Фетцер Эми. Смятение сердца

   Хантер встрепенулся. Зная по опыту, что даже тень подобных эмоций открывает дверь для воспоминаний, он безжалостно подавил слабое чувство сожаления. Он не хотел вспоминать. Не хотел еще раз пережить крах своей жизни, еще раз погибнуть и возродиться в новом, до предела упрощенном варианте.
   Помотав головой, чтобы прогнать лишние мысли, и сделав несколько глубоких вдохов, Хантер огляделся. От ручья слышался негромкий плеск, по ту сторону костра крепко спал ребенок.
   Симпатичный мальчишка, подумал Хантер. Такая шапка волос у такого малыша… Отец у него, наверное, красивый.
   Интересно, как Фиалковые Глаза познакомилась с ним? Кто он? Сильно ли она любит его?
   Лучше всего будет никогда не встречаться с ним, чтобы не совершить чего-нибудь нелепо рыцарского (например, вызвать его на поединок и постараться прикончить). В конце концов, что такого в жене этого парня? Она просто женщина. Ему, Хантеру, попадались и покрасивее.
   Заметив, что Маленький Ястреб разметался, высунув пухлую ножку, Хантер обошел костер и подоткнул одеяло. Неожиданно его пронзила острая зависть к мужчине, которому Фиалковые Глаза родила такого чудесного ребенка. Сына.
   Чего бы он ни отдал, чтобы быть достойным отцом малышу вроде этого! Но из него не выйдет отца, которым можно гордиться.
   Трус не имеет права быть отцом.

Глава 10

   Сэйбл помедлила на границе круга света, очерченного пламенем костра. Обнимая ствол дерева (одного из немногих полностью лишенных листвы), она ненадолго позволила себе поддаться смущению и чувству вины. Она снова сделала это — подвергла словесной порке единственного человека, на которого могла рассчитывать в этой глуши. Светское воспитание не помогло притупить остроту ее языка, который отец однажды назвал кавалерийской саблей.
   Кроме того, будь она даже трижды права в своих суждениях, она не смела судить Мак-Кракена, потому что сама лгала ему каждым словом, каждым взглядом. Сейчас, следя за тем, как заботливо он укрывает Маленького Ястреба, она совсем было собралась подойти и попросить прощения, но не хватило решимости. Вместо этого она прислонилась спиной к стволу дерева и постаралась беспристрастно посмотреть со стороны на свое поведение.
   Можно смело утверждать, что она открыла в себе немало нового.
   Например, она способна испытывать вожделение.
   И ей это нравится.
   Но это не снимает вину с Мак-Кракена. Если ее, Сэйбл, еще можно извинить из-за ее неопытности, то он, безусловно, касался в жизни многих женщин. Сотен женщин, быть может. Впрочем, что это она? Слово «касался» едва ли применимо к Мак-Кракену. Он не касается женщин, он их берет!
   Что до неопытности, то не так уж она велика. И не так велико неведение. По крайней мере для Сэйбл не явилось сюрпризом то, что происходило с Мак-Кракеном от прикосновения к ее телу. Длинная твердая выпуклость, которую она очень даже хорошо ощутила, — это и есть та часть мужского тела, которая входит в женщину.
   Подобный ход мысли (и тайное желание узнать про «ту часть» побольше) заставил Сэйбл покраснеть до корней волос. Лишь мимолетно, с чувством величайшего смущения она призналась себе, что «та часть» вызывает наиболее живой ее интерес. Нетрудно было догадаться, что странный и стремительный процесс ее увеличения, свидетельницей которого она была совсем недавно, означал желание. Этот человек, этот мужчина, хотел проделать с ней… акт.
   Но что это за акт, в чем он заключается?
   И зачем только в тот день, с сестрой, она строила из себя оскорбленную невинность? Ну не то чтобы строила… но все же Лэйн нужно было довести рассказ до конца! Любопытство Сэйбл рассеялось при первом же упоминании о боли и крови, и лишь теперь она сообразила (с прискорбным опозданием), что сестра не говорила бы про этот… этот ритуал с таким мечтательным видом, если бы он состоял только из неприятных ощущений.
   Впрочем, кто может ручаться за человеческую природу? Что, если, испытывая вожделение, женщина полностью теряет способность мыслить здраво? Что, если, предвкушая, она наделяет «акт» несуществующими радостями?
   Так или иначе, для Сэйбл осталось тайной происходящее между мужчиной и женщиной в постели. И это было тем более глупо, что ее невинность потеряла теперь всякий смысл. Если даже она вернется к отцу, претерпев все превратности путешествия, ни один достойный джентльмен не станет претендовать на руку девушки, которая провела много дней без всякого присмотра, наедине с мужчиной, вдали от дома.
   Сэйбл скорчила гримаску, поймав себя на чисто практическом подходе к ситуации, довольно странном для молодой леди. Но почему не посмотреть на происходящее с точки зрения здравого смысла? Не потому ли Хантер Мак-Кракен так и норовит на нее наброситься, что она уронила себя даже в глазах такого человека, как он? Возможно, для него она ничем не лучше раскрашенных женщин в салунах, которых любой может посадить к себе на колени или отвести наверх, в номера. А уж если вспомнить о том, как она вела себя в его объятиях…
   Сэйбл вздохнула.
   «Раз уж ты решила быть рассудительной особой, будь ею. Что толку есть себя поедом, что толку спорить с самой собой? Это только еще больше затруднит путешествие. Впереди долгий путь и Бог знает какие опасности, а значит, разумнее будет доверять Мак-Кракену… ну хотя бы начать с… с чего-нибудь».
   Этим не слишком конкретным решением Сэйбл предпочла завершить размышления. Запутавшись в бесформенной накидке, она не без труда поднялась на затекшие ноги и подхватила под мышку выстиранное белье. В этот момент из-за ближайшего дерева бесшумно выскользнул индеец. Сэйбл издала пронзительный вопль. Индеец улыбнулся, сверкнув в темноте зубами. Новый ее крик, буквально леденящий душу, только сделал эту белозубую улыбку шире. Перепуганная почти до потери сознания, она бросилась к костру, но через пару шагов столкнулась с Мак-Кракеном.
   — Индеец! — едва выдохнула она, цепляясь за полы его распахнутой куртки. — Вон там, за деревом!
   Тот прищурился в указанном направлении и потянул револьвер из кобуры.
   — Возьми ребенка!
   Сэйбл послушно кинулась к Маленькому Ястребу; через минуту она уже стояла, прижимая его к груди, выпрямившись как натянутая тетива. К тому времени дикарь прогулочной походкой вышел из-под прикрытия деревьев. Он продолжал широко улыбаться. К изумлению Сэйбл, Мак-Кракен вложил оружие в кобуру. Уж не помешался ли он? Улыбающийся индеец — все тот же индеец, только более хитрый!
   Дальнейший поворот событий поразил ее и того больше. Для начала Мак-Кракен заговорил с вновь прибывшим на языке, отдаленно напоминающем тот, которому Феба учила Сэйбл. Потом — совсем уж немыслимое зрелище — они обменялись рукопожатием! Вместо того чтобы успокоить, это еще сильнее напугало Сэйбл. Она опустилась на корточки, съежилась и начала кутаться в шаль, оставив только щелочку для глаз. Перепеленывая ребенка и пристраивая его под полой одежды, она лихорадочно думала: что же теперь будет?
   Дикарь был пониже ростом, чем Мак-Кракен, но так же широкоплеч. Индейская одежда сидела на нем очень естественно, с оттенком элегантности, украшенная бахромой рубаха была аккуратно зашнурована. Черные волосы, блестящие в отсвете пламени, ниспадали много ниже плеч, разделенные безукоризненным пробором и придерживаемые расшитым бисером кожаным ремешком. Руки индейца украшали серебряные браслеты. Даже на первый взгляд он был красив диковатой, суровой красотой, в которую надменная осанка добавляла интригующую аристократическую черточку.
   Хантер сделал приглашающий жест, и Быстрая Стрела последовал за ним к костру. Почти забыв о своей подопечной, Хантер уставился на нее во все глаза, словно видел впервые. Он вдруг задался вопросом, как объяснить гостю ее присутствие. Тем временем Быстрая Стрела с интересом разглядывал ее.
   — Со времени нашей последней встречи ты был, я вижу, очень занят, — заметил индеец на шайен, насмешливо прищурив глаза, черные, как ягоды терна.
   Хантер издал неопределенный звук, поспешно придумывая какое-нибудь правдоподобное объяснение. А почему, собственно, он должен оправдываться? Пусть Фиалковые Глаза сама объясняется с гостем, тем более что они из одного племени.
   Сэйбл же делала вид, что погружена в хлопоты: сняла котелок с горячим кофе, наполнила жестяные кружки для Мак-Кракена и его индейского друга, предложила их по всем правилам гостеприимства. На лице проводника было выражение человека, который что-то задумал, и это очень ей не нравилось. Он уселся рядом с ней с возмутительно хозяйским видом, в то время как индеец скромно устроился по другую сторону костра. Его штаны, украшенные орнаментом и бахромой, сидели плотно, как вторая кожа. Он так пристально рассматривал ее, что Сэйбл в смущении опустила взгляд на личико Маленького Ястреба. Впрочем, Мак-Кракен тоже поглядывал на нее.
   — Как ты обращаешься к своей женщине?
   Ответа не последовало, и это заставило Сэйбл поднять глаза и вопросительно покоситься на Мак-Кракена.
   — Он задал тебе вопрос, — с лукавым видом пояснил тот.
   — Да, но… я не поняла.
   — Это странно, потому что он говорил на шайен.
   У него был такой вид, словно он ожидал в ответ новую порцию лжи, и Сэйбл не замедлила оправдать его ожидания (что ей еще оставалось?).
   — Я не очень хорошо знаю родной язык.
   — Интересный случай, — прокомментировал Мак-Кракен, принял позу поудобнее и перешел на шайен, обращаясь к индейцу:
   — Видишь ли, я не знаю ее имени. Я так и обращаюсь к ней — «женщина».
   — Это не похоже на тебя, Бегущий Кугуар, — усмехнулся Быстрая Стрела. — Раньше ты знал все о каждой из своих женщин.
   Хантер только засмеялся.
   — А если это не твоя женщина, тогда как случилось, что вы путешествуете вместе? — Индеец всмотрелся еще пристальнее и покачал головой:
   — Ребенок!
   Хантер понял, что дальше отмалчиваться нелепо, иначе ему грозит быть принятым за счастливого папашу. Он старательно прокашлялся, чувствуя себя не в своей тарелке.
   — Эта женщина заплатила мне за то, чтобы я сопровождал ее на север.
   Быстрая Стрела подавился глотком кофе. Выплюнув жидкость в костер, он повалился навзничь и долго смеялся под недовольным взглядом Хантера. Наконец он вытер глаза и вновь уселся, скрестив ноги.
   — Ты удивил меня, Бегущий Кугуар. Женщина платит тебе, а не наоборот? Не думал я, что доживу до таких времен.
   — Прикуси язык, Быстрая Стрела, — прошипел Хантер, — иначе я так тебе врежу, что придется покупать новое лицо.
   — Однажды ты уже пытался сделать это, — добродушно усмехнулся индеец. — В Шенандоа, помнишь?
   Хантер наградил его кислой улыбкой и уткнулся носом в кружку с кофе.
   Быстрая Стрела заметил, что взгляд женщины нетерпеливо переходит с одного из них на другого, словно она тщетно старается сообразить, о чем идет разговор. Он улыбнулся. В ответ она с вызовом сверкнула глазами.
   — Она с норовом, Кугуар. Если ребенок, которого она нянчит, не твой, то чей же? — спросил он прямо, наслаждаясь сознанием того, что ступает на некую запретную почву.
   «Жаль, что ребенок не мой», — подумал Хантер неожиданно для себя. До сих пор ему не приходило в голову ничего подобного, скорее он завидовал счастливому обладателю этой женщины. Он нахмурился.
   — Она не исповедовалась мне.
   По губам Быстрой Стрелы скользнула короткая улыбка. Он устремил на женщину пристальный взгляд и не отрывал его до тех пор, пока она робко не подняла глаза. До того, как обнаружить свое присутствие, он долгое время наблюдал за ней с другого берега ручья. Она сидела, глядя на лежащего у костра Хантера, и разнообразные оттенки чувств стремительно сменялись на ее лице. Сейчас в ее светлых глазах был страх — выражение, которое трудно с чем-либо перепутать. Похоже, что она тревожилась постоянно, долгое время. Красивое лицо, которым Быстрая Стрела любовался четверть часа назад, теперь скрывала уродливая шаль. Но индейца не могла обмануть эта маскировка. Он спрашивал себя, понимает ли его друг Хантер, что рядом с ним находится прекрасный белый цветок в обличье индианки, а если не понимает, раскрыть ли ему на это глаза. Нет, его белый друг не настолько глуп, чтобы его так легко можно было водить за нос.
   — К северу — это значит к сиу? — уточнил он. Хантер кивнул.
   — Надеюсь, не к Черному Волку? — продолжал Быстрая Стрела, разом теряя всю свою веселость.
   — А что такое? — насторожился Хантер.
   — Он очень изменился, превратился в разочарованного, озлобленного дикаря. Говорят, мудрость покинула его, и он в ярости набрасывается на любого, кто осмелится ступить на земли его племени.
   — Я слышал совсем другое. Мне говорили, он отдалился от всех, даже от своих родных, как бы намеренно позволяя своему имени обрасти легендами.
   — С тех пор прошло время. Теперь, нападая, Черный Волк ведет себя, как зверь, а не как достойный воин. — В голосе индейца скользнула презрительная нотка. — Особенно достается кавалеристам.
   При этом известии Хантер молча выплеснул в костер остатки кофе. Шипение и облако пара заставили женщину отпрянуть. Ребенок захныкал, и она метнула на Хантера испепеляющий взгляд, укачивая его. От индейца не укрылась ни одна из этих интересных деталей.
   — Откуда эта жестокость? — Хантер поднялся и начал ходить туда-сюда по полянке. — Я понимаю, индейцам приходится нелегко, но ведь он обещал только отбирать у солдат продовольствие!
   В своем возмущении он сам не заметил, как перешел на английский. Быстрая Стрела не спеша допил кофе, долил свою кружку и ответил вполголоса, на шайен:
   — Я слышал, его сердце разбито.
   — Дерьмо собачье!
   — Мистер Мак-Кракен! — вскричала Сэйбл. Мужчины разом повернулись в ее сторону, словно она только что появилась среди них.
   — Ага-а! — протянул индеец и добавил на безупречном английском:
   — Женщина подает голос.
   Сэйбл раскрыла рот. Он поднялся и подошел к ней, опустившись на одно колено, как средневековый рыцарь.
   — Наш Хантер — невоспитанный чурбан, которому не придет в голову представить друга молодой леди, поэтому осмелюсь сделать это сам. Кристофер Свифт, к вашим услугам.
   — Кристофер? — тоненько переспросила Сэйбл, чувствуя на руке галантное прикосновение губ.
   Индеец поднял голову. В его взгляде было откровенное мужское одобрение, которое, однако, не вызвало в ней протеста (наоборот, ее обдало жаром с ног до головы). Улыбнувшись, он позволил ей застенчиво высвободить руку.
   — Ваш проводник и я — приятели со школьной скамьи. Мы вместе учились в Новой Англии.
   — Да, но я думала, что вы… что вы индеец, — пролепетала Сэйбл, украдкой глянув на Мак-Кракена.
   — Я и есть индеец, по крайней мере наполовину. — Он расположился рядом с Сэйбл с полнейшей непринужденностью. — В мире белых людей мое имя — Кристофер Свифт, индейцы называют меня Быстрая Стрела.
   Сэйбл постаралась из-под ресниц внимательно осмотреть гостя. Быстрая Стрела… красивое имя. Должно быть, он не из простых. Эта осанка, эти светские манеры!
   — Моя мать была англичанкой.
   — Ну конечно! — вставил Хантер. — Англичанкой самых благородных кровей! А отцом, разумеется, был могучий и влиятельный вождь? Кстати, мистер Кристофер Свифт… ах да, покорнейше прошу извинить, вы ведь путешествуете под именем Быстрой Стрелы!.. Где ваша растреклятая лошадь?
   — Мистер Мак-Кракен! — возмутилась Сэйбл. — Неужели обязательно всегда так грубить?
   Хантер бросил взгляд, заставивший ее притихнуть. Темное чувство, которое он испытывал сейчас, называлось ревность, и не было смысла себя обманывать.
   «Почему этот тип уселся так близко от нее? Как он смеет пожирать ее взглядом? Значит, мои прикосновения ей противны, а негодяй Крис может сколько угодно прыгать вокруг козлом, целовать ей руку и… о черт! Мне надо уйти куда-нибудь, хоть на пару минут!»
   — Моя лошадь на том берегу ручья, севернее утеса, — объяснил Быстрая Стрела, не сводя взгляда с его подопечной. — Позже я ее при…
   — Не утруждайся. Это моя обязанность как хозяина очага.
   Сэйбл с удивлением следила за тем, как он удаляется быстрым шагом, потом перевела взгляд на ветхую бахрому шали, которую нервно перебирала в пальцах. Быстрая Стрела неожиданно схватил ее за запястье. Сэйбл отпрянула. Взгляд индейца, только что полный мягкого интереса, был теперь ледяным. Почему-то она представила его без одежды, в одной только набедренной повязке и мокасинах, с лицом и грудью, раскрашенными для атаки, с томагавком у пояса и копьем в руке. Неужели Маленького Ястреба ожидает именно такая жизнь?
   — Что вы скрыли от Хантера?
   — Мне нечего скрывать.
   Быстрая Стрела взглядом предостерег ее: не лги мне.
   — Вы можете играть в любые игры с ним, но не со мной. Мне нетрудно было понять, что в вас нет индейской крови.
   У Сэйбл похолодели руки при мысли о том, что он тотчас оповестит Мак-Кракена о своем открытии и тем сведет на нет усилия, которых стоил ей этот обман. Она уже приготовилась умолять красавца метиса, но посмотрела на спящего ребенка и укрепилась душой.
   — Кем бы я ни была, вас это не касается, мистер Быстрая Стрела. Мы с мистером Мак-Кракеном заключили сделку, и он выполнит свою работу независимо ни от чего.
   — В таком случае не будет иметь никакого значения, если я расскажу ему про вашу крашеную кожу. Чем, кстати, вы ее выкрасили? Иодом?
   Сэйбл попробовала вырвать руку, но не тут-то было: пальцы, совсем недавно осторожные, мягкие, сдавили ее, словно капкан. Не обращая внимания на ее рывки, Быстрая Стрела резким движением сдвинул рукав до локтя.
   — Нужно обновить краску. Она едва заметна.
   — Это все стирка!.. — Сэйбл прикусила язык и высвободила наконец руку. Судорожно натянув перчатки, она спрятала обе руки под шаль и подняла подбородок. — Уходите, мистер Быстрая Стрела.
   — Мы не в гостиной, откуда вы можете с полным основанием просить меня удалиться. Здесь вы у меня в гостях, а не наоборот.
   — У вас? — : не выдержала она. — Для дикаря в вашей речи слишком силен гарвардский акцент!
   — Вы наблюдательны, миссис… Или мисс?..
   Сэйбл ограничилась тычком, направленным в воздух, но достаточно энергичным. Быстрая Стрела засмеялся, думая: какой приз для настоящего мужчины! Она трепещет, как робкая лань, но лишь до тех пор, пока нет реальной опасности. Ему пришло в голову, что в постели такое сочетание обещает много интересного. В ее взгляде, устремленном на ребенка, было море нежности и любви. Мужчина тоже не отказался бы погрузиться в это море…
   Он склонился над Маленьким Ястребом:
   — Чей это ребенок?
   — Мой.
   — И Хантер верит в эту нелепицу?
   — В какую нелепицу? — раздалось со стороны леса. Сэйбл вздрогнула. Оказывается, Мак-Кракен появился на поляне, ведя под уздцы лошадь.
   — Я слушаю! — рявкнул он (если его не обманывали глаза, эти двое успели подсесть друг к другу даже ближе, чем раньше!).
   От него не укрылся умоляющий взгляд, который Фиалковые Глаза бросила на индейца, а тот, в свою очередь, ободряюще пожал ей руку. Однако когда Быстрая Стрела поднялся, вид у него был самый невозмутимый.
   — Насколько я знаю твою матушку, Хантер, она пришла бы в ужас от того, что ты способен подслушивать.
   Фиалковые Глаза одарила его сияющей улыбкой, полной благодарности, — разумеется, за эту отповедь. Свирепый взгляд Хантера вовсе не испугал Быструю Стрелу. Наоборот, ничуть не скрываясь, тот многозначительно ей подмигнул, заставив вспыхнуть от смущения. И вдруг все изменилось.
   — Негодяй! Жестокий мерзавец! — крикнула Фиалковые Глаза, бегом бросаясь к приведенной Хантером лошади и сверкая глазами в сторону индейца. — Да ведь это лошадь человека из салуна! Она в крови!
   — Похоже, мама все-таки недостаточно учила эту женщину! — хмыкнул Хантер, бросил поводья и поскорее удалился на безопасное расстояние от эпицентра грозы.
   — Ну и что? — Быстрая Стрела безмятежно пожал плечами. — Мой чалый захромал, а без лошади индейцу не жить.
   И он начал расстегивать подпругу, снимая седло.
   — Но что же стало с… э-э…
   — Барлоу, — подсказал Хантер, неописуемо довольный тем, что на этот раз его подопечная наскакивает на кого-то другого.
   Быстрая Стрела бросил седло на землю, пнул его ногой и ответил проникновенным тоном:
   — Я свернул ему шею, разрезал труп на мелкие кусочки, а самые вкусные из них съел на ужин.
   Фиалковые Глаза начала падать навзничь. Хантер едва успел подхватить ее.
   — Она в обмороке! — объявил он. — Крис, что это на тебя нашло? Что за выходка?
   — Кто же мог знать, что эта женщина такая трепетная? Неужели она и впрямь поверила?
   — Как видишь, — сухо ответил Хантер, устраивая бесчувственное тело на одеялах и мягко похлопывая по бледным щекам. — Что ты стоишь, принеси воды!
   Она похожа на поникший цветок, думал он, растирая холодные руки. Наконец веки затрепетали, и лавандовые глаза раскрылись, уставившись невидящим взглядом прямо ему в лицо.
   Сэйбл не сразу поняла, что происходит. Над ней со встревоженным видом склонился Мак-Кракен. До сих пор его взгляд был жестким, суровым, она и не подозревала, что он способен смотреть так ласково…
   Это была новая, незнакомая сторона его натуры, и Сэйбл невольно спросила себя, какие еще сюрпризы ее ожидают.
   — С возвращением, Фиалковые Глаза, — сказал он негромко, мягко.
   Точно так же он говорил с ней, держа ее в объятиях! Быстрый легкий жар, коснувшийся каждой точки тела и тотчас растаявший, был откликом на это воспоминание. Оглядевшись, Сэйбл только сейчас сообразила, почему находится в горизонтальном положении.
   — Неужели я?..
   — Именно так: свалилась в обморок, — серьезно ответил Мак-Кракен и тут же невежливо прыснул в кулак.
   — О Боже!
   Сэйбл закрыла лицо руками. Так унизить себя в глазах двух мужчин сразу! Она попробовала подняться на ноги, но была еще слишком слаба.
   Мак-Кракен поддержал ее за талию. Прикосновение было, как обычно, уверенным, но в глазах Сэйбл уловила отблеск нерешительности. Ей пришло в голову, что он не знает, как с ней держаться. Это было непривычно, волнующе, и она едва не погладила заросший подбородок Мак-Кракена.
   Быстрая Стрела терпеливо ждал с кружкой воды в руках. Заметив, что Сэйбл смотрит на него, он протянул ей воду с видом преувеличенного раскаяния. Она помотала было головой, но тот настоял, чтобы было выпито все до дна. Опустив кружку, она укоризненно посмотрела на индейца.
   — Давай, Крис, оправдывайся, — поощрил Мак-Кракен, не слишком поспешно убирая руку с ее талии.
   — Что я могу сказать? Владелец лошади бредет себе в ночи… куда глаза глядят.
   — Это была жестокая шутка, мистер Быстрая Стрела, — сказала Сэйбл с глубочайшей убежденностью.
   — А вы чрезмерно чувствительны, миссис… — отпарировал тот с поддразнивающей улыбкой.
   Хантер невольно напрягся в ожидании ответа. Неужели сейчас он услышит, как ее зовут?
   Они и не думают сочувствовать ей, подумала Сэйбл возмущенно. Ее женские слабости им попросту смешны, выказывая их, она становится вдвойне уязвимой. Уж не ждет ли этот индеец, что она расплачется в ответ на его поддразнивания? Ни за что на свете! Теперь, когда он проник в ее тайну, лучше будет, если он станет уважать ее.
   — Джентльмены, со мной все будет в порядке. Благодарю вас за помощь. — Она вскинула голову и величаво прошествовала мимо мужчин. Наградой ей были приглушенные смешки. Не обращая на это внимания, Сэйбл порылась среди скудных остатков продовольствия и обернулась с уничтожающей миной:
   — Не будет ли кто-нибудь из вас настолько любезен, чтобы добыть дичи на ужин?
   — Покорнейше прошу уступить эту честь мне. — Быстрая Стрела расшаркался перед ухмыляющимся Мак-Кракеном, достал лук и стрелы и удалился в лес.
   — Ты хоть что-нибудь ела сегодня?
   Сэйбл механически кивнула. Она не собиралась признаваться в том, что потеряла сознание совсем не из-за ужасных картин каннибализма, навеянных шуткой индейца. Недоедание — вот что было причиной ее слабости. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Не время и не место разыгрывать из себя утонченную, чувствительную особу, тем более что это сейчас было небезопасно. Оставалось нести ношу, добровольно взваленную на плечи, и не хныкать, что бы ни случилось.
   Сэйбл невольно вздохнула, думая: благие намерения! Чтобы как-то заполнить пустой желудок, она прошла к костру, налила кружку до краев и выпила горячий кофе большими глотками. В животе противно забурчало. Стараясь не обращать внимания на тошноту, Сэйбл наполнила водой котелок и поставила его греться на горячих камнях.
   С одной стороны, стыдиться ей было нечего: она была воспитана для жизни обеспеченной и защищенной, для жизни хозяйки дома, а не путешественницы по индейской территории. С другой стороны, Лэйн была права, когда сказала, что отец оказал им плохую услугу таким воспитанием. Жизнь могла повернуться самым неожиданным боком — что и случилось. Здесь, среди дикой природы, ее неумение буквально кричало о себе. Страна варваров была беспощадна к неженкам, предлагая им экзамен на выживание. Что же было делать? Добровольно сдаться, признать свою никчемность?
   Сэйбл достаточно трезво смотрела на вещи и понимала, что всех ее сил дай Бог, чтобы хватило добраться до Черного Волка и передать ему сына. Строить из себя скво — это уже сверхзадача. И все же…
   В это время Хантер предложил подвесить котелок над костром, не получил ответа и продолжал ломать веточки, подбрасывая их в огонь. Фиалковые Глаза выглядела до того рассеянно, что, возможно, даже не слышала вопроса. Из своего седельного мешка она достала кожаный куль с целым набором мешочков разной вместимости. В одном из них содержался темный порошок, горсточка которого была высыпана в котелок. За этим последовала щепотка сухих листьев, какие-то ягоды, грибы. По поляне поплыл упоительный запах. Хантер не верил ни обонянию, ни глазам. Неужели Фиалковые Глаза умеет готовить? Почему же она так упорно скрывала это ценное качество?