Фрейн Майкл. Театр (Шум за сценой)

Фрейн Майкл
Театр (Шум за сценой)

   Майкл Фрейн
   ТЕАТР
   (ШУМ ЗА СЦЕНОЙ)
   Комедия в трех действиях
   Перевод с английского Зои АНДЕРСОН
   Театральная версия Михаила РОЩИНА
   Место и время действия;
   АКТ I - гостиная загородного дома Брентов. Среда после полудня (Гранд-театр, Вестон-Супер-Мейр, понедельник, 14 января).
   АКТ II - гостиная загородного дома Брентов, повернутая на 180° (Королевский театр в Гуле. Дневной спектакль, в среду, 13 февраля.)
   АКТ III - гостиная загородного дома Брентов, среда после полудня. (Муниципальный театр в Стоктоне-на-Темзе, суббота, 6 апреля.)
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ i
   МИССИС КЛАКЕТТ
   РОДЖЕР ТРАМПЛМЕЙН
   ВИКИ
   ФИЛИПП БРЕНТ - шейх
   ФЛАВИЯ БРЕНТ
   ГРАБИТЕЛЬ
   РЕЖИССЕР
   ПОМРЕЖ
   РАБОЧИЙ СЦЕНЫ.
   ДОТТИ ОТЛИ
   ГАРРИ ЛЕЖЕН
   БРУК АШТОН.
   ФРЕДЕРИК ФЕЛЛОУЗ.
   БЕЛИНДА БЛЕЯР.
   СЕЛЗДОН МОУБРЕЙ.
   ЛЛОЙД ДАЛЛАС.
   ПОППИ НОРТОН-ТЕЙЛОР.
   ТИМ ОЛГУД.
   .
   АКТ ПЕРВЫЙ
   Гостиная загородного дома Брентов Восхитительная мельнице,XVI века в 25 милях от Лондона, с любовью перестроенная в духе того времени, с атмосферой старины1. При этом полностью оснащена всеми современными удобствами и изысканно обставлена. Идеальное место для иностранной фирмы, которая ищет дом в чисто английском стиле для своих руководящих работников, сдается внаем минимум на три месяца. Обращаться только через агентов фирмы: "Сквайр, Сквайр, Хеккем и Дадли". Дом состоит из просторной гостиной и лестницы, ведущей на галерею второго этажа. Большое количество входов и выходов: на первом этаже передняя дверь открывается в разросшийся сад, за которым видна восхитительная деревушка. Другая ведет в элегантный кабинет, обшитый деревянными панелями, и третья - в светлую просторную кухню. Четвертая - в роскошную ванную, совмещенную с туалетом. Ее окно - от пола до потолка - выходит на юг. На галерее наверху одна дверь в спальню, другая - дверь стенного бельевого шкафа. По коридору галереи можно перейти во все остальные комнаты второго этажа.
   Посредине лестницы; между ее двумя маршами, еще одна великолепно отделанная ванная и туалет. В целом дом представляет собой великолепный образец традиционного английского декоративного ремесла.
   Его хозяин в данный момент за границей. По мере того, как поднимается занавес, звонит телефон - абсолютно современный аппарат последнего слова техники.
   Из кухни появляется миссис КЛАКЕТТ, домоправительница, женщина крутого нрава. В руках ее тарелка с сардинами.
   МИССИС КЛАКЕТТ /обращаясь к телефону/. Не надрывайся! Я не могу сразу все успеть, сардины открывать и брать трубку. У меня только две ноги /ставит сардины на телефонный столик, снимает трубку./ Алло? Да... Никого нет. Да, милый... Нет, нет мистера Брента нету... Живет, живет, а сейчас не живет... Потому как он в Испании... Да, мистер Филипп Брент, он самый... Да, который пишет пьесы, но только он теперь в Испании пишет... Нет, и она в Испании... все в Испании, здесь никого... Я в Испании? Нет, я, дорогой, не в Испании. Я за домом смотрю. Только я сегодня ухожу, у меня среда выходной... Не ушла? Потому что отдохнуть хочу. Рыбки вот поесть. Телевизор у них цветной, а сегодня королевские... ну, как они называются? Где лошади скачут... /Берет газету/ сейчас, сейчас скажу... Насчет дома?.. Это вы этим звоните, кто сдает: Сквайр, Сквайр, Хеккем и еще какой-то. Нет, они не в Испании. Они у себя в кабинете у телефона сидят. Сквайр, Сквайр, Хеккем и этот... сейчас посмотрю... /Кладет трубку./
   Но "кладет трубку" - это ремарка из пьесы Робина Хайзмагена, а на самом деле актриса кладет трубку около телефона.
   ...Вот всегда так. Захочешь отдохнуть - всё сразу валится тебе на голову. /Уходит в кабинет, все еще с газетой в руках./
   /Но опять же так говорится в ремарке репетируемой пьесы, а на самом деле ДОТТИ ОТЛИ, исполняющая роль МИССИС КЛАКЕТТ, уходит, держа в руке вместо газеты тарелку сардин, и по мере того, как она это делает, она останавливается, чтобы прокомментировать свои действия/
   ДОТТИ. И я забираю сардины. Нет, я оставляю сардины. Нет, я забираю сардины.
   /И тут раздается голос ЛЛОЙДА ДАЛЛАСА, режиссера, откуда-то из темноты зала./
   ЛЛОЙД. Вы оставляете сардины, а трубку кладете на место
   ДОТТИ. Ах да, я кладу трубку на место. /Быстро кладет трубку и хочет уйти с сардинами./
   ЛЛОЙД. ... И оставляете сардины.
   ДОТТИ. Оставляю сардины?
   ЛЛОЙД. Да, вы оставляете сардины.
   ДОТТИ. Я кладу трубку и оставляю сардины?
   ЛЛОЙД. Да, правильно.
   ДОТТИ. Мы что, меняли это? Ллойд, дорогой!
   ЛЛОЙД. Нет, дорогая.
   ДОТТИ. И я всегда так делала?
   ЛЛОЙД. Я бы не сказал, что всегда. Дотти, мое сокровище.
   ДОТТИ. А как насчет текста? Я ничего не напутала?
   ЛЛОЙД. Кое-что звучит похоже.
   ДОТТИ. Ты понимаешь, дорогой, у меня внутри как будто крутится игральный аппарат,
   ЛЛОЙД. Я понимаю, Дотти.
   ДОТТИ. Я открываю рот и никогда не знаю, что оттуда выскочит.
   ЛЛОЙД. Хорошо. У нас впереди еще ночь, и премьера только завтра. Итак, вы держите трубку. Начнем оттуда.
   ДОТТИ. Я держу трубку...
   ЛЛОЙД. Сквайр, Сквайр, Хеккем...
   /ДОТТИ входит в роль МИССИС КЛАКЕТТ./
   МИССИС КЛАКЕТТ. Сквайр, Сквайр, Хеккем и еще какой-то, не знаю. Подождите-ка, голубчик, у телефона, сейчас посмотрю. /Кладет трубку на место./ Бот всегда так, только приляжешь на минутку - тебя сразу по башке./Уходит в кабинет с газетой в руках./
   /Только у нее нет газеты в руках. Звук ключа в замке/
   ЛЛОЙД. Стоп!
   /Открывается передняя дверь. На пороге РОДЖЕР ТРАМПЛМЕЙН с картонной коробкой в руках. Ему около тридцати. У него весьма самоуверенный вид человека, который занимается продажей весьма дорогого недвижимого имущества./
   РОДЖЕР. Никого, только моя экономка, и сегодня после обеда у нее выходной.
   ЛЛОЙД. Стоп, Гарри! /Зовет./ Дотти!
   /Через ту же дверь входит ВИКИ. Ей лет двадцать с небольшим. Она великолепно сложена и великолепно выглядит./
   РОДЖЕР. Так что дом сегодня в нашем полном распоряжении,
   ЛЛОЙД /повышает голос/. Стойте, Брук! /Зовет/ Дотти!
   /ДОТТИ выходит из кабинета./
   ДОТТИ. Мне вернуться?
   ЛЛОЙД. Да, Дотти. И уйти с газетой
   ДОТТИ. С газетой? Ах да, газета!
   ЛЛОЙД. Вы кладете трубку, вы оставляете сардины и уходите с газетой.
   ГАРРИ. Вот так, радость моя!
   ДОТТИ. Извини, мое солнышко.
   ГАРРИ /обнимает ее/. Ничего, дорогая. Это только монтировочная репетиция.
   ЛЛОЙД. Это генеральная. Гарри, солнышко, это генеральная.
   ГАРРИ. А когда была монтировочная?
   ЛЛОЙД. А когда быть генеральной? У нас завтра премьера.
   ГАРРИ. Ну, я не знаю. Мы все думали - монтировочная. Дотти, скажи, дорогая.
   ДОТТИ. Это все из-за этих моих слов, мой дорогой.
   ГАРРИ, Да не расстраивайся ты из-за этих слов, моя радость.
   ДОТТИ. Прямо сами выскакивают как из автомата.
   ГАРРИ. Слушай, Дотти, все твои слова прекрасны. Все твои слова лучше, чем эти... Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать. /Обращается к Брук./ Правильно я говорю?
   БРУК /рассеянно/. Что, извини?
   ГАРРИ /Дотти/. Я хотел сказать - о'кей... так... Он, так сказать... вы сами понимаете... Все отлично! Дотти, милая, ты, между прочим, играешь такие роли уже слава богу... Ты понимаешь, что я хочу сказать...
   ЛЛОЙД. В чем дело? Гарри и Брук - за сцену! Дотти держит трубку.
   ГАРРИ. Нет. Но здесь мы... Как же мы... боже мой, мы... завтра премьера, а мы только имели всего две репетиции... Мы даже не знаем, где кто стоит, а?..
   ДОТТИ. Это правда, моя радость. Разве он не прав, Ллойд?
   ЛЛОЙД. Прекрасно сказано; Гарри.
   ГАРРИ. Нет, ты пойми, я хочу сказать, мы играем в Вестен-Супер-Меейре всю неделю и потом ведь Йовел и один бог знает, один бог; где еще... Потом... И бог знает, как далеко, как далеко, и мы все очень волнуемся... И я хочу сказать... /Брук./ Понимаешь, что я хочу сказать?
   БРУК. Что, извини?
   ЛЛОЙД. Хватит, все за сцену! Дотти держит трубку.
   ГАРРИ. Прости, Ллойд, но иногда просто необходимо вот так взять и прямо все сказать. Ты понимаешь?
   ЛЛОЙД. Понимаю.
   ГАРРИ. Спасибо; Ллойд.
   ЛЛОЙД. Все о'кей, Гарри. Вы за сценой.
   ГАРРИ, Ллойд, извини, дай я только скажу еще одну вещь. Раз уж мы прервались. Я работал со многими режиссерами, Ллойд. Некоторые были гениальные, некоторые были чудовище, но я никогда не встречал режиссера, который был бы так совершенно и абсолютно, ну, я не знаю...
   ЛЛОЙД. Спасибо. Гарри. Я очень тронут. А сейчас ты уйдешь отсюда, кусок идиота, или нет?!
   /ГАРРИ быстро уходит./
   И ты, Брук!
   БРУК. Да?
   ЛЛОЙД. Ты ушла?
   БРУК. Ушла?
   ЛЛОЙД. Ты где, я спрашиваю?
   БРУК. Что?
   ЛЛОЙД, Сейчас будет твой выход, будет! Я вас вызову снова. А сейчас поехали!
   /БРУК уходит./
   Итак, ты держишь телефонную трубку.
   ДОТТИ. Итак, я держу телефонную трубку. Я кладу трубку и оставляю сардины. /Голосом миссис Клакетт./ Вечно одна и та же история - захочешь отдохнуть... ЛЛОЙД. И берешь газету.
   /ДОТТИ возвращается, берет газету и снимает трубку./
   ДОТТИ. Оставляю сардины, беру газету. /Голосом миссис Клакетт./ Вечно одно и то же. Захочешь отдохнуть, дурная голова ногам покоя не дает, /Своим голосом./ И, наконец, я ухожу.
   ЛЛОЙД. Положив трубку!
   /Она кладет трубку и уходит в кабинет. Появляется РОДЖЕР, как раньше, с картонной коробкой/
   РОДЖЕР. Никого, только моя экономка. Но после обеда у нее выходной.
   /Входит ВИКИ, как раньше./
   ...Так что дом в нашем полном распоряжении. /Уходит и приносит еще спортивную сумку. Закрывает дверь./ Сейчас только проверю. /Открывает дверь в кухню./
   /ВИКИ осматривается./
   Эй, кто-нибудь дома? /Закрывает дверь./ Нет ни души. Ну, как тебе?
   ВИКИ. Потрясающе! И это все твое?
   РОДЖЕР. Просто маленький сарайчик в лесу, старая мельница, шестнадцатый век.
   ВИКИ. Ну, это деньжищ!
   РОДЖЕР. Нормально. Надо же иметь местечко, чтобы провести время с деловыми людьми. Кстати, кое-кто придет в четыре часа. Один араб. Ну, эти ребята, нефтяные короли... Ты понимаешь?
   ВИКИ. Да. А мне надо к четырем доставить все эти документы в нашу контору в Базен-Стоуне.
   РОДЖЕР. Ну? Тогда мы еле-еле успеваем. То есть, я думаю, что мы успеем, но...
   ВИКИ. Поняла.
   РОДЖЕР /ставит коробку и открывает сумку/. Тогда не будем возиться охлаждать шампанское.
   ВИКИ, А все эти двери...
   РОДЖЕР. О, это еще не все! Вот - в кабинет, вот - в кухню, это комната экономки...
   ВИКИ. С ума сойти. А где тут это...
   РОДЖЕР. Что?! А! Вот сюда, пожалуйста! /Открывает дверь в ванную./
   ВИКИ /заглядывает/. Отпад! /Входит в ванную./
   /Из кабинета появляется МИССИС КЛАКЕТТ, без газеты./
   МИССИС КЛАКЕТТ. Теперь я потеряла сардины.
   /Взаимное удивление, РОДЖЕР прикрывает дверь в ванную, сует шампанское обратно в сумку./
   РОДЖЕР. Прошу прощения, я думал, здесь никого нет,
   МИССИС КЛАКЕТТ. А никого и нет. Меня нет. Это только королевские сегодня... эти... по телевизору... И они там все в шляпах, а я думаю, дай, думаю... А вы-то кто будете?
   РОДЖЕР. А я от агентов. Сквайр, Сквайр, Хеккем и Дадли.
   МИССИС КЛАКЕТТ. А, от агентов! И кто же вы-то будете? Сквайр, Сквайр, Хеккем и Дадли?
   РОДЖЕР. Я Трамплмейн.
   МИССИС КЛАКЕТТ. Пришел сюда, прям как хозяин! Я думала, вор какой!
   РОДЖЕР. Нет. Я просто заскочил... Надо уточнить кое-какие размеры, выяснить пару вопросов.
   /Дверь ванной пытаются открыть. РОДЖЕР закрывает ее./
   ...Да, и еще клиент... Я показываю дом. Может быть, будет снимать.
   ВИКИ /напирая на дверь/. Что с этой дверью?
   РОДЖЕР. Вот она подумывает снять дом. Ей срочно нужно.
   ВИКИ /выходит/. Это не спальня.
   РОДЖЕР. Не спальня? Нет, это ванная и совмещенный санузел. Туалет первого этажа. А это - домоправительница миссис Крокетт.
   МИССИС КЛАКЕТТ. Клакетт, голубчик, Клакетт.
   ВИКИ. О, привет!
   РОДЖЕР. Она... Вообще-то ее здесь нет.
   МИССИС КЛАКЕТТ. Только цветной телевизор.
   РОДЖЕР. Сегодня королевские, да? А дома - черно-белый. Но насчет нас не беспокойтесь.
   МИССИС КЛАКЕТТ /берет сардины/. Я сделаю звук потише.
   РОДЖЕР. Мы просто посмотрим дом и всё.
   МИССИС КЛАКЕТТ. Только теперь я потеряла газету. /Уходит в кабинет, унося сардины./
   /Только она не уносит сардины./
   ЛЛОЙД. Сардины!
   РОДЖЕР./Вики, продолжая играть/. Ты уж извини...
   ЛЛОЙД. Сардины!
   ВИКИ. Все нормально. Телевизор-то нам зачем, правда?
   ЛЛОЙД. Сардины!
   /Появляется ДОТТИ из кабинета./
   ДОТТИ. Я забыла сардины.
   ГАРРИ. Ллойд, эти проклятые сардины! Ну, нужно же что-то сделать! Ну, нельзя же продолжать в таком духе!
   ЛЛОЙД. В каком духе, Гарри?
   ГАРРИ. О'кей, Ллойд! Тебе-то хорошо. Ты сидишь там, а мы крутимся тут с этими сардинами... Мы все это ощущаем... /Обращается к Брук./ Скажи!
   БРУК. Что ты, извини?
   ГАРРИ. Сардины!..
   БРУК. Что - сардины?
   ГАРРИ /Ллойду/. Я говорю, мы все здесь как ишаки работаем, господи ты боже мой... А в одном только первом акте четыре раза появляются эти тарелки сардин туда-сюда! Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать?
   ЛЛОЙД /кричит/. Поппи! /Гарри./ Ты хочешь что-нибудь другое вместо сардин? Так я тебя понимаю? Хочешь, чтобы Поппи приготовляла банановое пюре?
   ДОТТИ. Мы не хотим бананового пюре.
   /Из-за кулис выходит ПОППИ/
   ЛЛОЙД. Поппи! Мы заменим сардины.
   ГАРРИ. Мы ничего не имеем против тебя, Поппи, милая!
   ДОТТИ. Мы думаем, что нормальные сардины...
   ГАРРИ /Дотти/. Я вообще не против сардин, дорогая, если ты не против.
   ДОТТИ. Боже, милый, и я не против, если ты не против.
   ЛЛОЙД, Так, Гарри, дорогой, что ты конкретно хочешь сказать?
   ГАРРИ. Что мы хотели сказать, Ллойд? Что очень просто. Мы здесь выворачиваемся наизнанку... О, боже!
   ЛЛОЙД. Всё! Я понял тебя. Ты поняла, Поппи?
   ПОППИ. Да.
   ЛЛОЙД. Прекрасно, поехали дальше. С выхода Дотти. А ты, Поппи...
   ПОППИ. Да?
   ЛЛОЙД. Чтоб больше этого не было.
   ПОППИ. Да нет... /Пожимает плечами и уходит./
   ГАРРИ. Прости, Ллойд, я думал, просто нам следует поставить точки над "и".
   ЛЛОЙД. Конечно. Лишь бы наша Дотти была довольна.
   ДОТТИ. Я совершенно довольна, Ллойд, мой милый.
   ЛЛОЙД. В таком случае, можешь ты тогда кое-что сделать для меня, Дотти, моя драгоценная?
   ДОТТИ Что угодно, Ллойд, мое солнце!
   ЛЛОЙД. Возьми сардины с собой.
   /МИССИС КЛАКЕТТ уходит в кабинет, унося сардины./
   РОДЖЕР /Вики/. Ты уж извини...
   ВИКИ. Все нормально. Телевизор-то нам зачем, правда?
   РОДЖЕР. Она тут в семье уже несколько поколений.
   ВИКИ. Отлично! Идем тогда. /Идет наверх./ А то же мне к четырем часам надо быть в Базен-Стоуне.
   РОДЖЕР. Ну, тогда просто по бокальчику шампанского?
   ВИКИ. Бери его с собой наверх. И не забудь мои документы.
   РОДЖЕР. Нет-нет, только, понимаешь, она...
   ВИКИ. Она?..
   РОДЖЕР. Ну, она уже несколько поколений...
   /Входит МИССИС КЛАКЕТТ с газетой вместо сардин./
   МИССИС КЛАКЕТТ. Сардины, сардины... Это не мое дело, конечно. Только я бы просто сказала: нечего долго думать - бери и всё! Тебе здесь очень даже нравится.
   ВИКИ. Во дает!
   МИССИС КЛАКЕТТ /Роджеру/. Хочет она?
   РОДЖЕР. Да, ну, конечно!
   МИССИС КЛАКЕТТ /Вики/. И нам будет одна радость, /Роджеру./ Скажи?
   РОДЖЕР. О, конечно!
   ВИКИ. Ну, дает!
   МИССИС КЛАКЕТТ. Сардины, сардины... Но на пустой желудок не очень-то отдохнуть. /Уходит./
   ВИКИ. Видал?! Она нормальна, она даже хочет нам сардины... Потрясающая бабка!
   РОДЖЕР. Да, потрясающая...
   ВИКИ. Так куда мы идем?
   РОДЖЕР /берет сумку/. Да, хорошо. Пока она не вернулась с этими сардинами... ВИКИ, Сюда? Наверх?
   /РОДЖЕР кивает. Они уходят в ванную и тут же возвращаются./
   Опять ванная! Что ты все время запихиваешь меня в ванную?
   РОДЖЕР. Нет-нет, вот сюда!
   /Открывает еще одну дверь и ВИКИ входит первая./
   ВИКИ. Надо же, тут черные простыни. /Достает одну./
   РОДЖЕР. Черт, это шкаф! /Выхватывает у нее простыню и бросает обратно./ Вот эта дверь, вот эта! /Бросает сумку и коробку, изо всех сил дергает следующую дверь./ Вот эта!
   ВИКИ. Ну, ты возбудился!
   РОДЖЕР. Сюда, сюда!
   ВИКИ. Ну, ты даже не можешь дверь открыть!
   /Они должны уйти в спальню, но никак не могут, потому что дверь не открывается. Внизу звук ключа в замке. На пороге передней стоит ФИЛИПП БРЕНТ с картонной коробкой в руке. Ему за сорок. У него темный загар. Это он нынешний хозяин дома. Это он пишет милые современные пьесы с очаровательной атмосферой разных эпох./
   ФИЛИПП. Да, ведь как раз сегодня у миссис Клакетт выходной.
   ЛЛОЙД. Стоп!
   /Входит ФЛАВИЯ. Ей за тридцать. Она - идеальная пара для Филиппа Брента./
   Стоп!
   ФИЛИПП. Дом сегодня в нашем распоряжении. /Вносит дорожную сумку и закрывает дверь/
   /Только дверь никак не закрывается. И таким образом одновременно ГАРРИ изо всех сил пытается открыть дверь наверху, а ФРЕДЕРИК, играющий ФИЛИППА, старается открыть дверь снизу./
   ЛЛОЙД. И сказал господь: остановитесь! И они остановились. И увидел господь, что это было ужасно.
   ГАРРИ /Фредерику и Белинде, играющим Филиппа и Флавию/. Извините, братцы, но она никак не открывается.
   БЕЛИНДА. Это ты извини. Это наша никак не закрывается.
   ЛЛОЙД. И сказал господь: Поппи!
   ФРЕДЕРИК. Прошу извинить. У всех прошу прощения. Это все я. Вы знаете, я всегда плохо соображаю насчет дверей.
   БЕЛИНДА. Фреди, рыбонька, ты все сделал идеально.
   ФРЕДЕРИК. Я ее не сломал.
   /Из-за кулис входит ПОППИ./
   ЛЛОЙД. И явилась Поппи, и сказал господь: плодитесь и размножайтесь, но позовите Тима починить двери.
   /ПОППИ уходит./
   БЕЛИНДА. Я обожаю эти монтировочные репетиции.
   ГАРРИ. Она обожает. Но разве она может просто так сказать. О, боже мой! Она обожает монтировочные! Дотти, где Дотти?
   БЕЛИНДА. Всегда все так добры друг к другу.
   ГАРРИ. О!.. Ну разве она может просто, ну, действительно ...
   /Входит ДОТТИ из кухни./
   Дотти, ну, прямо я не знаю! Ну, ты понимаешь, Дотти?
   БЕЛИНДА /протянув руку Фредерику/. Фрэди, сокровище мое!.. А ты разве не любишь эти прогоны? Когда вею ночь напролет...
   ФРЕДЕРИК. Что мне нравится в последних репетициях, это, что можно посидеть - мебель уже на местах. /Садится./
   БЕЛИНДА. Фрэди, дорогой! Смотрите, он шутит! Он у нас приободрился! Чудесно! /Садится рядом и обнимает его./
   ФРЕДЕРИК. Думаешь, это была шутка?
   БЕЛИНДА. Ну, просто чудо - работать в этой труппе. У нас гениальная труппа!
   ДОТТИ. Подожди! Что ты будешь говорить через двенадцать месяцев, когда мы будем болтаться где-нибудь в провинции.
   БЕЛИНДА. Ллойд, дорогой, а как ты? У тебя все о'кей?
   ЛЛОЙД. Я начинаю понимать, что чувствовал бог, когда сидел один в темноте и создавал мир. /Глотает таблетку./
   БЕЛИНДА. Что же он чувствовал, Ллойд? сокровище мое?
   ЛЛОЙД. Что надо вовремя принять валидол.
   БЕЛИНДА. Ну, милый, кто же виноват, у него же все-таки было шесть дней, а у нас всего шесть часов.
   ЛЛОЙД. И сказал господь; где же, черт побери, Тим?!
   /Из-за кулис выходит ТИМ. Он в изнеможении./
   ...И появился, черт побери, Тим, и сказал господь: да будут двери, которые открываются, когда им надо открываться, и закрываются; когда надо закрываться, и пусть эти двери разделят мир, который за декорацией и перед декорацией!
   ТИМ. Что делать-то?
   ЛЛОЙД. Двери надо сделать.
   ТИМ. Я бананы доставал, что вместо сардин.
   ЛЛОЙД. Двери!
   ТИМ. Двери, чего?
   ЛЛОЙД. Готов спросить, у бога были люди, которые поникали по-английски.
   БЕЛИНДА. Тим, милый! Ллойд хочет сказать - вот эта дверь никак не закрывалась,
   ГАРРИ, А эта, в спальне, никак... о, боже!
   ТИМ. Понял. /Начинает чинить двери./
   БЕЛИНДА /Ллойду/. Он не спал сорок восемь часов.
   ЛЛОЙД /Тиму/. Потерпи, старик, еще двадцать четыре часа - и конец. /Выходит на сцену./
   БЕЛИНДА. Ах, смотрите! Бог сошел к нам на землю!
   ЛЛОЙД. Послушайте, раз уж мы все равно остановились, чтобы поставить декорации, на это ушло два дня, поэтому у нас не осталось времени еще на один прогон. Тише, тише! Но если мы пройдем пьесу еще разок сейчас, ночью, несмотря на двери и сардины, мы только в них уперлись, в эти двери и сардины: войти-выйти, принести сардины - унести сардины... Что тут трудного? Это же фарс! Это театр! Это жизнь!
   БЕЛИНДА. Боже, боже! Как глубоко!
   ЛЛОЙД. Но можно просто играть? Бах-бах, трах-бах-бах - вошли, бах вышли, бах - принесли, трах - унесла? И все успеем. А где у нас Селздон?
   БЕЛИНДА. О господи!..
   ГАРРИ. О боже, боже!
   БЕЛИНДА. Селздон!
   ГАРРИ. Селздон!
   ЛЛОЙД. Поппи!
   ДОТТИ /Ллойду/. Я думала, он сам с тобой в зале.
   ЛЛОЙД. А я думал, он с тобой за кулисами.
   /Входит ПОППИ из-за кулис./
   Мистер МОУБРЕЙ не в своей уборной?
   /ПОППИ уходит./
   ФРЕДЕРИК: О, я не думаю, что он начнет, но, во всяком случае, не на последнем прогоне. /Обращается к Брук./ Не будет он, а?
   БРУК. Не будет - кто?
   ГАРРИ. Селздон! мы не можем найти Селздона.
   ФРЕДЕРИК. Нет, я уверен - не начнет.
   ДОТТИ. С ним наверняка ничего нельзя сделать,
   БРУК. Что не начнет, кто?
   /ГАРРИ, ДОТТИ и ЛЛОЙД вместе делают жест насчет выпивки./
   БЕЛИНДА, Ах, ну перестаньте! Ну что вы раньше времени! Мы же не знаем.
   ФРЕДЕРИК. Да, не будем. Зачем эти поспешные выводы?
   ЛЛОЙД. Но дублер пусть будет готов. Тим!
   ТИМ. Да?
   ЛЛОЙД. Ты повеселее с этими дверями. В крайнем случае, выйдешь за Селздона,
   ТИМ. Понял.
   ДОТТИ. Нельзя было спускать с него глаз. Я говорила
   БЕЛИНДА. Но он был прямо золото на всех репетициях.
   ГАРРИ. Да, потому что когда мы все сидели в одной комнатке, то, конечно, было... О боже! Ну, вы понимаете, что я хочу сказать?..
   ЛЛОЙД. Ты хочешь сказать - все были на виду.
   ГАРРИ. Да, да, там, так сказать, а здесь...
   ЛЛОЙД. А здесь все поделено на две части, все сразу потерялись.
   /Входит ПОППИ/
   ПОППИ. Его там нет,
   ДОТТИ. Ты везде смотрела?
   /ПОППИ кивает./
   А на складе? А в костюмерной?
   /ПОППИ кивает./
   ФРЕДЕРИК /обращается к Дотти/. Да ты же с ним работала раньше, ты лучше знаешь.
   ЛЛОЙД /Поппи/. Позвони, пожалуйста, в полицию.
   /ПОППИ уходит./
   /Тиму./Ну, что двери, всё? Беги, одевайся.
   /ТИМ уходит. Из задних рядов партера появляется СЕЛЗДОН. Ему за семьдесят. Он в костюме и гриме грабителя. Во время последующего диалога стоит перед сценой./
   /Дотти./ Ты уж извини, моя дорогая.
   ДОТТИ. Нет, нет, я понимаю, Ллойд, милый, Это я виновата.
   ЛЛОЙД. Почему ты? Это я дал ему роль.
   ДОТТИ. Дадим ему последний шанс, сказала я, один последний шанс. Но как иначе? Мы играли с ним целую неделю в одном театре в Пиблзе.
   ГАРРИ /Дотти/. Нет-нет, моя дорогая, это моя вина. О боже! Это я был обязан не допустить, быть тверже! Боже мой, я должен был оказать: послушай, Дотти, мое сокровище, нельзя быть такой мягкосердечной, ты не имеешь права, потому что, Дотти, солнце мое; этот спектакль не просто что-нибудь, а так сказать... ну, ты понимаешь... все, что у тебя есть, вложено в это дело.
   ЛЛОЙД. Мы все это знаем, Гарри, дорогой.
   /БЕЛИНДА сочувственно берет Дотти за руку./
   ДОТТИ. Я не собираюсь сколотить на этом состояние.
   ФРЕДЕРИК. Нет, конечно, Дотти,
   ГАРРИ. Мы это знаем, дорогая. Я просто надеялся немножко отложить, если...
   БЕЛИНДА. Миленькая, да, все мы знаем...
   ГАРРИ. Совсем чуть-чуть, каплю, чтобы купить крошечный домик. О боже, я хочу сказать, разве это так уж много?
   БЕЛИНДА /Брук/. А почему ты, моя рыбонька, должна винить себя?
   БРУК. Что, что?
   БЕЛИНДА. Собираешься плакать? Я не позволю тебе плакать!
   БРУК. Да нет, просто что-то попало под мои линзы./Трет глаза./
   ФРЕДЕРИК. Конечно! При чем здесь Брук? Нельзя требовать, чтобы она смотрела за кем-то.
   ДОТТИ /показывает прямо на Селздона, но не видит его/. Но он стоял прямо вот здесь, в партере перед началом, я сама видела.
   БРУК. О ком это вы все время говорите?
   БЕЛИНДА. Не волнуйся, мое солнышко! Мы знаем, ты ничего не видишь.
   БРУК. Я не слепая. Вы имеете в виду Селздона? Я вижу Селздона...
   /Все поворачиваются и видят Селздона./
   БЕЛИНДА. Селздон!
   ГАРРИ. О боже! Он все это время здесь.
   ЛЛОЙД. Стоит, как тень отца Гамлета.
   ФРЕДЕРИК. Ну, Селздон, честное слово! Мы думали, ты был там...
   ДОТТИ. Где ты был, Селздон?
   БЕЛИНДА. У тебя все нормально, Селздон?
   ЛЛОЙД. Может, ты поговоришь с нами, Селздон?
   СЕЛЗДОН. Обмываем?
   БЕЛИНДА. Обмываем!
   СЕЛЗДОН. Подохнуть можно. Я думал, будет репетиция... /Поднимается на сцену./ Я там, на задних рядах прикорнул после обеда. Ну, думаю, к репетиции буду как огурчик,
   БЕЛИНДА. Ну, разве он не прелесть?
   ЛЛОЙД. Еще какая прелесть! Особенно, когда мы имеем возможность лицезреть его, наконец.
   СЕЛЗДОН. Что обмываем?
   БЕЛИНДА. Что обмываем?
   ДОТТИ. Ах ты, старый ты! Так тебя...
   ЛЛОЙД. Тихо! Мы обмываем встречу с тобой, Селздон!
   СЕЛЗДОН. Я что, пропустил премьеру? Нет?
   БЕЛИНДА. Ну; разве не прелесть!
   ДОТТИ. Мы тебе сообщим, не волнуйся, если ты пропустишь премьеру.
   ЛЛОЙД. Спокойно! Мы будем говорить громко и четко, специально для тебя, Селздон.
   /Входит ТИМ из-за кулис. С нетерпением ждет момента, чтобы заговорить с Ллойдом/
   СЕЛЗДОН. Я только один раз в жизни пропустил премьеру. Ну, был переполох! Это в Ливерпуле, в тридцать четвертом году. А ты помнишь, какие там были дела, в тридцать четвертом году?
   ЛЛОЙД. Я особенно. /Тиму,/ Ты что такой? По-моему, ты слишком много работаешь, Тим, а?
   ТИМ. Костюма нет, я все обыскал,
   /ЛЛОЙД показывает ему на Селздона./
   Ну, диво!
   СЕЛЗДОН. Пиво? Где пиво?
   ЛЛОЙД. Тихо, Селздон! Тим, тебе, в самом деле, пора передохнуть. Пошел бы потихоньку наверх и посчитал, между прочим, какие налоги берут с нашей труппы.
   БЕЛИНДА. Ллойд, дорогой, он сорок восемь часов на ногах.
   ЛЛОЙД. Тим, не упади! Может, у них нет страховки.
   СЕЛЗДОН. А что у нас дальше-то?