" производить обмен продовольствия на промышленные товары. В то же время Тамбовское крестьянское восстание, Кронштадтское восстание и рабочие волнения в Петрограде, Петроградской губернии и Москве заставили советское правительство перейти от политики военного коммунизма к Новой экономической политике. Экономические соображения стали играть главенствующую роль при решении политических вопросов. Ставку на мировую революцию сменила теория социализма в одной стране. Советская иммиграционная политика преследовала теперь новые цели: защиту экономических интересов и борьбу с врагами революции внутри государства. Именно поэтому в 1921 г.
правительство пересмотрело свое отношение к так называемой трудовой иммиграции.
До революции в Европейской части России работало сравнительно небольшое число иностранных рабочих57. После февраля--октября 1917 года многие из них потеряли работу или же были уволены правительством как, например, служащие Варшавско-Венской и Привис-сляндской железных дорог, работавшие в российской железнодорожной сети58. Иностранные рабочие, оставшиеся в РСФСР, приравнивались к российским рабочим, но могли выбирать своих старост, которые входили в фабрично-заводские комитеты. Распределением иностранных рабочих по промышленным предприятиям через "Комиссию по делам ввозного труда" руководил наркомтруд59 . В состав Комиссии входили еще и представители ВЦИК, наркомата иностранных дел, Всесоюзного Совета профсоюзов, посольств заинтересованных государств и рабочих организаций. В обязанности комиссии входил учет ввозимых рабочих, помощь им на местах, а также выяснение того, желают ли рабочие вернуться на родину или остаться в России на новый срок, если это было возможно. Комиссия должна была охранять права иностранных рабочих, обеспечивать им обратный проезд на родину за счет нанимателя, имела право расторгать заключенные ранее договоры, если они противоречили профсоюзным нормам, и следила за работой оставшихся в России иностранных рабочих.
Первоначально советское правительство приветствовало трудовую иммиграцию, хорошо вписывающуюся в теорию пролетарского интернационализма и доказывающую преимущества новой социалистической системы перед старой капиталистической и слова Ленина: "Нет сомнения, что только крайняя нищета
заставляет людей покидать родину"60. В дополнение к этому, казалось бы, советская промышленность нуждалась в квалифицированных рабочих, поскольку с 1917 по 1920 год число рабочих в России сократилось с 2,6 до 1,2 млн. человек. И из-за нехватки продуктов питания (хлебный паек рабочим в Петрограде к началу 1918 года упал до 5O граммов в день) многие покидали город и уходили в деревню61. Советское сельское хозяйство, тем не менее, деградировало, поэтому иммиграция американских фермеров с их современной технологией обработки земли, казалась правительству чрезвычайно уместной62. И в целом трудовая эмиграция поощрялась как по идеологическим, так и по экономическим причинам до второй половины 1921 г., причем последний закон, стимулирующий эмиграцию на Украину трудовых иммигрантов, преимущественно из США и Германии, был подписан 10 мая63. Для приема таких иммигрантов в Киеве и Харькове открывались "Центральные эмигрантские дома" (сокращенно: Цедома) на 1000 человек каждый. По открытии морского сообщения с черноморскими портами наркомату труда и Украинскому главному эвакуационному комитету предоставлялось право по мере надобности открывать "Цедома" и в важнейших портовых городах. Находились "Цедома" в ведении Украинского главного комитета по эвакуации, и все прибывшие туда эмигранты поступали в распоряжение наркомата труда. Во главе каждого "Цедома" стоял начальник, назначенный эвакуационным комитетом по соглашению с наркоматом труда и Всеукраинской чрезвычайной комиссией.
С введением НЭПа, казалось бы, трудовая иммиграция в советские республики должна была непременно возрасти. Но поразивший Поволжье летом 1921 г.
голод, эхом прокатившийся по всей стране, безработица в городах и нехватка скота, посевного зерна и элементарных орудий сельского хозяйства в деревне неожиданно сделали обузой для государства прибывавших с пустыми руками иностранных крестьян и рабочих. В результате советское правительство резко изменило свою политику по отношению к трудовой иммиграции. Майское постановление 1921 г. о ее поощрении, видимо, осталось на бумаге. И уже в начале августа украинское правительство признало переселение на Украину "в настоящее время невозможным и нежелательным"64. Лишь в исключительных случаях допускался приезд организованных коллективов, которые формировали отдельные трудовые артели или использовались в совхозах.
Постановлением СТО от 22 июня 1921 г. первые ограничения на въезд трудовых иммигрантов были введены в РСФСР. А в мае 1922 г. Совет Труда и Обороны постановил "считать в настоящее время необходимым максимальное сокращение иммиграции и допущение к въезду в РСФСР только тех групп рабочих, относительно которых имеется полная гарантия, что они найдут необходимый заработок на территории республики"65. На практике этот закон применялся почти исключительно к американским фермерам, иммиграцию которых советское правительство находило экономически выгодной, равно как и к американским рабочим. В США формированием групп американских иммигрантов занимался уполномоченный ВСНХ А. Геллер. Он получил мандат на обсуждение всех нужд подотдела промышленной иммиграции, созданного при ВСНХ, и сосредоточил в своих руках всю деятельность, связанную с американскими трудовыми иммигрантами. Группы формировались по соглашению с наркоматом
труда. И НКИД выдавал таким группам въездные визы, "не входя в обсуждение вопроса по существу". А наркомат земледелия обязан был оказывать подотделу промышленной иммиграции полное содействие в осмотре и выборе совхозов, подлежащих закрытию, а потому передающихся в аренду иммигрантам.
Несколько позже советское правительство образовало постоянную комиссию СТО по урегулированию сельскохозяйственной и промышленной иммиграции в РСФСР. В круг деятельности комиссии вошли "установление и привлечение желательных для РСФСР сельскохозяйственных и промышленных групп иммигрантов и реэмигрантов и подготовка через соответствующие народные комиссариаты сельскохозяйственных и промышленных предприятий, а равно пустующих земель, на коих возможно и желательно использование иммигрантов"; "руководство вопросами въезда в пределы РСФСР отдельных иммигрантов и целых групп иммигрантов вышеуказанных категорий", прием их "в портах и пограничных станциях", "содействие по проведению таможенных формальностей и транспортированию иммигрантов и привозимых ими машин и прочего имущества на место назначения", "содействие иммигрантам в период организации их работы", предоставление кредита, необходимых материалов и "разного рода льгот", "борьба с нелегальной (не проходящей через комиссию) промышленной и сельскохозяйственной иммиграцией". Комиссия, кроме того, снабжала иммигрантов "временными удостоверениями для получения документов на право проживания в пределах РСФСР, сообразно существующим правилам"66.
Исходя из экономических соображений, но и в целях уменьшения общего числа иммигрантов, правительство
установило высокий имущественный и денежный ценз для въезжающих иностранцев и этим сделало невозможной иммиграцию бедных фермеров. С 1923 г. непременным условием допуска иммигрантов в СССР являлся ввоз основного и оборотного капитала в количестве, обеспечивающем организацию и ведение хозяйства. Размер и форма такого капитала определялись договором, заключаемым между фермерами и советскими властями. На нужды сельскохозяйственной иммиграции 2 февраля 1923 года СТО выделил 220 тыс. десятин целинной и залежной земли на юго-востоке страны и в Поволжье67. Несколько позже в счет этой площади были отведены участки и в других районах РСФСР . Эта земля и сдавалась иммигрантам в аренду на договорных началах. С фермеров, таким образом, взимали не только налоги, но и земельную ренту. Правда, заинтересованное в поднятии целинных земель советское правительство предоставило селившимся на них ряд льгот. Например, по особому соглашению в счет арендной платы могли засчитываться специальные агрокультурные мероприятия.
В 1923-24 гг. об иммиграции промышленной уже не было речи. Из-за общего промышленного кризиса, отсутствия топлива и заказов закрылись многие фабрики. В стране господствовала безработица. В начале 1920-х, особенно в 1923 году, безработица в городах росла стремительно и к январю 1924 года достигла 1,24 млн. человек. Между тем на 1924 год в СССР числилось 8,5 млн. рабочих. Без работы, следовательно, был каждый седьмой . Понятно поэтому, что советское правительство · допускало теперь только сельскохозяйственную иммиграцию, причем периодически изменяло и дополняло иммиграционные законы таким
образом, чтобы сделать иммиграцию все более и более выгодной для государства экономически70.
Так, если раньше советское правительство частично оплачивало перевозку техники и инвентаря переселенцев и оказывало им помощь семенами и скотом, то с 1924 года оно не только осложнило процедуру оформления въезда иммигрантов, впуская их лишь с общего согласия НКИД и комиссии СТО71, но и взваливало на иммигрантов все расходы по переезду и транспортировке машин и сельскохозяйственного оборудования. Правда, плату за проезд с иммигрантов взимали по сниженным тарифам, а ввозимый иммигрантами инвентарь не подлежал таможенному обложению. Но из прямых льгот оставались теперь лишь послабления по уплате налогов и отбыванию воинской повинности.
Следует отметить, что и в деле транспортировки людей и оборудования советское правительство, кажется, преследовало фискальные цели. Право перевозки и обслуживания в портах эмигрантов и иммигрантов было предоставлено Добровольному флоту и Государственному пароходству РСФСР, которые могли приступить к перевозкам самостоятельно или по договору с заинтересованными иностранными фирмами, в частности, на предмет предоставления им от имени монопольного советского флота права продажи в Америке "шифскарт"* для эмигрантов из РСФСР в Америку и обратно. Работа советского флота в этом направлении контролировалась постоянной комиссией СТО по урегулированию сельскохозяйственной иммиграции72.
Уже в 1921 г., не желая расширять частный сектор сельского хозяйства и рассредоточивать иностранцев по
* Квотовые разрешения на въезд (идиш, жарг.).
территории республики, создавая этим возможность для широких контактов между приезжими и советскими гражданами и усложняя контроль над иммигрантами со стороны НКВД, Украина закрыла свои двери для индивидуальной иммиграции. Но лишь с 1925 года, в дополнение ко всем ограничениям, введенным ранее, непременным условием въезда в СССР трудовых иммигрантов стала их организация в сельскохозяйственные коммуны, артели или кооперативы по уставам аналогичных объединений, уже существующих в СССР. Индивидуальная сельскохозяйственная организация допускалась лишь при наличии родственных связей и подселении фермера к уже организованному обществу при обязательном согласии местных Советов и членов кооператива. На практике это правило применялось только в отношении реэмигрантов, людей, эмигрировавших из страны ранее и возвращающихся теперь обратно. В 1925 году советское правительство открыто признало, что "трудовая сельскохозяйственная иммиг-рация и реэмиграция... допускается в пределы РСФСР с целью использования ее как культурно-показатель-показательной силы в деле поднятия сельского хозяйства"73. Соответственно, правительство так и не понизило имущественного ценза, введенного в 1923 году, и продолжало требовать не только ввезения капитала, необходимого для организации труда, но и ведения исключительно образцового хозяйства. Как и прежде, размер и форму необходимого капитала определяла постоянная комиссия СТО74, в которую входили теперь представители ряда наркоматов и организаций, в том числе ОГПУ, никогда не ослаблявшего в отношении иностранцев своей бдительности. Размер и расположение земельных участков также определяла комиссия СТО. Для сельскохозяйственной