Фэйзер Джейн. Причуды любви

   — Я не задержу тебя, — пообещал он, не отвечая на призыв. — И не потревожил бы, если бы не важное дело.
   Мередит непонимающе подняла брови.
   — Похоже, вы чем-то расстроены, сэр. Неужели я тому Причиной?
   — Не столько расстроен, сколько обеспокоен, хотя после моего знакомства с тобой трудно отличить одно от другого.
   На пороге появился Сикомб с подносом, на котором стоял графинчик шерри. Мерри заговорила о погоде. Дэмиен взял у дворецкого бокал, продолжая отвечать хозяйке в таком же духе. Сикомб снова удалился.
   — Случилось что-то неприятное? — прямо спросила Мерри.
   — Не совсем.
   Он, рассказал о вчерашнем ночном происшествии и с радостью обнаружил, что она не отнесла его открытие насчет некстати разыгравшегося воображения.
   — Для таких экстраординарных случаев у нас заготовлен специальный план, — медленно выговорила она. — У нас просто не было причин воспользоваться им раньше, но лишняя предосторожность не помешает. Если наш друг Оливер действительно настолько бдителен, что поставил своих людей следить за нами, придется отвлечь его.
   Ее глаза возбужденно блеснули, а кончик пальца исчез между зубами, как всегда, когда она волновалась.
   — О чем ты? — удивился Ратерфорд.
   — Это означает, любовь моя, что сегодня действие будет разворачиваться не около пещеры, — жизнерадостно пояснила Мерри. — Лейтенанта постигнет жестокое разочарование, и не думаю, что его люди захотят долго терпеть неудобства и холод после этой ночи.
   — Ты отменишь встречу с французами? — допытывался Ратерфорд.
   — Ну… не совсем, — уклончиво промямлила Мередит, жалея, что не может лгать ему с такой же легкостью, как всем остальным.
   — Тогда что же именно собираешься делать?
   — Мы и близко не подойдем к пещере. Судно причалит к другому месту, около Полруана, на другом конце Фауи. Обычно мы не забираемся так далеко, потому что оттуда труднее перевозить товар. Но лейтенант ничего не заподозрит, а мы устроим небольшое представление, чтобы у него не остыл интерес к этой части побережья, — усмехнулась Мерри и с нежной улыбкой добавила: — Я благодарна тебе за предупреждение и обязательно им воспользуюсь. Но теперь я должна извиниться и попрощаться. Необходимо поговорить кое с кем о перемене наших планов в самую последнюю минуту.
   — Настанет время, Мерри Трелони, когда ты не отделаешься от меня так легко. Помни об этом, — отчеканил Дэмиен и, поставив бокал, сухо откланялся и исчез.
   Мередит с несчастным видом уставилась на захлопнувшуюся дверь. Она непростительно резко и жестоко обошлась с ним, его гордость, вне всякого сомнения, задета. Но как можно разыгрывать из себя милого домашнего котенка, когда все ее мысли сосредоточены только на осуществлении рискованного плана? Как обмануть береговую охрану и благополучно переправить контрабанду? Вот о чем она мучительно размышляла. Что ж, еще одно доказательство полной невозможности брака между лордом Ратерфордом и Мерри Трелони. Может, и Дэмиен начинает это понимать? Но что означает его последнее предупреждение? Возможно, ничего.
   Пожав плечами, она выбросила загадку из головы и отправилась переодеться в амазонку. Нужно ехать в деревню и поговорить с Бартом. Он передаст остальным ее наставления.
   Так случилось, что рыбачья шлюпка оставила пристань Ландрета на закате и благополучно миновала предательские рифы. В открытом море, как и полагалось, рыбаки зажгли фонари на носу и корме. Французское суденышко, плывущее без огней, при виде шлюпки изменило курс. Когда лодка повернула к Полруану и фонари погасли, Жак задумчиво покачал головой и вздохнул. Что-то неладно, но Мерри не желает упускать из рук сегодняшнюю партию. Смена условленного места не подвергает Жака опасности, но корнуольцам приходится рисковать куда больше. Им придется долго добираться до своих домов и еще дольше развозить товар. Однако это уже не касается Жака. Принимает решение Мерри, и если ее люди готовы повиноваться предводителю, значит, знают, что делают.
   Самой Мередит не оказалось ни в рыбачьей шлюпке, ни в небольшой группе, ожидавшей на берегу около Полруана. Вместе с еще тремя контрабандистами она ожидала в пещере под Пенденнисом.
   — Значит, условились. Люк, посигналь факелом с берега. Это привлечет наших преследователей, как мотыльков на огонь. Тод, оставайся с пони. Когда придут охранники, ты вспугнешь животных, чтобы они стали метаться в темноте и подняли суматоху. Все подумают, что застали нас врасплох. Она усмехнулась, и во тьме блеснули зубы, казавшиеся особенно белыми на вычерненном жженой пробкой лице,
   — Они никого не найдут, поскольку вы к тому времени успеете ускользнуть на тропу. Тогда наступит наша с Джоссом очередь. Зайцы начнут преследовать гончих. Зададим им гонку! А пока они заняты нами, им будет некогда смотреть в сторону Полруана.
   Ее молчаливые спутники согласно закивали и направились ко входу в пещеру.
 
   Лейтенант Оливер и его люди, расставленные вдоль прибрежной дороги, переминались с ноги на ногу и тосковали в ожидании очередной проведенной впустую ночи. Но тут кто-то заметил мгновенную вспышку, немедленно погасшую. Сигнал, к радости лейтенанта, повторился несколько раз, вполне достаточно, чтобы определить место, откуда он подавался.
   Ну и дураки же эти корнуольцы, несмотря на всю свою подозрительность и неприязнь к чужакам! А сами так и лезут в капкан!
   Прошло не менее часа, прежде чем таможенники собрались на вершине скалы, где перед этим зажигался факел. Задержка, однако, нимало не обеспокоила лейтенанта Оливера. Он намеревался схватить контрабандистов на месте преступления, а судну потребуется столько же времени, чтобы подойти к берегу. Он всмотрелся в темноту, и зрелище, открывшееся его глазам, растопило бы самое ледяное сердце. Довольно большая шлюпка, правда, меньше, чем он ожидал, была вытащена на песок. Рядом суетились темные силуэты и фыркали пони. Этого оказалось достаточно. Он выпалил из кремневого пистолета в воздух, вспугнув контрабандистов, у которых не оказалось путей для отступления, и одновременно давая сигнал своим людям. Те попрыгали вниз вслед за офицером.
   Пони, и без того перепуганные выстрелом и подстегиваемые Тодом, который энергично орудовал веткой терна, в страхе заметались, а внезапное появление орды, размахивавшей мушкетами и шпагами, окончательно свело их с ума. Тод и Люк несколько минут забавлялись, внезапно появляясь перед охранниками и подбадривая их воплями, пока те не перестали различать, кто враг, а кто союзник. Каждый раз при виде темной фигуры, совершенно безликой, если не считать случайного блеска зубов или глаз, таможенники воодушевлялись, считая, что теперь-то преступники вот-вот будут пойманы.
   Наконец Тод и Люк предусмотрительно удрали и уже карабкались по узкой тропе, когда прозвучал второй выстрел и Мерри, перекрывая какофонию, панически завопила:
   — Бежим, парни! Каждый сам за себя!
   Лейтенант заметил человека с короткой шпагой в одной руке и дымящимся пистолетом в другой. Еще один рванулся к горной тропе. Офицер пока не имел представления о том, что творится на берегу, но понимал, что не может уйти с пустыми руками, иначе завтра будет выглядеть последним дураком в глазах корнуольцев и собственных людей. Нужно хотя бы схватить шута, посмевшего издеваться над солдатами его величества. Несколько часов допроса, и контрабандист будет более чем счастлив дать лейтенанту Оливеру все необходимые сведения.
   Он выкрикнул команду, и его горемычное войско, бросив пони и прекратив беготню, постепенно начало собираться вокруг командира. Двое убегавших карабкались наверх, преследуемые по пятам таможенниками. На вершине скалы они разделились, и лейтенант немного помедлил. Ему нужен только один. Стоит ли посылать погоню за обоими, или лучше сложить все яйца в одну корзину?
   Тот из контрабандистов, что был поменьше ростом, вдруг обернулся, и в воздухе прозвенел громкий издевательский смех, от которого у Оливера мороз прошел по коже. Смеются не только над ним, но и над законами его величества!
   Он ринулся к преступнику, на ходу вытаскивая шпагу. Но Мерри была готова к нападению и парировала удар, сделав выпад. Она почувствовала, как сталь разрывает тугую плоть, услышала треск рвущейся материи и, осознав, что если помедлит еще чуть-чуть, перевес будет на стороне Оливера, повернулась и побежала. Боль в бедре застигла ее врасплох. Ногу отчаянно жгло, как от сильного пореза. Когда она дотронулась до ноющего места, ладонь стала мокрой. Пока она поворачивалась, раненый лейтенант успел ударить наугад и зацепить противника острием своей шпаги. Сгоряча Мерри ничего не ощутила, но уже через минуту сообразила, что произошло.
   Жжение все нарастало, превращаясь в настоящую муку, а по ноге бежала теплая липкая струйка. Чем быстрее Мерри побежит, тем сильнее будет кровотечение.
   Она свернула с дороги в поля, что было сил прижимая руку к бедру в напрасной попытке остановить кровь. Они все еще гнались за ней. Мерри не знала, сколько человек ее преследуют и погнался ли кто-то за Джоссом, или все гончие бросились за одним несчастным зайцем. Если бы не рана, она давно бы натянула им нос, поскольку знала местность как собственную ладонь и заранее спланировала маршрут отступления. И могла бы в любую минуту оторваться от врагов, но теперь ее путь был отмечен яркими пятнами крови, просачивавшейся сквозь пальцы.
   Впереди замаячили камыши небольшой речки Уайти-Брук. Только в воде она сумеет замести следы!
   Бросившись на землю, она поползла сквозь заросли в мутную ледяную воду, где Роб так часто ловил форель. Преследователи ломились сквозь камыши, выкрикивая проклятия и сыпля ругательствами. Но Мерри уже погрузилась в воду с головой, предварительно набрав побольше воздуха в легкие.
   Когда голоса немного стихли, Мерри вынырнула на поверхность и осмотрелась. Вода вокруг нее помутнела, бедро как-то странно онемело, а в ушах раздавался слабый, словно отдаленный звон. На другом берегу речки, в полумиле, виднелся Мэллори-Хаус. Если она переплывет реку, кровавый след не будет за ней тянуться, по крайней мере сначала, и у охранников уйдет время на то, чтобы снова его найти. Она была уверена, что они и не думают сдаваться. Единственный шанс на спасение — Дэмиен, если, конечно, она не хочет истечь кровью в проклятой Уайти-Брук. Выбор не из легких!
   Девушка с мрачной усмешкой выбралась в камыши на другом берегу, где и оставила пистолет и шпагу. Теперь они вряд ли ей помогут.
   Откуда-то издалека донеслись топот и вопли. Таможенники не дремлют! Очевидно, лейтенант послал своих людей в поля за речкой. Если они не найдут ее и если офицер так умен, как считает Дэмиен, не пройдет и нескольких минут, как он пошлет своих людей пересечь речку, и там они мгновенно отыщут след. Ей удалось выиграть минут пять — десять, не больше, за которые нужно добраться до Мэллори-Хауса. Там придется придумать, как разбудить Дэмиена.
   Однако Ратерфорд и не думал спать. Вот уже битый час, как он лежал в огромной постели кузена Мэтью, тупо уставясь на выцветший узор из драконов и змей на парчовом балдахине. Как он ни старался, ничто не было способно вызвать благословенное, беззаботное, бессознательное состояние.
   Вполголоса выругавшись, он встал, высек огонь и зажег свечи на каминной доске. Можно побиться об заклад, что маленькая негодница уже давно сопит носиком в своей постели, пока он мечется по спальне, испытывая муки ада.
   В комнату влетел камешек, ударился о кроватный столбик и, отскочив, упал на потертый ковер. Подняв его, Дэмиен подошел к окну и всмотрелся в темноту.
   — Кто там?
   — Тише, — донесся голос Мерри. — Пожалуйста… Голос ее замер, пресекся, и сердце Ратерфорда бешено заколотилось, а ладони мигом вспотели.
   — Подожди здесь!
   Накинув халат поверх ночной сорочки, он помчался вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки, откинул засовы парадной двери, впервые благодарный Богу за то, что Перри глухи и слепы ко всему, что происходит вокруг них. Пожар, потоп, гром небесный не заставили бы их проснуться.
   Он нашел Мерри скорчившейся в кустах под его окном и сначала подумал, что она без сознания, но тут бедняжка открыла глаза и прошептала:
   — Береговая охрана… Они скоро будут здесь… найдут по каплям крови…
   — Господи милостивый! — яростно воскликнул он, поднимая насквозь промокшее, дрожащее, хрупкое тельце. — Проклятие, Мередит! Ты что, тонула?
   — Пришлось плыть, — чуть громче пояснила она. — Чтобы сбить их со следа, сам понимаешь.
   — Я ничего не понимаю!
   Он устремился в дом, чувствуя, как ладонь становится липкой от крови.
   — Что стряслось, полковник? — всполошился Уолтер, появляясь на крыльце и на ходу запихивая рубашку в штаны.
   — Проверь, не ведет ли кровавая дорожка к двери, Уолтер, а потом запрись и задвинь засовы. Скоро к нам явятся незваные гости. Пусть считают, что в доме все спят, — скомандовал Ратерфорд.
   Солдат, как всегда, беспрекословно подчинился приказу. И хотя он знать не знал, кого принес в дом полковник, и не понял, что тот задумал, очевидно, на все есть свои причины.
   Дэмиен доставил Мерри в свою спальню и захлопнул дверь.
   — Сколько времени у нас в запасе? — спросил он, опуская свой груз на деревянную банкетку под окном, откуда можно было легко смыть грязь и кровь.
   — Пять, самое большее десять минут, — прошептала она, хватаясь за бедро.
   — Я почти ничего не успею для тебя сделать, — процедил Ратерфорд, срывая полотенце с полированной деревянной вешалки у комода. — Отними ладонь от раны.
   Он туго обмотал ногу полотенцем и отступил.
   — Пока это остановит кровь. Позже как следует перебинтуем и зашьем, если понадобится.
   Он рывком стащил с нее сапоги, схватил три одеяла и, закутав трясущуюся в ознобе Мередит, уложил на кровать и навалил сверху еще одеял.
   — Будем надеяться, что вода не просочится на матрац. Ненавижу спать в мокрой постели, — заметил он так деловито, словно именно это было для него вопросом жизни или смерти. Но в глубине души Мерри понимала, что он просто старается скрыть волнение. Положение было крайне тяжелым. Если Мерри найдут, она ничем не сможет оправдаться, а Ратерфорда обвинят в пособничестве и укрывательстве беглых преступников.
   Он задул свечи и, подойдя к окну, прислушался. Слабые звуки с каждой минутой становились громче. Но Мэллори-Хаус уже казался мрачным и молчаливым. Уолтер вернулся к себе, а Дэмиен поспешно скинул халат с разводами воды, грязи и крови в тех местах, где к нему прижималась Мерри. Потом наспех свернул халат и запихнул его в самую глубину гардероба, с сожалением вспомнив, что это один из самых его любимых и теперь он непоправимо испорчен.
   Мередит не сказала ничего, но озноб прошел, и даже нога словно перестала болеть теперь, когда кровь больше не текла ручьем. Прозаические рассуждения Дэмиена относительно влажных матрацев и погибшего халата возымели неожиданно успокоительное воздействие, и больше ей не хотелось думать о пережитом кошмаре. Наконец, когда необходимость принимать решения и действовать больше не мучила ее, она почувствовала себя в безопасности. Она безгранично доверяла человеку, который принял на себя ее беды и сделает все, чтобы ее выручить и провести врагов.
   Голоса, полные мрачного торжества, все приближались и казались Мерри лаем гончих, загнавших жертву.
   — Дэмиен, — прошептала она, когда в сердце ударил холодный ужас, — я наверняка ранила лейтенанта. Не знаю, насколько тяжело, но ранила. Теперь они вне себя от злости и полны решимости…
   — Вне всякого сомнения, — хладнокровно согласился он, натягивая другой халат. — Будем надеяться, он еще жив. Не имею ни малейшего желания висеть рядом с тобой.
   — Дальше ничего нет! — крикнул кто-то. — Он где-то поблизости. Истекает кровью, как заколотая свинья, далеко ему не уйти.
   — Какого дьявола тут творится? — возмутился Дэмиен. — Неужели человеку даже в собственном доме не видать покоя?
   — Лорд Ратерфорд?
   Голос принадлежал лейтенанту, и Мередит облегченно вздохнула: очевидно, рана не такая уж тяжелая.
   — Прошу прощения, милорд, но мне необходимо обыскать ваше поместье.
   — Что?! Во имя Господа, о чем это вы толкуете?
   Лейтенант поднял глаза к окну. Трудно осуждать лорда Ратерфорда за негостеприимный прием: в конце концов, кому понравится вскакивать с постели посреди ночи! Но закон и порядок прежде всего!
   — Могу я поговорить с вами, милорд?
   — У меня создалось впечатление, что вы уже говорите, и без разрешения, — раздраженно отозвался его светлость.
   Мередит, к собственному удивлению, сдавленно хихикнула, но повелительный жест Ратерфорда мигом заставил ее смолкнуть.
   — Прошу вас, спуститесь, сэр, — потребовал лейтенант, с трудом сдерживая нетерпение. Пока он обменивается учтивостями с лордом Ратерфордом, контрабандист уходит все дальше, но ордера на обыск у него не было, так что без позволения хозяина он и шагу не смеет ступить. Если он оскорбит его светлость, тот просто его выгонит, а к тому времени, как он получит все необходимые документы, преступник либо истечет кровью, либо забьется в какую-нибудь дыру.
   — Минуту, — неохотно буркнул Ратерфорд и, закрыв окно, вышел из комнаты, затворив за собой дверь.
   — Я нужен вам, полковник? — выступил вперед Уолтер.
   — Пока нет. Надо сначала избавиться от посетителей. Ратерфорд вышел в холл и второй раз за ночь отодвинул засовы. Перед лейтенантом предстал сонный, растрепанный человек, вяло завязывавший пояс халата.
   — Надеюсь, вы дадите мне связные объяснения всему этому, — прошипел Ратерфорд, обводя надменным взглядом раскрасневшиеся физиономии таможенников.
   — Контрабандисты, сэр, — коротко бросил офицер. — Мы вспугнули их на берегу, но им удалось ускользнуть, всем, кроме одного. Он тяжело ранен, милорд, и мы выследили его до этих вот кустов.
   Оливер театральным жестом указал на живую изгородь.
   — В таком случае возможно, этот несчастный скрывается под ними, — зевнув, предположил Ратерфорд. — Вы смотрели?
   Лейтенант скрипнул зубами.
   — Там никого нет, милорд, но он не мог опередить нас больше чем на пять минут: слишком слаб и потерял много крови. Я намеревался просить вашего разрешения осмотреть все окрестности.
   — У вас, разумеется, есть ордер? — осведомился лорд Ратерфорд, поднося ко рту ладонь, чтобы скрыть еще более сладкий зевок. — Разве в таких случаях он не обязателен?
   — Да, милорд, — с досадой признал лейтенант, — но в сложившихся обстоятельствах я надеялся…
   — О, так и быть, — перебил Ратерфорд, небрежно отмахнувшись. — Шарьте где хотите, только поосторожнее с моим конем. Он создание нервное и не больше меня любит, когда его беспокоят по пустякам.
   Лейтенант Оливер, наспех пробормотав слова благодарности, принялся рассыпать приказы направо и налево. Ратерфорд внешне невозмутимо наблюдал за ним, полуопустив веки, чтобы скрыть лихорадочный блеск глаз. Мундир Оливера был разорван от плеча до пояса, а ребра перевязаны окровавленным шарфом.
   — Похоже, и вы ранены, лейтенант? Оливер пожал плечами:
   — Всего лишь царапина, сэр, и негодяй за это поплатится.
   — Несомненно, несомненно, — промычал его светлость, поворачиваясь к двери.
   Наверху он переоделся в лосины и сорочку, пообещал закутанной в одеяла неподвижной особе на постели, что позже объяснит, как пользоваться короткой шпагой, поскольку просто ткнуть противника наугад означает всего лишь взбесить его и пробудить желание мести.
   — Мне пришлось трудновато, — извиняющимся голоском пропищала Мерри. — Слишком много их было, так что медлить и вступать в настоящий поединок не имело смысла.
   — Все это отговорки, — объявил он, направляясь к порогу. — Ну а я пойду присоединюсь к поискам отчаянного контрабандиста.
   Мерри осталась одна, в темноте и покое. Закрытое окно почти не пропускало звуков, а в доме было тихо, как в могиле. Онемение прошло, сменившись жестокой жгучей болью. Но Мерри была рада: это означало, что она все еще жива и нога относительно цела. Несмотря на мокрую одежду, ей было тепло в ее гнездышке. Оставалось ждать, пока переполох уляжется.
   — Ну как, нашли? — с вежливым интересом осведомился Ратерфорд у лейтенанта, пока его люди переворачивали амбар вверх дном.
   — Ничего, кроме крыс, — брезгливо поморщился Оливер. — Он где-то здесь, милорд, я чувствую.
   — Что же, вы должны заглянуть в каждую щель, — посоветовал его светлость. — Не желаю, чтобы в моих владениях прятался какой-то отпетый преступник! Убежден, что большой и хорошо вооруженный полк сумеет отыскать жалкого и к тому же раненого контрабандиста.
   Его улыбка отнюдь не развеяла подозрений Оливера, убежденного в том, что над ним каким-то образом подсмеиваются исподтишка. Но делать было нечего, и он с гневным видом направился к амбару, покрикивая на своих подчиненных, суетившихся среди тюков сена.
   В конюшне и надворных постройках никого не оказалось, как, впрочем, в саду и огороде.
   — Может, ему удалось пробраться в дом? — предположил хозяин.
   — Но каким образом? — удивился доведенный до отчаяния лейтенант.
   Лорд Ратерфорд небрежно пожал плечами:
   — Понятия не имею, дорогой мой, но, поскольку вы твердо убеждены, что он скрывается здесь, остается только обыскать дом.
   — Может, он влез в окно кладовой? — задумчиво протянул лейтенант.
   — Вполне вероятно. Беритесь за дело.
   — Вы так любезны, милорд! — воскликнул лейтенант, не в силах отделаться от мысли, что тут что-то нечисто.
   — Просто верно служу его величеству и чту законы, — учтиво ответил его светлость. — Кроме того, я буду спокойнее спать, зная, что под моей кроватью не прячется никакой оборванец с ножом в зубах.
   Глядя на широкие, бугрившиеся мускулами плечи подтопкой батистовой рубашкой, лейтенант Оливер никак не мог поверить, что его светлость говорит всерьез. Однако стоило тому повторить приглашение, как он позвал людей и последовал за лордом Ратерфордом. Тот скрупулезно водил их из комнаты в комнату, не пропуская ни одной. Но оказалось, что во всех кладовых и буфетных окна были наглухо закрыты. Лейтенант неловко ежился и то и дело запускал пальцы за ворот мундира, внезапно оказавшийся слишком тесным. Благородный владелец Мэллори-Хауса вел себя
   крайне предупредительно, открывал двери, заглядывал за занавески, передвигал ширмы. И когда он двинулся к лестнице, Оливер усомнился, стоит ли беспокоить и дальше его светлость.
   — Вздор, милый мальчик, — отмахнулся Ратерфорд. — Мы и так слишком далеко зашли, просто глупо не завершить начатое!
   Он пошел вперед, показывая дорогу Оливеру и его людям.
   — Нет нужды будить слуг. Они давно дали бы знать, появись в их помещениях кто-то чужой.
   — Совершенно верно, милорд, — поспешил согласиться лейтенант, едва удостаивая взглядом одну спальню за другой. Остановившись у своих покоев, лорд Ратерфорд помедлил, но все же повернул ручку и приоткрыл дверь.
   — Моя спальня, — сообщил он с добродушной улыбкой. — Пожалуйста, не стесняйтесь проверять каждый угол, хотя я, вероятно, заметил бы, если…
   — Господи помилуй, милорд! Не позволяйте никому здесь шастать! — раздался пронзительный вопль из-за двери. Судя по выговору, девица была из местных.
   Губы Ратерфорда чуть сжались при этом неуместном вмешательстве Мередит. Опять она лезет куда ее не просят!
   Лейтенант смущенно кашлянул. Его люди безуспешно пытались скрыть ухмылки.
   — Что ж… огромное спасибо, милорд. Простите за беспокойство.
   Он повернул назад, окинув предварительно свирепым взглядом веселившихся солдат. Лорд Ратерфорд, нимало не сконфуженный, проводил охранников до выхода и даже выразил соболезнования по поводу неудавшейся миссии, а также выразил надежду, что рано или поздно им больше посчастливится.
   А тем временем Мерри освободилась от своего кокона и села на краю кровати. Полотенце вокруг бедра набухло кровью, но красные пятна, похоже, не становились шире. Она нашла сапоги под кроватью и как раз старалась их натянуть, когда на пороге возник Ратерфорд.
   — Что это ты вытворяешь, черт возьми? — возмутился он, не зная, плакать или смеяться по поводу разыгранного ею представления. Но при виде открывшейся ему сцены всякое благодушие мгновенно улетучилось.
   — Они ушли, — выдавила Мерри сквозь зубы, изнемогая от боли и усталости. — Угомонились на сегодня. Я должна быть в Пенденнисе через час, даже если придется ползти.
   — Немедленно в кровать!
   Он толкнул ее на груду сброшенных одеял и помог устроиться поудобнее.
   — А теперь выслушай меня, девочка, да повнимательнее, второй раз я повторять не стану.
   Мерри притихла, испуганная столь внезапной резкостью, а Дэмиен, воспользовавшись ее замешательством, намочил тряпку в тазике и принялся отчищать ее физиономию от остатков жженой пробки.
   — Придя сюда и попросив о помощи, ты дала мне в руки бразды правления, — сухо продолжал он. — И эти бразды все еще находятся у меня, а пока это так, вы, мадам, станете повиноваться каждому взмаху кнута и плясать под мою дудочку.
   Покорность, с которой было воспринято это безапелляционное заявление, должна была бы успокоить его светлость, но вместо этого несколько встревожила: осунувшееся лицо было белее мела, а глаза казались огромными и лихорадочно блестели.