Страница:
Как спуститься на землю? Окна были открыты, но о том, чтобы сползти вниз по стене, цепляясь за едва заметные неровности каменной кладки, не могло быть и речи. Кричать? Но едва ли его услышат – расстояние до земли слишком велико. Тут Андрес заметил на полу рядом с колоколом огромный тяжелый молот, которым по всей видимости пользовался звонарь.
Справиться с молотом было также непросто, Андрес уже сильно ослабел от потери крови, каждое движение провоцировало новый приступ головной боли, но сознание того, что этот молот – его единственный шанс, придало библиотекарю сил. Он обеими руками ухватился за рукоять, размахнулся и ударил. Первые два-три удара получились неточными, они лишь вскользь задели колокол, и он отозвался глухим недовольным дребезжанием. Но потом Андрес приноровился, и над старым городом полетел уверенный, басовитый и, главное, оглушительно громкий колокольный звон.
Через полминуты Андрес отбросил молот и пополз к окну, подальше от гудящего монстра. Он зажал уши руками, свернулся в позу эмбриона, перед глазами все плыло. А проклятый колокол все голосил, и Андресу казалось, что сейчас его голова расколется на тысячу частей.
Наконец он смог открыть глаза, перевеситься через подоконник и взглянуть вниз. Его идея сработала – люди на улицах останавливались, вертели головами и тыкали пальцами в сторону башни. Колокол, молчавший сотни и тысячи лет, сегодня сослужил свою службу. Андрес привлек внимание и на некоторое время обезопасил себя от происков консервативной и прогрессивной партий.
Через пару минут на площадке башни приземлилась антигравитационная платформа, которая в обычное время занималась проверкой и ремонтом стен. Две механические руки подняли Андреса и перенесли его на платформу. Он еще успел увидеть панораму города с высоты птичьего полета, а потом наступила темнота.
Андрес очнулся в небольшой комнате, стены которой были выкрашены в зеленый и белый цвета. Едва он открыл глаза, как кровать пришла в движение и превратилась в удобный шезлонг. С боков выдвинулись два подлокотника, на правом Андрес увидел панель управления. Приятный негромкий голос произнес:
– Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер. Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер.
Андрес был готов без запинки отбарабанить знакомый с детства ряд цифр, но буквально в последний момент он остановился. Если он назовет свой номер, его можно будет без труда разыскать. А ему этого совсем не хотелось.
– У меня ужасно болит голова, – здесь он не солгал. – Я не могу… я, кажется, забыл свой номер.
– Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер, – настаивала машина.
– Но я не могу его вспомнить, я не могу вспомнить даже своего имени…
Система помолчала несколько секунд, затем снова заговорила:
– Эта ситуация находится вне моей компетенции. Я – СИОКУС, система оказания услуг, и в этом случае я должна обратиться к высшим инстанциям. Прошу вас подождать… прошу вас подождать…
Андрес осмотрелся и заметил неподалеку от своего кресла-кровати шкафчик с блестящим инструментами. Скорее всего, он находился в медицинском центре. Рана на голове все еще сильно болела, но теперь Андрес не испытывал ни малейшего беспокойства. Мастерство хирургических и заживляющих автоматов давно вошло в легенды. Еще час-два, и он снова будет как новенький. Но почему они тянут время?
Андрес уже собирался вздремнуть, но тут его внимание привлек шорох шагов в коридоре. Вскоре в дверях показался высокий худощавый человек в очках с тонкой золотой оправой. Не успел Андрес подняться на постели и поприветствовать гостя, как человек сам заговорил, нервно воздевая руки к потолку:
– Какая ужасная история! Я страшно обеспокоен! Такого еще не случалось в моей практике! Да простите, я не представился. Лассе Айзенбард, министр здравоохранения. О Боже, вы ужасно выглядите, вам немедленно нужно оказать помощь!
Эту речь Лассе сопровождал бурной жестикуляцией, и Андрес заметил, что его пальцы унизаны золотыми перстнями. Лассе быстро взглянул на Андреса, но тут же отвернулся и полез в карман за флаконом с успокоительными пилюлями. Андрес без труда их узнал – такими же пользовался Букминстер.
– Простите, но я так взволнован! – вновь заговорил министр. – Дело в том, что я с детства боюсь крови. Это так ужасно! Но в чем ваша проблема?
– По-видимому, я потерял память, – пояснил Андрес. – Не могу вспомнить даже своего имени.
– Да, это действительно серьезная проблема, – посочувствовал ему министр. – Не зная идентификационного номера, мы не можем начать лечение. О, что же нам делать! Нет, я совершенно не готов к подобной ситуации! Совершенно не готов!
Андрес наблюдал краем глаза за метаниями Лассе по палате. Он не собирался сдавать позиций. Если он сейчас назовет свой идентификационный номер, Букминстер будет здесь через пару минут. И Андрес решил слегка подогреть министра.
– Это такая страшная боль! – простонал он, закатывая глаза. – Ужасная боль! Мне кажется, я больше не выдержу! Вы должны немедленно принять меры, нельзя терять ни минуты.
Лассе в ужасе схватился за коммуникатор:
– Немедленно! Немедленно! Но… что же нам делать?
– Возможно, вы могли бы назвать ваш собственный номер, – предложил Андрес слабым голосом.
– Мой… мой собственный номер?
– Да. Раз уж так необходимо соблюдать все формальности. Если нет другого способа немедленно начать лечение.
Министр задумался на несколько секунд, потом быстро кивнул и принялся набирать код на коммуникаторе. Андрес откинулся на подушки и вздохнул с облегчением. Его кровать снова пришла в движение – в стене открылась глубокая ниша, кровать въехала в нее, и над Андресом склонились двенадцать рук-манипуляторов. Он почувствовал сладкий запах распыленного в воздухе средства для наркоза и мгновенно уснул.
Очнувшись, он понял, что снова бодр и полон сил. От боли не осталось и следа. Он потрогал лоб и нащупал безукоризненно ровный шов на месте бывшей раны. Правда, прежние проблемы никуда не делись и тут же вновь напомнили о себе. Андрес ясно сознавал, что не может здесь больше оставаться – политики, жаждущие добраться до Документа, неизбежно выследят его. С печальным вздохом он вспомнил свою прежнюю мирную жизнь: занятия музыкой и живописью, компьютерные игры, голографический театр и прекрасные тайны восточной письменности.
Он сел на кровати и осмотрелся. Вокруг все еще стояли медицинские приборы, рядом на столике лежало меню. Андрес почувствовал, что голоден и принялся изучать листок: желе с кокосовыми хлебцами, вареная спаржа с бульоном, биточки из моллюсков, Игвер-кола. Он сделал заказ и быстро, с аппетитом поел, принял душ, позволил специальному роботу помассировать спину, а затем принялся открывать шкафчики в поисках своей одежды. Внезапно его розыски были прерваны – ожил коммуникатор.
– Привет, Андрес, я наконец-то смогла улучить для тебя минутку. Ты меня слышишь?
Андрес замер – он узнал голос Изы. Однако экран коммуникатора оставался темным.
– Я слышу тебя! – крикнул он. – Я хочу тебя видеть! Здесь есть экран.
Иза засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики:
– Это очень хорошо, но у меня нет камеры. Мне очень жаль.
– Где ты сейчас?
– Я не знаю точно, это какой-то машинный зал или фабрика. Где-то глубоко под землей. Здесь довольно скучно.
– Ты не в городе?
– У меня для тебя кое-что есть. Ты слушаешь?
– Да! Да!
– Фу-ри-я! Ты понял?
– О чем ты говоришь?
– Фу-ри-я! Запомни! Это нужно для того, чтобы расшифровать символы.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – голос Изы внезапно зазвучал тише. – Не знаю, увидимся ли мы еще… – и еще тише, почти на пределе слышимости: – Мне так грустно…
Из коммуникатора донесся треск статических разрядов, и связь оборвалась.
Андрес вздохнул и снова взглянул на коммуникатор. Было четыре часа утра – самое время позаботиться о себе. Он выглянул в коридор – пусто. Андрес быстро прошел по длинному коридору в фойе, спустился по лестнице и беспрепятственно выбрался на улицу. Ядерное солнце в соответствии с суточным ритмом померкло, и на город спустились сумерки. Андрес осмотрелся. Кажется, он находился в правительственном районе. Здание, которое он только что покинул, было госпиталем Министерства здравоохранения. Чуть поодаль он различил знакомый силуэт библиотеки.
Он задумался. С одной стороны, было бы чистым безумием возвращаться в библиотеку, но то, что сказала Иза, могло оказаться по-настоящему важным. По-видимому она рисковала, передавая ему эту информацию. «Фурия» – он понятия не имел, что названное слово означает, но это можно было проверить, воспользовавшись словарями и энциклопедиями. С этой мыслью он решительно зашагал к библиотеке.
Там снова было безлюдно и пустынно. Андрес беспрепятственно добрался до своего кабинета. На этот раз цветомузыкальное шоу Осипа не работало, однако причудливые орнаменты на стенах и на поверхности стола, состоящие из множества бесформенных разноцветных пятен, привлекли внимание Андреса. Он уже понял, что Осип любил загадки, что он интересовался причудливыми криптограммами. И Букминстер намекал, что Осип, возможно, знал где находится Документ. А вдруг здесь, в своем кабинете, предшественник Андреса оставил какую-то зашифрованную информацию?
Андрес сел за стол, задействовал коммуникатор, подключил словарь иностранных слов и глобальную энциклопедию, набрал в строке поиска слово «Фурия». Ответ пришел незамедлительно:
Фурия (-ии) ж. р. – 1) римская богиня мести, аналог. греч. Эринии
2) впавшая в гнев женщина 3) символ справедливости, законности, гнева (без множ. числа).
Римская богиня мести? Впавшая в гнев женщина? Что, черт побери, все это может значить? Он попробовал повторить запрос, но получил тот же результат. Может быть, он неправильно понял Изу? Или она сама ошиблась? Или он попросту не расслышал, что она говорила?
Он притянул к себе микрофон и произнес: «Фурия», – стараясь как можно точнее подражать произношению Изы. Потом на всякий случай запустил программу фонетического сличения. И это сработало – компьютер сразу выбросил ему два новых имени. Первым значился Шарль Фурье, политолог, вторым – Жан Батист Фурье, физик и математик. Оба ученых жили в XVIII веке. Какое же отношение они могли иметь к проблеме, волновавшей их отдаленных потомков? Без особенной надежды на успех Андрес вызвал на экран соответствующие словарные статьи и начал их просматривать. Вдруг несколько строк привлекли его внимание, он и сам не мог точно сказать почему.
Фурье являлся основателем учения об оптических преобразованиях и иллюзиях, об анализе и коррекции изображений.
Анализ изображений? Возможно, он на верном пути. Во всяком случае никакой другой зацепки у него не было, и Андрес попытался узнать подробности. Попытка удалась лишь отчасти – он тут же утонул в океане длинных и непонятных формул. Все, что можно было понять, заключалось в следующем: в библиотеке хранились печатные книги по преобразованиям Фурье и гармоническому анализу, но так как эти дисциплины не имели никакого практического значения, то книги давным-давно предали забвению. Тут в душу Андреса закралось сомнение. Так ли это? Не мог ли кто-то заинтересоваться этими книгами просто как курьезом, забавой? Это стоило проверить, и он отправился в книгохранилище.
Здесь все содержалось в образцовом порядке, и Андрес без труда нашел нужную полку. Он быстро установил, что книги были изданы через два-три века после смерти Фурье. И речь в них шла о применении его теории к электронно-оптическим системам, молекулярно-структурному анализу и созданию оптических эффектов в воздушных линзах. Он рассеянно перелистывал том в синем переплете и вдруг замер. Ставшая уже привычной безнадежность сменилась жадным нетерпением. Картинки в книге – это же черно-белая копия орнамента, покрывавшего стол Осипа! Это не могло быть совпадением! Он принялся листать книгу с удвоенным рвением, но вновь его взгляд утыкался в сложные разветвленные формулы. Подумать только, древние справлялись с ними, пользуясь лишь листком бумаги, карандашом да своим собственным умом! В это невозможно было поверить. Тогда он вернулся к иллюстрациям, начал пристально рассматривать их, и неясная еще мысль забрезжила в его мозгу. Эти картинки обладали трех– а иногда четырехосной симметрией. Чем-то они напоминали причудливых обитателей земных океанов – радиолярий – и одновременно снежинки.
Андрес припомнил, что симметрия имела большое значение для древних геометров, но в последнее время ею действительно никто ни интересовался. За годы работы Андресу не пришлось иметь дело ни с одним запросом по этой теме. Другие картинки напомнили ему творения древних пиротехников и просто старинные символы и геральдические знаки: огненное колесо, двойные спирали. И только теперь он обратил внимание на подписи к рисункам. Там стояло одно единственное слово: КАЛЕЙДОСКОП. И вдруг он вспомнил, что видел на полках в квартире Осипа целую коллекцию калейдоскопов. Он хотел уже бежать туда, чтобы рассмотреть их повнимательнее, но тут ему пришла в голову еще одна мысль. Андрес подошел к коммуникатору, стоявшему в углу комнаты, и набрал в строке поиска слово «Калейдоскоп». Поисковая система тут же выдала ему целую кучу ссылок. Как он, собственно, и предполагал, большинство работ посвященных калейдоскопам находились в хранилище бумажных книг. Ему понадобилась всего лишь пара секунд, чтобы найти нужную полку.
Но тут начались сложности. Ни одна из книг не была посвящена исключительно калейдоскопам, большинство из них рассказывали о всевозможных оптических приборах, вроде камеры обскура, диапроектора или стробоскопа, и лишь затем шла короткая статья о калейдоскопах. Наконец он обнаружил в конце ряда толстых томов маленькую брошюру, изданную в 1992 году, которая называлась «Дифрактоскоп-оптоскоп». Большая часть страниц снова была занята формулами и схемами, но Андресу удалось понять, что речь шла о камере с укрепленным перед источником света непрозрачным диском, по периметру которого были через равные промежутки проделаны отверстия. Она позволяла воспринимать разрозненные картинки как единый объект. Кровь ударила Андресу в голову – он видел подобный прибор в коллекции Осипа.
Он пока не понимал, какой прок можно извлечь из подобной информации, но сейчас это было не так важно. Он был уверен, что если взглянуть через оптоскоп на бессмысленные картинки на столе Осипа, он откроет наконец тайну своего предшественника, а возможно и тайну местонахождения Документа.
Он был так погружен в свои мысли, что негромкий шорох, раздавшийся в соседнем помещении, подействовал на его нервы, как удар электрического тока. Он отскочил в тень стеллажа и прислушался. Несомненно, это звук шагов!
Но был еще какой-то странный звук, и он раздавался внутри книгохранилища. Андрес повернул голову вправо и с удивлением заметил, что из темного прохода навстречу ему движется автоматическая ремонтная тележка. Вдруг тот же звук раздался слева – еще одна тележка, набирая скорость, ехала навстречу первой. И прежде чем Андрес успел понять, что происходит, они сошлись и вытянули вперед манипуляторы, полностью перекрывая проход, по которому он пришел. Библиотекарь оказался в ловушке: позади была стена, а впереди – две явно недружелюбно настроенные тележки. В испуге он попытался забраться на книжный стеллаж, но тут изъеденный ржавчиной металл со страшным скрежетом треснул, и книги повалились с полок на пол, погребая под собой Андреса.
Андрес отчаянно сопротивлялся книжному потоку, но ему не удалось даже встать на четвереньки. Он почувствовал, что задыхается, и тут две тележки ухватили его манипуляторами и рывком освободили из плена. Теперь он снова мог дышать, но тележки по-прежнему крепко держали его.
– Какое ужасное несчастье! – послышался из коридора знакомый голос, и в дверях показался человек в строгом черном костюме. – Какое ужасно неприятное происшествие! Немедленно прекратите! Немедленно отпустите его!
Автоматы, разжав свой захват, разошлись в стороны. Андрес снова был свободен. Правда, на куртке появились прорехи, на локтях – синяки, а один ботинок соскользнул с ноги и закатился под стол. Пришлось вставать на четвереньки и лезть за пропажей.
– Прошу у вас прощения! Это ужасно, так ужасно! – продолжал меж тем человек. – Вы ведь узнали меня? Я – Стиг, Стиг Адонис. Это ужасное недоразумение. Я только хотел вам помочь.
Андрес наконец дотянулся до своего ботинка, вылез из-под стола и обулся.
– Вы называете это помощью? – поинтересовался он, указав рукой на автоматы.
Стиг побледнел.
– О, я понимаю! Я должен объясниться. Ваше возмущение справедливо. Но я тут не при чем. Это все клика Букминстера. Они решили подвергнуть вас наказанию, посадить под домашний арест.
Андрес пожал плечами, не скрывая своего недоверия к словам Адониса.
– О, поверьте мне, эти люди ни перед чем не остановятся. И все из-за этого Документа! Они готовы попрать любые законы морали и нравственности, чтобы завладеть им. Но их действия противозаконны – заявляю вам со всей ответственностью.
– Кажется, раньше вы были с ними заодно.
– Только для конспирации! Это была временная мера! – Адонис прижал руки к груди. – Я не мог действовать открыто, ведь Дольф официально остается главой правительства. А я был при нем секретарем и заодно – шефом полиции и секретной службы. Мне все время приходилось маневрировать, чтобы меня не раскусили. Но сейчас ситуация сложилась настолько драматичным образом, что я просто не мог не вмешаться.
– Может быть, вы расскажите мне о том, какая сложилась ситуация? – предложил Андрес.
По форме это была вежливая просьба, но по тону – решительный приказ.
Адонис выглядел испуганным и без промедления начал рассказывать:
– Все началось со слухов. Ну вы знаете, все эти разговоры о Документе…
– Разговоры? – перебил его Андрес. – Все эти интриги из-за каких-то разговоров?
Адонис развел руками:
– Это так сложно в наше время – отделить правду от лжи! Все, буквально все может оказаться фикцией!
– Но объясните же наконец, что собственно произошло?
– Все хотели бы это знать. Никто ни в чем до конца не уверен, однако все пришли в большое волнение. Консерваторы и эти… «Идущие вперед». Никто не хочет уступить другому. Как это, к сожалению, заведено, каждый беспокоится только о себе.
– Но если обе стороны начали такие активные поиски, они, вероятно, представляют себе, о чем идет речь.
– Но это же совершенно не обязательно! – и лицо Адониса вдруг озарилось лучезарной улыбкой. Видимо, последняя фраза Андреса развеселила его. – Совершенно не обязательно! – повторил он со смешком. – Тут все не так просто. Не так уж важно, какая именно информация содержится в Документе, важно кому из противников удастся его заполучить.
– Но вы должны были по крайней мере узнать, кто распространяет эти слухи, – продолжал распекать шефа полиции и секретной службы Андрес.
– Разве это возможно? – вздохнул Адонис. – Возможно, это получилось случайно. Главное, что они появились в нужный момент. Теперь ни у кого не осталось иллюзий, все ясно понимают, что времена покоя позади. С тех пор, как была решена энергетическая проблема, люди считали, что времена нужды навсегда остались позади и отныне до скончания веков будет царить сплошное изобилие. Но беда в том, что конец наступил слишком быстро. Прошло каких-то жалких семьдесят тысяч лет и все, кредит исчерпан! Земля становится все горячее, и для того, чтобы охладить ее, нужно слишком много энергии. Слишком – даже для нас. Это лавинообразный процесс: изменения климата, испарение воды, гибель животных и растений. Разве не ясно, что в таком положении люди будут хвататься за любую соломинку?
– Но я ничего не знал об этом, – пробормотал Андрес.
– Мы держали это в тайне, – пояснил Адонис. – Не хотели вызвать панику.
– И как долго… Я хочу сказать, сколько у нас еще времени?
– Может быть сто лет, может быть, пятьдесят, может быть, десять. Точно никто не знает.
– Но… я не думал, что все произойдет так быстро. Если опасность так велика, и в Документе действительно содержится рецепт спасения Земли, то мне кажется, мы должны действовать открыто. Мы должны обратиться к людям, мобилизовать все силы, чтобы остановить приближающуюся катастрофу.
Адонис снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была печальной:
– Как вы это себе представляете? Нам некого мобилизовать, среди нас больше нет ни ученых, ни техников. Разумеется, у нас есть компьютеры. Они могут выполнять приказы, но не могут генерировать идеи, принимать решения. Они работают по программам, но сейчас некому написать для них новую программу.
– А как насчет Незаменимых? Это же интеллектуальная элита, специалисты мирового класса! Кому как не им решать проблемы подобного масштаба?
Адонис пренебрежительно отмахнулся.
– Разве вы еще не знаете? Все так называемые «Незаменимые» внезапно исчезли. Их больше нет среди нас.
– Что это значит «больше нет среди нас»? – воскликнул пораженный Андрес. – Куда они все делись?
– Это произошло около восьми недель назад, – пояснил Адонис. – Собственно говоря, их осталось всего несколько человек, и они все больше замыкались в себе, все меньше общались с окружающими. И когда они наконец исчезли, никто не удивился. К этому давно шло дело. Да, кстати, примерно восемь недель назад в городе впервые начали распространяться слухи о Документе. Возможно, именно поэтому в них все поверили. Людям, знаете ли, нужна хоть какая-то опора, какая-то надежда.
Андрес ничего не ответил. Он смотрел вокруг – на гору книг, на два автомата, воздевших руки в патетическом жесте, да так и застывших в неподвижности. Странная, абсурдная картинка. Можно ли верить тому, что рассказал ему сейчас Адонис? Или это очередная уловка, очередная ложь? Мозг отказывался верить в реальность близкой гибели Земли. Тут он заметил, что книга в синем переплете все еще лежит на столе. Может ли быть, что информация, закодированная в орнаменте на столе Осипа, станет ключом к спасению Земли? Геометрический узор, игра ума… Но ведь и в прошлые века люди придавали огромное значение тайнописи и скрытым знаниям!
Меж тем Адонис внимательно изучал экран коммуникатора, потом взял со стола книгу в синем переплете и начал ее перелистывать.
– Так значит, вы уже приблизились к разгадке? – спросил он с улыбкой, однако в голосе чувствовалось напряжение.
Было ясно, что он с нетерпением ждет ответа Андреса.
– Я сам не знаю, – сухо ответил библиотекарь.
Адонис тряхнул головой:
– Ну что ж, как я уже говорил, я пришел, чтобы предложить вам помощь. Прежде всего хочу сообщить вам, что вы в полной безопасности. Дольф, Фелипе, Кордула – я позаботился о том, чтобы они вам больше не мешали.
– А как насчет Бернстайна и его «Идущих вперед»?
– О них тоже можете забыть. После вашего побега они будут сидеть тише воды ниже травы. Я собираюсь лично объяснить Бернстайну, чем их выходки будут чреваты. Но поразительно, насколько же быстро люди теряют человеческий облик, стоит запахнуть опасностью. И это после того, как в мире не совершалось преступлений на протяжении тысячелетий! Я начинаю думать о том, что простых увещеваний может быть недостаточно. Нужны более жесткие меры.
– Лишение свободы? Но ведь то же самое пытался сделать Бернстайн.
Адонис покачал головой:
– Вы же прекрасно знаете, что это совершенно разные вещи. Если мы с вами будем работать вместе, мы сможем открыть секрет. Пожалуй, я верю в вас больше, чем вы сами, – и с этими словами он протянул Андресу книгу. – Я вижу, что вы уже забрались далеко, гораздо дальше, чем мы все, вместе взятые. Теперь моя очередь помочь вам. Только скажите мне, что вам нужно. Будьте уверены, я позабочусь обо всем.
Андрес снова молчал. Затем со вздохом сказал:
– Я так устал от этих приключений. Я совершенно без сил. Мне нужно поспать, и я отправляюсь домой.
– Тогда я провожу вас, – решил Адонис.
Он отдал приказ автоматам, и одна из тележек тут же подъехала к ним и без всяких происшествий доставила их к лифту. Они поднялись в фойе, вышли в парк и Адонис тут же вызвал кабину скоростной дороги. Андрес не возражал. Через несколько минут они добрались до дома Андреса. У дверей квартиры дежурил еще один автомат, на этот раз – андроид. По знаку Стига он вытянулся в струнку и открыл дверь. Такая забота показалась Андресу слишком бесцеремонной, но он действительно ужасно устал и махнул на все рукой. Стиг и андроид вошли вслед за ним в квартиру, но, к счастью, в спальню заходить не стали – они остались в гостиной то ли как телохранители, то ли как почетный караул, то ли в качестве тюремщиков.
Справиться с молотом было также непросто, Андрес уже сильно ослабел от потери крови, каждое движение провоцировало новый приступ головной боли, но сознание того, что этот молот – его единственный шанс, придало библиотекарю сил. Он обеими руками ухватился за рукоять, размахнулся и ударил. Первые два-три удара получились неточными, они лишь вскользь задели колокол, и он отозвался глухим недовольным дребезжанием. Но потом Андрес приноровился, и над старым городом полетел уверенный, басовитый и, главное, оглушительно громкий колокольный звон.
Через полминуты Андрес отбросил молот и пополз к окну, подальше от гудящего монстра. Он зажал уши руками, свернулся в позу эмбриона, перед глазами все плыло. А проклятый колокол все голосил, и Андресу казалось, что сейчас его голова расколется на тысячу частей.
Наконец он смог открыть глаза, перевеситься через подоконник и взглянуть вниз. Его идея сработала – люди на улицах останавливались, вертели головами и тыкали пальцами в сторону башни. Колокол, молчавший сотни и тысячи лет, сегодня сослужил свою службу. Андрес привлек внимание и на некоторое время обезопасил себя от происков консервативной и прогрессивной партий.
Через пару минут на площадке башни приземлилась антигравитационная платформа, которая в обычное время занималась проверкой и ремонтом стен. Две механические руки подняли Андреса и перенесли его на платформу. Он еще успел увидеть панораму города с высоты птичьего полета, а потом наступила темнота.
Андрес очнулся в небольшой комнате, стены которой были выкрашены в зеленый и белый цвета. Едва он открыл глаза, как кровать пришла в движение и превратилась в удобный шезлонг. С боков выдвинулись два подлокотника, на правом Андрес увидел панель управления. Приятный негромкий голос произнес:
– Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер. Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер.
Андрес был готов без запинки отбарабанить знакомый с детства ряд цифр, но буквально в последний момент он остановился. Если он назовет свой номер, его можно будет без труда разыскать. А ему этого совсем не хотелось.
– У меня ужасно болит голова, – здесь он не солгал. – Я не могу… я, кажется, забыл свой номер.
– Я – СИОКУС, система оказания услуг, прошу вас назвать свой идентификационный номер, – настаивала машина.
– Но я не могу его вспомнить, я не могу вспомнить даже своего имени…
Система помолчала несколько секунд, затем снова заговорила:
– Эта ситуация находится вне моей компетенции. Я – СИОКУС, система оказания услуг, и в этом случае я должна обратиться к высшим инстанциям. Прошу вас подождать… прошу вас подождать…
Андрес осмотрелся и заметил неподалеку от своего кресла-кровати шкафчик с блестящим инструментами. Скорее всего, он находился в медицинском центре. Рана на голове все еще сильно болела, но теперь Андрес не испытывал ни малейшего беспокойства. Мастерство хирургических и заживляющих автоматов давно вошло в легенды. Еще час-два, и он снова будет как новенький. Но почему они тянут время?
Андрес уже собирался вздремнуть, но тут его внимание привлек шорох шагов в коридоре. Вскоре в дверях показался высокий худощавый человек в очках с тонкой золотой оправой. Не успел Андрес подняться на постели и поприветствовать гостя, как человек сам заговорил, нервно воздевая руки к потолку:
– Какая ужасная история! Я страшно обеспокоен! Такого еще не случалось в моей практике! Да простите, я не представился. Лассе Айзенбард, министр здравоохранения. О Боже, вы ужасно выглядите, вам немедленно нужно оказать помощь!
Эту речь Лассе сопровождал бурной жестикуляцией, и Андрес заметил, что его пальцы унизаны золотыми перстнями. Лассе быстро взглянул на Андреса, но тут же отвернулся и полез в карман за флаконом с успокоительными пилюлями. Андрес без труда их узнал – такими же пользовался Букминстер.
– Простите, но я так взволнован! – вновь заговорил министр. – Дело в том, что я с детства боюсь крови. Это так ужасно! Но в чем ваша проблема?
– По-видимому, я потерял память, – пояснил Андрес. – Не могу вспомнить даже своего имени.
– Да, это действительно серьезная проблема, – посочувствовал ему министр. – Не зная идентификационного номера, мы не можем начать лечение. О, что же нам делать! Нет, я совершенно не готов к подобной ситуации! Совершенно не готов!
Андрес наблюдал краем глаза за метаниями Лассе по палате. Он не собирался сдавать позиций. Если он сейчас назовет свой идентификационный номер, Букминстер будет здесь через пару минут. И Андрес решил слегка подогреть министра.
– Это такая страшная боль! – простонал он, закатывая глаза. – Ужасная боль! Мне кажется, я больше не выдержу! Вы должны немедленно принять меры, нельзя терять ни минуты.
Лассе в ужасе схватился за коммуникатор:
– Немедленно! Немедленно! Но… что же нам делать?
– Возможно, вы могли бы назвать ваш собственный номер, – предложил Андрес слабым голосом.
– Мой… мой собственный номер?
– Да. Раз уж так необходимо соблюдать все формальности. Если нет другого способа немедленно начать лечение.
Министр задумался на несколько секунд, потом быстро кивнул и принялся набирать код на коммуникаторе. Андрес откинулся на подушки и вздохнул с облегчением. Его кровать снова пришла в движение – в стене открылась глубокая ниша, кровать въехала в нее, и над Андресом склонились двенадцать рук-манипуляторов. Он почувствовал сладкий запах распыленного в воздухе средства для наркоза и мгновенно уснул.
Очнувшись, он понял, что снова бодр и полон сил. От боли не осталось и следа. Он потрогал лоб и нащупал безукоризненно ровный шов на месте бывшей раны. Правда, прежние проблемы никуда не делись и тут же вновь напомнили о себе. Андрес ясно сознавал, что не может здесь больше оставаться – политики, жаждущие добраться до Документа, неизбежно выследят его. С печальным вздохом он вспомнил свою прежнюю мирную жизнь: занятия музыкой и живописью, компьютерные игры, голографический театр и прекрасные тайны восточной письменности.
Он сел на кровати и осмотрелся. Вокруг все еще стояли медицинские приборы, рядом на столике лежало меню. Андрес почувствовал, что голоден и принялся изучать листок: желе с кокосовыми хлебцами, вареная спаржа с бульоном, биточки из моллюсков, Игвер-кола. Он сделал заказ и быстро, с аппетитом поел, принял душ, позволил специальному роботу помассировать спину, а затем принялся открывать шкафчики в поисках своей одежды. Внезапно его розыски были прерваны – ожил коммуникатор.
– Привет, Андрес, я наконец-то смогла улучить для тебя минутку. Ты меня слышишь?
Андрес замер – он узнал голос Изы. Однако экран коммуникатора оставался темным.
– Я слышу тебя! – крикнул он. – Я хочу тебя видеть! Здесь есть экран.
Иза засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики:
– Это очень хорошо, но у меня нет камеры. Мне очень жаль.
– Где ты сейчас?
– Я не знаю точно, это какой-то машинный зал или фабрика. Где-то глубоко под землей. Здесь довольно скучно.
– Ты не в городе?
– У меня для тебя кое-что есть. Ты слушаешь?
– Да! Да!
– Фу-ри-я! Ты понял?
– О чем ты говоришь?
– Фу-ри-я! Запомни! Это нужно для того, чтобы расшифровать символы.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – голос Изы внезапно зазвучал тише. – Не знаю, увидимся ли мы еще… – и еще тише, почти на пределе слышимости: – Мне так грустно…
Из коммуникатора донесся треск статических разрядов, и связь оборвалась.
Андрес вздохнул и снова взглянул на коммуникатор. Было четыре часа утра – самое время позаботиться о себе. Он выглянул в коридор – пусто. Андрес быстро прошел по длинному коридору в фойе, спустился по лестнице и беспрепятственно выбрался на улицу. Ядерное солнце в соответствии с суточным ритмом померкло, и на город спустились сумерки. Андрес осмотрелся. Кажется, он находился в правительственном районе. Здание, которое он только что покинул, было госпиталем Министерства здравоохранения. Чуть поодаль он различил знакомый силуэт библиотеки.
Он задумался. С одной стороны, было бы чистым безумием возвращаться в библиотеку, но то, что сказала Иза, могло оказаться по-настоящему важным. По-видимому она рисковала, передавая ему эту информацию. «Фурия» – он понятия не имел, что названное слово означает, но это можно было проверить, воспользовавшись словарями и энциклопедиями. С этой мыслью он решительно зашагал к библиотеке.
Там снова было безлюдно и пустынно. Андрес беспрепятственно добрался до своего кабинета. На этот раз цветомузыкальное шоу Осипа не работало, однако причудливые орнаменты на стенах и на поверхности стола, состоящие из множества бесформенных разноцветных пятен, привлекли внимание Андреса. Он уже понял, что Осип любил загадки, что он интересовался причудливыми криптограммами. И Букминстер намекал, что Осип, возможно, знал где находится Документ. А вдруг здесь, в своем кабинете, предшественник Андреса оставил какую-то зашифрованную информацию?
Андрес сел за стол, задействовал коммуникатор, подключил словарь иностранных слов и глобальную энциклопедию, набрал в строке поиска слово «Фурия». Ответ пришел незамедлительно:
Фурия (-ии) ж. р. – 1) римская богиня мести, аналог. греч. Эринии
2) впавшая в гнев женщина 3) символ справедливости, законности, гнева (без множ. числа).
Римская богиня мести? Впавшая в гнев женщина? Что, черт побери, все это может значить? Он попробовал повторить запрос, но получил тот же результат. Может быть, он неправильно понял Изу? Или она сама ошиблась? Или он попросту не расслышал, что она говорила?
Он притянул к себе микрофон и произнес: «Фурия», – стараясь как можно точнее подражать произношению Изы. Потом на всякий случай запустил программу фонетического сличения. И это сработало – компьютер сразу выбросил ему два новых имени. Первым значился Шарль Фурье, политолог, вторым – Жан Батист Фурье, физик и математик. Оба ученых жили в XVIII веке. Какое же отношение они могли иметь к проблеме, волновавшей их отдаленных потомков? Без особенной надежды на успех Андрес вызвал на экран соответствующие словарные статьи и начал их просматривать. Вдруг несколько строк привлекли его внимание, он и сам не мог точно сказать почему.
Фурье являлся основателем учения об оптических преобразованиях и иллюзиях, об анализе и коррекции изображений.
Анализ изображений? Возможно, он на верном пути. Во всяком случае никакой другой зацепки у него не было, и Андрес попытался узнать подробности. Попытка удалась лишь отчасти – он тут же утонул в океане длинных и непонятных формул. Все, что можно было понять, заключалось в следующем: в библиотеке хранились печатные книги по преобразованиям Фурье и гармоническому анализу, но так как эти дисциплины не имели никакого практического значения, то книги давным-давно предали забвению. Тут в душу Андреса закралось сомнение. Так ли это? Не мог ли кто-то заинтересоваться этими книгами просто как курьезом, забавой? Это стоило проверить, и он отправился в книгохранилище.
Здесь все содержалось в образцовом порядке, и Андрес без труда нашел нужную полку. Он быстро установил, что книги были изданы через два-три века после смерти Фурье. И речь в них шла о применении его теории к электронно-оптическим системам, молекулярно-структурному анализу и созданию оптических эффектов в воздушных линзах. Он рассеянно перелистывал том в синем переплете и вдруг замер. Ставшая уже привычной безнадежность сменилась жадным нетерпением. Картинки в книге – это же черно-белая копия орнамента, покрывавшего стол Осипа! Это не могло быть совпадением! Он принялся листать книгу с удвоенным рвением, но вновь его взгляд утыкался в сложные разветвленные формулы. Подумать только, древние справлялись с ними, пользуясь лишь листком бумаги, карандашом да своим собственным умом! В это невозможно было поверить. Тогда он вернулся к иллюстрациям, начал пристально рассматривать их, и неясная еще мысль забрезжила в его мозгу. Эти картинки обладали трех– а иногда четырехосной симметрией. Чем-то они напоминали причудливых обитателей земных океанов – радиолярий – и одновременно снежинки.
Андрес припомнил, что симметрия имела большое значение для древних геометров, но в последнее время ею действительно никто ни интересовался. За годы работы Андресу не пришлось иметь дело ни с одним запросом по этой теме. Другие картинки напомнили ему творения древних пиротехников и просто старинные символы и геральдические знаки: огненное колесо, двойные спирали. И только теперь он обратил внимание на подписи к рисункам. Там стояло одно единственное слово: КАЛЕЙДОСКОП. И вдруг он вспомнил, что видел на полках в квартире Осипа целую коллекцию калейдоскопов. Он хотел уже бежать туда, чтобы рассмотреть их повнимательнее, но тут ему пришла в голову еще одна мысль. Андрес подошел к коммуникатору, стоявшему в углу комнаты, и набрал в строке поиска слово «Калейдоскоп». Поисковая система тут же выдала ему целую кучу ссылок. Как он, собственно, и предполагал, большинство работ посвященных калейдоскопам находились в хранилище бумажных книг. Ему понадобилась всего лишь пара секунд, чтобы найти нужную полку.
Но тут начались сложности. Ни одна из книг не была посвящена исключительно калейдоскопам, большинство из них рассказывали о всевозможных оптических приборах, вроде камеры обскура, диапроектора или стробоскопа, и лишь затем шла короткая статья о калейдоскопах. Наконец он обнаружил в конце ряда толстых томов маленькую брошюру, изданную в 1992 году, которая называлась «Дифрактоскоп-оптоскоп». Большая часть страниц снова была занята формулами и схемами, но Андресу удалось понять, что речь шла о камере с укрепленным перед источником света непрозрачным диском, по периметру которого были через равные промежутки проделаны отверстия. Она позволяла воспринимать разрозненные картинки как единый объект. Кровь ударила Андресу в голову – он видел подобный прибор в коллекции Осипа.
Он пока не понимал, какой прок можно извлечь из подобной информации, но сейчас это было не так важно. Он был уверен, что если взглянуть через оптоскоп на бессмысленные картинки на столе Осипа, он откроет наконец тайну своего предшественника, а возможно и тайну местонахождения Документа.
Он был так погружен в свои мысли, что негромкий шорох, раздавшийся в соседнем помещении, подействовал на его нервы, как удар электрического тока. Он отскочил в тень стеллажа и прислушался. Несомненно, это звук шагов!
Но был еще какой-то странный звук, и он раздавался внутри книгохранилища. Андрес повернул голову вправо и с удивлением заметил, что из темного прохода навстречу ему движется автоматическая ремонтная тележка. Вдруг тот же звук раздался слева – еще одна тележка, набирая скорость, ехала навстречу первой. И прежде чем Андрес успел понять, что происходит, они сошлись и вытянули вперед манипуляторы, полностью перекрывая проход, по которому он пришел. Библиотекарь оказался в ловушке: позади была стена, а впереди – две явно недружелюбно настроенные тележки. В испуге он попытался забраться на книжный стеллаж, но тут изъеденный ржавчиной металл со страшным скрежетом треснул, и книги повалились с полок на пол, погребая под собой Андреса.
Андрес отчаянно сопротивлялся книжному потоку, но ему не удалось даже встать на четвереньки. Он почувствовал, что задыхается, и тут две тележки ухватили его манипуляторами и рывком освободили из плена. Теперь он снова мог дышать, но тележки по-прежнему крепко держали его.
– Какое ужасное несчастье! – послышался из коридора знакомый голос, и в дверях показался человек в строгом черном костюме. – Какое ужасно неприятное происшествие! Немедленно прекратите! Немедленно отпустите его!
Автоматы, разжав свой захват, разошлись в стороны. Андрес снова был свободен. Правда, на куртке появились прорехи, на локтях – синяки, а один ботинок соскользнул с ноги и закатился под стол. Пришлось вставать на четвереньки и лезть за пропажей.
– Прошу у вас прощения! Это ужасно, так ужасно! – продолжал меж тем человек. – Вы ведь узнали меня? Я – Стиг, Стиг Адонис. Это ужасное недоразумение. Я только хотел вам помочь.
Андрес наконец дотянулся до своего ботинка, вылез из-под стола и обулся.
– Вы называете это помощью? – поинтересовался он, указав рукой на автоматы.
Стиг побледнел.
– О, я понимаю! Я должен объясниться. Ваше возмущение справедливо. Но я тут не при чем. Это все клика Букминстера. Они решили подвергнуть вас наказанию, посадить под домашний арест.
Андрес пожал плечами, не скрывая своего недоверия к словам Адониса.
– О, поверьте мне, эти люди ни перед чем не остановятся. И все из-за этого Документа! Они готовы попрать любые законы морали и нравственности, чтобы завладеть им. Но их действия противозаконны – заявляю вам со всей ответственностью.
– Кажется, раньше вы были с ними заодно.
– Только для конспирации! Это была временная мера! – Адонис прижал руки к груди. – Я не мог действовать открыто, ведь Дольф официально остается главой правительства. А я был при нем секретарем и заодно – шефом полиции и секретной службы. Мне все время приходилось маневрировать, чтобы меня не раскусили. Но сейчас ситуация сложилась настолько драматичным образом, что я просто не мог не вмешаться.
– Может быть, вы расскажите мне о том, какая сложилась ситуация? – предложил Андрес.
По форме это была вежливая просьба, но по тону – решительный приказ.
Адонис выглядел испуганным и без промедления начал рассказывать:
– Все началось со слухов. Ну вы знаете, все эти разговоры о Документе…
– Разговоры? – перебил его Андрес. – Все эти интриги из-за каких-то разговоров?
Адонис развел руками:
– Это так сложно в наше время – отделить правду от лжи! Все, буквально все может оказаться фикцией!
– Но объясните же наконец, что собственно произошло?
– Все хотели бы это знать. Никто ни в чем до конца не уверен, однако все пришли в большое волнение. Консерваторы и эти… «Идущие вперед». Никто не хочет уступить другому. Как это, к сожалению, заведено, каждый беспокоится только о себе.
– Но если обе стороны начали такие активные поиски, они, вероятно, представляют себе, о чем идет речь.
– Но это же совершенно не обязательно! – и лицо Адониса вдруг озарилось лучезарной улыбкой. Видимо, последняя фраза Андреса развеселила его. – Совершенно не обязательно! – повторил он со смешком. – Тут все не так просто. Не так уж важно, какая именно информация содержится в Документе, важно кому из противников удастся его заполучить.
– Но вы должны были по крайней мере узнать, кто распространяет эти слухи, – продолжал распекать шефа полиции и секретной службы Андрес.
– Разве это возможно? – вздохнул Адонис. – Возможно, это получилось случайно. Главное, что они появились в нужный момент. Теперь ни у кого не осталось иллюзий, все ясно понимают, что времена покоя позади. С тех пор, как была решена энергетическая проблема, люди считали, что времена нужды навсегда остались позади и отныне до скончания веков будет царить сплошное изобилие. Но беда в том, что конец наступил слишком быстро. Прошло каких-то жалких семьдесят тысяч лет и все, кредит исчерпан! Земля становится все горячее, и для того, чтобы охладить ее, нужно слишком много энергии. Слишком – даже для нас. Это лавинообразный процесс: изменения климата, испарение воды, гибель животных и растений. Разве не ясно, что в таком положении люди будут хвататься за любую соломинку?
– Но я ничего не знал об этом, – пробормотал Андрес.
– Мы держали это в тайне, – пояснил Адонис. – Не хотели вызвать панику.
– И как долго… Я хочу сказать, сколько у нас еще времени?
– Может быть сто лет, может быть, пятьдесят, может быть, десять. Точно никто не знает.
– Но… я не думал, что все произойдет так быстро. Если опасность так велика, и в Документе действительно содержится рецепт спасения Земли, то мне кажется, мы должны действовать открыто. Мы должны обратиться к людям, мобилизовать все силы, чтобы остановить приближающуюся катастрофу.
Адонис снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была печальной:
– Как вы это себе представляете? Нам некого мобилизовать, среди нас больше нет ни ученых, ни техников. Разумеется, у нас есть компьютеры. Они могут выполнять приказы, но не могут генерировать идеи, принимать решения. Они работают по программам, но сейчас некому написать для них новую программу.
– А как насчет Незаменимых? Это же интеллектуальная элита, специалисты мирового класса! Кому как не им решать проблемы подобного масштаба?
Адонис пренебрежительно отмахнулся.
– Разве вы еще не знаете? Все так называемые «Незаменимые» внезапно исчезли. Их больше нет среди нас.
– Что это значит «больше нет среди нас»? – воскликнул пораженный Андрес. – Куда они все делись?
– Это произошло около восьми недель назад, – пояснил Адонис. – Собственно говоря, их осталось всего несколько человек, и они все больше замыкались в себе, все меньше общались с окружающими. И когда они наконец исчезли, никто не удивился. К этому давно шло дело. Да, кстати, примерно восемь недель назад в городе впервые начали распространяться слухи о Документе. Возможно, именно поэтому в них все поверили. Людям, знаете ли, нужна хоть какая-то опора, какая-то надежда.
Андрес ничего не ответил. Он смотрел вокруг – на гору книг, на два автомата, воздевших руки в патетическом жесте, да так и застывших в неподвижности. Странная, абсурдная картинка. Можно ли верить тому, что рассказал ему сейчас Адонис? Или это очередная уловка, очередная ложь? Мозг отказывался верить в реальность близкой гибели Земли. Тут он заметил, что книга в синем переплете все еще лежит на столе. Может ли быть, что информация, закодированная в орнаменте на столе Осипа, станет ключом к спасению Земли? Геометрический узор, игра ума… Но ведь и в прошлые века люди придавали огромное значение тайнописи и скрытым знаниям!
Меж тем Адонис внимательно изучал экран коммуникатора, потом взял со стола книгу в синем переплете и начал ее перелистывать.
– Так значит, вы уже приблизились к разгадке? – спросил он с улыбкой, однако в голосе чувствовалось напряжение.
Было ясно, что он с нетерпением ждет ответа Андреса.
– Я сам не знаю, – сухо ответил библиотекарь.
Адонис тряхнул головой:
– Ну что ж, как я уже говорил, я пришел, чтобы предложить вам помощь. Прежде всего хочу сообщить вам, что вы в полной безопасности. Дольф, Фелипе, Кордула – я позаботился о том, чтобы они вам больше не мешали.
– А как насчет Бернстайна и его «Идущих вперед»?
– О них тоже можете забыть. После вашего побега они будут сидеть тише воды ниже травы. Я собираюсь лично объяснить Бернстайну, чем их выходки будут чреваты. Но поразительно, насколько же быстро люди теряют человеческий облик, стоит запахнуть опасностью. И это после того, как в мире не совершалось преступлений на протяжении тысячелетий! Я начинаю думать о том, что простых увещеваний может быть недостаточно. Нужны более жесткие меры.
– Лишение свободы? Но ведь то же самое пытался сделать Бернстайн.
Адонис покачал головой:
– Вы же прекрасно знаете, что это совершенно разные вещи. Если мы с вами будем работать вместе, мы сможем открыть секрет. Пожалуй, я верю в вас больше, чем вы сами, – и с этими словами он протянул Андресу книгу. – Я вижу, что вы уже забрались далеко, гораздо дальше, чем мы все, вместе взятые. Теперь моя очередь помочь вам. Только скажите мне, что вам нужно. Будьте уверены, я позабочусь обо всем.
Андрес снова молчал. Затем со вздохом сказал:
– Я так устал от этих приключений. Я совершенно без сил. Мне нужно поспать, и я отправляюсь домой.
– Тогда я провожу вас, – решил Адонис.
Он отдал приказ автоматам, и одна из тележек тут же подъехала к ним и без всяких происшествий доставила их к лифту. Они поднялись в фойе, вышли в парк и Адонис тут же вызвал кабину скоростной дороги. Андрес не возражал. Через несколько минут они добрались до дома Андреса. У дверей квартиры дежурил еще один автомат, на этот раз – андроид. По знаку Стига он вытянулся в струнку и открыл дверь. Такая забота показалась Андресу слишком бесцеремонной, но он действительно ужасно устал и махнул на все рукой. Стиг и андроид вошли вслед за ним в квартиру, но, к счастью, в спальню заходить не стали – они остались в гостиной то ли как телохранители, то ли как почетный караул, то ли в качестве тюремщиков.