Ал сразу загорелся узнать, что это, но Джек неумолимо вел их дальше вниз. Наконец они оказались в просторном зале, потолок которого подпирали равномерно поставленные колонны. Зал был пуст. Скорее всего, он завершал систему ведущих вниз переходов и помещений, ибо нигде не было обычных устройств, с помощью которых люди, как, вероятно, и человекоподобные обитатели этой планеты, привыкли соединять или разделять комнаты и помещения: ни ворот, ни дверей, ни оконных проемов, ни коридоров. Зато в полу, лишь в одном месте, они заметили нечто примечательное: похожее на тарелку углубление диаметром метров двадцать, а внутри этого углубления — много повторяющих его по форме концентрических углублений, причем нижнее как бы схватывало и держало верхнее. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что эти округлые формы напоминают ступеньки, словно сложенные из маленьких кирпичиков, похожих на игральные кости.
Джек подошел к краю углубления и сказал:
— Вот они. Что вы об этом думаете?
В отличие от серого материала, покрывавшего стены во всех без исключения помещениях «холма», здесь и пол, и углубление в нем были из металла — блестящего, как зеркало, но непривычно темного, чуть ли не черного.
— Что-то оно скрывает, — предположил Рене. Постучал по металлу, потом лег, приложил к нему ухо. — Ничего сказать не могу…
— Надо его открыть, — посоветовал Дон.
— А как? — спросил Хейко.
Ал коснулся рукой внешнего кольца углубления: холодное, на редкость гладкое. Алу почудилось, будто через кончики пальцев он вошел в соприкосновение с токами и движением внизу. Он тут же выругал себя за нелепую идею, но не мог приказать сердцу не биться с такой отчаянной силой. Неизведанное чувство овладело им, внутренний голос нашептывал: «В одном из пультов управления можно найти способ отворить эти „двери“. Мы должны выяснить, как эти приборы действуют, мы…»
Ход его мысли прервал Дон:
— У меня идея! — Он сделал паузу, чтобы придать своим словам большую значимость. — Мы взорвем эту крышку!
— Чем же? — заинтересовался Джек.
Дон подмигнул ему.
— Чем? В этом весь вопрос. Но у меня есть ответ. В этом городе мы видели ракеты, значит, должны быть и разные снаряды: бомбы, может быть, атомные бомбы. Найдем их — и щелкнем этот замочек.
— Это самые неразумные слова, которые мне когда-либо приходилось слышать, — возбужденно вскричал Ал и подошел к Дону. И тут почувствовал, как на плечо легла чья-то рука. На него с ухмылкой глядел Джек.
— А я считаю, это вовсе не глупо. И даже очень толково! Взорвем этот горшочек! Почему бы и нет? — Он с удовлетворением кивнул. — Вы участвовать не обязаны, — сказал он Алу и Рене. — Занимайтесь приборами и аппаратурой, но нам не мешайте. Мы пошли на поиски!..
Джек, Дон и Хейко удалились и вскоре исчезли за поворотом коридора, по которому они пришли сюда. Ал и Рене молча смотрели им вслед.
11
12
Джек подошел к краю углубления и сказал:
— Вот они. Что вы об этом думаете?
В отличие от серого материала, покрывавшего стены во всех без исключения помещениях «холма», здесь и пол, и углубление в нем были из металла — блестящего, как зеркало, но непривычно темного, чуть ли не черного.
— Что-то оно скрывает, — предположил Рене. Постучал по металлу, потом лег, приложил к нему ухо. — Ничего сказать не могу…
— Надо его открыть, — посоветовал Дон.
— А как? — спросил Хейко.
Ал коснулся рукой внешнего кольца углубления: холодное, на редкость гладкое. Алу почудилось, будто через кончики пальцев он вошел в соприкосновение с токами и движением внизу. Он тут же выругал себя за нелепую идею, но не мог приказать сердцу не биться с такой отчаянной силой. Неизведанное чувство овладело им, внутренний голос нашептывал: «В одном из пультов управления можно найти способ отворить эти „двери“. Мы должны выяснить, как эти приборы действуют, мы…»
Ход его мысли прервал Дон:
— У меня идея! — Он сделал паузу, чтобы придать своим словам большую значимость. — Мы взорвем эту крышку!
— Чем же? — заинтересовался Джек.
Дон подмигнул ему.
— Чем? В этом весь вопрос. Но у меня есть ответ. В этом городе мы видели ракеты, значит, должны быть и разные снаряды: бомбы, может быть, атомные бомбы. Найдем их — и щелкнем этот замочек.
— Это самые неразумные слова, которые мне когда-либо приходилось слышать, — возбужденно вскричал Ал и подошел к Дону. И тут почувствовал, как на плечо легла чья-то рука. На него с ухмылкой глядел Джек.
— А я считаю, это вовсе не глупо. И даже очень толково! Взорвем этот горшочек! Почему бы и нет? — Он с удовлетворением кивнул. — Вы участвовать не обязаны, — сказал он Алу и Рене. — Занимайтесь приборами и аппаратурой, но нам не мешайте. Мы пошли на поиски!..
Джек, Дон и Хейко удалились и вскоре исчезли за поворотом коридора, по которому они пришли сюда. Ал и Рене молча смотрели им вслед.
11
После того как трое ушли, стало очень тихо. Ал и Рене с удовольствием перебросились бы словечком, лишь бы нарушить наступившую тишину, но о чем было говорить? У Рене появилось желание покопаться в лабораториях, и они по крутому ходу поднялись на следующий этаж.
— Если мы хотим найти что-то, времени у нас в обрез, — сокрушенно заметил Ал.
Рене попытался его успокоить:
— Может, они никакой бомбы не найдут…
— Поглядим! — произнес Ал без всякой надежды.
Они вошли в одну из лабораторий, и Рене забыл обо всем на свете. Он занялся микроскопами, вертел круглые колесики-регуляторы, разглядывал весы, следил за показаниями стрелок индикаторов, давал спектральные проекции на размеченные шкалы, переходил от одного прибора к другому, подкручивал, переключал, сравнивал…
— Я займусь пока архивами, — сказал Ал, вовсе не уверенный, что Рене его услышал.
Ал обошел несколько помещений и остановился наконец в одном, где стоял прибор, напоминавший установку для воспроизведения телезаписи. Поискав глазами, он не обнаружил никаких «тарелок» для пленки, зато сразу заметил узкую прорезь в пульте у экрана. Огляделся: что в эту прорезь опускали? Долго искать не пришлось. На одной из полок у стены были сложены тонкие гибкие металлические пластинки. Не выбирая, он взял одну из них наугад и сунул в прорезь. Затем устроился в кресле в нескольких шагах от экрана, положил руки на подлокотники, проверил, как действуют вмонтированные в ручки кнопки (включить — нажимаешь один раз, привести в начальное положение — два), надел на голову видеошлем и нажал на одну из кнопок на правой ручке. Прошло несколько секунд… Никакого эффекта…
Но вот свет стал меркнуть, затем вновь усилился… Он становился все ярче и ярче, слишком ярким! Перед глазами замерцали, сливаясь, зеленые солнца. Ал нажал на другую кнопку.
Свет прибавился. Отдельные краски спектра снова стали различимыми, но полосы дрожали, переливались…
Звука нет, значит, надо нажать кнопки!..
Гул… Стоп, слишком громко!
Еще кнопка… Резкий запах сена… На глазах выступили слезы, Ал чихнул…
Другая кнопка…
Запах исчез… Краски поблекли… Алу казалось, что он стал невесомым…
Ага, вот кнопка, регулирующая интенсивность восприятия… Так, нажмем… Хорошо: всего чуть-чуть слабее обычной…
Ал видел и слышал, ощущал запахи, чувствовал. Светило солнце. Трава ласкала его ноги и тихо шелестела… Рядом — небольшое озерцо. Ал осторожно шел вперед. Вон там, в траве, блеснул красный мячик, хотел, видишь ли, спрятаться. Ал первым обнаружил его! Сейчас главное — точно попасть по нему! Он чувствовал себя бейсболистом, за которым сотни тысяч людей наблюдают по телевизору. И когда он поднял биту, то стал как бы в профиль к телекамере. Прицелился, бросил биту — попал! Мячик взмыл ввысь точно под углом в сорок пять градусов к горизонтали — вот так удар! — и опустился на землю, пролетев никак не меньше двухсот метров. Раздались восторженные крики…
Ал отключил изображение. Экран погас, и он снова оказался в пыльном помещении архива. Сидел, откинувшись на спинку кресла. Его привели в восхищение точность воспроизведения, красочность и пластичность. Для него многое было новым: то, например, что здесь он мог увидеть и собственные мечты или желания. Да, преимущества здешней техники неоспоримы. И самое главное: он в состоянии пользоваться этой аппаратурой. Его органы чувств и мышление были настолько сродни органам чувств обитателей планеты, что он не только мог «войти» в их переживания, но и находил их вполне понятными! То были люди, или существа, очень похожие на людей. Если просмотреть другие записи, он наверняка увидит, как они выглядели. Более того, он будет наблюдать за ними, услышит, как они разговаривают, познает их радости и горести. Возможно, конечно, что в восприятии жизни обнаружатся и некоторые различия — так что же из того!..
Строго говоря, он решил тем самым задачу, стоявшую перед экспедицией, и решил куда успешнее, чем это было оговорено правилами. Но это ему было теперь безразлично.
Он вынул пластинку из прорези и вставил другую. Снова устроился в кресле. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее, зная, как действуют кнопки. И ему повезло: на этой пластинке он увидел хозяев планеты! Их было несколько, они стояли, образовав полукруг, перед какой-то машиной. Двое из них продевали проводки в ушки панели с мелкими, как у сита, ячейками. Очевидно, совершался некий торжественный ритуал, ибо все остальные наблюдали за их действиями с напряженным вниманием.
Внешне они мало чем отличались от людей. Не будь Ал убежден, что это обитатели планеты, удаленной от Земли на миллиарды световых лет и кружащей вокруг чужого солнца, он принял бы их за людей. Может быть, кожа у них была чуть-чуть более серой, чем у белых землян. Они были невысокого роста и хрупкого сложения, их головы казались непропорционально большими, а черты лица — чересчур мягкими. Но в остальном они походили на людей и вели себя как люди. Хотя Ал и ожидал этого, но его потрясло увиденное: подтверждение гипотезы, что формы разумных существ в мировом пространстве развиваются сходным путем, если только сходны окружающие условия.
На этот раз ощущение было таким, будто сам он тоже стоит у машины, но как сторонний наблюдатель.
Оба аборигена уже закрепили все проводки в лежащей на полу панели и отступили на несколько шагов. Один из них заговорил на непонятном языке, немного гнусавя, другой отвечал ему. Наблюдая за их жестикуляцией и вслушиваясь в звуки речи, Ал предположил, что присутствует при торжественной церемонии: кто-то произнес торжественную речь, и ему отвечают. Но так как смысла он уловить не мог, то продолжал следить за происходящим. Одеты аборигены были в облегающие коричневые и зеленые костюмы, некоторые держали в руках плоские папки. Все с величайшим почтением внимали обоим ораторам. Наконец один из них сделал шаг в сторону, а другой взялся за выступавшую из боковой стенки аппарата рукоятку. Упала одна из металлических заслонок, и к полу заструились проводки. Поначалу ничего не произошло, но напряженное внимание наблюдателей выдавало, что они ждут чего-то и что произойдет это внизу, между проводами. Прошло немного времени, и снизу, из мелких ячеек, вверх потянулись желтые побеги, удлинявшиеся резко, рывками. Когда они выросли с ладонь, один из стоявших у щита-распределителя нажал на рычажок, и все побеги разделились. Разделившись, они продолжали расти. Еще один нажим на рычажок — и из всех стеблей пустили ростки листья. Постепенно, повинуясь нажатиям рычажка, развивалось все растение: его жизнь была словно бы снята с помощью «лупы времени». Но это было отнюдь не так, что подтверждалось естественными движениями собравшихся. Это было не оптическим трюком, а биологическим экспериментом. Оба аборигена, стоявшие в центре, снова обменялись речами…
Ал отключил изображение. Некоторое время посидел в задумчивости. Он хотел узнать прошлое. И, самое главное, будущее.
— Если мы хотим найти что-то, времени у нас в обрез, — сокрушенно заметил Ал.
Рене попытался его успокоить:
— Может, они никакой бомбы не найдут…
— Поглядим! — произнес Ал без всякой надежды.
Они вошли в одну из лабораторий, и Рене забыл обо всем на свете. Он занялся микроскопами, вертел круглые колесики-регуляторы, разглядывал весы, следил за показаниями стрелок индикаторов, давал спектральные проекции на размеченные шкалы, переходил от одного прибора к другому, подкручивал, переключал, сравнивал…
— Я займусь пока архивами, — сказал Ал, вовсе не уверенный, что Рене его услышал.
Ал обошел несколько помещений и остановился наконец в одном, где стоял прибор, напоминавший установку для воспроизведения телезаписи. Поискав глазами, он не обнаружил никаких «тарелок» для пленки, зато сразу заметил узкую прорезь в пульте у экрана. Огляделся: что в эту прорезь опускали? Долго искать не пришлось. На одной из полок у стены были сложены тонкие гибкие металлические пластинки. Не выбирая, он взял одну из них наугад и сунул в прорезь. Затем устроился в кресле в нескольких шагах от экрана, положил руки на подлокотники, проверил, как действуют вмонтированные в ручки кнопки (включить — нажимаешь один раз, привести в начальное положение — два), надел на голову видеошлем и нажал на одну из кнопок на правой ручке. Прошло несколько секунд… Никакого эффекта…
Но вот свет стал меркнуть, затем вновь усилился… Он становился все ярче и ярче, слишком ярким! Перед глазами замерцали, сливаясь, зеленые солнца. Ал нажал на другую кнопку.
Свет прибавился. Отдельные краски спектра снова стали различимыми, но полосы дрожали, переливались…
Звука нет, значит, надо нажать кнопки!..
Гул… Стоп, слишком громко!
Еще кнопка… Резкий запах сена… На глазах выступили слезы, Ал чихнул…
Другая кнопка…
Запах исчез… Краски поблекли… Алу казалось, что он стал невесомым…
Ага, вот кнопка, регулирующая интенсивность восприятия… Так, нажмем… Хорошо: всего чуть-чуть слабее обычной…
Ал видел и слышал, ощущал запахи, чувствовал. Светило солнце. Трава ласкала его ноги и тихо шелестела… Рядом — небольшое озерцо. Ал осторожно шел вперед. Вон там, в траве, блеснул красный мячик, хотел, видишь ли, спрятаться. Ал первым обнаружил его! Сейчас главное — точно попасть по нему! Он чувствовал себя бейсболистом, за которым сотни тысяч людей наблюдают по телевизору. И когда он поднял биту, то стал как бы в профиль к телекамере. Прицелился, бросил биту — попал! Мячик взмыл ввысь точно под углом в сорок пять градусов к горизонтали — вот так удар! — и опустился на землю, пролетев никак не меньше двухсот метров. Раздались восторженные крики…
Ал отключил изображение. Экран погас, и он снова оказался в пыльном помещении архива. Сидел, откинувшись на спинку кресла. Его привели в восхищение точность воспроизведения, красочность и пластичность. Для него многое было новым: то, например, что здесь он мог увидеть и собственные мечты или желания. Да, преимущества здешней техники неоспоримы. И самое главное: он в состоянии пользоваться этой аппаратурой. Его органы чувств и мышление были настолько сродни органам чувств обитателей планеты, что он не только мог «войти» в их переживания, но и находил их вполне понятными! То были люди, или существа, очень похожие на людей. Если просмотреть другие записи, он наверняка увидит, как они выглядели. Более того, он будет наблюдать за ними, услышит, как они разговаривают, познает их радости и горести. Возможно, конечно, что в восприятии жизни обнаружатся и некоторые различия — так что же из того!..
Строго говоря, он решил тем самым задачу, стоявшую перед экспедицией, и решил куда успешнее, чем это было оговорено правилами. Но это ему было теперь безразлично.
Он вынул пластинку из прорези и вставил другую. Снова устроился в кресле. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее, зная, как действуют кнопки. И ему повезло: на этой пластинке он увидел хозяев планеты! Их было несколько, они стояли, образовав полукруг, перед какой-то машиной. Двое из них продевали проводки в ушки панели с мелкими, как у сита, ячейками. Очевидно, совершался некий торжественный ритуал, ибо все остальные наблюдали за их действиями с напряженным вниманием.
Внешне они мало чем отличались от людей. Не будь Ал убежден, что это обитатели планеты, удаленной от Земли на миллиарды световых лет и кружащей вокруг чужого солнца, он принял бы их за людей. Может быть, кожа у них была чуть-чуть более серой, чем у белых землян. Они были невысокого роста и хрупкого сложения, их головы казались непропорционально большими, а черты лица — чересчур мягкими. Но в остальном они походили на людей и вели себя как люди. Хотя Ал и ожидал этого, но его потрясло увиденное: подтверждение гипотезы, что формы разумных существ в мировом пространстве развиваются сходным путем, если только сходны окружающие условия.
На этот раз ощущение было таким, будто сам он тоже стоит у машины, но как сторонний наблюдатель.
Оба аборигена уже закрепили все проводки в лежащей на полу панели и отступили на несколько шагов. Один из них заговорил на непонятном языке, немного гнусавя, другой отвечал ему. Наблюдая за их жестикуляцией и вслушиваясь в звуки речи, Ал предположил, что присутствует при торжественной церемонии: кто-то произнес торжественную речь, и ему отвечают. Но так как смысла он уловить не мог, то продолжал следить за происходящим. Одеты аборигены были в облегающие коричневые и зеленые костюмы, некоторые держали в руках плоские папки. Все с величайшим почтением внимали обоим ораторам. Наконец один из них сделал шаг в сторону, а другой взялся за выступавшую из боковой стенки аппарата рукоятку. Упала одна из металлических заслонок, и к полу заструились проводки. Поначалу ничего не произошло, но напряженное внимание наблюдателей выдавало, что они ждут чего-то и что произойдет это внизу, между проводами. Прошло немного времени, и снизу, из мелких ячеек, вверх потянулись желтые побеги, удлинявшиеся резко, рывками. Когда они выросли с ладонь, один из стоявших у щита-распределителя нажал на рычажок, и все побеги разделились. Разделившись, они продолжали расти. Еще один нажим на рычажок — и из всех стеблей пустили ростки листья. Постепенно, повинуясь нажатиям рычажка, развивалось все растение: его жизнь была словно бы снята с помощью «лупы времени». Но это было отнюдь не так, что подтверждалось естественными движениями собравшихся. Это было не оптическим трюком, а биологическим экспериментом. Оба аборигена, стоявшие в центре, снова обменялись речами…
Ал отключил изображение. Некоторое время посидел в задумчивости. Он хотел узнать прошлое. И, самое главное, будущее.
12
Ал долго копался в ящиках, расставленных в нескольких комнатах. Необходимо из массы материала отобрать записи, которые дали бы представление об истории планеты. Он искал какие-нибудь обозначения на пластинках и обнаружил на каждой из них в левом углу точечные узоры, напоминавшие запись азбукой Брейля. Просмотрев наскоро несколько дюжин пластинок, он быстро разгадал систему этих узоров. Он понял, где хранятся записи об общих закономерностях развития жизни планеты, где можно получить информацию об экспериментах, где находятся детальные объяснения отдельных процессов. Стало ясно, что в каждой комнате хранятся материалы из определенной области знаний. Вздыхая, переходил он из комнаты в комнату: надо же знать, где что находится. Когда он заметил, как много времени придется потратить на обход всех, то решил посмотреть, чем занят Рене.
А Рене занимался тем, что следил за свободно висящей каплей раскаленного жидкого металла.
— Привет, Рене, — произнес Ал. — Я видел здешних жителей!
— Прекрасно, Ал. И как они выглядят?
— Как люди.
— Что и следовало ожидать, — пробормотал Рене. С помощью магнетической энергии ему удалось увеличить каплю до размеров футбольного мяча и заставить вращаться. На полюсах шара явственно обнаруживалось сплющивание.
— Узнать бы мне, какая еще сила тут действует, — сказал он. — С помощью одного магнетизма этого не добиться.
— Вряд ли это так уж сложно выяснить, — заметил Ал. — Нашел что-нибудь еще, достойное внимания?
— Несколько лабораторий, — ответил Рене. — Ты себе представить не можешь, с чем только они не экспериментируют. Не только с физикой и химией — с математикой тоже. Одна лаборатория вроде бы даже для опытов с историей!
Ал заинтересовался:
— Ты не покажешь, где она?
Рене с явным неудовольствием оторвался от инструментов. Он опустил жидкий шар в специальный сосуд, где шар медленно расплылся.
— Пошли, покажу.
Проходя по коридору, Рене распахивал одну дверь за другой, заглядывал, пока не сказал наконец:
— Вот здесь.
Они вошли в помещение, заметно отличавшееся от остальных хотя бы обстановкой: то ли музей, то ли лаборатория. Рядом с неизвестного типа аппаратами стояли три кресла для воспроизведения изображений со знакомыми уже переключателями. В стену были встроены стеклянные витрины, а в них стояли макеты деревушек, селений и городов, по которым двигались точки и черточки. В маленьких поселках их было немного, а в больших они сновали целыми стайками.
— Жители и средства их передвижения, — кивнул Рене. Подойдя к пульту управления, он передвинул стрелку на шкале на несколько делений. — Смотри!
Вдруг один из макетов начал меняться на глазах. Поселок стал увеличиваться в размерах, новые здания росли, как грибы после дождя, исчезали зеленые насаждения, фабрики с трубами, мостики через улочки. Их место занимали посадочные площадки и аэродромы.
Рене передвинул стрелку еще на несколько делений.
Город сотрясали взрывы, рушились дома, зияли воронкообразные кратеры… Словно могучий ураган несчастий пронесся над городом. Но вот он пропал, и разорванная земля вновь начала покрываться зеленью, новые, современные дома встали на место старых, движение на улицах все увеличивалось и, достигнув определенного предела, начало убывать.
— Действительно, — произнес Ал. — Экспериментальная история.
Он отвернулся было от макета, но очередная перемена заставила его остановиться: на месте города появился невероятных размеров кратер, а над ним поднялось грибовидное облако.
Ала передернуло.
— У нас и впрямь времени в обрез, — сказал он.
Он подошел к стене напротив, где стояли стеллажи с ящичками.
— Может быть, они оборудовали свои картотеки по тому же принципу, что и мы?
Он обратился к тому ящичку, где, по его предположениям, должны быть зафиксированы основные факты. А в чем они заключаются в истории, как не в перечне важнейших событий с древних времен и по сей день?..
— Может быть, мы все же узнаем, что с ними произошло, — тихо вымолвил он, и, указав на одно из кресел для воспроизведения, повернулся к Рене. — Садись и смотри внимательно.
Ал уже хорошо разбирался в аппаратуре. Вспомнились ему и многие подробности, знакомые по работе на Земле. Соединив два кресла кабелем, он включил общее для себя и Рене изображение. Сунув листок с записью в прорезь, он положил остальные на «тарелку», чтобы по мере просмотра одного листка в прорезь попадал следующий.
Ал и Рене надели воспроизводящие шлемы.
Как Ал и предвидел, они увидели сначала маленькую группу первобытных человекоподобных существ в звериных шкурах. Вооружившись заостренными камнями, те крались сквозь густой лес. Подобные картины им уже приходилось видеть, и они не произвели особенного впечатления. Но теперь они слышали хриплые крики, с помощью которых эти люди каменного века переговаривались. Наблюдатели улавливали запах пота и крови, они словно ощущали укусы насекомых, и колючки как бы впивались в их ступни.
Оцепенение, овладевшее им, Ал преодолел усилием воли: он нажал на кнопку ускорителя движения кадров. Картины быстро сменялись другими, тоже как бы знакомыми и вместе с тем невиданными. Обоих охватывали чувства вроде бы и привычные, но новые по остроте.
Средневековье. Крепости. Рыцарские доспехи и оружие. Выжигание угля в кострах и металлические решетки. Предрассудки. Культы. Преследование инакомыслящих и пытки. Ненависть и страх. Неясные надежды на вознаграждение в потустороннем мире. Привязанность к этим детским представлениям. Грязь. Болезни. Роскошь и нищета. Жестокость и раскаяние…
Атомный век. Многоэтажные коробки, заторы на улицах. Марширующие колонны. Бомбы. Стремление к власти и безответственность. Легкомыслие. Ложь. Жажда знаний. Страх перед необузданными силами природы. Переоценка собственных возможностей и надменность. Привязанность к устаревшим традициям. Импульсивные действия. Чопорность. Недоверчивость и несдержанность. Слабодушие. Массовая нищета и массовые убийства.
Вершина цивилизации. Города-сады. Дома-кварталы. Стены-телеэкраны. Демонстрационные кресла. Автоматы. Парящие лодки. Уверенность в себе. Отсутствие желаний. Самоудовлетворенность. Культура жилищ. Искусство. Созерцание. Игры, иллюзионы. Здоровье и наслаждение. Пресыщение и скука. Отсутствие ответственности. Опьянение, грезы, сон…
Ал замедлил бег кадров, вернулся чуть-чуть назад. С этого момента он не хотел упустить ни одной подробности. Запрыгавшие было картинки снова потекли плавно, звуковые приливы и отливы превратились в разборчивые звуки, перепады настроений — в логически обоснованные переходы чувств.
Он увидел город, старую крепость на холме, новый, окруженный рвом замок, средневековое кольцо города, огромные пространства современного города, протянувшегося до гор. Потом с неба посыпался град бомб, и от города остались чудовищные руины. Медленно вырастали новые здания, более современные, одно поколение строений за другим. Последним возник город-сад в окружении прелестных лугов, озер и каменных гряд. Все — и луга, и озера и даже валуны — было творением рук человеческих. Историческую, похожую на кольцо часть города реставрировали, в центре возник старый замок, а ниже находились автоматы, которые все приводили в действие и которым не полагалось появляться на глаза жителей.
Потом планета подверглась метеоритному дождю, и над городом возвели невидимый щит. Несмотря на вновь обретенную безопасность, мало кто выходил из дома. Большую часть времени все проводили перед телестенами или наслаждаясь красотами далеких ландшафтов, позволяли усыплять себя сказками, очаровывались увиденным или принимали в нем пассивное участие. Отпала необходимость в движениях: все, что они желали бы пережить, им внушали аппараты «тотального воспроизведения». Незачем стало даже есть: по специальным проводам жидкая пища подводилась к их креслам. Они сидели и грезили наяву или спали…
День заднем…
Месяц за месяцем…
Поколение за поколением…
Во время показа этих кадров Ал и Рене интуитивно проникали в самую суть событий. Они различали предметы отчетливее, их восприятие обострялось, они лучше понимали все происходящее. Но с определенного момента все сцены были словно завешены полупрозрачной кисеей, их чувственная реакция была странным образом парализована. Краски померкли, очертания сделались расплывчатыми, все происходило в какой-то таинственной полутьме. Испытываемые ими чувства едва ли поддавались точному описанию, хотя и были приятными: любой звук казался музыкальной фразой, появилось ощущение невесомости, крепкие запахи опьяняли. А из этой бестелесной ткани иногда вырывались ощущения более отчетливые: кто-то велит отнести себя в парящую лодку, поднимается на высоту в двести метров, отключает связь с энергетическим рельсом и падает вниз.
Снова воцаряется полутьма, которую они не в силах разгадать. Мимо проплывают неразборчивые предметы, напоминая схемы на магически освещенной сцене. Даже желания и устремленность уступают место чему-то другому; имеющему цель, но не старающемуся ее достигнуть, и намерения, осуществление которых необязательно. Ал покрутил ручки, но лучшей видимости не добился. То, что им показывали, пробегало по другим мыслительным каналам, нежели человеческий мозг.
А теперь… Пальцы Ала крепко обхватили подлокотники кресла. Тень сгустилась, зазвенел металл. Появилось похожее на глубокую тарелку отверстие… очень широкое… и туда опустилось бесчисленное множество каких-то цилиндров. По экрану пронеслись серые пятна, протянулся усеянный светлыми точками геометрический узор, блеснула тонкая неяркая полоска, вспенилась жидкость. Провода разбегались по сторонам и снова сбегались, дрожали стрелки неизвестных приборов, щелкали контакты, какой-то коридор, словно паром, наполнялся фиолетовым светом. Воздух был влажным и теплым. Провода, трубки, рефлекторы и лампы образовывали клетки, напоминавшие большие клетки для птиц. Они стояли вдоль стен уводящего вдаль хода бесконечной чередой, и в каждой сидело по розоватому, мясистому созданию со множеством отростков. Каждое из них было посажено в наполненный жидкостью сосуд, каждое, подобно хрупкому саженцу, поддерживалось подпорками, каждый отросток был покрыт специальной оболочкой, к каждому подключены провода и трубочки, совершенно прозрачные, в которых пульсировала бесцветная, желтая или красноватая жидкость. И каждое существо напоминало выращенную в клетке орхидею.
На этом показ оборвался.
Ал и Рене поднялись со своих мест в полном смятении и замешательстве.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Рене.
— История города прояснилась, — ответил Ал. — Вполне нормальная история, какая могла произойти в любом из наших городов. Они прошли через свой атомный век. Бомбы, уничтожившие город, атомные, это бесспорно. Я совершенно уверен, что где-то они еще хранятся.
— Посмотрим, не раскопал ли их уже Джек, — предложил Рене.
Пока они искали выход, Ал продолжал:
— Теперь мы знаем, для чего нужен городу его невидимый щит, из-за которого мы столько ломали себе голову.
— Защита от метеоритов, — припомнил Рене. — Но почему они не засыпали кратеры? С их возможностями это было проще простого.
— Еще проще устранить следы разрушений другим путем… Эти прозрачные стены, которые мы обнаружили в их домах, не что иное, как экран, на котором можно увидеть все, что пожелаешь: близкое и далекое, прошлое и современность, действительность и фантазию. Маленькое изменение в оптическом устройстве — и никто никаких кратеров и руин не увидит.
— Разве можно довольствоваться подобными иллюзиями?
— А почему бы и нет? Вспомни-ка, сколько всего построено у нас на обмане, приукрашивании, иллюзиях!
— Пусть так! Но мы знаем, где что фальшиво…
— Разве оно становится от этого менее фальшивым?
Рене не ответил. Они добрались до обзорной площадки и решили оглядеться. Кварталы перед ними были сильно разрушены. Найти в этом хаосе Джека, Дона и Хейко будет очень непросто.
— Они в технике разбираются? — спросил Ал.
— Хейко. Он много чего знает, — сказал Рене.
Вскоре это подтвердилось. Они увидели Хейко. Он свернул за угол и сразу появился вновь, восседая на сиденье мощного тягача. Нажав на какие-то кнопки, он направил в открытую дверь приземистого здания продолговатое устройство с разнокалиберными зажимами. Джек и Дон тоже протиснулись в здание. Через две минуты зажимы прихватили двухколесный лафет, на котором лежала ракета. Хоть сейчас стреляй!..
— Они едут к окраине города! — воскликнул Рене.
— Может, нам удастся им помешать! — отозвался Ал.
Он заставил себя запомнить очертания близлежащих зданий и местонахождение группы Джека. Они помчались вниз, к выходу. Солнечный свет ослепил их, но они бежали вперед, не обращая на это внимания, огибая лишь кучи мусора, руины домов и кратеры. Много разрушений вокруг, но многое пока еще в целости и сохранности. Ал вглядывался в совершенные конструкции этих зданий, будто прощался с ними навсегда.
Он и не увидит их больше.
Джека они догнали у самой городской стены.
— Подождите, — закричал Ал еще издали. — Мы нашли пленки с изображением местных жителей. Можете передать их на Землю!
— И как они выглядят? — спросил Джек.
Ал остановился перед ним, запыхавшись.
— Посмотри сам! Кадры потрясающие!
Джека, видимо, охватили сомнения. Он посмотрел на отливающий матовым блеском корпус ракеты, лежавшей, словно рыба, в сети, потом перевел взгляд на Ала.
— Такой случай упускать никак нельзя! — уговаривал Ал, стараясь использовать нерешительность Джека.
— Дашь себя убедить? — спросил Дон. — Тебя так просто уломать?
— Время у нас есть, — сказал Джек. — Можем пойти посмотреть.
В Доне снова закипела обида.
— Кто знает, что может случиться? В любую секунду явятся автоматы и отнимут у нас ракету!
Вмешался Хейко:
— По-моему, узел связи мы разрушили. Что еще…
— Вы просто трусите, — бросил Дон. — Вы трусы и вдобавок дураки. Ну, идите, — заорал он вдруг, — а я подожду вас здесь и позабавлюсь с этой игрушкой! Может, она и выстрелит!
— Ты смотри, поосторожней! — с угрозой в голосе произнес Джек. И обратился к Алу: — Узнали вы, что находится под той крышкой?
— Времени было в обрез, — объяснил Рене. — Но видели мы кое-что из нижних помещений…
— Что?
— Трудно объяснить, — проговорил Рене неуверенно. — Это… такие… штуки… вроде цветов, напоминают орхидеи. И сидят в клетках.
Дон громко расхохотался, но ничего не сказал. Джек наморщил лоб.
— Это все? — спросил он. — А живых существ внизу вы не видели?
Рене понял, что его загнали в угол.
— Только цветы.
— Клетки с орхидеями. Слышал уже, — кивнул Джек. — Ну тогда ясно, что нам делать. Хейко, готовь ракету!
Хейко по-прежнему восседал на узком сиденье водителя тягача-крана. Он снова завел его, чтобы отвести лафет с ракетой в нужную позицию.
— Одурачили вас, показали всякую чертовщину, — походя бросил Джек Алу.
— Держите крюк! — попросил Хейко.
Подскочил Дон и разъединил трос. Хейко отъехал на несколько метров в сторону, спрыгнул и подошел к лафету, на котором в закрепленном каркасе находилась ракета. Он повернул каркас в сторону, беря на прицел холм.
А Рене занимался тем, что следил за свободно висящей каплей раскаленного жидкого металла.
— Привет, Рене, — произнес Ал. — Я видел здешних жителей!
— Прекрасно, Ал. И как они выглядят?
— Как люди.
— Что и следовало ожидать, — пробормотал Рене. С помощью магнетической энергии ему удалось увеличить каплю до размеров футбольного мяча и заставить вращаться. На полюсах шара явственно обнаруживалось сплющивание.
— Узнать бы мне, какая еще сила тут действует, — сказал он. — С помощью одного магнетизма этого не добиться.
— Вряд ли это так уж сложно выяснить, — заметил Ал. — Нашел что-нибудь еще, достойное внимания?
— Несколько лабораторий, — ответил Рене. — Ты себе представить не можешь, с чем только они не экспериментируют. Не только с физикой и химией — с математикой тоже. Одна лаборатория вроде бы даже для опытов с историей!
Ал заинтересовался:
— Ты не покажешь, где она?
Рене с явным неудовольствием оторвался от инструментов. Он опустил жидкий шар в специальный сосуд, где шар медленно расплылся.
— Пошли, покажу.
Проходя по коридору, Рене распахивал одну дверь за другой, заглядывал, пока не сказал наконец:
— Вот здесь.
Они вошли в помещение, заметно отличавшееся от остальных хотя бы обстановкой: то ли музей, то ли лаборатория. Рядом с неизвестного типа аппаратами стояли три кресла для воспроизведения изображений со знакомыми уже переключателями. В стену были встроены стеклянные витрины, а в них стояли макеты деревушек, селений и городов, по которым двигались точки и черточки. В маленьких поселках их было немного, а в больших они сновали целыми стайками.
— Жители и средства их передвижения, — кивнул Рене. Подойдя к пульту управления, он передвинул стрелку на шкале на несколько делений. — Смотри!
Вдруг один из макетов начал меняться на глазах. Поселок стал увеличиваться в размерах, новые здания росли, как грибы после дождя, исчезали зеленые насаждения, фабрики с трубами, мостики через улочки. Их место занимали посадочные площадки и аэродромы.
Рене передвинул стрелку еще на несколько делений.
Город сотрясали взрывы, рушились дома, зияли воронкообразные кратеры… Словно могучий ураган несчастий пронесся над городом. Но вот он пропал, и разорванная земля вновь начала покрываться зеленью, новые, современные дома встали на место старых, движение на улицах все увеличивалось и, достигнув определенного предела, начало убывать.
— Действительно, — произнес Ал. — Экспериментальная история.
Он отвернулся было от макета, но очередная перемена заставила его остановиться: на месте города появился невероятных размеров кратер, а над ним поднялось грибовидное облако.
Ала передернуло.
— У нас и впрямь времени в обрез, — сказал он.
Он подошел к стене напротив, где стояли стеллажи с ящичками.
— Может быть, они оборудовали свои картотеки по тому же принципу, что и мы?
Он обратился к тому ящичку, где, по его предположениям, должны быть зафиксированы основные факты. А в чем они заключаются в истории, как не в перечне важнейших событий с древних времен и по сей день?..
— Может быть, мы все же узнаем, что с ними произошло, — тихо вымолвил он, и, указав на одно из кресел для воспроизведения, повернулся к Рене. — Садись и смотри внимательно.
Ал уже хорошо разбирался в аппаратуре. Вспомнились ему и многие подробности, знакомые по работе на Земле. Соединив два кресла кабелем, он включил общее для себя и Рене изображение. Сунув листок с записью в прорезь, он положил остальные на «тарелку», чтобы по мере просмотра одного листка в прорезь попадал следующий.
Ал и Рене надели воспроизводящие шлемы.
Как Ал и предвидел, они увидели сначала маленькую группу первобытных человекоподобных существ в звериных шкурах. Вооружившись заостренными камнями, те крались сквозь густой лес. Подобные картины им уже приходилось видеть, и они не произвели особенного впечатления. Но теперь они слышали хриплые крики, с помощью которых эти люди каменного века переговаривались. Наблюдатели улавливали запах пота и крови, они словно ощущали укусы насекомых, и колючки как бы впивались в их ступни.
Оцепенение, овладевшее им, Ал преодолел усилием воли: он нажал на кнопку ускорителя движения кадров. Картины быстро сменялись другими, тоже как бы знакомыми и вместе с тем невиданными. Обоих охватывали чувства вроде бы и привычные, но новые по остроте.
Средневековье. Крепости. Рыцарские доспехи и оружие. Выжигание угля в кострах и металлические решетки. Предрассудки. Культы. Преследование инакомыслящих и пытки. Ненависть и страх. Неясные надежды на вознаграждение в потустороннем мире. Привязанность к этим детским представлениям. Грязь. Болезни. Роскошь и нищета. Жестокость и раскаяние…
Атомный век. Многоэтажные коробки, заторы на улицах. Марширующие колонны. Бомбы. Стремление к власти и безответственность. Легкомыслие. Ложь. Жажда знаний. Страх перед необузданными силами природы. Переоценка собственных возможностей и надменность. Привязанность к устаревшим традициям. Импульсивные действия. Чопорность. Недоверчивость и несдержанность. Слабодушие. Массовая нищета и массовые убийства.
Вершина цивилизации. Города-сады. Дома-кварталы. Стены-телеэкраны. Демонстрационные кресла. Автоматы. Парящие лодки. Уверенность в себе. Отсутствие желаний. Самоудовлетворенность. Культура жилищ. Искусство. Созерцание. Игры, иллюзионы. Здоровье и наслаждение. Пресыщение и скука. Отсутствие ответственности. Опьянение, грезы, сон…
Ал замедлил бег кадров, вернулся чуть-чуть назад. С этого момента он не хотел упустить ни одной подробности. Запрыгавшие было картинки снова потекли плавно, звуковые приливы и отливы превратились в разборчивые звуки, перепады настроений — в логически обоснованные переходы чувств.
Он увидел город, старую крепость на холме, новый, окруженный рвом замок, средневековое кольцо города, огромные пространства современного города, протянувшегося до гор. Потом с неба посыпался град бомб, и от города остались чудовищные руины. Медленно вырастали новые здания, более современные, одно поколение строений за другим. Последним возник город-сад в окружении прелестных лугов, озер и каменных гряд. Все — и луга, и озера и даже валуны — было творением рук человеческих. Историческую, похожую на кольцо часть города реставрировали, в центре возник старый замок, а ниже находились автоматы, которые все приводили в действие и которым не полагалось появляться на глаза жителей.
Потом планета подверглась метеоритному дождю, и над городом возвели невидимый щит. Несмотря на вновь обретенную безопасность, мало кто выходил из дома. Большую часть времени все проводили перед телестенами или наслаждаясь красотами далеких ландшафтов, позволяли усыплять себя сказками, очаровывались увиденным или принимали в нем пассивное участие. Отпала необходимость в движениях: все, что они желали бы пережить, им внушали аппараты «тотального воспроизведения». Незачем стало даже есть: по специальным проводам жидкая пища подводилась к их креслам. Они сидели и грезили наяву или спали…
День заднем…
Месяц за месяцем…
Поколение за поколением…
Во время показа этих кадров Ал и Рене интуитивно проникали в самую суть событий. Они различали предметы отчетливее, их восприятие обострялось, они лучше понимали все происходящее. Но с определенного момента все сцены были словно завешены полупрозрачной кисеей, их чувственная реакция была странным образом парализована. Краски померкли, очертания сделались расплывчатыми, все происходило в какой-то таинственной полутьме. Испытываемые ими чувства едва ли поддавались точному описанию, хотя и были приятными: любой звук казался музыкальной фразой, появилось ощущение невесомости, крепкие запахи опьяняли. А из этой бестелесной ткани иногда вырывались ощущения более отчетливые: кто-то велит отнести себя в парящую лодку, поднимается на высоту в двести метров, отключает связь с энергетическим рельсом и падает вниз.
Снова воцаряется полутьма, которую они не в силах разгадать. Мимо проплывают неразборчивые предметы, напоминая схемы на магически освещенной сцене. Даже желания и устремленность уступают место чему-то другому; имеющему цель, но не старающемуся ее достигнуть, и намерения, осуществление которых необязательно. Ал покрутил ручки, но лучшей видимости не добился. То, что им показывали, пробегало по другим мыслительным каналам, нежели человеческий мозг.
А теперь… Пальцы Ала крепко обхватили подлокотники кресла. Тень сгустилась, зазвенел металл. Появилось похожее на глубокую тарелку отверстие… очень широкое… и туда опустилось бесчисленное множество каких-то цилиндров. По экрану пронеслись серые пятна, протянулся усеянный светлыми точками геометрический узор, блеснула тонкая неяркая полоска, вспенилась жидкость. Провода разбегались по сторонам и снова сбегались, дрожали стрелки неизвестных приборов, щелкали контакты, какой-то коридор, словно паром, наполнялся фиолетовым светом. Воздух был влажным и теплым. Провода, трубки, рефлекторы и лампы образовывали клетки, напоминавшие большие клетки для птиц. Они стояли вдоль стен уводящего вдаль хода бесконечной чередой, и в каждой сидело по розоватому, мясистому созданию со множеством отростков. Каждое из них было посажено в наполненный жидкостью сосуд, каждое, подобно хрупкому саженцу, поддерживалось подпорками, каждый отросток был покрыт специальной оболочкой, к каждому подключены провода и трубочки, совершенно прозрачные, в которых пульсировала бесцветная, желтая или красноватая жидкость. И каждое существо напоминало выращенную в клетке орхидею.
На этом показ оборвался.
Ал и Рене поднялись со своих мест в полном смятении и замешательстве.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Рене.
— История города прояснилась, — ответил Ал. — Вполне нормальная история, какая могла произойти в любом из наших городов. Они прошли через свой атомный век. Бомбы, уничтожившие город, атомные, это бесспорно. Я совершенно уверен, что где-то они еще хранятся.
— Посмотрим, не раскопал ли их уже Джек, — предложил Рене.
Пока они искали выход, Ал продолжал:
— Теперь мы знаем, для чего нужен городу его невидимый щит, из-за которого мы столько ломали себе голову.
— Защита от метеоритов, — припомнил Рене. — Но почему они не засыпали кратеры? С их возможностями это было проще простого.
— Еще проще устранить следы разрушений другим путем… Эти прозрачные стены, которые мы обнаружили в их домах, не что иное, как экран, на котором можно увидеть все, что пожелаешь: близкое и далекое, прошлое и современность, действительность и фантазию. Маленькое изменение в оптическом устройстве — и никто никаких кратеров и руин не увидит.
— Разве можно довольствоваться подобными иллюзиями?
— А почему бы и нет? Вспомни-ка, сколько всего построено у нас на обмане, приукрашивании, иллюзиях!
— Пусть так! Но мы знаем, где что фальшиво…
— Разве оно становится от этого менее фальшивым?
Рене не ответил. Они добрались до обзорной площадки и решили оглядеться. Кварталы перед ними были сильно разрушены. Найти в этом хаосе Джека, Дона и Хейко будет очень непросто.
— Они в технике разбираются? — спросил Ал.
— Хейко. Он много чего знает, — сказал Рене.
Вскоре это подтвердилось. Они увидели Хейко. Он свернул за угол и сразу появился вновь, восседая на сиденье мощного тягача. Нажав на какие-то кнопки, он направил в открытую дверь приземистого здания продолговатое устройство с разнокалиберными зажимами. Джек и Дон тоже протиснулись в здание. Через две минуты зажимы прихватили двухколесный лафет, на котором лежала ракета. Хоть сейчас стреляй!..
— Они едут к окраине города! — воскликнул Рене.
— Может, нам удастся им помешать! — отозвался Ал.
Он заставил себя запомнить очертания близлежащих зданий и местонахождение группы Джека. Они помчались вниз, к выходу. Солнечный свет ослепил их, но они бежали вперед, не обращая на это внимания, огибая лишь кучи мусора, руины домов и кратеры. Много разрушений вокруг, но многое пока еще в целости и сохранности. Ал вглядывался в совершенные конструкции этих зданий, будто прощался с ними навсегда.
Он и не увидит их больше.
Джека они догнали у самой городской стены.
— Подождите, — закричал Ал еще издали. — Мы нашли пленки с изображением местных жителей. Можете передать их на Землю!
— И как они выглядят? — спросил Джек.
Ал остановился перед ним, запыхавшись.
— Посмотри сам! Кадры потрясающие!
Джека, видимо, охватили сомнения. Он посмотрел на отливающий матовым блеском корпус ракеты, лежавшей, словно рыба, в сети, потом перевел взгляд на Ала.
— Такой случай упускать никак нельзя! — уговаривал Ал, стараясь использовать нерешительность Джека.
— Дашь себя убедить? — спросил Дон. — Тебя так просто уломать?
— Время у нас есть, — сказал Джек. — Можем пойти посмотреть.
В Доне снова закипела обида.
— Кто знает, что может случиться? В любую секунду явятся автоматы и отнимут у нас ракету!
Вмешался Хейко:
— По-моему, узел связи мы разрушили. Что еще…
— Вы просто трусите, — бросил Дон. — Вы трусы и вдобавок дураки. Ну, идите, — заорал он вдруг, — а я подожду вас здесь и позабавлюсь с этой игрушкой! Может, она и выстрелит!
— Ты смотри, поосторожней! — с угрозой в голосе произнес Джек. И обратился к Алу: — Узнали вы, что находится под той крышкой?
— Времени было в обрез, — объяснил Рене. — Но видели мы кое-что из нижних помещений…
— Что?
— Трудно объяснить, — проговорил Рене неуверенно. — Это… такие… штуки… вроде цветов, напоминают орхидеи. И сидят в клетках.
Дон громко расхохотался, но ничего не сказал. Джек наморщил лоб.
— Это все? — спросил он. — А живых существ внизу вы не видели?
Рене понял, что его загнали в угол.
— Только цветы.
— Клетки с орхидеями. Слышал уже, — кивнул Джек. — Ну тогда ясно, что нам делать. Хейко, готовь ракету!
Хейко по-прежнему восседал на узком сиденье водителя тягача-крана. Он снова завел его, чтобы отвести лафет с ракетой в нужную позицию.
— Одурачили вас, показали всякую чертовщину, — походя бросил Джек Алу.
— Держите крюк! — попросил Хейко.
Подскочил Дон и разъединил трос. Хейко отъехал на несколько метров в сторону, спрыгнул и подошел к лафету, на котором в закрепленном каркасе находилась ракета. Он повернул каркас в сторону, беря на прицел холм.