Фэйзер Джейн. Непокорный ангел

   Уилл улыбнулся, услышав такое категоричное заявление.
   — Ничего не поделаешь, Гэрри. Лорд и леди Моррис непреклонны, а Джулия не посмеет ослушаться их.
   — Согласна, открыто не посмеет, — задумчиво сказала Генриетта. — Но тайно… Я навещу ее сегодня утром. Я собиралась сделать это в любом случае. Родители Джулии всегда с одобрением смотрели на нашу дружбу, так что они допустят меня к ней.
   — Что ты задумала? — Уилл хорошо знал свою подругу и то, как быстро она принимает решения. Ее визит мог принести ему новое беспокойство, но одновременно давал и надежду. Генриетта редко терпела неудачу, когда вкладывала в дело всю душу.
   — Все очень просто, — сказала она с радостной улыбкой. — Ты должен немедленно переехать отсюда, так как, если ты будешь жить в нашем доме, леди Моррис не разрешит Джулии навещать меня. Но лорд и леди Моррис очень уважают Дэниела, поэтому не будут возражать против дружбы своей дочери со мной. А когда Джулия навестит меня, ты «случайно» появишься в нужном месте. Никто никогда не узнает об этом. — Внезапно она нахмурилась, закусив губу. — Думаю, лучше не говорить Дэниелу, что тебе запрещено встречаться с Джулией. Ему может не понравиться, что вы видитесь вопреки запрету родителей. Но если он не будет знать о запрете, то не увидит ничего предосудительного в этих встречах. Вы оба мои друзья и имеете право меня навещать.
   — Но это нечестно, — засомневался Уилл.
   — Почему? Это простое непослушание, не имеющее никакого отношения к чести, — решительно сказала Генриетта. — Но если тебе это не нравится, придумай что-нибудь другое. Я не могу. Пока ты будешь тянуть, родители выдадут ее за какого-нибудь подходящего по знатности старика.
   — О, я не переживу этого, — с отчаянием сказал Уилл. — Кроме того, все может случиться на этой проклятой войне. Я должен быть с ней, Гэрри, и готов на все. — Генриетта смотрела на него, склонив голову набок, ожидая решительного ответа. — Если ты думаешь, что в этом нет ничего плохого…
   — Конечно, нет. — Она резко прервала его: — Я пойду к Джулии прямо сейчас, а ты должен найти себе другое жилье. Я скажу ее родителям, что ты переехал, так как мы вернулись. Это звучит вполне убедительно.
 
   Джулия приняла подругу с восторгом, однако не могла скрыть печали. Генриетта почтительно поздоровалась с леди Моррис и, потягивая самбуковый напиток, рассказала ей об Испании, об особенностях испанского двора, как бы случайно упомянув, что господин Осберт покинул дом ее мужа и нашел себе новое жилье. Она притворилась, что не заметила, как внезапно побледнела Джулия и как сжались и без того узкие губы леди Моррис.
   — Ну хорошо, вам есть, о чем поговорить, — сказала леди Моррис через полчаса, — а мне надо заняться делами, Я оставляю тебя, Джулия, с леди Драммонд, если она не собирается уходить.
   — Вовсе нет, мадам, — сказала Генриетта с притворной скромностью. — Я очень благодарна вам за внимание ко мне. Джулия тоже невнятно поблагодарила мать, не поднимая глаз.
   — Слава Богу, — сказала Генриетта, когда леди Моррис вышла из комнаты. — Тебя действительно так стерегут, что ты не можешь остаться наедине со своей подругой?
   — О, это ужасно, Гэрри! Ты не знаешь, что произошло…
   — Знаю, Уилл мне все рассказал, и мы придумали план.
   Джулия молча выслушала Генриетту и взволнованно сказала:
   — А если все откроется… Я даже не могу представить, что будет.
   — А я могу. Но все-таки стоит рискнуть. Если ты примешь мою помощь, я сделаю это от всего сердца. Но если ты не в состоянии… — Она не закончила.
   Какое-то время Джулия сидела бледная и задумчивая.
   — Я знаю, что следует повиноваться родителям, — наконец нерешительно начала она, — но мне непонятно, почему я не имею права любить.
   — Это несправедливо. Твои родители ошибаются, и в данном случае не будет греха, если ты нарушишь запрет. — Поскольку этим принципом Генриетта руководствовалась всю жизнь, слова ее прозвучали чрезвычайно убедительно.
   — А как к этому отнесется сэр Дэниел? — отважилась спросить Джулия. — Что он скажет?
   Генриетта заерзала на стуле.
   — Думаю, лучше, если он не будет ничего знать. Это должно касаться только нас троих. Он тоже отец. Отец двух дочерей. Поэтому, мне кажется, у него будет иной взгляд на нашу затею.
   — О, дорогая, — прошептала Джулия. — Я не такая храбрая, как ты. — Она немного помолчала, затем вдруг решительно произнесла: — Да, я согласна. Я сделаю это.
   — Браво! Теперь нам остается только убедить твою мать отпускать тебя ко мне одну.
   То ли леди Моррис почувствовала, что надо немного смягчить строгий присмотр за дочерью, то ли просто решила, что жена сэра Дэниела Драммонда подходит в подруги Джулии, но она разрешила дочери навещать Генриетту, и план начал осуществляться.
   Дэниелу сначала показалось несколько странным поведение жены и Уилла, когда однажды, вернувшись днем домой, он застал их в гостиной. Сам этот факт не вызвал бы у него удивления, если бы Гэрри с пылающими щеками не отскочила от Уилла, когда муж вошел в комнату.
   — О, Дэниел, как ты напугал меня, — объяснила она столь странную реакцию. — Хочешь пива или, может быть, вина? Я скажу Хильде, чтобы она принесла.
   — И то, и другое стоит на буфете, — напомнил он сухо. — Добрый день, Уилл.
   — Добрый день, сэр. — Уилл встал, явно чувствуя неловкость. — Я сейчас уйду.
   — Не уходи, — сказал Дэниел. — Выпей со мной вина.
   Уилл не мог отклонить приглашение, чтобы не показаться невежливым, и начал светскую беседу, чем крайне озадачил Дэниела. Почему, черт побери, эти двое наиболее близких ему людей ведут себя с ним, как с чужим человеком? Появление детей, вышедших из классной комнаты, внесло некоторое оживление в их натянутую беседу. Уилл и Генриетта поддержали болтовню девочек, а затем Уилл решил скромно удалиться.
   — Ты пойдешь завтра на прогулку, Гэрри? — небрежно спросил он, направляясь к двери.
   — Днем, — ответила она так же небрежно. — Думаю, к дамбе.
   — Можно мы тоже пойдем? — пропищала Нэн.
   — Мы уже давно не гуляли там, — добавила ее сестра.
   — Только не завтра, — сказала Генриетта. — Если хотите, мы пойдем туда на следующий день.
   — Но почему? — хором затянули девочки, не привыкшие к тому, чтобы им отказывали в прогулках.
   — Потому что Генриетта говорит нет, и этого должно быть достаточно, — вмешался Дэниел, выручая жену, которая отчаянно искала убедительную причину. На самом деле она просто не хотела, чтобы дети стали свидетелями тайных встреч Уилла и Джулии, хотя их присутствие лишь подчеркнуло бы невинность этих прогулок.
   — Но это глупо, — проворчала Лиззи, не подумав. — Должна быть другая причина.
   — Извини, Лиззи, я что-то не понял, — сказал Дэниел. — Ты можешь повторить?
   — Думаю, она не станет повторять глупости, — вмешалась Генриетта, беря ребенка за руку. — Пойдем попрощаемся с Уиллом. — Она потянула за собой недовольную Лиззи. — Нельзя говорить старшим такие дерзости.
   — Но должна же быть какая-то причина? — настаивала Лиззи, зная, что с Гэрри ей нечего опасаться.
   — Да, разумеется, но я не хочу объяснять ее. И ты должна это понять.
   — Хорошо, — сказала Лиззи после некоторого раздумья. — Но я знаю, что и на это должна быть какая-то причина. — Решив, что не стоит сразу возвращаться в гостиную, Лиззи поднялась наверх.
   Уилл с Генриеттой обменялись улыбками, выйдя на улицу.
   — Она очень похожа на тебя, Гэрри.
   — Знаю. К сожалению, эти особенности характера Лиззи не очень устраивают ее отца… А что касается меня, то он не замечает их.
   — Так это же хорошо, — засмеялся Уилл. — Вероятно, он понимает, что перевоспитывать тебя — безнадежное дело.
   — Пожалуй.
   Они оба рассмеялись, и Уилл обнял ее.
   — Встретимся завтра у дамбы.
   — Хорошо. — Она слегка коснулась его лица. — Я очень рада снова видеть тебя счастливым, милый.
   Дэниел стоял у открытой двери, наблюдая за ними, и размышлял, не ревнует ли он к этому непроизвольному проявлению любви. Они были такими молодыми и полными жизненной энергии, так доверяли друг другу, и у них было общее прошлое. Хотя, вероятно, глупо беспокоиться по этому поводу.
   Генриетта обернулась и увидела стоящего в дверях Дэниела. Она подобрала юбки и, улыбаясь, побежала к нему.
   — Ты вышел встретить меня? — Она встала на цыпочки и поцеловала мужа.
   — Мне показалось, что ты слишком долго прощаешься с Уиллом, — ответил Дэниел, обнимая жену за плечи и наслаждаясь податливой теплотой ее тела. Когда она страстно прижалась к нему, он отбросил все сомнения как явную глупость.
   — Я решила немного проводить его. Сегодня такой чудесный день. Может быть, погуляем немного?
   — Если хочешь, — согласился Дэниел и сменил тему. — Как ты поступила с моей невоспитанной дочерью?
   — Лиззи ушла наверх. Вероятно, она решила, что это самый благоразумный поступок при данных обстоятельствах.
   Дэниел тихо засмеялся:
   — Вероятно. Однако почему девочки не могут пойти с тобой завтра на прогулку?
   Генриетта не ожидала вопроса и не смогла скрыть замешательства.
   — Просто я и Джулия хотели посекретничать.
   — А… — Дэниел не нашел ничего странного в этом объяснении, однако заметил неестественную реакцию жены на свой вопрос. — А ты не можешь поделиться с мужем этими секретами? — спросил он.
   Генриетта покраснела.
   — Ну… ну почему ты так думаешь… хорошо, но, может быть…
   Дэниел остановился и повернул ее к себе лицом. Брови его вопросительно приподнялись.
   — Гэрри, что ты задумала?
   Генриетта приложила ладони к пылающим щекам и прокляла свою неспособность убедительно лгать ему. С другими она никогда не испытывала таких трудностей.
   — Ничего особенного. Но это секреты Джулии. — По крайней мере это была правда, и Генриетта почувствовала облегчение.
   — Понятно. — Дэниел удовлетворился ответом, и они продолжили прогулку.
   Генриетта, придя в себя, болтала, как обычно, слушала его рассказ о последних новостях при дворе, особенно ее интересовало, что думает Дэниел о дальнейшем развитии событий, если король отправится в Шотландию.
   — Я не поплыву с королем, — сказал Дэниел. — Его величество считает, что пока я должен оставаться здесь. Мне и еще нескольким приближенным короля поручено собрать войско и приготовиться к переброске в Англию, как только это потребуется.
   — Зачем?
   — Чтобы соединиться с шотландскими войсками.
   Генриетта вздрогнула, но ничего не сказала.
   Дэниел крепко обнимал ее за плечи.
   — Это означает, что время нашего пребывания во Фландрии скоро подойдет к концу. Мы снова вдохнем воздух Англии. — Он серьезно посмотрел на нее. — Ты рада будешь вернуться в Кент, моя фея?
   — Мне потребуется время, чтобы привыкнуть, — откровенно ответила Генриетта. — Мы так недолго пробыли в твоем доме, потом уехали в Лондон, а затем почти сразу сюда. Когда мы жили в Кенте, я чувствовала, что это скорее твой, чем мой, дом.
   — И сейчас будешь чувствовать то же самое?
   — Нет, теперь другое дело. Потому что изменились отношения между нами.
   — Ммм, — протянул Дэниел, — пожалуй.
   — Мне кажется, нам пора вернуться домой, — улыбнулась Генриетта, — чтобы наедине еще сильнее почувствовать эту разницу.
   В спальне она предложила мужу такие очевидные доказательства этих новых отношений, что Дэниел забыл все свои дневные подозрения. К сожалению, это длилось недолго.

Глава 18

   — О, прошу прощения, сэр Дэниел! — переведя дыхание, извинился Уилл.
   — Ничего, — ответил Дэниел с порога. — Кажется, ты опять куда-то спешишь. — Он посмотрел на покрасневшего рыжеволосого юношу, вопросительно приподняв бровь. — Ты только пришел или собираешься уходить?
   — Уходить, сэр. Я навещал Гэрри.
   — Я так и подумал, — мягко сказал Дэниел. — Тогда не позволяй мне задерживать тебя, мой друг, если ты так спешишь.
 
   Взволнованный Уилл пытался убедить Дэниела, что очень торопится, и в то же время был не против, чтобы тот задержал его. Он так запутался, что собеседник смотрел на него с большим удивлением. Когда юноша наконец удалился, Дэниел пошел искать жену, которая, возможно, могла пролить свет на необычное поведение Уилла.
   Он нашел ее за домом, в саду, где она срезала остролист.
   — Что происходит с Уиллом, Генриетта?
   Она вздрогнула и выронила к ногам увешанную ягодами охапку остролиста.
   — Я не знаю, что ты имеешь в виду, Дэниел. Почему ты считаешь, что с ним что-то происходит?
   — На мой взгляд, он чем-то расстроен в эти дни, — сказал Дэниел, наклоняясь, чтобы поднять колючие ветки. — Мне это кажется странным. К тому же Уилл часто бывает у нас, и я, естественно, заинтересовался, почему он так старается побыстрее уйти, когда я появляюсь.
   Генриетта покраснела.
   — Ты против его визитов?
   — Нет. — Дэниел покачал головой, осторожно передавая ей срезанные ветки. — Разве я когда-нибудь возражал?
   Она покраснела еще гуще и отвела свои карие глаза от его взгляда.
   — Конечно, нет.
   — Генриетта, если происходит что-то неладное, мне кажется, тебе следует рассказать об этом, и чем скорее, тем лучше. В последние недели я не могу отделаться от ощущения, что ты опять затеяла какое-то дело, и это беспокоит меня, — Надеюсь, ты не думаешь, что я могу вести себя неподобающим образом? — воскликнула она, рассчитывая сменить тему разговора.
   — Ты слишком часто проводишь с ним время.
   — Но он мой друг.
   — Это вот меня и беспокоит. Ты стараешься любым способом помочь ему?
   Генриетта начала водить пальцем по темно-зеленому листу.
   — Разве Уилл нуждается в моей помощи?
   — Если у него есть хоть капля разума, он не станет связываться с тобой, — ответил Дэниел, глядя на склоненную голову жены и с трудом сдерживаясь, чтобы не поцеловать ее в затылок и не провести пальцем по небольшой выемке на шее, где пушились золотистые завитки.
   — Это не очень-то приятно слышать, — пробормотала Генриетта.
   — Правда часто бывает неприятной.
   — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне надо навести здесь порядок до обеда… К нам придет Джулия… У нас будет баранина с соусом из красной смородины, который, я знаю, ты любишь, поэтому, надеюсь, поешь с аппетитом. — И она поспешила в дом, оставив Дэниела, еще больше озадаченного и обеспокоенного, чем прежде.
   Он знал, что Уилла и Генриетту связывают только дружеские отношения, хотя иногда испытывал зависть к особому характеру этой дружбы. Однако, когда бы он ни заставал их вместе в эти дни, тотчас возникала странная напряженность. Это началось в сентябре, сразу после возвращения из Мадрида, и единственным объяснением такому поведению, по его мнению, была некая тайна, к которой его не допускали. Все это очень не нравилось Дэниелу Драммонду.
   Нахмурившись, он последовал за Генриеттой в дом. Нэн и Лиззи соревновались в прыжках со ступенек лестницы. Они были чрезвычайно возбуждены и громко спорили. Дэниел раздраженно сделал им замечание и отправил наверх. Девочки ушли, обиженно оглядываясь на него. Дэниел подошел к двери гостиной и остановился, услышав голоса. Секунду помедлив, он нажал на ручку и вошел.
   — Генриетта, нельзя разрешать детям играть в холле. Где госпожа Кирстон? А… Джулия, добрый день. — Он поклонился молодой женщине, которая вскочила со стула и, покраснев, сделала книксен. «По каким-то неведомым причинам в последнее время при встрече со мной все почему-то краснеют», — усмехаясь, подумал Дэниел.
   — Она в церкви. Не думаю, что дети могут помешать, — сказала Генриетта.
   — Они очень шумят. — Он подошел к буфету. — Если ты не хочешь заниматься ими, они должны быть с госпожой Кир-стон. Могу я предложить вам вина, Джулия?
   — Нет… нет, благодарю вас, сэр, — смущенно пробормотала девушка. — Я уже ухожу.
   — Но ты должна остаться на обед, — запротестовала Генриетта.
   — Нет… нет, Я действительно не могу. Спасибо. — Джулия направилась к двери. — Может быть, навестишь меня завтра, Гэрри?
   Генриетта проводила подругу до входной двери и не стала извиняться за плохое настроение мужа, понимая, что Джулия с трудом сохраняет присутствие духа.
   — Сожалею, что дети побеспокоили тебя, — сказала она, вернувшись в гостиную. — Я не думала, что это так тебя рассердит. Это моя вина.
   Дэниел посмотрел на нее поверх бокала с вином. О чем, черт побери, его жена так взволнованно шепталась с Джулией? Сейчас она тише воды, ниже травы, сама скромность, руки прижаты к груди, голова немного наклонена, голос спокойный и ласковый.
   — Так что ты все-таки задумала? — спросил Дэниел.
   Генриетта быстро решила перейти в наступление, наполовину открыв правду.
   — Ничего особенного, просто Джулия хотела поделиться со мной личными секретами, а ты напугал ее. С твоей стороны это было весьма неучтиво. И девочки раздражают тебя, потому что ты не в духе.
   Дэниел согласился. Вполне естественно, что Джулия о чем-то секретничает с Генриеттой, но эти секреты едва ли могут быть ему интересны. Вероятно, девушка влюблена или у нее какие-нибудь проблемы с родителями. А отношения между Осбертом и Генриеттой наверняка скоро прояснятся, и вряд ли их тайна так уж важна.
   — Как часто госпожа Кирстон ходит в церковь в последние дни? — спросил он, как ни в чем не бывало.
   — Раз или два в день, — ответила Генриетта, едва уловив необъяснимое изменение в настроении мужа. — Сегодня приехал проповедник из Лондона, и она захотела послушать его. Я знаю, что он поборник учения, которое очень привлекает госпожу Кирстон.
   — Однако надеюсь, поборники этого учения не призывают пренебрегать своими обязанностями, — заметил Дэниел, криво улыбаясь. — Пойду позову девочек обедать.
   Он поднялся наверх. Генриетта, облегченно вздохнув, хотя ее не покидало неприятное чувство, что это облегчение временное, пошла на кухню отдать распоряжения повару и Хильде.
   Дэниел вошел в столовую, держа за руки своих снова повеселевших дочерей, чья обида исчезла, когда отец позвал их к столу. Обед прошел оживленно, в значительной степени благодаря отсутствию госпожи Кирстон, хотя все воздерживались комментировать этот факт. Позже Генриетта отправилась с девочками на верховую прогулку. Слушая их болтовню, она одновременно пыталась решить новую проблему, возникшую из-за поспешного ухода взволнованного Уилла, что вызвало у Дэниела неприятные вопросы.
 
   Король приказал лорду Моррису без промедления готовиться к отплытию в Шотландию. Лорд намеревался сделать это через три недели, и его жена и дочь должны были отправиться вместе с ним.
   Уилл был в отчаянии от этой новости, а Джулия просто впала в прострацию. Никто из них и не думал о возможности как-то предотвратить разлуку, что заставило более энергичную Генриетту снова искать выход из положения. Она видела только два варианта. Джулия бежит из дома, и Уилл увозит ее в Англию на ближайшем корабле, а затем беглецы обращаются к родителям Уилла. Госпожа Осберт — весьма практичная женщина, и после неизбежной трепки она в конце концов приняла бы молодых. Или же Генриетта попытается убедить леди Моррис оставить дочь у Драммондов на том основании, что это безопаснее для Джулии и более удобно для Моррисов, пока так или иначе не решится судьба сторонников короля.
   Сама Генриетта склонялась к первому варианту как к наиболее решительному, однако подозревала, что главные герои предпочтут второй, поскольку в этом случае им не придется ничего решать самостоятельно, делая трудный выбор. Однако это их дело, напомнила себе Генриетта, а ее роль заключается только в том, чтобы помочь им. Конечно, необходимо посоветоваться с Дэниелом, чтобы сделать такое предложение Моррисам, поскольку исходить оно должно именно от него. Леди Моррис, конечно, примет это во внимание.
   — Гэрри, это пустельга? Правда, Гэрри? — Крик Нэн прервал размышления Генриетты, и она посмотрела вверх, в серое зимнее небо, где над жнивьем парил ястреб.
   — Нет, мне кажется, это большой ястреб, — сказала она. — Птица слишком велика для пустельги, и у нее короткие крылья. Видишь их?
   Нэн с важным видом вглядывалась в небо, и Генриетта тайком улыбнулась. Девочка уверенно сидела на пони, и ее темно-зеленый костюмчик для верховой езды был миниатюрной копией амазонки Гэрри. Черные блестящие глаза были очень похожи на отцовские. «Будут ли у моего собственного ребенка такие же глаза?» — подумала Генриетта. Дэниел наконец согласился не принимать мер предосторожности, и она с постоянно растущим нетерпением ждала того дня, когда сможет сказать ему, что беременна.
   — Кажется, нам пора домой, — сказала Гэрри, внезапно вспомнив о времени. В январе очень быстро темнело.
   За ужином она начала разговор о Джулии.
   — Я буду очень скучать по ней, если она уедет, и ей тоже не хочется покидать Гаагу. Я уверена, если ты обратишься к ее родителям, они разрешат ей остаться у нас на некоторое время. Она может поехать в Англию с нами, когда… ты тоже отправишься туда. — Она облизала кончик пальца и собрала крошки хлеба со стола, затем тихо сказала: — Мне было бы гораздо спокойнее с ней в такое тревожное время.
   Дэниел немного помолчал, размышляя, стоит ли оставлять Джулию с Генриеттой. Плохо то, что здесь часто бывает Уилл. Впрочем, нельзя быть эгоистом, решил он. Жена не скрывала, что боится предстоящего сражения, и он ничем не мог утешить ее. Если общество Джулии даст ей поддержку и силы, то он не станет отказываться от такой перспективы.
   — Хорошо, — сказал Дэниел. — Можешь передать мое приглашение леди Моррис завтра утром. Я напишу его сегодня.
   Однако в этот вечер приглашение не было написано. Внезапно раздался резкий стук в дверь, заставивший Дэниела подняться с раздраженным восклицанием:
   — Надеюсь, это не Уилл.
   — Конечно, нет, — с негодованием сказала Генриетта, защищая своего друга. — Он не приходит без приглашения в такое время. Ты это прекрасно знаешь.
   — Пожалуй, — согласился Дэниел, подходя к двери столовой. Хильда отодвинула задвижку. — А, Коннот, какой дьявол принес тебя в эту пору? Входи, выпьешь вина?
   — Благодарю, Драммонд. — Уильям Коннот вошел в столовую, его обычно унылое лицо на этот раз было взволнованным. — Прошу прощения за беспокойство, леди Драммонд.
   — Не стоит извиняться, — вежливо ответила Генриетта. — Пожалуйста, садитесь ужинать с нами. Вам нравится пирог с олениной?
   — Нет, спасибо, я уже ужинал. Но выпил бы стаканчик вина. — Он сел и оглядел стол с тем же несвойственным ему выражением лица. — Драммонд, только что получено известие, что шотландцы короновали его величество в Скоуне. Это прямой вызов, который парламент не оставит без внимания.
   Дэниел тихо присвистнул, а Генриетта внезапно почувствовала тошноту и сделала большой глоток вина. В конце концов этот страшный момент настал, несмотря на ее мольбу отвратить его. Теперь ее муж возьмется за меч, как многие другие мужья и отцы. С именем Бога они пойдут на битву, в которой обе стороны верят, что сражаются за свою честь и убеждения. А ей остается только ждать и надеяться, что муж вернется с поля боя живой и невредимый, и не важно, победит он или проиграет.
   Дэниел посмотрел на жену через стол, читая ее мысли на побледневшем лице и в больших карих глазах.
   — Пройдет еще некоторое время, прежде чем Кромвель ответит на вызов. Мы должны ждать приказа его величества.
   Генриетта с трудом улыбнулась:
   — В таком случае я придержу свои страхи до этого момента.
   — Утром я сам схожу к леди Моррис, — сказал он, надеясь утешить ее.
   Генриетта только кивнула, подумав, что она использовала свой страх как дополнительный стимул, заставивший Дэниела пойти навстечу ее желанию, и теперь получила по заслугам, каким-то образом спровоцировав плохие новости. Впрочем, разве Дэниел считал, что это плохие новости? Разумеется, нет.
   Когда они наконец легли спать, Генриетта прижалась к нему, не говоря ни слова, но ему и не нужны были слова, чтобы понять чувства жены. Он долго обнимал ее, стараясь утешить, пока не почувствовал, что она немного успокоилась, а затем начал медленно, и нежно ласкать, ведя по извилистой дороге к забвению. Когда Дэниел понял, что она окончательно успокоилась, он взял ее с неистовой страстью, которая изгнала демонов страха… из них обоих. Дэниел осознал это на какое-то мгновение, прежде чем потерял способность ясно мыслить и их обоих поглотил водоворот наслаждения.
   — Я люблю тебя, — прошептала Генриетта, прижимаясь к груди мужа и слыша, как под ее щекой громко стучит его сердце.
   — А я тебя, моя фея.
   — Это преступление — разделять двух людей, которые так любят друг друга. Ты не согласен?
   — Ужасное преступление, моя фея. — Он зевнул. — Но еще большее преступление не давать мне спать. — Дэниел поцеловал ее в макушку и тотчас уснул.
   Прежде чем погрузиться в сон, Генриетта успела подумать, что муж, одобрив ее предложение, тем самым обеспечил счастливое разрешение проблемы Уилла и Джулии.
   Проснувшись на рассвете, Генриетта прежде всего вспомнила об этом, и на душе у нее стало легче. Приподнявшись на локте, она разглядывала строгие черты лица Дэниела, которые не смягчились даже во сне. Резко очерченные брови, длинные, загнутые вверх черные ресницы, которым могли бы позавидовать многие девушки, жесткая линия губ, сейчас немного расслабленных. Она обнаружила, что без привычного ироничного выражения и насмешливого взгляда черных глаз в его лице было что-то пугающее. Скользнув рукой под одеяло, Генриетта погладила его живот и между бедер, с удовлетворением почувствовав возбужденно восставшую плоть, которую она нежно ласкала пальцами.