Страница:
Ифтах, сильный, здоровый человек, хорошо спал даже в эту ночь, полную забот. И во время сна его разум породил столь необходимый ему план.
Без всякого сомнения, вспомогательные силы Башана будут стремиться соединиться с Нахашем в начале года. Итак, они свернут с главной дороги фараона на более короткую, западную, и пересекут Ябок вброд у Пенцеля. Единственная дорога к броду ведет через ущелье Нахал-Гад. Именно там Ифтах окружит войско. Если ему удастся уничтожить эти сильные вспомогательные отряды, Нахаш не рискнет на генеральную битву, и исход войны будет предрешен прежде, чем начнутся военные действия. Ифтах сможет навязать аммонитам свои условия мира.
Разумеется, этот план вызывал некоторые опасения. Для того чтобы перехватить воинов Абира в ущелье, Ифтах должен выступить в период дождей, а марш по бездорожью, по тропам, отнимет много сил. Кроме того, удар мог оказаться удачным только в том случае, если поход будет скрыт от врага. Поэтому Ифтах должен был взять с собой только самое необходимое число воинов и искать путь через незаселенную местность. С другой стороны, враг, конечно, не будет готов к атаке, а Ифтах мог усилить свою армию отрядами гилеадчан из лагеря под Мицпе. Путь к Ябоку с юга был значительно легче.
Он сообщил свой план только Эмину. Тот провел всю свою жизнь в глуши и был человеком, пригодным для авантюрного похода суровой зимой. Эмин поставил перед собой задачу во всем походить на своего командира. Он поднимал подбородок, как Ифтах, старался сделать свой тонкий голос хриплым, как у Ифтаха, так что это иногда вызывало улыбку у Ктуры и Яалы. Но он также научился думать мыслями Ифтаха. Он понял план до последних тонкостей и сразу же увидел его преимущества и недостатки. Eщё никогда полководец не вел своих воинов так рано по тяжким дорогам. Люди Ифтаха привыкли скитаться по пустыне, и если кто-нибудь и останется лежать на дороге, большинство своевременно достигнет Ябока. Он удивительно быстро рассчитал, по каким тропам могут пройти те или другие отряды, предусмотрел, сколько нужно взять с собой стрелков из лука и метателей копий. Он уже видел, как люди крались по диким тропам, представлял себе, как разделяет отряд на две части и прячет их по обе стороны ущелья. А потом отдает приказы голосом Ифтаха. Ифтах с удовлетворением отметил, какой зрелости достиг его юный друг в искусстве войны.
Они eщё раз взвесили все "за" и "против". Эмин высказывал Ифтаху его же собственные сомнения, Ифтах опровергал их аргументами Эмина. Ифтах убеждал Эмина, Эмин - Ифтаха. Младший все больше увлекался планом, бурно восхищался отдельными деталями и, наконец, ликуя, вскричал:
- Это, мой господин и судья Ифтах, среди всех твоих великих планов самый величайший. Ты победишь!
- И без помощи Эфраима... - добавил полный злобной радости Ифтах.
Он направил Эмина в Мицпе с посланиями Гадиелю и Авиаму. Гадиель должен был послать несколько отрядов на Ябок, да так рано, чтобы они достигли места назначения до новолуния Адара. А первосвященнику предстояло дать с собой Гадиелю ларь Господа. И все это - в глубокой тайне.
Гадиель, гордый доверием Ифтаха, обещал, что он будет на месте в срок. Авиам был готов выдать ларь. Однако ему не хотелось доверять драгоценную вещь Гадиелю и его воинам; дотрагиваться до нeё и охранять мог только священник из шатра Господа. Сам он был очень стар, чтобы сопровождать его, да eщё в столь неблагоприятное время года. Привезти ковчег к Ябоку поручили Шамгару.
Ифтах выслушал эту новость с неудовольствием. Ковчег нужно было тащить по тяжелым, скрытым дорогам, причем - в большой спешке. Он боялся, что неуклюжий, неловкий Шамгар не прибудет к тому времени, когда возникнет особая необходимость в благословении.
Период дождей в этом году был коротким. Ифтах готовился выступить в месяце шват.
Он предложил Ктуре сопровождать его. Она охотно была бы рядом с ним в этом великом военном походе, её подмывало принять предложение. Однако это был поход против eё бога Милькома, ревнивого бога, и он, разумеется, предостерег Ифтаха, требуя, чтобы она осталась на севере, в стране бога, смягчая его ярость. Она поборола свое желание и отклонила предложение Ифтаха. Яала доверчиво, важно и гордо сказала Ифтаху перед самым его выступлением:
- Мне кажется, отец мой и господин, я разгадала твои намерения. Нахаш не должен отдать меня за своего сына. Ты заберешь у него царство, посадишь его сына своим наместником в Аммоне, а потом отдашь Мешу мне в мужья.
Ифтах был потрясен и взволнован - с детской прямотой Яала ясно выразила то, что он в душе планировал. Ибо он все eщё мечтал о том, чтобы после победы обручить свою дочь с Мешей, но так, чтобы не Яала поклонялась Милькому, а Меша поклонялся Господу.
Ночью перед выступлением Яала навестила лошадей войска. Их было много, и Яала часто приходила утешать животных. Она восхищалась их быстротой, чувствовала сострадание к укрощенным животным. Она жалела их. Для этих существ счастьем был быстрый бег, а они страдали под тяжестью всадников...
Она подошла к загону лошади Ифтаха, подождала, когда лошадь приблизится к ней, придвинула лицо к eё ноздрям, почувствовала eё дыхание и попросила eё шепотом быть верной Ифтаху и помогать ему во всем.
Ифтах выступил на рассвете. Ему предстоял рискованный, полный трудностей поход. Он был уверен, что Эмин приведет людей на место к намеченному сроку, и они своевременно появятся перед врагом. Но не окажутся ли они истощенными? Сколько людей придется оставить по пути? И будет ли на месте Гадиель с гилеадчанами? Не случится ли так, что, несмотря на все старания замаскировать движение, лазутчики врага узнают о передвижениях его и Гадиеля? Довезет ли неуклюжий Шамгар к нужному времени ковчег Господа?.. Гораздо больше, чем во всех прежних делах, ему требовалась теперь помощь Бога.
И если уж не ковчег, то у него есть теперь знамя, которое несли прямо перед ним. Медное изображение волнующе сияло в лучах утреннего солнца. Молния Господа пылала в облаке ярко, мужественно, жутко, пугая врагов. А сердце Ифтаха она наполняла уверенностью.
VIII
Переход людей Ифтаха был труден, как он и предполагал. Некоторые отстали. Но Эмин оправдал надежды. Ифтах прибыл со своим войском к Нахал-Гаду в срок, который себе наметил.
В тот же день прибыл и Гадиель и привел с собой сильный отряд воинов, как и надеялся Ифтах. Ифтах боялся, что переход такого большого отряда скрыть не удастся. Однако Гадиель позаботился о том, чтобы в лагере Мицпе царило деятельное передвижение людей, кроме того, он приказал делать набеги на районы Аммона, так что враг не смог раскрыть, что многие в лагере отсутствуют.
Лазутчики докладывали о передвижениях воинов Башана. Войска врага тянулись сначала по большому тракту фараона; но затем, как рассчитывали Ифтах и Эмин, большая часть легко вооруженных воинов и даже отдельные группы всадников свернули на короткую дорогу к броду Ябока.
Войско, выделенное Башаном царю Нахашу, оказалось сильным сверх ожидания. Его сопровождали крупные обозы. Продвигалось оно очень медленно. Ифтах и Эмин получили возможность спокойно и осторожно сделать необходимые приготовления. Они заняли горы по обеим сторонам Нахал-Гада таким образом, что в короткое время могли заблокировать вход и выход из ущелья. Большое войско, которое Гадиель привел Ифтаху, позволяло ему расположить сильный отряд на другом берегу Ябока - с тем, чтобы перехватить при переходе через брод тех, кому удастся вырваться из ущелья. Все шло так, что лучше Ифтах не мог себе представить. Отсутствовало только одно - ковчег Господа; неловкий, неуклюжий Шамгар не прибыл в назначенное время.
На рассвете того дня, когда враг должен был достигнуть ущелья, Ифтах с Эмином и Гадиелем стоял на горе, с которой он собирался руководить битвой. Все дни шли грозовые дожди. Теперь же дождь прекратился, из-за туч показалось яркое солнце. Однако Эмин, разбиравшийся в погоде, заметил, что теплый, южный ветер принесет с собой сильные дожди, а может быть даже грозу, и это не облегчит людям Башана путь к ущелью.
Итак, они ждали в кустарнике на горе, хорошо скрытые от постороннего взгляда, и наблюдали. Показался отряд врага. Он был очень длинным, сведения разведчиков подтвердились. Ифтах со злобным удовлетворением заметил, как беззаботно двигался враг. Он хорошо понимал эту беспечность. Самая длинная, труднейшая часть пути была позади, им оставался только один трудный участок - проход через ущелье Нахал-Гад и переход через Ябок. По сравнению с тем, что им пришлось перенести, это будет довольно легким делом. "Но в этом, мысленно обратился к ним довольный Ифтах, - и заключается ваша ошибка. Немногие из вас увидят конец дня". Он посмотрел на свое знамя и воззвал к Богу: "О, Господи, признаюсь Тебе, я хотел ради Тебя избежать этой битвы. Но, если ты справедлив, одобри меня! У меня есть на это все основания. Будь как будет, я борюсь за Тебя теперь всем сердцем, дыханием и кровью! Дай мне свое благословение!"
Вражеский авангард уже достиг ущелья. Они вошли внутрь. Ущелье поглотило их, и Ифтах больше их не видел. Внутренним взором он видел их смертный путь. Период дождей превратил ручей Гад в реку, несмотря на это, течение вряд ли могло кого-нибудь унести. Воины весело пробирались по извилинам реки, а некоторые из них, прыгая с камня на камень, добрались уже до eё середины. Теперь в ущелье вошли всадники, и Ифтах, наконец, должен был дать знак закрыть вход. Он медлил. Отряд оказался почти бесконечным, многие eщё были вне северной части ущелья. Но Ифтах не хотел позволить уйти всадникам. Он дал знак. Отряд его тяжело вооруженных солдат бросился вниз на врагов, рассек их цепь и занял вход в ущелье. Такой же отряд появился у выхода, где Нахал-Гад впадал в Ябок. С холмов, окаймлявших стороны ущелья, лучники Ифтаха посылали во вражеских воинов свои стрелы, метатели копий бросали копья. В ущелье царили смятение и смерть. Люди Ифтаха имели приказ целиться сначала в лошадей. Раненые животные, ища спасения, били копытами, их громкое ржание перекрывало крики сражавшихся людей; страх животных усиливал смятение воинов. И вот сам Ифтах и его бойцы напали на объятых ужасом врагов, они рубили их своими острыми мечами. Сердце Ифтаха трепетало от радости.
Люди Ифтаха, опытные воины, перекрыли вход в ущелье таким образом, что никто из оказавшихся там не мог выйти. Но солдат Башана, не достигших ущелья, было очень много, они имели численное преимущество и не бежали, как предполагал Ифтах, они приняли бой и угрожали одолеть людей Ифтаха при входе в пещеру. Ифтах должен был помочь им, ему следовало поручить своим стрелкам из луков и метателям копий справиться с теми, кто заперт в ущелье; самому же надо было занять северную холмистую местность и обратить врага в бегство.
Воздух стал тяжелым. Эмин не обманул. Приближалась весенняя гроза, нависла блеклая, желтоватая туча, видимость ухудшалась. Но насколько мог видеть Ифтах, когда достиг северных холмов, враги были не только впереди него, они шли со всех сторон, ими кишели все холмы справа и слева.
Сердце Ифтаха на миг остановилось. Он увидел, что с востока наступают новые войска. Это не были высокие воины Башана и не эмориты. Прямо на отряд Ифтаха двигались люди Аммона, солдаты царя Нахаша. Не Ифтах перехитрил Нахаша. Это Нахаш перехитрил его. Очевидно, он раскрыл его замыслы и обошел его войско с востока. Теперь Ифтах понял, почему так медленно приближались отряды Башана. Нахаш дал им приказ задержаться, чтобы у него хватило времени окружить Ифтаха.
Упали первые, тяжелые дождевые капли, ударили первые порывы ветра. Если бы речь шла лишь о том, чтобы уничтожить тех, в ущелье, гроза была бы на руку Ифтаху. Но теперь она помогала врагу.
Вот появился бог врага, чтобы принять участие в битве. Бааль из Башана, крылатый бог-бык! Ифтах все время удивлялся, где он мог так задержаться. Неужели и у врага случилась такая же неловкость, и он должен был воевать без своего бога? Но теперь все стало ясно: Бааль просто умно держался позади войска и терпеливо ждал своего часа. Но время пришло, и сейчас он возвышался над Ифтахом, чтобы отомстить человеку, стоявшему на его горе, крыше его дома, и насмехавшемуся над ним. На руках у четырех гигантов-воинов он парил посреди толпы солдат - неуклюжий, с тяжелыми медными крыльями... Ну просто чудовище! А его, Ифтаха, Бога нет рядом! Они бросили его на произвол судьбы - старый, самолюбивый священник и Шамгар, его брат, полное ничтожество. От них требовалось лишь доставить ковчег Господа в минуту нужды, и они, беспомощные люди, не смогли этого сделать.
Вдруг на мгновение сквозь низкие тучи пробилось солнце. И Бааль заблестел страшным, наводящим ужас, блеском. Но Ифтах не испугался. Он не побежит, он схватится с хвастливым богом-быком, возьмется за его крылья, сбросит его в грязь, и ноги его воинов затопчут Бааля в навозе. Густая толпа защитников окружала Бааля. Ифтах сначала не имел намерения овладеть богом. Самым умным было бы, если бы он проскочил обратно к своим главным силам у Нахал-Гада. Но его дикое, яростное желание схватить вражеского бога и бросить его в грязь оказалось сильнее разума и военного опыта, оно погнало его навстречу Баалю из Башана. Опьянение битвой, которое иногда бросало его отца вперед, охватило Ифтаха. Он закричал: "За Гилеад и Господа!" И рядом с ним закричал Гадиель: "За Гилеад и Господа!" И тут же послышался крик Эмина: "За Господа и Ифтаха!" Горнисты затрубили в рога. Они играли Теруа Гедова, великий призыв к атаке; знаменосец Ифтаха высоко поднял знамя - облако и молнию; старые товарищи Ифтаха из страны Тоб прокричали свой военный клич: "Гедад, гедад!" и бросились в гущу врагов, прикрывавших изображение Бааля.
Медь статуи оказалась тяжелой. Какими бы гигантами не были носильщики, они шли вперед медленно; казалось, что их бог тонет в желтовато-тёмной туче. Ифтах засмеялся хриплым, довольным мальчишеским смехом, выставил вперед бороду, подбодрил людей, высмеяв бога-быка Башана:
- Ты уходишь, теленок из Башана, - закричал он, - прячешься от нас, но мы все равно вытащим тебя.
Однако враги увидели знамя Ифтаха, и оно раздразнило их не меньше, чем Ифтаха - изображение Бааля. Их было гораздо больше, они напирали, теснили Ифтаха и его воинов. Знаменосец упал. Другой схватил древко и поднял его вверх, но и он упал, сраженный. И вот чужие, вражеские руки схватили древко. Люди Ифтаха вырвали его, но и их убили. Теперь уже без сопротивления эмориты захватили знамя - молния и облако Господа переходили из одних вражеских рук в другие. Знамя потеряно. Господь отвернулся от Ифтаха. Теперь ему придется сражаться без Его защиты.
Их оставалось слишком мало. Они поняли, как далеко ушли от своих главных сил. Маленький островок в море врагов... Однако они вели себя так, будто не замечали опасности. Это была клятва без слов. Опьяненные битвой, они кричали, пели, размахивали мечами - яростно, упрямо, радостно.
Гадиеля захватил восторг. Он смеялся, орал, болтал какие-то глупости, которые мог понять только он сам. Он участвовал в одиннадцати сражениях. Но ни одно не было похоже на это. Сейчас он дрался с четырьмя частями света.
- Это ты замечательно придумал, Ифтах! - выкрикнул он буквально перед тем, как вражеский меч рассек его шею.
Он упал, клокоча, держась за соседа и увлекая его за собой. Ифтах позавидовал ему. Гадиель умер в разгар битвы, своего любимого занятия, сражаясь, как истинный солдат Господа.
Тучи сгустились. Началась буря. С неба обрушился на землю проливной дождь. Такой сильный, что ничего вокруг не было видно. Эмин дрался рядом с Ифтахом и казался по-прежнему беззаботным. Он все eщё верил в победу. Наступил момент, когда можно было избавиться от врага. Это не составляло труда, ибо люди под проливным дождем перестали различать друг друга. Натренированный глаз Эмина и в непогоду сумел различить покрытую кустарником гору, до которой преследователям не добраться. Там можно будет сделать привал, отдохнуть, собраться с силами.
Они отправились в путь. Впереди - Эмин и Ифтах. Ифтах рубил вокруг себя ветки, как заправский дровосек. В минуту опасности он думал только о предстоящей ночи, только о том, как подняться наверх, на холм.
Они достигли вершины. Опустошенные, тяжело дыша, под непрекращающимся дождем, они упали на грязную землю. Они были спасены.
Эмин громко выражал свою радость. Господь спас их, наслав непогоду. Ифтах не возражал ему, хотя знал, что это не так. Гром и молнию послал Бааль, они исходили не от Господа. Господь послал им пядь земли, где они могли обдумать свое положение. Потом он прикажет им спуститься на верную погибель. И поделом. Бог предостерегал его через Авиама, певца Яшара, через Яалу и его друга Пара. Он должен был послушаться их и отправиться к сыновьям Эфраима. Но он понадеялся на свои силы. Принял за могущество жажду власти. Ему не удалось стать полководцем и судьей, а он хотел eщё быть властелином большого государства. Он подумывал даже о том, чтобы отдать свою дочь аммонитам и их богу Милькому. В действительности, единственным богом был для него не Мильком и не Господь, - а он сам, Ифтах. Поэтому сейчас Господь отвернулся от него, держал в стороне свой ковчег, забрал у него его знамя. Победили враги, а он подохнет здесь, в грязи.
Течение его невеселых мыслей прервал Эмин. Он тронул Ифтаха за плечо и указал на восток. Ифтах поднял глаза и увидел, как сквозь струи дождя промелькнуло то, что было так дорого ему теперь, так желанно. Он не смел поверить своим глазам. Но, очевидно, и Эмин узнал это издали. Значит, ему не почудилось: на мгновение промелькнул перед ним ковчег Господа.
Но ковчег отделен от них бесчисленной гущей врагов. Как соединиться им, Шамгару с ковчегом, и ему - со своим мечом?.. И тут он понял, что непогоду наслал всё-таки Господь. Это Его лик сверкал в молниях... К Ифтаху вернулась прежняя энергия. Он проложит себе путь к ларю. Он должен сделать это, он хочет этого, и сделает все, что необходимо.
Он поднялся с земли, медленно, но снова полный сил. Теперь он окончательно вырвал из своей груди то, что оставалось от Милькома. Все самое дорогое сконцентрировалось в его душе. И он воззвал к Господу:
- Ты вправе наказать меня, ибо я был к Тебе равнодушен! И даже хуже: я предавал Тебя... У меня есть дочь, которой Ты благословил меня. Я и eё хотел отдать Милькому... Но не наказывай меня! Ты послал нам непогоду, и твоя молния открыла мне глаза. Я вижу Тебя, узнаю и почитаю. Горы Синая, Ливана и Хермон - пальцы твоей ноги. Что я перед Тобой? Червь... Смиряю свою гордыню и признаю это. Выслушай и не наказывай меня! Встань и помоги мне, борись за меня, как ты делал это, вступаясь за моего отца Гилеада, который был не лучше меня и верил в тебя не крепче, чем я. Не навлеки позора на мой род в глазах Аммона и западного Израиля. Убей меня, если хочешь, но прежде дай мне увидеть победу! Как добраться мне до твоего ларя? Дай моим людям объединиться с остальными! Нашли дикий страх на наших врагов! Я раскаиваюсь во всем, что сделал! Не надо мучить меня, впредь я хочу быть твоим верным сыном...
Ифтах стоял и шевелил губами. Он говорил лишь сердцем, а если даже какое-нибудь слово срывалось с его уст, буря и проливной дождь уносили его прочь. Его соратники видели, как он обращался к тучам и непогоде, они видели его сосредоточенное лицо, понимали, что он в последнем усилии, моля и заклиная, протянул руки к тому, кто мог достичь этого места на облаке. Они видели его протянутые вверх кулаки, которые вдруг разжались, как будто он получил дар свыше.
Он же беззвучно, настойчиво взывал к буре:
- И если Ты меня услышишь, Господи, я принесу тебе жертву, достойную спасения от страшной беды, такую жертву, которой Тебе eщё не приходилось пробовать. Если Ты меня послушаешь и поможешь мне победить, я убью на твоем жертвенном камне лучшего из врагов, будь он хоть царем Нахашем, с которым я дружен. А если его не будет среди тех, кого я поймаю, я принесу Тебе в жертву всесожжения того, кто первым в моих владениях попадется мне навстречу, даже если он очень дорог мне. Я принесу его в жертву Тебе, а не Милькому, только послушай меня и не дай погибнуть побежденным!
Так взывал Ифтах всем своим сердцем. И видел вдали покачивающийся ковчег Господа. Он то поднимался, то исчезал из поля зрения, то поднимался снова. Ифтаха охватила радость. Он почувствовал: Бог услышал его. Он закричал, и теперь его хриплый голос заглушил барабанивший дождь и потрескивание деревьев:
- Видите ковчег Господа? Пробьемся к Богу!..
Он побежал вниз, громко топая и сбиваясь с тропы. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Его силы удесятерились. Он рубил, бил, стремясь к ковчегу. Люди последовали за ним. Его сила и уверенность передавалась им, они пробивались сквозь неразбериху, непогоду, темень. Многих ранило, они падали. Слышались крики, стоны, призывные звуки горнов. Они продвигались вперед и приближались к ковчегу. Ход боя изменился. Враги, хотя их и было гораздо больше, дрогнули, их ряды открылись Ифтаху. Его имя "Господь открывает" приобрело для него теперь новый смысл. Охваченный восторгом боя, он не мог понять, почему эмориты, без сомнения, смелые люди, развернулись и разбежались в разные стороны. Вероятно, это Господь вызвал панику в их рядах, наполнил их души ужасом.
И вот, наконец, Ифтах достиг ковчега. Он блестел от влаги, его коричневатое, старое дерево казалось свежим, а носильщики, несмотря на опасность и непогоду, стояли счастливые и улыбались. Здесь же был Шамгар. Мокрое платье развевалось, хлопало и прилипало к его жалкому телу, но он, довольный, тоже улыбался Ифтаху. Ифтах ощупал ларь своими грубыми руками. Это был он, ковчег. Ифтах нежно погладил его поверхность и поцеловал. Приказал носильщикам: "Поднимите его выше!" Его повелительный тон будто вселил в измотанных долгим путешествием людей новые силы. Они подняли ковчег.
Все увидели его. Господь явил чудо - ковчег прошел через вражеский заслон. И вот он оказался в стане сражавшегося Гилеада, он парил в воздухе, и все чувствовали: он был так лёгок, взмыл так высоко, потому что Бог в буре и тучах воевал теперь за Гилеад. Его дыхание подгоняло Гилеад вперед и вперед, а Аммон и Башан продвигало обратно. В смятении превосходящие силы противника бежали. Люди Ифтаха и Гилеада славили победу, топая ногами. Гортанные звуки горнов, яростные крики "Хедад!", "Ифтах!", "Гилеад!" заглушали гром и бурю. И случилось так, что прав оказался Эмин: непогода была делом Господа. Ибо реки Гад и Ябок воевали за Гилеад. Ущелье и берег Ябока стали непроходимыми. Врагу осталось лишь бежать на север. Но там, как казалось им, кто-то невидимый гнал их обратно. Они пришли в отчаяние. Некоторые натягивали плащи на голову и гибли без борьбы. И только немногим воинам Башана и Аммона удалось скрыться.
IX
После победы Ифтах не вернулся в Мицпе. Он остался на реке Ябок и собрал остатки своих войск внутри и вокруг укрепленного города Пенцеля.
С этим древним поселением на Ябоке были связаны счастливые и неприятные воспоминания. Здесь у Пенцеля бог реки вступил в борьбу с прародителем Иаковом и боролся с ним всю ночь. Прародитель ранил его в бедро и не отпустил до тех пор, пока тот его не благословил. С тех пор прародителя стали называть "Израилем", то есть человеком, который способен драться с Богом и побеждать его. Позднее в этой местности бил врагов Израиля полководец Гидеон. Правда, он убивал и жителей Пенцеля, израильтян, ибо они ему не помогали, и разрушил их крепость. Теперь гилеадчане восстановили город и крепость, и его жители, ликуя, приветствовали Ифтаха. Ифтах чувствовал себя легко и уверенно, как тогда на вершине Хермона. Он доказал это победой: он, как и прежде, оставался любимцем Господа; что бы он ни делал, ему сопутствовало благословение Господа. Шамгар рассказал ему о долгом, трудном пути ковчега. Ифтах добродушно посмеялся над медлительностью брата.
- Во всяком случае, ты прибыл достаточно рано, - сказал он, - чтобы увидеть мою битву собственными глазами. Я думаю, что ты расскажешь о ней на своих дощечках.
- Приложу все старания,- заверил скромный Шамгар. - Если бы только мне хватило умения! - вздохнул он. - Священники в Шило - лучшие писатели. Они так опишут чудо своевременного прихода воинов Эфраима, что даже потомкам будет приятно это читать.
Ифтах помрачнел. Его не заботило, как Шамгар представит течение битвы: он был слеп даже тогда, когда широко раскрывал глаза. Но факт оставался фактом, что после победы к его войскам примкнули воины Эфраима. Очевидно, люди Эфраима вспомнили просьбу Авиама и послали войска за Иордан. Теперь эти назойливые люди будут хвастаться, что он нуждался в их помощи. Его расстраивало также, что он, Ифтах, потерял свое знамя, а его неловкий брат в то же самое время целым и невредимым провез ковчег через сумятицу боя.
- Можешь, если хочешь, увезти свой ларь назад в Мицпе, - сказал он ему без всяких объяснений. - Я больше не нуждаюсь в его защите.
К Ифтаху явился представиться Еран, командир эфраимитов, которые примкнули к его войску. Еран пришел без большой свиты. Взял с собой только семь человек телохранителей. Он держался вежливо и совсем не кичился. Поздравил Ифтаха с победой, которую тот добыл для Гилеада и всего Израиля и порадовался, что и Эфраим внес свой вклад в эту победу.
Без всякого сомнения, вспомогательные силы Башана будут стремиться соединиться с Нахашем в начале года. Итак, они свернут с главной дороги фараона на более короткую, западную, и пересекут Ябок вброд у Пенцеля. Единственная дорога к броду ведет через ущелье Нахал-Гад. Именно там Ифтах окружит войско. Если ему удастся уничтожить эти сильные вспомогательные отряды, Нахаш не рискнет на генеральную битву, и исход войны будет предрешен прежде, чем начнутся военные действия. Ифтах сможет навязать аммонитам свои условия мира.
Разумеется, этот план вызывал некоторые опасения. Для того чтобы перехватить воинов Абира в ущелье, Ифтах должен выступить в период дождей, а марш по бездорожью, по тропам, отнимет много сил. Кроме того, удар мог оказаться удачным только в том случае, если поход будет скрыт от врага. Поэтому Ифтах должен был взять с собой только самое необходимое число воинов и искать путь через незаселенную местность. С другой стороны, враг, конечно, не будет готов к атаке, а Ифтах мог усилить свою армию отрядами гилеадчан из лагеря под Мицпе. Путь к Ябоку с юга был значительно легче.
Он сообщил свой план только Эмину. Тот провел всю свою жизнь в глуши и был человеком, пригодным для авантюрного похода суровой зимой. Эмин поставил перед собой задачу во всем походить на своего командира. Он поднимал подбородок, как Ифтах, старался сделать свой тонкий голос хриплым, как у Ифтаха, так что это иногда вызывало улыбку у Ктуры и Яалы. Но он также научился думать мыслями Ифтаха. Он понял план до последних тонкостей и сразу же увидел его преимущества и недостатки. Eщё никогда полководец не вел своих воинов так рано по тяжким дорогам. Люди Ифтаха привыкли скитаться по пустыне, и если кто-нибудь и останется лежать на дороге, большинство своевременно достигнет Ябока. Он удивительно быстро рассчитал, по каким тропам могут пройти те или другие отряды, предусмотрел, сколько нужно взять с собой стрелков из лука и метателей копий. Он уже видел, как люди крались по диким тропам, представлял себе, как разделяет отряд на две части и прячет их по обе стороны ущелья. А потом отдает приказы голосом Ифтаха. Ифтах с удовлетворением отметил, какой зрелости достиг его юный друг в искусстве войны.
Они eщё раз взвесили все "за" и "против". Эмин высказывал Ифтаху его же собственные сомнения, Ифтах опровергал их аргументами Эмина. Ифтах убеждал Эмина, Эмин - Ифтаха. Младший все больше увлекался планом, бурно восхищался отдельными деталями и, наконец, ликуя, вскричал:
- Это, мой господин и судья Ифтах, среди всех твоих великих планов самый величайший. Ты победишь!
- И без помощи Эфраима... - добавил полный злобной радости Ифтах.
Он направил Эмина в Мицпе с посланиями Гадиелю и Авиаму. Гадиель должен был послать несколько отрядов на Ябок, да так рано, чтобы они достигли места назначения до новолуния Адара. А первосвященнику предстояло дать с собой Гадиелю ларь Господа. И все это - в глубокой тайне.
Гадиель, гордый доверием Ифтаха, обещал, что он будет на месте в срок. Авиам был готов выдать ларь. Однако ему не хотелось доверять драгоценную вещь Гадиелю и его воинам; дотрагиваться до нeё и охранять мог только священник из шатра Господа. Сам он был очень стар, чтобы сопровождать его, да eщё в столь неблагоприятное время года. Привезти ковчег к Ябоку поручили Шамгару.
Ифтах выслушал эту новость с неудовольствием. Ковчег нужно было тащить по тяжелым, скрытым дорогам, причем - в большой спешке. Он боялся, что неуклюжий, неловкий Шамгар не прибудет к тому времени, когда возникнет особая необходимость в благословении.
Период дождей в этом году был коротким. Ифтах готовился выступить в месяце шват.
Он предложил Ктуре сопровождать его. Она охотно была бы рядом с ним в этом великом военном походе, её подмывало принять предложение. Однако это был поход против eё бога Милькома, ревнивого бога, и он, разумеется, предостерег Ифтаха, требуя, чтобы она осталась на севере, в стране бога, смягчая его ярость. Она поборола свое желание и отклонила предложение Ифтаха. Яала доверчиво, важно и гордо сказала Ифтаху перед самым его выступлением:
- Мне кажется, отец мой и господин, я разгадала твои намерения. Нахаш не должен отдать меня за своего сына. Ты заберешь у него царство, посадишь его сына своим наместником в Аммоне, а потом отдашь Мешу мне в мужья.
Ифтах был потрясен и взволнован - с детской прямотой Яала ясно выразила то, что он в душе планировал. Ибо он все eщё мечтал о том, чтобы после победы обручить свою дочь с Мешей, но так, чтобы не Яала поклонялась Милькому, а Меша поклонялся Господу.
Ночью перед выступлением Яала навестила лошадей войска. Их было много, и Яала часто приходила утешать животных. Она восхищалась их быстротой, чувствовала сострадание к укрощенным животным. Она жалела их. Для этих существ счастьем был быстрый бег, а они страдали под тяжестью всадников...
Она подошла к загону лошади Ифтаха, подождала, когда лошадь приблизится к ней, придвинула лицо к eё ноздрям, почувствовала eё дыхание и попросила eё шепотом быть верной Ифтаху и помогать ему во всем.
Ифтах выступил на рассвете. Ему предстоял рискованный, полный трудностей поход. Он был уверен, что Эмин приведет людей на место к намеченному сроку, и они своевременно появятся перед врагом. Но не окажутся ли они истощенными? Сколько людей придется оставить по пути? И будет ли на месте Гадиель с гилеадчанами? Не случится ли так, что, несмотря на все старания замаскировать движение, лазутчики врага узнают о передвижениях его и Гадиеля? Довезет ли неуклюжий Шамгар к нужному времени ковчег Господа?.. Гораздо больше, чем во всех прежних делах, ему требовалась теперь помощь Бога.
И если уж не ковчег, то у него есть теперь знамя, которое несли прямо перед ним. Медное изображение волнующе сияло в лучах утреннего солнца. Молния Господа пылала в облаке ярко, мужественно, жутко, пугая врагов. А сердце Ифтаха она наполняла уверенностью.
VIII
Переход людей Ифтаха был труден, как он и предполагал. Некоторые отстали. Но Эмин оправдал надежды. Ифтах прибыл со своим войском к Нахал-Гаду в срок, который себе наметил.
В тот же день прибыл и Гадиель и привел с собой сильный отряд воинов, как и надеялся Ифтах. Ифтах боялся, что переход такого большого отряда скрыть не удастся. Однако Гадиель позаботился о том, чтобы в лагере Мицпе царило деятельное передвижение людей, кроме того, он приказал делать набеги на районы Аммона, так что враг не смог раскрыть, что многие в лагере отсутствуют.
Лазутчики докладывали о передвижениях воинов Башана. Войска врага тянулись сначала по большому тракту фараона; но затем, как рассчитывали Ифтах и Эмин, большая часть легко вооруженных воинов и даже отдельные группы всадников свернули на короткую дорогу к броду Ябока.
Войско, выделенное Башаном царю Нахашу, оказалось сильным сверх ожидания. Его сопровождали крупные обозы. Продвигалось оно очень медленно. Ифтах и Эмин получили возможность спокойно и осторожно сделать необходимые приготовления. Они заняли горы по обеим сторонам Нахал-Гада таким образом, что в короткое время могли заблокировать вход и выход из ущелья. Большое войско, которое Гадиель привел Ифтаху, позволяло ему расположить сильный отряд на другом берегу Ябока - с тем, чтобы перехватить при переходе через брод тех, кому удастся вырваться из ущелья. Все шло так, что лучше Ифтах не мог себе представить. Отсутствовало только одно - ковчег Господа; неловкий, неуклюжий Шамгар не прибыл в назначенное время.
На рассвете того дня, когда враг должен был достигнуть ущелья, Ифтах с Эмином и Гадиелем стоял на горе, с которой он собирался руководить битвой. Все дни шли грозовые дожди. Теперь же дождь прекратился, из-за туч показалось яркое солнце. Однако Эмин, разбиравшийся в погоде, заметил, что теплый, южный ветер принесет с собой сильные дожди, а может быть даже грозу, и это не облегчит людям Башана путь к ущелью.
Итак, они ждали в кустарнике на горе, хорошо скрытые от постороннего взгляда, и наблюдали. Показался отряд врага. Он был очень длинным, сведения разведчиков подтвердились. Ифтах со злобным удовлетворением заметил, как беззаботно двигался враг. Он хорошо понимал эту беспечность. Самая длинная, труднейшая часть пути была позади, им оставался только один трудный участок - проход через ущелье Нахал-Гад и переход через Ябок. По сравнению с тем, что им пришлось перенести, это будет довольно легким делом. "Но в этом, мысленно обратился к ним довольный Ифтах, - и заключается ваша ошибка. Немногие из вас увидят конец дня". Он посмотрел на свое знамя и воззвал к Богу: "О, Господи, признаюсь Тебе, я хотел ради Тебя избежать этой битвы. Но, если ты справедлив, одобри меня! У меня есть на это все основания. Будь как будет, я борюсь за Тебя теперь всем сердцем, дыханием и кровью! Дай мне свое благословение!"
Вражеский авангард уже достиг ущелья. Они вошли внутрь. Ущелье поглотило их, и Ифтах больше их не видел. Внутренним взором он видел их смертный путь. Период дождей превратил ручей Гад в реку, несмотря на это, течение вряд ли могло кого-нибудь унести. Воины весело пробирались по извилинам реки, а некоторые из них, прыгая с камня на камень, добрались уже до eё середины. Теперь в ущелье вошли всадники, и Ифтах, наконец, должен был дать знак закрыть вход. Он медлил. Отряд оказался почти бесконечным, многие eщё были вне северной части ущелья. Но Ифтах не хотел позволить уйти всадникам. Он дал знак. Отряд его тяжело вооруженных солдат бросился вниз на врагов, рассек их цепь и занял вход в ущелье. Такой же отряд появился у выхода, где Нахал-Гад впадал в Ябок. С холмов, окаймлявших стороны ущелья, лучники Ифтаха посылали во вражеских воинов свои стрелы, метатели копий бросали копья. В ущелье царили смятение и смерть. Люди Ифтаха имели приказ целиться сначала в лошадей. Раненые животные, ища спасения, били копытами, их громкое ржание перекрывало крики сражавшихся людей; страх животных усиливал смятение воинов. И вот сам Ифтах и его бойцы напали на объятых ужасом врагов, они рубили их своими острыми мечами. Сердце Ифтаха трепетало от радости.
Люди Ифтаха, опытные воины, перекрыли вход в ущелье таким образом, что никто из оказавшихся там не мог выйти. Но солдат Башана, не достигших ущелья, было очень много, они имели численное преимущество и не бежали, как предполагал Ифтах, они приняли бой и угрожали одолеть людей Ифтаха при входе в пещеру. Ифтах должен был помочь им, ему следовало поручить своим стрелкам из луков и метателям копий справиться с теми, кто заперт в ущелье; самому же надо было занять северную холмистую местность и обратить врага в бегство.
Воздух стал тяжелым. Эмин не обманул. Приближалась весенняя гроза, нависла блеклая, желтоватая туча, видимость ухудшалась. Но насколько мог видеть Ифтах, когда достиг северных холмов, враги были не только впереди него, они шли со всех сторон, ими кишели все холмы справа и слева.
Сердце Ифтаха на миг остановилось. Он увидел, что с востока наступают новые войска. Это не были высокие воины Башана и не эмориты. Прямо на отряд Ифтаха двигались люди Аммона, солдаты царя Нахаша. Не Ифтах перехитрил Нахаша. Это Нахаш перехитрил его. Очевидно, он раскрыл его замыслы и обошел его войско с востока. Теперь Ифтах понял, почему так медленно приближались отряды Башана. Нахаш дал им приказ задержаться, чтобы у него хватило времени окружить Ифтаха.
Упали первые, тяжелые дождевые капли, ударили первые порывы ветра. Если бы речь шла лишь о том, чтобы уничтожить тех, в ущелье, гроза была бы на руку Ифтаху. Но теперь она помогала врагу.
Вот появился бог врага, чтобы принять участие в битве. Бааль из Башана, крылатый бог-бык! Ифтах все время удивлялся, где он мог так задержаться. Неужели и у врага случилась такая же неловкость, и он должен был воевать без своего бога? Но теперь все стало ясно: Бааль просто умно держался позади войска и терпеливо ждал своего часа. Но время пришло, и сейчас он возвышался над Ифтахом, чтобы отомстить человеку, стоявшему на его горе, крыше его дома, и насмехавшемуся над ним. На руках у четырех гигантов-воинов он парил посреди толпы солдат - неуклюжий, с тяжелыми медными крыльями... Ну просто чудовище! А его, Ифтаха, Бога нет рядом! Они бросили его на произвол судьбы - старый, самолюбивый священник и Шамгар, его брат, полное ничтожество. От них требовалось лишь доставить ковчег Господа в минуту нужды, и они, беспомощные люди, не смогли этого сделать.
Вдруг на мгновение сквозь низкие тучи пробилось солнце. И Бааль заблестел страшным, наводящим ужас, блеском. Но Ифтах не испугался. Он не побежит, он схватится с хвастливым богом-быком, возьмется за его крылья, сбросит его в грязь, и ноги его воинов затопчут Бааля в навозе. Густая толпа защитников окружала Бааля. Ифтах сначала не имел намерения овладеть богом. Самым умным было бы, если бы он проскочил обратно к своим главным силам у Нахал-Гада. Но его дикое, яростное желание схватить вражеского бога и бросить его в грязь оказалось сильнее разума и военного опыта, оно погнало его навстречу Баалю из Башана. Опьянение битвой, которое иногда бросало его отца вперед, охватило Ифтаха. Он закричал: "За Гилеад и Господа!" И рядом с ним закричал Гадиель: "За Гилеад и Господа!" И тут же послышался крик Эмина: "За Господа и Ифтаха!" Горнисты затрубили в рога. Они играли Теруа Гедова, великий призыв к атаке; знаменосец Ифтаха высоко поднял знамя - облако и молнию; старые товарищи Ифтаха из страны Тоб прокричали свой военный клич: "Гедад, гедад!" и бросились в гущу врагов, прикрывавших изображение Бааля.
Медь статуи оказалась тяжелой. Какими бы гигантами не были носильщики, они шли вперед медленно; казалось, что их бог тонет в желтовато-тёмной туче. Ифтах засмеялся хриплым, довольным мальчишеским смехом, выставил вперед бороду, подбодрил людей, высмеяв бога-быка Башана:
- Ты уходишь, теленок из Башана, - закричал он, - прячешься от нас, но мы все равно вытащим тебя.
Однако враги увидели знамя Ифтаха, и оно раздразнило их не меньше, чем Ифтаха - изображение Бааля. Их было гораздо больше, они напирали, теснили Ифтаха и его воинов. Знаменосец упал. Другой схватил древко и поднял его вверх, но и он упал, сраженный. И вот чужие, вражеские руки схватили древко. Люди Ифтаха вырвали его, но и их убили. Теперь уже без сопротивления эмориты захватили знамя - молния и облако Господа переходили из одних вражеских рук в другие. Знамя потеряно. Господь отвернулся от Ифтаха. Теперь ему придется сражаться без Его защиты.
Их оставалось слишком мало. Они поняли, как далеко ушли от своих главных сил. Маленький островок в море врагов... Однако они вели себя так, будто не замечали опасности. Это была клятва без слов. Опьяненные битвой, они кричали, пели, размахивали мечами - яростно, упрямо, радостно.
Гадиеля захватил восторг. Он смеялся, орал, болтал какие-то глупости, которые мог понять только он сам. Он участвовал в одиннадцати сражениях. Но ни одно не было похоже на это. Сейчас он дрался с четырьмя частями света.
- Это ты замечательно придумал, Ифтах! - выкрикнул он буквально перед тем, как вражеский меч рассек его шею.
Он упал, клокоча, держась за соседа и увлекая его за собой. Ифтах позавидовал ему. Гадиель умер в разгар битвы, своего любимого занятия, сражаясь, как истинный солдат Господа.
Тучи сгустились. Началась буря. С неба обрушился на землю проливной дождь. Такой сильный, что ничего вокруг не было видно. Эмин дрался рядом с Ифтахом и казался по-прежнему беззаботным. Он все eщё верил в победу. Наступил момент, когда можно было избавиться от врага. Это не составляло труда, ибо люди под проливным дождем перестали различать друг друга. Натренированный глаз Эмина и в непогоду сумел различить покрытую кустарником гору, до которой преследователям не добраться. Там можно будет сделать привал, отдохнуть, собраться с силами.
Они отправились в путь. Впереди - Эмин и Ифтах. Ифтах рубил вокруг себя ветки, как заправский дровосек. В минуту опасности он думал только о предстоящей ночи, только о том, как подняться наверх, на холм.
Они достигли вершины. Опустошенные, тяжело дыша, под непрекращающимся дождем, они упали на грязную землю. Они были спасены.
Эмин громко выражал свою радость. Господь спас их, наслав непогоду. Ифтах не возражал ему, хотя знал, что это не так. Гром и молнию послал Бааль, они исходили не от Господа. Господь послал им пядь земли, где они могли обдумать свое положение. Потом он прикажет им спуститься на верную погибель. И поделом. Бог предостерегал его через Авиама, певца Яшара, через Яалу и его друга Пара. Он должен был послушаться их и отправиться к сыновьям Эфраима. Но он понадеялся на свои силы. Принял за могущество жажду власти. Ему не удалось стать полководцем и судьей, а он хотел eщё быть властелином большого государства. Он подумывал даже о том, чтобы отдать свою дочь аммонитам и их богу Милькому. В действительности, единственным богом был для него не Мильком и не Господь, - а он сам, Ифтах. Поэтому сейчас Господь отвернулся от него, держал в стороне свой ковчег, забрал у него его знамя. Победили враги, а он подохнет здесь, в грязи.
Течение его невеселых мыслей прервал Эмин. Он тронул Ифтаха за плечо и указал на восток. Ифтах поднял глаза и увидел, как сквозь струи дождя промелькнуло то, что было так дорого ему теперь, так желанно. Он не смел поверить своим глазам. Но, очевидно, и Эмин узнал это издали. Значит, ему не почудилось: на мгновение промелькнул перед ним ковчег Господа.
Но ковчег отделен от них бесчисленной гущей врагов. Как соединиться им, Шамгару с ковчегом, и ему - со своим мечом?.. И тут он понял, что непогоду наслал всё-таки Господь. Это Его лик сверкал в молниях... К Ифтаху вернулась прежняя энергия. Он проложит себе путь к ларю. Он должен сделать это, он хочет этого, и сделает все, что необходимо.
Он поднялся с земли, медленно, но снова полный сил. Теперь он окончательно вырвал из своей груди то, что оставалось от Милькома. Все самое дорогое сконцентрировалось в его душе. И он воззвал к Господу:
- Ты вправе наказать меня, ибо я был к Тебе равнодушен! И даже хуже: я предавал Тебя... У меня есть дочь, которой Ты благословил меня. Я и eё хотел отдать Милькому... Но не наказывай меня! Ты послал нам непогоду, и твоя молния открыла мне глаза. Я вижу Тебя, узнаю и почитаю. Горы Синая, Ливана и Хермон - пальцы твоей ноги. Что я перед Тобой? Червь... Смиряю свою гордыню и признаю это. Выслушай и не наказывай меня! Встань и помоги мне, борись за меня, как ты делал это, вступаясь за моего отца Гилеада, который был не лучше меня и верил в тебя не крепче, чем я. Не навлеки позора на мой род в глазах Аммона и западного Израиля. Убей меня, если хочешь, но прежде дай мне увидеть победу! Как добраться мне до твоего ларя? Дай моим людям объединиться с остальными! Нашли дикий страх на наших врагов! Я раскаиваюсь во всем, что сделал! Не надо мучить меня, впредь я хочу быть твоим верным сыном...
Ифтах стоял и шевелил губами. Он говорил лишь сердцем, а если даже какое-нибудь слово срывалось с его уст, буря и проливной дождь уносили его прочь. Его соратники видели, как он обращался к тучам и непогоде, они видели его сосредоточенное лицо, понимали, что он в последнем усилии, моля и заклиная, протянул руки к тому, кто мог достичь этого места на облаке. Они видели его протянутые вверх кулаки, которые вдруг разжались, как будто он получил дар свыше.
Он же беззвучно, настойчиво взывал к буре:
- И если Ты меня услышишь, Господи, я принесу тебе жертву, достойную спасения от страшной беды, такую жертву, которой Тебе eщё не приходилось пробовать. Если Ты меня послушаешь и поможешь мне победить, я убью на твоем жертвенном камне лучшего из врагов, будь он хоть царем Нахашем, с которым я дружен. А если его не будет среди тех, кого я поймаю, я принесу Тебе в жертву всесожжения того, кто первым в моих владениях попадется мне навстречу, даже если он очень дорог мне. Я принесу его в жертву Тебе, а не Милькому, только послушай меня и не дай погибнуть побежденным!
Так взывал Ифтах всем своим сердцем. И видел вдали покачивающийся ковчег Господа. Он то поднимался, то исчезал из поля зрения, то поднимался снова. Ифтаха охватила радость. Он почувствовал: Бог услышал его. Он закричал, и теперь его хриплый голос заглушил барабанивший дождь и потрескивание деревьев:
- Видите ковчег Господа? Пробьемся к Богу!..
Он побежал вниз, громко топая и сбиваясь с тропы. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Его силы удесятерились. Он рубил, бил, стремясь к ковчегу. Люди последовали за ним. Его сила и уверенность передавалась им, они пробивались сквозь неразбериху, непогоду, темень. Многих ранило, они падали. Слышались крики, стоны, призывные звуки горнов. Они продвигались вперед и приближались к ковчегу. Ход боя изменился. Враги, хотя их и было гораздо больше, дрогнули, их ряды открылись Ифтаху. Его имя "Господь открывает" приобрело для него теперь новый смысл. Охваченный восторгом боя, он не мог понять, почему эмориты, без сомнения, смелые люди, развернулись и разбежались в разные стороны. Вероятно, это Господь вызвал панику в их рядах, наполнил их души ужасом.
И вот, наконец, Ифтах достиг ковчега. Он блестел от влаги, его коричневатое, старое дерево казалось свежим, а носильщики, несмотря на опасность и непогоду, стояли счастливые и улыбались. Здесь же был Шамгар. Мокрое платье развевалось, хлопало и прилипало к его жалкому телу, но он, довольный, тоже улыбался Ифтаху. Ифтах ощупал ларь своими грубыми руками. Это был он, ковчег. Ифтах нежно погладил его поверхность и поцеловал. Приказал носильщикам: "Поднимите его выше!" Его повелительный тон будто вселил в измотанных долгим путешествием людей новые силы. Они подняли ковчег.
Все увидели его. Господь явил чудо - ковчег прошел через вражеский заслон. И вот он оказался в стане сражавшегося Гилеада, он парил в воздухе, и все чувствовали: он был так лёгок, взмыл так высоко, потому что Бог в буре и тучах воевал теперь за Гилеад. Его дыхание подгоняло Гилеад вперед и вперед, а Аммон и Башан продвигало обратно. В смятении превосходящие силы противника бежали. Люди Ифтаха и Гилеада славили победу, топая ногами. Гортанные звуки горнов, яростные крики "Хедад!", "Ифтах!", "Гилеад!" заглушали гром и бурю. И случилось так, что прав оказался Эмин: непогода была делом Господа. Ибо реки Гад и Ябок воевали за Гилеад. Ущелье и берег Ябока стали непроходимыми. Врагу осталось лишь бежать на север. Но там, как казалось им, кто-то невидимый гнал их обратно. Они пришли в отчаяние. Некоторые натягивали плащи на голову и гибли без борьбы. И только немногим воинам Башана и Аммона удалось скрыться.
IX
После победы Ифтах не вернулся в Мицпе. Он остался на реке Ябок и собрал остатки своих войск внутри и вокруг укрепленного города Пенцеля.
С этим древним поселением на Ябоке были связаны счастливые и неприятные воспоминания. Здесь у Пенцеля бог реки вступил в борьбу с прародителем Иаковом и боролся с ним всю ночь. Прародитель ранил его в бедро и не отпустил до тех пор, пока тот его не благословил. С тех пор прародителя стали называть "Израилем", то есть человеком, который способен драться с Богом и побеждать его. Позднее в этой местности бил врагов Израиля полководец Гидеон. Правда, он убивал и жителей Пенцеля, израильтян, ибо они ему не помогали, и разрушил их крепость. Теперь гилеадчане восстановили город и крепость, и его жители, ликуя, приветствовали Ифтаха. Ифтах чувствовал себя легко и уверенно, как тогда на вершине Хермона. Он доказал это победой: он, как и прежде, оставался любимцем Господа; что бы он ни делал, ему сопутствовало благословение Господа. Шамгар рассказал ему о долгом, трудном пути ковчега. Ифтах добродушно посмеялся над медлительностью брата.
- Во всяком случае, ты прибыл достаточно рано, - сказал он, - чтобы увидеть мою битву собственными глазами. Я думаю, что ты расскажешь о ней на своих дощечках.
- Приложу все старания,- заверил скромный Шамгар. - Если бы только мне хватило умения! - вздохнул он. - Священники в Шило - лучшие писатели. Они так опишут чудо своевременного прихода воинов Эфраима, что даже потомкам будет приятно это читать.
Ифтах помрачнел. Его не заботило, как Шамгар представит течение битвы: он был слеп даже тогда, когда широко раскрывал глаза. Но факт оставался фактом, что после победы к его войскам примкнули воины Эфраима. Очевидно, люди Эфраима вспомнили просьбу Авиама и послали войска за Иордан. Теперь эти назойливые люди будут хвастаться, что он нуждался в их помощи. Его расстраивало также, что он, Ифтах, потерял свое знамя, а его неловкий брат в то же самое время целым и невредимым провез ковчег через сумятицу боя.
- Можешь, если хочешь, увезти свой ларь назад в Мицпе, - сказал он ему без всяких объяснений. - Я больше не нуждаюсь в его защите.
К Ифтаху явился представиться Еран, командир эфраимитов, которые примкнули к его войску. Еран пришел без большой свиты. Взял с собой только семь человек телохранителей. Он держался вежливо и совсем не кичился. Поздравил Ифтаха с победой, которую тот добыл для Гилеада и всего Израиля и порадовался, что и Эфраим внес свой вклад в эту победу.