Страница:
Изменилось направление хозяйства полярных эскимосов. Если в начале XX в. основой его была охота на морского зверя, то в последние 10-15 лет очень большое значение приобретает охота на песцов, так как за их шкурки эскимосы получают деньги.
Многое изменилось и в одежде эскимосов, и в их жилище. Большинство полярных эскимосов теперь живет зимой в деревянных домах, а не в хижинах из камней. В оконные рамы обычно вставлены стекла, а не тюленьи пузыри, как раньше. Многие эскимосы пользуются примусами вместо жировых ламп. Правда, из-за дороговизны керосина жировые лампы еще не вышли из употребления. Летом гренландцы живут не в чумах из тюленьих шкур, а в палатках из покупного дешевого холста, так как зверя стало меньше, и, кроме того, шкуры добытых тюленей эскимосы теперь продают европейским торговцам. Такие палатки - плохая замена чумов. В них холодно и они недостаточно устойчивы. Сильный шторм нередко сметает весь летний лагерь полярных эскимосов. Зимой и весной в качестве временного охотничьего жилища по-прежнему строят куполообразные снежные хижины.
Старая национальная меховая одежда эскимосов в основном сохранилась. В дополнение к ней сейчас они носят покупное нижнее белье, бумажные куртки и свитеры.
И все же полярные эскимосы лучше сохранили свою культуру, чем их собратья, живущие в более южных районах Гренландии.
В 1951-1952 гг. и жизни эскимосов поселка Туле произошел большой перелом. По соседству с поселком американцы построили огромную военную авиабазу. Звери ушли подальше от Туле в более тихие места. Эскимосам стало тяжело жить рядом с авиабазой; непрерывный шум, доносившийся с нее, не давал им покоя. Но гренландцам не хотелось покидать насиженные места, где они жили много столетий, где спят в могилах их предки. С горечью эскимосы говорили французскому ученому Малори, что они перестали быть хозяевами своей собственной земли. В 1952 г., когда Фрейхен приехал в Туле навестить своих давних друзей эскимосов, здесь находилось около семи тысяч американских солдат. Старый друг Фрейхена, последний оставшийся в живых участник экспедиции Пири старик Одарк, печально сказал писателю: "Жизнь сейчас идет не так, как раньше, Питa. Когда мы были молодыми и сильными, мы сами охотились на медведей, тюленей и моржей. Мы добывали мясо, где нам было нужно. Сегодня, - он вздохнул, - сегодня мясо продается за деньги! У меня достаточно денег. Король дает мне больше, чем мне нужно, но я никогда не опущусь до того, чтобы покупать себе мясо [9]. Я никогда не буду платить своим друзьям за то, чтобы покормить своих собак.
Ты помнишь, когда ты впервые пришел в Туле, Питa? Я кормил твоих собак и кормил их хорошо. Теперь мясо кладется на весы и каждый кусочек взвешивается. Люди больше не знают, как охотиться на медведя или ловить рыбу. Они ждут, пока рыба сама приплывет и проглотит ленивый крючок. Я никогда не ловил любую рыбу, а только лосося, которого я пронзал своей острогой.
Жизнь сейчас идет не так, как во времена нашей молодости. Ты помнишь дом, который ты построил в Туле, Питa? Первый дом когда-либо построенный здесь. А сегодня здесь город белых людей, и шум, который они производят, разогнал все живое. Белые медведи больше не приходят в залив Мелвилла, тюлени и моржи ушли отсюда на более счастливые охотничьи земли и дикие гуси улетели. Сегодня, Питa, жизнь кажется мне более тяжким бременем, чем смерть. И смерть не может быть далеко отсюда, когда наша земля стала такой, как сегодня, и когда мои друзья берут деньги за мясо" [P. Freuchen. Vagrant viking. New York. 1953. P. 1-2.].
Чем дальше, тем тяжелее было для эскимосов соседство с американской авиабазой, и в 1952-1953 гг. эскимосы Туле были переселены еще дальше на север, на берега залива Инглфилд.
Зверобоям залива Мелвилла пришлось покинуть свои земли, те земли, на которых они так счастливо и спокойно жили 50 лет назад во времена первого пребывания у них Фрейхена. Но книга Фрейхена об эскимосах Туле не устарела, потому что она рассказывает о героическом прошлом маленького народа, ныне попавшего под тяжелую пяту капитализма, и воспевает высокие душевные качества этих победителей Арктики - самых северных людей на земле.
На русском языке книга П. Фрейхена издается с незначительными сокращениями. Опущены лишь некоторые места, не представляющие никакой ценности и интереса для широкого круга читателей.
ПРИМЕЧАНИЯ
Если не указано другое, то - примечания составителя сборника.
1. Согласно материалам с англоязычных сайтов П. Фрейхен изучал вначале не филологию, а медицину. Какие из данных более точны, установить не представляется возможным.
2. Расмуссен (Rasmussen) Кнуд Йохан Виктор (1879-1933) - датский этнограф и исследователь Арктики. На четверть эскимос. В 1902-1933 гг. участник и руководитель ряда экспедиций в Гренландию и арктическую Америку (так называемые "экспедиции Туле"), произвел съемку северо-западного (1916-1917 гг.) и юго-восточного (1932-1933 гг.) берегов Гренландии; изучал антропологию, язык и быт эскимосов.
3. Шмидт Отто Юльевич (1891-1956) - российский ученый, государственный деятель, один из организаторов освоения Северного морского пути, академик (1935 г.), вице-президент АН СССР (1939-1942 гг.), академик АН Украины (1934 г.), Герой Советского Союза (1937 г.). В 1918-1922 гг. работал в Наркомпроде, Наркомфине, Наркомпросе. В 1932-1939 гг. - начальник Главсевморпути. Руководитель экспедиций на "Седове" (1929-1930 гг.), "Сибирякове" (1932 г.), "Челюскине" (1933-1934 гг.), воздушной экспедиции по организации дрейфующей станции "СП-1" (1937 г.). Разрабатывал космогоническую гипотезу образования тел Солнечной системы в результате конденсации околосолнечного газово-пылевого облака. Труды по высшей алгебре (теории групп). Один из основателей и главный редактор Большой Советской Энциклопедии (1924-1942 гг.).
4. Франклин (Franklin) Бенджамин (Вениамин) (1706-1790) - американский просветитель, государственный деятель, ученый, один из авторов Декларации независимости США (1776 г.) и Конституции 1787 г. Родился в семье ремесленника; работал в типографии. Основал в Филадельфии первую в североамериканских колониях публичную библиотеку (1731 г.), Пенсильванский университет (1740 г.), Американское философское общество (1743 г.). Призывал к отмене рабства негров. По философским воззрениям деист. Сформулировал за полвека до А. Смита трудовую теорию стоимости. Как естествоиспытатель известен главным образом трудами по электричеству, разработал его унитарную теорию. Один из пионеров исследований атмосферного электричества; предложил молниеотвод. Иностранный почетный член Петербургской АН (1789 г.).
5. На англоязычном сайте (см. очерк ниже) указано, что П. Фрейхен умер не при отлете на Аляску, а в Элмендорфе (Elmendorf), штат Аляска.
6. Похоже на ошибку канд. историч. наук Л.А. Файнберга (или Файнберг). "Эскимосами" первоначально назвали инуитов не европейцы, а североамериканские индейцы, что в переводе с их языка значит просто: "пожиратели сырого мяса". Эскимосы же называли индейцев севера Канады еще проще: "разводящие гнид". Прозвище белых - кавдлунаки, в переводе с инуитского означает "собачьи дети" (см. [Расмуссен К. Великий санный путь. М.: Географгиз. 1958. - 184 с.]). Вот почему эскимосов Гренландии нельзя называть "эскимосами", а только гренландцами (иначе могут подать в суд). О том, можно ли называть индейцев "разводящими гнид", а белых "собачьими детьми", ничего не сказано.
7. Росс (Ross) - английские полярные исследователи, дядя и племянник: 1) Джон (1777-1856) - руководитель двух экспедиций по отысканию Северо-Западного прохода: экспедиция 1818 г. проследила западный берег Гренландии до пролива Смит и все Атлантическое побережье о. Баффинова Земля; экспедиция 1829-1833 гг. открыла о. Кинг-Уильям и п-ов Бутия. 2) Джеймс Кларк (1800-1862) - участник шести арктических экспедиций по отысканию Северо-Западного прохода (1818-1833 гг.). В 1831 г. открыл северный магнитный полюс. В 1840-1843 гг. совершил три плавания в Антарктику; открыл море и ледяной барьер, названные его именем, Землю Виктории, вулканы Эребус и Террор.
8. Пири (Peary) Роберт Эдвин (1856-1920) - американский полярный путешественник, адмирал (1911 г.). В 1892 и 1895 гг. пересек Гренландию. 6 апреля 1909 г. на собачьих упряжках достиг Северного полюса.
9. Как участник экспедиции Пири Одарк получает специальную пенсию от датского правительства. (Прим. Л.А. Файнберг(а).)
Петер Фрейхен
ЗВЕРОБОИ ЗАЛИВА МЕЛВИЛЛА
Замеченные опечатки книжного оригинала исправлены.
Оригинальная метка подразделов внутри глав, обозначенная текстовым отступом, заменена на * * *.
Иллюстрации в книге (графика; художник Г.Е. Никольский), не представляющие ни информационной, ни художественной ценности, не приводятся.
В версию включены портрет Фрейхена (01.gif) из [Расмуссен К. Великий санный путь. М.: Географгиз. 1958. - 184 с.] и девять обнаруженных в Интернете (датские сайты) фотопортретов П. Фрейхена с сотр. (каталог Freuchen_Faces). В каталоге Maps_Greenland, - три карты Гренландии: из данной книги (Greenland_1.gif), из [Скотт Дж. Ледниковый щит и люди на нем. М.: Географгиз. 1959. - 112 с.] (Greenland_2.gif) и из Сети (Greenland_3.gif). Каждая карта имеет специфическую информационную ценность.
В каталог Freuchen_Faces включен для ознакомления и фотопортрет погибшего спутника Р. Пири профессора Росса Марвина. Его упертое выражение лица позволяет полагать, что рассказанное ниже в данной книге П. Фрейхена может быть правдой.
Версия содержит дополнительные материалы о Гренландии и П. Фрейхене (сборник !Intro_after.doc), в том числе "Коротко об авторе" Н. Крымовой и "Послесловие" Л.А. Файнберг(а) из данного издания, а также перевод соответствующих очерков с англоязычных сайтов. Примечания составителя к этим дополнительным материалам находятся в том же файле !Intro_After.doc.
Примечания редакции и "Примечания выполнившего OCR" к основному тексту труда сделаны в виде всплывающих сносок в .doc.
В эскимосском прозвище Фрейхена - Питa, всюду в оригинальном тексте проставлено ударение. В электронной версии также проставлено ударение, но следует иметь в виду, что "a" является не буквой, а одним из символов в Word (Латиница 1). Аналогичным образом с "o" в слове бoльшую и в других единичных словах. Есть слова с ударением на "e" (и это символ). Имеются также скандинавские буквы в датских выходных данных книги (см. заголовок) и в иноязычной библиографии (!Intro_After.doc). В *.txt указанные символы не воспроизводятся, а в *.htm же они отображаются корректно только когда при конвертировании задают не кириллицу, а многоязыковую поддержку.
АННОТАЦИЯ РЕДАКЦИИ
Это повесть о полярных эскимосах северо-западной Гренландии. В мировой литературе найдется немного книг, в которых бы с такой теплотой и симпатией описывалась жизнь гренландцев - небольшого, но мужественного и стойкого народа.
Автор книги, известный датский писатель и путешественник Петер Фрейхен, много лет прожил среди эскимосов, сроднился с ними, делил с ними горести и радости. Поэтому-то со страниц книги, как живые, встают образы ее героев - смелых, находчивых, добродушных, справедливых и бескорыстных.
Но не только о жизни эскимосов рассказывает здесь автор. Основа сюжета книги - история спасения пяти моряков шотландского китобойного судна, полная приключений, борьбы со стихией, драматических ситуаций. В ткань повествования органически вплетены прекрасно написанные новеллы, потрясающие своей правдивостью и тонким психологизмом. В них рассказывается о богатой событиями жизни эскимосов, европейских китобоев и рыбаков. Запоминаются по-своему красивые картины природы самой северной страны на Земле, почти целиком закованной в ледяной панцирь.
"Зверобои залива Мелвилла" - гимн мужественному гренландскому народу, живущему в суровых условиях Заполярья и всегда готовому помочь попавшим в беду.
ВМЕСТО ЭПИГРАФА
Тулимак, не успев даже ничего натянуть на себя, наклонился, чтобы вылезти из хижины и схватить гарпун или что-либо другое в надежде защитить себя и свою подругу, но было уже поздно. Меквусак, возможно, не так легко победил бы Тулимака, если бы тот оказался как следует вооруженным и готовым к бою. Теперь же Меквусак напал на голого человека, как только тот вылез из [снежной] хижины. Он не дал ему даже возможности подняться, со всей силой проткнул его гарпуном и пригвоздил к снегу.
- Ты хотя бы дал мне сперва надеть штаны, - проговорил Тулимак, - и тут же умер перед своей хижиной. Это были последние слова, произнесенные им, - сказал Меквусак, улыбаясь при этом воспоминании.
П. Фрейхен. "Зверобои залива Мелвилла"
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. Люди на горизонте
Глава 2. Водяной пламень
Глава 3. Их было пятеро
Глава 4. Один на один с мертвецом
Глава 5. Жизнь за жизнь
Глава 6. Вперед, и к черту в пекло!
Глава 7. Чудеса моря
Глава 8. Нет конца пути
Глава 9. Домой
Л. Файнберг. Послесловие (!Intro_After.doc)
Н. Крымова. Коротко об авторе (!Intro_After.doc).
Глава 1
ЛЮДИ НА ГОРИЗОНТЕ
Когда я сидел на вершине скалы и напряженно всматривался в море и льды, надеясь увидеть корабль, Наварана подошла ко мне. Я почувствовал ее приближение, хотя она носила мягкие кожаные камики1 и шла почти бесшумно. Я был уверен, что это она; мне даже не нужно было оглядываться: я знал ее легкую уверенную походку.
Она села рядом и взглянула на меня со смущенной улыбкой. Наварана думала, что я переживаю обиду, и пришла утешить меня. Мягким голосом она спокойно объяснила, что я не должен принимать случившееся близко к сердцу. Скоро придет корабль, я получу мои несметные богатства и тогда Арнарврике нечем будет хвастаться. Старая карга поймет, что нечего хвалиться нарвалом, который подвернулся под гарпун ее мужа лишь по счастливой случайности. Наварана уверяла меня, что Ассаюка, мужа Арнарврики, никто никогда не считал большим охотником, и именно поэтому его болтливая жена подняла такой шум, когда ему, наконец, повезло и он вытащил на сушу нечто стоящее. И с какой стати, удивлялась Наварана, он вдруг отдал своего нарвала? Почему бы ему самому не устроить пиршество по случаю удачной охоты?
- Не стоит об этом думать, Питa! - сказала моя жена. - Когда пища вкусна, люди едят и едят. Их желудки не спрашивают, откуда взялась пища. Они только переваривают ее. Скоро все забудут об этом случае!
Я уже не думал о происшедшем, но после слов Навараны мне стало ясно, что она страдает и пришла помочь мне забыть о случившемся и привести меня в хорошее настроение. А ведь позор ложился и на нее. О милая, маленькая Наварана, ее преданность не знала границ!
Я ничего не ответил, и она решила, что я все еще огорчаюсь. Она дотронулась до моего прекрасного призматического бинокля.
- Ты только посмотри на свой бинокль, - сказала она, - разве нужно что-нибудь еще, чтобы доказать твое величие? Кто в моей стране может сделать такой бинокль? Две черные трубы и маленькие стеклышки. Посмотришь и самые далекие места кажутся совсем близкими!
Я поднес бинокль к глазам. Я не мог признаться, что высматриваю корабль. Приходилось притворяться, что меня интересует нечто другое.
Стоял прекрасный летний день, не чувствовалось ни малейшего ветерка, и каждый звук разносился далеко-далеко. Я не считал, что взглянуть туда, откуда до меня донесся звук, - ниже моего достоинства. Быть может, вынырнул морж набрать воздуха? Наварана не могла даже подозревать, что на самом деле я надеюсь увидеть очертания корабля и мой взор быстро скользит вдоль горизонта в поисках его. Но там, как и прежде, я ничего не обнаружил и со вздохом опустил бинокль.
Наварана вдруг вскочила и стала напряженно рассматривать остров Саундерса и льды к северу от него.
- Что ты увидела? - спросил я.
- Разве женщина может заметить что-нибудь достойное внимания в присутствии своего мужа? - сказала она скромно. Тем не менее она не сводила глаз с чего-то вдали.
Мне больше не хотелось выслушивать поучения, поэтому я молча протянул ей бинокль.
- Люди рождаются с глазами, чтобы видеть ими, - сказала она спокойно и села рядом со мной. Наварана показала рукой в том направлении, куда смотрела, и я снова поднес бинокль к глазам. Я ничего не мог заметить: только лед без конца и края! На самом горизонте - огромные льдины; все остальное пространство, насколько хватал глаз, покрыто паковым льдом2. Я всматривался до тех пор, пока не стали слезиться глаза.
Людям, которым не приходилось все полярное лето проводить в ожидании судна, не понять, как можно спутать корабль с айсбергом. Но время от времени это случается, и случается со всеми, кто остается на зимовку. Проходили недели. Я ждал. Сколько раз уж я видел корабль, и всегда он оказывался либо ледяной горой, либо облачком, либо просто моржом, который переваливался по льдине на своих ластах.
Бухта в Туле не замерзает все лето, но вход в нее закрыт льдами, поэтому попасть в фиорд невозможно. Льды тянутся и к северу до пролива Смита, и к югу до моря Баффина. Совершая далекие охотничьи походы, нам не раз приходилось проникать во внутреннюю часть Вулстенхолмского фиорда. И все жители поселка на лето переселялись поближе к фиорду, в Угдли, где всегда много нарвалов и можно жить в чумах.
Наварана очень гордилась нашим жилищем. По древнему обычаю полярных эскимосов постройка каменных домов считалась мужским делом, хотя женщины часто помогали, а забота о летнем жилье эскимосов - чуме - полностью возлагалась на женщин. И женщины сами решали, какой величины будет жилище. Правда, муж иногда заставляет жену сделать чум меньше, чем ей хочется. Это случается лишь когда охотника постигнет неудача в весеннем лове тюленей и шкур на больший не хватает. В нашем фиорде таких случаев не бывало. Тюленей мы всегда добывали с избытком. Если один из чумов все же оказывался меньше, то это происходило потому, что его хозяйка либо слишком ленива и ей не хочется шить большой чум, либо у нее много детей, за которыми надо присматривать, и нет времени на такую трудоемкую работу. Увеличить чум довольно сложно, да и шкур нужно много, потому что подшивают их всегда к нижнему, самому широкому краю. Но если женщина уважает себя и печется о чести мужа, она сделает все, что в ее силах, если только ей удастся достать для большого чума подходящие стойки. Особенно трудно раздобыть длинные стойки для середины.
Эти стойки - гордость эскимосов, их передают из поколения в поколение, причем они переходят от матери к дочери, а не от отца к сыну. Наварана гордилась тем, что во всем роду самые длинные стойки имела она.
В начале лета множество нарвалов приходит к берегам Вулстенхолмского фиорда. Там много палтуса, о чем мы узнали, обнаружив эту рыбу в желудках нарвалов. Нарвалы - удивительные животные, они похожи на дельфинов, но далеко не так проворны. Подобно моржам, тюленям и большим китам, они, поднявшись к поверхности залива, некоторое время лежат на воде, чтобы сделать несколько вдохов. А дельфины, едва всплыв, с силой выдыхают воздух из легких и сразу же набирают свежего. Поэтому они показываются на поверхности не больше чем на секунду. Полярным эскимосам на тяжелых каяках удается убить дельфина, если только он выныривает прямо под гарпун охотника. Преследовать дельфина нет никакой возможности. Это делают лишь южнее, например в заливе Диско, где у охотников легкие каяки и тонкие гарпуны с копьеметалкой. У полярного эскимоса - только его рука и нет никакой копьеметалки, чтобы "удлинить" руку, да и гарпун его очень тяжел.
Нарвала ловить легче, он менее подвижен, и при охоте на него всегда много добычи. Его кожа - маттак, как ее называют эскимосы, - самое лучшее лакомство, какое только можно представить. Маттак вырезают большими кусками - сверкающими и заманчивыми. Подкожный слой жира имеет вкус густого свежего молока, а внутренний слой - молодых лесных орехов. Промежуточный жесткий слой приходится глотать не разжевывая; однако, говорят, что он восстанавливает силы лучше, чем любая другая еда. Позднее я узнал от ученых, что маттак богат многими витаминами и что он - лучшее противоцинготное средство, известное в арктических районах. Маттак напоминает вкус молодой, свежей зелени; это самое вкусное из всего, что есть в Гренландии. Этого не станет отрицать тот, кто сидел вместе с эскимосами вокруг только что пойманного нарвала и ел предложенный ему кусок маттака, вырезанный еще до окончательной разделки туши.
Палтусов, попадавшихся в желудках нарвалов, мы варили. Они напоминали по вкусу хорошую рыбу в пикантном соусе. Палтус - довольно редкая пища, и мы наслаждались ею молча, желая этим показать наше уважение к нарвалу, доставившему нам такое прекрасное угощение.
Дело в том, что вблизи Туле рыба почти не встречалась. Однако раз или два в лето кто-нибудь из старых женщин вылавливал несколько морских ершей. Конечно, никому из уважающих себя охотников не пришла бы в голову мысль заниматься ловлей этой глупой рыбы, которая сама насаживалась на крючок!
Мы великолепно провели лето в Туле и Угдли. Это было давно, в 1911 году. Мы упорно надеялись на появление судна, хотя прекрасно знали, что оно не сможет подойти к берегу, пока перед мысом Атолл громоздится паковый лед. В самом фиорде вода не замерзала, так как от глетчеров3 отделялись и падали в море тысячи ледяных глыб и, кроме того, сюда же впадало множество речушек, несущих талую воду со снежных полей и с небольших ледников, расположенных выше по фиорду; вся эта вода размывала лед вдоль берега.
Я думаю, что это лето было самым счастливым в жизни Навараны. В Гренландии ее признали моей женой. Она распоряжалась всем, что я имел, а в глазах эскимосов я был обладателем несметных сокровищ. А когда придет долгожданный корабль, мы станем еще богаче. Поэтому все эскимосы понимали, что с Навараной стоит поддерживать хорошие отношения.
Однако ее безоблачное счастье омрачала одна туча: ее муж не был таким умелым охотником, как большинство мужчин стойбища. Мне еще ни разу не выпала удача самому поразить гарпуном нарвала, и, следовательно, я не мог на пиршестве предложить своим гостям лакомую хвостовую часть. Именно эту часть туши приберегали для большого пиршества: она считалась самым лучшим угощением.
Я знал, что Наварана тяготится этим. Она ни в чем не желала уступать своим подругам. Ей тоже хотелось, пригласив всех на пиршество, сидеть и говорить, что она сгорает от стыда, предлагая гостям такую ничтожную пищу.
- Ах, у нас в доме нет ничего достойного таких тонких ценителей! - Это говорилось всегда, когда хозяйка подавала самые лучшие блюда. - Мой жалкий муж не знает, как надо ловить вкусного зверя. Только благодаря счастливой случайности ему удалось убить этого нарвала, и он сохранил этот ничтожный хвост в надежде, что сумеет найти кого-нибудь, кто разделил бы с ним трапезу. Но мясо подпортилось, как всегда у нас бывает; когда его прятали, то как следует не заложили камнями. Я прекрасно знаю, что вы откажетесь от такой пищи. Единственное мое утешение, что найдутся другие дома, где вы сможете утолить голод, покинув нас!
Эскимосской женщине доставляет огромное удовольствие играть эту роль, умаляя свои достоинства: чем вкуснее и редкостнее пища, которой она угощает, тем старательней хозяйка подчеркивает свое ничтожество. Аппетит гостей и их возражения против извинений хозяйки дома увеличивают славу ее мужа. Такое пиршество долгое время служит темой для разговоров в стойбище. В мире, наверное, немного таких уголков, где аппетит гостей и их похвалы вкусным угощениям помнят и обсуждают так долго, как в Гренландии.
Наварана ждала такого события. Правда, она всегда могла пригласить на чашку чаю с сахаром и даже пустить по кругу кисет с табаком - в Гренландии это все редкость и очень ценится. Конечно, такое угощение приносило ей почет, но что может сравниться с хвостовой частью нарвала, добытой ее мужем, первым вонзившим гарпун в зверя, и поданной на стол для гостей? Мы довольно часто приглашали друзей на настоящий датский обед со многими яствами, полученными из Дании, и угощали их такими деликатесами, которых они в жизни не видали. Они с чувством благодарили и ели чудовищно много, на все лады восхваляя угощение. Они поглощали столько, что ни в какой другой стране света не съели бы и трети поданного. Однако вечер всегда кончался одним и тем же: гости подходили и спрашивали, нельзя ли сварить мяса, так как они голодны и с удовольствием съели бы что-нибудь существенное, "что не так быстро улетучивается".
В тот самый день, когда Наварана пришла на скалу утешать меня, я хотел доставить ей удовольствие, чтобы она как хозяйка могла подать хвостовую часть нарвала своей матери, которая приехала погостить в Туле. В ее честь пригласили гостей, и мне удалось достать хвост нарвала, который уже слегка протух и поэтому должен всем понравиться. Жир приобрел желтовато-зеленый оттенок, а это означало, что на вкус он будет таким острым, как положено. Мой друг Ассаюк поймал нарвала в прошлом году, и я купил хвост, заплатив табаком двойную цену. Я заранее радовался триумфу Навараны, но все кончилось сплошным позором.
Когда гости собрались, Наварана повела себя согласно всем обычаям и спросила меня, не можем ли мы предложить гостям поесть и нет ли у меня чего-нибудь, чтобы утолить их голод. Я уверял ее, что совсем не подумал об этом и если у меня есть что-нибудь, то это нечто мало съедобное. Затем я медленно и нерешительно вышел. Гости сидели в молчаливом ожидании и следили, не допустим ли мы отклонения от принятой церемонии. Когда я стал втаскивать в чум большой кусок мяса, несколько молодых мужчин тотчас же вскочили помочь мне. Им пришлось нести небольшой кусок, но они стонали, словно поднимали огромную тяжесть, и жаловались, что им трудно, тем самым подчеркивая перед собравшимися значительность моего дара и мое желание угодить гостям.
Многое изменилось и в одежде эскимосов, и в их жилище. Большинство полярных эскимосов теперь живет зимой в деревянных домах, а не в хижинах из камней. В оконные рамы обычно вставлены стекла, а не тюленьи пузыри, как раньше. Многие эскимосы пользуются примусами вместо жировых ламп. Правда, из-за дороговизны керосина жировые лампы еще не вышли из употребления. Летом гренландцы живут не в чумах из тюленьих шкур, а в палатках из покупного дешевого холста, так как зверя стало меньше, и, кроме того, шкуры добытых тюленей эскимосы теперь продают европейским торговцам. Такие палатки - плохая замена чумов. В них холодно и они недостаточно устойчивы. Сильный шторм нередко сметает весь летний лагерь полярных эскимосов. Зимой и весной в качестве временного охотничьего жилища по-прежнему строят куполообразные снежные хижины.
Старая национальная меховая одежда эскимосов в основном сохранилась. В дополнение к ней сейчас они носят покупное нижнее белье, бумажные куртки и свитеры.
И все же полярные эскимосы лучше сохранили свою культуру, чем их собратья, живущие в более южных районах Гренландии.
В 1951-1952 гг. и жизни эскимосов поселка Туле произошел большой перелом. По соседству с поселком американцы построили огромную военную авиабазу. Звери ушли подальше от Туле в более тихие места. Эскимосам стало тяжело жить рядом с авиабазой; непрерывный шум, доносившийся с нее, не давал им покоя. Но гренландцам не хотелось покидать насиженные места, где они жили много столетий, где спят в могилах их предки. С горечью эскимосы говорили французскому ученому Малори, что они перестали быть хозяевами своей собственной земли. В 1952 г., когда Фрейхен приехал в Туле навестить своих давних друзей эскимосов, здесь находилось около семи тысяч американских солдат. Старый друг Фрейхена, последний оставшийся в живых участник экспедиции Пири старик Одарк, печально сказал писателю: "Жизнь сейчас идет не так, как раньше, Питa. Когда мы были молодыми и сильными, мы сами охотились на медведей, тюленей и моржей. Мы добывали мясо, где нам было нужно. Сегодня, - он вздохнул, - сегодня мясо продается за деньги! У меня достаточно денег. Король дает мне больше, чем мне нужно, но я никогда не опущусь до того, чтобы покупать себе мясо [9]. Я никогда не буду платить своим друзьям за то, чтобы покормить своих собак.
Ты помнишь, когда ты впервые пришел в Туле, Питa? Я кормил твоих собак и кормил их хорошо. Теперь мясо кладется на весы и каждый кусочек взвешивается. Люди больше не знают, как охотиться на медведя или ловить рыбу. Они ждут, пока рыба сама приплывет и проглотит ленивый крючок. Я никогда не ловил любую рыбу, а только лосося, которого я пронзал своей острогой.
Жизнь сейчас идет не так, как во времена нашей молодости. Ты помнишь дом, который ты построил в Туле, Питa? Первый дом когда-либо построенный здесь. А сегодня здесь город белых людей, и шум, который они производят, разогнал все живое. Белые медведи больше не приходят в залив Мелвилла, тюлени и моржи ушли отсюда на более счастливые охотничьи земли и дикие гуси улетели. Сегодня, Питa, жизнь кажется мне более тяжким бременем, чем смерть. И смерть не может быть далеко отсюда, когда наша земля стала такой, как сегодня, и когда мои друзья берут деньги за мясо" [P. Freuchen. Vagrant viking. New York. 1953. P. 1-2.].
Чем дальше, тем тяжелее было для эскимосов соседство с американской авиабазой, и в 1952-1953 гг. эскимосы Туле были переселены еще дальше на север, на берега залива Инглфилд.
Зверобоям залива Мелвилла пришлось покинуть свои земли, те земли, на которых они так счастливо и спокойно жили 50 лет назад во времена первого пребывания у них Фрейхена. Но книга Фрейхена об эскимосах Туле не устарела, потому что она рассказывает о героическом прошлом маленького народа, ныне попавшего под тяжелую пяту капитализма, и воспевает высокие душевные качества этих победителей Арктики - самых северных людей на земле.
На русском языке книга П. Фрейхена издается с незначительными сокращениями. Опущены лишь некоторые места, не представляющие никакой ценности и интереса для широкого круга читателей.
ПРИМЕЧАНИЯ
Если не указано другое, то - примечания составителя сборника.
1. Согласно материалам с англоязычных сайтов П. Фрейхен изучал вначале не филологию, а медицину. Какие из данных более точны, установить не представляется возможным.
2. Расмуссен (Rasmussen) Кнуд Йохан Виктор (1879-1933) - датский этнограф и исследователь Арктики. На четверть эскимос. В 1902-1933 гг. участник и руководитель ряда экспедиций в Гренландию и арктическую Америку (так называемые "экспедиции Туле"), произвел съемку северо-западного (1916-1917 гг.) и юго-восточного (1932-1933 гг.) берегов Гренландии; изучал антропологию, язык и быт эскимосов.
3. Шмидт Отто Юльевич (1891-1956) - российский ученый, государственный деятель, один из организаторов освоения Северного морского пути, академик (1935 г.), вице-президент АН СССР (1939-1942 гг.), академик АН Украины (1934 г.), Герой Советского Союза (1937 г.). В 1918-1922 гг. работал в Наркомпроде, Наркомфине, Наркомпросе. В 1932-1939 гг. - начальник Главсевморпути. Руководитель экспедиций на "Седове" (1929-1930 гг.), "Сибирякове" (1932 г.), "Челюскине" (1933-1934 гг.), воздушной экспедиции по организации дрейфующей станции "СП-1" (1937 г.). Разрабатывал космогоническую гипотезу образования тел Солнечной системы в результате конденсации околосолнечного газово-пылевого облака. Труды по высшей алгебре (теории групп). Один из основателей и главный редактор Большой Советской Энциклопедии (1924-1942 гг.).
4. Франклин (Franklin) Бенджамин (Вениамин) (1706-1790) - американский просветитель, государственный деятель, ученый, один из авторов Декларации независимости США (1776 г.) и Конституции 1787 г. Родился в семье ремесленника; работал в типографии. Основал в Филадельфии первую в североамериканских колониях публичную библиотеку (1731 г.), Пенсильванский университет (1740 г.), Американское философское общество (1743 г.). Призывал к отмене рабства негров. По философским воззрениям деист. Сформулировал за полвека до А. Смита трудовую теорию стоимости. Как естествоиспытатель известен главным образом трудами по электричеству, разработал его унитарную теорию. Один из пионеров исследований атмосферного электричества; предложил молниеотвод. Иностранный почетный член Петербургской АН (1789 г.).
5. На англоязычном сайте (см. очерк ниже) указано, что П. Фрейхен умер не при отлете на Аляску, а в Элмендорфе (Elmendorf), штат Аляска.
6. Похоже на ошибку канд. историч. наук Л.А. Файнберга (или Файнберг). "Эскимосами" первоначально назвали инуитов не европейцы, а североамериканские индейцы, что в переводе с их языка значит просто: "пожиратели сырого мяса". Эскимосы же называли индейцев севера Канады еще проще: "разводящие гнид". Прозвище белых - кавдлунаки, в переводе с инуитского означает "собачьи дети" (см. [Расмуссен К. Великий санный путь. М.: Географгиз. 1958. - 184 с.]). Вот почему эскимосов Гренландии нельзя называть "эскимосами", а только гренландцами (иначе могут подать в суд). О том, можно ли называть индейцев "разводящими гнид", а белых "собачьими детьми", ничего не сказано.
7. Росс (Ross) - английские полярные исследователи, дядя и племянник: 1) Джон (1777-1856) - руководитель двух экспедиций по отысканию Северо-Западного прохода: экспедиция 1818 г. проследила западный берег Гренландии до пролива Смит и все Атлантическое побережье о. Баффинова Земля; экспедиция 1829-1833 гг. открыла о. Кинг-Уильям и п-ов Бутия. 2) Джеймс Кларк (1800-1862) - участник шести арктических экспедиций по отысканию Северо-Западного прохода (1818-1833 гг.). В 1831 г. открыл северный магнитный полюс. В 1840-1843 гг. совершил три плавания в Антарктику; открыл море и ледяной барьер, названные его именем, Землю Виктории, вулканы Эребус и Террор.
8. Пири (Peary) Роберт Эдвин (1856-1920) - американский полярный путешественник, адмирал (1911 г.). В 1892 и 1895 гг. пересек Гренландию. 6 апреля 1909 г. на собачьих упряжках достиг Северного полюса.
9. Как участник экспедиции Пири Одарк получает специальную пенсию от датского правительства. (Прим. Л.А. Файнберг(а).)
Петер Фрейхен
ЗВЕРОБОИ ЗАЛИВА МЕЛВИЛЛА
Замеченные опечатки книжного оригинала исправлены.
Оригинальная метка подразделов внутри глав, обозначенная текстовым отступом, заменена на * * *.
Иллюстрации в книге (графика; художник Г.Е. Никольский), не представляющие ни информационной, ни художественной ценности, не приводятся.
В версию включены портрет Фрейхена (01.gif) из [Расмуссен К. Великий санный путь. М.: Географгиз. 1958. - 184 с.] и девять обнаруженных в Интернете (датские сайты) фотопортретов П. Фрейхена с сотр. (каталог Freuchen_Faces). В каталоге Maps_Greenland, - три карты Гренландии: из данной книги (Greenland_1.gif), из [Скотт Дж. Ледниковый щит и люди на нем. М.: Географгиз. 1959. - 112 с.] (Greenland_2.gif) и из Сети (Greenland_3.gif). Каждая карта имеет специфическую информационную ценность.
В каталог Freuchen_Faces включен для ознакомления и фотопортрет погибшего спутника Р. Пири профессора Росса Марвина. Его упертое выражение лица позволяет полагать, что рассказанное ниже в данной книге П. Фрейхена может быть правдой.
Версия содержит дополнительные материалы о Гренландии и П. Фрейхене (сборник !Intro_after.doc), в том числе "Коротко об авторе" Н. Крымовой и "Послесловие" Л.А. Файнберг(а) из данного издания, а также перевод соответствующих очерков с англоязычных сайтов. Примечания составителя к этим дополнительным материалам находятся в том же файле !Intro_After.doc.
Примечания редакции и "Примечания выполнившего OCR" к основному тексту труда сделаны в виде всплывающих сносок в .doc.
В эскимосском прозвище Фрейхена - Питa, всюду в оригинальном тексте проставлено ударение. В электронной версии также проставлено ударение, но следует иметь в виду, что "a" является не буквой, а одним из символов в Word (Латиница 1). Аналогичным образом с "o" в слове бoльшую и в других единичных словах. Есть слова с ударением на "e" (и это символ). Имеются также скандинавские буквы в датских выходных данных книги (см. заголовок) и в иноязычной библиографии (!Intro_After.doc). В *.txt указанные символы не воспроизводятся, а в *.htm же они отображаются корректно только когда при конвертировании задают не кириллицу, а многоязыковую поддержку.
АННОТАЦИЯ РЕДАКЦИИ
Это повесть о полярных эскимосах северо-западной Гренландии. В мировой литературе найдется немного книг, в которых бы с такой теплотой и симпатией описывалась жизнь гренландцев - небольшого, но мужественного и стойкого народа.
Автор книги, известный датский писатель и путешественник Петер Фрейхен, много лет прожил среди эскимосов, сроднился с ними, делил с ними горести и радости. Поэтому-то со страниц книги, как живые, встают образы ее героев - смелых, находчивых, добродушных, справедливых и бескорыстных.
Но не только о жизни эскимосов рассказывает здесь автор. Основа сюжета книги - история спасения пяти моряков шотландского китобойного судна, полная приключений, борьбы со стихией, драматических ситуаций. В ткань повествования органически вплетены прекрасно написанные новеллы, потрясающие своей правдивостью и тонким психологизмом. В них рассказывается о богатой событиями жизни эскимосов, европейских китобоев и рыбаков. Запоминаются по-своему красивые картины природы самой северной страны на Земле, почти целиком закованной в ледяной панцирь.
"Зверобои залива Мелвилла" - гимн мужественному гренландскому народу, живущему в суровых условиях Заполярья и всегда готовому помочь попавшим в беду.
ВМЕСТО ЭПИГРАФА
Тулимак, не успев даже ничего натянуть на себя, наклонился, чтобы вылезти из хижины и схватить гарпун или что-либо другое в надежде защитить себя и свою подругу, но было уже поздно. Меквусак, возможно, не так легко победил бы Тулимака, если бы тот оказался как следует вооруженным и готовым к бою. Теперь же Меквусак напал на голого человека, как только тот вылез из [снежной] хижины. Он не дал ему даже возможности подняться, со всей силой проткнул его гарпуном и пригвоздил к снегу.
- Ты хотя бы дал мне сперва надеть штаны, - проговорил Тулимак, - и тут же умер перед своей хижиной. Это были последние слова, произнесенные им, - сказал Меквусак, улыбаясь при этом воспоминании.
П. Фрейхен. "Зверобои залива Мелвилла"
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. Люди на горизонте
Глава 2. Водяной пламень
Глава 3. Их было пятеро
Глава 4. Один на один с мертвецом
Глава 5. Жизнь за жизнь
Глава 6. Вперед, и к черту в пекло!
Глава 7. Чудеса моря
Глава 8. Нет конца пути
Глава 9. Домой
Л. Файнберг. Послесловие (!Intro_After.doc)
Н. Крымова. Коротко об авторе (!Intro_After.doc).
Глава 1
ЛЮДИ НА ГОРИЗОНТЕ
Когда я сидел на вершине скалы и напряженно всматривался в море и льды, надеясь увидеть корабль, Наварана подошла ко мне. Я почувствовал ее приближение, хотя она носила мягкие кожаные камики1 и шла почти бесшумно. Я был уверен, что это она; мне даже не нужно было оглядываться: я знал ее легкую уверенную походку.
Она села рядом и взглянула на меня со смущенной улыбкой. Наварана думала, что я переживаю обиду, и пришла утешить меня. Мягким голосом она спокойно объяснила, что я не должен принимать случившееся близко к сердцу. Скоро придет корабль, я получу мои несметные богатства и тогда Арнарврике нечем будет хвастаться. Старая карга поймет, что нечего хвалиться нарвалом, который подвернулся под гарпун ее мужа лишь по счастливой случайности. Наварана уверяла меня, что Ассаюка, мужа Арнарврики, никто никогда не считал большим охотником, и именно поэтому его болтливая жена подняла такой шум, когда ему, наконец, повезло и он вытащил на сушу нечто стоящее. И с какой стати, удивлялась Наварана, он вдруг отдал своего нарвала? Почему бы ему самому не устроить пиршество по случаю удачной охоты?
- Не стоит об этом думать, Питa! - сказала моя жена. - Когда пища вкусна, люди едят и едят. Их желудки не спрашивают, откуда взялась пища. Они только переваривают ее. Скоро все забудут об этом случае!
Я уже не думал о происшедшем, но после слов Навараны мне стало ясно, что она страдает и пришла помочь мне забыть о случившемся и привести меня в хорошее настроение. А ведь позор ложился и на нее. О милая, маленькая Наварана, ее преданность не знала границ!
Я ничего не ответил, и она решила, что я все еще огорчаюсь. Она дотронулась до моего прекрасного призматического бинокля.
- Ты только посмотри на свой бинокль, - сказала она, - разве нужно что-нибудь еще, чтобы доказать твое величие? Кто в моей стране может сделать такой бинокль? Две черные трубы и маленькие стеклышки. Посмотришь и самые далекие места кажутся совсем близкими!
Я поднес бинокль к глазам. Я не мог признаться, что высматриваю корабль. Приходилось притворяться, что меня интересует нечто другое.
Стоял прекрасный летний день, не чувствовалось ни малейшего ветерка, и каждый звук разносился далеко-далеко. Я не считал, что взглянуть туда, откуда до меня донесся звук, - ниже моего достоинства. Быть может, вынырнул морж набрать воздуха? Наварана не могла даже подозревать, что на самом деле я надеюсь увидеть очертания корабля и мой взор быстро скользит вдоль горизонта в поисках его. Но там, как и прежде, я ничего не обнаружил и со вздохом опустил бинокль.
Наварана вдруг вскочила и стала напряженно рассматривать остров Саундерса и льды к северу от него.
- Что ты увидела? - спросил я.
- Разве женщина может заметить что-нибудь достойное внимания в присутствии своего мужа? - сказала она скромно. Тем не менее она не сводила глаз с чего-то вдали.
Мне больше не хотелось выслушивать поучения, поэтому я молча протянул ей бинокль.
- Люди рождаются с глазами, чтобы видеть ими, - сказала она спокойно и села рядом со мной. Наварана показала рукой в том направлении, куда смотрела, и я снова поднес бинокль к глазам. Я ничего не мог заметить: только лед без конца и края! На самом горизонте - огромные льдины; все остальное пространство, насколько хватал глаз, покрыто паковым льдом2. Я всматривался до тех пор, пока не стали слезиться глаза.
Людям, которым не приходилось все полярное лето проводить в ожидании судна, не понять, как можно спутать корабль с айсбергом. Но время от времени это случается, и случается со всеми, кто остается на зимовку. Проходили недели. Я ждал. Сколько раз уж я видел корабль, и всегда он оказывался либо ледяной горой, либо облачком, либо просто моржом, который переваливался по льдине на своих ластах.
Бухта в Туле не замерзает все лето, но вход в нее закрыт льдами, поэтому попасть в фиорд невозможно. Льды тянутся и к северу до пролива Смита, и к югу до моря Баффина. Совершая далекие охотничьи походы, нам не раз приходилось проникать во внутреннюю часть Вулстенхолмского фиорда. И все жители поселка на лето переселялись поближе к фиорду, в Угдли, где всегда много нарвалов и можно жить в чумах.
Наварана очень гордилась нашим жилищем. По древнему обычаю полярных эскимосов постройка каменных домов считалась мужским делом, хотя женщины часто помогали, а забота о летнем жилье эскимосов - чуме - полностью возлагалась на женщин. И женщины сами решали, какой величины будет жилище. Правда, муж иногда заставляет жену сделать чум меньше, чем ей хочется. Это случается лишь когда охотника постигнет неудача в весеннем лове тюленей и шкур на больший не хватает. В нашем фиорде таких случаев не бывало. Тюленей мы всегда добывали с избытком. Если один из чумов все же оказывался меньше, то это происходило потому, что его хозяйка либо слишком ленива и ей не хочется шить большой чум, либо у нее много детей, за которыми надо присматривать, и нет времени на такую трудоемкую работу. Увеличить чум довольно сложно, да и шкур нужно много, потому что подшивают их всегда к нижнему, самому широкому краю. Но если женщина уважает себя и печется о чести мужа, она сделает все, что в ее силах, если только ей удастся достать для большого чума подходящие стойки. Особенно трудно раздобыть длинные стойки для середины.
Эти стойки - гордость эскимосов, их передают из поколения в поколение, причем они переходят от матери к дочери, а не от отца к сыну. Наварана гордилась тем, что во всем роду самые длинные стойки имела она.
В начале лета множество нарвалов приходит к берегам Вулстенхолмского фиорда. Там много палтуса, о чем мы узнали, обнаружив эту рыбу в желудках нарвалов. Нарвалы - удивительные животные, они похожи на дельфинов, но далеко не так проворны. Подобно моржам, тюленям и большим китам, они, поднявшись к поверхности залива, некоторое время лежат на воде, чтобы сделать несколько вдохов. А дельфины, едва всплыв, с силой выдыхают воздух из легких и сразу же набирают свежего. Поэтому они показываются на поверхности не больше чем на секунду. Полярным эскимосам на тяжелых каяках удается убить дельфина, если только он выныривает прямо под гарпун охотника. Преследовать дельфина нет никакой возможности. Это делают лишь южнее, например в заливе Диско, где у охотников легкие каяки и тонкие гарпуны с копьеметалкой. У полярного эскимоса - только его рука и нет никакой копьеметалки, чтобы "удлинить" руку, да и гарпун его очень тяжел.
Нарвала ловить легче, он менее подвижен, и при охоте на него всегда много добычи. Его кожа - маттак, как ее называют эскимосы, - самое лучшее лакомство, какое только можно представить. Маттак вырезают большими кусками - сверкающими и заманчивыми. Подкожный слой жира имеет вкус густого свежего молока, а внутренний слой - молодых лесных орехов. Промежуточный жесткий слой приходится глотать не разжевывая; однако, говорят, что он восстанавливает силы лучше, чем любая другая еда. Позднее я узнал от ученых, что маттак богат многими витаминами и что он - лучшее противоцинготное средство, известное в арктических районах. Маттак напоминает вкус молодой, свежей зелени; это самое вкусное из всего, что есть в Гренландии. Этого не станет отрицать тот, кто сидел вместе с эскимосами вокруг только что пойманного нарвала и ел предложенный ему кусок маттака, вырезанный еще до окончательной разделки туши.
Палтусов, попадавшихся в желудках нарвалов, мы варили. Они напоминали по вкусу хорошую рыбу в пикантном соусе. Палтус - довольно редкая пища, и мы наслаждались ею молча, желая этим показать наше уважение к нарвалу, доставившему нам такое прекрасное угощение.
Дело в том, что вблизи Туле рыба почти не встречалась. Однако раз или два в лето кто-нибудь из старых женщин вылавливал несколько морских ершей. Конечно, никому из уважающих себя охотников не пришла бы в голову мысль заниматься ловлей этой глупой рыбы, которая сама насаживалась на крючок!
Мы великолепно провели лето в Туле и Угдли. Это было давно, в 1911 году. Мы упорно надеялись на появление судна, хотя прекрасно знали, что оно не сможет подойти к берегу, пока перед мысом Атолл громоздится паковый лед. В самом фиорде вода не замерзала, так как от глетчеров3 отделялись и падали в море тысячи ледяных глыб и, кроме того, сюда же впадало множество речушек, несущих талую воду со снежных полей и с небольших ледников, расположенных выше по фиорду; вся эта вода размывала лед вдоль берега.
Я думаю, что это лето было самым счастливым в жизни Навараны. В Гренландии ее признали моей женой. Она распоряжалась всем, что я имел, а в глазах эскимосов я был обладателем несметных сокровищ. А когда придет долгожданный корабль, мы станем еще богаче. Поэтому все эскимосы понимали, что с Навараной стоит поддерживать хорошие отношения.
Однако ее безоблачное счастье омрачала одна туча: ее муж не был таким умелым охотником, как большинство мужчин стойбища. Мне еще ни разу не выпала удача самому поразить гарпуном нарвала, и, следовательно, я не мог на пиршестве предложить своим гостям лакомую хвостовую часть. Именно эту часть туши приберегали для большого пиршества: она считалась самым лучшим угощением.
Я знал, что Наварана тяготится этим. Она ни в чем не желала уступать своим подругам. Ей тоже хотелось, пригласив всех на пиршество, сидеть и говорить, что она сгорает от стыда, предлагая гостям такую ничтожную пищу.
- Ах, у нас в доме нет ничего достойного таких тонких ценителей! - Это говорилось всегда, когда хозяйка подавала самые лучшие блюда. - Мой жалкий муж не знает, как надо ловить вкусного зверя. Только благодаря счастливой случайности ему удалось убить этого нарвала, и он сохранил этот ничтожный хвост в надежде, что сумеет найти кого-нибудь, кто разделил бы с ним трапезу. Но мясо подпортилось, как всегда у нас бывает; когда его прятали, то как следует не заложили камнями. Я прекрасно знаю, что вы откажетесь от такой пищи. Единственное мое утешение, что найдутся другие дома, где вы сможете утолить голод, покинув нас!
Эскимосской женщине доставляет огромное удовольствие играть эту роль, умаляя свои достоинства: чем вкуснее и редкостнее пища, которой она угощает, тем старательней хозяйка подчеркивает свое ничтожество. Аппетит гостей и их возражения против извинений хозяйки дома увеличивают славу ее мужа. Такое пиршество долгое время служит темой для разговоров в стойбище. В мире, наверное, немного таких уголков, где аппетит гостей и их похвалы вкусным угощениям помнят и обсуждают так долго, как в Гренландии.
Наварана ждала такого события. Правда, она всегда могла пригласить на чашку чаю с сахаром и даже пустить по кругу кисет с табаком - в Гренландии это все редкость и очень ценится. Конечно, такое угощение приносило ей почет, но что может сравниться с хвостовой частью нарвала, добытой ее мужем, первым вонзившим гарпун в зверя, и поданной на стол для гостей? Мы довольно часто приглашали друзей на настоящий датский обед со многими яствами, полученными из Дании, и угощали их такими деликатесами, которых они в жизни не видали. Они с чувством благодарили и ели чудовищно много, на все лады восхваляя угощение. Они поглощали столько, что ни в какой другой стране света не съели бы и трети поданного. Однако вечер всегда кончался одним и тем же: гости подходили и спрашивали, нельзя ли сварить мяса, так как они голодны и с удовольствием съели бы что-нибудь существенное, "что не так быстро улетучивается".
В тот самый день, когда Наварана пришла на скалу утешать меня, я хотел доставить ей удовольствие, чтобы она как хозяйка могла подать хвостовую часть нарвала своей матери, которая приехала погостить в Туле. В ее честь пригласили гостей, и мне удалось достать хвост нарвала, который уже слегка протух и поэтому должен всем понравиться. Жир приобрел желтовато-зеленый оттенок, а это означало, что на вкус он будет таким острым, как положено. Мой друг Ассаюк поймал нарвала в прошлом году, и я купил хвост, заплатив табаком двойную цену. Я заранее радовался триумфу Навараны, но все кончилось сплошным позором.
Когда гости собрались, Наварана повела себя согласно всем обычаям и спросила меня, не можем ли мы предложить гостям поесть и нет ли у меня чего-нибудь, чтобы утолить их голод. Я уверял ее, что совсем не подумал об этом и если у меня есть что-нибудь, то это нечто мало съедобное. Затем я медленно и нерешительно вышел. Гости сидели в молчаливом ожидании и следили, не допустим ли мы отклонения от принятой церемонии. Когда я стал втаскивать в чум большой кусок мяса, несколько молодых мужчин тотчас же вскочили помочь мне. Им пришлось нести небольшой кусок, но они стонали, словно поднимали огромную тяжесть, и жаловались, что им трудно, тем самым подчеркивая перед собравшимися значительность моего дара и мое желание угодить гостям.