40–44. Когда же возвратился Иисус, народ принял Его, потому что все ожидали Его. И вот, пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом; потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти. Когда же Он шел, народ теснил Его. И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось.
Иисус лишь возвратился из страны Гадаринской, а народ уже ждал Его – частью ради учения, а частью ради чудес. Пришел и один начальник синагоги – не бедный, не отверженный, но из первых. Евангелист присовокупляет и имя его, чтобы тем очевиднее было, что чудо истинно. В глубокой скорби он припадает к ногам Иисусовым. Хотя и без этого он должен был пасть перед Иисусом и исповедать Его Сущим Богом, однако бывает, что именно скорбь побуждает людей к избранию лучшего. Посему и Давид сказал: не будьте как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе (Пс. 31, 9). Во время пути к Господу приступает женщина, одушевленная весьма сильной верой. Подойдя, она коснулась края одежды Господа, уверенная, что как только прикоснется, сразу исцелится. И тотчас течение крови у ней остановилось. Как если кто-нибудь обратит глаз к сияющему свету или поднесет хворост к огню, они (свет и огонь) тотчас оказывают свое действие, так и женщина эта, принесшая веру Могущему исцелить, тотчас получила исцеление, – ибо она ни о чем не думала: ни о долговременности болезни, ни об отчаянии врачей, ни о чем другом, но только веровала – и спаслась. Видимо, она прикоснулась к Иисусу прежде мыслью, а потом телом.
45–48. И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, – и Ты говоришь: «кто прикоснулся ко Мне?» Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром.
Господь, желая показать всем веру жены, чтобы подражали ей, и подать Иаиру добрую надежду об его дочери, обнаруживает то, что было сделано тайно. А именно: Он спрашивает о том, кто прикоснулся к Нему; но Петр, как смелый, упрекая Его за такой вопрос, говорит: народ окружает Тебя и теснит, – и Ты говоришь: «кто прикоснулся ко Мне?» – а сам не понимал, о чем спрашивал Господь. Ибо Иисус спрашивал: кто прикоснулся ко Мне с верою, а не просто так. Ибо как всякий имеет уши, чтобы слышать, и, однако же, иной, имея уши, не слышит, так и в сем случае иной прикасается с верой, а иной хоть и приближается, но сердце его отстоит далеко. Господь, хотя Он и знал женщину, спрашивает, однако же, для того, чтобы, как я сказал, и веру ее прославить, и начальника синагоги более обнадежить. Спрашивает – и таким образом женщину выводит на средину.
Я чувствовал силу, исшедшую из Меня… Истину говорит. Ибо пророки не имели сил, от них исходящих: они совершали чудеса благодатью Божией. А Иисус, будучи источником всякого блага и всякой силы, имеет и силы, от Него исходящие. Христос вдвойне врачует женщину: во-первых, исцелил болезнь ее, а потом и страх души усмирил, сказав: дерзай, дщерь.
49–56. Когда Он еще говорил это, приходит некто из дома начальника синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет. Придя же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери. Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит. И смеялись над Ним, зная, что она умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть. И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем.
Услышав, что некто сказал начальнику синагоги: не утруждай Учителя, не беспокой, не проси идти, Иисус не позволил начальнику синагоги сказать что-нибудь Себе, но упредил его, чтобы тот не сказал: «Я не имею в Тебе нужды; несчастье уже совершилось: та, которую, мы надеялись, Ты исцелишь, умерла». Итак, чтобы он не сказал ничего такого (ибо он был неверующий иудей), Христос упредил его и сказал: не бойся, только веруй. Смотри, говорит, на кровоточивую – подражай ей, и ты не обманешься.
Господь позволяет войти с Собой только Петру, Иоанну и Иакову, как избраннейшим из учеников и как могущим умолчать о чуде, ибо Он не желал, чтобы оно прежде времени было открыто многим. Он скрывал большую часть Своих дел, быть может, по причине зависти иудеев, чтобы, возжигаемые ею, они не были повинны осуждению. Подобным образом должны поступать и мы: если кто завидует нам, мы не должны обнаруживать перед ним наши совершенства, чтобы, поражая его оными, не возбудить в нем большей зависти и не ввести в грех, но должны, сколь возможно, стараться скрывать их от него.
Когда Господь сказал, что девица не умерла, но спит, и смерть назвал сном (поскольку хотел воскресить умершую, как бы возбудив от сна), то слышавшие сие засмеялись над Ним. Это допустил Он для того, чтобы чудо было еще чудеснее и впоследствии не могли сказать, что девица не умирала, но спала. Для сего-то Он устроил так, что прежде осмеяли Его за слова не умерла, но спит, – и тем самым заградить уста желающих клеветать. Ибо смерть девицы была столь явной, что засмеялись, когда Он сказал: не умерла.
Господь всех выслал вон, быть может, с тем, чтобы нас научить не любить славы и ничего не делать напоказ; а может быть, и с тем, чтобы внушить, что совершающий чудо не должен находиться в среде многих, но обязан уединяться и быть свободным от всяких беспокойств со стороны других.
И возвратился дух отроковицы… Ибо Господь не новую внес душу, но повелел возвратиться той самой, которая отлетела от тела. Приказал подать воскрешенной поесть – для большего уверения и доказательства того, что она действительно воскресла.
Можно это и так понимать. Кровоточивая есть всякая душа, в которой кипит и как бы ключом бьет кровавый и убийственный грех. Ибо всякий грех есть убийца и закалатель души. Если душа коснется одежд Иисусовых, то есть воплощения Его, и уверует, что Сын Божий воплотился, то получит здравие. Если кто будет и начальник синагоги (то есть ум, возвышающийся над богатством, собранным от любостяжания), но дочь его (то есть помысл) заболит, – то пусть только призовет Иисуса, уверует в Него – и будет спасен.
Глава девятая
1–6. Созвав же двенадцать, дал им силу и власть над всеми бесами и врачевать от болезней. И послал их проповедывать Царствие Божие и исцелять больных. И сказал им: ничего не берите на дорогу: ни посоха, ни сумы, ни хлеба, ни серебра, и не имейте по две одежды. И в какой дом войдете, там оставайтесь и оттуда отправляйтесь в путь. А если где не примут вас, то, выходя из того города, отрясите и прах от ног ваших во свидетельство на них. Они пошли и проходили по селениям, благовествуя и исцеляя повсюду.
Отсюда открывается превосходство Божества Иисусова. Ибо Он не только Сам творил чудеса, но ту же силу давал и ученикам. А сообщать друзьям такие дары, без всякого сомнения, возможно не человеку, а только Богу.
Дав ученикам власть над злыми духами, Господь не ограничил их употреблением только сей власти, но повелел им и Евангелие проповедовать. Тот, кому вручено учительство, должен и совершать чудеса, и проповедовать. В таком случае проповедь подтверждается чудесами, а чудеса – проповедью. Ибо многие часто совершали чудеса силой бесовской, но проповедь их не была истинной, а посему и чудеса их не от Бога.
Господь, посылая учеников, заповедует им совершенную умеренность: повелевает не брать ни хлеба, ни чего-нибудь другого такого, чего многие из нас набирают себе. Заповедует им и то, чтобы они не перебегали от одного к другому, но в какой дом войдут, в том и оставались бы, дабы не показаться какими-то непостоянными и переменчивыми. Отрясайте, говорит, пыль на тех, которые не примут вас, во свидетельство на них, то есть на обличение и осуждение их, показывая им, что хотя ради них и много пути совершили, – не получили, однако же, от них никакой прибыли.
Некоторые заповедь апостолам не носить ни посоха, ни сумы и не иметь по две одежды понимают так: не собирайте сокровищ, – ибо сума, вмещая многое, означает собирание; не носите посоха, – то есть не будьте гневливы и драчливы; не имейте по две одежды – то есть не будьте переменчивы в нравах и двоедушны в мыслях.
7–9. Услышал Ирод четвертовластник о всем, что делал Иисус, и недоумевал: ибо одни говорили, что это Иоанн восстал из мертвых; другие, что Илия явился, а иные, что один из древних пророков воскрес. И сказал Ирод: Иоанна я обезглавил; кто же Этот, о Котором я слышу такое? И искал увидеть Его.
Ирод сей был Малый, то есть сын Великого Ирода, избившего младенцев. Тот был царь, а этот – четвертовластник. Он недоумевал, кто же такой Иисус. Впрочем, Иоанна, говорит, я усекнул, и потому, если он воскрес из мертвых, то, увидев его, узнаю; и искал случая увидеть Иисуса. Смотри: евреи полагают воскресение мертвых в жизни плотской, в яствах и питиях. Но они ошибаются, ибо воскресение не в пище и питии или в жизни плотской: воскресшие живут так, как Ангелы Божии.
10–17. Апостолы, возвратившись, рассказали Ему, что они сделали; и Он, взяв их с Собою, удалился особо в пустое место, близ города, называемого Вифсаидою. Но народ, узнав, пошел за Ним; и Он, приняв их, беседовал с ними о Царствии Божием, и требовавших исцеления исцелял. День же начал склоняться к вечеру. И, приступив к Нему, двенадцать говорили Ему: отпусти народ, чтобы они пошли в окрестные селения и деревни ночевать и достали пищи; потому что мы здесь в пустом месте. Но Он сказал им: вы дайте им есть. Они сказали: у нас нет более пяти хлебов и двух рыб; разве нам пойти купить пищи для всех сих людей? Ибо их было около пяти тысяч человек. Но Он сказал ученикам Своим: рассадите их рядами по пятидесяти. И сделали так, и рассадили всех. Он же, взяв пять хлебов и две рыбы и воззрев на небо, благословил их, преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу. И ели, и насытились все; и оставшихся у них кусков набрано двенадцать коробов.
Иисус, имея намерение совершить чудо над хлебами, уходит в пустынное место, чтобы кто-нибудь не вздумал сказать, что хлебы принесены были из города, вблизи находящегося.
Приняв их <народ>, Он учил – беседовал с ними о Царствии Божием и… исцелял, чтобы ты познал, что целомудрие наше разделяется на слово и дело и что, как не должно говорить того, что неудобоисполнимо, так не подобает делать того, о чем нелепо говорить.
Когда день склонялся к вечеру, ученики, начавшие уже отличаться человеколюбивыми и пастырскими расположениями, сжалились о народе и сказали: отпусти их, – то есть скорей уврачуй их болезни и исполни прошения. А Господь говорит ученикам: вы дайте им есть. Говорит Он так не потому, будто не знал о скудости, но потому, что желал заставить учеников самих высказать, сколько они имеют хлебов, и таким образом через их исповедание, через объявление о количестве хлебов явить все величие чуда. Повелевая ученикам рассадить народ рядами по пятидесяти, показывает, что и нам, когда принимаем какого-нибудь странника, должно успокоить его и прилагать всякое попечение о нем. Взирает на небо, чтобы показать, что и мы, намереваясь вкушать пищи, должны воссылать благодарение Богу. Дает Сам ученикам, а они потом уже – и народу: это для того, чтобы не забывали о чуде, но вспоминали бы о нем при мысли, что они брали хлебы в свои руки. Остатков было двенадцать коробов, чтобы мы знали, какую силу имеет странноприимство и как умножается наше достояние, когда мы помогаем бедным. Впрочем, об этом пространнее сказано в объяснении на Евангелие от Матфея (см. гл. 14).
18–22. В одно время, когда Он молился в уединенном месте, и ученики были с Ним, Он спросил их: за кого почитает Меня народ? Они сказали в ответ: за Иоанна Крестителя, а иные за Илию; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес.
Он же спросил их: а вы за кого почитаете Меня? Отвечал Петр: за Христа Божия. Но Он строго приказал им никому не говорить о сем, сказав, что Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть.
Господь, вопрошая учеников, не спрашивает прямо, что говорят они сами, но прежде спрашивает о мнении народном, а потом – о мнении уже их самих. Так поступает Он для того, чтобы показать несправедливость народной молвы о Нем и привести учеников к истинному понятию, что и было сделано. Ибо когда ученики сказали, что одни называют Его Иоанном, другие – Илией, Он спросил: «А вы, то есть отличные от всех, вы, избранные, кем Меня называете?» Тогда Петр предваряет прочих и, сделавшись устами всех, исповедует Его Тем Христом Божиим, о Котором издавна проповедуется. Не просто одним из помазанников Божиих («христос» означает «помазанник»), ибо многие были помазаны. Но этот Христос (Помазанник) Божий есть единый и единственный.
23–27. Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить, или повредить себе? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов. Говорю же вам истинно: есть некоторым из стоящих здесь, которым не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.
Поскольку Христос сказал о Себе, что Сыну Человеческому надлежит много пострадать, то присовокупляет еще нечто общее и вселенское, а именно: «Не Я один претерплю смерть, но и все желающие последовать Мне должны отречься от самих себя, не иметь никакого общения с плотью, но самих себя презирать».
Крестом называет здесь смерть самую позорную, ибо не было иной такой бесславной смерти, как смерть на кресте. Объявляет, что тот, кто желает быть учеником Его, должен умереть не славной смертью, но поносной, то есть будет убит, как осужденный. Поскольку же многих убивают позорно как разбойников и злодеев, Он присовокупил: и следуй за Мною, – то есть упражняйся во всякой добродетели.
Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее… То есть: кто захочет жить по-мирскому, тот умрет душой.
Христа стыдится тот, кто говорит: как я буду веровать в распятого и поруганного Бога? А тот стыдится и слов Его, кто глумится над простотой Евангелия. Господь постыдится такового во славе Своей, то есть во Второе Пришествие. Он говорит как бы так: как домовладыка дома, имея лукавого раба, стыдится звать его своим рабом, так и Я постыжусь наименовать Своим рабом того, кто отрекся от Меня. Поскольку Он выше сказал: кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее, – то теперь, желая показать, каких благ удостоятся таковые, говорит: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, – то есть ту славу, в какой сияют праведные. Сказал Он это о Своем преображении – ибо преображение было образом будущей небесной славы, и как Иисус в преображении чудно возблистал, как молния, так и тогда праведники просияют подобным же образом (см. Мф. 13, 43).
Есть некоторые из стоящих здесь, говорит, которые (Иоанн, Петр и Иаков) не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие – то есть умрут прежде, чем увидят, в какой славе будут Мои исповедники. А увидят они это во время преображения.
28–36. После сих слов, дней через восемь, взяв Петра, Иоанна и Иакова, взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею. И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия. Явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним. И когда они отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии, – не зная, что говорил. Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте. Когда был глас сей, остался Иисус один. И они умолчали, и никому не говорили в те дни о том, что видели.
Евангелист Матфей говорит, что Иисус взошел на гору, когда после этих слов прошло шесть дней (см. Мф. 17, 1). Лука же говорит, что прошло восемь дней. Матфей говорит об одних только промежуточных днях, а Лука не о промежуточных только, но и о том дне, в который эти слова были сказаны, и о том, в который совершилось преображение.
Иисус взял с Собою только троих: Петра как любящего; Иоанна как любимого; и Иакова как пламенеющего ревностью по Нем, – или как способных скрыть событие, молчать о нем и никому не рассказывать.
Чтобы помолиться, Иисус восходит на гору, – потому и мы должны молиться в уединении, с восхождением, не преклоняясь умом ни к чему земному.
Вид Его стал другой – не так, впрочем, будто бы Сам Он стал иной по существу, ибо Он оставался Тем же, Кем был, но вид лица Его явился гораздо светлейшим, чем прежде. Подобное произошло и с Его одеждой. Ибо только вид ее блистал молнией – существо же одежды не переменялось, только наружность. Когда Он молился, Ему предстояли Моисей и Илия, дабы показать, что Он не был противник закона и пророков. Ибо будь Он противник, то Моисей, давший закон, и Илия, ревностнейший из пророков, не дозволили бы себе ни служить Ему (наподобие телохранителей), ни даже быть с Ним.
Они говорили об исходе, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме, то есть о смерти Его. В то время как Христос пребывал в молитве, Петр отягчился сном, ибо был слаб и, служа сну, отдавал должное человеческой природе.
Когда же Петр пробудился, то увидел славу Христову и двух мужей. Ощутив особую благодать от сияния света и созерцания пророков, Петр восклицает: хорошо нам здесь быть! Он думал, что настали кончина мира и Царство Иисусово. Но говорил, не зная, что говорил, – ибо еще не наступил конец и не пришел день Царства и наслаждения теми благами, коими будут обладать святые. Петр сказал хорошо нам здесь быть и потому как опасался, что Христос будет распят. Он слышал от Христа, что Ему должно быть убиту и в третий день воскреснуть, посему и сказал, выражаясь как бы так: «Не будем сходить с горы, останемся здесь, чтобы избежать Креста и страдания; если придут на нас иудеи, то мы имеем помощником Илию, который свел с неба огонь и истребил пятидесятиначальников; имеем Моисея, который поразил столько народов». Сказал он это, не зная, что говорил, – ибо думал, что Крест есть зло, и притом мучительное, а посему, желая избежать его, и сказал это. Между тем Господь жаждал быть распятым, поскольку иначе не могло совершиться спасение людей.
Когда Петр еще говорил: сделаем три кущи, Господь внезапно творит сень нерукотворенную и входит в нее с пророками, чтобы показать, что Он ничем не меньше Отца. Ибо как в Ветхом Завете Господь являлся в облаке и Моисей входил в оное, таким образом получив закон (см. Исх. 19, 9; 20, 20–21), так и ныне облако обняло Христа, – но не мрачное (прошла тень закона и мрак неведения), а светлое, ибо истина пришла и благодать Господня воссияла, и потому ныне ничего нет темного.
И был из облака глас, подобно как в Ветхом Завете исшел из облака глас Божий.
Иисус же остался один, чтобы кто не подумал, что слова Сей есть Сын Мой Возлюбленный сказаны были о Моисее или об Илии. Впрочем, сим, быть может, означается и то, что закон и пророки были до некоторого только времени, как и здесь видимы были Моисей и Илия, а потом, когда их время прошло, остался один Иисус. Ибо ныне господствует Евангелие, тогда как многое из закона миновало.
Апостолы умолчали… и никому не говорили… о том, что видели… Прежде Креста и не следовало говорить об Иисусе что-нибудь, что достойно Бога. Ибо какое о Нем составили бы мнение те, кои слышали это, а потом увидели Его распинаемым? Не сочли бы они Его обманщиком и мечтателем? Посему-то апостолы прежде Креста не проповедуют ни об одном чудесном и божественном деле Иисуса. Впрочем, об этом предмете достаточно сказано нами в объяснении на Евангелие от Матфея (см. гл. 17).
37–42. В следующий же день, когда они сошли с горы, встретило Его много народа. Вдруг некто из народа воскликнул: Учитель! умоляю Тебя взглянуть на сыта моего, он один у меня. Его схватывает дух, и он внезапно вскрикивает, и терзает его, так что он испускает пену; и насилу отступает от него, измучив его. Я просил учеников Твоих изгнать его, и они не могли. Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас? приведи сюда сына твоего. Когда же тот еще шел, бес поверг его и стал бить; но Иисус запретил нечистому духу, и исцелил отрока, и отдал его отцу его.
Человек, о котором идет речь, был совершенно неверующий. Посему и бес не выходил из сына его, – ибо неверие превозмогало силу апостолов. Неверие и дерзость его видны из того, что он пришел перед всеми обвинять учеников. Но Господь объявляет, что сын не исцелен по причине неверия отца, и перед всеми порицает его, и не одного его, но и прочих всех вообще. Ибо сказав о, род неверный, разумеет под этим всех иудеев, а словом развращенный показывает, что злоба их не от начала и не от природы. По природе они были добры (ибо они были святым потомством Авраама и Исаака), но развратились по своей злобе. Слова доколе буду с вами и буду терпеть вас означают то, что Он желает восприять смерть и хочет скорее избавиться от них. Ибо доколе, говорит, буду терпеть ваше неверие? Это говорит Господь, чтобы показать, что Он имеет силу, побеждающую неверие иудеев, и, исцелив его сына, отдал отцу его. Бесноватый прежде принадлежал не отцу своему, но злому духу, одержавшему его, а теперь Господь отдал его отцу, потерявшему его, а потом нашедшему.
43–45. И все удивлялись величию Божию. Когда же все дивились всему, что творил Иисус, Он сказал ученикам Своим: вложите вы себе в уши слова сии: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие. Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его; а спросить Его о сем слове боялись.
Прочие все дивились всему, что творил Иисус, а не одному только сему чуду. Но Иисус, оставив прочих, беседует с учениками и как бы говорит: «Все это, чудеса и слова о чудесах, вложите вы себе в уши». Для чего? «Так как Я буду предан и распят, то для того, чтобы вы, когда увидите Меня распятым, не подумали, что Я претерпел это по Своему бессилию. Ибо кто творит такие чудеса, тот мог бы и не быть распят». Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них. Для чего же это было? Для того, чтобы они прежде времени не вдались в печаль и не смущались от страха.
Итак, Бог, снисходя их слабости и руководя ими как будто детьми, попустил им не понять того, что говорилось о Кресте.
Приметь и благоговение учеников, по которому они не дерзали, но даже боялись спросить Господа. Ибо страх усиливает благоговение, равно как, растворенный любовью, он и есть благоговение.
46–50. Пришла же им мысль: кто бы из них был больше? Иисус же, видя помышление сердца их, взяв дитя, поставил его пред Собою и сказал им: кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня; ибо кто из вас меньше всех, тот будет велик. При сем Иоанн сказал: Наставник! мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему; потому что он не ходит с нами. Иисус сказал ему: не запрещайте; ибо кто не против вас, тот за вас.
Апостолов постигла страсть к пустой славе. Кажется, страсть эта возбудилась в них оттого, что они не исцелили бесноватого. Вероятно, по сему случаю они заспорили, утверждая каждый со своей стороны, что отрок не был исцелен не по его бессилию, но по бессилию такого-то, а отсюда загорелась распря и о том, кто бы из них был больше. Но Господь, зная сердце каждого, предваряет, и прежде чем страсть сия возросла, старается пресечь ее в самом корне. Ибо страсти удобно преодолеть в начале, а когда они возрастут, тогда уже весьма трудно бывает исторгать их. Как же Господь это зло пресекает? Взяв, сказано, дитя, показывает его ученикам, давая через сие им знать, что мы должны привести свой ум в такое состояние, в каком бывает он в детском возрасте, – ибо дети бывают неопытны во зле, весьма просты и не волнуются ни помыслами славолюбия, ни желанием первенства перед другими. Кто, говорит, примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает. Слова сии имеют следующий смысл: хотя вы думаете, что вы понравитесь многим и что вы очень многими будете приняты в таком случае, если будете казаться гордыми и славолюбивыми, но Я вам говорю, что Мне особенно приятна простота и что она служит отличительным признаком Моих учеников, так что кто препростого и незлобивого мужа примет как Моего ученика (ибо это означает выражение во имя Мое), тот примет Меня. Ибо кто принимает гордого, тот не принимает ни ученика Моего, ни Меня.
Отсюда открывается превосходство Божества Иисусова. Ибо Он не только Сам творил чудеса, но ту же силу давал и ученикам. А сообщать друзьям такие дары, без всякого сомнения, возможно не человеку, а только Богу.
Дав ученикам власть над злыми духами, Господь не ограничил их употреблением только сей власти, но повелел им и Евангелие проповедовать. Тот, кому вручено учительство, должен и совершать чудеса, и проповедовать. В таком случае проповедь подтверждается чудесами, а чудеса – проповедью. Ибо многие часто совершали чудеса силой бесовской, но проповедь их не была истинной, а посему и чудеса их не от Бога.
Господь, посылая учеников, заповедует им совершенную умеренность: повелевает не брать ни хлеба, ни чего-нибудь другого такого, чего многие из нас набирают себе. Заповедует им и то, чтобы они не перебегали от одного к другому, но в какой дом войдут, в том и оставались бы, дабы не показаться какими-то непостоянными и переменчивыми. Отрясайте, говорит, пыль на тех, которые не примут вас, во свидетельство на них, то есть на обличение и осуждение их, показывая им, что хотя ради них и много пути совершили, – не получили, однако же, от них никакой прибыли.
Некоторые заповедь апостолам не носить ни посоха, ни сумы и не иметь по две одежды понимают так: не собирайте сокровищ, – ибо сума, вмещая многое, означает собирание; не носите посоха, – то есть не будьте гневливы и драчливы; не имейте по две одежды – то есть не будьте переменчивы в нравах и двоедушны в мыслях.
7–9. Услышал Ирод четвертовластник о всем, что делал Иисус, и недоумевал: ибо одни говорили, что это Иоанн восстал из мертвых; другие, что Илия явился, а иные, что один из древних пророков воскрес. И сказал Ирод: Иоанна я обезглавил; кто же Этот, о Котором я слышу такое? И искал увидеть Его.
Ирод сей был Малый, то есть сын Великого Ирода, избившего младенцев. Тот был царь, а этот – четвертовластник. Он недоумевал, кто же такой Иисус. Впрочем, Иоанна, говорит, я усекнул, и потому, если он воскрес из мертвых, то, увидев его, узнаю; и искал случая увидеть Иисуса. Смотри: евреи полагают воскресение мертвых в жизни плотской, в яствах и питиях. Но они ошибаются, ибо воскресение не в пище и питии или в жизни плотской: воскресшие живут так, как Ангелы Божии.
10–17. Апостолы, возвратившись, рассказали Ему, что они сделали; и Он, взяв их с Собою, удалился особо в пустое место, близ города, называемого Вифсаидою. Но народ, узнав, пошел за Ним; и Он, приняв их, беседовал с ними о Царствии Божием, и требовавших исцеления исцелял. День же начал склоняться к вечеру. И, приступив к Нему, двенадцать говорили Ему: отпусти народ, чтобы они пошли в окрестные селения и деревни ночевать и достали пищи; потому что мы здесь в пустом месте. Но Он сказал им: вы дайте им есть. Они сказали: у нас нет более пяти хлебов и двух рыб; разве нам пойти купить пищи для всех сих людей? Ибо их было около пяти тысяч человек. Но Он сказал ученикам Своим: рассадите их рядами по пятидесяти. И сделали так, и рассадили всех. Он же, взяв пять хлебов и две рыбы и воззрев на небо, благословил их, преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу. И ели, и насытились все; и оставшихся у них кусков набрано двенадцать коробов.
Иисус, имея намерение совершить чудо над хлебами, уходит в пустынное место, чтобы кто-нибудь не вздумал сказать, что хлебы принесены были из города, вблизи находящегося.
Приняв их <народ>, Он учил – беседовал с ними о Царствии Божием и… исцелял, чтобы ты познал, что целомудрие наше разделяется на слово и дело и что, как не должно говорить того, что неудобоисполнимо, так не подобает делать того, о чем нелепо говорить.
Когда день склонялся к вечеру, ученики, начавшие уже отличаться человеколюбивыми и пастырскими расположениями, сжалились о народе и сказали: отпусти их, – то есть скорей уврачуй их болезни и исполни прошения. А Господь говорит ученикам: вы дайте им есть. Говорит Он так не потому, будто не знал о скудости, но потому, что желал заставить учеников самих высказать, сколько они имеют хлебов, и таким образом через их исповедание, через объявление о количестве хлебов явить все величие чуда. Повелевая ученикам рассадить народ рядами по пятидесяти, показывает, что и нам, когда принимаем какого-нибудь странника, должно успокоить его и прилагать всякое попечение о нем. Взирает на небо, чтобы показать, что и мы, намереваясь вкушать пищи, должны воссылать благодарение Богу. Дает Сам ученикам, а они потом уже – и народу: это для того, чтобы не забывали о чуде, но вспоминали бы о нем при мысли, что они брали хлебы в свои руки. Остатков было двенадцать коробов, чтобы мы знали, какую силу имеет странноприимство и как умножается наше достояние, когда мы помогаем бедным. Впрочем, об этом пространнее сказано в объяснении на Евангелие от Матфея (см. гл. 14).
18–22. В одно время, когда Он молился в уединенном месте, и ученики были с Ним, Он спросил их: за кого почитает Меня народ? Они сказали в ответ: за Иоанна Крестителя, а иные за Илию; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес.
Он же спросил их: а вы за кого почитаете Меня? Отвечал Петр: за Христа Божия. Но Он строго приказал им никому не говорить о сем, сказав, что Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть.
Господь, вопрошая учеников, не спрашивает прямо, что говорят они сами, но прежде спрашивает о мнении народном, а потом – о мнении уже их самих. Так поступает Он для того, чтобы показать несправедливость народной молвы о Нем и привести учеников к истинному понятию, что и было сделано. Ибо когда ученики сказали, что одни называют Его Иоанном, другие – Илией, Он спросил: «А вы, то есть отличные от всех, вы, избранные, кем Меня называете?» Тогда Петр предваряет прочих и, сделавшись устами всех, исповедует Его Тем Христом Божиим, о Котором издавна проповедуется. Не просто одним из помазанников Божиих («христос» означает «помазанник»), ибо многие были помазаны. Но этот Христос (Помазанник) Божий есть единый и единственный.
23–27. Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить, или повредить себе? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов. Говорю же вам истинно: есть некоторым из стоящих здесь, которым не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.
Поскольку Христос сказал о Себе, что Сыну Человеческому надлежит много пострадать, то присовокупляет еще нечто общее и вселенское, а именно: «Не Я один претерплю смерть, но и все желающие последовать Мне должны отречься от самих себя, не иметь никакого общения с плотью, но самих себя презирать».
Крестом называет здесь смерть самую позорную, ибо не было иной такой бесславной смерти, как смерть на кресте. Объявляет, что тот, кто желает быть учеником Его, должен умереть не славной смертью, но поносной, то есть будет убит, как осужденный. Поскольку же многих убивают позорно как разбойников и злодеев, Он присовокупил: и следуй за Мною, – то есть упражняйся во всякой добродетели.
Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее… То есть: кто захочет жить по-мирскому, тот умрет душой.
Христа стыдится тот, кто говорит: как я буду веровать в распятого и поруганного Бога? А тот стыдится и слов Его, кто глумится над простотой Евангелия. Господь постыдится такового во славе Своей, то есть во Второе Пришествие. Он говорит как бы так: как домовладыка дома, имея лукавого раба, стыдится звать его своим рабом, так и Я постыжусь наименовать Своим рабом того, кто отрекся от Меня. Поскольку Он выше сказал: кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее, – то теперь, желая показать, каких благ удостоятся таковые, говорит: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, – то есть ту славу, в какой сияют праведные. Сказал Он это о Своем преображении – ибо преображение было образом будущей небесной славы, и как Иисус в преображении чудно возблистал, как молния, так и тогда праведники просияют подобным же образом (см. Мф. 13, 43).
Есть некоторые из стоящих здесь, говорит, которые (Иоанн, Петр и Иаков) не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие – то есть умрут прежде, чем увидят, в какой славе будут Мои исповедники. А увидят они это во время преображения.
28–36. После сих слов, дней через восемь, взяв Петра, Иоанна и Иакова, взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею. И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия. Явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним. И когда они отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии, – не зная, что говорил. Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте. Когда был глас сей, остался Иисус один. И они умолчали, и никому не говорили в те дни о том, что видели.
Евангелист Матфей говорит, что Иисус взошел на гору, когда после этих слов прошло шесть дней (см. Мф. 17, 1). Лука же говорит, что прошло восемь дней. Матфей говорит об одних только промежуточных днях, а Лука не о промежуточных только, но и о том дне, в который эти слова были сказаны, и о том, в который совершилось преображение.
Иисус взял с Собою только троих: Петра как любящего; Иоанна как любимого; и Иакова как пламенеющего ревностью по Нем, – или как способных скрыть событие, молчать о нем и никому не рассказывать.
Чтобы помолиться, Иисус восходит на гору, – потому и мы должны молиться в уединении, с восхождением, не преклоняясь умом ни к чему земному.
Вид Его стал другой – не так, впрочем, будто бы Сам Он стал иной по существу, ибо Он оставался Тем же, Кем был, но вид лица Его явился гораздо светлейшим, чем прежде. Подобное произошло и с Его одеждой. Ибо только вид ее блистал молнией – существо же одежды не переменялось, только наружность. Когда Он молился, Ему предстояли Моисей и Илия, дабы показать, что Он не был противник закона и пророков. Ибо будь Он противник, то Моисей, давший закон, и Илия, ревностнейший из пророков, не дозволили бы себе ни служить Ему (наподобие телохранителей), ни даже быть с Ним.
Они говорили об исходе, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме, то есть о смерти Его. В то время как Христос пребывал в молитве, Петр отягчился сном, ибо был слаб и, служа сну, отдавал должное человеческой природе.
Когда же Петр пробудился, то увидел славу Христову и двух мужей. Ощутив особую благодать от сияния света и созерцания пророков, Петр восклицает: хорошо нам здесь быть! Он думал, что настали кончина мира и Царство Иисусово. Но говорил, не зная, что говорил, – ибо еще не наступил конец и не пришел день Царства и наслаждения теми благами, коими будут обладать святые. Петр сказал хорошо нам здесь быть и потому как опасался, что Христос будет распят. Он слышал от Христа, что Ему должно быть убиту и в третий день воскреснуть, посему и сказал, выражаясь как бы так: «Не будем сходить с горы, останемся здесь, чтобы избежать Креста и страдания; если придут на нас иудеи, то мы имеем помощником Илию, который свел с неба огонь и истребил пятидесятиначальников; имеем Моисея, который поразил столько народов». Сказал он это, не зная, что говорил, – ибо думал, что Крест есть зло, и притом мучительное, а посему, желая избежать его, и сказал это. Между тем Господь жаждал быть распятым, поскольку иначе не могло совершиться спасение людей.
Когда Петр еще говорил: сделаем три кущи, Господь внезапно творит сень нерукотворенную и входит в нее с пророками, чтобы показать, что Он ничем не меньше Отца. Ибо как в Ветхом Завете Господь являлся в облаке и Моисей входил в оное, таким образом получив закон (см. Исх. 19, 9; 20, 20–21), так и ныне облако обняло Христа, – но не мрачное (прошла тень закона и мрак неведения), а светлое, ибо истина пришла и благодать Господня воссияла, и потому ныне ничего нет темного.
И был из облака глас, подобно как в Ветхом Завете исшел из облака глас Божий.
Иисус же остался один, чтобы кто не подумал, что слова Сей есть Сын Мой Возлюбленный сказаны были о Моисее или об Илии. Впрочем, сим, быть может, означается и то, что закон и пророки были до некоторого только времени, как и здесь видимы были Моисей и Илия, а потом, когда их время прошло, остался один Иисус. Ибо ныне господствует Евангелие, тогда как многое из закона миновало.
Апостолы умолчали… и никому не говорили… о том, что видели… Прежде Креста и не следовало говорить об Иисусе что-нибудь, что достойно Бога. Ибо какое о Нем составили бы мнение те, кои слышали это, а потом увидели Его распинаемым? Не сочли бы они Его обманщиком и мечтателем? Посему-то апостолы прежде Креста не проповедуют ни об одном чудесном и божественном деле Иисуса. Впрочем, об этом предмете достаточно сказано нами в объяснении на Евангелие от Матфея (см. гл. 17).
37–42. В следующий же день, когда они сошли с горы, встретило Его много народа. Вдруг некто из народа воскликнул: Учитель! умоляю Тебя взглянуть на сыта моего, он один у меня. Его схватывает дух, и он внезапно вскрикивает, и терзает его, так что он испускает пену; и насилу отступает от него, измучив его. Я просил учеников Твоих изгнать его, и они не могли. Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас? приведи сюда сына твоего. Когда же тот еще шел, бес поверг его и стал бить; но Иисус запретил нечистому духу, и исцелил отрока, и отдал его отцу его.
Человек, о котором идет речь, был совершенно неверующий. Посему и бес не выходил из сына его, – ибо неверие превозмогало силу апостолов. Неверие и дерзость его видны из того, что он пришел перед всеми обвинять учеников. Но Господь объявляет, что сын не исцелен по причине неверия отца, и перед всеми порицает его, и не одного его, но и прочих всех вообще. Ибо сказав о, род неверный, разумеет под этим всех иудеев, а словом развращенный показывает, что злоба их не от начала и не от природы. По природе они были добры (ибо они были святым потомством Авраама и Исаака), но развратились по своей злобе. Слова доколе буду с вами и буду терпеть вас означают то, что Он желает восприять смерть и хочет скорее избавиться от них. Ибо доколе, говорит, буду терпеть ваше неверие? Это говорит Господь, чтобы показать, что Он имеет силу, побеждающую неверие иудеев, и, исцелив его сына, отдал отцу его. Бесноватый прежде принадлежал не отцу своему, но злому духу, одержавшему его, а теперь Господь отдал его отцу, потерявшему его, а потом нашедшему.
43–45. И все удивлялись величию Божию. Когда же все дивились всему, что творил Иисус, Он сказал ученикам Своим: вложите вы себе в уши слова сии: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие. Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его; а спросить Его о сем слове боялись.
Прочие все дивились всему, что творил Иисус, а не одному только сему чуду. Но Иисус, оставив прочих, беседует с учениками и как бы говорит: «Все это, чудеса и слова о чудесах, вложите вы себе в уши». Для чего? «Так как Я буду предан и распят, то для того, чтобы вы, когда увидите Меня распятым, не подумали, что Я претерпел это по Своему бессилию. Ибо кто творит такие чудеса, тот мог бы и не быть распят». Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них. Для чего же это было? Для того, чтобы они прежде времени не вдались в печаль и не смущались от страха.
Итак, Бог, снисходя их слабости и руководя ими как будто детьми, попустил им не понять того, что говорилось о Кресте.
Приметь и благоговение учеников, по которому они не дерзали, но даже боялись спросить Господа. Ибо страх усиливает благоговение, равно как, растворенный любовью, он и есть благоговение.
46–50. Пришла же им мысль: кто бы из них был больше? Иисус же, видя помышление сердца их, взяв дитя, поставил его пред Собою и сказал им: кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня; ибо кто из вас меньше всех, тот будет велик. При сем Иоанн сказал: Наставник! мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему; потому что он не ходит с нами. Иисус сказал ему: не запрещайте; ибо кто не против вас, тот за вас.
Апостолов постигла страсть к пустой славе. Кажется, страсть эта возбудилась в них оттого, что они не исцелили бесноватого. Вероятно, по сему случаю они заспорили, утверждая каждый со своей стороны, что отрок не был исцелен не по его бессилию, но по бессилию такого-то, а отсюда загорелась распря и о том, кто бы из них был больше. Но Господь, зная сердце каждого, предваряет, и прежде чем страсть сия возросла, старается пресечь ее в самом корне. Ибо страсти удобно преодолеть в начале, а когда они возрастут, тогда уже весьма трудно бывает исторгать их. Как же Господь это зло пресекает? Взяв, сказано, дитя, показывает его ученикам, давая через сие им знать, что мы должны привести свой ум в такое состояние, в каком бывает он в детском возрасте, – ибо дети бывают неопытны во зле, весьма просты и не волнуются ни помыслами славолюбия, ни желанием первенства перед другими. Кто, говорит, примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает. Слова сии имеют следующий смысл: хотя вы думаете, что вы понравитесь многим и что вы очень многими будете приняты в таком случае, если будете казаться гордыми и славолюбивыми, но Я вам говорю, что Мне особенно приятна простота и что она служит отличительным признаком Моих учеников, так что кто препростого и незлобивого мужа примет как Моего ученика (ибо это означает выражение во имя Мое), тот примет Меня. Ибо кто принимает гордого, тот не принимает ни ученика Моего, ни Меня.