Страница:
Марсель нервно облизал губы, и я догадался, что его покоробило слово "обречен".
- Я имел в виду,- бодро продолжил я,- с самого первого вечера, когда вы вдвоем отправились к кустам рододендронов.- Невольно я вспомнил, что именно под таким кустом лежал мертвый Хьюго, и понял, что отныне название этого роскошного чудного растения будет ассоциироваться у меня со смертью.- Ну что ж,- пробормотал я.- Мне остается лишь пожелать вам большого счастья.- Я снова посмотрел на Эвелин и, протянув ей руку, спросил: - Ты не хочешь со мной попрощаться и пожелать мне удачи?
Она подала мне руку, ее пальцы были совершенно холодными и ни единым движением не отозвались на мое дружеское пожатие. Синие глаза задержались на миг на моем лице, но она меня словно не видела, она смотрела за мое плечо, словно там кто-то стоял. Прежде чем я успел выпустить ее руку, она уже снова перевела взгляд на Марселя, взгляд бесконечно преданный и полный нескрываемого обожания.
- Всех благ,- весело добавил я и направился к двери.
Глава 24
Следующее - воскресное - утро выдалось солнечным и ветреным, совсем как в тот день, когда мы с Эвелин ездили кататься на машине, и я еще тогда возомнил, что мы с ней связаны тайным обетом.
А сегодня я стоял на крыльце и наблюдал за тем, как шофер укладывает в багажник чемоданы Эвелин. Вместе с чемоданами ее очередного суженого. И недели не прошло с тех пор, как я вторгся в этот дом, чтобы переждать грозу, но у меня было такое ощущение, будто я жил здесь всегда и всегда знал, какие страсти кипят в этом угрюмом доме. Эвелин я пока не видел, но Марсель осчастливил нас за завтраком своим обществом. Он был неотразим, само обаяние, и держался так, будто не происходило всех этих ужасов, он был со всеми любезен и мил. В данный момент он прощался с Урсулой, потому я и вышел на крыльцо, не хотел мешать. Интересно, что он ей там болтал? Окажись я на его месте, мне было бы очень неуютно. Однако когда я Проходил мимо них, он с родственной заботливостью к ней склонился, абсолютно не тушуясь, и крепко пожимал ей Руку. Урсула в этот момент отвела глаза, но я чувствовал, Что она совершенно не сердится на этого ловеласа.
Наконец он тоже вышел на крыльцо и постоял там некоторое время, оглядываясь по сторонам и застегивая свой дорожный плащ, отлично сидевший на его ладной стройной фигуре. С первого взгляда было видно, что он страстный путешественник, причем предпочитающий ездить везде в одиночестве. И невольно возникал вопрос, зачем ему вообще понадобилась Эвелин, это ведь обуза на всю жизнь. Должен признаться, я здорово ему завидовал. Тому, что он свободно может разъезжать по всему миру, той легкости, с которой он заводит друзей и потом спокойно их бросает, лично я на это никогда не буду способен. И тем не менее теперь, когда при нем Эвелин, Марсель мог бы в чем-то позавидовать и мне. В каком-то смысле я даже счастливее его: у меня нет ни денег, ни красивой наружности, ни обаяния, которые так притягательны. Бедняге Марселю постоянно приходится быть начеку, чтобы вовремя ускользнуть из расставленных сетей. Интересно, удастся ли ему ускользнуть на этот раз? Удивительное дело, совсем недавно я переживал за Эвелин, опасался, что Марсель бросит ее, сломает ей жизнь, а теперь я сочувствовал ему, совсем как тогда, в день его приезда. Я вдруг почувствовал, что его отъезд огорчает меня гораздо сильнее. Я разлюбил Эвелин, окончательно.
Он подошел плавной упругой походкой и с подкупающей, немного грустной улыбкой, протянул мне руку. Мы обменялись крепким рукопожатием, и он, расчувствовавшись, стиснул левой рукой и мое запястье.
- До свидания. Ты простишь меня за некоторую distrait {Здесь: забывчивость (фр.)} и за резкость, которые я иногда себе позволял? Понимаешь, смерть Хьюго вывела меня из равновесия, я был раздавлен. Ведь знаешь, я привык его опекать, заботиться. До тех пор пока не нашли бы убийцу или он сам себя чем-нибудь не выдал, не было бы мне ни минуты покоя...
Тут я его перебил:
- Ты уверен, что это Пармур застрелил Хьюго?
- Конечно,- не раздумывая, выпалил он.- А ты нет? Из-за чего же еще он стал бы стреляться?
- Кто его знает,- неопределенно отозвался я.- Но я никогда бы не подумал, что такой человек, как он, способен кого-то убить.
Марсель пожал плечами.
- По-твоему, не способен? А я склонен считать, что все так и было. Пармур покончил с собой, и этот факт говорит сам за себя.
- Возможно, ты и прав,- не стал спорить я.- Ну что ж, желаю тебе всего самого хорошего. И Эвелин тоже.
- Спасибо. Добрый ты парень.- Его обволакивающий голос вдруг слегка потускнел, и я услышал легкий вздох.- Ты просто обязан нас как-нибудь навестить. Я пришлю тебе адрес.- Ты ведь приедешь, правда?- Голос его снова зазвенел от азартного воодушевления, и он снова начал тряси обеими руками мою руку.
- Обязательно,- торжественно пообещал я, хотя прекрасно знал, что никогда к ним не приеду.
Через минуту на крыльцо вышла Эвелин и, робко озираясь, торопливо спустилась к машине. Шофер держал дверцу распахнутой, и Эвелин так же торопливо юркнула на заднее сиденье. Марсель, еще раз стиснув мою ладонь, тоже забрался в машину. Через минуту их авто уже не было видно, я слушал, как постепенно утихает рык мотора.
Интересно, что сказали бы об этой парочке три каменные обезьяны, если бы вдруг ожили этой ночью и принялись обсуждать то, чего они насмотрелись и наслушались за сегодняшний день...
Часть третья
Глава 1
Вечером мы с Урсулой решили посидеть на террасе. Было очень тепло, и на небе пылал изумительный огненно-красный закат. Урсула была еще бледна, не так разговорчива, как обычно, но уже вполне походила на себя прежнюю. Была в этой девушке скрытая сила, она умела держать себя в руках и не раскисать. Я понял, что она очень мне нравится. Нет, я не был в нее влюблен, а уж она в меня - тем более. И тем не менее я точно знал, что мое общество ей приятно и даже сегодня необходимо, что со мной ей спокойнее. Я был горд и даже счастлив. Сегодня ей было невмочь торчать в гостиной и смотреть, как Биддолфы играют в безик, и чинно кивать в ответ на их сетования по поводу всех этих напастей, постигших Алстон-холл. Слишком живо эта гостиная напоминала о тех, кого там отныне не будет. О Марселе, поющем "Au clair de la lime", о хрупкой темноволосой Эвелин, загадочно молчаливой, которая участливо на вас смотрит, но всегда думает о чем-то своем. Но самым мучительным было для нее, разумеется, любое напоминание о Хилари Пармуре.
- Знаешь, Джейк,- вдруг сказала Урсула, когда я поднес зажигалку к ее сигарете,- я рада, что именно тебя вызвали на завтрашнее дознание. Мне кажется... это, конечно, диковато звучит... в общем, мне кажется, что Хилари тоже был бы рад. Ты ему нравился. Он и мне это говорил.
- Не представляю, чем я мог...- я хотел, как и полагается, вежливо возразить, но она с горячностью меня перебила:
- Да, говорил, и не раз! Ведь он был очень наблюдательным и многое подмечал, гораздо больше, чем казалось окружающим. Даже я не знала, что он думает о... да мало ли о чем он иногда думал.- Она сделала сильную затяжку, но я не посмел прочесть ей нотацию по этому поводу, хотя следовало бы.
- Как ты думаешь,- решился спросить я,- он действительно застрелился из-за того... по той причине, на которую ссылается полиция?
- Ты хочешь знать, верю ли я в то, что это Хилари убил Хьюго? Нет, не верю. Но мне кажется,- она сжала мою руку,- мне кажется, он хотел, чтобы полиция так думала.
Ничего себе! Я смотрел на нее во все глаза, совершенно обалдевший. Отблески заката слегка подрумянили ее лицо, а волосы теперь напоминали червонное золото. В эти минуты она была прекрасна, волшебно прекрасна...
- Ерунда!- скептически заключил я.- Пожертвовать собой и своей репутацией - это уж слишком. По крайней мере, в наше время никто не способен на такое благородное безумство.
- Ты не знаешь Хилари,- вдруг страстно произнесла Урсула, понизив голос.- Его никто не понимал. Все считали его безнадежным неудачником, оттого что он загубил свою карьеру, и видели в нем только никчемного лентяя. Но он был способен на благородные поступки, он умел жертвовать собой, как никто другой.
- Но зачем? Зачем ему было взваливать на себя такую чудовищную вину? А каково теперь будет его семье? О них он подумал?
Урсула рассмеялась.
- Ты имеешь в виду его жену? Детей у них не было, а на него ей плевать. Короче, жену его интересуют только страховые выплаты и все такое прочее.
- Но она теперь едва ли их получит,- ввернул я.- Давай лучше поговорим о тебе. Он знал, что тебе на него точно не плевать, несмотря на то...- я запнулся: упоминать Марселя было бы сейчас верхом бестактности.
- Да, он знал, что мне будет тяжко. Но... он мог подумать, что если он этого не сделает, то меня ждет еще более страшный удар,- почти прошептала она.- Что, если он каким-то образом узнал, кто убил Хьюго?- тут она заговорила очень быстро, даже слегка задыхаясь.- Один человек ушел тогда раньше из гостиной, ты помнишь? А чуть позже ушел Хилари, помнишь, как он попросил тебя подменить его у патефона? Тогда я не обратила на это внимания, слишком уж увлечена была... танцами. А потом, когда я начала прокручивать весь тот вечер в голове, то вспомнила: сначала ушел Джим, а следом за ним Хилари. Хилари мог что-то увидеть... или услышать... за те полчаса, которые он отсутствовал. Что-то, что сломало бы мою жизнь, если бы выплыло наружу... Понимаешь?
Я невольно опасливо стал озираться, крепко вцепившись в подлокотники легкого кресла, хотя говорила она совсем тихо.
- Силы небесные!- вырвалось у меня.- Где он? Где Джим, я хотел сказать?
- Уехал куда-то на выходные. Я со вчерашнего дня его не видела. Наверное, консультируется с адвокатами и обсуждает всю эту историю с приятелями. Завещание, найденное при Хьюго, и прочие свалившиеся на нас ужасы и проблемы. Совсем не уверена, что он знал про решение Эвелин уехать. Не думаю, что она ему сказала. Они никому ни словом не обмолвилась, даже мне. Лично я узнала об этом от Марселя.
- А ты сама... ты веришь, что это сделал Джим?
- Не знаю, ничего не знаю!- она стиснула своими тонкими изящными пальцами виски.- Но я знаю Джима и поэтому никогда не поверю, что это он. У него бешеный нрав, но он не подлец. Полиция, разумеется, сказала бы, что я его выгораживаю, даже если бы я была абсолютно Уверена в его невиновности и так... так за него не волновалась. Смерь Хьюго была ему очень выгодна, по крайней мере он мог так считать, вот что сказали бы в полиции.
- Не более выгодна, чем тебе,- уточнил я.
- Это уж точно!- согласилась Урсула, нисколько на меня не рассердившись. Она на какое-то время задумалась, потом с жаром продолжила:
- Уверена, что это не он. Что бы ни случилось, я должна оставаться уверенной, иначе можно просто чокнуться. Но... мне все-таки кажется, что Хилари застрелился, потому что подумал на Джима. Понимаешь,- голос ее задрожал,- Хилари внушил себе, что он неудачник, что жизнь не задалась и что врач из него тоже получился не самый лучший. Он здорово сдал после смерти отца. Стал просто неузнаваем. Все не мог простить себе, что не смог раньше поставить диагноз.
- Но это же глупо!- в сердцах крикнул я.
- Конечно глупо. Судя по тому, что говорили вы оба, и ты, и сэр Фредерик, правильный диагноз установить было очень трудно. Но Хилари был чересчур требователен, во всяком случае к самому себе.
- А когда твой отец умер, он жил тут, в имении?- осторожно поинтересовался я.
- Нет,- сказала Урсула.- У него дом в Чоде, и пациенты тоже есть, но их становилось все меньше, впрочем, это его не очень-то волновало. Пациентами он почти не занимался, а потом, когда попал к нам сюда, окончательно их забросил. Ведь мы своими проблемами отнимали у него уйму времени. Все люди эгоисты. Поначалу отец мой очень к нему благоволил. Он любил менять врачей, Хилари оказался последним. Он довольно часто наезжал к нам на выходные. С удовольствием участвовал в разных развлечениях, мы тут часто играем в разные игры. Гольф, теннис, рыбалка, стрельба, у него все получалось очень даже неплохо...
- Стрельба!- выпалил я.
Урсула искоса метнула на меня цепкий взгляд.
- Да,- не теряя самообладания, произнесла она,- мы иногда занимались стрельбой. Хилари был классным стрелком, и особенно хорошо стрелял из револьвера. Он почти год прожил в Южной Америке. Он нас и научил стрелять. Да, именно он научил нас многим трюкам: например, простреливать карту, стоя наискосок. Одно время мы все просто помешались на этом. На верхнем этаже, в галерее, мы даже устроили тир. Поэтому никто в доме, те же слуги, особо не реагирует на звуки выстрелов. По крайней мере, никто не реагировал до теперешних событий.
Поразительно! С каким спокойствием она обо все этом рассказывала!
- Но ведь это очень важные факты! Полиция знает об этом?
- По крайней мере, о домашнем тире, где у нас было стрельбище, они точно знают, Джим их туда водил, и в ружейную комнату тоже. Мы ничего не скрывали. Про тир все знали, и полицейские тоже.
- А про то, что Хилари был классным стрелком и всех вас научил стрелять, они знали?
- Теперь узнают,- все с той же невозмутимостью сказала Урсула.- Раньше мы не говорили. Не считали нужным. Решили, что Хилари сам им расскажет про уроки стрельбы, если сочтет нужным.
- Но послушай меня, Урсула,- продолжал выяснять я,- если Хьюго был застрелен не Хилари, не тобой и не Джимом, тогда кто же это сделал? А застрелил его точно кто-то из живущих в доме. Марсель не мог знать, где хранится револьвер, верно? Я тоже, к тому же с какой стати мне было в него стрелять? Выходит, остается сэр Фредерик и...
Я замолчал. Мы с Урсулой уставились друг на друга, осененные одной и той же догадкой, только она была завидно спокойна, а я еле дышал от волнения. Я уже собрался высказаться, но тут на подъездной аллее раздался шум мотора. В густеющих сумерках мы увидели светящиеся подфарники машины Алстонов. Она притормозила у крыльца. Джим выскочил, и автомобиль направился к гаражам.
Джим медленно поднимался по ступенькам. Урсула пошла ему навстречу. Меня он, похоже, не заметил, потому что я сидел в тени. Войдя в высокий портик с ионическими ребристыми колоннами, Джим остановился и закурил. Лицо его было заметно осунувшимся, от крыльев носа к углам рта пролегли морщины, но румянец был по-прежнему свежим.
- Тебе что-нибудь удалось?- с ходу спросила она.
Он кивнул:
- Они сказали, что оно не годится. Что его легко опротестовать.
Однако в голосе Джима не прозвучало ни намека на торжество. Голос был усталым, а тон - обыденным.
- О-о!- Урсула отреагировала на новость тоже весьма сдержанно.- И на каком основании?
- Оно не по правилам оформлено. Сначала Хьюго написал его на клочке бумаги и подписал его сам. А уже потом позвал Джонсона с женой, чтобы они поставили свои подписи. Но они не присутствовали при том, как он подписывал завещание. Как выяснилось, они даже не знали что засвидетельствовали своими подписями завещание.
Урсула вцепилась в его рукав.
- Джим, это действительно правда?
Он старался не смотреть ей в глаза.
- Это известно одному только Господу! Но я не просил их ничего такого говорить. Они сами это выложили и готовы повторить свои слова под присягой. Так что если Совиньи не станет ничего оспаривать... или даже если станет...
Повисла долгая пауза. Потом заговорила Урсула:
- Все ясно! Похоже, мы так и будем тащить на себе воз - до самой смерти. А я-то размечталась, что удастся избавиться от этой обузы и уехать.
Джим надменно усмехнулся:
- Можешь не волноваться! К тому моменту, когда имение снова станет нашим на законных основаниях, мы в" равно не сможем содержать эту махину. После того как с нас вычтут налоги на наследство и гонорары, причитающиеся адвокатам. Мы и сейчас-то еле-еле справляемся Так что твои мечты сбудутся.
Джим направился к парадной двери, но Урсула остановила его, и по ее голосу я понял: она боится сообщить ему последнюю новость.
- Джим, ты уже знаешь про Эвелин и Марселя?
Джим коротко ее оборвал:
- Да. О'Брайен мне сказал.
О'Брайен - это был их шофер.
Пока Джим брел к двери, Урсула смотрела ему вслед. потом медленно подошла ко мне и снова уселась в свое кресло. Я протянул ей пачку с сигаретами, а потом поднес зажигалку. Пару раз затянувшись, она наконец заговорила:
- Интересно, где они сейчас?
Голос ее был полон муки и страха, у меня у самого заныло сердце. Но ответил я коротко, последовав примеру Джима, не ставшего распространяться о своих чувствах.
- Скорее всего в Лондоне. Эвелин ведь нужно оформить заграничный паспорт.
- У нее есть паспорт. В декабре она ездила вместе с нами в Швейцарию. Джейк!
- Да!?- резко гаркнул я от неожиданности, потому что Урсула вдруг схватила меня за руку и так громко крикнула, что я подскочил:
- Почему полицейские позволили им уехать?
- Они уверены,- начал я снисходительно-терпеливым тоном, как будто разговаривал с ребенком, хотя знал, что она и сама все понимает,- что это сделал Пармур, такой вариант весьма их устраивает. Кто же станет возбуждать уголовное дело против мертвеца? Они подтвердят вердикт о самоубийстве, а заодно вынесут и вердикт по предыдущему дознанию, то есть вину за убийство Хьюго тоже повесят на Пармура.
- Но он же невиновен!- воскликнула Урсула,- и теперь уже даже не в состоянии себя защитить.
- Именно этого он и добивался - чтобы все подумали на него,- напомнил я.- Так что не лучше ли оставить все так, как есть, раз он этого хотел?
- Я этого не вынесу!
- Придется смириться, теперь уже ничего не поделаешь.
И тут и она и я словно по команде вытянули шеи, прислушиваясь. Звук поначалу был совсем слабым, совершенно обычный звук, который, однако, заставил нас насторожиться: это был шум подъезжавшего все ближе автомобиля. Урсула снова вцепилась в мою руку. Там, на подъездной аллее, такси лихо свернуло вбок и вскоре оно уже затормозило у крыльца. Даже в сумерках мы сразу определили, кто выскочил из распахнутой дверцы. Он был один. На пару секунд он отвернулся, чтобы расплатиться с шофером, потом стремительно взбежал по ступенькам и помчался было к двери.
- Марсель!- окликнула Урсула.
Он резко остановился и, развернувшись, направился к нам.
- Марсель!- снова вполголоса воскликнула Урсула, протягивая ему обе руки, но он продолжал стоять, не вняв ее призыву. Она сама поднялась и направилась к нему, он же сделал шаг назад и выставил вперед ладонь.
- Я приехал, чтобы вас предупредить,- его выразительный чарующий голос слегка дрожал.
Я тоже встал и направился к нему. Марсель вроде бы слегка отшатнулся и на миг загородил рукой лицо. Я взял его под локоть.
- Что случилось?- спросил я, мягко встряхнув его за плечи.- Где Эвелин?
- Я оставил ее.
- Оставил?- изумился я.- Где? Что произошло? Вы поссорились? Ты должен был привезти ее назад.
- Я подумал, что лучше мне сначала заехать самому.
Судорожно вздохнув, словно ему не хватало воздуха, он вдруг рухнул в одно из плетеных кресел и разрыдался. Стоявшая рядом Урсула начала гладить его по волосам. Я деликатно ретировался.
Глава 2
Я забился в свою комнату и сидел там, не зная, что и думать. О том чтобы лечь, не могло быть и речи. Что же заставило Марселя вернуться? Что между ними произошло? Меня терзало не только любопытство, но и тревога. Я прислушивался к каждому звуку, ко всем шорохам, голосам и шагам, вздрагивая от каждого телефонного звонка и хлопанья двери. Читать я тоже не мог. Было почти двенадцать, когда я услышал тихий стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла Урсула.
- Джейк! Как хорошо, что ты еще не лег! Марселю уже намного лучше, но нервы у него на пределе, он наверняка не сможет уснуть без подходящего лекарства. А я не знаю, что ему дать. Он говорит, что аспирином тут не обойдёшься, я и сама это понимаю, нужно что-то более действенное. Ты не мог бы что-то предложить?
- Но у меня тут ничего нет, никаких лекарств.
- Я знаю, но они есть... в комнате Хилари. Ты не проводишь меня туда? И... и не посмотришь, что там у него в аптечке?
- Да-да, разумеется,- я видел, что даже желание помочь Марселю не могло пересилить ее естественного страха перед опустевшей комнатой, где все напоминало о Хилари, ей было неловко одной рыться в его вещах. Так всегда бывает: любая мелочь, принадлежавшая недавно умершему человеку, рождает боль в душе. Вещи лежат там, где их оставил владелец, и трогать что-то - все равно что совершать святотатство. Я взял Урсулу за руку и повел по коридорчику, потом мы свернули налево и прошли мимо комнаты Эвелин. Комната Пармура находилась в самом конце коридора, там, где начиналось западное крыло. Дверь оказалась запертой.
- Ничего,- сказала Урсула,- у меня есть свой,- она сняла ключик с кольца, на котором болталось с десяток ключей. Точно такую же связку я видел тогда у Эвелин. Мы вошли, и я включил свет. Комната оказалась просторной, на полу ковер в красных тонах, мебель и светильники - белые. Кругом было множество полок, несколько просторных комодов с бронзовыми ручками, упиравшихся в потолок, столики, длинные шкафы с зеркалами, вделанными в дверцы, поменьше, побольше. Я не мог себе представить, что у кого-то хватило бы всяких одежек и чемоданов, чтобы наполнить все эти пустые емкости. Однако Урсула пояснила мне, что это гостевая комната. Я вспомнил свой небольшой чемоданчик, больше похожий на портфель, в котором лежало несколько носовых платков, пара пижам и зубная щетка, с этим скудным багажом я бы не раздумывая отправился даже в кругосветное путешествие. Мне казалось, что ни один нормальный человек не будет таскать с собой такое количество барахла, на которое явно рассчитаны все эти шкафы и комоды. В стене, параллельной входной двери, я увидел еще одну дверь, ведущую в ванную и в гардеробную. Урсула вошла в ванную, я - за ней.
- Вот он,- сказала она, подходя к одному из белых шкафчиков.- Хилари здесь держал все лекарства. Думаю, тут наверняка уже порылись полицейские. Но по виду - все в полном порядке, правда?
Говорила она подчеркнуто небрежным тоном, но я понимал, что это только камуфляж, что ей тяжело тут находиться, поэтому она нарочно со мной разговаривает, чтобы лишний раз убедиться: я рядом, она тут не одна. Она открыла шкафчик еще более миниатюрным ключиком, тоже висевшем на кольце. Внутри были всякие пузырьки, коробочки с пилюлями, бинты в синих обертках.
- А что все-таки произошло между Эвелин и Марселем?- нарочно спросил я, чтобы отвлечь Урсулу от мыслей о Хилари. Ну и, разумеется, мне хотелось знать, что там у них стряслось.
- Не знаю,- отозвалась Урсула, робко переставляя пузырьки и коробочки, доставая то одно, то другое.- Спросить я постеснялась.- Поймав мой скептический взгляд, она торопливо добавила: - Это в первый момент, потом я все же спросила, но Марсель лишь покачал головой. Видел бы ты, какой он бледный, и еле держится на ногах, я подумала, лучше сразу отправить его в постель.
Так что ему все-таки дать? Хилари обычно пил от бессонницы веронал, по ты, наверное, посоветуешь что-то другое, тем более что я никак не могу найти этот дурацкий веронал.- Она вытащила упаковку с растворимыми брикетами слабенькое безобидное успокоительное.- Это ведь тоже что-то успокаивающее, правда? Это подойдет?
- Но что Марсель собирается делать дальше?- не отставал я.- Не мог же он бросить Эвелин одну, куда же ей деваться?
- Я действительно ничего не знаю,- сказала Урсула, продолжая рыться в шкафчике.- А вот эти пилюльки? Ой, нет, они, кажется, от простуды. Или от расстройства желудка?- Она протянула мне несколько упаковок с пилюлями и таблетками, обсуждая, что от чего.
- Мне сегодня вечером звонил Маллет, предупредил, что завтрашнее дознание переносится на послезавтра. А ты знаешь, что завтра - похороны бедного Хьюго, в половине третьего? Марсель сказал, что обязательно пойдет, и Джим тоже должен, в качестве представителя семьи. Боже, какой чудовищный фарс!
Она расхохоталась, но так неестественно и так громко, что я понял: пора ее отсюда уводить.
- Вот это, пожалуй, то, что нужно,- сказал я, выбрав пузырек с таблетками снотворного на барбитуратах.- Действуют сразу, и никаких побочных последствий.
Урсула начала запихивать в шкафчик выгруженные пузырьки и коробочки, и тут вдруг на пол упала какая-то свернутая бумажка. Я машинально ее поднял и машинально же развернул. Это была почтовая квитанция от какого-то заказного письма. Адрес и фамилия получателя были накарябаны кое-как, это обычное дело, мне с трудом удалось их прочесть. Я хотел снова ее свернуть и швырнуть на полку, но до меня вдруг дошло, что я только что прочел свою собственную фамилию.
Глава 3
Я снова уставился на квитанцию.
Там действительно были накарябаны моя фамилия, и имя, и мой домашний адрес. На квитанции темнел штемпель чодской почты. Дата пропечаталась очень четко: 13. Это был день смерти Пармура. Я поднес квиток к светильнику над раковиной и снова хорошенько его рассмотрел. Сомнений не было, уже ни малейших.
- Урсула!- позвал я.
Она стремительно обернулась, уловив в моем голосе что-то необычное. Я протянул ей квитанцию. Прочитав нацарапанные карандашом адрес и фамилию, она посмотрела на меня ошарашенным взглядом, ясно было, что она тоже в шоке.
- Откуда он узнал мой адрес?- промямлил я.- Писем я ни разу не получал, и не думаю, что хоть раз говорил о том, где я живу. Никто не знает, откуда я к вам явился.
- Наверное, нашел в Медицинском реестре,- задумчиво пробормотала Урсула.- Я видела его у него в шкафу. Он любил его листать. У тебя ведь отец тоже врач? А фамилия у вас довольно редкая.
- Что да, то да,- признал я,- других Сиборнов в Реестре нет, только мой отец и старший брат. Да, там действительно есть наш адрес. Но какого черта он отослал этот пакет мне домой, если я торчу здесь, у вас?
- Я имел в виду,- бодро продолжил я,- с самого первого вечера, когда вы вдвоем отправились к кустам рододендронов.- Невольно я вспомнил, что именно под таким кустом лежал мертвый Хьюго, и понял, что отныне название этого роскошного чудного растения будет ассоциироваться у меня со смертью.- Ну что ж,- пробормотал я.- Мне остается лишь пожелать вам большого счастья.- Я снова посмотрел на Эвелин и, протянув ей руку, спросил: - Ты не хочешь со мной попрощаться и пожелать мне удачи?
Она подала мне руку, ее пальцы были совершенно холодными и ни единым движением не отозвались на мое дружеское пожатие. Синие глаза задержались на миг на моем лице, но она меня словно не видела, она смотрела за мое плечо, словно там кто-то стоял. Прежде чем я успел выпустить ее руку, она уже снова перевела взгляд на Марселя, взгляд бесконечно преданный и полный нескрываемого обожания.
- Всех благ,- весело добавил я и направился к двери.
Глава 24
Следующее - воскресное - утро выдалось солнечным и ветреным, совсем как в тот день, когда мы с Эвелин ездили кататься на машине, и я еще тогда возомнил, что мы с ней связаны тайным обетом.
А сегодня я стоял на крыльце и наблюдал за тем, как шофер укладывает в багажник чемоданы Эвелин. Вместе с чемоданами ее очередного суженого. И недели не прошло с тех пор, как я вторгся в этот дом, чтобы переждать грозу, но у меня было такое ощущение, будто я жил здесь всегда и всегда знал, какие страсти кипят в этом угрюмом доме. Эвелин я пока не видел, но Марсель осчастливил нас за завтраком своим обществом. Он был неотразим, само обаяние, и держался так, будто не происходило всех этих ужасов, он был со всеми любезен и мил. В данный момент он прощался с Урсулой, потому я и вышел на крыльцо, не хотел мешать. Интересно, что он ей там болтал? Окажись я на его месте, мне было бы очень неуютно. Однако когда я Проходил мимо них, он с родственной заботливостью к ней склонился, абсолютно не тушуясь, и крепко пожимал ей Руку. Урсула в этот момент отвела глаза, но я чувствовал, Что она совершенно не сердится на этого ловеласа.
Наконец он тоже вышел на крыльцо и постоял там некоторое время, оглядываясь по сторонам и застегивая свой дорожный плащ, отлично сидевший на его ладной стройной фигуре. С первого взгляда было видно, что он страстный путешественник, причем предпочитающий ездить везде в одиночестве. И невольно возникал вопрос, зачем ему вообще понадобилась Эвелин, это ведь обуза на всю жизнь. Должен признаться, я здорово ему завидовал. Тому, что он свободно может разъезжать по всему миру, той легкости, с которой он заводит друзей и потом спокойно их бросает, лично я на это никогда не буду способен. И тем не менее теперь, когда при нем Эвелин, Марсель мог бы в чем-то позавидовать и мне. В каком-то смысле я даже счастливее его: у меня нет ни денег, ни красивой наружности, ни обаяния, которые так притягательны. Бедняге Марселю постоянно приходится быть начеку, чтобы вовремя ускользнуть из расставленных сетей. Интересно, удастся ли ему ускользнуть на этот раз? Удивительное дело, совсем недавно я переживал за Эвелин, опасался, что Марсель бросит ее, сломает ей жизнь, а теперь я сочувствовал ему, совсем как тогда, в день его приезда. Я вдруг почувствовал, что его отъезд огорчает меня гораздо сильнее. Я разлюбил Эвелин, окончательно.
Он подошел плавной упругой походкой и с подкупающей, немного грустной улыбкой, протянул мне руку. Мы обменялись крепким рукопожатием, и он, расчувствовавшись, стиснул левой рукой и мое запястье.
- До свидания. Ты простишь меня за некоторую distrait {Здесь: забывчивость (фр.)} и за резкость, которые я иногда себе позволял? Понимаешь, смерть Хьюго вывела меня из равновесия, я был раздавлен. Ведь знаешь, я привык его опекать, заботиться. До тех пор пока не нашли бы убийцу или он сам себя чем-нибудь не выдал, не было бы мне ни минуты покоя...
Тут я его перебил:
- Ты уверен, что это Пармур застрелил Хьюго?
- Конечно,- не раздумывая, выпалил он.- А ты нет? Из-за чего же еще он стал бы стреляться?
- Кто его знает,- неопределенно отозвался я.- Но я никогда бы не подумал, что такой человек, как он, способен кого-то убить.
Марсель пожал плечами.
- По-твоему, не способен? А я склонен считать, что все так и было. Пармур покончил с собой, и этот факт говорит сам за себя.
- Возможно, ты и прав,- не стал спорить я.- Ну что ж, желаю тебе всего самого хорошего. И Эвелин тоже.
- Спасибо. Добрый ты парень.- Его обволакивающий голос вдруг слегка потускнел, и я услышал легкий вздох.- Ты просто обязан нас как-нибудь навестить. Я пришлю тебе адрес.- Ты ведь приедешь, правда?- Голос его снова зазвенел от азартного воодушевления, и он снова начал тряси обеими руками мою руку.
- Обязательно,- торжественно пообещал я, хотя прекрасно знал, что никогда к ним не приеду.
Через минуту на крыльцо вышла Эвелин и, робко озираясь, торопливо спустилась к машине. Шофер держал дверцу распахнутой, и Эвелин так же торопливо юркнула на заднее сиденье. Марсель, еще раз стиснув мою ладонь, тоже забрался в машину. Через минуту их авто уже не было видно, я слушал, как постепенно утихает рык мотора.
Интересно, что сказали бы об этой парочке три каменные обезьяны, если бы вдруг ожили этой ночью и принялись обсуждать то, чего они насмотрелись и наслушались за сегодняшний день...
Часть третья
Глава 1
Вечером мы с Урсулой решили посидеть на террасе. Было очень тепло, и на небе пылал изумительный огненно-красный закат. Урсула была еще бледна, не так разговорчива, как обычно, но уже вполне походила на себя прежнюю. Была в этой девушке скрытая сила, она умела держать себя в руках и не раскисать. Я понял, что она очень мне нравится. Нет, я не был в нее влюблен, а уж она в меня - тем более. И тем не менее я точно знал, что мое общество ей приятно и даже сегодня необходимо, что со мной ей спокойнее. Я был горд и даже счастлив. Сегодня ей было невмочь торчать в гостиной и смотреть, как Биддолфы играют в безик, и чинно кивать в ответ на их сетования по поводу всех этих напастей, постигших Алстон-холл. Слишком живо эта гостиная напоминала о тех, кого там отныне не будет. О Марселе, поющем "Au clair de la lime", о хрупкой темноволосой Эвелин, загадочно молчаливой, которая участливо на вас смотрит, но всегда думает о чем-то своем. Но самым мучительным было для нее, разумеется, любое напоминание о Хилари Пармуре.
- Знаешь, Джейк,- вдруг сказала Урсула, когда я поднес зажигалку к ее сигарете,- я рада, что именно тебя вызвали на завтрашнее дознание. Мне кажется... это, конечно, диковато звучит... в общем, мне кажется, что Хилари тоже был бы рад. Ты ему нравился. Он и мне это говорил.
- Не представляю, чем я мог...- я хотел, как и полагается, вежливо возразить, но она с горячностью меня перебила:
- Да, говорил, и не раз! Ведь он был очень наблюдательным и многое подмечал, гораздо больше, чем казалось окружающим. Даже я не знала, что он думает о... да мало ли о чем он иногда думал.- Она сделала сильную затяжку, но я не посмел прочесть ей нотацию по этому поводу, хотя следовало бы.
- Как ты думаешь,- решился спросить я,- он действительно застрелился из-за того... по той причине, на которую ссылается полиция?
- Ты хочешь знать, верю ли я в то, что это Хилари убил Хьюго? Нет, не верю. Но мне кажется,- она сжала мою руку,- мне кажется, он хотел, чтобы полиция так думала.
Ничего себе! Я смотрел на нее во все глаза, совершенно обалдевший. Отблески заката слегка подрумянили ее лицо, а волосы теперь напоминали червонное золото. В эти минуты она была прекрасна, волшебно прекрасна...
- Ерунда!- скептически заключил я.- Пожертвовать собой и своей репутацией - это уж слишком. По крайней мере, в наше время никто не способен на такое благородное безумство.
- Ты не знаешь Хилари,- вдруг страстно произнесла Урсула, понизив голос.- Его никто не понимал. Все считали его безнадежным неудачником, оттого что он загубил свою карьеру, и видели в нем только никчемного лентяя. Но он был способен на благородные поступки, он умел жертвовать собой, как никто другой.
- Но зачем? Зачем ему было взваливать на себя такую чудовищную вину? А каково теперь будет его семье? О них он подумал?
Урсула рассмеялась.
- Ты имеешь в виду его жену? Детей у них не было, а на него ей плевать. Короче, жену его интересуют только страховые выплаты и все такое прочее.
- Но она теперь едва ли их получит,- ввернул я.- Давай лучше поговорим о тебе. Он знал, что тебе на него точно не плевать, несмотря на то...- я запнулся: упоминать Марселя было бы сейчас верхом бестактности.
- Да, он знал, что мне будет тяжко. Но... он мог подумать, что если он этого не сделает, то меня ждет еще более страшный удар,- почти прошептала она.- Что, если он каким-то образом узнал, кто убил Хьюго?- тут она заговорила очень быстро, даже слегка задыхаясь.- Один человек ушел тогда раньше из гостиной, ты помнишь? А чуть позже ушел Хилари, помнишь, как он попросил тебя подменить его у патефона? Тогда я не обратила на это внимания, слишком уж увлечена была... танцами. А потом, когда я начала прокручивать весь тот вечер в голове, то вспомнила: сначала ушел Джим, а следом за ним Хилари. Хилари мог что-то увидеть... или услышать... за те полчаса, которые он отсутствовал. Что-то, что сломало бы мою жизнь, если бы выплыло наружу... Понимаешь?
Я невольно опасливо стал озираться, крепко вцепившись в подлокотники легкого кресла, хотя говорила она совсем тихо.
- Силы небесные!- вырвалось у меня.- Где он? Где Джим, я хотел сказать?
- Уехал куда-то на выходные. Я со вчерашнего дня его не видела. Наверное, консультируется с адвокатами и обсуждает всю эту историю с приятелями. Завещание, найденное при Хьюго, и прочие свалившиеся на нас ужасы и проблемы. Совсем не уверена, что он знал про решение Эвелин уехать. Не думаю, что она ему сказала. Они никому ни словом не обмолвилась, даже мне. Лично я узнала об этом от Марселя.
- А ты сама... ты веришь, что это сделал Джим?
- Не знаю, ничего не знаю!- она стиснула своими тонкими изящными пальцами виски.- Но я знаю Джима и поэтому никогда не поверю, что это он. У него бешеный нрав, но он не подлец. Полиция, разумеется, сказала бы, что я его выгораживаю, даже если бы я была абсолютно Уверена в его невиновности и так... так за него не волновалась. Смерь Хьюго была ему очень выгодна, по крайней мере он мог так считать, вот что сказали бы в полиции.
- Не более выгодна, чем тебе,- уточнил я.
- Это уж точно!- согласилась Урсула, нисколько на меня не рассердившись. Она на какое-то время задумалась, потом с жаром продолжила:
- Уверена, что это не он. Что бы ни случилось, я должна оставаться уверенной, иначе можно просто чокнуться. Но... мне все-таки кажется, что Хилари застрелился, потому что подумал на Джима. Понимаешь,- голос ее задрожал,- Хилари внушил себе, что он неудачник, что жизнь не задалась и что врач из него тоже получился не самый лучший. Он здорово сдал после смерти отца. Стал просто неузнаваем. Все не мог простить себе, что не смог раньше поставить диагноз.
- Но это же глупо!- в сердцах крикнул я.
- Конечно глупо. Судя по тому, что говорили вы оба, и ты, и сэр Фредерик, правильный диагноз установить было очень трудно. Но Хилари был чересчур требователен, во всяком случае к самому себе.
- А когда твой отец умер, он жил тут, в имении?- осторожно поинтересовался я.
- Нет,- сказала Урсула.- У него дом в Чоде, и пациенты тоже есть, но их становилось все меньше, впрочем, это его не очень-то волновало. Пациентами он почти не занимался, а потом, когда попал к нам сюда, окончательно их забросил. Ведь мы своими проблемами отнимали у него уйму времени. Все люди эгоисты. Поначалу отец мой очень к нему благоволил. Он любил менять врачей, Хилари оказался последним. Он довольно часто наезжал к нам на выходные. С удовольствием участвовал в разных развлечениях, мы тут часто играем в разные игры. Гольф, теннис, рыбалка, стрельба, у него все получалось очень даже неплохо...
- Стрельба!- выпалил я.
Урсула искоса метнула на меня цепкий взгляд.
- Да,- не теряя самообладания, произнесла она,- мы иногда занимались стрельбой. Хилари был классным стрелком, и особенно хорошо стрелял из револьвера. Он почти год прожил в Южной Америке. Он нас и научил стрелять. Да, именно он научил нас многим трюкам: например, простреливать карту, стоя наискосок. Одно время мы все просто помешались на этом. На верхнем этаже, в галерее, мы даже устроили тир. Поэтому никто в доме, те же слуги, особо не реагирует на звуки выстрелов. По крайней мере, никто не реагировал до теперешних событий.
Поразительно! С каким спокойствием она обо все этом рассказывала!
- Но ведь это очень важные факты! Полиция знает об этом?
- По крайней мере, о домашнем тире, где у нас было стрельбище, они точно знают, Джим их туда водил, и в ружейную комнату тоже. Мы ничего не скрывали. Про тир все знали, и полицейские тоже.
- А про то, что Хилари был классным стрелком и всех вас научил стрелять, они знали?
- Теперь узнают,- все с той же невозмутимостью сказала Урсула.- Раньше мы не говорили. Не считали нужным. Решили, что Хилари сам им расскажет про уроки стрельбы, если сочтет нужным.
- Но послушай меня, Урсула,- продолжал выяснять я,- если Хьюго был застрелен не Хилари, не тобой и не Джимом, тогда кто же это сделал? А застрелил его точно кто-то из живущих в доме. Марсель не мог знать, где хранится револьвер, верно? Я тоже, к тому же с какой стати мне было в него стрелять? Выходит, остается сэр Фредерик и...
Я замолчал. Мы с Урсулой уставились друг на друга, осененные одной и той же догадкой, только она была завидно спокойна, а я еле дышал от волнения. Я уже собрался высказаться, но тут на подъездной аллее раздался шум мотора. В густеющих сумерках мы увидели светящиеся подфарники машины Алстонов. Она притормозила у крыльца. Джим выскочил, и автомобиль направился к гаражам.
Джим медленно поднимался по ступенькам. Урсула пошла ему навстречу. Меня он, похоже, не заметил, потому что я сидел в тени. Войдя в высокий портик с ионическими ребристыми колоннами, Джим остановился и закурил. Лицо его было заметно осунувшимся, от крыльев носа к углам рта пролегли морщины, но румянец был по-прежнему свежим.
- Тебе что-нибудь удалось?- с ходу спросила она.
Он кивнул:
- Они сказали, что оно не годится. Что его легко опротестовать.
Однако в голосе Джима не прозвучало ни намека на торжество. Голос был усталым, а тон - обыденным.
- О-о!- Урсула отреагировала на новость тоже весьма сдержанно.- И на каком основании?
- Оно не по правилам оформлено. Сначала Хьюго написал его на клочке бумаги и подписал его сам. А уже потом позвал Джонсона с женой, чтобы они поставили свои подписи. Но они не присутствовали при том, как он подписывал завещание. Как выяснилось, они даже не знали что засвидетельствовали своими подписями завещание.
Урсула вцепилась в его рукав.
- Джим, это действительно правда?
Он старался не смотреть ей в глаза.
- Это известно одному только Господу! Но я не просил их ничего такого говорить. Они сами это выложили и готовы повторить свои слова под присягой. Так что если Совиньи не станет ничего оспаривать... или даже если станет...
Повисла долгая пауза. Потом заговорила Урсула:
- Все ясно! Похоже, мы так и будем тащить на себе воз - до самой смерти. А я-то размечталась, что удастся избавиться от этой обузы и уехать.
Джим надменно усмехнулся:
- Можешь не волноваться! К тому моменту, когда имение снова станет нашим на законных основаниях, мы в" равно не сможем содержать эту махину. После того как с нас вычтут налоги на наследство и гонорары, причитающиеся адвокатам. Мы и сейчас-то еле-еле справляемся Так что твои мечты сбудутся.
Джим направился к парадной двери, но Урсула остановила его, и по ее голосу я понял: она боится сообщить ему последнюю новость.
- Джим, ты уже знаешь про Эвелин и Марселя?
Джим коротко ее оборвал:
- Да. О'Брайен мне сказал.
О'Брайен - это был их шофер.
Пока Джим брел к двери, Урсула смотрела ему вслед. потом медленно подошла ко мне и снова уселась в свое кресло. Я протянул ей пачку с сигаретами, а потом поднес зажигалку. Пару раз затянувшись, она наконец заговорила:
- Интересно, где они сейчас?
Голос ее был полон муки и страха, у меня у самого заныло сердце. Но ответил я коротко, последовав примеру Джима, не ставшего распространяться о своих чувствах.
- Скорее всего в Лондоне. Эвелин ведь нужно оформить заграничный паспорт.
- У нее есть паспорт. В декабре она ездила вместе с нами в Швейцарию. Джейк!
- Да!?- резко гаркнул я от неожиданности, потому что Урсула вдруг схватила меня за руку и так громко крикнула, что я подскочил:
- Почему полицейские позволили им уехать?
- Они уверены,- начал я снисходительно-терпеливым тоном, как будто разговаривал с ребенком, хотя знал, что она и сама все понимает,- что это сделал Пармур, такой вариант весьма их устраивает. Кто же станет возбуждать уголовное дело против мертвеца? Они подтвердят вердикт о самоубийстве, а заодно вынесут и вердикт по предыдущему дознанию, то есть вину за убийство Хьюго тоже повесят на Пармура.
- Но он же невиновен!- воскликнула Урсула,- и теперь уже даже не в состоянии себя защитить.
- Именно этого он и добивался - чтобы все подумали на него,- напомнил я.- Так что не лучше ли оставить все так, как есть, раз он этого хотел?
- Я этого не вынесу!
- Придется смириться, теперь уже ничего не поделаешь.
И тут и она и я словно по команде вытянули шеи, прислушиваясь. Звук поначалу был совсем слабым, совершенно обычный звук, который, однако, заставил нас насторожиться: это был шум подъезжавшего все ближе автомобиля. Урсула снова вцепилась в мою руку. Там, на подъездной аллее, такси лихо свернуло вбок и вскоре оно уже затормозило у крыльца. Даже в сумерках мы сразу определили, кто выскочил из распахнутой дверцы. Он был один. На пару секунд он отвернулся, чтобы расплатиться с шофером, потом стремительно взбежал по ступенькам и помчался было к двери.
- Марсель!- окликнула Урсула.
Он резко остановился и, развернувшись, направился к нам.
- Марсель!- снова вполголоса воскликнула Урсула, протягивая ему обе руки, но он продолжал стоять, не вняв ее призыву. Она сама поднялась и направилась к нему, он же сделал шаг назад и выставил вперед ладонь.
- Я приехал, чтобы вас предупредить,- его выразительный чарующий голос слегка дрожал.
Я тоже встал и направился к нему. Марсель вроде бы слегка отшатнулся и на миг загородил рукой лицо. Я взял его под локоть.
- Что случилось?- спросил я, мягко встряхнув его за плечи.- Где Эвелин?
- Я оставил ее.
- Оставил?- изумился я.- Где? Что произошло? Вы поссорились? Ты должен был привезти ее назад.
- Я подумал, что лучше мне сначала заехать самому.
Судорожно вздохнув, словно ему не хватало воздуха, он вдруг рухнул в одно из плетеных кресел и разрыдался. Стоявшая рядом Урсула начала гладить его по волосам. Я деликатно ретировался.
Глава 2
Я забился в свою комнату и сидел там, не зная, что и думать. О том чтобы лечь, не могло быть и речи. Что же заставило Марселя вернуться? Что между ними произошло? Меня терзало не только любопытство, но и тревога. Я прислушивался к каждому звуку, ко всем шорохам, голосам и шагам, вздрагивая от каждого телефонного звонка и хлопанья двери. Читать я тоже не мог. Было почти двенадцать, когда я услышал тихий стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла Урсула.
- Джейк! Как хорошо, что ты еще не лег! Марселю уже намного лучше, но нервы у него на пределе, он наверняка не сможет уснуть без подходящего лекарства. А я не знаю, что ему дать. Он говорит, что аспирином тут не обойдёшься, я и сама это понимаю, нужно что-то более действенное. Ты не мог бы что-то предложить?
- Но у меня тут ничего нет, никаких лекарств.
- Я знаю, но они есть... в комнате Хилари. Ты не проводишь меня туда? И... и не посмотришь, что там у него в аптечке?
- Да-да, разумеется,- я видел, что даже желание помочь Марселю не могло пересилить ее естественного страха перед опустевшей комнатой, где все напоминало о Хилари, ей было неловко одной рыться в его вещах. Так всегда бывает: любая мелочь, принадлежавшая недавно умершему человеку, рождает боль в душе. Вещи лежат там, где их оставил владелец, и трогать что-то - все равно что совершать святотатство. Я взял Урсулу за руку и повел по коридорчику, потом мы свернули налево и прошли мимо комнаты Эвелин. Комната Пармура находилась в самом конце коридора, там, где начиналось западное крыло. Дверь оказалась запертой.
- Ничего,- сказала Урсула,- у меня есть свой,- она сняла ключик с кольца, на котором болталось с десяток ключей. Точно такую же связку я видел тогда у Эвелин. Мы вошли, и я включил свет. Комната оказалась просторной, на полу ковер в красных тонах, мебель и светильники - белые. Кругом было множество полок, несколько просторных комодов с бронзовыми ручками, упиравшихся в потолок, столики, длинные шкафы с зеркалами, вделанными в дверцы, поменьше, побольше. Я не мог себе представить, что у кого-то хватило бы всяких одежек и чемоданов, чтобы наполнить все эти пустые емкости. Однако Урсула пояснила мне, что это гостевая комната. Я вспомнил свой небольшой чемоданчик, больше похожий на портфель, в котором лежало несколько носовых платков, пара пижам и зубная щетка, с этим скудным багажом я бы не раздумывая отправился даже в кругосветное путешествие. Мне казалось, что ни один нормальный человек не будет таскать с собой такое количество барахла, на которое явно рассчитаны все эти шкафы и комоды. В стене, параллельной входной двери, я увидел еще одну дверь, ведущую в ванную и в гардеробную. Урсула вошла в ванную, я - за ней.
- Вот он,- сказала она, подходя к одному из белых шкафчиков.- Хилари здесь держал все лекарства. Думаю, тут наверняка уже порылись полицейские. Но по виду - все в полном порядке, правда?
Говорила она подчеркнуто небрежным тоном, но я понимал, что это только камуфляж, что ей тяжело тут находиться, поэтому она нарочно со мной разговаривает, чтобы лишний раз убедиться: я рядом, она тут не одна. Она открыла шкафчик еще более миниатюрным ключиком, тоже висевшем на кольце. Внутри были всякие пузырьки, коробочки с пилюлями, бинты в синих обертках.
- А что все-таки произошло между Эвелин и Марселем?- нарочно спросил я, чтобы отвлечь Урсулу от мыслей о Хилари. Ну и, разумеется, мне хотелось знать, что там у них стряслось.
- Не знаю,- отозвалась Урсула, робко переставляя пузырьки и коробочки, доставая то одно, то другое.- Спросить я постеснялась.- Поймав мой скептический взгляд, она торопливо добавила: - Это в первый момент, потом я все же спросила, но Марсель лишь покачал головой. Видел бы ты, какой он бледный, и еле держится на ногах, я подумала, лучше сразу отправить его в постель.
Так что ему все-таки дать? Хилари обычно пил от бессонницы веронал, по ты, наверное, посоветуешь что-то другое, тем более что я никак не могу найти этот дурацкий веронал.- Она вытащила упаковку с растворимыми брикетами слабенькое безобидное успокоительное.- Это ведь тоже что-то успокаивающее, правда? Это подойдет?
- Но что Марсель собирается делать дальше?- не отставал я.- Не мог же он бросить Эвелин одну, куда же ей деваться?
- Я действительно ничего не знаю,- сказала Урсула, продолжая рыться в шкафчике.- А вот эти пилюльки? Ой, нет, они, кажется, от простуды. Или от расстройства желудка?- Она протянула мне несколько упаковок с пилюлями и таблетками, обсуждая, что от чего.
- Мне сегодня вечером звонил Маллет, предупредил, что завтрашнее дознание переносится на послезавтра. А ты знаешь, что завтра - похороны бедного Хьюго, в половине третьего? Марсель сказал, что обязательно пойдет, и Джим тоже должен, в качестве представителя семьи. Боже, какой чудовищный фарс!
Она расхохоталась, но так неестественно и так громко, что я понял: пора ее отсюда уводить.
- Вот это, пожалуй, то, что нужно,- сказал я, выбрав пузырек с таблетками снотворного на барбитуратах.- Действуют сразу, и никаких побочных последствий.
Урсула начала запихивать в шкафчик выгруженные пузырьки и коробочки, и тут вдруг на пол упала какая-то свернутая бумажка. Я машинально ее поднял и машинально же развернул. Это была почтовая квитанция от какого-то заказного письма. Адрес и фамилия получателя были накарябаны кое-как, это обычное дело, мне с трудом удалось их прочесть. Я хотел снова ее свернуть и швырнуть на полку, но до меня вдруг дошло, что я только что прочел свою собственную фамилию.
Глава 3
Я снова уставился на квитанцию.
Там действительно были накарябаны моя фамилия, и имя, и мой домашний адрес. На квитанции темнел штемпель чодской почты. Дата пропечаталась очень четко: 13. Это был день смерти Пармура. Я поднес квиток к светильнику над раковиной и снова хорошенько его рассмотрел. Сомнений не было, уже ни малейших.
- Урсула!- позвал я.
Она стремительно обернулась, уловив в моем голосе что-то необычное. Я протянул ей квитанцию. Прочитав нацарапанные карандашом адрес и фамилию, она посмотрела на меня ошарашенным взглядом, ясно было, что она тоже в шоке.
- Откуда он узнал мой адрес?- промямлил я.- Писем я ни разу не получал, и не думаю, что хоть раз говорил о том, где я живу. Никто не знает, откуда я к вам явился.
- Наверное, нашел в Медицинском реестре,- задумчиво пробормотала Урсула.- Я видела его у него в шкафу. Он любил его листать. У тебя ведь отец тоже врач? А фамилия у вас довольно редкая.
- Что да, то да,- признал я,- других Сиборнов в Реестре нет, только мой отец и старший брат. Да, там действительно есть наш адрес. Но какого черта он отослал этот пакет мне домой, если я торчу здесь, у вас?