Филатов Никита Александрович. Белый крест, или Прощание славянки

   - Как дела?
   - Нормально. - Алексей, передвинувшийся немного вслед за тенью, протянул сержанту вою фляжку. - Глотни!
   - Нет, пока не буду. Стоит только начать...
   Действительно, в отличие от большинства легионеров, у Тайсона почти не было пота ни на ице, ни на одежде. Очевидно, сказывались тренировки, сила воли и опыт боевых действий в жарком климате.
   - Думаешь... они были партизанами?
   Алексею очень хотелось, чтобы сержант ответил утвердительно.
   - Не знаю. Может быть. А может, просто крестьяне - оружие подобрали.
   - Зачем?
   - В хозяйстве пригодится. Продать, обменять...
   - Их даже не допросили. Я видел.
   - Война. А ля герр, ком а ля герр... - пожал плечами Тайсон. - И вообще - такая телега с уйволом стоит целое состояние.
   - А девчонка?
   - Бывает. Не повезло.
   Алексею вдруг показалось, что сержант произнес это слишком уж, нарочито спокойно и авнодушно. Он даже развернулся, чтобы внимательнее посмотреть на Тайсона, но по лицу собеседника понять что-либо было невозможно.
   - Какого черта мы здесь тогда делаем?
   - Война, - повторил сержант. - Слышал ведь - демократию защищаем. И независимость.
   Независимость...
   Судя по тому, что легионерам рассказывали на "политзанятиях" перед отправкой, для ольшинства местных жителей это красивое слово обернулось годами гражданской войны и этнических чисток.
   Когда-то здесь хозяйничали французы. Они построили порт, железную дорогу, отели на побережье и начали разработку нефтяных месторождений. Потом, как известно, "прогнивший колониальный режим" рухнул, и свободолюбивые народы Африки один за другим начали обретать эту самую независимость.
   За несколько десятилетий бывшая "заморская территория" Франции пережила все озможные формы правления и государственного устройства: от военной диктатуры и либеральной демократии до попыток установить режим по иранскому образцу. Одно время в стране даже пробовали строить социализм, но быстро устали - и снова принялись за племенные, религиозные и клановые разборки.
   В общем, юная демократия захлебнулась собственной кровью, и в конце концов власть в стране захватил какой-то армейский подполковник с привычками людоеда. Для начала он перестрелял оппозиционных политиков, а заодно - практически всех учителей и журналистов. Потом принялся за национальные меньшинства, потом...
   Довольно долго никому не было дела до его мелких шалостей. Но когда одуревший от безнаказанности глава государства захотел "национализировать" в свою пользу алмазные прииски и священную собственность международных нефтяных концернов, мировое сообщество решило вмешаться.
   Франция получила мандат ООН, высадила войска и навела некое подобие порядка.
   Жадного необразованного дикаря сменил в Президентском дворце другой дикарь - менее жадный и более образованный. Так что прогрессивное человечество могло наслаждаться чувством исполненного долга. А вскоре под музыку военного оркестра и веселые ритуальные пляски местных жителей "ограниченный контингент" миротворцев покинул страну.
   И вот теперь французы вновь были вынуждены вернуться...
   Беседу о прошлом и настоящем африканской демократии нарушил доклад одного из егионеров, расположившихся в тени за броней.
   - Что там такое? - не расслышал Тайсон.
   - Он говорит, что к нам едут гости...
   Но сержант уже и сам видел надвигающееся от аэропорта облако пыли.
   - Мон дье...Кого ещё черт несет!
   - Кажется, наши, - пригляделся Алексей.
   Подтверждая его догадку, голосом лейтенанта Лебрена захрипела радиостанция. Командир редупреждал людей, что по трассе в город следует группа журналистов. Возможно, они захотят остановиться на временном посту и побеседовать с легионерами. Приказано - этому не препятствовать и проявить... Что именно проявить, Алексей так и не понял, но было ясно: выразить настоящие чувства и мысли по данному поводу офицеру мешает только присутствие посторонних или начальства.
   - Вот мердэ, - выругался Тайсон.
   Добавив несколько матерных слов по-русски, он встал и принялся наводить порядок...
   Гости подъехали целой колонной.
   Возглавлял её, как и положено, бронетранспортер с тяжелым пулеметом. За ним двигался армейский джип, в котором сидели капитан из штаба полка и ещё двое каких-то офицеров Легиона. Замыкала походный порядок "танкетка" со знакомыми Алексею номерами на борту, а перед ней красовался обычный туристский автобус, неестественно белый и чистенький среди всего этого бронированного великолепия.
   - Может, пронесет?
   - Вряд ли, - ответил Тайсон и оказался прав.
   Подчиняясь команде, бронетранспортер снизил ход, развернулся и встал, почти полностью ерегородив дорогу. Замыкающий с некоторым опозданием повторил его маневр, так что охраняемые лица оказались прикрыты с обеих сторон. Джип заехал колесами на обочину, автобус тоже прижался к краю дороги - и сразу же из него полезли наружу пестро одетые штатские люди.
   В основном это были мужчины - с телевизионными камерами и без. Большинство носило усы или бороды, а также удобные безрукавки со множеством карманов, у некоторых на груди и на шее болтались карточки с надписью "ПРЕССА". Впрочем, среди них затесалось и несколько дам - журналисток, похожих одна на другую одеждой в стиле "сафари" и, главное, поведением.
   Не обращая внимания на окрики офицеров, вся эта публика немедленно разбрелась по сторонам. Замелькали фотовспышки, в ход пошли микрофоны и прочая дребедень, а самые шустрые начали подбираться к легионерам с какими-то идиотскими вопросами.
   Тайсон пошел докладывать обстановку. Оставшись один, Алексей решил отправиться от греха подальше - тем более, что из "танкетки", навстречу ему уже выбирался Махмуд.
   - Салют, братан! Как тут у вас?
   - Нормально, - Алексей поздоровался с ним и с Гастоном. - А вы как?
   - Катаемся, да...
   Очевидно, капитану было не до подробностей. Получив разрешение идти, Тайсон надел берет, отдал честь, развернулся - и уже присоединился к своим.
   - О чем базар?
   - Да вот, рассказываю. - Алексей показал винтовочным стволом в сторону полицейских а противоположной стороне дороги. Чернокожие парни, собравшись в кучку, и с любопытством и завистью глазели на прибывших. Потом, пообвыкнув под объективами фото и видеокамер, они начали принимать воинственные позы и скалиться, так что детская непосредственность этих вооруженных людей произвела на журналистов самое благоприятное впечатление.
   Ни повозки, ни мертвых тел видно не было - они словно испарились куда-то, оставив после ебя только воспоминания Алексея.
   - Уроды.
   - Ладно, успокойся. - Сержант повернулся к Махмуду:
   - Все на месте?
   - В порядке, командир! - Кавказец посмотрел куда-то в черное, жаркое нутро ронированной машины и подмигнул Гастону.
   Некоторое время тот с напряженным вниманием прислушивался к незнакомой речи, потом аговорил сам, по-французски. Механик-водитель хотел узнать, когда же они все-таки будут делить добычу. Потому что, хранить чемодан с каждым днем становится все опаснее - слишком приметная вещь. Недаром же, вокруг него заварилась такая каша...
   - Что он имеет в виду? - Поднял брови Тайсон.
   Оказывается, Гастона сегодня утром вызывали в штаб.
   Офицер из "гестапо", как называли в Легионе военную контрразведку, очень подробно, под апись, расспрашивал его о том, как и где их экипаж встретил Тайсона с Алексеем, возвращавшихся из российского посольства. Как подобрал, как вывозил... Не было ли при этом у них каких-либо странных вещей, не говорили ли о чем-нибудь необычном, увиденном во время рейда... Потом контрразведчик зачем-то принялся объяснять, что это необходимо для представления участников боя к медали за храбрость - а в конце концов неожиданно показал легионеру черно-белый, технический фотоснимок того самого чемоданчика.
   Разумеется, Гастон сказал, что видит такую штуку впервые. Тогда офицер уточнил, что у её должна быть цепочка, перебитая почти у самого основания. Гастон кивнул... Поняв, что беседа теряет смысл, представитель военной контрразведки взял с легионера обязательство держать язык за зубами и отпустил его обратно в подразделение.
   - Цепочка, говоришь... - Сержант обернулся к Махмуду:
   - А тебя вызывали?
   - Пока нет, - пожал плечами кавказец.
   - Почему?
   - Не знаю. - Видно было, что он не врет.
   Тайсон посмотрел на Алексея:
   - Спроси, на какую сумму рассчитывает этот парень?
   Выслушав перевод, Гастон задумался. Потом ответил, что его по-прежнему устраивает вадцать пять процентов. Но так, чтобы без обмана.
   - Бьен. Хорошо. Скажи ему...
   Сержант не закончил фразу, краем глаза уловив предупреждающий жест.
   Он увидел группу людей - высокого, плечистого парня с репортерской сумкой, женщину ет тридцати и одного из штабных офицеров. Журналисты были уже в нескольких шагах, и продолжали приближаться, лучась хорошо поставленным профессиональным дружелюбием.
   - Мсье? Мадмуазель?
   Сопровождающий подождал, пока легионеры представятся, после чего довольно красиво и рамотно описал их вчерашний подвиг в "дипломатическом" квартале.
   - О-ля-ля!
   Мужчина на очень плохом французском попросил разрешения сделать пару снимков.
   Получив согласие, он обошел "танкетку" со всех сторон, выбирая подходящие ракурсы, навел объектив и несколько раз нажал на кнопку фотоаппарата.
   Тем временем, его спутница закончила делать пометки в блокноте и с непосредственностью, простительной только детям и женщинам-корреспондентам приблизилась к Тайсону:
   - Тату-у?
   Она тронула пальчиком место на плече сержанта, где из-под закатанного рукава рубахи инел самый краешек старой татуировки.
   - Ну, - смутился сержант.
   Видно было, конечно, не все - только нижнюю часть оскаленной тигриной морды и ленту с отической надписью "Эберсвальд".
   - Дейче? Алеман? - В общем, никто не нашел ничего удивительного в том, что урналистка приняла Тайсона за немца.
   А сам он ещё не сообразил, что ответить, когда над ухом прозвучало уверенное:
   - Да нет, русский! Земляк...
   - Пардон?
   Но мужчина с фотоаппаратом только отмахнулся:
   - Брось! Такие наколки я знаю. Их наши ребята делали, которые срочную в Германии лужили. В группе советских войск... Еще до Горбачева. Так?
   - Ну, - повторил Тайсон.
   - Надо же, своего повстречать... - покачал головой журналист. - Ты откуда?
   - А ты?
   - Из Москвы. Из нее, родимой.
   Не понимающий, о чем идет речь, офицер по связям с прессой еле-еле сохранял на лице редупредительную улыбку. Алексей и Махмуд старались держаться в сторонке, Гастон вообще растаял в люке, а дама поглядывала на собеседников с любопытством, ожидая продолжения.
   Впрочем, его не последовало.
   Густой, жаркий воздух пробило гудком, и сопровождающий вежливо, но твердо предложил орреспондентам немедленно пройти в автобус.
   - Ну, бывайте, ребята! - попрощался мужчина.
   Тайсон пожал протянутую руку и кивнул:
   - Бон вояж... Счастливого пути.
   - Может, ещё увидимся.
   Он помахал остальным, и через несколько минут колонна уже пылила в сторону столицы.
   "Легионеры - это солдаты, чей удел умереть. И я пошлю вас туда, где
   вы сможете это сделать наверняка."
   Генерал Франсуа Негрис, 1883
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   Сначала под ногами качнулась земля.
   И только потом, много позже, волна раскаленного ветра принесла с собой грохот взрыва.
   Далеко, над городскими окраинами, вырос клубящийся дымный купол. Заполнив почти половину неба, он какое-то время висел без движения, будто уцепившись за облака - но в конце концов все-таки стал опадать.
   - Ничего себе... Хиросима! - Алексей оторвался от бинокля и потер глаза:
   - Интересно, что это там такое рвануло?
   - Плевать - что... Главное - там, а не здесь.
   Одноухий сержант по прозвищу Тайсон был, как обычно, прав. Легионеры покидали трану, и происходящее за пределами международного аэропорта их теперь не касалось.
   Во всяком случае, так полагалось думать.
   - Долго. Надоело.
   - Успокойся. Без тебя не улетят.
   Сколько же мы здесь пробыли, прикинул Алексей. Считай, почти четверо суток - день риезда, день отъезда...
   - Не ходите дети, в Африку гулять... - неожиданно громко продекламировал Тайсон. - В
   Африке гориллы... кто-то там еще... и большие, злые крокодилы!
   - Будут вас кусать, бить и обижать! - Подхватил Алексей знакомые с детства строчки.
   Не ходите дети, в Африку гулять...
   Легионер, сидящий рядом, повернулся на звук чужой речи. Но догадавшись, что бращаются не к нему, снова откинул голову поудобнее и прикрыл глаза. Было удивительно, что он вообще что-то расслышал - аэропорт гудел, скрежетал и двигался, как огромный испорченный часовой механизм.
   Танки, бронемашины и джипы один за другим уползали в темное чрево военно-транспортных самолетов. На дальнем краю летного поля уже грузились десантники, а у самой посадочной полосы саперы и связисты распихивали по контейнерам свою хитрую аппаратуру. Какая-то суета продолжалась ещё среди ящиков, бочек, грузовиков, однако даже штабным офицерам стало ясно большую часть армейского имущества и гуманитарных грузов придется оставить.
   Неподалеку нарезал круги над позициями Легиона патрульный вертолет: небо вокруг него выглядело серым и грязным от дыма, а воздух провонял выхлопными газами.
   - Смотри, командир... Красавицы!
   Там, куда указывал Алексей, Тайсон увидел только что вывезенную откуда-то в аэропорт руппу кинологов из 132-й GCAT2. Легионеры со своими четвероногими питомцами - овчарками ожидали очереди на посадку в тени контрольно-диспетчерского пункта.
   Алексей заворочался среди амуниции:
   - Слушай, а как у французов собак подзывают?
   - По званию, - буркнул сержант. - По должности и фамилии.
   - Нет, я серьезно.
   - Я тоже. Почти. - Тайсону лень было разговаривать, но пришлось. - У каждой из этих вчарок есть удостоверение личности, как у тебя. Даже с фотографией. Ну и - паек, медицинская карточка...
   Алексей огляделся. Большого начальства поблизости не было.
   - Пойду, пообщаюсь.
   - Не советую.
   Не смотря на их дружбу, это прозвучало так, что легионеру даже в голову не пришло ропустить мимо ушей слова сержанта.
   - Будешь? - Алексей достал сигарету.
   - Запрещено тут, - напомнил Тайсон.
   Оставалось только выругаться:
   - Гребаное место, чтоб так его мать!
   А ведь первые дни все шло нормально и даже неплохо. Если не считать некоторого поздания с высадкой, операция развивалась по плану. Французские миротворцы почти без потерь освободили от бандитов столицу, взяли под свой контроль нефтепромыслы, порт и ещё несколько стратегически важных объектов. Заработал "воздушный мост", началось разминирование дорог и распределение гуманитарной помощи. Военные медики успели даже оборудовать походный госпиталь для населения...
   - Интересно все-таки, почему... - в который уже раз начал Алексей.
   - Подставили, - пожал плечами Тайсон, утомленный жарой и пустым разговором.
   Приказ уходить из страны был получен сегодня, ещё на рассвете. Простым легионерам о ричинах внезапной и спешной эвакуации никто ничего не рассказывать не стал - да и сами офицеры выглядели одураченными. Из обрывков бесед, которые они вели между собой, удавалось сделать один-единственный вывод: политики в очередной раз предали армию.
   Радио Франции туманно, коротко и многозначительно сообщало о каких-то договоренностях, встречах на высшем уровне. При этом к месту и не к месту упоминались права человека, Совет Безопасности ООН, а также интересы национальных меньшинств региона.
   Местные радиостанции передавали народную музыку и молитвы под барабан.
   - Кажется, едут! - Алексей первым заметил выкатившуюся из-за угла "танкетку".
   - Наконец-то...
   Бронемашина, перебирая колесами, быстренько преодолела расстояние до забора, возле оторого расположился Тайсон и его люди.
   - Бон суар, да! Привет, ребята. - Махмуд по пояс высунулся из люка и протянул одошедшим приятелям руки:
   - Вместе полетим, да?
   - Говорят... - Алексей поздоровался с ним и с Гастоном, который успел уже выбраться а потрескавшееся бетонное покрытие.
   Тайсон задал вопрос по-французски: все ли в порядке? Механик-водитель сразу же понял, о чем идет речь, подмигнул и заверил, что нет никаких проблем. Потом он в свою очередь поинтересовался, где тут поблизости туалет.
   - Да пусть здесь - вон, в сторонке.
   - Нет, ему, так сказать, по-серьезному. Гран пардон!
   Алексей подумал и предположил, что соответствующее заведение непременно должно быть зале ожидания для пассажиров. Благодарный француз сказал "мерси" - и довольной рысцой побежал в указанном направлении.
   - Культур-мультур! - Захохотал Махмуд.
   - Правильно делает парень. А то ведь засрем тут все снизу доверху.
   - Все равно улетать, - напомнил Алексею сержант.
   Гастон уже поравнялся с военно-розыскными овчарками и их инструкторами, когда на ерриторию международного аэропорта прилетел первый снаряд.
   Это произошло внезапно - скорее всего, ничей слух просто не выделил нарастающий свист из привычного уже шума и скрежета эвакуации. Асфальт перед входом в зал ожидания вздыбился, полыхнул языками огня, а потом разметал по сторонам и людей, и предметы, оказавшиеся поблизости. Проезжавший мимо джип оторвало от земли, пару раз крутануло в воздухе и колесами вверх припечатало к взлетно-посадочной полосе - так, что легионеры, сидевшие в нем, наверное не успели понять, что же с ними произошло.
   А через несколько секунд осколки, обрывки и какие-то жуткие, окровавленные лохмотья посыпались под ноги Тайсону и его парням.
   - Ложись! - заорал кто-то по-французски.
   - Рассредоточиться!
   - Вторая рота! - Паники не было, и замешательство продолжалось недолго - значительно еньше, чем прошло времени до следующего снаряда.
   Теперь уже нарастающий свист рассеченного воздуха слышали все.
   Алексей против воли вжал голову в плечи, подобрал колени и зажмурился. Впоследствии выяснилось, что обстрел международного аэропорта вела одна-единственная 152-мм самоходная артиллерийская установка, захваченная мятежниками вместе с отступающим боевым расчетом.
   Но тогда этого ещё никто не знал и было очень страшно. Тем более, что вторым попаданием сдвинуло с места огромный военно-транспортный самолет: энергия взрыва разворотила ему правый бок, скинула бронемашину, поднимавшуюся по аппарели, но почему-то не воспламенила авиационное топливо.
   Слава Богу, подумал Алексей, всего четверть часа назад в воздух поднялся борт, нагруженный боеприпасами и всякой химической гадостью...
   Посмотрев снизу вверх, он увидел закладывающий крутой вираж вертолет очевидно, экипаж успел засечь позиции невидимого с земли противника и решил атаковать, не дожидаясь прикрытия.
   - Молодцы, ребята!
   Будто ответом ему прозвучала многократно повторенная команда, и Алексей вместе со воей ротой двинулся в указанном направлении. Обернувшись, он увидел, что на краю летного поля раскручиваются лопасти ещё у двух вертолетов огневой поддержки. Кто-то, очевидно, уже занимался ранеными и убитыми, но разглядеть происходящее перед залом ожидания не удалось.
   Пронзительно, на высокой ноте скулила собака...
   Следовало отдать должное профессионализму офицерского состава легионеров быстро и грамотно рассредоточили по территории аэропорта, техника укрыла часть из них броней, а те, кому положено, выдвинулись на периметры аэропорта для отражения возможной атаки.
   Так что, третий, последний снаряд причинил вред только зданию, угодив в середину контрольно-диспетчерской вышки. Высокая башня из белого кирпича, стилизованная под минарет, надломилась почти пополам - и осыпала все вокруг каменной пылью.
   У Алексея от грохота заложило уши, так что он не сразу откликнулся на собственное имя.
   - Ке? - Переспросил он. - Ву дит?
   - Можно по-русски.
   Рядом с ним стоял Тайсон, только что побывавший у сержан-шефа:
   - Гастона ранили. Тяжело. Я сказал, что ты его заменишь.
   - Механиком?
   - Водителем. Не надолго. Понял?
   Обоим приятелям было ясно, о чем идет речь. И почему не следует подпускать никого из осторонних к опасному боевому трофею. Тем более, такой случай...
   - Давай, по-быстрому!
   - Есть. - Алексей отдал честь, развернулся и побежал в сторону Махмуда, который с ревогой и недоумением вертел головой возле осиротевшей "танкетки".
   Вертолета, который первым лег на боевой курс, видно не было. Но, судя по характерной оссыпи ракетно-пушечных ударов, его экипаж уже вовсю работал по цели.
   * * *
   Легионер, которого все называли Гастоном, медленно разлепил веки.
   Попробовал шевельнуть головой . Застонал.
   Кто-то поинтересовался, может ли он говорить. Гастон ответил - и потерял сознание.
   Когда через минуту раненый снова пришел в себя, тот же голос повторил вопрос.
   На сей раз легионеру удалось отогнать расплывчатые светлые пятна перед глазами. Вместо их в поле зрения, очень близко, оказалось мужское лицо. Волосы на пробор, аккуратно подстриженные усы... Человек был знаком и опасен - это Гастон понял сразу же, и только потом вспомнил, где они встречались.
   Военная контрразведка. "Гестапо".
   Тогда он сумел удержать язык за зубами. А сейчас? Почему его опять допрашивают?
   Почему? Если верить усатому офицеру, Гастон что-то такое наговорил за короткое время, пока находился в бреду... Какие-то глупости.
   Ну и что? Ничего не знаю, ничего не видел...
   Отвечать не хотелось, однако мужчина у изголовья был требователен и настойчив. Его по-прежнему интересовали: чемодан, какое-то посольство, цепочка... Раненый закрыл глаза - от повторяющихся одинаковых слов прямо под черепом, в голове с новой силой запульсировала боль и потянуло обратно, в спасительное забытье.
   Кто-то третий, невидимый, добрый, посоветовал сделать укол.
   И сразу же бедолаге Гастону стало хорошо. По всему его телу, от затылка до кончиков пальцев растеклось приятное ласковое тепло, перехватило дух от радостного полузабытого ощущения близкого праздника - будто в детстве, перед Рождеством, когда живы были ещё папа и мама. Вопросы больше не вызывали раздражения, а задающий их голос звучал мелодично и очень приятно. Раненый легионер вдруг почувствовал неодолимую симпатию к милому, аккуратному офицеру из контрразведки и осознал свое искреннее желание сделать ему что-нибудь в благодарность.
   Гастон улыбнулся, открыл окровавленный рот - и заговорил...
   А в этот момент очень далеко, на высоте почти пять тысяч метров над уровнем моря в чередной раз прозвучало его имя:
   - Короче, ты уверен, что француз...
   - Гастон?
   - Допустим. Ты уверен?
   Махмуд прищелкнул пальцами:
   - Сказали - живой, да! Оклемается.
   Огромный сержант по прозвищу Тайсон дотронулся до уродливого шрама на том месте, где него когда-то было ухо. Привычный жест кавказец истолковал по-своему и закричал ещё громче:
   - Обойдется, да! Точно!
   - Слышу. Не ори. Где он сейчас?
   - Откуда знаю! - Обиделся Махмуд. - Когда пришел, раненых уже на санитарный борт рузили. А когда он вылетит...
   Стрелок был последним, кто видел Гастона, потому что по приказу начальства бегал к оенным медикам - передать имущество, оставшееся в броневике.
   - Ладно. Посмотрим. Алексей?
   Легионеры сидели в два ряда, плечом к плечу, на длинных скамьях, протянувшихся вдоль боих бортов самолета. Посередине, между ними, громоздилась боевая техника - так, что колени нескольких десятков сидящих людей почти упирались в броню и колеса.
   Мерное, успокаивающее гудение двигателей, тихая дрожь, полумрак...
   А если повернуться и вытянуть шею, то можно увидеть в один из иллюминаторов облака - елую, однообразную пашню. И кусочек крыла над нею.
   Но не хотелось...
   Алексей решил не отвечать.
   - Спишь? - Он почувствовал на себе внимательный и тяжелый взгляд сержанта.
   - Нэ спи, брат, замерзнешь! - Поддержал развеселившийся без причины кавказец.
   Алексей открыл глаза и поежился - действительно, в металлическом брюхе огромного амолета стало немного прохладнее.
   - Зачем? - Спросил он.
   Махмуд не понял, зато сержант отреагировал сразу - видимо, ожидал чего-то подобного:
   - Никакого смысла.
   - Тогда зачем?
   Алексей имел в виду окровавленные тела, белые и чернокожие, мирных жителей, бронетранспортер в огне, стариков, детей, запах дыма, воронки в аэропорту...
   - Война, - ответил Тайсон, будто это слово могло все объяснить.
   - Послушай... Ты ведь много повоевал? И за наших, и вообще... Неужели всегда так?
   - Всегда. И везде.
   Махмуд наконец тоже понял и в знак согласия хлопнул себя по коленке:
   - Правильно говоришь, да!
   - Но ведь бывают же войны справедливые! - Не согласился Алексей. - Ну, там, против
   Гитлера... Против фашистов?
   - Наверное. Были. Не знаю.
   Казалось, Тайсон потерял интерес к собеседникам. Некоторое время легионеры сидели олча, каждый сам по себе, потом сержант все-таки открыл рот:
   - Знаешь... Мы как-то бегали по горам, защищали территориальную целостность. Давно ще, на Кавказе.
   Голос у него был негромкий, но сильный:
   - Высадились на высоте, прямо над селом. Оборудовали позиции. Поели. Потом я решным делом решил облегчиться: навалил кучу немного в стороне, бумажкой прикрыл... А к вечеру нас бородатые оттуда выбили. С потерями. Ночью опять - огневой налет, героический штурм, и высотка наша. Весь день сидим, оборону держим. Убитые, раненые... Но потом, короче, снова пришлось отойти. Перевязались, пожрали - давай обратно! Овладели. И так трое суток... Понял?