Фостер Алан Дин. День Диссонанса

   – Бают, в мире эта связь – самая крепкая. Девчонке надо только подале отвести его от логова, пока он нас не учуял. И он за нею пойдет, непременно. А почему да отчего, лучше не спрашивай. За что купил, за то и продаю.
   – Ладно, попытка не пытка. Но учти, Брунгунт: облажаешься – я твоими ушами свое копье украшу.
   – Так нечестно, – запротестовал волк. – Это ж легенда, байка, при чем тут я?
   – Уши береги, волчара. – Хаткар поднялся. – И остальным этот совет передай. Парш, ты идешь со мной. – Он обжег Брунгунта грозным взглядом. – Постараемся управиться побыстрее. Сдается мне, волшебство это лучше действует по ночам, а я не хочу давать четвероногому еще день на раздумья о надежном логове. – Он посмотрел сквозь деревья на залитую лунным светом крепость. – Да, чикнем поджилочки… Хочу полюбоваться, как ты, паскудник чертов, на коленях ко мне поползешь… А после и коленки размозжу.

Глава 14

   Присев на корточки, Хаткар показал на полянку перед безмолвной крепостцей. Стройная и миловидная девушка, стоявшая рядом с ним, смотрела широко раскрытыми глазами. Посреди ночи ее разбудила мать и велела идти с этим уродливым незнакомцем. Девушке очень не хотелось уходить, но мамаша настояла. Дескать, ничего с тобой не случится, еще до рассвета воротишься целая и невредимая, а там дрыхни хоть весь день. Вдобавок ей посулили сластей.
   – Вот мы и пришли, малявка.
   – Не называй меня малявкой! – огрызнулась она. – Ростом я не ниже тебя, и у меня имя есть – Шелковинка.
   Хаткар тихонько зарычал, однако взял себя в лапы.
   – Ну, извини. – Он недолюбливал щенков, но нуждался в помощи этой соплячки.
   – Ты обещал моему папаше два золотых, ежели я выманю единорога. Слушай, а с чего ты взял, что он ко мне выйдет?
   – Выйдет, – заверил ее Хаткар. – Только будь с ним поласковей, навешай на уши, какой он сильный и красивый.
   Шелковинка настороженно смотрела на кускуса и двух его присных, и не было в ее взоре той невинности, о которой с жаром твердили ее родители.
   – А ты уверен, что единорог на меня клюнет?
   – А ты уверена, что ты девственница?
   – Еще бы. – Она устало вздохнула. Ей удалось подслушать, как незнакомец обсуждал эту тему с ее мамашей.
   Хаткар повернулся и указал на лес.
   – В той стороне лощинка с озерцом, вот и веди его туда. Мы будем ждать.
   – А что будет, когда мы придем? – полюбопытствовала она.
   – Не твоя забота, мал… Шелковинка. За твои услуги мы расплатимся с папашей, а ты будешь меня слушаться и помалкивать.
   – Ладно… – Девушка колебалась. – Вы ведь плохого ему не сделаете, а? Ни разу не видала единорога, говорят, они такие лапушки!
   – Ну что ты, как можно! – соврал, не моргнув глазом, Хаткар. – Мы всего-навсего хотим сделать ему сюрприз. Ведь мы с ним друзья не разлей вода. Так что ты не говори про нас четвероногому, а то сюрприз не получится, смекаешь?
   – Смекаю. – Она повеселела. – Люблю сюрпризы. А можно, я погляжу, как вы его удивите?
   – О чем разговор, – охотно согласился Хаткар. – Я думаю, ты тоже удивишься. – Он пошел прочь, уводя за собой Брунгунта и Парша.
   – Тут темно, – нерешительно сказала им вслед Шелковинка.
   – Все будет в ажуре, – отозвался Брунгунт. – Ты ж сама говорила, что уже большая, разве не так?
   – Верно, говорила.
   – Вот и славненько. Доведи копытного до озерца и ступай домой.
   – А почему мы просто не похитили эту шлюшку? – спросил Парш, когда трое разбойников вернулись к поджидающей банде.
   – Деревня большая, – ответил Хаткар, – в такой сподручно покупать припасы. Цены кусаются, но дело того стоит. И еще, Брунгунт говорит, девчонка должна сама согласиться, а иначе волшебство не подействует.
   – Все верно, – кивнул волк. – Своими ушами слышал.
   – Так что ничего лучше не придумаешь, – подвел итог Хаткар.
   Девушка стояла, отсчитывая минуты, необходимые друзьям единорога для подготовки сюрприза. Затем вышла на полянку перед старым разрушенным зданием. При ходьбе ее лучшее платье великолепно подчеркивало крепенькие округлости. Мамаша добрую четверь часа расчесывала ее золотисто-каштановые локоны, чтобы дочка выглядела на все сто. На этом настоял старый волк.
   Два золотых. На такие деньги родители много чего накупят, не забудут и про сласти. Шелковинка решила во всем слушаться кускуса, пускай он даже соврал насчет сюрприза. В конце концов, кто он ей, этот рогатый четвероногий?
   И все-таки, выходя под серебристое сияние луны, она слегка дрожала. О прекрасном одиноком звере по свету ходило немало легенд. Единороги предпочитали жить в лесной чаще, чурались цивилизации и общества разумных существ.
   Древние камни хранили молчание. Может, позвать? А как? «Эй, единорог»? У кого спросить совета? Хаткар и его приятели скрылись в чаще, не оставив даже запаха. Старый волк уверял, что ей достаточно лишь подойти к развалинам, а после единорог сам выйдет. И побредет за ней, как на веревочке, до самого озера, где его ожидает сюрприз.
   Она неподвижно стояла перед руинами. И не видела, как среди них кто-то зашевелился.
   Бдивший на часах Дром поднял голову, его ноздри затрепетали. Моргая, он поглядел на спящих.
   Тихо переставляя копыта, чтобы не потревожить своих новых друзей, он приблизился к оконцу-бойнице и выглянул наружу. Под луной одиноко стояла маленькая изящная фигурка.
   Человеческая фигурка – воплощение юности и чистоты.
   В нем забурлили первобытные чувства.
   Необходимо подвергнуть манящее существо опознанию и никого при этом не разбудить. Кивнув своим мыслям, единорог стал осторожно отодвигать камень, загромождавший вход.
   Совладав с ним, он вышел на траву и принюхался. Ночной воздух благоухал чистым и сладостным ароматом. Девушка была одна; не ощущалось даже слабого ветерка, способного замаскировать посторонние запахи.
   Шелковинка, опасливо следившая за его приближением, отступила на шаг.
   – Приветик. Ты… чертовски хорош. – Она облизала губы, бросила взгляд через плечо и произнесла заговорщицким тоном: – Красавчик, не хочешь пройтись со мной? Для прогулки по лесу ночка в самый раз.
   – Одну минутку, малявка. Сначала я должен кое-что уладить. – Дром вернулся к руинам, сунул голову в проем входа и тихонько проржал: – Подъем!
   В крепости на полу зашевелились. Розарык, обладавшая самым чутким сном, быстро села при виде портала, уже не защищенного валуном.
   – И что дальше? – спросила она, глядя на единорога. – Объясни-ка, мой сахахный. – Она поднялась и направилась к камню. – Если сейчас нападут…
   Дром преградил ей путь.
   – Расслабься, кошачья гора. Не нападут. Они даже не следят за нами.
   За спиной тигрицы просыпались Джон-Том и Мадж.
   – Откуда ты знаешь? – Розарык осторожно выглянула из крепости и сразу увидела и учуяла девушку. Но больше – никого.
   – У них кое-что другое на уме. – Единорог тихонечко заржал (в прямом и переносном смысле). – А когда сообразят, какого сваляли дурака, мы будем слишком далеко. Кто из вас лучше всех бегает?
   – Розарык – на длинные дистанции, – сонно отозвался ничего не понимающий Джон-Том. – А на короткие, наверное, я.
   – Чудесно. Ты и выдр забирайтесь ко мне на спину, и поехали.
   Снаружи раздался нежный, но слегка раздраженный голос:
   – С кем это ты говоришь? Почему не хочешь выйти и поболтать со мной?
   – О черт! Это еще кто? – Мадж подскочил к окну. – Е-мое! Девка!
   – Что? – К нему подбежал Джон-Том и с изумлением увидел человеческую фигуру посреди полянки. – Чем она там занимается?
   – Меня соблазняет. – Дром снова хохотнул. – А Хаткаром и его шавками тут даже не пахнет. Держу пари, они отошли подальше, залегли в засаде и ждут, когда меня выманят неодолимые чары юной и невинной человеческой самки.
   – Не совсем уверен, что понимаю.
   – Это из древней легенды. Очень старое волшебство.
   – Хреновое волшебство, – заключил Джон-Том.
   – Что ты, оно настоящее и действует превосходно. Только не на меня. Теряем время. – Он подставил Джон-Тому бок и низко опустил голову. – Сумеешь забраться? Если надо, держись за гриву.
   Джон-Том без труда залез и помог Маджу усесться позади себя на крепкую, широкую спину единорога.
   – Потеснитесь маленько, – попросил Дром. – Нельзя же оставлять девчонку Хаткару.
   Он рысью выбежал наружу. Розарык выскочила следом и окинула заросли ничего не упускающим взглядом.
   Шелковинка вытаращила на них глаза. Про спутников единорога Хаткар и старый волк не обмолвились ни единым словом. Огромная кошка, выбежавшая за четвероногим, смогла бы слопать ее в один присест.
   Единорог остановился и улыбнулся, запрокинув голову с козлиной бородкой.
   – Не бойся, малявка. Все будет в порядке. Как тебя угораздило в это впутаться?
   Шелковинка ответила не сразу.
   – Они заплатили папаше и мамаше. Дали два золотых, чтобы я пошла с твоими друзьями и помогла сделать сюрприз.
   – Сюрприз? Понятно, – проворчал Дром, кивая.
   – Думали, ты пойдешь за мной. – Она повернулась и показала. – Вон туда, к затопленной лощине. И там бы тебя ждал сюрприз.
   – Да уж, еще тот сюрпризец, – тихонько прорычал Мадж.
   – Наши планы меняются, – сообщил девушке Дром. – Садись ко мне на спину, перед этим красивым господином. Свое дело ты сделала – выманила меня из логова. Только теперь мы предпримем небольшой обходной маневр. Как видишь, твоя часть договора хоть и не до конца, но выполнена, и родители имеют право оставить деньги у себя.
   – Ну, не знаю. – Девушка смущенно ковырнула землю носком башмака. – Я же не привела тебя к озеру…
   – Так разве тут твоя вина? – Дром приблизил к ней голову. – Скажи, неужто тебе пришлась по душе эта публика?
   – Нет, – твердо ответила Шелковинка. – Совсем не пришлась. Но что я могла поделать?
   – Да ты и впрямь сама невинность! Не горюй, малявка. Ты сделала все, что могла.
   – А как же сласти? – капризно спросила она.
   Джон-Том протянул руку. Девушка неохотно подняла свою и в тот же миг была подхвачена и усажена на единорога. Близость ее тела смутила Джон-Тома, напомнив о Глупости.
   Дром повернулся и пустился вскачь, с трудом обуздывая бешеный галоп, чтобы не оторваться от Розарык. Джон-Том нисколько не сомневался, что при необходимости Дром вынес бы трех упитанных взрослых мужчин, а юноша, девушка и выдр для него – пустяк.
   Через несколько километров жеребец перешел на шаг. Розарык тяжело дышала.
   – Хотел бы я видеть рожи этих ублюдков, када они нас хватятся, – произнес Мадж.
   – Ее они тоже хватятся. – Джон-Том улыбнулся, глядя на соседку. – Где твоя деревня, а, малявка?
   – Я не малявка!
   – Прости меня, юная дама. Где ты живешь?
   Девушка поглядела в заросли и показала на север.
   – Там. – Ее чувство ориентации было превосходным. Дром кивнул и сменил курс. Спустившись по пологому склону, он оглянулся на Джон-Тома.
   – Ну что ж, от назойливого внимания Хаткаровой шайки ты отделался. Пойдешь дальше, в Кранкуларн?
   – Мы должны, – ответил Джон-Том. – И будем счастливы, если ты пожелаешь идти с нами.
   – Ага, чувак, – присоединился к нему Мадж. – Мы охотно примем твою помощь.
   – Я наслышан о Кранкуларне, но никогда там не был. С удовольствием составлю вам компанию.
   – Решено. – Джон-Том был доволен. Единорог – отличный попутчик, уже не говоря о том, что ехать куда веселее, чем идти.
   К утру они добрались до околицы Шелковинкиной деревни. Ее окружали обработанные поля. Джон-Том помог девушке спешиться.
   – Как ни крути, я сделала не все, – с тревогой в голосе прошептала она.
   – Ты сделала все, от тебя зависящее. А в том, что кое-кто остался с носом, твоей вины нет.
   Поселение было обнесено прочным деревянным палисадом и могло, по всей видимости, выдержать штурм любой шайки обозленных разбойников. Джон-Том не думал, что Хаткар захочет отыграться на девушке или ее родителях.
   – Ты мне все еще кажешься красавчиком, – сказала Шелковинка Дрому. – Можно тебя поцеловать на прощание? Считай это пожеланием удачи.
   Дром с явным неудовольствием пожевал губами.
   – Я бы без этого прекрасно обошелся, но раз уж тебе приспичило… – Он опустил голову и получил звонкий поцелуй под правый глаз.
   – Иго-го, – пробормотал жеребец, когда девушка отстранилась. – Ну, а теперь ступай, человек, и считай, что сегодня тебе повезло.
   – Прощай, единорог. Прощайте, чужеземцы. – Девушка махала рукой, пока они не исчезли в лесу.
   Больше никакие орды подлых и мстительных разбойников не пытались заступить им путь на запад. Путники надеялись, что Хаткар не раньше полудня догадается о крушении своих планов и вернется к развалинам.
   – Кажется, я понимаю, в чем тут дело, – прошептал Джон-Том. – Шелковинка – девственница.
   – Да с чего ты взял, приятель? – усомнился Мадж. – Я и сам ее видел, но как можно судить по одной только внешности?
   – Иначе бы ей не дали это поручение. – Юноша опустил взгляд на своего скакуна. – Ведь она девственница, да, Дром?
   Розарык с любопытством посмотрела на единорога.
   – Да, судя по облику и запаху.
   – Где-то я читал, что юные девственницы для единорогов неотразимы.
   – Да, это очень давнее и вполне обоснованное поверье. Хаткар построил на нем свой расчет и преуспел бы, если б не один пустяк, о котором разбойники не подозревали.
   – О чем это ты, чувак? – поинтересовался Мадж.
   Дром оглянулся на выдра.
   – Я голубой.
   – А? Э… Слышь, кореш, может, мы лучше пешочком?
   – Чепуха. Мы еще не так далеко от Хаткара и его головорезов, чтобы испытывать судьбу.
   – Ну, это как посмотреть. Да и ни к чему тебе, босс, надрываться, таская нас на горбу. Нам бы не хотелось причинять тебе неудобства.
   – Выдр, сдается мне, это ты испытываешь неудобства.
   – Кто, я? Да что ты! Я просто…
   – Чем ты недоволен, а, Мадж? – вмешался Джон-Том. – Мне казалось, ты рад случаю дать отдых своим драгоценным лапкам.
   Жеребец хмыкнул.
   – Расслабься, выдр, ты не в моем вкусе. – И добавил мечтательно: – Вот если б ты был першероном, или клейдесдалем, или на худой конец англичанином…
   – Если тебе так хочется бояться, вспоминай про Хаткара, – предложил Маджу Джон-Том.
   Совет пошел впрок, однако выдр то и дело оробело косился на жеребца. Впрочем, его смущение вскоре развеялось при звуках далекого грома. А может, то был яростный рев.
   Родителям Шелковинки заплатили за ее услуги авансом. Джон-Том как в воду глядел: Хаткар не отважился идти на штурм сильно укрепленного селения ради своих денег. И не на ком было ему сорвать злость, пока он не узнал, что девчонка действительно сделала все, от нее зависящее, и заслужила не наказание, а награду. Она так и не получила вожделенных сластей, зато на зависть подружкам могла безбоязненно ждать зимы, кутаясь в новенький волчий тулуп.
   Ближе к вечеру путники разбили лагерь. От жаркого, спасенного Маджем с риском для собственной жизни, почти ничего не осталось, но Розарык вскоре принесла еды на всех. Дром довольствовался лепестковыми педальками с ближайшей лужайки. Каждый голубовато-розовый цветок, когда его жевали, издавал свою особенную музыкальную ноту.
   Мадж ужинал рядом с Джон-Томом.
   – Приятель, тебя это не беспокоит?
   – Нет… А что меня должно беспокоить?
   Мадж кивнул в сторону единорога.
   – Он.
   Джон-Том уплетал вкуснейший, сочнейший, ароматнейший бифштекс.
   – Он уже спас нам жизнь и, может, еще не раз спасет. А его сексуальные предпочтения, сказать по правде, нисколько меня не волнуют. На Голливудском бульваре таких, как он, пруд пруди.
   – Ладно, может, ты и прав. А знаешь, я его с самого начала раскусил, еще когда он этак ненавязчиво подкатился к нам из леса.
   Дром услышал эти слова и изрек с достоинством, вскинув голову:
   – Выдр, я не подкатился. Я снизошел. – Он перевел взгляд на Джон-Тома. – Значит, прежние твои помощники могут тебя обскакать и унести из Кранкуларна все лекарства?
   – Надеюсь, этого не случится, хотя чем черт не шутит. Они украли мою карту.
   – Подумаешь, потеря. Не горюй. – Жеребец захрустел пучком фиолетовых ормодов с лепестками, отливающими аметистовой эмалью. Перетираемые зубами единорога цветы гудели. – Я знаю дорогу.
   – Нам говорили, будто Кранкуларн передвигается.
   – Только в чьем-то воображении. Это слухи, а распускает их тот, кто пересекал город, но даже не подозревал об этом или ходил вокруг него, как слепой. Вот и сочинил, будто Кранкуларн перемещается. Вовсе он не перемещается, просто разыскать его бывает нелегко – надо очень захотеть. Можешь мне поверить, я об этом от знающих парней слышал. И берусь вас туда довести.
   – Чертовски нехилая идея, – признал Мадж. Он злился на себя: «Чем тебе так досадил этот единорог, и почему ты его боишься? Дром – парняга славный, что, разве не так? И ты ничем не смахиваешь на английского скакуна. Или ты ни разу не слыхал пословицы «Дареному единорогу в зубы не смотрят»? Хватит дергаться, чувак, расслабься… Смотри, четвероногий тащил тебя и Джон-Тома всю дорогу от Хаткаровых угодий и даже ни разу не закапризничал. Да ежели скакать на нем поочередно, можно запросто обогнать старого мудака и его шлюшку-пособницу».
   Они быстро продвигались на запад, но бывшие друзья как в воду канули.
   И когда наконец четверо скитальцев достигли окраины самого Кранкуларна, Джон-Тому едва поверилось в это. В пути у него наполовину созрела убежденность, что город существует только в воображении Клотагорба. Однако он ошибался.
   Нет, город существовал в действительности, и вот, столько раз побывав на волоске от смерти, оставив позади Нижесредние болота, Глиттергейст и бесчисленные холмы и овраги, Джон-Том узрел свою цель… И был более чем разочарован.
   Фон выглядел весьма впечатляюще: покрытый густым лесом и слегка дымящийся вулкан. Зато сам город навевал не меньшее уныние, чем грязный мещанский Линчбени. Полуразрушенные лачуги, обветшалые двух – и трехэтажные дома из дерева и глины прятались друг за дружку, словно страшились прямых солнечных лучей. К улицам и уродливым, крытым шифером строениям цеплялся сажистый туман. На подступах к городу в ноздри путешественников полезла знакомая вонь: запахи немытых представителей самых разных зоологических видов в сочетании с «ароматом» открытой канализационной системы. Из Джон-Тома быстро выветрилось появившееся поначалу воодушевление.
   Массивные дубы и клены, растущие в самом городе, давали куда больше тени, чем требовалось его обитателям, и кое-где даже ухитрялись потеснить здания. Джон-Том хотел было спросить Дрома, туда ли они пришли, но тут единорог встал на дыбы и едва не скинул его и Маджа. Тигрица, зарычав, приняла защитную стойку.
   Прямо на них, изрыгая дым и яростный рев, несся демон о трех ногах. На его спине ехал кролик в широкополой фетровой шляпе, муслиновой рубашке с длинными рукавами, расстегнутой на груди, и короткой розовато-лиловой юбке наподобие килта – излюбленной одежде разумных форм жизни этого мира. Огромные задние лапы кролика были босы.
   Возле путников демон затормозил. Сделав глубокий вдох, Джон-Том поспешил успокоить товарищей:
   – Все в порядке. Он нам не опасен.
   – С чего ты взял, Джон-Том? – Розарык не убрала лап с эфесов мечей.
   – Я знаю, что это такое. Трехколесный вездеход «Хонда Эй-Ти-Си», – объяснил он, любуясь красным демоном. – Ишь ты, даже с автоматикой. А я и не знал, что «Хонда» выпускает «Эй-Ти-Си» с автоматикой.
   – Подходящее имечко для демона, – пробормотал Мадж.
   – Хой-хо! – довольно воскликнул кролик и завел мотор. – Ребятки, могу я вам помочь?
   – Конечно, можете. – Джон-Том показал на вездеход. – Где вы его раздобыли?
   Мотор взревел, и Дром в страхе отпрянул.
   – В лавке «То, не знаю что». А то где же?
   Вот тут-то Джон-Тома и охватил восторг. Стало быть, Клотагорб ничего не выдумал. Здесь действует очень мощное колдовство, иначе как объяснить сверхъестественное появление «Эй-Ти-Си» в этом мире?
   – Туда-то нам и надо.
   – Понятно, – кивнул кролик. – Славно, что вы решили сюда заглянуть. А то, знаете, туристы к нам в Кранкуларн нечасто забредают. Почему-то стараются обойти нас стороной.
   – Может, из-за вашей расчудесной репутации? – предположил Мадж.
   Кролик оценивающе посмотрел на них.
   – Иноземцы. Не знаю, захочет ли Снут вас обслуживать. Не очень-то она жалует чужаков. – Он повел плечами. – Хотя не мое это дело. Попробуйте. Может, что и выйдет.
   – Снут? А кто это? – спросил Джон-Том.
   – Хозяйка «Того, не знаю чего». – Кролик оглянулся и показал себе за плечо: – Пройдете через город, а там – по северной тропе, что огибает гору по подошве. Лавчонка Снут маленько на отшибе. – Он повернул голову и окинул незнакомцев последним пристальным взглядом. – Жалко вы смотритесь, ребятки. Не знаю, за чем вы идете в лавку, только вам понадобится все ваше везение, чтобы выйти оттуда не с пустыми руками. Эх, нет у вас моей лапки – на счастье.
   Кролик газанул, и вездеход, взревывая и подскакивая, умчался в лес.
   – И все-таки это был демон, – прошептал Мадж.
   – Не демон, а всего-навсего машина. Из моего мира.
   – Не хотела бы я жить в твоем михе, Джон-Том. – Розарык состроила гримасу. – Какой шум! А вони-то, вони!
   Джон-Том понимал: машина перенесена с помощью волшебства, превосходящего Клотагорбово. У него быстрее забилось сердце. Если Снут умеет перетаскивать в этот мир такие громоздкие предметы, как вездеход со склада в Киото, Лос-Анджелесе или Торонто, ей, наверное, под силу и отослать кое-что в один из этих городов.
   Или кое-кого.
   Но по пути через Кранкуларн он не разрешил себе привыкать к этой мысли.
   Большинство жителей, занятых своими делами или скучающих, не обращали внимания на пришельцев. Многие пользовались или играли вещами явно нездешнего происхождения. Все настырнее в голову Джон-Тома лезли мысли о шансах на возвращение. Может, эта Снут вовсе не волшебница, а простая местная купчиха, которой посчастливилось наткнуться на анизотропные ворота между измерениями или нечто в этом роде?
   Мадж указал спутникам на бродячего менестреля. Маленькая мышь весьма сносно наяривала польку – но не на дуаре, руль-лире или лающей флейте, а на синтезаторе «Касиотон 8500». «Интересно, как она запоет, когда сядут батарейки?» – подумал Джон-Том.
   Далеко не все запредельные вещи, попадавшиеся на глаза, были созданы в его мире. Вместо вывески над заведением, которое Джон-Том поначалу принял за рыбную лавку, висел шар; вращаясь и переливаясь красным и белым сиянием, он демонстрировал то название заведения, то имя владельца. Шар держался в воздухе, похоже, сам по себе. На глазах у путников он принял форму сначала рыбы, а затем нескольких самок разных видов, причем в весьма вызывающих позах.
   Секс продается, напомнил себе Джон-Том. Любой, даже рыбий. Он подошел к заведению и встал под шаром. Никакой опоры, никакой энергоподпитки – чем же, спрашивается, объяснить фотонную пластичность шара? В одном лишь он был уверен: эта вещь – не из его родного измерения.
   Как и инструмент, которым старый мандрил пилил дрова. У него была рукоять, как у обычной металлической пилы, а вот вместо острозубого полотна – блестящий стержень не более четверти дюйма в диаметре. Обезьяне достаточно было подтягивать перчатки, выбирать полено и, взявшись обеими руками за рукоять, опускать на него тонкий стержень, режущий дерево, словно масло.
   Следовательно, существуют и другие миры, и у этой Снут, очевидно, есть доступ к товарам многих из них. Шагая по городской улице, юноша размышлял о реакции спутников на появление вездехода. Обитатели мира магии, незнакомые с двигателями внутреннего сгорания, не могли не принять эту шумную машину за демона. В Кранкуларне чужих машин хватало. Стоило ли удивляться, что он пользуется дурной репутацией?
   Зато горожане держались спокойно и вполне уверенно, и это роднило их с жителями других городов и селений, где довелось побывать Джон-Тому. В том, что они свыклись с многочисленными чужеродными артефактами, не было ничего противоестественного. Приспособляемость разумных существ независимо от их размеров и видовой принадлежности поистине безгранична. В мире Джон-Тома каких-нибудь сто лет назад переносной телевизор или калькулятор показались бы колдовством даже просвещенным гражданам, которые, однако, охотно нашли бы им применение. Если уж на то пошло, многие ли из его современников полностью понимают, за счет чего достигаются точность и быстрая работа компьютеров? Разумные существа готовы ежедневно брать на вооружение все новые непостижимые устройства, на чем бы они ни работали – на щелочных батарейках или на таинственных заклинаниях.
   Джон-Том и его друзья уже покидали город. Следом лениво плыл туман, да кое-кто из жителей провожал их равнодушным взглядом. На плодородных склонах вулкана росли огромные деревья, они миролюбиво перешептывались о чем-то над головами путников.
   Расспросы о Яльваре и Глупости не дали никаких результатов. Либо эта парочка заблудилась, либо преследователям с помощью Дрома удалось ее опередить. В душе у Джон-Тома шевельнулась печаль: ему все еще не верилось, что Глупость помогла хорьку украсть карту.
   Но сейчас не время об этом думать. По словам кролика, в магазине у Снут могут возникнуть сложности. Джон-Том ломал голову, сочиняя проникновенную речь. Им нужен сущий пустяк. Лекарство. Никаких мудреных диковин вроде шара или беззубой пилы. Его рука потянулась к трубке, висящей на шее. В ней хранился рецепт снадобья, жизненно необходимого Клотагорбу. Не для того Джон-Том тащился с ним в такую даль, чтобы вернуться с пустыми руками.