Государственным капитализмом эта система являлась потому, что ее характеризовали наличие монопольной государственной собственности, отчуждение непосредственных производителей от средств производства, присвоение прибавочной стоимости и эксплуатация трудящихся, монопольно высокие цены и т. д. Социально ориентированной она была потому, что ей были свойственны огромные общественные фонды, бесплатное образование и медицинское обслуживание, бесплатное предоставление жилья и низкая квартплата, материально подкрепленное государством право на отдых, всевозможные дотации, всякого рода льготы и многое другое.
   Этот на первый взгляд довольно странный общественный гибрид вполне понятен с точки зрения национальных традиций и особенностей русского народа. Здесь сказалась, конечно, патерналистическая функция русского государства, замечаемая на протяжении всей российской истории.351 Повлияла тут и ментальность русского народа, вечно ищущего правду на Земле и социальную справедливость. Нельзя, разумеется, не учитывать созидающее значение марксистских идей, связанных с построением бесклассового общества, свободного от угнетения и неравенства людей.
   Вряд ли нужно пространно объяснять, что перед нами сугубо российский вариант общественного строя, возможный только в России, представляющей особую славяно-русскую цивилизацию.352 Построение социально направленного государственного капитализма следует рассматривать как "национализацию" Октябрьской революции. На нем и остановилось революционное переустройство России. Почему в СССР не был осуществлен переход от государственного капитализма к социализму? Что этому помешало? Неумение или нежелание большевиков? Ответ на поставленные вопросы следует искать, по нашему убеждению, не внутри России, а вне ее.
   И. А. Ильин не был профессиональным историком. Но он лучше многих историков-специалистов видел ход русской истории. Этот замечательный мыслитель воспринимал историю России через образ осажденной крепости. "Русская история,-писал он,-развивалась так, что для нее не было никакого выбора: или надо было сражаться, или быть уничтоженными; вести войну или превратиться в рабов и исчезнуть".353 История России развертывалась "как история обороны, борьбы и жертв".354 "Со всех сторон доступная, нигде не защищенная, простиралась Россия-своего рода лакомая добыча как для кочевого Востока, так и оседлого Запада. Столетия тревоги, военных угроз, переменных успехов и поражений, нового собирания сил, нового чрезмерного напряжения ... Такова история России- история длительной национально необходимой обороны".365 Ильин считает (и мы с ним согласны), что А. С. Пушкин имел в виду именно Россию, когда изображал царя Дадона, вечно занятого военными приготовлениями:
   Чтоб концы своих владений
   Охранять от нападений,
   Должен был он содержать
   Многочисленную рать.
   Воеводы не дремали,
   Но никак не успевали:
   Ждут, бывало, с юга, глядь,
   - Ан с востока лезет рать.
   Справят здесь,-лихие гости Идут с моря. Со злости
   Инда плакал царь Дадон,
   Инда забывал и сон.
   Что и жизнь в такой тревоге!
   Рати "лезли" не только с Юга или Востока, но и с Запада, посягая на свободу и православную веру русского народа. "За последние несколько веков,-говорит А. Дж. Тойнби,-угроза России со стороны Запада, ставшая с XIII века хронической, только усиливалась с развитием на Западе технической революции, и следует признать, что, однажды разразившись, эта революция не проявляет до сих пор никаких признаков спада".356 Последнее означает, что угроза России со стороны Запада постоянно возрастала и возрастает.
   Эта угроза нависла над нашей страной после Октябрьской революции. Она была частично реализована в ходе иностранной интервенции, экономической блокады и политической изоляции, преследующих цель удушения не только советской власти, но и России. Ленин находился в ожидании новой, "завтрашней войны", "подготовляемой буржуазией".357 Он не знал, как долго капиталистические державы дадут жить России без войны.358 Б. Рассел, беседовавший с Лениным в мае 1920 г., впоследствии рассказывал: "Мир между большевистской Россией и капиталистическими странами, сказал он (Ленин.-И. Ф.), не может быть стабильным; усталость или взаимные раздоры могут принудить страны Антанты к заключению мира, но он убежден, что мир этот будет непродолжительным".359
   В Отчетном докладе XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б), сделанном 26 января 1934 г., И. В. Сталин говорил о международных силах, думающих организовать войну против СССР, чтобы "разбить СССР, поделить его территорию и поживиться за его счет. Ошибочно было бы полагать, что так думают некоторые военные круги в Японии. Нам известно, что такие же планы вынашиваются в кругах политических руководителей некоторых государств Европы".360
   Таким образом, ожидания войны против СССР не покидали советское руководство. Эти ожидания особенно обострились после прихода фашистов к власти в Германии. СССР находился в осаде, ничем в этом смысле не отличаясь от старой России. Скорее, его положение было еще более угрожающим, чем в дореволюционное время.
   В условиях опасности нападения извне система социально ориентированного капитализма являлась наиболее оптимальной, позволяя Центру сосредоточить власть, финансы и материальные ресурсы, объединить людей вокруг идеи созидания новой жизни. Благодаря именно этой системе удалось мобилизовать массы и в кратчайший срок индустриализировать страну, что стало спасением для России, находящейся в капиталистическом окружении. Ленин понимал суть проблемы так:
   "Спасением для России является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве-этого еще мало-и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления,- этого тоже еще мало,-нам необходима также тяжелая индустрия".361
   Индустриализация спасла Россию, обеспечив ей (наряду с моральной стойкостью советского народа) победу в войне с гитлеровской Германией-одной из самых кровопролитных и тяжелых войн в российской истории. Недаром знаменитый английский историк А. Дж. Тойнби говорил: "Коммунистическая техническая революция в России предопределила победу над германскими захватчиками во второй мировой войне ... ".362 Касаясь политики индустриализации в СССР, он отметил, что в "период с 1928 по 1941 год коммунистический режим попытался сделать для России то, что удалось Петру 230 лет назад".363 Ученый допустил здесь, на наш взгляд, неточность, ибо "коммунистический режим" не попытался, а сделал то, в чем нуждалась Россия: индустриализировал страну, преодолев ее техническую отсталость. "Коммунистический режим" даже превзошел Петра в том, что большевикам удалось не только поднять Россию в научно-техническом отношении на уровень западного мира, но и вовлечь миллионные массы в творческую созидательную работу, вызвав энтузиазм первых пятилеток.364 Разумеется, имело место и принуждение. Но был также и душевный подъем. При Петре же все делалось "неволею". "Главное, что удалось сделать большевикам,--отмечал Б. Рассел,-это зажечь надежду или, во всяком случае, многократно усилить, донести до широких слоев ту надежду, которая прежде теплилась в сердцах немногих. ... Мы лишь поверхностно поймем ситуацию в России, если забудем о надежде, которая является движущей силой всего происходящего".365
   Победа над Германией не избавила СССР от внешней опасности. Известная речь У. Черчилля в Фултоне с полной очевидностью показала, что Запад был и остается смертельным врагом России. Речи западных политиков приобретали зловещий характер на фоне атомных бомбардировок Японии и последовавшего за ними ядерного шантажа. Надо было принимать ответные меры, что требовало нового напряжения народных сил, ослабленных и без того тяжелейшей войной. Но и на этот раз существующая в СССР система государственного капитализма оказалась настолько эффективной, что монополия Запада на ядерное оружие была ликвидирована в считанные годы.
   Итак, в послереволюционное время, в довоенный и послевоенный периоды сохранялась реальная военная угроза России со стороны Запада. Вот почему мы утверждаем, что именно Запад явился главным препятствием построения социализма в СССР, задержав этот процесс на стадии социально ориентированного государственного капитализма, т. е. системы, наиболее способной обеспечить оборону страны в условиях постоянной внешней опасности, нагнетаемой Западным миром. Переход от государственного капитализма к социализму, сопровождаемый децентрализацией экономики и власти, соединением производителя со средствами производства через формирование собственности осуществляющих обмен взаимными услугами трудовых ассоциаций и коллективов, был бы в этих конкретных исторических условиях гибельным для России. И. В. Сталин прекрасно понимал это и потому не пошел дальше создания социально ориентированного государственного капитализма, превратив его в мощную цитадель независимости и суверенитета СССР.
   Переход к следующей социалистической ступени был реален лишь тогда, когда была устранена опасность внешнего нападения. Это произошло с изобретением водородной бомбы и созданием ракетно-ядерного оружия. В результате военное нападение на СССР стало невозможно, как и нападение СССР на западные страны. К началу 60-х годов обычная война между Россией и Западом потеряла всякий смысл, ибо в ней не могло быть победителя.366 Н.С .Хрущев в своих "Воспоминаниях" приводит характерное на этот счет высказывание президента США Джона Кеннеди: "Мы, Соединенные Штаты Америки, располагаем термоядерным оружием, которым можем дважды уничтожить Советский Союз. Но и Советский Союз располагает термоядерным оружием, которым он может уничтожить США единожды, так что второго раза уже не понадобится".367
   С созданием термоядерного оружия, гарантирующего внешнюю безопасность СССР, социально направленная система государственного капитализма с ее "командными высотами" в экономике и тоталитарной властью в общественной жизни исчерпала свой исторический ресурс. Появилась возможность преобразований и перевода страны на социалистические рельсы. Однако у партийного и советского руководства не хватило ни интеллекта, ни воли, да и, быть может, желания, чтобы продолжить социалистическое строительство, задержанное более чем на два десятилетия причинами внешнего свойства. После смерти Сталина руководящая верхушка передралась в борьбе за власть. Пигмеи делили наследство Колосса. Им было не до страны и народа.368 Момент был упущен и вследствие этого началось загнивание отжившей свой век системы, вызвавшее ее отторжение обществом. Создавалась почва для контрреволюции.
   Совсем иначе повели дело противники России. Быстро осознав суть произошедшего, они ловко поменяли стратегию горячей войны на стратегию войны холодной, перенеся центр тяжести в область идеологического противостояния, конечной целью которого было разложение советского общества изнутри через малозаметную, как выражался И. А. Ильин, "инфильтрацию его души и воли". Основные принципы этой политики сформулировал Аллен Даллес уже в 1945 г., когда еще не остыло тепло пожатья рук друзей и союзников по антигитлеровской коалиции: "Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино-все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства,-словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу: все это мы будем ловко и незаметно культивировать ... И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище. Найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества".369
   Посредством такой "инфильтрации" спецслужбами Запада была выращена целая популяция так называемых "агентов влияния", взращена податливая на пропаганду Запада "интеллигентская" среда.370 В результате во второй половине 80-х годов "правящая элита партии и государства сменила курс, сделав "партийным курсом" антикоммунизм и использовав традиционные методы и ресурсы партии (типичный представитель этого явления М. С. Горбачев, но наиболее яркий, откровенный-А.Яковлев, а также выращенные ЦК КПСС Е. Гайдар, Г.Явлинский, А. Чубайс и прочие "демократы")".371 А. И. Подберезкин, слова которого мы только что процитировали, пишет: "Никто не знает до конца, где, когда и кем в партийной элите было принято решение о смене курса, но что такие решения были приняты уже не в узком кружке, а в достаточно широком коллективе просматривается точно: процесс эволюции, радикализации этих решений на полуофициальном уровне. очевидно, начался не позже 1986 г."372
   Измена партийной элиты делу, которому она была призвана служить, открыла возможность выхода на политическую сцену "демократам", которые получили власть как дар из рук все той же элиты.
   Развитие событий шло, как правильно считает Г. А. Зюганов, по сценарию, разработанному мировой закулисой и под управлением опытных дирижеров.37' Эти силы в своей разрушительной деятельности не встретили должного сопротивления. Осведомленный Е этом В. А. Крючков пишет: "Для меня, как председателя Комитета госбезопасности, для сотрудников Комитета, располагавших широкой информацией по линии разведки и контрразведки, было совершенно очевидно что подрывная деятельность против Советского Союза ведется в условиях полной парализации потенциальных возможностей государства защитить себя. В реализации разрушительных планов в Советском Союзе, других социалистических странах, несмотря на различив условий, особенностей той или иной страны, идейны? подходов и деятельности основных политических сил просматривается один сценарий, одна идеология и методология".374
   Сейчас, по истечении времени и событий, мы можем с определенной уверенностью сказать, какую общую задачу, или сверхзадачу, решали западные сценаристы и их пособники внутри страны. Они боролись не столько против коммунистического строя и КПСС, сколько против России и русского народа. Об этом с полной очевидностью говорит последовательность их акций.
   Все началось с благого, казалось бы, желания усилить властные полномочия Советов, бывшие до того тенью КПСС. Инициатором этого был М. С. Горбачев.375 По мнению Н. И. Рыжкова, "Горбачев, освобождая партию от не свойственных ей функций, явно думал не столько о нормализации соотношения между ветвями власти и, следовательно, об эффективности управления государством, сколько о том, чтобы просто перенести свое кресло со Старой площади в Кремль, сохраняя за собой фактически все прежние полномочия и меняя лишь вывески, но не суть дела. Вот это и было главной целью реанимации ленинского лозунга 70-летней давности: была вся власть в ЦК-будет в Совете, в Верховном Совете!".376
   Думается, тут была не простая смена вывесок, а рассчитанный удар по КПСС и подача знака "демократической" оппозиции, в каком направлении действовать. Не случайно лозунг "Вся власть Советам" был подхвачен оппозиционными силами и повернут против КПСС.377 Это и понятно, ибо в создавшихся тогда условиях лишить партию власти-значило уничтожить ее. И она была уничтожена. А "демократы" взяли власть. Но стоило им пробиться к "рычагам управления страной, на повестку дня был поставлен новый противоположный предыдущему лозунг: "Долой власть Советов!"".378 В стране "развернулась обвальная критика Советов как формы государства, формы народовластия".379 4 октября 1993 г. прямой наводкой из танков был расстрелян Верховный Совет Российской Федерации, а в его лице-остальные Советы России. Никто не услышал взволнованный голос великого И. Смоктуновского: "Не надо крови ни тех, ни других. Мы так настрадались во время Великой Отечественной войны. Мы так настрадались за эти 70 лет, что мы уже созрели до мирной жизни. Шанс договориться обязательно должен быть. Мы-православные, мы христиане по сути своей. Церковь предлагает посредничество. Это надо использовать. Мы получили прекрасную возможность, можем быть свободными. Почему же мы так неразумно используем эту свободу, эту возможность?! Неужели мы только на словах великая нация?! Ужасно! Чудовищно! Только мир! Пусть будет мир, мир и мир! Другого слова я не знаю!".380 Страстный призыв И. Смоктуновского ушел в пустоту. Президент Б. Н. Ельцин спокойно повествует: "Ну, а как брали здание парламента, все знают. Вряд ли к этому можно что-то добавить. Программа СЫЫ вела репортаж о штурме Белого дома на весь мир, и повторять то, что отлично помнят, видели своими глазами, не имеет смысла. Были танки, были выстрелы, были автоматные очереди, зеваки, пришедшие смотреть на спектакль, в котором убивают не понарошку. Были убитые, много убитых.".381
   В момент ликвидации Советов можно было еще тешиться иллюзией, что, кончая с КПСС и Советами, кончают с наследием большевистской революции. Но события последних лет обнаруживают существование еще более далеко идущего плана. Это видно из того натиска, которому сейчас подвергаются русское православие и церковь. По убеждению митрополита Иоанна, православную веру пытаются ныне "уничтожить хитростью, подлостью и лестью. И в этом новом дьявольском порыве соединились "соловьи перестройки" и "глашатаи гласности", тиражирующие со страниц газет и экранов телевизоров гнуснейшие пороки; "учителя", "чудотворцы" и "пророки" бесчисленных ересей и сект, заполонивших всю страну, представители неправославных конфессий, пытающиеся использовать нынешнее положение в своих корыстных целях ... ".382 На нас налетели, как саранча, "разномастные проповедники, пророки, вероучители, "контактеры", экстрасенсы, парапсихологи и прочая публика того же сорта. В стране богатейшей христианской культуры, где весть о Христе прозвучала более тысячи лет назад, они бубнят что-то о "просвещении" и "миссионерстве", как будто попали к первобытным дикарям".383
   Угадать причину такого нашествия не составляет большого труда. Дело в том, что "Церковь сегодня осталась последним оплотом истинной, неискаженной духовности, последним бастионом нравственного здоровья народа, последним выразителем русского самосознания, не изуродованного идолопоклонничеством перед фальшивыми "общечеловеческими" ценностями". Православная церковь-последняя скрепа, соединяющая русский народ в единое целое. Вот почему Вера и Церковь подвергаются столь мощному сатанинскому натиску. А что же государственная власть? Вместо того, чтобы помочь Церкви и защитить ее, она подыгрывает недругам православия.
   Характерным примером здесь может служить прохождение Закона "О свободе совести и религиозных объединениях", принятого Государственной Думой и одобренного Советом Федерации. 22 июля 1997 г. Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин отклонил этот Закон, уступив просьбам президента США Б. Клинтона, папы Иоанна Павла II, а также группы американских сенаторов и конгрессменов.
   Б.Клинтон, обращаясь к Б.Н.Ельцину, писал: "Одним из выдающихся достижений за время правления твоей администрации является возрождение религии в России. Как мною уже упоминалось во время наших бесед в Денвере, я озабочен по поводу законопроекта, недавно принятого в июне Думой, а за время, прошедшее после нашей последней встречи, и Советом Федерации, в соответствии с которым свобода вероисповедания будет ограничиваться для относительно новых религий и конфессий путем введения обременительных требований, касающихся регистрации. Благодаря тебе подобная инициатива не стала законом в 1993 году. Я вспоминаю, как ты смело выступил за свободу совести, несмотря на давление поступить иначе. Я уверен, что ты поступишь в защиту религиозных свобод также и сейчас".384
   В своем послании Б. Н. Ельцину папа очень сожалеет по поводу того, что в тексте Закона "О свободе совести и религиозных объединениях" "нет никакого упоминания о "традиционных религиях", среди которых всегда фигурировал католицизм, и что католическая церковь ни разу не названа".385 Глава католической церкви выдает желаемое за действительное. Традиционным было не столько католичество в России, сколько упорное стремление "святого престола" распространить "папежскую", как говорили наши предки, веру в русском обществе. Но тщетно. Русские люди издревле отвергали ее.386 Не изменило ситуации и стремительное расширение внешнеполитических и культурных контактов России и Западной Европы, наблюдаемое в середине и во второй половине XVI века. Иван Грозный порой сравнительно терпимо относился к протестантам, но к "римской вере" был всегда непримирим. С. Ф. Платонов так объяснял эту терпимость: "В отношении протестантских учений, для царя новых, возникших только в его эпоху, направленных против католичества (как и само православие было направлено против католичества),-Грозным могло руководить любопытство и желание узнать новое движение".387 Однако не следует преувеличивать эту терпимость, ибо царь Иван, по сравнению, скажем, с Петром I, был принципиальным противником не только католичества, но и протестантизма. Резкие выпады против протестантизма мы находим в "посланиях Грозного иностранным государям. В 1560 г. в грамоте императору Фердинанду I, отвечая на его просьбу прекратить войну с Ливонией, Иван IV писал, что ливонцы "нарушили наказ господень" и "приняли учение Лютерово". В 1573 г. в "Послании" к шведскому королю Иоганну III Иван IV упрекал короля в том, что он "безбожен", а в его государстве "образы побили и быти священнику, яко людем"".388 Не случайно война Руси против Ливонии и Литвы "объявлялась войной за православную веру против "люторской ереси"".389 Не случайно и то, что "в 60-80-е гг. XVI в. складывается целый корпус полемических антилатинских и антипротестантских сочинений, к созданию которых Иван Грозный имел самое непосредственное отношение".390
   В смутное время начала XVII века Лжедмитрий I "открыл путь в Москву и католикам, которые для тогдашнего русского сознания были "душепагубными волками"".391 Но "одним бурным взлетом народной волны опрокинута была попытка подчинить Москву католичеству".392
   В XVII веке отношение к католицизму в России не изменилось. Русские внимательно следили за ходом Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) и радовались каждой победе над католиками, воспринимая их "как подлинное торжество своей собственной политики".393 По случаю Брейтенфельдской победы шведского короля Густава Адольфа над армией Католической лиги (1631 г.) в Москве состоялись церковный благовест и молебны, был произведен салют и устроен военный парад. В городе развернулось массовое народное гулянье, где участвовали, по некоторым данным, 60 тыс. человек.394
   При Петре I отношение к католикам переменилось. "Уже во времена Великого посольства и путешествия Петра по Европе в 1697-1698 гг. началось сближение России с католическим миром ... Перемена была разительной: многие русские посетили папскую столицу, с благоговением поклонялись ее святыням; Б. П. Шереметьев привез папе царскую грамоту: в Москву был направлен папский нунций. Католики получили право свободного въезда в Россию и право строить католические храмы в русских городах".395 Первая католическая церковь в Санкт-Петербурге была построена в 1710 г.396 Однако в 1719 г. из России изгоняются иезуиты, а в 1728 г. указом Петра II существенно ограничивается въезд в столицу католических священников. Императрица Анна Иоанновна несколько улучшила, положение католической церкви, но явное предпочтение среди иноверческих конфессий она отдавала протестантизму.397
   Количество католиков в России увеличилось в связи с разделами Польши в последней четвертке XVIII века. Принятие же Павлом I "звания гроссмейстера Мальтийского ордена повлекло за собой переселение в Россию многих мальтийских кавалеров, большей частью иезуитов. По повелению императора Павла I вблизи Невского проспекта на набережной Екатерининского канала для иезуитского коллегиума-пансиона был выстроен дом. В пансионе, который здесь разместился, получили воспитание дети многих русских сановников, некоторые из них по завершении образования перешли: в католичество. На это обратил внимание Александр I, и указом от 20 декабря 1815 г. пансион иезуитов был закрыт, а сами они были высланы из Санкт-Петербурга; им было запрещено жительство в Петербурге и Москве".398 В последующие годы позиции католиков в России несколько укрепились. И тем не менее "в начале XX века католическая церковь имела в России 12 епархий". В Петербурге, самом открытом влиянию цивилизации Запада российском городе, в это время "действовало 8 католических соборов и не менее 10 приходских и домовых церквей".399 Все это, конечно, капля в море.