Финч Кэрол. Упрямый ангел

   В этот момент Уэйд наконец-то понял, что бороться бесполезно. Он сдался и, уже теряя сознание, мысленно попрощался с Шианной.

Глава 17

   Маманти нахмурился. Он снова и снова издавал одинокое уханье совы, прикладывая ко рту ладонь. Его мучили дурные предчувствия. Возможно, Шианна нуждалась в помощи. Он приехал сюда в надежде избавиться от тревожных мыслей, но Шианна ему не отвечала, и это еще больше его встревожило.
   Маманти полагал, что зеленоглазый белый человек удерживал Шианну силой, поэтому она не могла к нему приехать. Но Маманти не обвинял Уэйда в том, что тот удерживал эту восхитительную женщину. Нет, скорее он восхищался тем, как настойчиво Уэйд ее добивался. Но достоин ли Бердетт такой женщины, как Шианна? На этот вопрос Маманти пока еще не мог ответить.
   Разочарованно вздохнув, он запрыгнул на своего мустанга. Размышляя о том, что не видел Шианну уже несколько месяцев, Маманти направился к Говорящему ручью. Он собирался посоветоваться с Великим Духом и спросить у него, будет ли очередной набег удачным для команчей и кайова.
   Подъехав к группе индейцев, Маманти по-прежнему хмурился. Воины тотчас же бросились к нему; все были потрясены тем, что полноводный ручей вдруг начал мелеть. Заинтересовавшись этим происшествием, Маманти направился к берегу.
   – Должно быть, боги рассержены на нас, – предположил один из индейцев. – Они не только не хотят с нами говорить, но и отказываются утолить нашу жажду.
   Не произнося ни слова, Пророк Совы долго смотрел в узкую расщелину между камнями. С его губ сорвался возглас удивления, когда на берег внезапно хлынул поток воды. На гребне волны неслись тела Уэйда Бердетта и еще одного человека. Несколько секунд спустя вода заполнила все русло ручья.
   Когда тела оказались на берегу, Маманти кинулся к Уэйду. Он с силой надавил ему на грудную клетку. Один из воинов проделал то же самое с другим человеком. Маманти снова и снова нажимал на грудь Уэйда, пытаясь освободить его легкие от воды. Через какое-то время грудь Уэйда наконец-то поднялась – он возвращался к жизни. Маманти же приподнял голову и криком совы вознес хвалу Великому Духу ручья.
   И теперь стало ясно: эти двое бледнолицых, конечно же, заслуживали уважения, потому что отправились в бездну говорить с Великим Духом. Для Пророка Совы это было сродни благословению. Если бы боги не улыбнулись им, их бы сейчас здесь не было.
   Пророк Совы по-прежнему сидел рядом с бледнолицыми смельчаками. Но теперь, когда эти люди находились в безопасности, мысли Маманти обрели другое направление. Если перед ним был мужчина Шианны и он не мог помешать ей отозваться на крик совы, то почему же она не отвечала?
   Жуткие предчувствия терзали Маманти. Что-то было не так, и он это чувствовал. Еще никогда Шианна не отказывалась от встречи с ним – ни разу с того дня, когда они встретились впервые.
   Глухой стон Уэйда отвлек Маманти от тяжких раздумий. Схватив Бердетта за ворот рубашки, он встряхнул его, чтобы привести в чувство.
   – Где твоя женщина? – спросил Пророк Совы.
   Уэйд слышал слова Маманти, но, похоже, не понимал их. Ему казалось, что его кто-то зовет из длинного гулкого туннеля. В памяти всплыли ощущения: он куда-то прорывался, пытаясь выбраться из узкого лабиринта, заполненного водой и камнями. Он вдруг с силой ударил индейца кулаком в грудь. Тот, пораженный, повалился на песок. Уэйд же боролся с ужасающими воспоминаниями; он все еще не понимал, что с ним сейчас происходит.
   В изумлении глядя на Уэйда, Маманти поднялся на ноги и повернулся к своим воинам.
   – В этого бледнолицего вселился Великий Дух, – сказал Пророк Совы. – Наши боги ведут нас.
   Воины в страхе переглядывались. И все в ужасе вскрикнули, когда Уэйд и его спутник начали биться о песок, точно рыбы. Через несколько минут оба погрузились в сон. Маманти осторожно обошел вокруг Уэйда, чтобы убедиться, что тот все еще дышит.
   – Духи покинули их тела, чтобы вернуться в Говорящий ручей, – сказал Маманти. – Давайте же восславим духов и попросим их, чтобы эти люди вернулись в этот мир после общения с нашими предками.
   Уэйда и Чада прикрыли одеялами, а перед великим шаманом кругом расположились вожди. Церемония была величественной. Суеверные индейцы внимали словам, которые начали срываться с губ Пророка Совы, когда тот впал в транс. Все слушали и клялись в верности богам и предкам.
   Первым проснулся Чад. Когда он услышал жуткие вопли индейцев, его глаза открылись. Он вздрогнул, увидев, что находится в незнакомом месте. Покосившись на брата, крикнул:
   – Уэйд, да очнись же!
   Брат не ответил, и Чад снова окликнул его.
   Придя в себя, Уэйд почувствовал, что дрожит от холода. Веки же его словно налились свинцом. В сознание вторглись силуэты, танцующие вокруг костра, и громкие выкрики. Покачав головой, Уэйд попытался сосредоточиться на пятне, которое, как он предполагал, бьио его братом. Приподнявшись на локте, он понял, что лежит у ручья, а рядом совершают свой обряд индейцы.
   – Нам следует уйти отсюда, пока они не решили снять с нас скальпы, – сказал Чад.
   Но Уэйд не был уверен, что у него хватит сил даже на то, чтобы подняться. Увидев Пророка Совы, он немного успокоился. Указав на высокого широкоплечего шамана, он сообщил брату:
   – Это Пророк Совы, преданный друг Шианны. Так что нам нечего бояться.
   – Я чувствовал бы себя намного лучше, если бы здесь была и сама Шианна, – проворчал Чад.
   Тут церемония закончилась, и воцарилась тишина. Индейцы почтительно расступились, пропуская Маманти к бледнолицым, лежавшим чуть в стороне от костра.
   – А вы невероятно удачливы, Уэйд Бердетт, – заметил Маманти, приблизившись к ним. – Вы посетили Великого Духа и выжили, чтобы поведать нам об этом.
   Чад украдкой покосился на брата, ожидая, когда тот заговорит. По мнению Чада, оказаться у индейцев было столь же неприятно, как застрять среди валунов подземной реки.
   – Мы много пережили и обрели уважение к вам и вашим людям, – заверил Уэйд Пророка Совы. С трудом поднявшись на ноги, он продолжал: – Мы с братом искали совета и помощи ваших могущественных богов.
   Маманти сел, скрестив ноги. С некоторой опаской взглянув на Уэйда, спросил:
   – Что тревожит вас, Уэйд Бердетт?
   – Хеден Риме, скот которого вы угнали во время набега… Этот человек поклялся отомстить, и он силой удерживает Шианну, – объяснил Уэйд. – Я спрашивал у ваших богов, как нанести поражение этому человеку, в которого вселился злой дух.
   Уэйд понимал, что грубо льстит, но он был в отчаянии и не знал, что предпринять – одно лишь знал наверняка: в борьбе с Хеденом без помощи индейцев ему не обойтись.
   Распахнув рубашку Чада, Уэйд сказал:
   – Посмотрите сами, насколько безжалостным может быть Риме, когда захочет кому-то отомстить.
   Маманти уставился на шрамы, покрывавшие всю грудь незнакомца. А Уэйд тем временем продолжал:
   – Я не могу даже представить, что этот злой белый человек сделает с моей женщиной.
   Маманти почувствовал, как его переполняет гнев. Мысль о Шианне, измученной и обезображенной, приводила его в бешенство.
   – Если Риме прикоснется к ней своим ножом, я вырежу его сердце, – заявил шаман.
   Это было именно то, что хотел услышать Уэйд.
   – Мы доберемся до этого бледнолицего и прирежем его вместе с его стадом, – добавил Маманти.
   – Со стадом? – Уэйд недоверчиво взглянул на индейца. Тот утвердительно кивнул.
   – Да, со стадом. Мои люди видели, как в воздух поднималась пыль. Ковбои собирали скот Римса. И еще тех быков, что находились в загонах на вашем ранчо.
   Новость очень не понравилась Уэйду, и он был полон решимости вернуть свое стадо. Но для этого требовалось собрать все необходимое и оборудовать фургон. Увы, у Уэйда не было ни времени, ни денег. Часть денег он отдал Римсу, а остальное осталось под тоннами камней.
   Размышляя, Уэйд все больше мрачнел. Как же теперь ему убедиться, что Шианна с Хеденом? И как узнать, жива ли она еще? Ведь этот мерзавец в припадке ярости был способен на все.
   Уэйд прекрасно понимал, что надо как можно быстрее разыскать Шианну, но его терзали сомнения. Мог ли он довериться индейцам? Уэйд очень в этом сомневался, но у него не было выбора. Пристально взглянув на Маманти, он сказал:
   – Мне нужна ваша помощь. На карту поставлено слишком много. Я боюсь за Шианну, но не знаю, потащил ли Хеден ее за собой. Я также не знаю, что делать со стадом, которое принадлежит мне и отцу Шианны.
   – Я убью мужчин, которые едут с Хеденом Римсом и стерегут его стадо, – заявил Маманти. – Ведь это вас устраивает, верно?
   Уэйд покачал головой и, схватив шамана за руку, с усмешкой проговорил:
   – У меня есть другая идея. Я знаю, как наказать Хедена. Он достоин другой участи.
   Пророк Совы внимательно посмотрел на собеседника. В прошлом Маманти предпочитал совершать безопасные набеги и угонять скот бледнолицых, но теперь, услышав, что в плену у Римса может находиться Шианна, он был готов ринуться в бой с топором в одной руке и винтовкой в другой. Если бы он не верил, что Уэйда и его брата благословил Великий Дух, то не остался бы, чтобы выслушать их.
   – Говорите, Бердетт. Я и мои люди в вашем распоряжении.
   Уэйд почувствовал величайшее облегчение. Он вовсе не собирался вовлекать Маманти в резню. Это только обострило бы конфликт между индейцами и белыми. Не следовало подстрекать команчей и кайова на боевые действия, ведь у них не было ни малейшего шанса выиграть настоящую войну. А такая война непременно разразилась бы, если бы Маманти напал на стадо и вырезал всех мужчин. Тогда правительство направило бы в Техас регулярную армию, чтобы уничтожить индейцев за их «злодеяния». Отношения между индейцами и белыми и так были очень сложными, и Уэйду не хотелось подливать масла в огонь.
   Идея Уэйда состояла в том, чтобы «подразнить» Хедена, не втягивая людей Маманти в серьезный конфликт. Шианна никогда не простила бы его, если бы узнала, что он подвергал опасности жизнь ее индейского кузена. Получалось, что о Пророке Совы она заботилась больше, чем о собственном муже…
   Тщательно подбирая слова, Уэйд начал излагать свой план. Маманти же внимательно слушал и время от времени одобрительно кивал. Теперь уже Пророк Совы взял себя в руки и понял, что погорячился, предложив убить всех бледнолицых, перегонявших стадо Хедена. Такая резня могла спровоцировать бледнолицых из Вашингтона. Маманти терпеть не мог бледнолицых, но дураком не был. Он не желал воевать с хорошо вооруженной регулярной армией. Индейцы были бы обречены, если бы вступили в большую войну и вышли против армии бледнолицых.
   Пообещав поддержать план Уэйда, Маманти распорядился, чтобы его воины окружили стадо Римса и перегнали его на север, к индейской деревне близ Целебного ручья. Чад наблюдал, как команчи исчезали в темноте, и недоверчиво покачивал головой… Его поразило спокойствие и хладнокровие Уэйда. На месте брата он бы сейчас кинулся в погоню за Хеденом Римсом, совершенно не думая о последствиях. Но Уэйд был слишком расчетлив, конечно же, он уже успел подумать о возможных последствиях своих действий.
   Когда-то Чад проклинал осторожность и предусмотрительность своего старшего брата, но только не сейчас. Хотя Чад и жаждал отомстить Хедену Римсу, он понимал: убийство ковбоев, перегоняющих стадо Римса, грозило бы серьезными неприятностями.
   Оставив для братьев двух мустангов, Маманти вскочил в седло и почти тотчас же исчез во тьме. Уэйд тоже собирался сесть на коня, но Чад его остановил:
   – Подожди, мне надо кое-что сказать тебе.
   Уэйд обернулся и вопросительно посмотрел на брата. Тот с улыбкой продолжал:
   – Я знаю, ты полагаешь, что сентиментальность мне не идет, но я действительно восхищаюсь тобой. И всегда восхищался.
   Уэйд нахмурился, и брови его сошлись на переносице.
   – Но почему?
   Чад подошел к одному из мустангов, запрыгнул в седло и только после этого ответил:
   – Я бы не задумываясь ринулся в бой, как сначала хотел поступить и Маманти. А потом кусал бы локти. Я восхищаюсь твоей выдержкой и хладнокровием. Восхищаюсь твоей способностью все продумывать, прежде чем решительно браться за дело.
   Молча пожав плечами, Уэйд также уселся в седло. «А Чад изменился», – подумал он с улыбкой. Братья всегда соперничали, и Уэйд редко слышал от Чада комплименты. Но их странным образом сблизила Шианна. Именно она все изменила. И только благодаря ей изменился Чад. Но где она сейчас? Уэйд тяжко вздохнул. Что сделал с ней Хеден в безумном порыве мести?
   Уэйд криво усмехнулся. Чад только что похвалил его за выдержку и хладнокровие, но он, Уэйд, сейчас испытывал нестерпимое желание разорвать Римса на части. И если бы брат знал его мысли, то вряд ли бы их одобрил. Уэйд предвкушал сладостную месть. Он поклялся, что когда-нибудь они с Чадом смогут сполна насладиться, глядя, как Хеден Риме умирает мучительной смертью.
   – Давай вернемся в лагерь, – предложил Уэйд.
   Чад молча кивнул, и братья пустили коней легким галопом. Приблизившись к тому месту, где раньше находился их лагерь, Уэйд спешился и пошел дальше, держа коня под уздцы. К своему величайшему изумлению, он вдруг увидел в лунном свете какого-то человека – тот откидывал в сторону камни, завалившие вход в пещеру. Конь незнакомца был привязан к дереву, росшему неподалеку.
   Услышав шум за спиной, незнакомец выпрямился и обернулся. В следующее мгновение на лице его появилась улыбка.
   – О, вы живы!
   Тут Уэйд наконец-то узнал Хуана Мендеса. На его руке виднелась повязка, а на лице – синяки.
   – Что с вами случилось? И что вы здесь делаете? – Мендес тотчас же помрачнел.
   – Всем нам, пострадавшим от Римса, надо объединиться. – Здоровой рукой Хуан расстегнул рубашку и показал повязки у себя на животе. – Я попытался заступиться за вашу женщину. Хеден держал ее взаперти, пока готовил стадо в дорогу. Когда я вмешался, Риме спрятался от моего револьвера за ее спиной. – Мендес презрительно усмехнулся. – Этот негодяй изранил меня кинжалом, а потом уехал и забрал сеньору с собой.
   – Она не ранена?! – вырвалось у Уэйда. Хуан медлил с ответом. Наконец сказал:
   – Когда она бросила ему вызов, он начал избивать ее. Но я помешал ему… по крайней мере на какое-то время. – Хуан кивнул на груду камней у входа в пещеру. – Как только я пришел в себя и перебинтовал раны, я направился на ваше ранчо, чтобы взять ковбоев и попытаться спасти вас и вашего брата. Хеден Риме также оставил в пещере одного из своих. Но как же вы выбрались? Из пещеры есть другой выход?
   – Мы выплыли по подземной реке, – объяснил Уэйд. – Правда, чуть не утонули. Если мы в ближайшее время не расчистим вход в пещеру, то никогда не сможем спасти вашего друга.
   – Ковбои завтра возвратятся, чтобы продолжить работу, – сказал Хуан. – Я отослал их обратно на ранчо, чтобы они поели и отдохнули. Сожалею, что не принял ваше предложение раньше. Деньги, что мне платил Хеден Риме, больше ничего не значат для меня. Я презираю себя за то, что работал на этого ублюдка. С каждым днем он звереет все больше.
   – Что Риме сделал с сундуком? – спросил Чад. Хуан неопределенно пожал плечами.
   – Должно быть, сундук лежит где-нибудь в доме. Хеден перевез его к себе на ранчо, и больше я о нем не слышал.
   – Проклятие! – Уэйд нахмурился. – Если мы не найдем деньги, у нас не будет средств купить припасы, чтобы отправиться на север. Все, что мы скопили для перегона скота, осталось в пещере, и потребуется целая неделя, чтобы пробиться сквозь эту стену.
   – Все деньги, что я сэкономил, – ваши, – заявил Хуан. – И я… я тоже в вашем распоряжении, если вы захотите воспользоваться услугами человека с запятнанной репутацией и сломанной рукой, – добавил он с горечью.
   Уэйд похлопал Мендеса по плечу.
   – Не переживай, амиго. Я ценю твое стремление помочь Шианне. Возможно, все вместе мы сможем положить конец бесчинствам Хедена.
   – Когда я доберусь до этого трусливого ублюдка, я все ему припомню, – проворчал Хуан. – Припомню даже те преступления, про которые вы с братом не знаете.
   – Вам, Хуан, придется стать в очередь. – Уэйд усмехнулся. – Дело в том, что мы с Чадом все еще спорим, кто из нас первый с ним поквитается.
   – Мы могли бы разрезать его на три части. – Хуан презрительно фыркнул. – Тогда никому не пришлось бы ждать своей очереди.
   – На четыре, – поправил Уэйд. – Уж я-то знаю свою жену. Уверен, что она очень огорчится, если ей не позволят принять участие.
   Хуан молча кивнул, и все трое погрузились в раздумья. «Что же с Шианной? – спрашивал себя Уэйд снова и снова. – И где сейчас сундук с деньгами?» Он решил, что перевернет вверх дном всю асиенду Римса, но непременно найдет его. Что же касается Шианны… Уэйд прекрасно понимал, что дорога каждая минута, потому что каждая минута в плену у Хедена была для нее пыткой.
   При мысли о Шианне сердце Уэйда, казалось, разрывалось на части. Прежде он даже не предполагал, что будет так терзаться, если потеряет ее. Она часто обвиняла его, – мол, он женился на ней только потому, что рассчитывал с ее помощью осуществить свои планы. Так и было, но теперь с болью вспоминал каждую минуту, что провел с ней. Мысли о ней не оставляли его даже теперь, когда они выиграли эту, казалось бы, безнадежную битву за жизнь. Ее образ возникал перед ним всякий раз, когда он закрывал глаза и молился, чтобы обрести желанное спокойствие. Шианна связала его не только обязательствами. Она стала для него смыслом жизни, без нее дни казались ночами…
 
   А Шианна тем временем тяжко вздыхала, глядя то на звездное небо, то на бескрайние прерии, залитые лучами солнца. Этот перегон скота казался бесконечным. Дважды она пыталась бежать, но безуспешно, и теперь Хеден постоянно за ней наблюдал. И он все время держал ее подле себя – даже когда они переправлялись через реку Колорадо близ городка Монтополис. Стадо медленно продвигалось на север, и Хеден с каждым днем все больше уверялся в том, что братья Бердетт мертвы и на сей раз никакое чудо их не спасло.
   Шианна же с каждым днем все больше мрачнела. Она прекрасно понимала, что теперь, после двух неудачных попыток, ей едва ли удастся бежать. И теперь она все чаще вспоминала Уэйда. После разлуки с ним в ее душе как будто что-то умерло, и свет для нее померк. Шианна не понимала, как дорог был ей смех Бердетта, пока не потеряла его навеки. Увы, сейчас она то и дело ловила на себе взгляды Хедена, ей постоянно приходилось выслушивать его насмешки.
   Не в силах больше терпеть, Шианна в первый раз попыталась бежать, когда они переходили вброд мутную от красной глины речушку Бразос. Это была непростая переправа, и Шианна воспользовалась тем, что Хеден отвлекся, подгоняя скот и принуждая животных заходить в быструю речку. Когда телята начали рассеиваться на противоположном берегу, Шианна пришпорила коня и поскакала назад. Но Хеден догнал ее и с силой ударил кнутом по спине. Прошло несколько дней, прежде чем она смогла двигаться, не морщась от боли.
   Через некоторое время Шианна снова начала обдумывать план побега. Хеден торопился и счел необходимым заранее пополнить запасы провизии для путешествия на север. Для этого он решил ненадолго остановиться в городке Форт-Уэрт. Там он приобрел шестизарядный «винчестер» и другое необходимое-снаряжение. Некоторые из купленных вещей предназначались для Шианны – это были широкие балахоны, которые скрывали ее чудесную фигурку от всех встречных ковбоев, перегонявших стада на рынок в штате Канзас.
   Вернувшись из Форт-Уэрта, Хеден потребовал, чтобы Шианна надела именно то, что он купил. Напяливая нелепые мешковатые одежды, Шианна убеждала Хедена поверить ей, говорила, что выбросила из головы мысли о побеге. Риме неохотно соглашался с ней, но более чем на несколько минут без присмотра не оставлял. Как-то раз, улучив момент, Шианна тайком покинула лагерь и попыталась спрятаться в ближайшей роще. Но Хеден поднял на ноги всех своих людей, и вскоре они нашли беглянку; один из ковбоев приметил ее между камнями, где она спряталась.
   И тогда Шианна узнала, что никакой ад не сравнится с яростью Хедена Римса. Ее, лишившуюся чувств после нескольких ударов, бросили на спину лошади и привязали к седлу. Уже три дня Шианна была привязана к лошади, и в конце концов она осознала, что потерпела поражение. И теперь каждую ночь, располагаясь на ночлег, Хеден принуждал ее спать около него. Она была благодарна, что он хотя бы не изнасиловал ее… пока по крайней мере. Опасаясь, что пленница снова попытается бежать, Хеден располагался с ней в самом центре лагеря, поскольку был уверен, что она не сможет перебраться через всех спящих мужчин, не разбудив кого-нибудь из них.
   Шианна решила, что не стоит лишний раз раздражать Хедена – от побоев у нее и так уже болело все тело. Они проводили долгие часы, глотая пыль, поднимаемую стадом в четыре тысячи голов. Надежда на свободу умерла, и теперь Шианна уже не думала о побеге. Чувство безнадежности усилилось, когда они вошли в долину Красной реки. Постоянно прибывающий уровень воды и болотистые берега делали эту переправу весьма опасной. Но Шианна не испытывала страха; она ринулась в быстрый поток в самом широком месте реки. Ей казалось, что Красная река как бы отделяла ее от тех мест, где она родилась и выросла и где ей были знакомы каждый камень и каждый ручеек. Эта переправа стала еще одним безжалостным напоминанием о том, что она оставляла за спиной все, что любила в жизни.
   Сейчас их окружали прерии, поросшие мэрилендским дубом, но этот прекрасный пейзаж не радовал Шианну. Она постоянно вспоминала Уэйда и то и дело задавалась вопросом: о чем он думает, оказавшись в подземной ловушке… если еще жив?
   Боже, какой же она была дурой, что не наслаждалась каждой минутой, проведенной рядом с Уэйдом. Если бы все можно было начать сначала, она бы не потратила впустую и секунды того времени, что находилась рядом с ним. Теперь их ссоры казались ей глупыми и совершенно бессмысленными.
   Шианна грустно улыбалась, вспоминая, как она, тщеславная, объявляла Уэйду, что ей надо все или ничего. Что ж, теперь у нее не было ничего…
   О Господи, зачем она ворошит прошлое? Это только угнетает. Впрочем, Хеден Риме постоянно за ней наблюдавший, угнетал ее еще больше.
   Невольно поморщившись, Шианна покосилась на Хедена. Она по-прежнему была привязана к седлу, а ее лошадь – к коню Хедена. Несколько последних недель они провели как сиамские близнецы. Ах, если бы она могла разорвать веревку, соединяющую ее с Хеденом! Теперь она ненавидела этого человека. А ведь прежде в ее присутствии он казался джентльменом…
   Снова поморщившись, Шианна отвернулась от Римса. Да, теперь она его ненавидела и презирала. Этого человека интересовало только одно – власть и богатство. И он не стеснялся идти по трупам. Более того, Риме ликовал, когда ему удавалось устрашить тех, кто бросал ему вызов.
   Шианна всей душой разделяла устремления Уэйда и Чада. Хеден превратил ее жизнь в ад, и она с величайшим удовольствием наблюдала бы, как этот ублюдок умирает мучительной смертью. Всякий раз, глядя на него, она чувствовала, как ее переполняет ненависть, и ей ужасно хотелось вцепиться ногтями в его отвратительную физиономию.
   «Когда-нибудь он получит по заслугам», – говорила себе Шианна. Да, она непременно отомстит этому негодяю, и Бог простит ее. О Хедене Римсе не будет плакать ни одна живая душа. Он порочный и злой. Она всем существом ненавидела его. Но наблюдать, как он умирает, – это слишком слабое утешение. Ведь Хеден убил человека, которого она любила. Шианна мечтала о возмездии. И она поклялась, что если он совершит даже самую незначительную ошибку, то она выхватит у него из-за пояса нож и вонзит ему в грудь по самую рукоять – только бы у нее появилась такая возможность.
   В очередной раз посмотрев на свою пленницу, Хеден невольно нахмурился. На ее лице все явственнее проступала ненависть, и ему сделалось не по себе.
   – Не думай, что сумеешь ударить меня в спину, – проворчал Хеден.
   – Все когда-нибудь совершают ошибку, – ответила Шианна с убийственным спокойствием. – Даже вы… – Пристально взглянув на Римса, она продолжала: – Возможно, вы заставили замолчать моего мужа, убив его, но я припомню вам все ваши преступления. Когда-нибудь вы непременно совершите ошибку, ведь у вас всегда множество дел. Кому-нибудь эта ошибка покажется несущественной, но для вас она станет роковой.
   Разозлившись – она посмела ему угрожать! – Хеден вскинул руку и с силой ударил Шианну по щеке. Но на сей раз она не вскрикнула и даже не отвела глаз. Хотя вся ее щека горела от его удара, Шианна смотрела на него все так же пристально, и во взгляде ее была все та же ненависть.
   – Вы, конечно, можете скрыться за спинами своих людей и можете привязать меня к лошади, чтобы я не сбежала, но на большее вы не способны. – Шианна презрительно усмехнулась. – Какой же вы ничтожный человек, Хеден Риме. Да, ничтожный и отвратительный… Поверьте, ничего более отвратительного я в жизни не знала!
   Хеден выругался сквозь зубы. Он решил, что будет при каждом удобном случае оскорблять Шианну и насмехаться над ней. Тогда она потеряет то чувство собственного достоинства, которое выводило его из себя. Хеден поклялся, что эта девица никогда не увидит от него нежности. В конце концов он овладеет ею и будет пользоваться ее услугами только ради собственного удовольствия, и она пожалеет о том дне, когда бросила ему вызов. Он раз и навсегда докажет, что она принадлежит только ему. Пусть ненавидит его, сколько ей вздумается, но он, Хеден, получит то, что захочет.