Дэвид Ферринг
Клинок войны
ГЛАВА 1
– Конрад! – прошипел скейвен. – Мы тебя ждали…
Гаксар, в человеческом обличье, стоял в пещере, куда выводил узкий туннель. Пещеру освещало мерцание подземных камней: призрачный свет совсем не давал теней.
Конрад и один из альтдорфских командиров молча разглядывали ужасную картину.
Литценрайх и Устнар распростерлись на каменном полу, их раскинутые в стороны руки и ноги были прибиты к нему гвоздями. Кровь сочилась из покрывавших обнаженные тела ран. Пленники мучительно извивались, но не могли даже стонать от боли, поскольку рты им заткнули кляпами.
Человек и дварф лежали в восьми футах друг от друга. Между ними оставалось место для еще одного живого креста, и четыре железных гвоздя отмечали точки, где ладони и голени третьей жертвы прибьют к камню. В качестве последней жертвы, без сомнения, ожидали Конрада; это его плоть и кости размозжат жестокие колья.
Гаксар знал, что он придет за своими товарищами.
В пещере находился еще один скейвен, но огромный грызун не стал принимать человеческий облик. Его звали Серебряный Глаз. Конрад сам дал ему имя, когда находился в плену у крысиного отродья, в логове глубоко под Миденхеймом, а назвал его так из-за блестящего куска варп-камня, что заменил скейвену потерянный левый глаз. Серебряный Глаз служил одним из телохранителей Гаксара и сбежал вместе со своим господином, когда их владения захватили войска города Белого Волка. Сейчас, под Альтдорфом, воин-скейвен все так же носил с собой черный щит с таинственной золотой эмблемой в виде кольчужной перчатки и скрещенных стрел.
Узнав Конрада, грызун чуть заметно усмехнулся; изо рта высунулся изогнутый язык и облизнул толстые щеки. Конраду вспомнилось омерзительное прикосновение шершавого языка, когда тот слизывал с его лица кровь. Тогда он поклялся, что если при следующей их встрече прольется кровь, это будет кровь Серебряного Глаза.
Конрад всегда ненавидел скейвенов, но поверженных пленников окружали дюжины существ еще более отвратительных, чем крысоподобные. С первого взгляда они чем-то походили на человеческих младенцев. Присмотревшись внимательнее к голой, белой, как у червей, коже, становилось очевидным, что они никогда не принадлежали к роду людскому. Они скорее напоминали упырей, из которых высосали всю жизнь, и лишь красные глаза горели ярким огнем.
Мутанты-троглодиты обладали огромными безобразными головами, покрытыми чешуей телами и недоразвитыми хвостами. Искривленные лапы оканчивались тремя острыми когтями. Подстегиваемая неутолимой жаждой крови, толпа троглодитов с воем и криками дралась за добычу. На телах пленников преобладали раны именно от их когтей.
Помимо жертв и их мучителей, в подземном зале собрались зрители, чтобы вдоволь насладиться варварской сценой боли и кровопролития. Они стояли на другом берегу подземной реки, на высоком уступе у дальнего конца пещеры. Во тьме едва виднелись их призрачные очертания, наполовину скрытые сталактитами, что свисали с влажного потолка.
За миг, что потребовался Конраду, чтобы шагнуть из укрытия извилистого туннеля под свод пещеры, он успел подметить все эти детали, одновременно перекинув меч в левую руку, а правой потянувшись за спину. Плащ скрывал колчан с оружием, упражнениям с которым он посвятил последние дни. Конрад вытянул его, прицелился и выстрелил.
Спусковой крючок отпустил тугую тетиву, и шестидюймовый болт со свистом полетел вперед. Оружие представляло собой механизм из точно подогнанных медных колесиков и стальных винтов – арбалет для одной руки.
Гаксар славился как серый провидец, искушенный в темных науках, но даже он не смог бы защитить себя от столь быстрой атаки. Болт безошибочно нашел свою цель и воткнулся глубоко в правую глазницу. Скейвен пошатнулся. Он попытался ухватить и вытащить болт правой рукой, но у него не было правой руки. В обличье скейвена он лишился лапы; в человеческом обличье у него не было руки. Литценрайх утверждал, что это он отрубил Гаксару конечность.
Медленно и бесшумно скейвен опустился на землю и остался лежать без движения.
Неумолкающий вой младенцев-нелюдей усилился, но их дикие завывания перекрыл визг настолько леденящий, что Конрад на мгновение замер. Серебряный Глаз оплакивал смерть своего господина. Телохранитель поднял меч и ринулся на Конрада, чтобы отомстить, но ему преградил путь альтдорфский офицер. С лязгом их мечи скрестились.
Конрад отшвырнул арбалет и заторопился на помощь пленникам. Бледные полчища, скрежеща когтями, понеслись на него, и меч Конрада скосил первого мутанта. Безобразная голова отделилась от укороченного тела, но даже в полете изо рта продолжал вырываться жуткий визг. Все больше уродцев подбиралось к Конраду, и все больше их погибало от его руки.
Они попытались свалить человека, пользуясь численным перевесом, вцеплялись в него кривыми пальцами, подпрыгивали и рвали когтями. Троглодиты не владели иным оружием, кроме зубов и когтей, и хотя вскоре после начала схватки Конрада покрывали раны, кровь на полу вокруг него принадлежала в основном противникам. Не чувствуя боли, Конрад рубил и колол, бил и пинал, давил их железными подковками сапог. Рвалась и сминалась плоть, с треском ломались кости.
Мутанты больше не лопотали в примитивном восторге, лакая человеческую кровь; сейчас они задыхались, истекая своей. Их предсмертные звуки казались Конраду более омерзительными, чем отголоски их пиршества.
Карабкаясь по телам мертвых и искалеченных, троглодиты все шли и шли к Конраду. Наконец он сумел прорубиться к Литценрайху, наклонился над ним и выдернул кляп изо рта колдуна.
Троглодиты снова навалились на него, так что Конрад едва удержался на ногах. Его меч взметнулся, расправившись с несколькими хищниками одновременно. Но противников оставалось слишком много. Стоит поскользнуться на кровавой массе, что покрывала каменный пол, и Конраду уже не встать. Армия мутантов расправится с лежащим в считанные секунды.
– Колдуй! – заорал Конрад. – Заклятие!
– Освободи мне руку, – ухитрился выговорить Литценрайх.
Конрад развернулся и отшвырнул от себя цепкие холодные тела. Сверкнул меч, и в брызгах крови полетели головы. Он попытался вытащить гвоздь из правой руки Литценрайха, но тот крепко сидел в камне.
– Руку тяни, тяни руку! – приказал колдун. И Конрад подчинился.
Он рванул руку Литценрайха и сумел оторвать ее от пола. На гвозде остались красные ошметки и белые обломки кости. Колдун, закричав от боли, сжал в кулак порванную ладонь. Но тут же вытянул руку, и крик превратился в заклятие. Изогнутая молния сорвалась с искалеченных пальцев; она ударила в одного из троглодитов и насквозь прошила узловатое тело. Мертвенно-бледная кожа мутантов мгновенно стала черной будто сажа.
Поджариваемое заживо создание завизжало. Оно все еще горело, все еще выло, а собрат рядом с ним уже вспыхнул пламенем. Еще один взметнулся желто-алым костром. В пещере становилось все светлее, стоны смерти все громче, а вонь все невыносимее.
Литценрайх сжигал троглодитов; Конрад их расчленял. И в том, и в другом случае они умирали.
Конрад добрался до Устнара и подсунул клинок под шляпку одного из гвоздей, чтобы выдернуть его. Правая рука Устнара освободилась, и он немедленно ухватил за глотку троглодита, пытающегося прокусить его плечо. Дварф задирал ему голову до тех пор, пока не хрустнули шейные позвонки, и лишь тогда откинулся прочь. К тому моменту Конрад освободил ему другую руку.
Троглодитов осталось немного, и все же ярость их атак не ослабевала. Устнар хватал по мутанту в каждую руку и стукал друг о друга головами, снова и снова, пока головы не превращались в кровавое месиво. Конрад воспользовался подаренной дварфом передышкой, чтобы освободить его ноги. На последнем гвозде его меч треснул пополам. Конрад вогнал обломок лезвия в живот троглодиту, по самую рукоять. Нападающий с визгом отскочил, унося с собой оружие.
Должно быть, Литценрайх воспользовался заклинанием, потому что он самостоятельно оказался на ногах, а вокруг него тлели обожженные трупы. Все троглодиты были мертвы или умирали.
Альтдорфский офицер также лежал мертвым, но Конрад нигде не видел Серебряного Глаза. Тот исчез и прихватил с собой тело Гаксара. Да и призрачные силуэты зрителей за ручьем тоже пропали.
Литценрайх, Устнар и Конрад обменялись взглядами. Пленники почти с ног до головы были в крови, в основном в собственной. Хотя Конрада прикрывала одежда, троглодиты искусали и поцарапали его.
Из одного из проходов в пещеру донесся какой-то звук, и товарищи разом обернулись. Зловещий шум приближался, нарастал – к ним спешили враги. И, подобно тем созданиям, которых они только что одолели, эти враги не были людьми. Эхом отдавались в туннеле звериные боевые кличи, и теперь толпа состояла не из безоружных недоростков – ее не удастся победить так легко.
– Река! – крикнул Конрад, – Она – наш единственный шанс выбраться!
Именно так он первоначально планировал покинуть Альтдорф, но в то время ему представлялось, что они будут бежать из тюрьмы, где держали Литценрайха и Устнара, а не от армии зверолюдей.
Они как могли быстро добрались до берега; и колдун, и дварф сильно хромали. Река текла по промытому в древнем камне руслу, исчезая в туннеле.
– Ненавижу воду, – заявил Устнар, уставясь в бурлящую пену.
И тут же, прыгнув в реку, скрылся под водой. Вынырнув, дварф оказался уже на полпути к каменной арке, где река скрывалась в туннеле.
Но Литценрайх не двигался с места, так что Конраду пришлось подтолкнуть его плечом. Падая, колдун закричал, но крик смолк, когда он ушел под воду. На несколько мгновений его голова показалась над поверхностью, и тут его унесло в подземную трубу.
Конрад начал быстро скидывать тяжелые доспехи. Он успел снять шлем, стянуть плащ, кирасу и один ботинок и тут заметил дикий блеск глаз из темного прохода. Угрожающие кличи приближались.
Он прыгнул в ледяные воды подземной реки. Через несколько секунд Конрад вынырнул и набрал полную грудь воздуха, не зная, сколько придется не дышать. Глянув наверх, Конрад обнаружил, что уступ на дальнем берегу опустел не полностью. Там все еще стояли две темные фигуры, и вблизи он смог лучше разглядеть их.
Одной из фигур оказался Череп!
Конрад ни с кем не спутал бы лысого и неестественно худого, будто на костях не осталось плоти, врага.
Он также узнал его спутника.
Это была Элисса.
И тут Конрада утащило в темноту туннеля, закрутило течением, и ему ничего не оставалось, как вспоминать…
ОН ВСПОМИНАЛ.
Больше пяти лет он верил, что Элисса мертва, что ее убили при нападении на деревню, когда беснующаяся армия зверолюдей уничтожила все на своем пути. До сих пор Конрад считал себя единственным выжившим.
Нападение произошло в первый день лета, в праздник святого Сигмара. За день до того Конрад попытался покинуть деревню, но не смог прорваться сквозь ряды мародеров, что осадили долину. Он думал обмануть их и натянул шкуру убитого мутанта, но троица скейвенов перекрыла ему путь и заставила наблюдать за уничтожением единственного дома, который у него когда-либо имелся.
Пробираясь сквозь хаос и разрушения, он шел к поместью в надежде спасти Элиссу. Но когда он добежал до него, имение пылало; никто не смог бы выжить в огне. Ни один человек.
Из яростного пламени выступила нечеловеческая фигура, похожее на скелет существо, – Конрад мысленно окрестил его Черепом. Конрад вскинул лук и пустил одну из черных стрел в сердце Черепа. Будь тот человеком, он умер бы. Однако Череп вытащил стрелу из обнаженной груди, и на ней не осталось ни раны, ни даже капли крови.
Конрад развернулся и побежал, и только он сумел спастись от побоища.
Он всегда верил, что больше никто не выжил.
Элисса…
Элисса – первая и до сих пор единственная любовь Конрада.
Элисса – девушка, которая дала ему имя.
Элисса – девушка, которая изменила его жизнь.
Элисса дала ему колчан, лук и стрелы, и каждую из вещей украшал загадочный геральдический знак – тот самый, что украшал щит Серебряного Глаза.
Должно быть, Череп захватил девушку в плен и по какой-то зловещей причине сохранил ей жизнь.
Пять лет назад Конрад потерпел самое страшное поражение, и вот сейчас ему представился еще один шанс спасти Элиссу.
Он направился в лабиринты под Альтдорфом, чтобы вытащить Литценрайха с Устнаром из темницы, куда их заточили городские власти. Конрад считал себя в долгу перед вторым, если не перед первым. Из спасителей, что освободили Конрада от Гаксара, когда серый провидец плел интриги, чтобы завладеть варп-камнем скейвенов, выжил один дварф. Но Конрад слишком поздно добрался до Литценрайха и Устнара; они сами стали добычей злобного колдуна.
Конрад был уверен, что с Гаксаром покончено, но Серебряный Глаз бежал, унося с собой щит, из-за которого Конрад преследовал двоих скейвенов от Миденхейма до имперской столицы.
И все же его бегство больше не имело значения. И судьба Литценрайха с Устнаром уже не заботила Конрада. Сейчас для него существовала только Элисса.
Он хотел вплавь вернуться в пещеру, где видел девушку, но сильное течение неумолимо несло его по туннелю. Ему вдруг вспомнилось, что это Элисса научила его плавать.
Она дала ему так много. Конрад с трудом мог припомнить свою жизнь до встречи в ней. Ему казалось, что именно тогда он родился по-настоящему. Она была дочерью хозяина поместья, он – деревенским мальчишкой, помощником на постоялом дворе. Он спас ей жизнь: убил зверо-человека, который напал на девушку на опушке леса. В ответ она подарила ему имя, хотя он до сих пор не знал, кем был в действительности и где появился на свет.
Воды бурного потока поднимались немногим выше середины стен туннеля, и когда Конрад вынырнул на поверхность, он постарался держать рот закрытым и дышать через нос. Хотя в подземную реку отводились сточные канавы города, ему приходилось нырять в более вонючие водоемы.
Он ничего не видел в окружающей темноте и плыл в основном под водой, где течение швыряло его о каменные стены; Конрад рассудил, что синяки и царапины предпочтительнее разбитой головы, если потолок вдруг резко станет ниже.
Вынырнув, чтобы набрать воздуха в третий раз, он заметил, что темнота слегка рассеялась. Стояла ночь, и возможно, река вышла на поверхность. Если так, то в каком-то месте русло будет перегорожено решеткой – она не помешает воде, но остановит чужаков, если те решат использовать стоки, чтобы проникнуть в город. И при ней обычно стоят на посту часовые.
Когда Конрад и альтдорфский офицер обнаружили, что две камеры в подземелье под военным гарнизоном пусты, альтдорфец отдал приказ помешать Литценрайху с Устнаром сбежать по реке. Наверняка в конце туннеля ожидает стража.
Впервые вместо того, чтобы позволить реке нести себя, Конрад начал бороться с ней. Течение оставалось слишком сильным, чтобы плыть против него, но он все равно попытался. Продвижение едва замедлилось. Он вытянул руки, надеясь ухватиться за выступающий камень. В противном случае вскоре его расплющит о прутья решетки, или что там преграждает туннель в этом городе.
Чернота впереди посерела, и Конраду показалось, что он различает очертания выхода. Где же Литценрайх и Устнар? Неужели течение ударило их о тяжелую решетку, и они потеряли сознание? Может, они утонули?
Блеклая темнота приближалась, а Конрада несло все быстрее и быстрее. И тут он углядел отдаленный свет. Либо выход из туннеля освещался снаружи, либо он видел факелы стражи. Он развернулся спиной к выходу и приготовился к неминуемому удару.
И совершенно неожиданно обнаружил, что плывет уже не по туннелю. Железная решетка, что преграждала подземный поток, была прорвана, а края ее завернуты в стороны. Дело рук колдуна Литценрайха.
Теперь Конрада несла более глубокая и широкая река. Скорее всего, Рейк. Значит, он уже за пределами Альтдорфа, и река уносит его от городских стен.
У выхода он увидел фонари и даже сумел разглядеть смутные очертания солдат. Тихое бормотание прорезал крик:
– Вон там! Еще один!
Конрад нырнул, и стрела вошла, в воду у его щеки. Сопротивление воды погасило ее скорость, и только чудом стрела не проткнула ему плечо. Еще одна едва не задела грудь. Он нырнул глубже, развернулся и доплыл вверх по реке, к городу, надеясь, что солдаты не ожидают подобного маневра. Течение ослабело; стиснутый стенами, подземный поток несся быстрее, чем Рейк, величайшая река Старого Света.
Конрад сомневался, что солдаты знают, в кого стреляют, но его положение не позволило убеждать их в чем бы то ни было.
Изначально он собирался освободить Литценрайха с Устнаром из темницы и бежать из города вместе с ними. У него не имелось причин оставаться в Альтдорфе – тогда казалось маловероятным, что он найдет здесь Серебряного Глаза, – и тем более, после того, как поспособствует побегу двух пленников.
Но сейчас он обязан вернуться в имперскую столицу, обязан пробраться в подземный город, где Череп держит в плену Элиссу.
Конрад перестал грести и перевернулся на спину. Он осторожно приподнял над водой лицо и вдохнул, готовый в любой миг нырнуть. Ярдах в сорока ниже по течению, на дальнем берегу, горели фонари стражи. В данный момент Конрад находился в безопасности, и вероятно, колдуну с дварфом тоже удалось выбраться.
Литценрайх без особого труда способен ускользнуть от немногочисленной охраны. А за пределами города, даже раненые и безоружные, они справятся с любой опасностью.
Конраду очень хотелось, чтобы они сейчас находились рядом. Оба весьма пригодились бы ему в незнакомом лабиринте подземных переходов. Устнар – знанием подземелий и мастерством в битве, Литценрайх – колдовством. Но у них не оставалось причин, чтобы составить Конраду компанию, даже если он сумеет их разыскать.
Как зачастую в прошлом, Конрад оказался предоставлен самому себе. И ему это подходило. Литценрайху нельзя доверять. Вольф правильно говорил о колдунах.
На мгновение Конрад вспомнил о Вольфе. Где он сейчас? Все еще на границе, в Кислеве? И существует ли еще эта граница, или северные орды уже маршируют по стране? Но если бы дела обстояли настолько плохо, новости уже достигли бы Альтдорфа, и сержант Таунгар, без сомнения, упомянул бы о них, когда вербовал Конрада в имперскую гвардию.
Конрад медленно плыл по реке. Рейк – лучший способ проникнуть в столицу, но городские стены что-то отказывались приближаться. Течение, хотя и уступало по силе подземному потоку, оставалось достаточно мощным, и Конрад обнаружил, что слабеет, будто в схватке с неутомимым противником. Он припомнил, что у другого берега должно находиться плавучее заграждение; оно не дает судам подняться по Рейку без разрешения и уплаты речного налога.
На ночь реку перегораживали, вдобавок местность вокруг бона хорошо освещалась. Заграждение и так постоянно держали под наблюдением, а сейчас, после тревоги, с него наверняка не спускают глаз. Лучше поискать другой способ проникнуть в город, и Конрад начал выискивать подходящее место, где удастся выбраться на берег.
Пологого спуска к воде ему не найти. Даже за пределами городских стен по берегам Рейка тянулись высокие причалы для кораблей и лодок, ожидающих входа в столицу. Он поплыл к северному берегу, который казался чуть менее оживленным.
Несмотря на насыщенную событиями ночь, Конрад прикинул, что прошло не больше часа с тех пор, как он появился у армейских казарм.
Ночь только начиналась, и на борту стоящих у причала судов кипела жизнь. Надо опасаться, как бы его не увидели вахтенные на кораблях.
Конрад заметил свободное пространство в тридцать ярдов между морским торговым судном и скромной речной баржей и поплыл туда. До причального настила наверху оставалось не менее десяти футов, но ему повезло – с тумбы свисал потрепанный обрывок веревки.
Конрад ухватился за него, выжидая. Он прижался к деревянной свае и перевел дыхание, проверяя, не заметил ли его кто-нибудь из матросов. Ночь стояла темная, и ни одна из лун еще не взошла.
Наконец он начал карабкаться по веревке. В обычных обстоятельствах он поднялся бы по ней за пару секунд, но поскольку он сильно устал, подъем до середины скользкой, мокрой веревки занял вдвое больше времени.
Сверху послышались голоса, и когда Конрад взглянул туда, он увидел, что вниз с причала свешиваются две головы. Он не знал, заметили ли его, поэтому замер и вжался в тень. Но тут веревка закачалась и начала подниматься. Его вытягивали на причал. Он уже собирался разжать руки и рухнуть в воду, но тут один из людей окликнул его:
– Держись, дружище! Щас мы тебя вытащим.
Акцент показался Конраду незнакомым: он явно имел дело не с альтдорфскими солдатами. Должно быть, матросы с корабля из дальнего уголка Империи, и они решили, что Конрад свалился за борт с какого-нибудь судна выше по реке.
В подземном потоке он потерял второй ботинок, и выдать его нынешний род занятий могли лишь пояс и ножны. Носить их без меча все равно не имело смысла.
Одной рукой Конрад быстро расстегнул пряжку, и военного образца пояс шлепнулся в воду.
– Хорошо держишься, парень. Скоро тебя выудим.
Двое моряков выбрали веревку почти до конца и нагнулись, собираясь ухватить его за руки. Конрад принял помощь только одного; он не хотел рисковать и подставлять обе руки на случай, если его ожидает ловушка.
Через пару секунд его выволокли на причал. Нежданный спаситель разжал руку, и оба моряка захохотали, разглядывая Конрада.
– Спасибо, – произнес он, нарочито качнулся и тут же обрел равновесие. – Трудно привыкнуть к тому, что земля не качается под ногами.
– Ага, – согласился матрос, за чью руку он держался, и снова хохотнул. – Мы знаем. Где твой корабль?
Конрад ткнул большим пальцем в направлении города, вверх по реке.
– Вон там. Доберусь как-нибудь. Спасибо. Как-нибудь. Или хотите выпить? Может, пойдем выпьем, а?
– В другой раз, приятель, – ответил второй матрос. – Похоже, тебе уже хватит. А то снова воды нахлебаешься.
Конрад покачал головой:
– Нет. Нет, нет, нет. – Он попятился, спотыкаясь и качая головой. – Но в следующий раз с меня выпивка, идет?
– Идет.
– Идет.
Он помахал своим спасителям, повернулся и медленно поплелся по причалу. Матросы все еще наблюдали за ним, чтобы убедиться, что его не занесет вбок и он опять не плюхнется в Рейк. Конрад дошел до баржи, обернулся и снова помахал. Когда он оглянулся в следующий раз, матросы уже пропали из виду.
Тогда он выпрямился, вытер мокрое лицо и задумался над тем, как попасть в город.
Альтдорф был столицей Империи, и с наступлением сумерек в нем не запирали все ворота. Жители не прятались до рассвета в ужасе перед созданиями, что бродят в ночи. В темные часы жизнь в столице не замирала, как во многих городках и деревнях Империи. Альтдорф полагал себя хорошо охраняемым городом, и от опасностей его защищала многочисленная армия.
Город по праву не боялся того, что могло угрожать ему из-за стен; но, как недавно обнаружил Конрад, главная опасность таилась под столицей.
Он пошагал по причалу к белым городским стенам, к подножию массивной башни, что вырастала практически из реки. При обычных обстоятельствах миновать ворота не составило бы труда. За взятку в несколько пенни часовые пропускали моряков, чьи суда стояли ниже по течению, в любое время дня и ночи. Обычно матросы направлялись на улицу Ста Трактиров, но часто искали и другие развлечения, предоставляемые своим жителям и гостям величайшим городом Империи.
Украдкой, стараясь держаться в тени, Конрад подобрался к башне. У речных ворот было больше солдат, чем обычно входило в состав караульного поста. Ворота хорошо освещались, и сквозь них Конрад углядел помимо часовых еще несколько отрядов стражи. С ними спорила и ругалась группа моряков из разных земель; видимо, они хотели покинуть город, но каждого сперва дотошно опрашивали и обыскивали.
Горстку людей, которые хотели войти в столицу, пропустили без всяких придирок. Охрана осматривала только тех, кто выходил из Альтдорфа. Наверняка им отдали приказ искать колдуна и дварфа. Обнаружить последнего не составило бы труда, но Конрад недоумевал, как они собираются распознать мага. Возможно, в караулке находится колдун, и он почует, если к воротам приблизится кто-то из его собратьев.
Не будь Конрад мокрым с головы до пят и имей при себе пару монет, он легко прошел бы в столицу; но вода текла с него ручьем, а денег не было. При зачислении в гвардию Таунгар дал ему золотую крону, но она осталась в мундире. И одежда не высохнет до утра, особенно учитывая то, что зима на носу. Его и так уже трясло от холода, так что необходимо было переодеться, и поскорее.
Конрад наблюдал за моряками, выходящими за ворота. Большинство шли группками, но ему требовался одиночка, причем такого же роста как он. Конрад ждал; следовало действовать быстро и тихо. Наконец из караулки выбрался подходящего вида матрос. Он шагал очень медленно, стараясь держаться прямо, и все равно спотыкался.
– Гады, – бормотал он себе под нос. – Альтдорфские гады.
Он оглянулся на город и сплюнул через плечо.
– Ты прав, приятель, – согласился Конрад, выступая из темноты.
– Да, – проворчал пьяный моряк. – Все деньги выманили, да еще из чертова города не выпускают.
– И у меня такая же история, – заявил Конрад и обхватил матроса за плечи.
Гаксар, в человеческом обличье, стоял в пещере, куда выводил узкий туннель. Пещеру освещало мерцание подземных камней: призрачный свет совсем не давал теней.
Конрад и один из альтдорфских командиров молча разглядывали ужасную картину.
Литценрайх и Устнар распростерлись на каменном полу, их раскинутые в стороны руки и ноги были прибиты к нему гвоздями. Кровь сочилась из покрывавших обнаженные тела ран. Пленники мучительно извивались, но не могли даже стонать от боли, поскольку рты им заткнули кляпами.
Человек и дварф лежали в восьми футах друг от друга. Между ними оставалось место для еще одного живого креста, и четыре железных гвоздя отмечали точки, где ладони и голени третьей жертвы прибьют к камню. В качестве последней жертвы, без сомнения, ожидали Конрада; это его плоть и кости размозжат жестокие колья.
Гаксар знал, что он придет за своими товарищами.
В пещере находился еще один скейвен, но огромный грызун не стал принимать человеческий облик. Его звали Серебряный Глаз. Конрад сам дал ему имя, когда находился в плену у крысиного отродья, в логове глубоко под Миденхеймом, а назвал его так из-за блестящего куска варп-камня, что заменил скейвену потерянный левый глаз. Серебряный Глаз служил одним из телохранителей Гаксара и сбежал вместе со своим господином, когда их владения захватили войска города Белого Волка. Сейчас, под Альтдорфом, воин-скейвен все так же носил с собой черный щит с таинственной золотой эмблемой в виде кольчужной перчатки и скрещенных стрел.
Узнав Конрада, грызун чуть заметно усмехнулся; изо рта высунулся изогнутый язык и облизнул толстые щеки. Конраду вспомнилось омерзительное прикосновение шершавого языка, когда тот слизывал с его лица кровь. Тогда он поклялся, что если при следующей их встрече прольется кровь, это будет кровь Серебряного Глаза.
Конрад всегда ненавидел скейвенов, но поверженных пленников окружали дюжины существ еще более отвратительных, чем крысоподобные. С первого взгляда они чем-то походили на человеческих младенцев. Присмотревшись внимательнее к голой, белой, как у червей, коже, становилось очевидным, что они никогда не принадлежали к роду людскому. Они скорее напоминали упырей, из которых высосали всю жизнь, и лишь красные глаза горели ярким огнем.
Мутанты-троглодиты обладали огромными безобразными головами, покрытыми чешуей телами и недоразвитыми хвостами. Искривленные лапы оканчивались тремя острыми когтями. Подстегиваемая неутолимой жаждой крови, толпа троглодитов с воем и криками дралась за добычу. На телах пленников преобладали раны именно от их когтей.
Помимо жертв и их мучителей, в подземном зале собрались зрители, чтобы вдоволь насладиться варварской сценой боли и кровопролития. Они стояли на другом берегу подземной реки, на высоком уступе у дальнего конца пещеры. Во тьме едва виднелись их призрачные очертания, наполовину скрытые сталактитами, что свисали с влажного потолка.
За миг, что потребовался Конраду, чтобы шагнуть из укрытия извилистого туннеля под свод пещеры, он успел подметить все эти детали, одновременно перекинув меч в левую руку, а правой потянувшись за спину. Плащ скрывал колчан с оружием, упражнениям с которым он посвятил последние дни. Конрад вытянул его, прицелился и выстрелил.
Спусковой крючок отпустил тугую тетиву, и шестидюймовый болт со свистом полетел вперед. Оружие представляло собой механизм из точно подогнанных медных колесиков и стальных винтов – арбалет для одной руки.
Гаксар славился как серый провидец, искушенный в темных науках, но даже он не смог бы защитить себя от столь быстрой атаки. Болт безошибочно нашел свою цель и воткнулся глубоко в правую глазницу. Скейвен пошатнулся. Он попытался ухватить и вытащить болт правой рукой, но у него не было правой руки. В обличье скейвена он лишился лапы; в человеческом обличье у него не было руки. Литценрайх утверждал, что это он отрубил Гаксару конечность.
Медленно и бесшумно скейвен опустился на землю и остался лежать без движения.
Неумолкающий вой младенцев-нелюдей усилился, но их дикие завывания перекрыл визг настолько леденящий, что Конрад на мгновение замер. Серебряный Глаз оплакивал смерть своего господина. Телохранитель поднял меч и ринулся на Конрада, чтобы отомстить, но ему преградил путь альтдорфский офицер. С лязгом их мечи скрестились.
Конрад отшвырнул арбалет и заторопился на помощь пленникам. Бледные полчища, скрежеща когтями, понеслись на него, и меч Конрада скосил первого мутанта. Безобразная голова отделилась от укороченного тела, но даже в полете изо рта продолжал вырываться жуткий визг. Все больше уродцев подбиралось к Конраду, и все больше их погибало от его руки.
Они попытались свалить человека, пользуясь численным перевесом, вцеплялись в него кривыми пальцами, подпрыгивали и рвали когтями. Троглодиты не владели иным оружием, кроме зубов и когтей, и хотя вскоре после начала схватки Конрада покрывали раны, кровь на полу вокруг него принадлежала в основном противникам. Не чувствуя боли, Конрад рубил и колол, бил и пинал, давил их железными подковками сапог. Рвалась и сминалась плоть, с треском ломались кости.
Мутанты больше не лопотали в примитивном восторге, лакая человеческую кровь; сейчас они задыхались, истекая своей. Их предсмертные звуки казались Конраду более омерзительными, чем отголоски их пиршества.
Карабкаясь по телам мертвых и искалеченных, троглодиты все шли и шли к Конраду. Наконец он сумел прорубиться к Литценрайху, наклонился над ним и выдернул кляп изо рта колдуна.
Троглодиты снова навалились на него, так что Конрад едва удержался на ногах. Его меч взметнулся, расправившись с несколькими хищниками одновременно. Но противников оставалось слишком много. Стоит поскользнуться на кровавой массе, что покрывала каменный пол, и Конраду уже не встать. Армия мутантов расправится с лежащим в считанные секунды.
– Колдуй! – заорал Конрад. – Заклятие!
– Освободи мне руку, – ухитрился выговорить Литценрайх.
Конрад развернулся и отшвырнул от себя цепкие холодные тела. Сверкнул меч, и в брызгах крови полетели головы. Он попытался вытащить гвоздь из правой руки Литценрайха, но тот крепко сидел в камне.
– Руку тяни, тяни руку! – приказал колдун. И Конрад подчинился.
Он рванул руку Литценрайха и сумел оторвать ее от пола. На гвозде остались красные ошметки и белые обломки кости. Колдун, закричав от боли, сжал в кулак порванную ладонь. Но тут же вытянул руку, и крик превратился в заклятие. Изогнутая молния сорвалась с искалеченных пальцев; она ударила в одного из троглодитов и насквозь прошила узловатое тело. Мертвенно-бледная кожа мутантов мгновенно стала черной будто сажа.
Поджариваемое заживо создание завизжало. Оно все еще горело, все еще выло, а собрат рядом с ним уже вспыхнул пламенем. Еще один взметнулся желто-алым костром. В пещере становилось все светлее, стоны смерти все громче, а вонь все невыносимее.
Литценрайх сжигал троглодитов; Конрад их расчленял. И в том, и в другом случае они умирали.
Конрад добрался до Устнара и подсунул клинок под шляпку одного из гвоздей, чтобы выдернуть его. Правая рука Устнара освободилась, и он немедленно ухватил за глотку троглодита, пытающегося прокусить его плечо. Дварф задирал ему голову до тех пор, пока не хрустнули шейные позвонки, и лишь тогда откинулся прочь. К тому моменту Конрад освободил ему другую руку.
Троглодитов осталось немного, и все же ярость их атак не ослабевала. Устнар хватал по мутанту в каждую руку и стукал друг о друга головами, снова и снова, пока головы не превращались в кровавое месиво. Конрад воспользовался подаренной дварфом передышкой, чтобы освободить его ноги. На последнем гвозде его меч треснул пополам. Конрад вогнал обломок лезвия в живот троглодиту, по самую рукоять. Нападающий с визгом отскочил, унося с собой оружие.
Должно быть, Литценрайх воспользовался заклинанием, потому что он самостоятельно оказался на ногах, а вокруг него тлели обожженные трупы. Все троглодиты были мертвы или умирали.
Альтдорфский офицер также лежал мертвым, но Конрад нигде не видел Серебряного Глаза. Тот исчез и прихватил с собой тело Гаксара. Да и призрачные силуэты зрителей за ручьем тоже пропали.
Литценрайх, Устнар и Конрад обменялись взглядами. Пленники почти с ног до головы были в крови, в основном в собственной. Хотя Конрада прикрывала одежда, троглодиты искусали и поцарапали его.
Из одного из проходов в пещеру донесся какой-то звук, и товарищи разом обернулись. Зловещий шум приближался, нарастал – к ним спешили враги. И, подобно тем созданиям, которых они только что одолели, эти враги не были людьми. Эхом отдавались в туннеле звериные боевые кличи, и теперь толпа состояла не из безоружных недоростков – ее не удастся победить так легко.
– Река! – крикнул Конрад, – Она – наш единственный шанс выбраться!
Именно так он первоначально планировал покинуть Альтдорф, но в то время ему представлялось, что они будут бежать из тюрьмы, где держали Литценрайха и Устнара, а не от армии зверолюдей.
Они как могли быстро добрались до берега; и колдун, и дварф сильно хромали. Река текла по промытому в древнем камне руслу, исчезая в туннеле.
– Ненавижу воду, – заявил Устнар, уставясь в бурлящую пену.
И тут же, прыгнув в реку, скрылся под водой. Вынырнув, дварф оказался уже на полпути к каменной арке, где река скрывалась в туннеле.
Но Литценрайх не двигался с места, так что Конраду пришлось подтолкнуть его плечом. Падая, колдун закричал, но крик смолк, когда он ушел под воду. На несколько мгновений его голова показалась над поверхностью, и тут его унесло в подземную трубу.
Конрад начал быстро скидывать тяжелые доспехи. Он успел снять шлем, стянуть плащ, кирасу и один ботинок и тут заметил дикий блеск глаз из темного прохода. Угрожающие кличи приближались.
Он прыгнул в ледяные воды подземной реки. Через несколько секунд Конрад вынырнул и набрал полную грудь воздуха, не зная, сколько придется не дышать. Глянув наверх, Конрад обнаружил, что уступ на дальнем берегу опустел не полностью. Там все еще стояли две темные фигуры, и вблизи он смог лучше разглядеть их.
Одной из фигур оказался Череп!
Конрад ни с кем не спутал бы лысого и неестественно худого, будто на костях не осталось плоти, врага.
Он также узнал его спутника.
Это была Элисса.
И тут Конрада утащило в темноту туннеля, закрутило течением, и ему ничего не оставалось, как вспоминать…
ОН ВСПОМИНАЛ.
Больше пяти лет он верил, что Элисса мертва, что ее убили при нападении на деревню, когда беснующаяся армия зверолюдей уничтожила все на своем пути. До сих пор Конрад считал себя единственным выжившим.
Нападение произошло в первый день лета, в праздник святого Сигмара. За день до того Конрад попытался покинуть деревню, но не смог прорваться сквозь ряды мародеров, что осадили долину. Он думал обмануть их и натянул шкуру убитого мутанта, но троица скейвенов перекрыла ему путь и заставила наблюдать за уничтожением единственного дома, который у него когда-либо имелся.
Пробираясь сквозь хаос и разрушения, он шел к поместью в надежде спасти Элиссу. Но когда он добежал до него, имение пылало; никто не смог бы выжить в огне. Ни один человек.
Из яростного пламени выступила нечеловеческая фигура, похожее на скелет существо, – Конрад мысленно окрестил его Черепом. Конрад вскинул лук и пустил одну из черных стрел в сердце Черепа. Будь тот человеком, он умер бы. Однако Череп вытащил стрелу из обнаженной груди, и на ней не осталось ни раны, ни даже капли крови.
Конрад развернулся и побежал, и только он сумел спастись от побоища.
Он всегда верил, что больше никто не выжил.
Элисса…
Элисса – первая и до сих пор единственная любовь Конрада.
Элисса – девушка, которая дала ему имя.
Элисса – девушка, которая изменила его жизнь.
Элисса дала ему колчан, лук и стрелы, и каждую из вещей украшал загадочный геральдический знак – тот самый, что украшал щит Серебряного Глаза.
Должно быть, Череп захватил девушку в плен и по какой-то зловещей причине сохранил ей жизнь.
Пять лет назад Конрад потерпел самое страшное поражение, и вот сейчас ему представился еще один шанс спасти Элиссу.
Он направился в лабиринты под Альтдорфом, чтобы вытащить Литценрайха с Устнаром из темницы, куда их заточили городские власти. Конрад считал себя в долгу перед вторым, если не перед первым. Из спасителей, что освободили Конрада от Гаксара, когда серый провидец плел интриги, чтобы завладеть варп-камнем скейвенов, выжил один дварф. Но Конрад слишком поздно добрался до Литценрайха и Устнара; они сами стали добычей злобного колдуна.
Конрад был уверен, что с Гаксаром покончено, но Серебряный Глаз бежал, унося с собой щит, из-за которого Конрад преследовал двоих скейвенов от Миденхейма до имперской столицы.
И все же его бегство больше не имело значения. И судьба Литценрайха с Устнаром уже не заботила Конрада. Сейчас для него существовала только Элисса.
Он хотел вплавь вернуться в пещеру, где видел девушку, но сильное течение неумолимо несло его по туннелю. Ему вдруг вспомнилось, что это Элисса научила его плавать.
Она дала ему так много. Конрад с трудом мог припомнить свою жизнь до встречи в ней. Ему казалось, что именно тогда он родился по-настоящему. Она была дочерью хозяина поместья, он – деревенским мальчишкой, помощником на постоялом дворе. Он спас ей жизнь: убил зверо-человека, который напал на девушку на опушке леса. В ответ она подарила ему имя, хотя он до сих пор не знал, кем был в действительности и где появился на свет.
Воды бурного потока поднимались немногим выше середины стен туннеля, и когда Конрад вынырнул на поверхность, он постарался держать рот закрытым и дышать через нос. Хотя в подземную реку отводились сточные канавы города, ему приходилось нырять в более вонючие водоемы.
Он ничего не видел в окружающей темноте и плыл в основном под водой, где течение швыряло его о каменные стены; Конрад рассудил, что синяки и царапины предпочтительнее разбитой головы, если потолок вдруг резко станет ниже.
Вынырнув, чтобы набрать воздуха в третий раз, он заметил, что темнота слегка рассеялась. Стояла ночь, и возможно, река вышла на поверхность. Если так, то в каком-то месте русло будет перегорожено решеткой – она не помешает воде, но остановит чужаков, если те решат использовать стоки, чтобы проникнуть в город. И при ней обычно стоят на посту часовые.
Когда Конрад и альтдорфский офицер обнаружили, что две камеры в подземелье под военным гарнизоном пусты, альтдорфец отдал приказ помешать Литценрайху с Устнаром сбежать по реке. Наверняка в конце туннеля ожидает стража.
Впервые вместо того, чтобы позволить реке нести себя, Конрад начал бороться с ней. Течение оставалось слишком сильным, чтобы плыть против него, но он все равно попытался. Продвижение едва замедлилось. Он вытянул руки, надеясь ухватиться за выступающий камень. В противном случае вскоре его расплющит о прутья решетки, или что там преграждает туннель в этом городе.
Чернота впереди посерела, и Конраду показалось, что он различает очертания выхода. Где же Литценрайх и Устнар? Неужели течение ударило их о тяжелую решетку, и они потеряли сознание? Может, они утонули?
Блеклая темнота приближалась, а Конрада несло все быстрее и быстрее. И тут он углядел отдаленный свет. Либо выход из туннеля освещался снаружи, либо он видел факелы стражи. Он развернулся спиной к выходу и приготовился к неминуемому удару.
И совершенно неожиданно обнаружил, что плывет уже не по туннелю. Железная решетка, что преграждала подземный поток, была прорвана, а края ее завернуты в стороны. Дело рук колдуна Литценрайха.
Теперь Конрада несла более глубокая и широкая река. Скорее всего, Рейк. Значит, он уже за пределами Альтдорфа, и река уносит его от городских стен.
У выхода он увидел фонари и даже сумел разглядеть смутные очертания солдат. Тихое бормотание прорезал крик:
– Вон там! Еще один!
Конрад нырнул, и стрела вошла, в воду у его щеки. Сопротивление воды погасило ее скорость, и только чудом стрела не проткнула ему плечо. Еще одна едва не задела грудь. Он нырнул глубже, развернулся и доплыл вверх по реке, к городу, надеясь, что солдаты не ожидают подобного маневра. Течение ослабело; стиснутый стенами, подземный поток несся быстрее, чем Рейк, величайшая река Старого Света.
Конрад сомневался, что солдаты знают, в кого стреляют, но его положение не позволило убеждать их в чем бы то ни было.
Изначально он собирался освободить Литценрайха с Устнаром из темницы и бежать из города вместе с ними. У него не имелось причин оставаться в Альтдорфе – тогда казалось маловероятным, что он найдет здесь Серебряного Глаза, – и тем более, после того, как поспособствует побегу двух пленников.
Но сейчас он обязан вернуться в имперскую столицу, обязан пробраться в подземный город, где Череп держит в плену Элиссу.
Конрад перестал грести и перевернулся на спину. Он осторожно приподнял над водой лицо и вдохнул, готовый в любой миг нырнуть. Ярдах в сорока ниже по течению, на дальнем берегу, горели фонари стражи. В данный момент Конрад находился в безопасности, и вероятно, колдуну с дварфом тоже удалось выбраться.
Литценрайх без особого труда способен ускользнуть от немногочисленной охраны. А за пределами города, даже раненые и безоружные, они справятся с любой опасностью.
Конраду очень хотелось, чтобы они сейчас находились рядом. Оба весьма пригодились бы ему в незнакомом лабиринте подземных переходов. Устнар – знанием подземелий и мастерством в битве, Литценрайх – колдовством. Но у них не оставалось причин, чтобы составить Конраду компанию, даже если он сумеет их разыскать.
Как зачастую в прошлом, Конрад оказался предоставлен самому себе. И ему это подходило. Литценрайху нельзя доверять. Вольф правильно говорил о колдунах.
На мгновение Конрад вспомнил о Вольфе. Где он сейчас? Все еще на границе, в Кислеве? И существует ли еще эта граница, или северные орды уже маршируют по стране? Но если бы дела обстояли настолько плохо, новости уже достигли бы Альтдорфа, и сержант Таунгар, без сомнения, упомянул бы о них, когда вербовал Конрада в имперскую гвардию.
Конрад медленно плыл по реке. Рейк – лучший способ проникнуть в столицу, но городские стены что-то отказывались приближаться. Течение, хотя и уступало по силе подземному потоку, оставалось достаточно мощным, и Конрад обнаружил, что слабеет, будто в схватке с неутомимым противником. Он припомнил, что у другого берега должно находиться плавучее заграждение; оно не дает судам подняться по Рейку без разрешения и уплаты речного налога.
На ночь реку перегораживали, вдобавок местность вокруг бона хорошо освещалась. Заграждение и так постоянно держали под наблюдением, а сейчас, после тревоги, с него наверняка не спускают глаз. Лучше поискать другой способ проникнуть в город, и Конрад начал выискивать подходящее место, где удастся выбраться на берег.
Пологого спуска к воде ему не найти. Даже за пределами городских стен по берегам Рейка тянулись высокие причалы для кораблей и лодок, ожидающих входа в столицу. Он поплыл к северному берегу, который казался чуть менее оживленным.
Несмотря на насыщенную событиями ночь, Конрад прикинул, что прошло не больше часа с тех пор, как он появился у армейских казарм.
Ночь только начиналась, и на борту стоящих у причала судов кипела жизнь. Надо опасаться, как бы его не увидели вахтенные на кораблях.
Конрад заметил свободное пространство в тридцать ярдов между морским торговым судном и скромной речной баржей и поплыл туда. До причального настила наверху оставалось не менее десяти футов, но ему повезло – с тумбы свисал потрепанный обрывок веревки.
Конрад ухватился за него, выжидая. Он прижался к деревянной свае и перевел дыхание, проверяя, не заметил ли его кто-нибудь из матросов. Ночь стояла темная, и ни одна из лун еще не взошла.
Наконец он начал карабкаться по веревке. В обычных обстоятельствах он поднялся бы по ней за пару секунд, но поскольку он сильно устал, подъем до середины скользкой, мокрой веревки занял вдвое больше времени.
Сверху послышались голоса, и когда Конрад взглянул туда, он увидел, что вниз с причала свешиваются две головы. Он не знал, заметили ли его, поэтому замер и вжался в тень. Но тут веревка закачалась и начала подниматься. Его вытягивали на причал. Он уже собирался разжать руки и рухнуть в воду, но тут один из людей окликнул его:
– Держись, дружище! Щас мы тебя вытащим.
Акцент показался Конраду незнакомым: он явно имел дело не с альтдорфскими солдатами. Должно быть, матросы с корабля из дальнего уголка Империи, и они решили, что Конрад свалился за борт с какого-нибудь судна выше по реке.
В подземном потоке он потерял второй ботинок, и выдать его нынешний род занятий могли лишь пояс и ножны. Носить их без меча все равно не имело смысла.
Одной рукой Конрад быстро расстегнул пряжку, и военного образца пояс шлепнулся в воду.
– Хорошо держишься, парень. Скоро тебя выудим.
Двое моряков выбрали веревку почти до конца и нагнулись, собираясь ухватить его за руки. Конрад принял помощь только одного; он не хотел рисковать и подставлять обе руки на случай, если его ожидает ловушка.
Через пару секунд его выволокли на причал. Нежданный спаситель разжал руку, и оба моряка захохотали, разглядывая Конрада.
– Спасибо, – произнес он, нарочито качнулся и тут же обрел равновесие. – Трудно привыкнуть к тому, что земля не качается под ногами.
– Ага, – согласился матрос, за чью руку он держался, и снова хохотнул. – Мы знаем. Где твой корабль?
Конрад ткнул большим пальцем в направлении города, вверх по реке.
– Вон там. Доберусь как-нибудь. Спасибо. Как-нибудь. Или хотите выпить? Может, пойдем выпьем, а?
– В другой раз, приятель, – ответил второй матрос. – Похоже, тебе уже хватит. А то снова воды нахлебаешься.
Конрад покачал головой:
– Нет. Нет, нет, нет. – Он попятился, спотыкаясь и качая головой. – Но в следующий раз с меня выпивка, идет?
– Идет.
– Идет.
Он помахал своим спасителям, повернулся и медленно поплелся по причалу. Матросы все еще наблюдали за ним, чтобы убедиться, что его не занесет вбок и он опять не плюхнется в Рейк. Конрад дошел до баржи, обернулся и снова помахал. Когда он оглянулся в следующий раз, матросы уже пропали из виду.
Тогда он выпрямился, вытер мокрое лицо и задумался над тем, как попасть в город.
Альтдорф был столицей Империи, и с наступлением сумерек в нем не запирали все ворота. Жители не прятались до рассвета в ужасе перед созданиями, что бродят в ночи. В темные часы жизнь в столице не замирала, как во многих городках и деревнях Империи. Альтдорф полагал себя хорошо охраняемым городом, и от опасностей его защищала многочисленная армия.
Город по праву не боялся того, что могло угрожать ему из-за стен; но, как недавно обнаружил Конрад, главная опасность таилась под столицей.
Он пошагал по причалу к белым городским стенам, к подножию массивной башни, что вырастала практически из реки. При обычных обстоятельствах миновать ворота не составило бы труда. За взятку в несколько пенни часовые пропускали моряков, чьи суда стояли ниже по течению, в любое время дня и ночи. Обычно матросы направлялись на улицу Ста Трактиров, но часто искали и другие развлечения, предоставляемые своим жителям и гостям величайшим городом Империи.
Украдкой, стараясь держаться в тени, Конрад подобрался к башне. У речных ворот было больше солдат, чем обычно входило в состав караульного поста. Ворота хорошо освещались, и сквозь них Конрад углядел помимо часовых еще несколько отрядов стражи. С ними спорила и ругалась группа моряков из разных земель; видимо, они хотели покинуть город, но каждого сперва дотошно опрашивали и обыскивали.
Горстку людей, которые хотели войти в столицу, пропустили без всяких придирок. Охрана осматривала только тех, кто выходил из Альтдорфа. Наверняка им отдали приказ искать колдуна и дварфа. Обнаружить последнего не составило бы труда, но Конрад недоумевал, как они собираются распознать мага. Возможно, в караулке находится колдун, и он почует, если к воротам приблизится кто-то из его собратьев.
Не будь Конрад мокрым с головы до пят и имей при себе пару монет, он легко прошел бы в столицу; но вода текла с него ручьем, а денег не было. При зачислении в гвардию Таунгар дал ему золотую крону, но она осталась в мундире. И одежда не высохнет до утра, особенно учитывая то, что зима на носу. Его и так уже трясло от холода, так что необходимо было переодеться, и поскорее.
Конрад наблюдал за моряками, выходящими за ворота. Большинство шли группками, но ему требовался одиночка, причем такого же роста как он. Конрад ждал; следовало действовать быстро и тихо. Наконец из караулки выбрался подходящего вида матрос. Он шагал очень медленно, стараясь держаться прямо, и все равно спотыкался.
– Гады, – бормотал он себе под нос. – Альтдорфские гады.
Он оглянулся на город и сплюнул через плечо.
– Ты прав, приятель, – согласился Конрад, выступая из темноты.
– Да, – проворчал пьяный моряк. – Все деньги выманили, да еще из чертова города не выпускают.
– И у меня такая же история, – заявил Конрад и обхватил матроса за плечи.