Форсчен Уильям. Круг Александра

   Он заметил, что они уже находятся на гребне гряды, и командирская палатка внезапно оказалась рядом с ним. Его воины окружили ее, отчаянно обороняя наивысшую точку своей позиции.
   Облако дротиков затмило солнце и градом посыпалось вниз. Он не почувствовал боли, а лишь оглушающий удар по голове и снова упал на землю.
   Хотя он не верил, что такое возможно, но рев битвы стал еще громче, и казалось, что сама земля сейчас расколется под ним от этого жуткого грохота.
   Волна гафов прошла над ним, но через несколько секунд ее оттеснили назад. Александр предпринимал отчаянные усилия для того, чтобы подняться на ноги.
   Несколько солдат собрались вокруг и что-то кричали ему, но он не слышал слов. Он испугался, подумав, что либо сошел с ума, либо удар по голове лишил его способности нормально слышать.
   Он смотрел на них непонимающим взглядом. Солдаты подняли его на ноги и стали на что-то показывать, но он по-прежнему ничего не понимал. Они оттащили его к палатке, где, к своему удивлению, он увидел Буцефала, истекающего кровью, сочащейся из нескольких ран, но все еще живого. Как ему удалось, повинуясь какому-то инстинкту, пробраться сквозь такое столпотворение к командирской палатке, было выше понимания Александра. Эмоции настолько захлестнули его, что он заплакал.
   Поддерживая Александра со всех сторон, воины помогли ему забраться в седло. Посмотрев сверху вниз на их лица, Александр словно бы в первый раз осознал, что большинство из них все еще безбородые юноши, испуганные, но в то же время захваченные диким безумием битвы. Один из них передал ему меч, и тут, после очередного града дротиков, большинство из них упало бездыханными на землю.
   Горсточка окружающих его людей представляла собой только напоминание об отборных отрядах фаланги, которые когда-то первыми присоединились к нему. Александр увидел высокого жилистого юношу, которого Парменион часто отчитывал за то, что парень путает левую сторону с правой. Сейчас он держал в одной руке грязный кусок материи, представлявший собой боевое знамя Риса, а в другой сжимал кривой меч гафов и с отчаянной решимостью отбивался от врагов, окруживших последних оставшихся в живых воинов.
   Теперь он понял наконец, почему его люди кричали и показывали направо. Жертва, принесенная кавалерией, а также отрядами Риса и Киеванта, оказалась не напрасной. Парменион уже начал атаку.
   Развернувшись фронтом шириною в полверсты, они наступали ускоренным шагом, низко опустив копья. Гафы повернулись, чтобы встретить атаку. Облако дротиков поднялось в воздух, и казалось, что весь первый ряд упал на землю, но армия продолжала двигаться вперед, переступив через тела павших. Затем раздался оглушительный удар, когда тысячи воинов столкнулись в смертельной схватке.
   После этого столкновения давление на его собственный отряд сразу же ослабло, поскольку армия гафов повернулась, чтобы встретить новую угрозу. Александр обратил внимание, что люди бросают взгляды через плечо, и, повернувшись, он с удивлением увидел, как отряды, отступившие раньше, возвращаются в бой. Большинство солдат было потеряно. Слабые духом не нашли в себе мужества вернуться туда, где лилась кровь, но все же двенадцать отрядов, насчитывающие от пятидесяти до двух-трех сотен человек, снова включились в сражение. Их отчаянная оборона центра дала им время собраться на склоне следующей гряды, и, увидев, что битва еще не проиграна, они пошли в атаку.
   Александр посмотрел на землю вокруг себя. Она была усеяна телами мертвых и тяжелораненых солдат.
   – Мои македоняне, – прошептал Александр.
   Он почувствовал теплую струйку, стекающую по лицу, и инстинктивным движением попытался ее смахнуть. Его рука стала липкой, и он увидел, что она в крови. Он не знал, чья это кровь – его или врага, поскольку кровь гафов выглядела точно так же.
   Гаварниане. Где Кубар? Он должен встретиться с Кубаром и прекратить эту войну раз и навсегда. Двигаясь словно во сне, он направил Буцефала вперед. Внезапно у него возникло такое ощущение, словно он едет верхом по крутому склону горы, приближаясь к жаркому солнцу, испускающему горячие белые лучи, заливающие ослепительным светом все окружающее пространство… а затем пришла темнота.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   В смотровой комнате повисло напряженное молчание. Игра подошла к кульминации, и скоро целые империи поменяют своих владельцев. Картина, которую они только что наблюдали, представляла собой жуткую массовую резню. По предварительным оценкам, потери обеих армий составляли около трети их численности. Сражение остановило общее изнеможение, а не победа одной из сторон; обе армии остались на занятых позициях, не желая уступать противнику ни единого клочка с трудом отвоеванной территории. В итоге ни одна из сторон не получила преимущества; армии продолжали стоять на равнинах между рудовозом и столицей гафов.
   Собравшиеся в комнате кохи с облегчением перевели дух, когда ожесточенная битва постепенно прекратилась, хотя бы для того, чтобы после короткого перерыва возобновиться с новой силой. Кохи, как гаварниане, так и люди, никак не ожидали увидеть такое.
   Никто из них не думал, что игра может подойти к такому кровавому финалу и ни одна из сторон не захочет признать свое поражение и с достоинством отступить, прекратив тем самым войну.
   Они все ожидали, что кто-то из полководцев, либо Александр, либо Кубар, докажет свое превосходство. Но если использовать термин Золы, который был фанатичным болельщиком, битва закончилась «вничью». Обе армии, хотя они сражались, используя разную тактику, оказались равными по силам, и ни один полководец ни в чем не превзошел другого.
   «Это должно было случиться сейчас или никогда», – подумал Корбин. Он испытывал состояние, близкое к панике, после того, как понял, что Александру еще не дали принять заранее приготовленное средство. Все было так просто, всего лишь несколько глотков, и галлюциногенный препарат окажет свое действие, замедлив реакцию и исказив восприятие окружающей действительности.
   Дать ему выпить всего один глоток – это все, что от нее требовалось. Обе армии застыли на своих позициях, и в такой ситуации достаточно было убрать Александра. На этом все бы завершилось. Поскольку Корбин, зная Александра, чувствовал, что тот готов сделать широкий жест.

* * *

   Затемнение уже закончилось, и изнеможенные армии очнулись после короткого сна. На противоположных склонах долины пятьдесят тысяч людей и гафов начали занимать боевые позиции. Из-за линии войск доносились душераздирающие крики раненых, ожидающих, когда трудившиеся не покладая рук лекари уделят им внимание. Мертвые молчали. Их единственной реакцией на происходящие события был сладковатый запах, с усилением жары становившийся все отчетливее.
   Александр обходил строй своих войск, останавливаясь, чтобы поговорить с солдатами, приседая, чтобы пожать руку умирающему воину или утешить гоплита, потрясенного тем, что он увидел несколько часов назад.
   – Теперь они ветераны, – прошептал Парменион после того, как они прошли мимо нескольких десятков человек, оставшихся от отборных отрядов Риса и Киеванта.
   – Но какой ценой, – ответил Александр. – Они сражались на пределе своих возможностей или даже превысили его. Эти люди не македоняне, рожденные для войны, чья единственная цель снискать себе славу или умереть, сражаясь за меня.
   Он произнес последнюю фразу тоном бесконечной печали, и Парменион был удивлен, увидев слезы в глазах своего командира. Он видел, как Александр плачет над умершим другом или павшим конем, но эти слезы были другими.
   Александр повернулся к своему помощнику и улыбнулся:
   – Ты никогда не задумывался, почему боги допустили, чтобы все это произошло?
   Задав вопрос, он развел перед собой руки, словно бы охватывая ими поле кровавого сражения.
   – Какие боги – наши или боги этого мира?
   – Любые боги. Все вместе взятые. Меня тошнит от них, и я их проклинаю.
   Александр снова вспомнил о Дарий и в первый раз понял, какую бесконечную горечь почувствовал этот несчастный персидский царь, когда, всеми брошенный и преданный, он повернулся лицом к небу и умер.
   – Теперь я должен сыграть для них свою роль, – тихо сказал Александр, глядя на Пармениона.
   – Что вы имеете в виду, сир? Но когда Парменион задал вопрос, Александр повернулся и посмотрел на ряды своего усталого войска.
   – Ты думаешь, они видят во всем этом славу?
   Парменион повернулся и тоже посмотрел на воинов, стоящих перед ним.
   Он хорошо помнил поля сражений другого мира. Но Пармениону пришли в голову не те воспоминания, которыми он охотно делился с собеседниками в прокопченной таверне, чтобы ему поставили чашу вина или желая привлечь внимание наивной девчонки. Нет, внезапно он вспомнил, как это все было на самом деле. Атаку в битве при Иссе против опущенных копий персидского войска. Взятие Тира и юношу, его племянника, с отрубленной рукой, который умер от потери крови, пока он совершал отчаянные попытки остановить кровавый поток. Или страшный удар скифской стрелы, погрузивший для него в вечный мрак половину мира.
   Глядя на лица людей, стоявших перед ним, он вспомнил ужас, леденящий душу. И страх, прорывающийся на поверхность в ночных кошмарах, вернулся к нему снова.
   Парменион посмотрел на своего царя, человека, которому он преданно служил много лет, пересекшего бескрайние просторы Азии на Земле, а затем совершившего путешествие между звезд.
   – Они видят в этом столько же славы, сколько и я, – ответил Парменион. – Слава появится в книгах историков или рассказах стариков у горящего очага. Но вы – Александр Великий. Вы человек из другого мира.
   Александр посмотрел на Ярослава, который стоял поблизости. Но старый философ только улыбнулся и покачал головой. Александр кивнул ему и снова посмотрел на своих солдат.
   – С них уже достаточно, – произнес он. – Настал черед для моего боя. Теперь я буду главным актером на этой сцене. Парменион, пошли герольда к гафам. Пусть он передаст Кубару Таге, что я встречусь с ним пешим в долине между линиями наших войск. Пусть наш поединок решит все раз и навсегда.
   – Сир, вы сошли с ума, – воскликнул Парменион. – Вы уже ранены, и это помешает вам сражаться. Вы собираетесь сразиться с гафом, а сами повторяли не раз: люди могут побить их только объединившись, а в бою один на один мы обречены.
   – Делай, что я сказал, – произнес Александр с отстраненной улыбкой на лице. – Этот поединок должен был состояться давным-давно. – Он посмотрел на Олимп и снова улыбнулся.

* * *

   – Мой повелитель Таг, не соглашайся. Только не сейчас! – воскликнул Арн. – Мы прижали их в угол. Еще одна атака, и они обречены.
   – Обречены на что? – спросил Кубар. – Треть нашей армии пала в бою, и ты предлагаешь потерять еще треть для того, чтобы все закончить. Только подумай о цене, которую придется заплатить. Эти люди ничего не сделали, кроме как доказали нам, что обладают достоинством. С давних времен аристократы относились к ним с презрением и охотились на них для своего удовольствия. Но вот они восстали, и оказалось, что у них в крови есть отвага гаварниан. Для себя я уже все решил.
   – Что ты хочешь этим сказать? Но Кубар уже отвернулся от Арна и посмотрел на одинокого воина из человеческой армии.
   – Передай своему повелителю Александру, что я встречусь с ним.

* * *

   – Скоро уже пора, – тихо произнес Ярослав.
   – Я знаю, но сначала мне нужно сделать кое-что еще.
   Повернувшись, он поднялся по склону к командной палатке, вокруг которой всего лишь несколько часов назад кипело ожесточенное сражение. Оказавшись в палатке, Александр прошел во второе отделение. Он знал, что должен был отправить ее назад, в крепость, но что-то в глубине сердца подсказывало ему этого не делать.
   Когда он вошел, Лиала поднялась на ноги.
   – Я думаю, ты уже знаешь, что я собираюсь сделать, – тихо произнес Александр.
   – Я знаю, Искандер. Ты такой же, как он, а он такой же, как ты. И значит, я уже все знаю.
   – Я просто хотел сказать… – И Александр замолчал.
   Она приблизилась к нему.
   – Это твоя судьба, о Таг людей. Ты конечно же понимаешь, я хочу, чтобы Кубар остался жив. Но мое сердце болит и за тебя.
   Она повернулась к столу и взяла стоявшую там чашу с вином.
   – Это старый гаварнианский обычай, – сказала она. – Я знала, что ты придешь увидеться со мной, прежде чем выполнить свой долг. Для женщин моей расы предложить чашу с вином мужчине является поступком, который она может позволить себе только в отношении супруга, того, кого она любит, или своих братьев. Мне кажется, что, хотя мы принадлежим к разным расам, ты очень похож на моего брата и в тебе есть что-то от того, кого я люблю. Так что выпей, Искандер.
   Он принял чашу из ее рук и поднес ее к губам.
   Лиала, улыбаясь, проследила за тем, как он допил вино.
   – Теперь, Искандер, я скажу тебе еще кое-что. Независимо от того, кто победит, у меня наступит траур.
   – Если ситуация повернется против нас, тебя сразу же освободят. Скажи Кубару… – Он не смог найти нужных слов.
   – Мне кажется, я знаю, что должна ему сказать, – тихо ответила она. – Теперь оставь меня, Искандер.
   Отвернувшись, она закрыла лицо руками и зарыдала.
   Александр вышел на яркий дневной свет.
   – Если я погибну, – спокойно сказал Александр стоявшим возле него людям, – то на этом все должно закончиться. Держи людей под контролем, Парменион, и, выбросив белый флаг, встреться с Кубаром. Попытайся договориться с ним о самых благоприятных для нас условиях и проведи организованное отступление. Если мы проиграем сегодня, мир все равно уже не будет таким же, как и прежде. Люди получат свои холмы, и я уверен, ни один гаф не появится там снова. Разумеется, в будущем еще будут войны, но уже никогда они не посмотрят на нас с презрением. Ты понимаешь меня?
   Александр посмотрел на Ярослава и улыбнулся:
   – Меня не беспокоит, что ты скажешь или подумаешь об этом, но поединок будет проходить до конца. То, что ты рассказал мне сегодня утром… – Он сделал паузу. – Если бы я только знал раньше, кому на самом деле мне нужно противостоять. Но теперь это все в прошлом и я должен встретиться с Кубаром.
   – Этого не должно быть, – произнес Ярослав ровным голосом.
   – Но это будет, хотя бы ради моей и его чести. Наш поединок был предопределен с самого начала.
   – Мой господин!
   Александр повернулся и увидел Неву, стоящую неподалеку. По приказу Ярослава ее с обеих сторон окружали стражники. Но теперь было не время. Он не хотел устраивать подобные сцены перед строем своих войск. Не произнеся ни слова, он отвернулся от Невы, и ее громкие рыдания еще долго сотрясали воздух, пока Ярослав наконец не приказал ее увести.
   – Если бы только Элдин и Зергх могли это видеть, – сказал Йешна.
   – Им платят за то, чтобы они смотрели за приборами наблюдения, а не глазели на бои, – холодно заметил Корбин. – Они сейчас находятся над местом сражения. Теперь помолчи, они уже приближаются друг к другу.
   Кубар уже находился почти в центре долины и замедлил шаг. В правой руке он держал метательное копье; такое же оружие, позаимствованное у мертвого гаварнианина, находилось в руках Александра.
   Оба полководца остановились, их разделяло не более десяти шагов.

* * *

   В первый раз с тех пор, как началась игра, Корбин испытывал такой острый приступ паники. Может, что-то пошло не так? Но нет, этого не могло быть. Всего лишь несколько минут назад микродинамик в его ухе подал три коротких сигнала. Наконец она выполнила его задачу. Александр уже принял психотропный препарат, и его действие скоро должно было проявиться.
   – Они делают это. Они на самом деле это делают! – возбужденно воскликнул Зола, ударяя по подлокотникам своего кресла.
   – Смотрите, сейчас они сразятся один на один.
   Забыв про свои страхи, Корбин вместе со всеми посмотрел на экраны мониторов. Кохи затаили дыхание, словно любой звук мог повлиять на то, что должно было произойти на поверхности Колбарда в ста километрах под ними. Все камеры были установлены на максимальное увеличение.

* * *

   – Наконец то мы встретились, Кубар Таг, – произнес Александр, с некоторым затруднением выговаривая слова гаварнианской речи.
   Для Кубара все люди казались маленькими, но даже по человеческим меркам тот, кто находился перед ним, был невысокого роста. Но это относилось только к его физическим размерам. На самом деле он являлся его подобием в человеческом облике. Если бы этот человек прожил чуть дольше, то объединил бы весь западный мир на Земле за две тысячи лет до того, когда такое на самом деле произошло.
   – Я чувствую, ты тоже понимаешь, что сейчас происходит.
   Александр печально кивнул в ответ.
   – Тогда, может быть, есть другой путь? – спросил Кубар.
   – Нет, здесь нет другого пути – это должен быть поединок до смерти одного из нас. Наши народы слишком долго страдали от взаимной вражды, и между нами существует кровавый долг, чтобы об этом не думали другие. Вчера десять тысяч воинов с каждой стороны погибло по нашему приказу, теперь один из нас должен умереть ради них.
   – У нас существует обычай, – сказал Кубар, – согласно которому каждый воин должен найти себе в бою достойного противника, который сделает его смерть почетной. Мы нашли друг друга, Искандер. Так, значит, до смерти одного из нас?
   Александр кивнул.
   Он приподнял копье в руке, и Кубар ответил таким же жестом.

* * *

   В смотровой комнате не было слышно ни единого звука, все комментарии прекратились. Две фигурки кружились на экране, напоминая персонажей видеоигр.
   Человек сделал быстрый выпад, но Кубар отпрянул назад и, опустив щит, занес над головой копье. Александр отступил.
   Александр снова сделал выпад в ноги, однако Кубар, подпрыгнув, отразил удар наконечником копья. Противники снова разошлись.
   Ксарн внезапно повернулся в кресле и начал следить за информацией, поступающей на его служебный монитор. Кохи не обратили на это внимания. Отвлечься хотя бы на секунду означало упустить момент убийства.
   – Ах, джентльмены! – воскликнул ксарн. – Возникла проблема.
   Все дружным ревом попросили его замолчать.
   – Джентльмены, на связи Элдин. Возникла проблема.
   По экрану пошли полосы. Словно спортивные болельщики, которым не дали увидеть кульминационный момент игры, кохи впали в состояние, близкое к истерике.
   Но их вопли затихли, когда прозвучал сигнал тревоги и на экране появился Элдин.
   – Внимание, тревога, внимание, тревога! – прокричал Элдин. – К нам приближается патруль Надзирателей. Я думаю…
   Его голос оборвался, заглушенный помехами с корабля Надзирателей.
   – Поединок! – закричал Корбин. – У нас еще есть время. Поединок, черт возьми!
   На экранах теперь были только статические помехи. В комнате началось жуткое столпотворение. Одни кохи уже пробирались к выходу, спеша попасть на свои корабли, в то время как другие кричали ксарну, чтобы он переключился на запасные каналы связи с парящими над поверхностью камерами.
   Шесть щупалец ксарна с бешеной скоростью бегали по переключателям сразу на нескольких панелях управления.
   – Я не могу ничего поделать. Надзиратели заглушили все сигналы. Но погодите, что-то появилось.
   Картинка на экранах внезапно снова обрела четкость. Александр стоял на одном колене. Увидев это, все в комнате застыли на месте. Кубар отклонил корпус назад, занеся над головой копье для завершающего удара. Копье вылетело из его руки, и Александр упал на землю, выставив перед собой щит. Копье прошло сквозь металл. Гафы закричали от радости, не обращая внимания на чувства остальной публики, находящейся с ними в одной комнате.
   Но нет, человек все еще был жив, и он отбросил в сторону разбитый щит.
   Выхватив из ножен меч, Кубар бросился вперед, готовый добить противника. Александр перекатился через плечо и быстро поднялся на ноги. Его копье было низко опущено.
   Два воина сошлись вместе, и на какое-то мгновение показалось, что изображение на экране застыло. Лидеры гафов и людей сжали друг друга в смертельном объятии.
   Но вот Кубар выпрямился в полный рост и попятился назад. Собравшиеся в комнате кохи дружно вскрикнули.
   Предводитель гаварниан медленно опустился на колени, сжимая руками копье, торчащее из груди. Он упал на бок и неподвижно застыл.
   Камера повернулась и показала общую панораму поля. Армия гафов покинула позиции и поспешно отступала. Камера быстро повернулась в другую сторону, показав, как войско людей бросилось вниз по склону холма, размахивая над головой оружием. Александр победил.
   По экрану внезапно пошли помехи. На несколько секунд появилось встревоженное лицо Элдина, но не было слышно ни единого звука, а затем его сменило другое изображение.
   Надзиратель!
   Была видна только его голова, наполовину скрытая вуалью, но фасетчатых глаз и дыхательного отверстия оказалось достаточно, чтобы люди и гаварниане затрепетали от страха.
   – Это патруль Надзирателей, – спокойно произнес голос, словно бы обращаясь к разыгравшимся детям. – Мы давно подозревали, что вы установили противозаконный контакт с примитивными мирами. Ваши глупые попытки скрыть экономический кризис, вызванный вашей игрой, были своевременно замечены нашими агентами. Всем оставаться на местах. Скоро мы высадимся на вашем корабле. Вся собственность, вовлеченная в игру, будет конфискована, а ее организаторы отправлены на переориентацию.
   Это патруль Надзирателей…
   Ксарн выключил экран.
   – Я объявляю игру законченной, – проревел ксарн, забрызгав всех присутствующих пищей, поглощенной им за три последние приема. – Победителем объявляется Александр. Все ставки зарегистрированы в моем персональном компьютере. Теперь уносим отсюда ноги!
   – Что! – истерично закричал Корбин. – Это невозможно. Абсолютно невозможно. Александр проиграл!
   Остальные кохи, охваченные паникой, не обращали внимания на его возгласы. Кресла были опрокинуты, бутылки с бренди разлиты, горящие сигары брошены на ковер, и цвет аристократии Магелланова Облака наперегонки бросился к единственному выходу. На бегу они через персональные коммуникаторы отдавали на свои личные корабли приказания сервороботам – приготовиться к быстрому старту.
   – Если ты не уберешься отсюда прямо сейчас, – крикнул Сигма, – то они заберут тебя на переориентацию.
   Инстинкт самосохранения наконец взял контроль над недвной системой, и Корбин последовал к двери за своим соперником.
   У него не было возможности за короткое время скрыться отсюда на массивной яхте, пришвартованной к башне, но он мог сбежать на спасательной шлюпке и оставить яхту Надзирателям. Разумеется, они узнают, кому принадлежит яхта, и в конце концов его схватят, но к тому времени адвокаты возьмутся за дело, и он обеспечит себе надежное алиби.
   Свернув в коридор, ведущий к спасательной шлюпке, он увидел Тию, стоящую у входного люка.
   – Там слишком мало места, девочка. Шлюпка рассчитана на двоих, и вторым человеком будет Регина.
   – Именно поэтому я и разбила приборную доску, – невозмутимо произнесла она. – Я знала, дорогой дядюшка, что ты оставишь меня здесь, и решила, что веселей будет провести здесь время в компании.
   – Ах ты чертова сука! – проревел он и, открыв входной люк, убедился, что она не солгала – приборная доска была разбита вдребезги.
   – Я убью тебя за это! – закричал он.
   – Мошенничество в игре – это одно дело, – крикнула она в ответ, – но убить свою любовницу и троюродную сестру совсем другое. Что ты скажешь Надзирателям? Они упекут тебя до конца жизни в свой центр переориентации.
   С яростным ревом Корбин пронесся мимо нее к своим личным покоям. Через несколько секунд он появился снова, волоча за собой полуголую Регину, и они оба скрылись в следующем коридоре.
   Оставшись в одиночестве, Тия слушала, как яхту время от времени сотрясает вибрация, когда стартует очередной корабль спасающегося бегством коха.
   Через несколько минут на яхте воцарилась абсолютная тишина, и единственным звуком, который можно было услышать, являлось гудение серворобота, убирающего мусор, оставленный убегающими кохами.
   Из бокового коридора донесся звук шагов, и перед ней появился Сигма.
   – Так, значит, он забрал твой корабль?
   – Буквально с ножом у горла.
   Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, словно это предательство Корбина связывало их какой-то невидимой нитью.
   – Может быть, вернемся и посмотрим, что произойдет дальше? – предложил Сигма.
   – А что нам еще остается делать, – спокойно ответила Тия, и они вместе вернулись в носовой отсек.
   Войдя в опустевшую комнату, Сигма подошел к серванту и достал из него непочатую бутылку бренди.
   – Нет, только не бренди, давай выпьем шампанского «Миум» для разнообразия.
   – Но оно из личных запасов Корбина. Он не делится им даже со своими собратьями – кохами.
   – Ну и черт с ним. Мы его заслужили после всего, что произошло.
   Они вдвоем уселись в гигантское кресло, которое недавно занимал ксарн, но не раньше, чем над ним поработал серворобот.
   – Может быть, посмотрим еще раз?
   Сигма запрокинул голову и от души рассмеялся.
   – Все было разыграно как по нотам. Вы с Элдином даже заранее спланировали, что он похитит мой корабль.