Фэйзер Джейн. Бархат

   Джейк кивнул с важным видом, взял листок и убежал.
   – О чем ты ему написал? – спросила Габриэль, поставив свою подпись в книге и отступив на шаг в сторону, чтобы дать место мужу.
   – Я не ожидал такого поворота, – промолвил лорд. – Наверное, надо было устроить прием. Я написал Стюарту, чтобы он звал всех в «Красного льва». Напитки и угощения – от лорда Прайда.
   Габриэль улыбнулась. Она вспомнила тот зимний день на реке, когда ей впервые открылась другая сторона его натуры: Габриэль впервые увидела, как лорд общается с простыми людьми. Она была тогда поражена его простотой и естественностью.
   За дверями церкви их ожидала радостная толпа. Женщины что-то приветливо кричали, мужчины бросали в Воздух шапки, дети робко улыбались, и все желали им любви и счастья.
   Казалось, их поздравления придавали завершенность тому обряду, что только что закончился в церкви. Габриэль почувствовала удовлетворение и удовольствие. Она была замужем за Натаниэлем Прайдом. Ложь и страхи остались позади, впереди – простая счастливая жизнь. Талейрану было бы смешно.
   – У нас медовый месяц, – прошептала она, когда толпа стала расходиться.
   – Да-а, – протянул Натаниэль. Рука, которой он обнимал ее за талию, скользнула вниз, и лорд слегка похлопал свою жену по мягкому месту.
   – Вокруг люди! – возмущенно проговорила она, шагнув от него. Прайд не отпустил руки.
   – И что? Я могу трогать свою законную жену где хочу и когда хочу…
   Натаниэль так довольно улыбнулся, что Габриэль не смогла удержаться и рассмеялась.
   – Интересно, откуда это у меня такое чувство, что мы здесь лишние? – весело прошептал Майлз своим спутникам.
   – Да, пожалуй, нам лучше пообедать в Лимингтоне, – согласился с ним Саймон, оглядываясь по сторонам. – А где же Джейк? Ах вот он!
   Саймон подозвал мальчика. Джейк, все еще преисполненный важности от ощущения собственной значимости, подбежал к ним.
   – Хочешь поехать с нами в Лимингтон, Джейк? – спросил Саймон у сына лорда Прайда.
   – С Габби и папой?
   Джорджи покачала головой:
   – Нет, малыш, только с нами.
   Джейк нахмурился. Он видел, что папа и Габби идут, прижавшись друг к другу. И ему припомнился минувший вечер, когда он увидел, как они целуются. Краска залила личико ребенка, и он кивнул.
   – Да, пожалуйста, возьмите меня с собой. Если, конечно, папа позволит.
   – А вот об этом не беспокойся, – улыбаясь, произнес его крестный. Он взял Джейка за руку. – Сомневаюсь, что у твоего отца сейчас есть какие-то соображения на этот счет.

Глава 26

   – Они захватили весь датский флот! Копенгаген бомбили, и весь флот сдался! – то и дело восклицал император Наполеон, бегая по одной из зал Тюильрийского дворца.
   Над коротенькими ножками Бонапарта нависал живот, глаза горели бешенством, когда он бросал взгляды на своих министров, рядком стоявших перед императором Франции.
   – Похоже, что дела обстоят именно так, сир, – подтвердил Талейран, беря понюшку табаку.
   Он стоял у окна, прислонившись к широкому подоконнику. В этой позе его больная нога отдыхала, и он мог спокойно выслушивать все, что говорилось вокруг.
   Английское правительство моментально отреагировало на информацию, переданную лордом Прайдом. Датский флот не сможет вести блокаду Великобритании в портах Балтийского моря. Разумеется, датчане были не в восторге от этого, к тому же взятие датского флота не позволяло провести в жизнь один из секретных пунктов Тильзитского мира.
   Талейран лениво смотрел на сады, окружающие Тюильри. Зеленая листва купалась во все еще ярких лучах сентябрьского солнца. Впрочем, платаны уже пожелтели и радовали глаз всеми переливами от золотистого до бежевого. По берегу Сены весело бегала собака, которая принялась неистово лаять при виде баржи, проплывающей под Новым мостом.
   – Господин Талейран, а каково ваше мнение по поводу отказа португальского правительства поддержать континентальную блокаду?
   Новый министр иностранных дел как-то неуверенно задал этот вопрос. Он привык во всем испрашивать прежнего министра, хотя уже давно настала пора иметь собственное суждение.
   – Ничего хорошего для нас, особенно если принять во внимание катастрофу с флотом Дании, – произнес Талейран, только что назначенный помощником главы правительства.
   – Ничего хорошего! Вы говорите «ничего хорошего»! – взорвался император. – Да это же настоящее предательство!
   Наполеон злобно замолчал и неприветливо поглядел на Талейрана. Этот человек был слишком умен. Дипломаты любого европейского двора, не задумываясь, последовали бы его совету и приняли во внимание его мнение. А если бы дело дошло до разногласий между Наполеоном и Талейраном, то, как подозревал Бонапарт, с мнением его бывшего министра иностранных дел посчитались бы с большей готовностью, чем с его собственным.
   Ах, как бы французскому императору хотелось обходиться без этого чересчур умного дипломата и самому судить обо всем! Негоже государю великой европейской державы зависеть от чьего-либо мнения, и в особенности от мнения человека, чьи взгляды отличались от взглядов императора, что Талейран с нескрываемым удовольствием показывал.
   Но факт оставался фактом… Император Наполеон не мог управлять своей огромной империей без помощи Шарля Мориса де Талейрана-Перигора.
   – Если Португалия присоединится к блокаде, ей конец, – тихо, как всегда, проговорил Талейран.
   Это была еще одна причина постоянных разногласий между Бонапартом и Талейраном. Наполеон никогда не желал смотреть вперед и предвидеть возможные последствия своих действий. Его интересовали лишь собственные амбиции.
   Гений Наполеона состоял в том, что он всегда умел подчинять обстоятельства своей выгоде, и именно это качество императора Талейран считал наиболее опасным для Франции.
   – Хорошо, нам поможет Испания, – заявил Наполеон. – Мы предложим ей часть Португалии. Вот тогда Португалия встанет на колени! Шампаньи, направьте послание испанскому королю. Пусть он пришлет своих людей в Фонтенбло для участия в секретных переговорах. В следующем месяце! Весь двор будет там.
   Талейран вновь принялся обозревать сад. Английское правительство должно знать, что еще затеял французский император. Подчинение себе Португалии означало лишь одно – желание установить полный контроль над Иберийским полуостровом. Испанцы могут попасться на удочку, услышав лицемерные заверения Бонапарта в любви и дружбе. И обман они обнаружат лишь тогда, когда позволят Наполеону проводить войска по своей территории. А уж оказавшись в Испании, Бонапарт не станет долго раздумывать и займет наиболее важные стратегические объекты.
   Англия не должна оставаться в стороне, пока полуостров переходит во владение Французской империи. Ведь это также означает, что все португальские порты включатся в убийственную для Англии континентальную блокаду.
   Габриэль была замужем за шефом тайных агентов Англии. А Фуше бесновался от злости. У министра полиции были длинные руки, но он не мог достать Габриэль, не испортив отношений с Талейраном. А сейчас эти отношения были для него важнее мести. Поэтому, пока Габриэль в Англии, ей не угрожает опасность.
   В этой стране она в безопасности, и там же она может быть наиболее полезна, если, конечно, ее удастся уговорить, думал Талейран.
   Он пошлет ей шифрованное письмо, предложив кое-что сделать для общего блага. У его крестницы – ясная, трезвая голова; он и думать не мог, что она откажется еще раз сделать то, что однажды уже выполнила с таким успехом. Габриэль поймет: это будет лишь на пользу ее друзьям, мужу и родной стране ее мужа, ставшей теперь и ее страной.
 
   Габриэль сидела, откинувшись на спинку своей любимой каменной скамьи в саду. У нее на коленях лежало шифрованное письмо Талейрана. Ее ноги утопали в ковре из пожелтевших буковых листьев, которые все летели и летели с деревьев, застилая все вокруг осенним покрывалом. Садовник собирал их в кучи и жег, а запах дыма напоминал леди Прайд годы ее детства, когда она и дети де Вейнов, собравшись вместе, жарили в камине каштаны. Им было так тепло и уютно, а за окном бушевала непогода.
   Проклятый Талейран! Черт бы побрал эту войну! Она сложила письмо и положила его в карман ротонды. Ее крестный не подумал о том, как она передаст очередную информацию; он лишь еще раз напомнил ей, как важно, чтобы все оставалось в строжайшем секрете. Адрес на конверте был написан женским почерком, письмо прибыло вместе со всей почтой из Лондона. Никто бы не смог предположить, кем оно написано.
   Габриэль поежилась. Становилось холодно, на серебристом небе над рекой тут и там зажглись вечерние звезды. Леди Прайд встала со скамьи и направилась к дому.
   Конечно, можно было, попросту не обратить внимания на письмо.
   Габриэль пнула ногой кучу листьев, и внезапно воспоминание об одном давнишнем дне с удивительной ясностью встало перед ее глазами, как будто дело было лишь вчера. Хохочущий Гийом лежит на такой же куче листьев, куда она только что толкнула его… Гийом протягивает к ней руки… Это тоже было в октябре, в Валенсии…
   Воспоминания такого рода все еще будоражили душу Габриэль, но теперь они стали не такими горькими. Она вспоминала своего прежнего любовника с тихой грустью и нежностью. Ее чувства были похожи на чувства любого взрослого человека, который вдруг где-нибудь на чердаке обнаруживает свои старые игрушки, картинки, засушенные цветы…
   Гийом всегда смотрел на войну глазами Талейрана, и от нее он ждал того же. Гийом считал, что это просто его обязанность.
   – Габби!.. Габби!.. – внезапно возник перед ней маленький Джейк. – Похоже, тебе грустно, – с обычной для детей прямотой заявил мальчик. – Тебе грустно? Не печалься!
   Джейк взял Габби за руку, с тревогой заглядывая ей в глаза.
   – Нет, – ответила Габриэль, с усилием улыбаясь. – Я просто кое-что вспомнила. Ты уже сделал уроки?
   Джейк скорчил гримасу:
   – Мне не нравится, что я должен ходить в дом викария по субботам!
   Джейк теперь ходил заниматься в дом викария, где он учился с детьми приходского священника. Ребенку нравилось там, и к тому же он мог общаться со сверстниками.
   – Может, ты поговоришь с папой? – спросил мальчик, глядя в сторону.
   Он уже понял, что, когда Габби вмешивалась в его дела и говорила о чем-нибудь с папой, все, как правило, менялось к лучшему.
   Габриэль, не сдержавшись, рассмеялась.
   – Ах ты, хитрюга, маленький Джейк! Если уж ты ходишь учиться в дом викария, то должен следовать всем их правилам. Мне это кажется вполне справедливым, не так ли?
   – А может, стоит поговорить с преподобным Эддисоном? – уже не так уверенно произнес мальчик: влияние Габриэль на викария было под вопросом.
   – Я, пожалуй, все-таки спрошу у папы, но ничего заранее не обещаю.
   Довольный мальчуган вприпрыжку побежал впереди Габриэль. Они вошли в дом. Уже зажгли свечи, и воздух был напоен запахом лаванды и роз: букеты этих чудных, благоуханных цветов стояли повсюду в доме.
   – Беги, мой дорогой, тебе, наверное, уже пора пить чай, – сказала Габриэль Джейку.
   Мальчик помчался наверх, в детскую, а леди Прайд на мгновение задумалась. Поначалу она хотела подняться в свои покои и подумать там, в тишине о полученном послании, но потом решила, что принять решение просто невозможно. У нее не было выбора.
   Габриэль направилась в библиотеку. Она должна была выполнить данное Джейку обещание, пока не забыла про него.
   Натаниэль оторвался от своих бумаг и непроизвольно улыбнулся. День ото дня Габриэль становилась все более привлекательной и желанной.
   – Подойди и получишь поцелуй, – сказал он, отодвигая стул от стола.
   Габриэль нагнулась к мужу и нежно погладила его губы своими губами.
   – Это не похоже на поцелуй, – заявил Натаниэль, схватив жену за руку и усадив на колени. Но потом нахмурился: – Что случилось?
   – Случилось? Ничего, – ответила Габриэль, пытаясь встать. Прайд крепче сжал ее талию.
   – Что-то огорчило тебя, дорогая. Я чувствую это.
   – Это время года, – заговорила она. И это отчасти было правдой. – Мне всегда грустно осенью. Почему-то я вспоминаю осенью своих родителей. В октябре я приехала к де Вейнам. Знаешь, сколько лет прошло, а я до сих пор не могу забыть то, что произошло в те годы.
   Габриэль прислонилась к плечу мужа, поигрывая его пальцами.
   – Хочешь на пару месяцев поехать в Лондон? Скоро начнется сезон.
   – Ты же ненавидишь Лондон, – произнесла она, слегка улыбаясь.
   – Я смогу продержаться там до Рождества.
   В Лондоне ей будет проще сделать то, что она намеревалась. Куда легче обманывать, находясь в окружении множества людей.
   – Да, мне бы хотелось поехать.
   Габриэль обняла лорда за шею, крепко поцеловала в губы, а затем разняла его руки, державшие ее за талию, и встала.
   – Мы могли бы взять с собой Джейка?
   Натаниэль задумчиво почесал подбородок:
   – А как же его занятия?
   – У меня полно друзей с детьми его возраста. Уверена, что мы найдем, где ему можно будет временно поучиться. Кстати, он считает, что это несправедливо заставлять его заниматься в субботу. Он попросил меня поговорить с тобой об этом.
   Натаниэль усмехнулся:
   – Маленький хитрец! А ты что думаешь по этому поводу?
   – Я считаю, что по субботам можно найти более интересные занятия, – заявила жена лорда Прайда.
   – Ну что ж, если мы возьмем его с собой в Лондон, то эта проблема на время будет решена.
   – Какой разумный и справедливый папа! – насмешливо воскликнула Габриэль. – Даже, не верится, что вся эта справедливость и весь разум будут растрачены всего лишь на одного маленького мальчика.
   Глаза Натаниэля стали злыми. Он резко отодвинул стул и собрал в стопку свои бумаги. Прайд ничего не сказал, но молчание его говорило больше слов.
   Габриэль ни на йоту не удалось продвинуться вперед в ее попытках изменить отношение лорда Прайда к детям. Он был просто тупым упрямцем! Натаниэль никогда не поддерживал разговор о детях и предпочитал упорно молчать, уже высказав раньше свою точку зрения.
   Габриэль расстроившись, наблюдала за тем, как он складывает бумаги в сейф. Между ними повисло напряженное молчание.
   Но перед леди Прайд в эту минуту стояла другая, более срочная проблема.
   – Итак, когда же мы отправимся в Лондон? – весело спросила она, как будто только что не было этих напряженных минут.
   Натаниэль обернулся. В его глазах было облегчение, и он, подобно своей жене, ответил тем же тоном:
   – На следующей неделе… если тебя это устраивает.
   – Ванбруки уже целых три недели живут на Гросвенор-сквер. Я напишу Джорджи, что мы скоро приедем. А может, пошлем вперед миссис Бейли и… и Бартрама, чтобы они подготовили дом на Брутон-стрит к нашему приезду?
   – Как вам больше нравится, мадам жена.
   Габриэль уверенно держала в руках бразды домашнего правления, и Прайд знал, что она спрашивает его лишь для порядка.
   Габриэль кивнула мужу и вышла из библиотеки. В ее покоях Элли задергивала шторы и, едва леди Прайд вошла в комнату, принялась жадно рассказывать госпоже какую-то деревенскую сплетню.
   Хозяйка слушала вполуха. Обычно она не останавливала служанку, потому что знала, что хозяйское мнение иногда может быть полезным при решении споров и выяснении всяческих недоразумений, но на этот раз голос Элли раздражал Габриэль и к тому же случай был абсолютно неинтересным.
   – Элли, будь добра, принеси мне чаю, – прервала она девушку. – У меня начинает болеть голова.
   – Да, миледи, конечно. Сейчас принесу.
   На добродушном лице служанки появилось выражение сочувствия, когда она выходила из комнаты.
   Габриэль села у камина, положив ноги на решетку. Она передаст сообщение Талейрана прямо Саймону. А тот, в свою очередь, поделится с Натаниэлем, и никто не узнает, откуда пришло письмо. Это будет анонимное послание. А раз они будут жить на Брутон-стрит, то ей будет довольно легко отправить его в официальный кабинет Саймона в Вестминстере.
   По сути, она просто повторит свой номер с обманом, когда Саймон, ближайший друг ее мужа, будет, сам того не подозревая, обманывать Натаниэля. Но тогда горе и жажда мести заставили ее подставить своих друзей, и Габриэль до сих пор было неприятно вспоминать об этом.
   Да и Натаниэль никогда не напоминал об этом случае; его жена сделала свой выбор, бросила шпионскую деятельность, и это его вполне устраивало. Впрочем, Габриэль догадывалась, что за годы службы ее мужу не раз приходилось играть не совсем честно.
   В эту ночь, впервые за долгое время, ей опять привиделся ночной кошмар.
   Натаниэль прижимал ее к себе, вытирал пот со лба; съежившееся тело его жены было комком боли. Она прижималась к нему в мокрой от пота ночной сорочке, а Прайд мог лишь успокаивающе гладить ее, пытаясь отогнать терзающие ее ночные видения. Он вспомнил, что еще днем его жена была расстроена и объясняла свое плохое настроение воспоминаниями о годах террора и своих потерях.
   Когда рыдания Габриэль затихли, Прайд стянул с нее ночную сорочку, обтер ее тело губкой и вытер насухо полотенцем. Она лежала, не шевелясь, прикрыв согнутой рукой воспаленные глаза, потому что свет свечи казался Габриэль невыносимо ярким. Натаниэль убрал руку жены, провел полотенцем по ее векам, затем поцеловал глаза, нос, щеки, рот… Его руки уверенно ласкали ее тело, прогоняя ночных демонов страха.
   Постепенно Габриэль успокоилась и отдалась во власть этих теплых, умелых и уверенных рук, и волна блаженства тихо вынесла обоих в океан наслаждений.
   Через две недели Натаниэль остановил лошадей перед внушительным особняком на Брутон-стрит.
   – Завтра же поеду к торговцам лошадьми и куплю тебе какой-нибудь экипаж, – объявил лорд Прайд, помогая жене выйти из коляски. – Ты бы хотела фаэтон?
   – Нет, только парный двухколесный экипаж, – твердо ответила леди Прайд, спустившись на землю.
   Затем она внимательно оглядела фасад дома, принадлежащего лорду Прайду.
   – У вас отличный дом, милорд, – одобрительно заметила она.
   – Надеюсь, внутри он понравится тебе не меньше, чем снаружи.
   Натаниэль с насмешкой поклонился своей жене, подал ей руку, и они направились к дому.
   Но не успели они подойти к парадному входу, как двери распахнулись, и улыбающийся Бартрам поклоном приветствовал, их. Миссис Бейли встретила их в холле, сообщив, что она взяла на себя смелость нанять двух лакеев и трех горничных. Но она подумала, что ее светлость захочет нанять повара сама. Агентство пришлет им подходящих кандидатов, как только леди Прайд отдохнет с дороги.
   – Завтра я первым делом займусь этим, миссис Бейли, – тут же ответила Габриэль.
   Новая хозяйка огляделась вокруг. От ее внимательного взора не ускользнули отполированные перила, блестящий мраморный пол, сверкающие канделябры.
   – Вы все замечательно приготовили, миссис Бейли. Все выглядит просто прекрасно!
   Экономка позволила себе удовлетворенно улыбнуться.
   – Насколько я поняла, миледи, няня, мисс Примми и мастер Джейк прибудут сегодня же вечером?
   – Да. Думаю, через пару часов. Их карета тащится куда дольше, чем экипаж лорда. – Габриэль улыбнулась мужу. – Или я просто недооцениваю мастерства моего мужа, который не хуже кучера умеет управлять лошадьми.
   Дело было в том, что они устроили нечто вроде соревнования, кто лучше управится с экипажем, и на каждой подставе садились по очереди на место возницы. Натаниэль оказался лучшим кучером.
   – Хотите осмотреть детские комнаты, миледи? Полагаю, что там все в порядке, но ведь мастер Джейк устанет с дороги, а у няни обязательно разыграется ревматизм – как всегда, после поездки в карете. У бедной мисс Приммер непременно разболится голова.
   Тут старина Натаниэль должен был бы ядовито заметить, что он предоставил в распоряжение особ, сопровождающих его сына, самые удобные свои экипажи, за что они должны быть ему благодарны.
   Вместо этого Прайд, к удивлению присутствующих, довольно спокойным голосом произнес:
   – Габриэль, оставляю на тебя заботу о них. А я пойду в конюшню.
   – Не забудь, что мы обедаем у Ванбруков, – напомнила ему жена, стягивая с рук перчатки. – Покажите мне все, миссис Бейли, посмотрим, что еще надо сделать.
   Через два часа дом был готов принять возбужденного и слегка капризного от усталости Джейка, стойко выносящую страдания мисс Приммер и стенающую няню.
   – Слава Богу, что мы не здесь обедаем, – заметил Натаниэль, наблюдая, как по лестнице поднимают бесчисленные короба и корзины. – Неужели одному ребенку необходимо такое количество вещей?!
   «Не думаю, что двоим было бы нужно много больше, чем одному», – подумала Габриэль, но на сей раз оставила свое замечание при себе.
   – Пойду переоденусь к обеду. Проследи, пожалуйста, чтобы все было в порядке в детской. Кто-то должен охладить пыл Джейка, а няня и мисс Приммер, по-моему, уже ни на что не способны сегодня.
   Натаниэль скривился, но направился в детскую, а его жена – в свои покои. Элли как раз закончила распаковывать ее вещи и готовила вечернее платье.
   – Миледи, Бартрам сейчас принесет воды для ванны.
   – Замечательно. После долгой поездки необходимо принять ванну, – отрешенно произнесла Габриэль, открывая замок своего ящичка с письменными принадлежностями, который лежал на изящном секретере в стиле шератон.
   Леди Прайд просмотрела записку, которую намеревалась на следующее утро отправить Саймону. Она написала ее на листке грубого пергамента печатными буквами. Такая бумага водилась во всех дешевых гостиницах. Записка была короткой… но не слишком ли? Не пропустила ли она чего?
   Взгляд Габриэль остановился на «Философских письмах» Вольтера, стоящих на полке. Ей надо зашифровать письмо Талейрану, чтобы он знал, что она сделала.
   – Не знаю, черт возьми, что происходит с этим ребенком?! – раздался то ли раздраженный, то ли удивленный голос ее мужа.
   Прайд вошел в комнату. Габриэль вскочила, ее руки задрожали.
   Она потеряла свои навыки!
   – Да? А что он делал?
   Голос Габриэль звучал спокойно, пока она мимолетным движением засовывала записку в ящичек и запирала его крохотным серебряным ключиком.
   – Джейк голышом носится по комнате, а когда сидел в ванне, то говорил, что он дельфин.
   Габриэль повернулась к мужу, аккуратно засовывая ключик в карман.
   – Но Джейк прежде не был в Лондоне. Неудивительно, что мальчик сильно возбужден.
   – Но сейчас он уже гораздо спокойнее, можешь мне поверить, – произнес Натаниэль, направляясь в свои покои и на ходу снимая с себя сюртук.

* * *

   На следующее утро какой-то подозрительный тип вручил напудренному ливрейному лакею, дежурившему у Вестминстерского дворца, запечатанный конверт. Письмо было адресовано лорду Саймону Ванбруку, причем адрес на конверте был написан печатными буквами.
   Лакей едва взглянул на посыльного, поэтому не смог описать его лорду Ванбруку, когда тот вызвал его узнать, кто принес послание во дворец.
   – Этот человек сказал, откуда он?
   – Нет, милорд.
   – А вы спросили его?
   – Нет, милорд.
   – Похоже, кто-то просто попросил его передать конверт.
   – Да, милорд.
   Лакей отсутствующим взглядом смотрел в узкое окно, выходящее на реку.
   Саймон почесал голову. Если сведения в записке верные, то она чрезвычайно важна. Точно так же, как и сообщение о секретных пунктах Тильзитского мирного договора.
   Саймон отпустил лакея, взял свою шляпу, трость, вышел из дворца и подозвал наемный экипаж.
   – Брутон-стрит! – приказал лорд Ванбрук.
   Натаниэль, одетый в кожаные бриджи и высокие сапоги, как раз выходил из дома, когда Саймон подъехал к нему.
   – Саймон, каким ветром тебя занесло сюда в середине дня? – весело приветствовал Прайд приятеля. – Не слишком давят государственные дела?
   – Как раз напротив, – ответил Ванбрук. – Мне необходимо обсудить с тобой кое-что.
   – Да, ну тогда поехали к Бруксам. Вообще-то я собирался отправиться в Мэнтонз-Геллери – потренироваться в стрельбе, но раз уж такое дело, то лучше к Бруксам. Габриэль выбирает повара, и дом напоминает бедлам. Джейк катался по перилам и, разумеется, упал и подвернул ногу. Я считаю, что это справедливо, но мисс Приммер воет так, что ее слышно даже на улице, а Габриэль предложила вызвать доктора. Еще несколько минут в этом сумасшедшем доме – и я напьюсь!
   Усмехнувшись, он обнял Саймона за плечи, и они направились в сторону Пиккадилли.
   Несмотря на то, что мысли Саймона были заняты лишь таинственной запиской, он все же с удовольствием отметил, что его друг совершенно переменился и, видимо, перестал страдать от горя и чувства вины. Правда, едва ли нашелся бы человек, который, живя вместе с Габриэль, оставался бы мрачным. Выведенным из себя – пожалуйста, но уж, во всяком случае, не угрюмым и расстроенным.
   Когда они оказались в уединении мужского клуба, лорд Ванбрук вручил Прайду записку.
   – Это передал мне какой-то таинственный незнакомец сегодня утром.
   Саймон взял графин с портвейном, стоящий на столике, и разлил вино в два бокала – для Натаниэля и для себя.
   Лорд Прайд тем временем внимательно изучал послание.
   – Та-ак, тайное собрание в Фонтенбло с испанцами, – пробормотал он, отпив портвейна. – Но мы же знали об этом.
   – Но не знали об угрозе, нависшей над Португалией.