Страница:
Могла ли полуслепая и, видимо, не вполне нормальная женщина поздно вечером произвести прицельно несколько выстрелов? -- спрашивает Войнов. "К тому же нет данных, подтверждающих ее умение владеть браунингом"(50). В самом деле, не на каторге же Каплан училась стрельбе? О. Васильев пишет, что "посадить пули из пистолета (или револьвера) с такой кучностью" могла "только твердая натренированная рука профессионального стрелка"(51). 2 сентября 1918 г. следователем ВЧК Кингисеппом был произведен "следственный эксперимент" -- инсценировка покушения. Гиль играл себя. Н. Я. Иванов был "Лениным". Кингисепп был "Фанней Каплан", а работник профкома Сидоров -"Поповой"(52). В результате этого эксперимента было выяснено, что "стрелявшая находилась у переднего левого крыла машины, а Ленин -- в пределах одного аршина от заднего. Как считает Тополянский, "все четыре пули направлены одинаково: снизу вверх. Нехитрые расчеты с помощью теоремы Пифагора показывают, что стрельба велась с расстояния 4--4,5 метра, под углом 45--50 градусов и, скорее всего, с колеса"(53). Не похоже, чтобы так мог стрелять человек, не имевший опыта стрельбы из пистолета.
В деле за No 2162, о покушении на Ленина 30 августа 1918 года, отсутствуют листы 11, 84, 87, 90 и 94. Литвин, давно и пока безуспешно пытающийся получить доступ к этим листам, выделенным из общего дела, слышал, будто там содержатся показания свидетелей, утверждавших, что в Ленина стрелял мужчина(54). Похоже, что сам Ленин, оставшийся не допрошенным и не распрошенным, тоже видел стрелявшего в него мужчину(55). Важно заметить, что с расстрелом Каплан дело закрыто не было. Ряд показаний был дан уже после 3 сентября. На повторном показании Батулина от 5 сентября имелась пометка Кингисеппа от 24 сентября. 18 сентября участвовавший в следствии Скрыпник докладывал Кингисеппу, что пересылаемые Кингисеппу два документа по делу о покушении на Ленина, "долго" странствовали по ВЧК и только вчера попали к Скрыпнику. "Если они ничего не дают нового, переправьте их обратно ко мне для приобщения к делу Ройд-Каплан", заключает Скрыпник(56). Из этого следует сделать вывод, что было два дела: дело Каплан и дело о покушении на Ленина 30 августа 1918 года.
Отдельно следует поставить вопрос об охране Ленина. "День 30 августа 1918 года начался скверно, -- вспоминал Мальков. -- Из Петрограда было получено мрачное известие" -- убит М. С. Урицкий. Дзержинский "сразу же выехал в Петроград, чтобы лично руководить расследованием". Ленин "должен был выступать в этот день на заводе быв. Мехельсона. Близкие, узнав о гибели Урицкого, пытались удержать Ленина, отговорить его от поездки на митинг. Чтобы их успокоить, Владимир Ильич сказал за обедом, что, может, он и не поедет, а сам вызвал машину и уехал"(57). Добавим -- уехал без охраны. Более того, охраны не оказалось и на заводе, где планировалось выступление Ленина.
Столь не типичное для осторожного Ленина поведение, видимо, диктовалось тем, что 29 июня Свердлов направил Ленину директиву, которая не была отменена, несмотря на убийство Урицкого:
"Владимир Ильич! Прошу назначить заседание Совнаркома завтра не ранее 9 часов вечера. Завтра по всем районам крупные митинги по плану, о котором мы с Вами уславливались; предупредите всех совнаркомщиков, что в случае получения [приглашения] или назначения на митинг, никто не имеет [права] отказываться. Митинги начинаются с 6 часов вечера"(58).
По приказу Свердлова "совнаркомщик" Ленин без охраны отправился на выступление, о котором заранее были извещены в районе(59). "Как-то получилось, что никто нас не встречал: ни члены завкома, ни кто-нибудь другой" -- свидетельствует шофер Ленина Гиль(60). Удивимся вместе с Гилем: как же так получилось, что в день убийства Урицкого Ленин на митинг прибыл без охраны?
Обратим внимание на то, как охранялся Ленин во время выступления на том же заводе 28 июня. Все в том же гранатном цехе завода те же несколько тысяч человек. Охрана митинга поручена военному комиссару и начальнику гарнизона Замоскворечья А. Д. Блохину. Он вооружен маузером и наганом. Ленина встречает по-военному, рапортом. Вместе с Блохиным -- красноармейцы. Вместе с Лениным они выходят на сцену. Ленина смущает столь откровенная охрана на заводе. Он просит увести солдат. Блохин не бросается исполнять требование председателя СНК, а звонит своему начальнику по вопросам охраны -Дзержинскому, так как именно Дзержинский обязал районных военкомов и начальников гарнизонов организовывать охрану митингов. Дзержинский приказывает сообщить Ленину, что по распоряжению Дзержинского охрану со сцены он так и быть разрешает убрать. И это была единственная его уступка.
В деле определения организаторов покушения на Ленина крайне важным оказался вопрос о времени покушения. Этот внешне банальный сюжет оказался неимоверно запутанным. Шофер Ленина С. К. Гиль показал в ночь на 31 августа, т.е. сразу же после покушения, что "приехал с Лениным около 10 часов вечера на завод Михельсона. [...] По окончании речи В. И. Ленина, которая длилась около 1 часа, из помещения, где был митинг, бросилась к автомобилю толпа человек 50 и окружила его"(61). Предположить, что Гиль ошибается и не помнит, во сколько привез Ленина к заводским воротам, трудно. Если так, то закончилось выступление между около 11 часов вечера. На это же время указывает в своих показаниях, данных в час ночи 31 августа, т.е. сразу же после покушения, еще один свидетель, А. Сухотин: "Часов в 9 приехал т. Ленин. Через 1-2 часа т. Ленин кончил свою речь и отправился к выходу"(62).
Кажется, именно в этот день часы переводились на час назад. "Попив чаю около 6 часов вечера по новому времени [...], я с Поповой отправилась к ней на квартиру ночевать",-- сообщает одна из свидетельниц(63). "Ленин говорил последним. Митинг начался около 7 часов по новому времени", -- сообщает другой(64). Ленин выступал на митинге последним оратором. Орлов пишет:
"Речь Ленина на митинге, по мнению Гиля, длилась около часа. Иными словами, покушение могло быть совершено не раньше 10 часов, а скорее около 11 часов вечера, когда окончательно стемнело и наступила ночь. По-видимому, показания Гиля ближе всего к достоверности, ибо протокол первого допроса Фанни Каплан имеет четкую запись -- 11 часов 30 минут вечера. Если считать, что задержание Каплан и доставка ее в ближайший военный комиссариат, где начались допросы, заняли 30-40 минут, то время, указанное Гилем, следует считать наиболее правильным. Трудно предположить, что подозреваемая в покушении Каплан в течение более чем трех часов оставалась недопрошенной в том случае, если покушение было совершено в 7 ч. 30 мин. вечера. [...] В пользу позднего часа покушения говорит и то обстоятельство, что митинг на заводе Михельсона был не первым, на котором выступал Ленин. До этого он побывал в противоположном конце Москвы, в Басманном районе на митинге в здании Хлебной биржи. Там выступало несколько ораторов, и речь Ленина продолжалась от получаса до часа. Дорога из одного конца Москвы в другой должна была занять не меньше часа"(65).
Таким образом, можно утверждать, что Ленин прибыл на завод приблизительно в 10 часов по старому и в 9 часов по новому времени и выступал примерно час, закончив выступление между 10 и 11 часами вечера по новому времени. К величайшему сожалению для историков более точно установить время покушения на Ленина невозможно. Между тем именно здесь находится разгадка еще одного ребуса об организаторах покушению. Понятно, что между выстрелами в Ленина и сообщением об этих выстрелах Свердлому должно было пройти какое-то время(66). А обращение Свердлова о покушении на Ленина подписано председателем ВЦИК в 22 часа 40 минут. Это могло произойти только в том случае, если обращение было написано заранее, если Свердлов был осведомлен о планируемом покушении, если он умышленно допустил теракт, а может быть, через ВЧК и Дзержинского, являлся его непосредственным организатором.
В обращении Свердлова, кроме времени его написания, смущает первая фраза. Четко определив врага революции -- правых эсеров и англо-французских наймитов, до минут указав время написания обращения -- 10 часов 40 минут вечера -- Свердлов был слишком неточен в том, где точность требовалась прежде всего: в указании времени самого покушения. "Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина..." Между тем с момента покушения никак не могло пройти более получаса.
Сравним этот текст с телефонограммой Ленина, разосланной после убийства германского посла графа Мирбаха 6 июля 1918 г., написанной в 4 часа 20 минут: "Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве..."(67) Ленин отреагировал на убийство Мирбаха примерно через полтора часа. Когда же писал свое обращение Свердлов? Когда ему стало известно о планируемом или состоявшемся покушении?
Однако директива Свердлова Ленину обязательно отправиться 30 августа на митинг и время написания Свердловым "обращения" не единственные и даже не самые главные против него улики. Допросы Каплан в ЧК обрываются 31 августа. 1 сентября по приказу Свердлова она была забрана из тюрьмы ВЧК в кремлевскую комнату тюремного типа, находившуюся по его кабинетом. Детали перевозки Каплан в Кремль нам известны по воспоминаниям коменданта Кремля Малькова:
"Через день или два [после покушения] меня вызвал Варлам Александрович Аванесов.
-- Немедленно поезжай в ЧК и забери Каплан. Поместишь ее здесь, в Кремле, под надежной охраной.
Я вызвал машину и поехал на Лубянку. Забрав Каплан, привез ее в Кремль в полуподвальную комнату под детской половиной Большого дворца. Комната была просторная, высокая. [...] Прошел еще день-два, вновь вызвал меня Аванесов и предъявил постановление ВЧК: Каплан -- расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову. [...] -- Когда? -- коротко спросил я Аванесова. [...] -- Сегодня. Немедленно"(68).
Страницей позже Мальков укажет, что расстрелял Каплан 3 сентября в 4 часа дня(69). И хотя очень уж не хотелось Малькову в этом сознаваться, но легко вычислить, что самое позднее в ночь на 1 сентября, прервав допросы, Свердлов забрал Каплан в Кремль чтобы "немедленно" же ее расстрелять. Недоумение исследователей по этому поводу лучше всех сформулировал Сударушкин:
"Наверное, читатель убедился, что в деле о покушении на Ленина до сих пор остается много неясностей, которые подвергают общепринятую версию серьезным сомнениям. Удивляет та лихорадочная поспешность, с которой Фанни Каплан была осуждена и уничтожена при обстоятельствах до того мрачных и неестественных, что трудно найти им разумное объяснение. Почему из вполне надежных подвалов ВЧК на Лубянке ее перевели в Кремль? Даже принимая во внимание суровость того времени, невозможно понять необходимость уничтожения Каплан именно в Кремле, где располагалось Советское правительство. Почему постановление ВЧК о расстреле не исполнили сами чекисты? По какой причине организацию казни взял лично на себя председатель ВЦИК, назначив исполнителем коменданта Кремля? Создается впечатление, что организаторы этого расстрела чего-то опасались. Последний, зафиксированный допрос Каплан состоялся 31 августа, а расстреляли ее 3 сентября. Не начала ли она давать показания, которые не устраивали следствие, потому так поспешно ее и перевели из ВЧК в Кремль? Не появилась ли вероятность, что ее придется вернуть на Лубянку? Не связана ли эта вероятность с возвращением из Петрограда Дзержинского? Не потому ли и поторопились с расстрелом, совершив его в Кремле, где никто не мог помешать?"(70)
Попробуем разобрать причины столь странного поведения Свердлова. Фактическая сторона вопроса следующая. Некая женщина, называемая "Каплан" была арестована, подверглась нескольким коротким весьма общим допросам разными людьми, и, не ранее 31 августа и не позднее 3 сентября -- взята по приказу Аванесова, исходящему от Свердлова, в Кремль. В Кремле она то ли была, то ли не была подвергнута дополнительным допросам, а 3 сентября то ли была, то ли не была расстреляна Мальковым. А поскольку Свердлов по причинам достаточно мистическим дал указание "останки уничтожить без следа"(71), никакими вещественными доказательствами казни Каплан мы не располагаем, кроме утверждения писателя Юрия Давыдова, что труп Каплан был облит бензином и сожжен в железной бочке в Александровском саду(72). Правда, Мальков указывает, что свидетелем расстрела был поэт-большевик Демьян Бедный, живший в Кремле и вышедший на шум:
"К моему неудовольствию я застал здесь Демьяна Бедного, прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна Бедного находилась как раз над Авто-Боевым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидев меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну, что же! Пусть будет свидетелем"(73).
Но все, что мог увидеть Бедный, это расстрел некой женщины, про которую ему было сказано, что это и есть покушавшаяся на Ленина "Каплан".
Помня о том, что убийство германского посла Мирбаха 6 июля также было направлено против Ленина и осуществлено силами сотрудников ВЧК, советское правительство могло иметь основания и сейчас подозревать чекистов, прежде всего левого коммуниста и противника Брестского мира Ф. Э. Дзержинского, в организации заговора против Ленина. Возможно, что именно по этой причине Ленин, Свердлов и Троцкий сочли необходимым в июле 1918 г. держать арестованную верхушку левоэсеровской партии не в тюрьме ВЧК, подконтрольной ведомству Дзержинского, а за кремлевскими стенами, ключ от которых находился у коменданта Кремля Малькова. Кому подчинялся Мальков, известно. Рассказывая в воспоминаниях о незначительном конфликте с секретарем и помощником Ленина В. Д. Бонч-Бруевичем, Мальков пишет:
"-- Я подчиняюсь Владимиру Ильичу и Якову Михайловичу, а не вам, так что не приказывайте"(74).
Обратим внимание на субординацию. Помощником и секретарем Ленина был Бонч-Бруевич. Помощником и секретарем Свердлова -- Аванесов. Мальков подчинялся Ленину и Свердлову, но не подчинялся Бонч-Бруевичу и Аванесову, если приказ не исходил от Ленина или Свердлова. С Бонч-Бруевичем и Аванесовым Мальков был на равных(75). По причинам известного характера, Мальков опускает третьего человека, которому подчинялся непосредственно: Л. Д. Троцкого, и третьего секретаря, с которым решал обыденные вопросы. Но так как Троцкого во время покушения на Ленина в Москве не было, будем считать, что этот сюжет академическим.
Выполнял ли аналогичные поручения Мальков раньше? Да, выполнял. Вечером 7 июля 1918 г. Мальков забрал под арест в Кремль членов ЦК ПЛСР и членов ВЦИК Спиридонову и Саблина(76). Приказ Малькову забрать из ВЧК Каплан, причем до возвращения Дзержинского из Петрограда, был естественен, если Свердлов, не участвовавший в заговоре против Ленина, подозревал Дзержинского в организации теракта. Тогда, забирая Каплан из ЧК, Свердлов, во-первых, предотвращал убийство Каплан незаинтересованными в ее показаниях чекистами, прежде всего Дзержинским; во-вторых, не допускал встречу и допрос Каплан Дзержинским; в-третьих, получал возможность допросить Каплан в Кремле и разузнать, что же произошло на самом деле. Но получалось, что привезли Каплан в Кремль единственно для того, чтобы расстрелять. И здесь, конечно же, есть какое-то отсутствующее звено, мешающее понять, что же было на самом деле. Ведь если Каплан расстреливали в Кремле при свидетеле Д. Бедном значит действительно очень торопились.
Оставим на совести Малькова указание, что сделал он это по постановлению ВЧК. Никто этого постановления не видел. Литвин утверждает, что казнь Каплан не зафиксирована "даже в протоколах судебной коллегии ВЧК"(77). И не очень понятно, каким образом ВЧК могло постановить не просто расстрелять Каплан, а приказать коменданту Кремля Малькову привести приговор в исполнение. Слишком уж рядовое занятие для нерядового революционера. Но допустим, постановление ВЧК было. В каком случае нужно было Свердлову немедленно расстреливать Каплан и уничтожать ее останки? Только в одном: если важно было не просто заставить Каплан замолчать, но и недопустить процедуры опознания трупа Каплан свидетелями террористического акта: Лениным, Гилем, Батулиным и другими.
Если из описания ареста женщины с зонтиком и портфелем безошибочно следовало, что стреляла не задержанная, а кто-то еще, то из описаний Малькова получалось, что кому-то (очевидно, что Свердлову), важно было замести следы преступления: уничтоженный труп нельзя опознать. После 3 сентября определить нельзя уже было ничего: была ли задержанная Батулиным женщина с зонтиком и портфелем -- Каплан; была ли задержанная Батулиным женщина той, что разговаривала с Гилем перед началом собрания, еще до покушения; была ли Каплан покушавшейся, т.е. женщиной, выстрелившей в Ленина; была ли расстрелянная к Кремле женщина -- Каплан; была ли расстрелянная в Кремле женщина той, которую задержал Батулин; была ли расстрелянная в Кремле женщина той, которую видел Гиль и какие-то другие свидетели у завода Михельсона; кого именно расстреляли в Кремле 3 сентября 1918 года? Список этих вопросов -- бесконечен. Не имея Каплан не только живой, но и мертвой, ответить на них было невозможно. Именно Свердлов закрыл дело Каплан, уничтожив наиболее важную улику -- саму арестованную. Он мог это сделать только в том случае, если лично был не заинтересован в расследовании и если лично был причастен к заговору. Других объяснений поведения Свердлова не существует.
Тем более нельзя было ответить без Каплан на вопрос о сообщниках. Между тем в Ленина были произведены четыре выстрела из двух пистолетов разного калибра(78), видимо, револьвера и браунинга. Именно четыре Гильзы и были обнаружены Кингисеппом во время осмотра места покушения и проведения следственного эксперимента(79). В понедельник, 2 сентября, Кингисеппу был доставлен пистолет из которого 30 августа стреляли в Ленина. По одним сведениям это был револьвер с расстрелянными тремя патронами, по другим -"браунинг за No 150489" с четырьмя неизрасходованными патронами(80). Именно этот браунинг и оказался в Историческом музее как орудие покушения(81). 23 апреля 1922 г. из тела Ленина была извлечена пуля "размером от среднего браунинга"(82), нужно думать, за No 150489. Все это означало, что из браунинга в Ленина могли быть произведены два или три выстрела, поскольку седьмая пуля в 6,35-миллиметровой модели браунинга образца 1906 года могла быть в стволе(83).
После открытия дела в 1992 году МБ РФ провело, по мнению Э. Максимовой, "комплексную криминалистическую экспертизу по браунингу No 150489, гильзам и пулям, попавшим в Ленина". Но результаты этой экспертизы не были исчерпывающими. Эксперты пришли к выводу, что из двух пуль "одна выстрелена, вероятно, из этого пистолета", но "установить, выстрелена ли из него вторая, не представляется возможным"(84). При проведении следственного эксперимента в 1996 году ФСБ запросила у Исторического музея пробитое пулями черное драповое демисезонное пальто Ленина, люстриновый черный пиджак, 4 гильзы, найденные на месте преступления, 2 пули и "браунинг". (Последний раз обследование ленинского пальто и пиджака проводилось в 1959 году; материалы этого обследования хранятся в Историческом музее)(85). Браунинг заклинило и он перестал работать. Но когда сравнили пули, "извлеченные при операции Ленина в 1922 г. и при бальзамировании тела вождя в 1924 г., выяснилось, что они разные(86). Это было новое указание на участие в покушении второго человека. Кто же он был?
Немедленно после выстрелов в Ленина был арестован и в ночь на 31 августа расстрелян бывший левый эсер Александр Протопопов. В марте 1918 г. Протопопов был начальником контрразведки отрядом ВЧК, в апреле стал заместителем командира отряда ВЧК Д. И. Попова. 6 июля, пишет Литвин, когда "Дзержинский приехал в штаб левых эсеров, которых охранял этот отряд, и потребовал выдачи властям террориста Блюмкина, убившего германского посла, Протопопов лично арестовал на месте самого председателя ВЧК, да еще с нанесением побоев!" После разгрома левых эсеров Протопопов был арестован, но к 30 августа оказался не только выпущенным из тюрьмы, но и связанным с террористами, готовившими покушение на Ленина(87).
Это первое прямое указание на то, что к покушению на Ленина мог иметь отношение еще и высокопоставленный сотрудник ЧК, кем-то заблаговременно выпущенный из тюрьмы. Очевидно, что человека, избившего и арестовавшего Дзержинского 6 июля, из тюрьмы мог освободить только сам Дзержинский.
2 сентября 1919 года в ВЧК с грифом "совершенно секретно" поступил донос чекиста Горячева, утверждавшего, что "работая по делу готовящегося восстания в Москве слышал, как гр[ажданка] Нейман говорила, что в покушении на тов. Ленина участвовала некая Легонькая Зинаида, причем эта Легонькая якобы и произвела выстрелы". Это была та самая "чекистка-разведчица" Легонькая, которая сопровождала Попову на Лубянку в грузовике Красного креста. В связи с этим 11 сентября был выписан ордер No 653 на арест и обыск Марии Федоровны Нейман и Зинаиды Ивановны Легонькой.
У Легонькой оказалось алиби: во время покушения на Ленина она находилась на учении в инструкторской коммунистической школе красных офицеров. Занятия там проходили с семи до девяти вечера. А так как считалось, что покушение было произведено именно в эти часы, получалось, что Легонькая стрелять в Ленина не могла. Правда, если предположить, что покушение состоялось позже (в 10 вечера), никакого алиби у Легонькой не было. И 24 сентября 1919 года Легонькая была допрошена (допроса М. Ф. Нейман в деле Каплан нет) начальником Особого отдела ВЧК. Легонькая указала, что является членом партии с 1917 года, что в октябрьскую революцию была разведчицей Замоскворецкого военного комиссариата, а в октябре-ноябре 1918 года работала "в тылу неприятеля в направлении станции Лихая". В заключительном абзаце своих показаний Легонькая сообщила, что при обыске ею был в свое время найден у Каплан "в портфеле браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж. д., иголки, булавки, шпильки и т.д. всякая мелочь".
Эти показания следует назвать сенсационными, так как в них впервые сообщается о найденном у Каплан браунинге. Столь же очевидно, что Легонькая говорила неправду. Результаты обыска, проводимого в Замоскворецком комиссариате тремя женщинами: Легонькой, Д. Бем и З. Удотовой, нам хорошо известны из запротоколированных показаний Бем и Удотовой, данных 30 августа 1918 года. Зинаида Удотова показала:
"При обыске мы Каплан раздели до нага и просмотрели все вещи до мельчайших подробностей. Так, рубцы, швы нами просматривались на свету, каждая складка была разглажена. Были тщательно просмотрены ботинки, вынуты оттуда подкладки, вывернуты. Каждая вещь просматривалась по два и несколько раз. Волосы были расчесаны и выглажены. Но при всей тщательности обнаружено что-либо не было. Одевалась она частично сама, частично с нашей помощью".
Примерно о том же сообщила в своих показаниях 31 августа 1918 года сама З. И. Легонькая:
"Во время обыска я по распоряжению тов. Дьяконова стояла у двери с револьвером наготове. К вещам я совершенно не прикасалась, наблюдая лишь за движением рук Каплан. Обыск был тщательный, были просматриваемы даже рубцы и швы, обувь просматривалась внутри и оттуда вывертывалась подшивка. Волосы были расчесаны, просматривали также и голое тело, между ног, под мышками. Но, несмотря на всю тщательность, ничего обнаружено не было. Одевалась она частично сама, частично ей помогали".
Из обнаруженного: железнодорожный билет в Томилино, иголки, восемь головных шпилек, сигареты, брошка, т.е. всякая мелочь. "Больше ничего при Каплан обнаружено не было", -- показала Дж. Бем. В остальном перечень Легонькой совпадал с перечнем Бем: записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж. д., иголки", шпильки...(88)
Откуда же появился браунинг в портфеле Каплан и почему ни до, ни после 24 сентября 1919 года о нем не упоминали? Литвин считает, что Легонькая сообщила о браунинге по подсказке ЧК, чтобы навсегда закрыть вопрос об орудии убийства. Но поскольку допросы Легонькой достоянием общественности не делались, грубая фальсификация, запротоколированная в секретном досье, ничему не способствовала. Можно предположить, что в квартире Легонькой в сентябре 1919 года был устроен обыск, что во время этого обыска нашли браунинг, что была проведена дактилоскопическая экспертиза, показавшая, что в Ленина действительно стреляли из найденного у Легонькой пистолета. Легонькая должна была либо сознаться в том, что стреляла в Ленина (и быть, очевидно, расстрелянной), либо объяснить, каким образом к ней попал "браунинг Каплан". И Легонькая такое объяснение дала. Вопреки всей имевшейся информации она показала, что нашла браунинг в портфеле Каплан при обыске (при котором никто больше этого браунинга не видел). Был ли это браунинг за No 150489 -- или какой-то другой -- неизвестно. Впрочем, это все-лишь рабочая гипотеза.
Сама Легонькая даже не была арестована. С нее взяли подписку о явке в Особый отдел ВЧК по первому требованию для дачи показаний и отпустили. О дальнейшей судьбе Легонькой нам ничего не известно, но любопытно, что дело Легонькой пересматривалось НКВД в ноябре 1934 года(89), и трудно предположить, что вновь занявшись ее делом, НКВД оставило ее на свободе.
Здесь самое время вернуться к слухам о том, что Каплан расстреляна не была. Костин пишет, что слухи эти "начали распространяться в 30-40-х годах заключенными тюрем и концлагерей, якобы встречавших Каплан в роли работника тюремной канцелярии или библиотеки на Соловках, в Воркуте, на Урале и в Сибири"(90). "Еще в 30-е годы ходили упорные слухи, что Каплан видели в Верхнеуральской и Соликамской тюрьмах, -- вторит Э. Максимова. -- Всего полтора года назад адвокат-пенсионер писал в Музей Ленина, что его отец, старый коммунист, ссылаясь на очень осведомленных людей, рассказал в 37-м году сыну: Каплан была помилована. Через несколько лет ему самому, студенту-юристу, в том же Верхнеуральске тюремный надзиратель назвал фамилию Каплан и показал ее камеру, а начальник тюрьмы это подтвердил"(91).
В деле за No 2162, о покушении на Ленина 30 августа 1918 года, отсутствуют листы 11, 84, 87, 90 и 94. Литвин, давно и пока безуспешно пытающийся получить доступ к этим листам, выделенным из общего дела, слышал, будто там содержатся показания свидетелей, утверждавших, что в Ленина стрелял мужчина(54). Похоже, что сам Ленин, оставшийся не допрошенным и не распрошенным, тоже видел стрелявшего в него мужчину(55). Важно заметить, что с расстрелом Каплан дело закрыто не было. Ряд показаний был дан уже после 3 сентября. На повторном показании Батулина от 5 сентября имелась пометка Кингисеппа от 24 сентября. 18 сентября участвовавший в следствии Скрыпник докладывал Кингисеппу, что пересылаемые Кингисеппу два документа по делу о покушении на Ленина, "долго" странствовали по ВЧК и только вчера попали к Скрыпнику. "Если они ничего не дают нового, переправьте их обратно ко мне для приобщения к делу Ройд-Каплан", заключает Скрыпник(56). Из этого следует сделать вывод, что было два дела: дело Каплан и дело о покушении на Ленина 30 августа 1918 года.
Отдельно следует поставить вопрос об охране Ленина. "День 30 августа 1918 года начался скверно, -- вспоминал Мальков. -- Из Петрограда было получено мрачное известие" -- убит М. С. Урицкий. Дзержинский "сразу же выехал в Петроград, чтобы лично руководить расследованием". Ленин "должен был выступать в этот день на заводе быв. Мехельсона. Близкие, узнав о гибели Урицкого, пытались удержать Ленина, отговорить его от поездки на митинг. Чтобы их успокоить, Владимир Ильич сказал за обедом, что, может, он и не поедет, а сам вызвал машину и уехал"(57). Добавим -- уехал без охраны. Более того, охраны не оказалось и на заводе, где планировалось выступление Ленина.
Столь не типичное для осторожного Ленина поведение, видимо, диктовалось тем, что 29 июня Свердлов направил Ленину директиву, которая не была отменена, несмотря на убийство Урицкого:
"Владимир Ильич! Прошу назначить заседание Совнаркома завтра не ранее 9 часов вечера. Завтра по всем районам крупные митинги по плану, о котором мы с Вами уславливались; предупредите всех совнаркомщиков, что в случае получения [приглашения] или назначения на митинг, никто не имеет [права] отказываться. Митинги начинаются с 6 часов вечера"(58).
По приказу Свердлова "совнаркомщик" Ленин без охраны отправился на выступление, о котором заранее были извещены в районе(59). "Как-то получилось, что никто нас не встречал: ни члены завкома, ни кто-нибудь другой" -- свидетельствует шофер Ленина Гиль(60). Удивимся вместе с Гилем: как же так получилось, что в день убийства Урицкого Ленин на митинг прибыл без охраны?
Обратим внимание на то, как охранялся Ленин во время выступления на том же заводе 28 июня. Все в том же гранатном цехе завода те же несколько тысяч человек. Охрана митинга поручена военному комиссару и начальнику гарнизона Замоскворечья А. Д. Блохину. Он вооружен маузером и наганом. Ленина встречает по-военному, рапортом. Вместе с Блохиным -- красноармейцы. Вместе с Лениным они выходят на сцену. Ленина смущает столь откровенная охрана на заводе. Он просит увести солдат. Блохин не бросается исполнять требование председателя СНК, а звонит своему начальнику по вопросам охраны -Дзержинскому, так как именно Дзержинский обязал районных военкомов и начальников гарнизонов организовывать охрану митингов. Дзержинский приказывает сообщить Ленину, что по распоряжению Дзержинского охрану со сцены он так и быть разрешает убрать. И это была единственная его уступка.
В деле определения организаторов покушения на Ленина крайне важным оказался вопрос о времени покушения. Этот внешне банальный сюжет оказался неимоверно запутанным. Шофер Ленина С. К. Гиль показал в ночь на 31 августа, т.е. сразу же после покушения, что "приехал с Лениным около 10 часов вечера на завод Михельсона. [...] По окончании речи В. И. Ленина, которая длилась около 1 часа, из помещения, где был митинг, бросилась к автомобилю толпа человек 50 и окружила его"(61). Предположить, что Гиль ошибается и не помнит, во сколько привез Ленина к заводским воротам, трудно. Если так, то закончилось выступление между около 11 часов вечера. На это же время указывает в своих показаниях, данных в час ночи 31 августа, т.е. сразу же после покушения, еще один свидетель, А. Сухотин: "Часов в 9 приехал т. Ленин. Через 1-2 часа т. Ленин кончил свою речь и отправился к выходу"(62).
Кажется, именно в этот день часы переводились на час назад. "Попив чаю около 6 часов вечера по новому времени [...], я с Поповой отправилась к ней на квартиру ночевать",-- сообщает одна из свидетельниц(63). "Ленин говорил последним. Митинг начался около 7 часов по новому времени", -- сообщает другой(64). Ленин выступал на митинге последним оратором. Орлов пишет:
"Речь Ленина на митинге, по мнению Гиля, длилась около часа. Иными словами, покушение могло быть совершено не раньше 10 часов, а скорее около 11 часов вечера, когда окончательно стемнело и наступила ночь. По-видимому, показания Гиля ближе всего к достоверности, ибо протокол первого допроса Фанни Каплан имеет четкую запись -- 11 часов 30 минут вечера. Если считать, что задержание Каплан и доставка ее в ближайший военный комиссариат, где начались допросы, заняли 30-40 минут, то время, указанное Гилем, следует считать наиболее правильным. Трудно предположить, что подозреваемая в покушении Каплан в течение более чем трех часов оставалась недопрошенной в том случае, если покушение было совершено в 7 ч. 30 мин. вечера. [...] В пользу позднего часа покушения говорит и то обстоятельство, что митинг на заводе Михельсона был не первым, на котором выступал Ленин. До этого он побывал в противоположном конце Москвы, в Басманном районе на митинге в здании Хлебной биржи. Там выступало несколько ораторов, и речь Ленина продолжалась от получаса до часа. Дорога из одного конца Москвы в другой должна была занять не меньше часа"(65).
Таким образом, можно утверждать, что Ленин прибыл на завод приблизительно в 10 часов по старому и в 9 часов по новому времени и выступал примерно час, закончив выступление между 10 и 11 часами вечера по новому времени. К величайшему сожалению для историков более точно установить время покушения на Ленина невозможно. Между тем именно здесь находится разгадка еще одного ребуса об организаторах покушению. Понятно, что между выстрелами в Ленина и сообщением об этих выстрелах Свердлому должно было пройти какое-то время(66). А обращение Свердлова о покушении на Ленина подписано председателем ВЦИК в 22 часа 40 минут. Это могло произойти только в том случае, если обращение было написано заранее, если Свердлов был осведомлен о планируемом покушении, если он умышленно допустил теракт, а может быть, через ВЧК и Дзержинского, являлся его непосредственным организатором.
В обращении Свердлова, кроме времени его написания, смущает первая фраза. Четко определив врага революции -- правых эсеров и англо-французских наймитов, до минут указав время написания обращения -- 10 часов 40 минут вечера -- Свердлов был слишком неточен в том, где точность требовалась прежде всего: в указании времени самого покушения. "Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина..." Между тем с момента покушения никак не могло пройти более получаса.
Сравним этот текст с телефонограммой Ленина, разосланной после убийства германского посла графа Мирбаха 6 июля 1918 г., написанной в 4 часа 20 минут: "Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве..."(67) Ленин отреагировал на убийство Мирбаха примерно через полтора часа. Когда же писал свое обращение Свердлов? Когда ему стало известно о планируемом или состоявшемся покушении?
Однако директива Свердлова Ленину обязательно отправиться 30 августа на митинг и время написания Свердловым "обращения" не единственные и даже не самые главные против него улики. Допросы Каплан в ЧК обрываются 31 августа. 1 сентября по приказу Свердлова она была забрана из тюрьмы ВЧК в кремлевскую комнату тюремного типа, находившуюся по его кабинетом. Детали перевозки Каплан в Кремль нам известны по воспоминаниям коменданта Кремля Малькова:
"Через день или два [после покушения] меня вызвал Варлам Александрович Аванесов.
-- Немедленно поезжай в ЧК и забери Каплан. Поместишь ее здесь, в Кремле, под надежной охраной.
Я вызвал машину и поехал на Лубянку. Забрав Каплан, привез ее в Кремль в полуподвальную комнату под детской половиной Большого дворца. Комната была просторная, высокая. [...] Прошел еще день-два, вновь вызвал меня Аванесов и предъявил постановление ВЧК: Каплан -- расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову. [...] -- Когда? -- коротко спросил я Аванесова. [...] -- Сегодня. Немедленно"(68).
Страницей позже Мальков укажет, что расстрелял Каплан 3 сентября в 4 часа дня(69). И хотя очень уж не хотелось Малькову в этом сознаваться, но легко вычислить, что самое позднее в ночь на 1 сентября, прервав допросы, Свердлов забрал Каплан в Кремль чтобы "немедленно" же ее расстрелять. Недоумение исследователей по этому поводу лучше всех сформулировал Сударушкин:
"Наверное, читатель убедился, что в деле о покушении на Ленина до сих пор остается много неясностей, которые подвергают общепринятую версию серьезным сомнениям. Удивляет та лихорадочная поспешность, с которой Фанни Каплан была осуждена и уничтожена при обстоятельствах до того мрачных и неестественных, что трудно найти им разумное объяснение. Почему из вполне надежных подвалов ВЧК на Лубянке ее перевели в Кремль? Даже принимая во внимание суровость того времени, невозможно понять необходимость уничтожения Каплан именно в Кремле, где располагалось Советское правительство. Почему постановление ВЧК о расстреле не исполнили сами чекисты? По какой причине организацию казни взял лично на себя председатель ВЦИК, назначив исполнителем коменданта Кремля? Создается впечатление, что организаторы этого расстрела чего-то опасались. Последний, зафиксированный допрос Каплан состоялся 31 августа, а расстреляли ее 3 сентября. Не начала ли она давать показания, которые не устраивали следствие, потому так поспешно ее и перевели из ВЧК в Кремль? Не появилась ли вероятность, что ее придется вернуть на Лубянку? Не связана ли эта вероятность с возвращением из Петрограда Дзержинского? Не потому ли и поторопились с расстрелом, совершив его в Кремле, где никто не мог помешать?"(70)
Попробуем разобрать причины столь странного поведения Свердлова. Фактическая сторона вопроса следующая. Некая женщина, называемая "Каплан" была арестована, подверглась нескольким коротким весьма общим допросам разными людьми, и, не ранее 31 августа и не позднее 3 сентября -- взята по приказу Аванесова, исходящему от Свердлова, в Кремль. В Кремле она то ли была, то ли не была подвергнута дополнительным допросам, а 3 сентября то ли была, то ли не была расстреляна Мальковым. А поскольку Свердлов по причинам достаточно мистическим дал указание "останки уничтожить без следа"(71), никакими вещественными доказательствами казни Каплан мы не располагаем, кроме утверждения писателя Юрия Давыдова, что труп Каплан был облит бензином и сожжен в железной бочке в Александровском саду(72). Правда, Мальков указывает, что свидетелем расстрела был поэт-большевик Демьян Бедный, живший в Кремле и вышедший на шум:
"К моему неудовольствию я застал здесь Демьяна Бедного, прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна Бедного находилась как раз над Авто-Боевым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидев меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну, что же! Пусть будет свидетелем"(73).
Но все, что мог увидеть Бедный, это расстрел некой женщины, про которую ему было сказано, что это и есть покушавшаяся на Ленина "Каплан".
Помня о том, что убийство германского посла Мирбаха 6 июля также было направлено против Ленина и осуществлено силами сотрудников ВЧК, советское правительство могло иметь основания и сейчас подозревать чекистов, прежде всего левого коммуниста и противника Брестского мира Ф. Э. Дзержинского, в организации заговора против Ленина. Возможно, что именно по этой причине Ленин, Свердлов и Троцкий сочли необходимым в июле 1918 г. держать арестованную верхушку левоэсеровской партии не в тюрьме ВЧК, подконтрольной ведомству Дзержинского, а за кремлевскими стенами, ключ от которых находился у коменданта Кремля Малькова. Кому подчинялся Мальков, известно. Рассказывая в воспоминаниях о незначительном конфликте с секретарем и помощником Ленина В. Д. Бонч-Бруевичем, Мальков пишет:
"-- Я подчиняюсь Владимиру Ильичу и Якову Михайловичу, а не вам, так что не приказывайте"(74).
Обратим внимание на субординацию. Помощником и секретарем Ленина был Бонч-Бруевич. Помощником и секретарем Свердлова -- Аванесов. Мальков подчинялся Ленину и Свердлову, но не подчинялся Бонч-Бруевичу и Аванесову, если приказ не исходил от Ленина или Свердлова. С Бонч-Бруевичем и Аванесовым Мальков был на равных(75). По причинам известного характера, Мальков опускает третьего человека, которому подчинялся непосредственно: Л. Д. Троцкого, и третьего секретаря, с которым решал обыденные вопросы. Но так как Троцкого во время покушения на Ленина в Москве не было, будем считать, что этот сюжет академическим.
Выполнял ли аналогичные поручения Мальков раньше? Да, выполнял. Вечером 7 июля 1918 г. Мальков забрал под арест в Кремль членов ЦК ПЛСР и членов ВЦИК Спиридонову и Саблина(76). Приказ Малькову забрать из ВЧК Каплан, причем до возвращения Дзержинского из Петрограда, был естественен, если Свердлов, не участвовавший в заговоре против Ленина, подозревал Дзержинского в организации теракта. Тогда, забирая Каплан из ЧК, Свердлов, во-первых, предотвращал убийство Каплан незаинтересованными в ее показаниях чекистами, прежде всего Дзержинским; во-вторых, не допускал встречу и допрос Каплан Дзержинским; в-третьих, получал возможность допросить Каплан в Кремле и разузнать, что же произошло на самом деле. Но получалось, что привезли Каплан в Кремль единственно для того, чтобы расстрелять. И здесь, конечно же, есть какое-то отсутствующее звено, мешающее понять, что же было на самом деле. Ведь если Каплан расстреливали в Кремле при свидетеле Д. Бедном значит действительно очень торопились.
Оставим на совести Малькова указание, что сделал он это по постановлению ВЧК. Никто этого постановления не видел. Литвин утверждает, что казнь Каплан не зафиксирована "даже в протоколах судебной коллегии ВЧК"(77). И не очень понятно, каким образом ВЧК могло постановить не просто расстрелять Каплан, а приказать коменданту Кремля Малькову привести приговор в исполнение. Слишком уж рядовое занятие для нерядового революционера. Но допустим, постановление ВЧК было. В каком случае нужно было Свердлову немедленно расстреливать Каплан и уничтожать ее останки? Только в одном: если важно было не просто заставить Каплан замолчать, но и недопустить процедуры опознания трупа Каплан свидетелями террористического акта: Лениным, Гилем, Батулиным и другими.
Если из описания ареста женщины с зонтиком и портфелем безошибочно следовало, что стреляла не задержанная, а кто-то еще, то из описаний Малькова получалось, что кому-то (очевидно, что Свердлову), важно было замести следы преступления: уничтоженный труп нельзя опознать. После 3 сентября определить нельзя уже было ничего: была ли задержанная Батулиным женщина с зонтиком и портфелем -- Каплан; была ли задержанная Батулиным женщина той, что разговаривала с Гилем перед началом собрания, еще до покушения; была ли Каплан покушавшейся, т.е. женщиной, выстрелившей в Ленина; была ли расстрелянная к Кремле женщина -- Каплан; была ли расстрелянная в Кремле женщина той, которую задержал Батулин; была ли расстрелянная в Кремле женщина той, которую видел Гиль и какие-то другие свидетели у завода Михельсона; кого именно расстреляли в Кремле 3 сентября 1918 года? Список этих вопросов -- бесконечен. Не имея Каплан не только живой, но и мертвой, ответить на них было невозможно. Именно Свердлов закрыл дело Каплан, уничтожив наиболее важную улику -- саму арестованную. Он мог это сделать только в том случае, если лично был не заинтересован в расследовании и если лично был причастен к заговору. Других объяснений поведения Свердлова не существует.
Тем более нельзя было ответить без Каплан на вопрос о сообщниках. Между тем в Ленина были произведены четыре выстрела из двух пистолетов разного калибра(78), видимо, револьвера и браунинга. Именно четыре Гильзы и были обнаружены Кингисеппом во время осмотра места покушения и проведения следственного эксперимента(79). В понедельник, 2 сентября, Кингисеппу был доставлен пистолет из которого 30 августа стреляли в Ленина. По одним сведениям это был револьвер с расстрелянными тремя патронами, по другим -"браунинг за No 150489" с четырьмя неизрасходованными патронами(80). Именно этот браунинг и оказался в Историческом музее как орудие покушения(81). 23 апреля 1922 г. из тела Ленина была извлечена пуля "размером от среднего браунинга"(82), нужно думать, за No 150489. Все это означало, что из браунинга в Ленина могли быть произведены два или три выстрела, поскольку седьмая пуля в 6,35-миллиметровой модели браунинга образца 1906 года могла быть в стволе(83).
После открытия дела в 1992 году МБ РФ провело, по мнению Э. Максимовой, "комплексную криминалистическую экспертизу по браунингу No 150489, гильзам и пулям, попавшим в Ленина". Но результаты этой экспертизы не были исчерпывающими. Эксперты пришли к выводу, что из двух пуль "одна выстрелена, вероятно, из этого пистолета", но "установить, выстрелена ли из него вторая, не представляется возможным"(84). При проведении следственного эксперимента в 1996 году ФСБ запросила у Исторического музея пробитое пулями черное драповое демисезонное пальто Ленина, люстриновый черный пиджак, 4 гильзы, найденные на месте преступления, 2 пули и "браунинг". (Последний раз обследование ленинского пальто и пиджака проводилось в 1959 году; материалы этого обследования хранятся в Историческом музее)(85). Браунинг заклинило и он перестал работать. Но когда сравнили пули, "извлеченные при операции Ленина в 1922 г. и при бальзамировании тела вождя в 1924 г., выяснилось, что они разные(86). Это было новое указание на участие в покушении второго человека. Кто же он был?
Немедленно после выстрелов в Ленина был арестован и в ночь на 31 августа расстрелян бывший левый эсер Александр Протопопов. В марте 1918 г. Протопопов был начальником контрразведки отрядом ВЧК, в апреле стал заместителем командира отряда ВЧК Д. И. Попова. 6 июля, пишет Литвин, когда "Дзержинский приехал в штаб левых эсеров, которых охранял этот отряд, и потребовал выдачи властям террориста Блюмкина, убившего германского посла, Протопопов лично арестовал на месте самого председателя ВЧК, да еще с нанесением побоев!" После разгрома левых эсеров Протопопов был арестован, но к 30 августа оказался не только выпущенным из тюрьмы, но и связанным с террористами, готовившими покушение на Ленина(87).
Это первое прямое указание на то, что к покушению на Ленина мог иметь отношение еще и высокопоставленный сотрудник ЧК, кем-то заблаговременно выпущенный из тюрьмы. Очевидно, что человека, избившего и арестовавшего Дзержинского 6 июля, из тюрьмы мог освободить только сам Дзержинский.
2 сентября 1919 года в ВЧК с грифом "совершенно секретно" поступил донос чекиста Горячева, утверждавшего, что "работая по делу готовящегося восстания в Москве слышал, как гр[ажданка] Нейман говорила, что в покушении на тов. Ленина участвовала некая Легонькая Зинаида, причем эта Легонькая якобы и произвела выстрелы". Это была та самая "чекистка-разведчица" Легонькая, которая сопровождала Попову на Лубянку в грузовике Красного креста. В связи с этим 11 сентября был выписан ордер No 653 на арест и обыск Марии Федоровны Нейман и Зинаиды Ивановны Легонькой.
У Легонькой оказалось алиби: во время покушения на Ленина она находилась на учении в инструкторской коммунистической школе красных офицеров. Занятия там проходили с семи до девяти вечера. А так как считалось, что покушение было произведено именно в эти часы, получалось, что Легонькая стрелять в Ленина не могла. Правда, если предположить, что покушение состоялось позже (в 10 вечера), никакого алиби у Легонькой не было. И 24 сентября 1919 года Легонькая была допрошена (допроса М. Ф. Нейман в деле Каплан нет) начальником Особого отдела ВЧК. Легонькая указала, что является членом партии с 1917 года, что в октябрьскую революцию была разведчицей Замоскворецкого военного комиссариата, а в октябре-ноябре 1918 года работала "в тылу неприятеля в направлении станции Лихая". В заключительном абзаце своих показаний Легонькая сообщила, что при обыске ею был в свое время найден у Каплан "в портфеле браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж. д., иголки, булавки, шпильки и т.д. всякая мелочь".
Эти показания следует назвать сенсационными, так как в них впервые сообщается о найденном у Каплан браунинге. Столь же очевидно, что Легонькая говорила неправду. Результаты обыска, проводимого в Замоскворецком комиссариате тремя женщинами: Легонькой, Д. Бем и З. Удотовой, нам хорошо известны из запротоколированных показаний Бем и Удотовой, данных 30 августа 1918 года. Зинаида Удотова показала:
"При обыске мы Каплан раздели до нага и просмотрели все вещи до мельчайших подробностей. Так, рубцы, швы нами просматривались на свету, каждая складка была разглажена. Были тщательно просмотрены ботинки, вынуты оттуда подкладки, вывернуты. Каждая вещь просматривалась по два и несколько раз. Волосы были расчесаны и выглажены. Но при всей тщательности обнаружено что-либо не было. Одевалась она частично сама, частично с нашей помощью".
Примерно о том же сообщила в своих показаниях 31 августа 1918 года сама З. И. Легонькая:
"Во время обыска я по распоряжению тов. Дьяконова стояла у двери с револьвером наготове. К вещам я совершенно не прикасалась, наблюдая лишь за движением рук Каплан. Обыск был тщательный, были просматриваемы даже рубцы и швы, обувь просматривалась внутри и оттуда вывертывалась подшивка. Волосы были расчесаны, просматривали также и голое тело, между ног, под мышками. Но, несмотря на всю тщательность, ничего обнаружено не было. Одевалась она частично сама, частично ей помогали".
Из обнаруженного: железнодорожный билет в Томилино, иголки, восемь головных шпилек, сигареты, брошка, т.е. всякая мелочь. "Больше ничего при Каплан обнаружено не было", -- показала Дж. Бем. В остальном перечень Легонькой совпадал с перечнем Бем: записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж. д., иголки", шпильки...(88)
Откуда же появился браунинг в портфеле Каплан и почему ни до, ни после 24 сентября 1919 года о нем не упоминали? Литвин считает, что Легонькая сообщила о браунинге по подсказке ЧК, чтобы навсегда закрыть вопрос об орудии убийства. Но поскольку допросы Легонькой достоянием общественности не делались, грубая фальсификация, запротоколированная в секретном досье, ничему не способствовала. Можно предположить, что в квартире Легонькой в сентябре 1919 года был устроен обыск, что во время этого обыска нашли браунинг, что была проведена дактилоскопическая экспертиза, показавшая, что в Ленина действительно стреляли из найденного у Легонькой пистолета. Легонькая должна была либо сознаться в том, что стреляла в Ленина (и быть, очевидно, расстрелянной), либо объяснить, каким образом к ней попал "браунинг Каплан". И Легонькая такое объяснение дала. Вопреки всей имевшейся информации она показала, что нашла браунинг в портфеле Каплан при обыске (при котором никто больше этого браунинга не видел). Был ли это браунинг за No 150489 -- или какой-то другой -- неизвестно. Впрочем, это все-лишь рабочая гипотеза.
Сама Легонькая даже не была арестована. С нее взяли подписку о явке в Особый отдел ВЧК по первому требованию для дачи показаний и отпустили. О дальнейшей судьбе Легонькой нам ничего не известно, но любопытно, что дело Легонькой пересматривалось НКВД в ноябре 1934 года(89), и трудно предположить, что вновь занявшись ее делом, НКВД оставило ее на свободе.
Здесь самое время вернуться к слухам о том, что Каплан расстреляна не была. Костин пишет, что слухи эти "начали распространяться в 30-40-х годах заключенными тюрем и концлагерей, якобы встречавших Каплан в роли работника тюремной канцелярии или библиотеки на Соловках, в Воркуте, на Урале и в Сибири"(90). "Еще в 30-е годы ходили упорные слухи, что Каплан видели в Верхнеуральской и Соликамской тюрьмах, -- вторит Э. Максимова. -- Всего полтора года назад адвокат-пенсионер писал в Музей Ленина, что его отец, старый коммунист, ссылаясь на очень осведомленных людей, рассказал в 37-м году сыну: Каплан была помилована. Через несколько лет ему самому, студенту-юристу, в том же Верхнеуральске тюремный надзиратель назвал фамилию Каплан и показал ее камеру, а начальник тюрьмы это подтвердил"(91).