Фрай Макс. Мой Рагнарек

- Это потому, что мы с тобой все время встречаемся на таком крайнем
юге, что южнее уже некуда! - Весело объяснил я.
- Может быть ты не знаешь, Владыка, но с некоторых пор земля, по
которой мы ходим, имеет форму шара. - Доверительно сообщила Сфинкс. -
Поэтому из любого места можно пойти на юг - кроме, разве что, Южного Полюса,
но там мы с тобой никогда не встречались...
- А ты уверена - насчет шара? - Я изо всех сил старался сохранять
серьезность.
- Совершенно уверена. - Печально сказала она. - И мне это не очень
нравится. Вот в те времена, когда земля была плоской и покоилась на спинах
слонов, все было иначе. По крайней мере, слонам можно было доверять, а
иногда я даже отправлялась на край мира, чтобы побеседовать с этими мудрыми
существами... А теперь мы вынуждены скитаться по поверхности шара, который
пребывает в пустоте. Это пугает меня, Владыка!
Я только головой покачал: оказывается, моя старинная приятельница была
лично знакома со слонами, на спинах которых когда-то покоился мир - кто бы
мог подумать!
- У тебя есть какие-то приказания для меня, Владыка? - Тоном отлично
вышколенной секретарши спросила Сфинкс.
- Да нет... - Я пожал плечами. - Считай, что твой контракт закончен,
радость моя! Твоя голова кружится от сладкого запаха грядущей свободы?
- Нет. - Просто ответила она. - В моей жизни и без того хватало
свободы... и одиночества, которое приходит вместе с ней. Ты не предложил мне
ничего нового.
- А я и не собирался предлагать тебе ничего нового. - Печально
усмехнулся я. - Прощай, дружок... Да, и не нужно загадывать одиноким
скитальцам эту дурацкую загадку про юношей, склонных к мужеложеству, ладно?
Лучше попробуй мои новые загадки. По крайней мере, они действительно
смешные... А если тебе попадется кто-то из моих школьных приятелей - в чем
я, честно говоря, здорово сомневаюсь! - у него будет шанс уйти живым из
твоих нежных лапок.
- Не думаю, что мне еще когда-нибудь доведется встретить путника и
загадать ему хоть одну загадку. - Голос Сфинкса показался мне бесконечно
усталым. - В этой пустыне и раньше было не слишком-то людно, а уж теперь...
Скоро ведь людей не останется вовсе. Для того ты и вернулся, я правильно
понимаю?
- Поживем - увидим. - Неопределенно хмыкнул я. - Прощай, киска!
- Мне было приятно убить тебя, Владыка. - Неожиданно сказала она. - Мое
счастье было коротким - всего несколько секунд! - но это лучше, чем ничего.
- Правда? - Удивился я. - Что, неужели я был такой законченной
сволочью?
- Нет. - Вздохнула Сфинкс. - Но я успела возненавидеть тебя, Владыка.
Когда-то ты заставил меня возникнуть из небытия, твое необузданное
воображение придало мне этот уродливый облик, ты пожелал, чтобы в моем
зверином теле поселились сердце настоящей женщины и ясный разум мудреца -
просто потому, что тебя это забавляло... А потом тебе все надоело, и ты
исчез, а мне пришлось несколько тысяч лет скитаться по этой пустыне, изредка
развлекая себя беседой с заплутавшими путниками. Я тосковала по тебе, а
теперь ты пришел - и опять уходишь. Ничего не изменилось. Зачем все это?
- Чтобы было. - Я пожал плечами. - Тогда мне действительно казалось,
что этот прекрасный мир станет еще забавнее, если в нем появится существо
вроде тебя... Насколько я припоминаю, я много чего тогда натворил, и твое
рождение - далеко не самая большая трагедия! Впрочем, если тебе так уж не
нравится твое существование, можешь исчезнуть, я не против!
Несколько секунд я с равнодушным недоумением созерцал следы огромных
львиных лап на сияющем песке. Сфинкса больше не было. Она исчезла мгновенно,
я даже договорить не успел.
- Ну что ж, - грустно улыбнулся я, машинально поглаживая белую шерсть
Синдбада-пешехода, - будем считать, что под этим великолепным небом никогда
не бродили Сфинксы. Выдумки все это... и, судя по всему, именно мои дурацкие
выдумки!
Верблюд повернул ко мне свою потешную морду. У него были удивительно
умные глаза, такие же золотистые, как у Сфинкса. Под его снисходительным
взглядом я почувствовал себя напроказившим школьником. А потом дромадер
медленно зашагал по волнистой поверхности пустыни. Солнце стояло в зените,
так что определить направление было совершенно невозможно. Но я мог
поклясться, что умница Синдбад отправился именно на север, в полном
соответствии с рекомендациями исчезнувшего Сфинкса. Через несколько часов,
когда белоснежное светило все-таки начало медленно отползать к западному
горизонту, я окончательно убедился, что так оно и было: мы шли на север -
куда же еще!
Иногда моя судьба на время забывает о своей природной стервозности и
делает мне удивительные подарки. Первые несколько дней путешествия по
пустыне оказались как раз таким подарком - головокружительно, по-купечески
щедрым. Мои дни были полны сладкого одиночества, не замутненного ни
воспоминаниями о прошлом, ни беспокойством о будущем, ни чьим-то
утомительным обществом - верблюд, на спине которого едешь, хорош хотя бы
тем, что его присутствие можно не принимать в расчет! - ни даже физическими
ощущениями: ни палящие лучи полуденного солнца, ни обжигающий холод,
приходящий вместе с темнотой ночи, ни вынужденная неподвижность, ни
ритмичное раскачивание верблюжьей спины не причиняли мне ни малейшего
неудобства. Я почти отсутствовал, так что испытывать какие-то неприятные
ощущения, вроде бы, было некому. Впрочем, время от времени я все-таки
ненадолго появлялся - чтобы восхищенно оглядеться по сторонам, в очередной
раз понять, что в том языке, которым я привык пользоваться, нет слов, чтобы
описать окружающее меня великолепие, и снова отступить в уютную тишину
небытия. Это продолжалось целую вечность - впрочем, если измерить эту самую
вечность числом солнечных закатов, она окажется всего лишь одной коротенькой
неделей.
Но один из закатов разбудил меня по-настоящему. Впрочем, меня вывело из
оцепенения отнюдь не сладострастное буйство багровых оттенков на горизонте,
а рев моторов аэроплана, который нахально пронесся буквально в нескольких
метрах от моей макушки. Я тут же вспомнил игрушечный самолетик, рассмешивший
меня незадолго до встречи со Сфинксом - кажется, он был сильно уменьшенной
копией этого самого аэроплана. В всяком случае, я узнал сине-бело-красные
круги на крыльях и черного кота с желтым бантом, нарисованного на хвосте,
такое ни с чем не перепутаешь! Мой волшебный щит, о котором я успел было
позабыть - все эти дни он болтался на своем шнурке где-то над моей головой,
ничем не напоминая о своем существовании - забеспокоился и полез меня
защищать: на всякий случай, я полагаю... Щит занял выжидающую позицию
напротив моего лица, так что я не успел как следует рассмотреть загадочный
аэроплан. Через несколько секунд мой защитник убедился, что опасность мне не
угрожает, и вежливо переполз повыше, но никакого аэроплана я уже не увидел -
только небольшое серебристое пятнышко, почти неразличимое на фоне такого же
серебристого неба.
- Да ты, брат, паникер! - Весело сказал я щиту. - Не дал мне посмотреть
на самолетик...
Собственный голос порядком меня удивил: он был хриплым и каким-то
безжизненным. Впрочем, я тут же вспомнил, что просто давно им не пользовался
- кажется, еще никогда в жизни мне не удавалось молчать так долго!
Потом я с удивлением обнаружил, что меня наконец-то посетили простые
человеческие желания: мне вдруг захотелось есть и спать, более того - мне
еще и в туалет приспичило!
- И что мне теперь делать, дорогие мои? - Спросил я, обращаясь не то к
щиту и верблюду, не то к каким-нибудь незримым и непостижимым силам,
управляющим ходом всех событий во Вселенной. Ответа, разумеется, не
последовало. Впрочем, Синдбад тут же послушно остановился и опустился на
землю, чтобы дать мне возможность спешиться. Я с тупым интересом проследил,
как мои ноги, одна за другой, ступили на светлый песок. Потом на песке
оказалась и моя задница: ноги наотрез отказывались удерживать тело в
вертикальном положении - отвыкли, надо полагать...
- Вообще-то, мне наверняка полагается какой-нибудь походный дворец с
хорошей постелью и чистым сортиром, если уж я такой великий начальник! -
Мечтательно сказал я. Ничего не произошло, и я немного огорчился: в глубине
души я наивно надеялся, что каждое мое слово теперь будет тут же получать
немедленное материальное воплощение! Синдбад ткнулся влажным носом в мое
колено, убедился, что я обратил на него внимание, и потянулся мордой к
небольшому кожаному мешочку, висящему на его шее - до сих пор я так и не
удосужился обратить внимание на это украшение.
- Ты хочешь, чтобы я в нем порылся, да? - Понимающе спросил я. Верблюд
энергично мотнул головой. В его глазах ясно читалось умиленное: "умница ты
моя!" Я осторожно снял с его шеи мешочек, мельком удивился его неожиданной
тяжести, торопливо потянул тонкий шнурок. Шнурок, разумеется, тут же
затянулся еще туже: никуда не денешься, мое знаменитое везение! Так что
следующие пять минут я посвятил вдумчивым манипуляциям с завязками - как еще
ногти не сломал... Воспоминание о героической борьбе Александра Македонского
с Гордиевым узлом посетило меня с некоторым опозданием: вредный шнурок как
раз начал поддаваться, так что рубить его на куски было уже ни к чему. В
мешочке я обнаружил небольшой кувшинчик, довольно небрежно вырезанный из
цельного куска какого-то незнакомого мне зеленоватого камня - впрочем, я
никогда в жизни не был великим знатоком минералов! Я удивленно посмотрел на
верблюда.
- Что, предполагается, что я должен поставить этот сувенир на книжную
полку? Прости, милый, но мои книжные полки слишком далеко отсюда... если они
вообще еще где-то есть!
Теперь Синдбад наградил меня печальным снисходительным взглядом. "Ты,
конечно, редкостный идиот, хозяин, но я тебя все равно почему-то люблю", -
говорили его мудрые глаза. Мне стало стыдно, и я снова повертел в руках
кувшинчик, пытаясь понять, на кой черт он мне сдался. Потом мне пришло в
голову, что в этой непритязательной таре вполне может скрываться
какое-нибудь волшебное зелье, которое поможет моему внезапно
раскапризничавшемуся телу снова надолго отрешиться от мирских проблем - а
почему бы и нет?! Поэтому я снова принялся сокрушать свои многострадальные
ногти. На этот раз им пришлось извлекать пробку из узкого горлышка сосуда -
сей бессмертный подвиг отнял у меня почти четверть часа, но в конце концов я
справился и с этим...
Потом началось вообще черт знает что - в лучших традициях малобюджетных
фильмов-сказок времен моего детства! Стоило мне вытащить пробку, как из
кувшинчика повалили густые клубы разноцветного дыма. Дым сопровождался
мощной волной запаха, в просторечии именуемого бздом - сотворить столь
дивный аромат может только человеческое тело, которому пришлось принять в
себя адскую смесь гороха, пива и кислой капусты. Сколько раз я видел такие
же клубы "волшебного" разноцветного дыма в кино - мне и в голову не
приходило, чем это может пахнуть! В довершение ко всем бедам, кувшинчик стал
горячим, как только что закипевший чайник. Я обиженно взвыл и разжал пальцы.
Вещица полетела на песок, я поспешно отправил в рот травмированную
конечность: безотказное средство первой помощи, благополучно усвоенное мною
еще в детстве, помогает практически от всех мировых зол, в том числе и от
легких ожогов. Через несколько секунд я извлек изо рта исцеленные пальцы и с
облегчением выругался.
- Не будешь ли ты настолько великодушен, чтобы растолковать мне
значение этих удивительных слов, Владыка? - Вежливо осведомился чей-то
низкий голос. Он исходил откуда-то сверху, так что в первое мгновение я
изумленно решил, что моя лингвистическая консультация на сей раз
потребовалась самому господу богу, который, оказывается, все-таки есть, и
почему-то не знает элементарных вещей... Я поднял голову и моя нижняя
челюсть медленно опустилась на грудь: передо мной стоял полупрозрачный
великан - в нем было никак не меньше десяти метров роста. Бритый череп и
развевающееся на ветру белоснежное одеяние делали его облик каким-то совсем
уж неземным.
- Кто ты? - Я был бы не я, если бы тут же на задал ему самый банальный
из возможных вопросов.
- Я - твой преданный раб, Владыка. - Невозмутимо сообщил великан. В его
голосе было столько великолепной иронии, что я не очень-то поверил его
заявлению.
- Ясно. - Вздохнул я. - Что-то под этим небом в последнее время
развелось полным-полно желающих продолжить свой жизненный путь в качестве
моей прислуги! Ну а имя-то у тебя есть?
- Хвала Всевышнему, я не обременен этой обузой! - Гордо сказал великан.
- Ну-ну... - Я задумчиво уставился на него снизу вверх, а потом меня
осенило: - Слушай, ты что, джинн?
- Ну да. - Недоуменно ответил тот. - А кто же еще?
- Да, действительно! - Фыркнул я. Потом быстренько переворошил недра
своей памяти, пытаясь припомнить все, что говорилось о джиннах в арабских
сказках, каковых я в свое время прочел великое множество - как чувствовал,
что они мне пригодятся! Не то что бы я действительно считаю сказки таким уж
надежным источником информации, но никакого другого в моем распоряжении не
было вовсе...
- Если ты джинн, значит ты вполне способен в считанные секунды устроить
мне этот самый походный дворец с чистым сортиром, об отсутствии которого я
сокрушался несколько минут назад. - С надеждой сказал я.
- Ты несколько преувеличиваешь мое могущество, Владыка. - Печально
сказал джинн. - Для того, чтобы выполнить твой приказ, мне потребуется не
меньше двух минут.
- Ничего страшного, - усмехнулся я, - две минуты я как-нибудь
потерплю... Да, кстати: дворец - это совершенно не обязательно! Даже
нежелательно, если честно. Мальчика нашли, по коридорам скитаться... Меня
вполне устроит какой-нибудь маленький домик со всеми удобствами, огромной
кроватью, набитым холодильником и симпатичным садиком... Впрочем, садик -
это уже излишество: если он мне понравится, я, пожалуй, начну подумывать о
том, чтобы остаться и спокойно встретить там приближающуюся старость...
- Ничего страшного, Владыка. - Неожиданно улыбнулся джинн. - Мои
создания недолговечны, как полуденные облака, поэтому тебе не удастся
встретить старость в доме, который я для тебя построю - разве что провести
там грядущую ночь.
- Собственно, так даже лучше. - Вздохнул я, и сам удивился неожиданным
горьким ноткам в своем голосе.
- Ты изволишь предаваться печали, Владыка? - Понимающе спросил Джинн.
- Да вот, выходит, что изволю. - Меланхолично подтвердил я.
- Печаль не к лицу тебе, Владыка. - Укоризненно сказал Джинн. - Твое
дело - легкой походкой идти навстречу своей судьбе... а мое дело -
скрашивать твой путь маленькими радостями.
- Да? Ну, тогда давай, скрашивай... Хорошая у тебя работа, ничего не
скажешь. - Улыбнулся я.
- Во всяком случае, она не внушает мне отвращения. - Спокойно
согласился он.
Потом мой новый приятель окончательно распрощался с жалкими остатками
собственной антропоморфности, проплыл мимо меня облачком белесого тумана и
исчез - приступил к выполнению задания, я полагаю. Я задумчиво водил пальцем
по песку, машинально чертил на нем традиционную схематическую рожицу:
неровный круг лица, точки-глаза, короткие черточки вместо бровей и носа,
кривая линия рта... Рожица получилась неожиданно жутковатая. Я испуганно
передернул плечами и попытался стереть этот сногсшибательный результат
собственного художественного творчества. Бесполезно: вихрь сверкающих
песчинок взметнулся из-под моей ладони, но рисунок остался таким же четким,
как был - можно подумать, что я высек эту проклятую рожицу на камне. Через
несколько секунд до меня окончательно дошло, что мои каракули решили
остаться на этом светлом песке навечно. Я виновато посмотрел на Синдбада.
- Видишь, что получается, милый? - Грустно спросил я. - И заметь: я сам
не понимаю, как оно у меня получается... И главное - на фига мне это нужно?
Самая бесполезная разновидность могущества, ты не находишь?

Синдбад меланхолично помотал своей трогательной мордой. Это можно было
расценивать, как согласие. Верблюд показался мне вполне подходящим
собеседником: во всяком случае, у него не было никаких шансов попросить меня
заткнуться. Так что я решил продолжить свой монолог.
- Есть такой анекдот, радость моя. Один парень нашел старый кувшин,
оттуда появился джинн - в точности, как наш с тобой новый приятель - и
спрашивает: "что прикажешь, господин?" Парень обрадовался, говорит: "ну,
давай для начала миллион зеленью, а там посмотрим." Джинн отвечает: "ладно,
завтра утром будет тебе миллион." "А почему завтра утром, а не сейчас?" А
джинн посмотрел на него печально и говорит: "мне этот твой миллион всю ночь
рисовать прийдется. А ты что, думал, что в сказку попал?"
Синдбад никак не отреагировал на сию душещипательную притчу, но у меня
за спиной раздался тихий смешок: очевидно Джинн счел мою шутку вполне
уместной. "Ну, значит, с этим парнем вполне можно иметь дело!" -
Одобрительно подумал я.
- Во всяком случае, тебе-то уж не прийдется ждать до завтрашнего утра,
Владыка. - Весело сообщил Джинн. - Твое повеление уже выполнено. Не желаешь
ли обернуться, дабы одобрить мою работу?
- Желаю. - Миролюбиво кивнул я, разворачиваясь на сто восемьдесят
градусов. Действительность превосходила все ожидания: в нескольких шагах от
меня проходила граница между горячим песком и густой сочной травой, такой
неправдоподобно зеленой, словно ее старательно покрасили специально к моему
прибытию. В глубине аккуратно очерченного овала лужайки стоял небольшой
двухэтажный домик, которому я заранее был готов отдать кусочек своего
сердца. Угораздило же меня обзавестись таким очаровательным жилищем накануне
конца света, дирижировать которым, кажется, предстояло мне самому...
Часа через два я уже был в постели, чистый, сытый и вполне довольный
жизнью. В спальне было прохладно и темно. Джинн куда-то подевался - то ли
тактично удалился в свой благоухающий кувшинчик, то ли меланхолично слонялся
по саду, так что я остался совершенно один. Закрыл глаза и с наслаждением
уставился на разноцветные пятна, мельтешащие под моими веками. В глубине
этих пятен скрывались сладкие сновидения - оставалось только сосредоточиться
на чем-то одном и дать безобидному ночному наваждению увлечь меня до утра...
Этот неземной кайф продолжался минут пять, не больше. Откуда-то издалека
раздался вкрадчивый голос Джинна.
- Не соизволит ли Владыка пожертвовать безмятежностью своих мускулов? В
твоем доме творятся странные вещи, которые могут доставить тебе некоторое
удовольствие...
- Знаешь, я бы все-таки предпочел не жертвовать этой самой
"безмятежностью мускулов", поскольку в настоящий момент мне может доставить
удовольствие только возможность спокойно уснуть. - Проворчал я, неохотно
открывая глаза. Впрочем, я вполне мог бы и не утруждать себя этим движением:
темнота оставалась такой же непроницаемой, и даже разноцветные пятна
несостоявшихся сновидений все так же мельтешили перед моим одуревшим взором.
Я потянулся до хруста в суставах и обреченно поинтересовался:
- Ну, и какого рода "странные вещи" творятся в моем доме?
- Здесь бродит женщина, Владыка. - Интригующим тоном заслуженного
работника Красного Квартала доложил Джинн.
- Какая женщина? - Удивился я. - И откуда она взялась? Твой маленький
подарок - так, что ли? Можешь завернуть ее в бумагу и спрятать в ящик стола:
пока не требуется.
- Нет, Владыка. Это не мой подарок. - Обиженно возразил Джинн. - Я бы
никогда не стал предлагать тебе то, в чем ты не нуждаешься. Она сама пришла.
Бродит по коридорам, ищет тебя. Если я еще не утратил умение созерцать
человеческие мысли, она просто хочет твоей любви. Кажется, она весьма
распутная женщина... Во всяком случае, некоторые ее фантазии даже меня
повергли в смущение. Но она довольно красива, насколько я могу судить о
человеческой внешности... и, потом, я подумал: может быть тебе будет приятен
ее визит?
- Вряд ли. - Буркнул я. - Во всяком случае, не сейчас. Я хочу только
одного: спать, и желательно - пару-тройку суток. Может быть, после этого я
бы сумел по достоинству оценить воображение нашей гостьи... Слушай, а откуда
она вообще здесь взялась? Мы же находимся в самом сердце пустыни, я ничего
не перепутал?
- Ну, она просто пришла. - Неопределенно объяснил Джинн. Немного
помолчал и неуверенно добавил: - Сначала я вообще сомневался, что она -
просто обыкновенная живая женщина. Но недвусмысленные намерения твоей гостьи
убедили меня в ее человеческой природе.
- А где она, собственно? - Спросил я.
- Бродит по коридорам. - Меланхолично повторил Джинн. Если хочешь, я
могу привести ее к тебе.
- Ну, что делать, приведи. - Кивнул я. - И будь настороже, дружище. Я
буду здорово удивлен, если окажется, что она - действительно обыкновенная
женщина. Откуда бы ей взяться в пустыне? И с какой стати ей вдруг приспичило
срочно заняться со мной любовью? По-моему, нам следует ожидать какой-нибудь
пакости...
Дальнейшие события показали, что я вполне могу претендовать на почетное
звание величайшего пророка всех времен и народов. Уже в тот момент, когда
она появилась на пороге - невысокая тоненькая черноволосая барышня с
огромными глазами и четко очерченными скулами, я понял, что дело пахнет
керосином. Она меня не очаровала: наши с Джинном вкусы явно не совпадали. Но
дело было не только в ее внешности. Загадочная система сигнализации, каковой
по милости щедрой природы снабжен мой организм, сработала немедленно: в моей
груди визгливо взвыли сирены тревоги. За моей спиной отчаянно загрохотала
падающая мебель. Я еще ничего не успел сообразить, а между мной и загадочной
незнакомкой уже замер металлический диск, слабо фосфоресцирующий в темноте
спальни. Ну да, конечно, мой героический щит был готов охранять меня даже
сейчас - так мило с его стороны! За ним волочились по полу многострадальные
джинсы, к поясу которых был приторочен мой волшебный телохранитель. Штаны с
видимым удовольствием принимали участие в мероприятии по защите меня,
любимого, от сомнительных женских чар: они переворачивали все стулья,
которые попадались на их пути.
Моя гостья присела на корточки на пороге и тихонько запела какую-то
монотонную песенку на совершенно незнакомом мне языке - если это вообще был
язык, а не случайный набор звуков.
- Я не люблю концерты самодеятельности, дорогая. - Удивленно сказал я.
- И эстраду я тоже не жалую. Нельзя сказать, что вы нашли кратчайший путь к
моему сердцу... Может быть, лучше просто поболтаем?
Она не обратила на мои слова никакого внимания. Тянула и тянула свой
тоскливый мотивчик. Я довольно поздно сообразил, в чем дело: мой верный щит
начал медленно опускаться на пол, плавно покачиваясь под звуки ее серенады.
- А теперь я тебя поцелую. - Тихо сказала она, делая шаг по направлению
ко мне. Щит уже лежал на земле, не проявляя никаких признаков жизни. Честно
говоря, я совершенно растерялся. Не могу сказать, что до сих пор мне
ежедневно приходилось отбиваться от маленьких хрупких женщин, пытающихся
меня поцеловать. Одним словом, я просто стоял и смотрел на нее, а она шла ко
мне, спокойно и неторопливо, словно ей действительно был нужен всего-то мой
поцелуй...

Ее губы оказались удивительно солеными, даже горьковатыми, как морская
вода. Это было неприятно, я попытался отстраниться, но не успел. К моему
животу прикоснулось что-то холодное, а потом прикосновение стало невыносимо
горячим, и я с ужасом понял, что в мое тело вонзился кусок металла - такой
острый, что я не почувствовал боли, только невыносимый жар, испепеляющий
все, что до сих пор было мной...
Я пришел в себя очень быстро - гораздо быстрее, чем после тяжелых
объятий Сфинкса. Наверное, сказывался опыт. "Ну вот, теперь у меня осталось
шестьсот шестьдесят четыре жизни - всего-то!" - Насмешливо подумал я. Моя
кровожадная красавица так и не успела насладиться своей победой: я вцепился
в ее запястья, с изумлением услышав тихий хруст тоненьких косточек. Ничего
себе, вот уж не думал, что я на такое способен! Она отчаянно закричала. Крик
был высокий, визгливый, раздирающий на части нервны и барабанные перепонки.
Тонкий длинный нож выскользнул из ее пальцев и бесшумно упал на ковер.
- А вот теперь мы все-таки поболтаем. Давай, любовь моя, рассказывай,
кто ты такая, и с какой стати тебе приспичило меня убивать? - Сердито
спросил я. Она молчала. Через несколько секунд ее губы разомкнулись, но
никакой информации я так и не получил - только еще один протяжный вопль.
- Продолжайте, леди. - Вежливо улыбнулся я. - Тоже ничего себе
развлечение. У вас здорово получается, а спать мне уже, кажется,
расхотелось. - И я еще сильнее сжал ее запястья. На этот раз она открыла
рот, но не смогла издать ни звука. Маленькое тело беспомощно обмякло и
начало оседать на пол. Я почувствовал раздражение: сейчас эта стерва
грохнется в обморок, потом, чего доброго, впадет в кому, и я уже никогда
ничего не узнаю! Такая перспектива меня совершенно не устраивала.
- Джинн, ты здесь? - Позвал я.
- Здесь, Владыка. - Тут же откликнулся он.
- А какого черта, в таком случае, ты не защищаешь мою жизнь? - Сердито
осведомился я. - Она же меня убила, эта маленькая засранка!
- Но ты не приказывал мне защищать твою жизнь, Владыка. - Резонно