Форсайт Фредерик. Ветеран

   — Нет, конечно, и это понятно. Память штука ненадежная, особенно когда человек слишком занят.
   Но следует найти какое-то невинное и приемлемое объяснение. Так что, полагаю, вы собирались сказать мне следующее: утром в среду, на другой день после того нападения, вы оба шли по Мандела Роуд, направлялись в кафешку позавтракать и вдруг увидели — лежит в канаве бумажник. Так?
   Корниш не принадлежал к разряду умников или интеллектуалов, но хитростью обделен не был. Вэнситарт заметил, как блеснули его глаза.
   — Ага, — кивнул он, — так оно и было.
   — Стало быть, именно это вы и собирались мне сказать. И скажете на ближайшем заседании. А я вам поверю. А чтоб придать этой версии достоверности, скажете, что из чистого любопытства решили посмотреть, что там, в бумажнике, нагнулись, подняли его, ну и, разумеется, на нем остались ваши отпечатки.
   — Точно! — сказал Корниш. — Поднял и глянул.
   — Однако бумажник, увы, оказался пуст, верно? Ни черта, ни единого пенни. Ну и вы, недолго думая, размахнулись и забросили его подальше. За изгородь, где находилась свалка. И где потом его нашла собака. Что-то в этом роде?…
   — Ага, — кивнул Корниш. Ему начал нравиться этот незнакомый джентльмен. Умный, чертяка! Вэнситарт достал из кейса пачку разлинованной бумаги. И быстро начал записывать показания, которые только что сам придумал.
   — Ну вот, это ваши объяснения. Прочтите, пожалуйста, и, если согласны с тем, что здесь написано, что все произошло именно так, подпишите.
   Корниш читал медленно, но в конце концов все же осилил текст и накарябал внизу подпись.
   — Теперь вторая проблема. Ваш нос, мистер Прайс.
   Пластырь сняли, но нос оставался распухшим и деформированным.
   — Есть показания о том, что вы примерно в пять вечера того же дня, когда произошло нападение на этого несчастного человека на Пэредайз Уэй, обратились в госпиталь на Сент-Эннз Роуд. Обратились в отделение травматологии. И там выяснилось, что у вас сломан нос. Так?
   — Так больно ж было, просто мочи нет! — сказал Прайс.
   — Скажите, друзья мои, вы, наверное, не прочь пропустить иногда по кружечке-другой пива? Они закивали.
   — И наверняка заглянули в какой-нибудь паб в понедельник вечером?
   Парни тупо смотрели на него. Затем Корниш кивнул.
   — Было дело. В «Кингз», что на Фарроу-стрит.
   — Сидели там, пили, и, кроме вас, в «Кингз» были и другие посетители, и бармен тоже вас видел?… Они снова дружно закивали.
   — В понедельник вечером, накануне того дня, когда произошло нападение? Снова кивки.
   — Так вот, тогда вы скажете мне, что мистер Прайс перебрал. По пути домой захотел пописать в канаву, но споткнулся в темноте о бордюрный камень, упал и ударился лицом о припаркованную рядом машину. Ну и, естественно, расквасил свой драгоценный нос, так?
   Корниш ухватил Прайса за рукав.
   — Запомни, Марк, Именно так оно и было.
   — Итак, что у нас имеется? Разбитый нос, кровь так и хлещет из него. И что вы делаете? Снимаете свою футболку и прижимаете к лицу, чтобы остановить кровотечение. Потом приходите домой. Кровь вроде бы остановилась. И поскольку оба вы пьяны, то крепко засыпаете и просыпаетесь только в полдень следующего дня, а именно во вторник. Так? Корниш ухмыльнулся.
   — Именно. Усек, Марк?
   — Но есть временной зазор примерно часов в пять до того как вы обратились в больницу. Так чем вы занимались эти пять часов, позвольте спросить? Уверен, вы скажете мне следующее: вы просто не понимали, что нос сломан, что все настолько серьезно. И не хотели поднимать шум по пустякам. И только благодаря уговорам вашего приятеля согласились наконец обратиться к врачу, потому как боль все не проходила. Ну и вот, примерно около пяти приехали в эту самую больницу, показаться врачу.
   Прайс энергично закивал.
   — Но все это, разумеется, было уже после ленча. Возможно, вы съели по горячему блюду где-нибудь в кафе для работяг, сидели там, скажем, от часу дня до половины третьего? Нашли на столе экземпляр «Сан», просмотрели страничку, где напечатаны результаты скачек, что-то в этом роде? Кстати, названия кафе не помните?
   Бандиты отрицательно замотали головами.
   — Ладно, неважно. В том районе их сотни, всех не упомнишь. Но к Мидоудин Гроув в тот день вы и на пушечный выстрел не приближались, верно?
   — Не-а, — ответил Корниш. — Просто зашли в одну забегаловку. И жрали там чипсы с яичницей вплоть до половины третьего.
   — И обычно вы в эту забегаловку не заходите?
   — Не, никогда. Просто шли по улице, увидели, дай, думаем, заскочим чего-нибудь перехватить. А название, нет, не помню.
   — Что ж, выглядит довольно убедительно. Присяжные должны поверить. Если, конечно, будете твердо придерживаться этих показаний. И не сметь ничего менять! Излагать коротко и просто. Ясно?
   Они закивали. Мистер Вэнситарт написал второе объяснение на специальном бланке с версией Прайса относительно его носа. Прайс почти не умел читать. Но тем не менее подписал. Адвокат вложил листки с записями в дело. Тут вошел растерянный и смущенный Лу Слейд. Вэнситарт поднялся.
   — О господи, мистер Слейд! Прошу прощения, но это моя ошибка, я перепутал время. Мне почему-то показалось, что вы сказали в девять. Но ничего страшного. Мы с клиентами как раз только что закончили.
   И он дружески улыбнулся Прайсу с Корнишем.
   — Что ж, тогда до встречи в суде во вторник. Только не стоит распространяться на эту тему. И смотрите, чтоб соседям по камере — ни гугу! Там всегда полно стукачей.
   Затем он любезно предложил вконец сбитому с толку Слейду довезти его до дома в своем «Бентли». По пути Слейд прочел два новых показания.
   — Вот так уже лучше, — заметил он. — Куда как лучше. Два прекрасных аргумента в пользу зашиты. Просто удивляюсь, почему эти болваны сразу мне не сказали. Таким образом, у нас остается только этот Патель…
   — О, да, мистер Виджей Патель. Честный человек. Добропорядочный гражданин. Возможно, даже настолько честный, что признается, что мог и ошибиться.
   Мистер Слейд сильно сомневался в этом, но затем вспомнил, что по части умения вести перекрестный допрос Вэнситарт мог сравниться разве что с великим Джорджем Карменом. И начал смотреть на вещи веселей. Этот выдающийся барристер будет присутствовать на заседании суда магистрата во вторник. Появится там без всякого предупреждения. О, это должно спутать все их карты! И Слейд заулыбался.

День пятнадцатый — вторник

   Карты были спутаны. Мисс Прабани Сандаран находилась на своем месте, сидела за длинным столом напротив судьи, когда дверь распахнулась и в зал заседаний вошел Джеймс Вэнситарт собственной персоной. И уселся в нескольких футах от нее, там, где обычно сидят защитники. Она недоуменно заморгала. Барристер дружелюбно кивнул ей и улыбнулся.
   Меж тем судья Джонатан Стейн делал выписки из предыдущего дела. Лишь сдержанность, выработанная за долгие годы работы в присутственном месте, помогла ему ничем не выказать удивления. Лу Слейд сидел прямо за спиной у Вэнситарта.
   — Ввести Прайса и Корниша! — распорядился секретарь суда.
   Бандитов ввели в зал в наручниках в сопровождении тюремных офицеров охраны. Вэнситарт поднялся.
   — Имею честь представиться суду. Я — Джеймс Вэнситарт, и я представляю интересы обвиняемых при помощи и поддержке моего друга, мистера Луиса Слейда.
   Он сел. Судья окинул его задумчивым взглядом.
   — Насколько мне известно, мистер Вэнситарт, эти слушания имеют целью лишь продлить срок содержания под стражей обвиняемых еще на неделю.
   Он хотел добавить: «И не более того», но сдержался. Вэнситарт коротко кивнул.
   — Именно так, сэр.
   — Что ж, прекрасно. Мисс Сандаран, можете начинать.
   — Благодарю вас, сэр. Обвинение просит продлить срок содержания под стражей обвиняемых Марка Прайса и Гарри Корниша еще на неделю.
   Джонатан Стейн опасливо покосился на Вэнситарта. Неужели он сейчас поднимется и заявит…
   — Прошения об освобождении под залог не будет, сэр, — сказал барристер.
   — Очень хорошо. Ваше прошение удовлетворено, мисс Сандаран.
   Стейн недоумевал, что, черт возьми, все это означает? Но тут снова поднялся Вэнситарт:
   — Тем не менее защита хотела бы обратиться к суду со следующим заявлением.
   — Очень хорошо. Прошу вас.
   — Защита хотела бы знать, сэр, намерено ли обвинение провести какие-либо дополнительные расследования по этому делу, или же на данный момент следствие считается завершенным?
   Он сел и взглянул на мисс Сандаран. Та пыталась ничем не выдавать волнения, но сердце у нее тревожно заныло. Она привыкла придерживаться заранее предопределенного сценария, вести процедуру, как ее учили в юридическом колледже. И вдруг этот человек смешал все карты.
   Сидевший позади детектив Джек Бернс наклонился и что-то зашептал ей на ушко.
   — Насколько я поняла, сэр, личность погибшего до сих пор не установлена, и расследование в этом направлении все еще продолжается.
   Тут Вэнситарт снова вскочил:
   — Должен заявить суду, что защита вовсе не отрицает сам факт трагической гибели этого человека. Увы, несчастный не может восстать из гроба и дать какие-либо показания в пользу той или другой стороны. И суть не в установлении его личности. А потому защита вновь задает все тот же вопрос: готово ли обвинение передать дело на рассмотрение суда высшей инстанции?
   В зале наступило гробовое молчание.
   — Мисс Сандаран? — осторожно спросил судья.
   Она испытывала примерно те же ощущения, какие испытывает пилот во время своего первого самостоятельного тренировочного полета. Мотор только что взорвался, и вот ее спрашивают, что она собирается предпринять по этому поводу.
   — Обвинение считает дело завершенным, сэр. Вэнситарт снова на ногах.
   — В таком случае, ваша честь, я просил бы назначить судебное заседание прямо на следующей неделе. Всем нам прекрасно известно изречение: «Отсроченное правосудие — это все равно что отсутствие правосудия». Мои клиенты находятся в заключении вот уже две недели за преступление, которого они, судя по настойчивым их заверениям, не совершали. И вот теперь, когда обвинение и защита заявляют о полной своей готовности, слушания вновь откладываются. Это недопустимо.
   Джонатан Стейн призадумался. Этот Вэнситарт выбрал рискованную стратегию. На предварительных слушаниях задача магистрата сводится вовсе не к тому, чтобы определять, виновен обвиняемый или нет. Цель магистрата — определить, имеет ли подобное дело право на существование, достаточно ли собрано улик и доказательств, чтоб можно было отправлять это дело на рассмотрение в суде высшей инстанции и назначать слушания в Центральном криминальном суде, знаменитом Олд Бейли. Как правило, барристеры появляются только там. И если грозный и многоопытный королевский адвокат
   Вэнситарт счел для себя возможным появиться на предварительных слушаниях в Хайбери, стало быть, он придерживается особой тактики, хочет показать, что «дела как такового» просто не существует.
   — Принято, — сказал судья. — Ровно через неделю.
   Стало быть, ровно через неделю они вновь собираются здесь, и это будет своего рода генеральной репетицией перед передачей дела в Олд Бейли. И этот барристер будет вести перекрестный допрос, чтобы нащупать слабые стороны в позиции обвинения. И, как правило, в подобных случаях обвинение выкладывает все свои козыри. А защита умалчивает о своих, вплоть до заседания в суде высшей инстанции. Причем защите запрещается лишь одно: выходить с заявлением о внезапно возникшем алиби, проверить которое у полиции просто не было времени.
   — Принято. Мисс Сандаран, у вас есть ровно неделя на то, чтоб подготовить ваших свидетелей и вызвать их в суд.

День шестнадцатый — среда

   Прабани Сандаран была просто в панике и поделилась своими опасениями с боссом.
   — Сэр, во вторник на той неделе мне понадобится опытный барристер. Одной с Вэнситартом мне не справиться.
   — Должна справиться, Прабани, просто обязана, — сказал начальник департамента. — Половина моих людей в отпуске, сама понимаешь, август, черт бы его побрал. А все остальные завалены делами просто по горло.
   — Но, сэр, этот Вэнситарт… Да он живьем сожрет свидетеля обвинения!
   — Не переживай, это всего лишь предварительные слушания! Чистой воды формальность. Он должен понимать, что сильно рискует, я бы на его месте не стал. Да и сам суд целиком на стороне обвинения. Вот и замечательно! Пусть получит по носу, в следующий раз не будет высовываться.
   — А что, если мистер Стейн сочтет невозможным передать дело в Олд Бейли?
   — Ну это уж ты через край хватила, Прабани! Нервишки у тебя шалят, вот что. Стейн никогда этого не сделает. Он человек опытный, с первого взгляда может определить, крепкое дело или нет. У нас есть опознания, подписанные мистером Пателем. И от своих свидетельских показаний он тоже отказываться не собирается. Если он выступит, Стейн тут же отправит дело в Бейли. Вообще без этого Пателя и самого дела бы не было. Так что дерзай. Ты справишься.
   Днем положение осложнилось еще больше. К ней явился главный секретарь суда магистрата. В расписании неожиданно образовалась дыра. Вся пятница свободна. Согласна ли она провести слушания в пятницу? Прабани Сандаран судорожно пыталась сообразить. На ее стороне будут выступать профессионалы, не считая, конечно, главного свидетеля Пателя и собачника мистера Уиттейкера. А раз так, то они вполне могут собраться и успеть. Она сказала, что даст ответ через час, и взялась за телефон. В четыре она позвонила секретарю и заявила, что согласна.
   Джеймсу Вэнситарту позвонили в пять. Он тоже согласился. В тюрьму Пентонвилль отправили уведомление. Заключенные Прайс и Корниш должны быть в суде магистрата на Хайбери в зале номер 1 ровно к десяти утра. Председательствует все тот же мистер Джонатан Стейн.

День восемнадцатый — пятница

   Со стороны обвинения выступало одиннадцать свидетелей. Начали с констебля, который первым оказался на месте происшествия. Он сообщил, что в тот вторник где-то после двух сидел с напарником в припаркованной патрульной машине, как вдруг из диспетчерской поступил звонок ехать по срочному вызову на Пэредайз Уэй, где произошло нападение на человека. Что они и сделали, и прибыли на место происшествия уже через четыре минуты. На тротуаре лежал избитый мужчина, без сознания. Он пытался оказать ему первую помощь, напарник же меж тем вызвал подкрепление. Еще через пять минут приехала «Скорая» и увезла пострадавшего в больницу. Через пятнадцать минут прибыл инспектор полиции в униформе и взял все дальнейшие действия под свой контроль.
   Джеймс Вэнситарт ободряюще улыбнулся молодому человеку.
   — Вопросов нет, — сказал он, и констебль с чувством облегчения занял свое место в задних рядах.
   Вторым свидетелем был тот самый инспектор в униформе. Ведомый мисс Сандаран, он тоже дал показания. А когда закончил, поднялся Вэнситарт.
   — Скажите, инспектор, ко времени вашего появления на улице уже собрались зеваки?
   — Да, сэр.
   — Вы были один или в сопровождении других полицейских?
   — Да, сэр. Наша группа насчитывала десять человек.
   — Вы давали им поручение опросить всех присутствующих на тот случай, если среди них вдруг окажется свидетель преступления?
   — Так точно, сэр.
   — И ваши десять коллег обошли все квартиры в близлежащих домах, окна которых выходили на улицу и обитатели которых могли видеть, что произошло?
   — Да, сэр.
   — И, продолжая осмотр места происшествия, ваши коллеги не преминули обследовать все возможные пути отступления преступников, весь район все с той же целью — найти возможных свидетелей?
   — Так точно, сэр.
   — И сколько же времени в целом ушло на эти действия?
   — Я дал отбой, когда наступили сумерки. Примерно около восьми вечера.
   — Итак, все ваши десять подчиненных опрашивали людей на улице, а также жильцов окрестных домов на протяжении почти шести часов?
   — Да, сэр.
   — Нашли они за это время хотя бы одного свидетеля, кто видел само происшествие или же заметил двух убегающих мужчин, попадающих под описание моих клиентов?
   — Нет, сэр.
   — Как же это так получается? Опросив примерно сотню человек, вы не нашли среди них ни одного свидетеля, который мог бы привязать моих клиентов ко времени и месту происшествия?
   — Нет, сэр, не нашли.
   — Благодарю вас, инспектор. Вопросов больше нет.
   Настал черед Джека Бернса. Было зачитано довольно пространное заявление, где описывался весь ход расследования — с самого начала и вплоть до момента составления окончательного обвинения Прайса и Корниша в убийстве. Затем поднялся Вэнситарт.
   — Итак, вы провели очень тщательное расследование, верно, мистер Бернс?
   — Надеюсь, что да, сэр.
   — И ничего не упустили из виду, ни малейшей детали или подробности?
   — Хотелось бы думать именно так, сэр.
   — Сколько человек входило в команду поисковиков?
   — Около дюжины, сэр.
   — Однако они не нашли и следа крови мистера Прайса ни непосредственно на месте преступления, ни поблизости?
   — Нет, сэр.
   — Как же так получается? Нос сломан в двух местах, кровь хлещет фонтаном, и ни единой ее капельки не упало на тротуар?
   — Пятен не нашли, сэр.
   Бернс был парнем не промах, а потому не позволил барристеру поймать себя на крючок.
   — А мой клиент, мистер Бернс, утверждает, что крови его там не нашли просто потому, что он повредил нос в совершенно другом месте. Что на месте преступления его в тот вторник просто не было. А теперь, мистер Бернс…
   Но вместо того, чтоб задать очередной вопрос, Вэнситарт разразился пылкой речью. И эта его речь не имела целью произвести впечатление на жюри присяжных, потому как такового в зале просто не было. Нет, она была адресована исключительно судье магистрата, Джонатану Смиту, который не сводил глаз с барристера и делал в блокноте какие-то пометки. Мисс Сандаран тоже нервно строчила что-то.
   — Итак, вы утверждаете, что поисковая команда прочесала весь район в поисках предмета или предметов, которые могли бы обронить злодеи?
   — Да, сэр.
   — И сколько же специальных контейнеров наполнили они найденным материалом?
   — Двадцать, сэр.
   — И затем это их содержимое прочесывали чуть ли не зубными щетками?
   — Да, сэр.
   — И было ли найдено в этих двадцати контейнерах хотя бы одно вещественное доказательство причастности моих клиентов к нападению?
   — Нет, сэр.
   — И тем не менее уже к полудню следующего дня вы занялись активными поисками мистера Прайса и мистера Корниша с целью их ареста. На каком таком основании, позвольте узнать?
   — Потому что между одиннадцатью и двенадцатью этого дня на руках у меня были позитивные результаты двух опознаний.
   — По фотографиям из вашего архива?
   — Да, сэр.
   — И опознал их не кто иной, как владелец местного магазина, мистер Виджей Патель?
   — Да, сэр.
   — Скажите, инспектор, сколько именно снимков просмотрел мистер Патель?
   Джек Бернс сверился со своими записями.
   — Семьдесят семь.
   — Почему именно семьдесят семь?
   — Потому что на двадцать восьмой фотографии он со всей определенностью опознал Марка Прайса, а на семьдесят седьмой — Гарри Корниша.
   — Вы что же, хотите тем самым сказать, что в этом северо-восточном районе Лондона на заметке у полиции находилось ровно семьдесят семь молодых белых мужчин?
   — Нет, сэр.
   — Тогда, наверное, гораздо больше?
   — Да, сэр.
   — Сколько же снимков из архива было в то утро в вашем распоряжении, мистер Бернс?
   — Около четырех сотен.
   — Около четырехсот. И тем не менее вы остановились на семьдесят седьмом снимке.
   — Но свидетель был совершенно уверен, что это они.
   — И мистеру Пателю не была предоставлена возможность увидеть остальные триста двадцать три снимка?
   Долгая пауза.
   — Нет, сэр.
   — Детектив инспектор Бернс, мой клиент, мистер Прайс, довольно плотный белый мужчина лет примерно двадцати пяти, с выбритой головой. Вы что же, хотите сказать суду, что в вашей картотеке, где около четырехсот снимков, не могло оказаться еще одного похожего на него мужчины?
   — Нет, я не могу этого сказать.
   — А я, в свою очередь, могу предположить, что таких снимков наберется с десяток. Сегодня на улицах полным-полно круглолицых молодых людей, которые бреют голову наголо. Они практически неразличимы, все на одно лицо. И, однако же, мистеру Пателю не была представлена возможность хотя бы одним глазком взглянуть на похожее лицо среди этих самых четырехсот снимков? Молчание.
   — Вы должны ответить, мистер Бернс, — осторожно подсказал судья.
   — Нет, сэр, не была.
   — И среди оставшихся снимков могло оказаться еще одно лицо, похожее на мистера Прайса. Но у мистера Пателя не было возможности сравнить, вернуться к первому снимку, как следует разглядеть их, сопоставить, прежде чем сделать окончательный выбор?
   — Может быть, и так, сэр.
   — Благодарю вас, мистер Бернс. Вопросов больше нет.
   Положение становилось угрожающим. Упоминание о круглолицых молодых людях с бритой наголо головой, которые «все на одно лицо», озадачило мистера Стейна. Он тоже смотрел телевизор и представлял, как выглядят в массе своей бесчинствующие фанаты.
   Мистер Карл Бейтмен был сух и лаконичен в своих показаниях. Просто описал, как мужчину в бессознательном состоянии привезли в Лондонский королевский госпиталь, как его осматривали и какие анализы проводили перед тем, как отправить в отделение нейрохирургии. Тем не менее, едва он умолк, Вэнситарт снова поднялся со своего места:
   — Хотелось бы услышать одно маленькое уточнение, мистер Бейтмен. Вы осматривали правую руку пациента?
   Бейтмен растерянно хмурился.
   — Да, осматривал.
   — Во время поступления или позже?
   — Позже.
   — Очевидно, по чьей-то просьбе?
   — Да.
   — Чьей именно, позвольте узнать?
   — Детектива инспектора Бернса.
   — И, по всей видимости, мистер Бернс просил вас проверить, не повреждены ли у больного костяшки пальцев правой руки, так?
   — Да, сэр.
   — И были ли выявлены повреждения такого рода?
   — Нет.
   — Скажите, как долго вы работаете в отделении срочной помощи?
   — Десять лет.
   — Так что врач вы, без сомнения, очень опытный. И вам наверняка доводилось видеть следы самых жестоких побоев, нанесенных кулаком по лицу, а также повреждений, которые остаются при этом на костяшках пальцев?
   — Да уж, доводилось.
   — И когда человек наносит удар кулаком с такой силой, что разбивает обидчику нос, ломает его в двух местах, пусть даже нос этот принадлежит человеку более крупному и сильному, скажите, должны остаться на костяшках пальцев следы?
   — Думаю, да.
   — И каков же процент возникновения такого рода повреждений? Примерно восемьдесят из ста, да?
   — Примерно так.
   — Повреждения кожи, синяки на пястных костях? Ведь они такие тонкие и хрупкие, эти пястные косточки?
   — Да, скорее всего, синяки на пястных костях.
   — Примерно, как бывает у боксеров, да?
   — Да.
   — Но ничего подобного на пальцах правой руки этого трагически погибшего человека вы не обнаружили?
   — Нет.
   — Благодарю вас, мистер Бейтмен.
   Откуда Карлу Бейтмену было знать, что хромой мужчина нанес Прайсу по лицу куда более искусный и опасный удар. И бил при этом вовсе не крепко сжатым кулаком и наотмашь. Он ударил его нижней изогнутой частью ладони, рука его взлетела от пояса, и удар пришелся по носу снизу вверх. И не обладай Прайс поистине бычьим телосложением и силой, не будь он закален в уличных драках, хромой наверняка сбил бы его с ног, и тот мог даже потерять сознание.
   Затем показания начал давать нейрохирург Пол Уиллис, но никаких вопросов к нему у Вэнситарта не возникло. Чего нельзя было сказать о докторе Мелроузе из больницы на Сент-Эннз Роуд.
   — Скажите мне, доктор Мелроуз, когда вы осматривали нос мистера Прайса в прошлый вторник, где-то между пятью и пятью тридцатью вечера, кровь в ноздрях у него была?
   — Да, разумеется.
   — Свернувшаяся или жидкая?
   — И та, и другая. У края ноздрей сгустки свернувшейся крови, ну а внутри жидкая, еще не успевшая свернуться.
   — Ну а затем вы обнаружили два перелома кости и смещение хрящевых тканей?
   — Да.
   — Ну и постарались вернуть хрящи на место и вправить кости, придав тем самым носу прежнюю форму, а затем наложили повязку, чтоб заживление шло своим естественным путем, так?
   — Да, именно так.
   — Ну а если б, допустим, пострадавший проявил легкомыслие и не сразу обратился бы в больницу, а пытался бы самостоятельно и не взирая на боль вправить сломанные кости, это б вызвало новое кровотечение?
   — Да, разумеется.
   — Не могли бы вы сказать, сколько примерно времени прошло с момента получения вашим пациентом этой травмы и его обращением в больницу?
   — Несколько часов, это точно.
   — Нельзя ли поконкретней? Через сколько именно часов? Три? Десять? Больше?
   — Сложно сказать. Нельзя определить с такой степенью точности.
   — Тогда позвольте выдвинуть одно предположение. Молодой человек выходит в понедельник вечером прогуляться, напивается в пабе и по пути домой решает помочиться в придорожную канаву. Но тут он спотыкается о неровный бордюрный камень, падает лицом вперед и ударяется носом об откидной борт припаркованного у обочины грузовика. Может это вызвать увиденные вами повреждения?