Фитт Мэри. Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

   - Дорогая, твоя осторожность все равно ничего бы не изменила,- вмешался в этот монолог Хилари.- Если бы ты не натравила на Эвелин Джима, отец женился бы на ней, и, возможно, у тебя появился бы еще один сводный братик.
   - О боже!- Урсула с улыбкой вздохнула.- Жизнь иногда подкидывает нам такие задачки... совершенно неразрешимые. Правда?- Она обернулась к Хилари: - Знаешь, милый, Джейк теперь столько про нас знает, что можно сказать и про это.- Она по-хозяйски обхватила своими изящными ладошками жирноватое плечо доктора.- Мы с Хилари решили пожениться, как только он получит развод.
   Я посмотрел на Пармура: его явно покоробило признание этой болтушки, но он заставил себя держаться в рамках светских приличий.
   - Дорогая моя,- ласково произнес он,- тебе не кажется, что иногда ты слегка злоупотребляешь искренностью? Тебе не приходит в голову, что Джейку не так уж интересны подробности нашей жизни?
   - Ну что вы, ничего подобного!- воскликнул я с фальшивым негодованием.
   В ответ Урсула охотно продолжила свою исповедь:
   - Наши отношения тоже жутко бесили папу. Он стал невыносимо обидчивым. Он догадался, что у нас с Хилари роман, и не мог этого ему простить, ревновал. Ведь Хилари был его личным врачом, то есть обязан был заниматься только им и его болячками. Он не находил себе места, если Хилари вдруг не приходил, раз в день он обязательно должен был являться, а то и два раза. Стоило нам с Хилари поговорить больше двух минут, он тут же делал ему выговор. Вероятно, он считал,- задумчиво добавила Урсула,- что все мы должны с большим почтением относиться к его недугу, как к некоему языческому божку, которого полагается задабривать ритуальными танцами и жертвоприношением. К тому же ему претило, что Хилари собрался уходить от жены. Для него брак был чем-то священным, сам понимаешь. Короче говоря, меня окончательно разжаловали из любимиц. А Джима... бедный Джим вообще никогда не ходил в любимцах. Они с отцом всегда не очень-то ладили. Наши друзья тоже действовали ему на нервы. Ну все было ему не так. А каков итог? Между нами говоря, мы с Джимом сами спровоцировали этот внезапный приступ любви к Хьюго, о существовании которого даже не подозревали. Что делать, нам не повезло. Или ты так не считаешь?
   Она говорила полушутливым тоном, и я понимал, что рискую показаться ханжой и педантом, если обвиню ее в цинизме. Поэтому я, издав неопределенное "гм", поспешил сам задать вопрос:
   - Насколько я понял, тебя не совсем устраивает нынешняя ситуация?
   - Даже не знаю, что сказать,- она наморщила гладкий белый лобик.- У меня такое ощущение, что Хьюго вообще никогда не женится.
   - Он и сам так думает,- заметил я,- по крайней мере, он так говорит.
   - В самом деле?- всполошилась она.- А ты бы не мог как-нибудь на него полей...
   - Нет!- грубо оборвал ее я.- По-моему, это исключительно его личное дело... и его будущей избранницы. Как можно вмешиваться в такие деликатные проблемы.
   Однако Урсула была девицей настойчивой:
   - Но хотя бы ради Эвелин, достаточно только рассказать ему о ее бедственном положении...
   Все это уже начинало мне надоедать.
   - Никаких "но"!- рявкнул я, почти сорвавшись на крик.- До сегодняшнего дня я вообще не был с ним знаком. А с тобой и с твоими родственниками познакомился только вчера. Так какого черта я должен лезть на рожон? Он вмажет мне по физиономии, и будет совершенно прав! Хочешь что-то ему внушить, да? Тогда почему бы тебе самой с ним не поговорить?
   Урсула бесстрашно улыбнулась.
   - И поговорю. Благодарю за гениальный совет,- и прежде чем я успел что-то возразить, она выпорхнула из комнаты. Мы с Пармуром беспомощно переглянулись.
   - Она ведь...- растерянно пробормотал я,- она ведь не станет этого делать, как вы считаете? Хьюго едва ли понравится, если она начнет его поучать, рассказывать о любви к ближнему и прочих прописных истинах... Вы знаете, чего она добивается?.
   Пармур озадаченно похлопал темными с желтоватыми белками глазами и потер мощный подбородок. Вид у него был расстроенный.
   - Урсула обожает плести всякие интриги, это у нее такое хобби. Искать в ее действиях какую-либо конкретную цель бесполезно. Полагаю, она и сама иногда не в состоянии объяснить, зачем опять что-то затеяла. Ей бы стать главой какого-нибудь балканского государства, вот где бы она могла всласть наиграться. Ну а если говорить объективно... Тут все ясно. В принципе она хочет того же, чего хотим мы все. Сохранить свою независимость и благополучие и попытаться отхватить кусок побольше.
   - Ее отец действительно собирался жениться на Эвелин?- спросил я.
   Он вздохнул.
   - Не знаю. Наверное.
   - А Эвелин помолвлена с Джимом?
   Тут вдруг он пристально на меня посмотрел, в его глазах мелькнула хитроватая улыбка, но и на этот раз ответил уклончиво:
   - Не знаю. Скорее всего, нет. Джим парень своеобразный. Он по натуре завоеватель. Ему нравятся только те, кого нужно отвоевывать у соперника, а добившись расположения, он сразу остывает. Но, может быть, нерешительность с его стороны - только кажущаяся? Может быть, дело не только в нем? А теперь... Боюсь, теперь начнутся всякие стычки. Между Джимом и этим Хьюго. Джим не выносит, когда кто-то встает ему поперек дороги, в этом он похож на отца.- Доктор удрученно покачал головой, потом снова окинул меня цепким взглядом: - Напрасно Урсула рассказала вам... про наши с ней планы,- он умолк, а потом почти шепотом добавил: - Тем более что рассказала она далеко не все.- Он испытующе на меня посмотрел.- Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу деликатность. Вы ведь никому не расскажете?
   Я кивнул, почувствовав себя крайне неловко.
   - У вас тут врачебная практика?- спросил я, чтобы уйти от этой щекотливой темы.
   - Как вам сказать...- он отвел глаза.- Вообще-то да, я вел прием и ходил по вызовам. В Чоде. Но в последнее время я совсем отошел от дел. Видите ли, пока был жив отец Урсулы, я постоянно болтался тут, при нем. Ну а когда его не стало,- он виновато усмехнулся,- я практически здесь поселился.
   Нет-нет да и проскальзывали в его откровениях циничные подробности. Но потом он себя приструнил и, слегка стиснув крупной крепкой ладонью мое плечо, уже более сдержанным топом произнес:
   - Я совершил ошибку, мой мальчик. И очень об этом жалею. Но прошлого не вернешь. В сущности, вся моя жизнь - одна сплошная ошибка, и, думаю, я успею натворить еще много разных глупостей.
   Он снова тяжко вздохнул, обдав меня крепким табачным духом и перегаром от виски. Я инстинктивно слегка попятился.
   - Почему вы не возвращаетесь в клинику?- спросил я довольно жестко.Это же собачья жизнь - болтаться без работы.
   - Это верно, что да - то да,- согласился он.- Эх... Вам легко говорить, вы еще так молоды. Я тоже, конечно, не шибко стар, но успел шибко разлениться. А ведь был когда-то приличным человеком и неплохим специалистом, но постепенно все разбазарил: и знания, и опыт, и энергию. Вот здоровье еще осталось, но надолго ли?- Он обхватил голову руками.- Мне лень даже лишний раз померить давление. Хотя меня постоянно донимает шум в ушах. Иногда мне кажется, что моя бедная голова сейчас разорвется на части. Но я не делаю ничего, что сам когда-то велел делать гипертоникам. Не соблюдаю диету, не занимаюсь спортом, продолжаю курить и прикладываться к спиртному. Торчу в этом доме, играю в картишки, в общем, методически разрушаю свой организм, изо дня в день. А ведь я действительно был когда-то хорошим врачом. Боже мой! Как же я вам завидую!
   Я не представлял, что на это можно ответить. Да и чем я мог его утешить? Ничем. Я и сам видел, что это случай безнадежный. Больше всего меня в этом убеждало философское спокойствие, с которым он себя критиковал. В его признаниях не было ни похвальбы, ни особого раскаяния. Я тогда уже был знаком с людьми из этой породы, я и потом встречал их довольно часто. Почти всех их уже нельзя было исцелить, так как они сами этого не хотели. Диагноз - полная апатия и безволие. Эта болезнь чем-то схожа с запущенной раковой опухолью, так глубоко проникшей внутрь, что делать операцию уже поздно. Кто-то считает нужным им посочувствовать, кто-то подбодрить, кто-то - утешить или, наоборот, сурово отчитать. Бесполезно. Эти люди сами могут и пожалеть себя, и отругать, они же прекрасно все понимают, но толку от их понимания - никакого. Они уже не в состоянии измениться. И если даже кто-то вручил бы им волшебное снадобье, гарантирующее исцеление, эти бесхребетные создания откажутся его принимать. В этом-то вся трагедия.
   - Кстати,- он улыбнулся,- я как раз собираюсь выпить стаканчик виски. Не составите компанию? Полагаю, что нет. Не смею настаивать.- Он подошел поближе.- Знаете, что больше всего меня гложет? Опухоль Алстона, то, что я не сумел ее распознать. А ведь все симптомы были налицо, четкая клиническая картина. И хочу сказать вам кое-что еще. Я никогда не женюсь на Урсуле. Бедная девочка, знала бы она, от какой обузы я хочу ее избавить. Думаю, она действительно меня любит, не пойму почему, тайна сия известна лишь одному Всевышнему. Вся штука в том, что ей тут просто больше не в кого было влюбиться. Благоверная моя никогда не согласится на развод и, скорее всего, меня переживет.- Он снова обхватил голову своими длинными сильными пальцами.- Мне бы хоть заставить себя померить давление.
   - А хотите я вам померю?- тут же предложил я, ибо в то время отличался замечательной назойливостью.
   - Нет-нет, мой мальчик,- поспешно сказал он.- А вдруг оно такое, что лучше уж сразу покончить с собой? Знай мы, какие сюрпризы приготовил нам наш организм, количество самоубийств тотчас резко бы возросло.- Он потрепал меня по плечу.- Удачи вам, коллега. Живите долго и не стесняйтесь приводить меня в пример, в качестве предостережения. Хоть этим принесу пользу науке, как те ребята, которые завещают свой труп медицинским институтам.
   Он ушел, а я все никак не мог поверить, что, оказывается, даже если человек сам все понимает, этого мало. Обиднее всего было то, что я ничем не мог ему помочь. Подойдя к окну, я взглянул на темневшие в отдалении рододендроны, расцвеченные жемчужными, аметистовыми и рубиновыми соцветьями. На тропинке никого не было.
   Глава 9
   До обеда я забавлялся тем, что гонял в бильярдной шары. Где-то я вычитал, что так любил развлекаться Моцарт, когда сочинял очередной свой шедевр. Моцарт, безусловно, знал, что делал. Давно замечено, что, если хочешь решить какую-то важную проблему, нужно заняться какой-нибудь ерундой, которая не будет особо тебя напрягать и одновременно поможет сосредоточиться на главном. Наблюдая за тем, как красные и белые шары медленно катятся по зеленому сукну, я вслушивался в свои тайные помыслы.
   Внутренний голос, поначалу настойчиво твердивший: "Тебе-то что за дело до всех этих мелодраматических страстей?", звучал все тише и неуверенней. В конечном счете, я напомнил себе, что не могу покинуть этот дом до возвращения сэра Фредерика Лотона. Но в глубине души я знал, что мой достаточно вялый порыв уехать на самом деле окончательно заглох по иной причине. И произошло это в тот момент, когда я увидел, как Хьюго и Эвелин бредут по тропинке к кустам рододендронов. Вроде бы все было ясно и понятно, однако это трогательное зрелище почему-то меня раздражало. Я начал искать причину своего недовольства - и нашел, даже не одну. Причина первая. Хьюго не стоило вот так сразу демонстрировать свою симпатию к Эвелин, словно бы назло всем остальным. Это даже не совсем порядочно, ведь он уверял, что никогда не женится. И отбивать ее у Джима тоже нечестно, рассудил я, который, возможно, собирался на ней жениться; и, наконец, глупо дразнить Джима, у которого и так достаточно причин его ненавидеть. Причина вторая. Мог бы оказать больше внимания Урсуле, она все-таки ему сестра, хоть и сводная; вероятно, ей было обидно, что он всеми пренебрег и начал ухаживать за этой бедной родственницей, как выяснилось, весьма коварной. Обвиняя Эвелин в коварстве, Урсула, конечно, несколько погорячилась, но женщины всегда склонны к преувеличениям, когда дело касается их интересов и престижа. Но, может, она в какой-то степени права? Может, Эвелин действительно имела виды на Алстона-старшего? Урсула прямо об этом никогда не говорила, но наверняка так думала.
   Что ж, досаду и неприязнь Урсулы можно понять, заключил я. Шары, глухо ударяясь один о другой, меняли траекторию и катились дальше, будто у них была какая-то своя цель, для меня непостижимая. Урсула считала себя гораздо красивее и умнее Эвелин, и, однако же, "эта тихоня" умела подобрать ключик к сердцу всех мужчин, от которых зависела судьба самой Урсулы. Сначала Эвелин очаровала отца, потом брата, а теперь вот и будущего хозяина ее родного дома. Правда, у самой Урсулы был (по крайней мере, она так думала) еще и тот мужчина, кого она любила (или думала, что любит). Но, может, именно из-за неопределенности положения своего возлюбленного Урсула так отчаянно интриговала? Она понимала, что пока Пармур в корне не изменит свою жизнь, рассчитывать на его поддержку нельзя, как, впрочем, и на то, что он переменится. Самой прожить на те триста фунтов в год, которые завещал ей отец, еще можно, но содержать мужа - это уже непозволительная роскошь.
   О да, теперь я хорошо понимал, почему Урсула так боялась Эвелин! Эта девушка каким-то образом неизменно оказывалась в роли потенциальной хозяйки дома. Саму Эвелин я ни в чем не винил, полагая, что она всякий раз, сама того не желая, становилась жертвой чьих-то прихотей и амбиций. Но мне нужно было найти хоть кого-то, кто был в ответе за все, что меня категорически не устраивало и коробило. И поэтому я решил, что во всем виноват Хьюго. Мог бы вести себя потактичнее. И раз уж мне поручили за ним присматривать, я просто обязан так ему и сказать, конечно, в вежливой форме, но вполне определенно. Для его же собственного блага, между прочим.
   К ужину я спустился в отличном и, так сказать, боевом настроении, но, войдя в столовую, не увидел там ни Хьюго, ни Эвелин. Все были довольно угрюмы и молчаливы, одна Урсула по своему обыкновению весело щебетала, но ее голос показался мне неестественно громким. Остальные даже не пытались ей подыграть, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу. Джим молча расправлялся с едой, а на все вопросы Урсулы отвечал лишь "да" или "нет". Пармур, видимо каждые полчаса пропускавший по стаканчику, пребывал в своем обычном меланхолическом полузабытьи и оживился - слегка - лишь основательно подкрепившись и выпив кофе. Тетя Сюзан, вся красная от тяжести в желудке и застоя крови в дряблых мышцах, критиковала каждое блюдо, сохраняя при этом завидный аппетит. Биддолф же после каждого блюда тщательно разглаживал усы, с опаской поглядывая на недовольную супругу. Когда был съеден суп, тетя Сюзан скрипучим голосом спросила:
   - А где же этот молодой человек? Решил обедать у себя наверху? Напрасно ты ему потакаешь, Урсула. Слуги лишних хлопот не любят, учти. Не любят они бегать по лестницам туда-сюда. Теперь они все избалованные.- Она обвела взглядом сидящих за столом, на какой-то миг ее зеленые глаза замерли на мне и злобно прищурились, но через секунду вперились в Джима.
   - А что с Эвелин?- обратилась она к нему.- Опять разболелась голова? Неудивительно. Ты сегодня слишком уж разошелся, Джим, пошутить всегда приятно, но надо и меру знать. Только не воображай, будто я хочу, чтобы ты на ней женился. У жены должен быть сильный характер и крепкое здоровье, а у нее ни того, ни другого.
   Джим оторвал взгляд от тарелки и так посмотрел на тетю, словно собирался запустить в нее этой тарелкой. Он тоже был весь красный, но это выглядело не так устрашающе, поскольку его молодая кровь еще не застаивалась в жилах.
   Урсула поспешила вмешаться и весело затараторила:
   - Видимо, Хьюго и Эвелин решили пообедать в ресторане и поехали в Чод. На машине. Надеюсь, Хьюго хорошо водит. Но Дженкинз в любом случае разозлится: он только ее вымыл, а теперь снова придется мыть. Дженкинз терпеть не может, когда кто-то, кроме него, садится за руль.
   Так вот оно что! Они укатили вдвоем. Сам не знаю почему, я почувствовал обиду на Хьюго. Все-таки мог мне сказать, мог даже пригласить и меня. Я ведь как-никак встретил его, я один, когда он притащился в этот дом, полный ненавистников. Наскоро разделавшись с едой, я пробормотал какие-то извинения и вышел. Меня не интересовали ни сплетни, ни бридж, именно так тут было заведено убивать время до отхода ко сну.
   Глава 10
   Я вприпрыжку помчался по широким ступеням наверх. Надеяться на то, что Хьюго дома, что он никуда не уехал, было глупо, но я все-таки к нему постучался. Никакого ответа. Я осторожно отворил дверь и заглянул внутрь. Гостиная была пуста, и, судя по глухой тишине, навалившейся на меня, остальные комнаты тоже были пусты.
   Я тихонько закрыл дверь и побрел через лестничную площадку в отведенную мне спальню. Мое оказавшееся напрасным нетерпение сменилось чудовищным раздражением. Я не мог преодолеть жгучую обиду, охватившую меня из-за того, что вероломный Хьюго решил провести этот вечер вдвоем с Эвелин. Делать было решительно нечего. Я хотел было куда-нибудь отправиться один, на своей машине. Но одиночество, которого я так жаждал вчера, сейчас казалось мне постылым, и перспектива болтаться зачем-то по сельским ухабистым дорогом теперь меня вовсе не прельщала. Мне хотелось совсем другого. Будь я более настырным, ей-богу, отправился бы их искать, попили бы вместе кофе или чего-нибудь покрепче. В Чоде не так уж много злачных мест, и я бы наверняка скоро обнаружил этих беглецов. Но немного подумав, я сообразил, что такая навязчивость неприлична.
   Ни читать, ни сесть за письма я был не в состоянии. Слонялся по своей просторной комнате, как сомнамбула. Дверь я специально оставил приоткрытой, чтобы сразу услышать шум машины. Когда окончательно стемнело, они наконец явились. Я услышал шорох шин, потом мягкое хлопанье дверок. Чуть позже раздался смех и оживленные голоса на лестнице.
   Я не видел Хьюго и Эвелин и не пытался за ними шпионить. Я и по тону их голосов понял, как они увлечены друг другом и что вечер, проведенный вместе, был восхитительным. В тихом голосе Эвелин и приглушенном смехе, когда она отвечала Хьюго на какой-то вопрос, я уловил особую, почти интимную доверительность. Я хорошо представлял, как Хьюго идет рядом с Эвелин, склонившись к ней с почтительностью и одновременно с нежностью, обращаясь с ней, как с королевой. Ни одна женщина не сможет устоять перед подобной галантностью. О, я прекрасно все это представлял! Хьюго безусловно научился всем этим приемчикам в своем Париже. А покорить подобными уловками Эвелин, привыкшую к тому, что в ней видят лишь приживалку, человека второго сорта, ему и подавно ничего не стоило. Мое праведное возмущение становилось все более горячим: если Хьюго и дальше будет так себя вести, мой долг предупредить Эвелин, пока не поздно...
   Они остановились у двери Хьюго, и я услышал, как он ласково, вкрадчивым голосом, умоляет ее зайти и еще немного с ним поболтать. Эвелин, видимо, отказалась. Наверное, просто покачала головой, поскольку я не слышал слова "нет". Зато я услышал, как она сказала "это был восхитительный вечер", а по слегка затянувшейся паузе понял, что Хьюго смотрит на нее влюбленным взглядом, не желая отпускать протянутую ему на прощанье руку.
   - Ну тогда спокойной ночи,- вздохнув, произнес Хьюго, а она в ответ тоже прошептала:
   - Спокойной ночи.
   Услышав, что его дверь захлопнулась, я тут же выбежал и успел увидеть, как Эвелин заворачивает за угол в дальнем конце коридора. Она казалась такой трогательной, такой незащищенной, когда шла по этому темному коридору. Я едва не бросился вслед за ней. Но через миг она исчезла.
   Я направился к апартаментам Хьюго и постучался.
   - Входите!- крикнул он.
   Глава 11
   Я вошел. И с первого взгляда определил, что этот тип в превосходном настроении. Он что-то напевал себе под нос, прохаживаясь по комнате, он весь лучился счастьем. И еще он был так красив и весел, что у меня пропало всякое желание читать нотации. Тем не менее я все же пересилил свою слабость и накинулся на Хьюго с упреками:
   - Ну и где ты был? Мог бы предупредить, что не собираешься тут обедать!
   - Что с тобой, дружок?- Во взгляде Хьюго я увидел изумление, смешанное с раздражением.- А тебе-то какое дело до того, где я собираюсь обедать?
   - Мне-то, разумеется, никакого,- ответил я с обидой, которую ничуть не умалял тот факт, что она была, честно говоря, нелепой.- Но тебе не кажется, что это довольно бестактно: в первый же вечер уехать из дому, не сказав ни слова хозяйке?
   - Хозяйке?- переспросил Хьюго странным тоном.- Так вот, значит, как ты к ней относишься.
   - Ну да, да, я знаю, что на самом деле, она тут гостья, а ты хозяин,- с досадой согласился я, чувствуя себя полным идиотом, но совершенно не представляя, как выйти из неловкого положения. Тем не менее я решил высказаться до конца: - Только зачем так вульгарно это подчеркивать? Ты же не рассчитывал на то, что только ты войдешь в дом, как все тут сразу начнут бить перед тобой поклоны? Ты постоянно демонстрируешь им свое превосходство. Они и так знают, кто теперь ты, а кто они. И потом... зачем ты втягиваешь во все это бедную девушку? До твоего приезда она почти целиком от них зависела. А по твоей милости она тоже скоро будет считаться их врагом.
   Хьюго медленно подошел ко мне и, склонив голову набок, пытливо и несколько озадаченно на меня посмотрел, из чего я сделал вывод, что он слушал мою нотацию очень внимательно.
   - Все понятно!- сказал он с уничижительной уверенностью.- Значит, ты тоже успел заинтересоваться этой девушкой. Надо же, а ты, оказывается, не так прост, как я думал. Впрочем, у тебя было больше времени присмотреться к Эвелин Росс, ты же приехал на день раньше меня. Знаешь, приятель, прежде чем лезть не в свое дело, тебе не мешало бы получше разобраться в собственных чувствах, а не изображать из себя бескорыстного благодетеля. Самоанализ вообще полезная вещь, особенно для будущего врача. Как там в Библии? Врач, исцелись сам, прежде чем спасать других!
   Тон его был оскорбительно небрежным и снисходительным. Я старался не выдать своей ярости, но почувствовал, как лицо мое жарко вспыхнуло. Хьюго достал из кармана золотой портсигар, я обратил внимание на тонкую чеканку и квадратик с монограммой "Х.А.". Раскрыв портсигар, Хьюго протянул его мне. Я жестом отказался, а Хьюго извлек одну из чуть приплюснутых сигарет и закурил. Я почувствовал пряный аромат восточного табака, видимо с примесью каких-то трав.
   На губах Хьюго играла ехидная улыбка - он ждал моего ответа. Но я продолжал тупо молчать, и тогда он продолжил с прежней уничижительной уверенностью:
   - Хватит корчить из себя разъяренного быка, приготовившегося поднять меня на рога. Я ведь тебя раскусил: ты просто ревнуешь. Эвелин Росс - мечта любого мужчины. Она знает, что когда сказать и когда лучше промолчать, через пару минут тебе начинает казаться, что ты единственная отрада в ее жизни. Редкий для женщины талант. Ты бы тоже хотел заполучить такую прелесть, приятель, хотя ни за что в этом не признаешься. Я уверен, что ты весь вечер думал только о нас с Эвелин.
   - Что ты такое говоришь?- оскорбился я.- Мне некогда думать о каких-то там женщинах, гм... по крайней мере, о женитьбе. У меня даже еще нет в кармане диплома. Лишь через несколько лет я, если повезет, смогу содержать семью. Но я, по крайней мере, способен трезво оценить свои возможности. В отличие от некоторых. Ты же сам недавно ныл, что не имеешь права ни на ком жениться! Тогда какого черта ты морочишь голову этой девушке? Хочешь поссорить ее с тем, кто действительно намерен на ней жениться? И это по-твоему честно? Тогда - извини.
   Хьюго подошел к огромному камину и швырнул туда недокуренную сигарету, потом стал делать вид, что рассматривает гипсовое каминное панно с кошмарными висельниками.
   - Не волнуйся, тебе не придется спасать Эвелин от коварного соблазнителя,- мрачно пошутил он.- Если понадобится, я сам ей все про себя расскажу. И вообще, откуда ты знаешь... Может, я уже ей все рассказал? Ну да ладно, это не так уж важно. Я тут надолго не задержусь.
   - Что!- выпалил я, не на шутку испугавшись. Ведь если он уедет, у меня уже не будет никаких оправданий, позволяющих торчать в этом доме, мозолить всем глаза.- Но ты же говорил мне, что собираешься остаться? Что же заставило тебя передумать?
   Он загадочно улыбнулся, явно наслаждаясь моим изумлением.
   - Боюсь, я тебя обманул,- сказал он.- Но я не со зла. Ты и сам скоро это поймешь, если, конечно, постараешься понять. А за мисс Эвелин Росс не беспокойся, я ей совершенно не опасен. Думаю, она считает себя невестой Джима Алстона. Он, конечно, мерзкий малый. Но Эвелин девушка порядочная, с высоко развитым чувством долга. Впрочем, можешь попытать счастья. Возможно, тебе все-таки удастся ее переубедить. Дерзни. В амурных делах каждый мужчина сражается только за себя.
   Я открыл рот, чтобы его пристыдить: за кого этот волокита меня принимает! Но слова замерли у меня на губах. Прислонившийся спиной к панно Хьюго, освещенный красноватым пламенем, неожиданно преобразился: лицо Удлинилось, черты заострились, лоб стал выше, улыбка шире, а кончики бровей взметнулись вверх. Нелепые карикатурные фигуры на барельефе словно ожили, заплясали в огненных отсветах, будто неведомый каратель выпустил на несколько секунд конец веревки. А потом все стало прежним: Хьюго из дьявола превратился в обыкновенного человека, а пляшущие нелепые фигуры снова застыли.
   Я отправился к себе. Всю ночь меня преследовали кошмары. Мне снилось, что Хьюго и Эвелин бегут в джунгли, где на всех деревьях раскачиваются гримасничающие мартышки и трупы повешенных. Я хочу крикнуть им "стойте", но из горла моего не вырывается ни звука, а ноги мои приросли к земле.