Галашина Светлана. Великолепная Алиса

   Сейчас я все отдам, поо-бещала Алиса, решив, что Мерзавцев ждет ее перевод.
   Не надо, он имеет больше те-бя, и в милостынях не нуждается, попытался пошутить Ромик.
   Даже в Несрав-ненной Элайзе?
   Да в ней-то все и дело! порадовал Алису Ромик. Там какие-то умопомрачительные новости, и он уже с половины девятого выскакивает из кабинета, как кукушка из часов, тре-буя срочно представить тебя ему живую или мертвую!
   Господи! испугалась Алиса. Лучше уж я представлюсь ему живой. Я еще никогда не была мертвой, не думаю, что мне это понравится!
   Приятная перспектива, обещанная ей Ромиком, пригвоздила Алису к месту. Если за минуту до его сообщения она собиралась открыть дверь и войти в святая святых нашей изящной словесности, то теперь ее планы изменились.
   Дай сигарету! попросила она. Ромик протянул по-лупустую пачку Честера, Алиса закурила, и с тоской посмотрела на длинный коридор, в глубине которого за дверью ее сегодня не ожидало ниче-го хорошего. Если наш босс разыскивает меня с раннего утра и требует меня в таком, можно сказать, печальном виде, как труп, лучше сразу развернуться и уйти, подумала она. Однако ее желания, как всегда, не выдерживали испытания реальностью. Конечно, Деду носили в храм на помин и хлеб, и яйца на Пасху добро-сердечные старушки-прихожанки, да и зарплату ему платили маленькую, конечно, но скромно прожить можно. Очень скромно. Дед курение не одобряет, поэтому на сигареты он внучке де-нег давать не станет. Кроме того, исторически так сложилось, что Алиса может нормально заработать только в этом чертовом издательстве.
   И почему он так разозлился? Я же все закончила, подумала она вслух.
   Да он не был злым, успокоил ее Ромик. Скорее он был встревоженным. И взволнованным. Кстати, как твой Де-дуля? Приехал со своей иконой?
   Да нет еще, отмахнулась Алиса. Торчу одна в пустом доме, и сегодня еще всю ночь писала эту жуткую Мид-ленд... Не спала ни минуточки.
   Призраки пугали? спросил он.
   Если только нес-равненной Элайзы и ее Роберта, удивилась Алиса Ромиковой прозорливости. Как раз пугала тишина, Ромик. Понимаешь, со мной что-то происходит. Надо, чтобы кто-то за стеной кашлял, или храпел... Или рас-певал романсы. А тишина наводит на меня ужас, и мне мерещат-ся разные глупости, или в голову приходят какие-то кошма-ры...
   Понятно, сочувственно проговорил Ромик.
   Что те-бе понятно? с подозрением спросила Алиса.
   Судя по его взгляду, он рекомендует ей сейчас же, немедленно, без радумываний мчаться к психоаналитику.
   Замуж тебя пора выдавать, Павлищева, ответил Ро-мик. Непосильное бремя целомудренного одиночества начина-ет давить тебе на мозги...
   Да вот уж и нет! возмутилась Алиса. На мозги мне эта Элайза давит, а не одиночество!
   Он пожал плечами:
   Как знаешь... Я дал рекомендацию, а уж принимать лекарство или нет, дело умирающего.
   Они немного помолчали, думая каждый о своем, сигарета кончилась, и Алиса с трудом подавила малодушное желание закурить новую, лишь бы только еще оттянуть время встречи с ше-фом.
   Все. Пошла, решительно изрекла она, и распахнула дверь в издательство. Все равно от судьбы не уйдешь...Особенно когда судьба принимает обличье главного редактора... Тогда, впрочем, это уже перестает называться судьбой. Это уже рок, фатум!
   ***
   Зевес-громовержец, или гроз-ный Фатум, поджидал Алису в своем кабинете. Кабинет был огромный, а Зевес-Фатум малень-кий. Поэтому у Алисы иногда рождались в голове подозрения, что, когда Мерзавцев остается один, он вальсирует. Алиса даже представляла себе, как это выглядит, он снимает с носа очки, включает Штрауса и танцует, танцует, танцует с таким упоением и страстью, словно этот танец последний в его жизни. Только и мелькают его маленькие ручки, и острые ко...
   Вот о коленках она вспомнила зря. Поскольку они как раз дрожали, и начитавшийся любовных романов Мерзавцев запросто мог это истолковать не правильно. Как признак Алисиной страсти. Она сжала кулаки, и попыталась по Елизаветиному методу внушить себе безграничное спокойствие и уверенность в собственных силах.
   Здравствуйте, пролепетала она, и протянула ему дис-кету, пытаясь вообразить, что дискета на самом деле огром-ная, и ей можно защититься, как щитом.
   Здравствуйте, Алиса, кивнул Мерзавцев. Теперь он смотрел прямо на нее, и Алисе казалось, что он видит все тайные движения ее души, таким проницательным был его взор. Вот, говорил его проницательный взор, протягиваешь ты мне дискету, Павлищева, и думаешь, что я ни о чем не догадываюсь? Сидели вы вдвоем с Березкиной, и Берез-кина писала этот текст за тебя... Меня не обманешь!
   Чтобы отвлечь его от такого внутреннего монолога, Алиса спросила:
   Вы хотели меня видеть?
   Он кивнул, загадочно усмехнулся, и уставился прямо на Алисины невоспитанные коленки. Ну все, тоск-ливо подумала она. Теперь он точно заподозрит меня в плохих намерениях...
   У нас большая радость, Алиса, сообщил он отче-го-то печальным голосом. Да вы присаживайтесь, присажи-вайтесь... Не стойте. Что вы там замерли, как истукан?
   По крайней мере, раз у меня вид истукана, меня не обуя-ла нервенная дрожь, подумала Алиса. Это уже хорошо.
   Она положила перед ним дискету и села на краешек огромно-го кресла.
   Он на дискету никакого внимания не обратил, сколь-знув по ней равнодушным взглядом.
   Так вот, Алиса, у нас с вами большая радость, пов-торил он загробным голосом. Сейчас он зарыдает, испуган-но подумала Алиса, поскольку его глаза немного увлажнились, он даже снял очки, и начал протирать их здоровенным клетчатым платком. Потому что завтра к нам приезжает... Догадай-тесь, кто?
   Конечно, она сделала вид, что пытается догадаться. Но ее умственные способности после ночного подвига были ниже сред-него, поэтому Алиса честно поморщила лоб, повращала глазами и развела руками.
   Он довольно улыбнулся и торжественно объявил:
   Госпожа Мидленд, Алиса... Да-да, она решила нас посетить. Госпожа Сара Мидленд собственной персоной!
   Эта новость Алису оглушила. Сначала она даже решила, что босс просто помешался в рассудке, или ему приснился сон, которому он поверил, как дитя. Приснилось бедному Александру Валериановичу, будто и в самом деле где-то в графстве Суссекс, Великобритания, в маленьком доме с черепичной крышей, проживает тихая, задумчивая дама в седых буклях, которая, чтобы скоротать время между возделыванием грядок, пишет женские романы.
   Какая госпожа Мидленд? поинтересовалась Алиса.
   Обычная, обычная, растянул он пухлые губы в подобие улыбки. Все-таки прав был Дедуля, пришла ей в голову странная мысль. Физиономии у них тут и в самом деле немного бесовские...Глаза вроде бы добрые, а внутри сидит хитрость. Или мне это кажется?
   Если вы имеете в виду обычную госпожу Мидленд, я не имею к ней никакого отношения, мягко сказала Алиса, поскольку при очередном взгляде на выражение лица Мерзавцева она еще больше утвердилась в мысли, что он просто помешался в рассудке. Вы же сами мне говорили, что госпожи Мидленд... То есть именно САРЫ МИДЛЕНД нет в природе...
   Он сокрушенно покачал головой, вздохнул тяжко и пробормотал так тихо, что Алисе пришлось изрядно поднапрячься, чтобы что-то расслышать:
   Видите ли, Алиса, историческая реальность требует от нас предъявления Сары Мидленд... Поэтому она приезжает в нашу страну, чтобы дать несколько интервью, встретиться с читателями и таким образом полностью развеять гнусные инсинуации, что мы шарлатаны, придумавшие несуществующую писательницу...
   Алисе его речи показались туманными и безумными, поскольку она-то прекрасно знала, что Сара Мидленд, если она и существует, только в ее воображении. Собственно так же, как и Елизаветина мадам Зырянская.
   Подождите-ка, попросила Алиса Мерзавцева. Когда мы поступили к вам на работу, вы сказали, что наши дамы придуманные... Их же нет в природе! Откуда явилась эта ваша Сара? Кто она такая?
   Она очень хорошая женщина, обрадовал ее Мерзавцев.
   Алиса уже собиралась усомниться в ее высоких душевных качествах вряд ли можно было назвать хорошим человека, позволяющего кому-то другому работать вместо него. То есть, поставив себя на место этой хорошей женщины, Алиса представила, как ей это бы не понравилось. Вот, подумала она, я узнала, что мою фотографию наклеили на обложку, а книга оказалась бестселлером... Но я-то знала бы, что это написано не мной! Разве это честно? Все это она проговорила в уме, как очередной внутренний монолог. Но сказать вслух не решилась. Ее остановило осознание того факта, что Мерзавцев Алису не поймет. Он живет в совершенно другом мире, и Алисины слова в лучшем случае покажутся ему глупыми.
   Поэтому она стояла, тупо рассматривая краешек носа Мерзавцева. Не то, чтобы у него был особенный нос, просто он был выдающейся частью его лица, исключая очки, а Алисе надо было сосредоточиться, чтобы придти в себя.
   Он подождал восторженной и бурной реакции, и, когда до его сознания дошел факт, что ликования не будет, немного приуныл.
   Сара Мидленд, зачем-то снова повторил он с ранее несвойственными ему просительными интонациями. Алисе даже стало его жалко обычно-то он разговаривает совсем по-друго-му. Поэтому она выдавила из себя улыбку, искренне надеясь, что улыбка выглядит хоть чуточку натуральной. Но, увы!
   Мерзавцеву от Алисиной гримасы стало явно не по себе.
   Ну-ну, пробормотал он, нервно постукивая по столу указательным пальцем. Снова посмотрел на Алису, и решительно изрек: Однако каковы бы не были наши с вами эмоции по этому поводу, Алиса Игоревна, а едет госпожа Мидленд именно к нам с вами, и более того к вам в первую очередь!
   Ко мне?
   Теперь Алиса окончательно поверила ему. Она была больше склонна поверить в полный бред. А может быть, потому, что у Мерзавцева, которого Алиса знала уже достаточно долгое время, никогда не было склонности к фантазиям. Иногда ей казалось, что он и с писательской братией связался исключительно из мрачного чувства зависти, так что не могла она его заподозрить сейчас во вранье!
   Только вот с какой же радости несравненная Элайза ре-шила посетить именно Алису?
   То есть прямо ко мне, в мой дом? переспросила Алиса.
   Да. Госпожа Мидленд хочет испытать все тяготы простых русских, снисходительно объяснил Мерзавцев. То есть пожить в простом доме, пользоваться общественным транспортом, короче, пожить нашей с вами жизнью... Как она мне объяс-нила, это связано с ее творческими планами.
   Или ей нужен переводчик... Переводчик, который лучше ее знает, что творилось с глупой Элайзой в романах, подумала Алиса с горькой усмешкой.
   Алиса, вы ее переводчик, тер-пеливо принялся объяснять Мерзавцев, подтверждая своими словами ее опасения. Вы ей нравитесь. Она хочет с вами познакомиться... Когда вы устроились к нам, Сара Мидленд стала меняться в лучшую сторону. Книга начала раскупаться, Алиса! И Сара признала, что ваши... переводы ей нравятся больше всех других! Это же такая честь, Алиса!
   Он прижал свои маленькие кулачки к груди, и смотрел на Алису с таким умилением, что она невольно вздрогнула, словно тень славы Сары Мидленд коснулась ее чела, и от высоты момента перехватило дыхание, а члены объял сладкий тре-пет!
   Значит, сегодня ночью в моем доме буянила Сара Мидленд, - подумала она. - Вот вам и фантом обнаружился! Возможно, она явилась не одна, а с моими любимыми героями. То есть с Элайзой и Робертом. Кстати, о этой парочке... Может быть, стоит в следующей книге Элайзе приспособить нового любовника? Скажем, стриптизера. Сейчас они вошли в моду.
   Она не слышала, что говорил Мерзавцев - обдумывала новый сюжет. Мерзавцев же, как диктор новостей, когда в телевизоре вырубается звук.
   - Вот такие дела, Алиса... - удалось еще услышать ей, когда она вернулась на грешную землю с не менее грешных небес.
   Простите, сказала Алиса. Вы ничего не путаете? Сары Мидленд нет... Есть я, Алиса Павлищева. Какие могут быть встречи с читателями?
   Ах, да... Я же вам так и не объяснил, что происходит. Понимаете, Алиса, обстоятельства требуют, чтобы наши писатели появились на публике. Последнее время в прессе появились гнусные инсинуации, что их нет в природе. И к тому же,Алиса, я должен напомнить вам, что идея-то Элайзы вам не принадлежит...
   Но их же действительно нет! При чем тут идея? Или вы имеете в виду того человека, который когда-то придумал Элайзу? Ведь это вроде бы был мужчина! Он что, переоденется в женщину, как Моисеев? продолжала сопротивляться Алиса. Кажется, ему это протестантство показалось неразумным.
   Ранее добродушные глазки сверкнули неприятным, злым огнем.
   Али-са! Как вы не понимаете? Если люди узнают, что их нет, книги не станут больше покупать, нам придется платить неустойку... Да что говорить! Мы просто закроемся, и вы перестанете получать гонорары...
   На что вы будете жить? Мы-то найде м, как денег заработать, а вот вам будет трудно!
   Вопрос на что я буду жить Алису сейчас не занимал. Ее словно ударили током, и она не могла прийти в себя. Впору было начинать делать искусственное дыхание, ей-Богу...
   - Хорошо, снова рискнула Алиса. Если надо кого-то предъявить вашей публике, почему надо предъявлять заезжую иностранку? Предъявите публике Елизавету. Ольгу. Меня, наконец!Раз уж, как вы говорите, на нас наезжает пресса, может быть, пора начать играть честно? Когда я пришла сюда, вы обещали, что я только три года проработаю под чужим именем, а потом вы поможете мне! Разве вы мне это не обещали?
   - Алиса, дело в том, что...
   Он задумался, постукивая карандашиком по столу.
   - Как вам объяснить, Алиса? Ваши идеи очень оригинальны, спору нет... Но у вас нетипичное лицо.
   Надеюсь, с этим вы спорить не будете. Мы заинтересованы в том, чтобы книги раскупались.
   Представьте себе идет женщина с базара, в руках тяжелая авоська, и она очень хочет почитать что-то на ночь.
   Остановившись у прилавка, задумчиво смотрит на книги и видит там ваше лицо... Или, упаси Господи, лицо вашей подруги Елизаветы. Что она испытывает при этом, как вы думаете?
   Судя по тону, каким было высказано это предположение, перечисленные им физиономии были просто ужасны. Алиса вспомнила вальяжную Авдоню Зырянскую, и подумала совсем ужасные... Если это мясистое лицо с маленькими глазками, заплывшими жиром, и отвратительными бульдожьими щеками находят привлекательнее наших физиономий, дело плохо!
   - Глубочайшее отвращение, - вздохнув, заметила она. - Их просто тошнить начинает от наших уродливых лиц!
   Дело не в красоте, не заметил иронии Алисиного высказывания Мерзавцев. Просто эти женщины хотят увидеть автора, похожего на себя... Если она смогла такое закрутить, то и мне по силам, думают они, и покупают книжки. Вы для них, простите великодушно, представительницы того самого класса, к которому они привыкли относится с предубеждением. Интеллигенция, одним словом.
   Алиса продолжала молчать. В голове было полно мыслей, только вот высказать она их не могла Дедуля не одобрил бы такого потока нецензурщины.
   Александр Валерианович, наконец промолвила она. Может быть, вы тогда сами и займетесь Сарой Мидленд? Мне надо писать, и еще скопилось много дел... К тому же мне ее нечем кормить. У меня в связи с дедовым отсутствием одна геркулесовая крупа! Это у нас Дед личность хозяйственная, а я совершенно не приспособлена к реальности! Не стану же я мучить несчастную писательницу своей быстрорастворимой овсянкой она на такой диете может зачахнуть... Получится, что миллионы поклонниц потеряют любимого автора исключительно по моей вине?
   Напрасно она иронизировала. Мерзавцев к Алисиным экзерсисам в остроумии отнесся совершенно спокойно, и сказал:
   Ничего страшного, Алиса, сейчас я позвоню Надежде Ивановне, она выдаст вам аванс, и можете отправляться домой. Поскольку наша гостья прибывает послезавтра, вам надо приго-товиться к ее приезду...
   Смеется он надо мной, что ли? Или и в самом деле до него не доходит, что появление на сцене сары для меня сродни солнечному удару? И, оказывается, развлекать эту самозванку я должна на собственный аванс?
   Хоть какие-то плюсы в ее приезде! сказала Алиса вслух. Аванс наконец-то дадите... Правда, насчет тягот простых русских... Может, не надо мне особенно готовиться? Деньги лишними не бывают, как известно, сколько бы их не было, Только вот сможет ли чувствительная англичанка вынести достойно эти самые тяго-ты"? Или эта англичанка из Ершовки?
   Почему из Ершовки? нахмурился он.
   Не знаю, беспечно улыбнулась Алиса. Вам лучше знать, почему у нас все секретарши, менеджеры и прочие из Ершовки. Может быть, в нашем городе не дают такого хорошего образования, как в Ершовке. Или у вас что-то связано с этим поселком личное...
   Он насупился. Что-то ты слишком осмелела, Алиса, испугалась она. Нельзя напоминать человеку про тайные пороки сколько раз тебя учил этому Дедуля?
   Мне ее встречать в аэропорту? спросила она, чтобы загладить свою невоспитанность.
   Нет, нет... Я же сказал госпожа Мидленд хочет жить, как мы с вами. Она прибудет на автовокзал...
   Из Ершовки, снова не удержалась Алиса, и прикусила язык. Что это с ней сегодня? Он ничего не ответил, только окинул ее долгим, выразительным взглядом, демонстрирующим безграничную усталость от таких вот невоспитанных девиц, как Алиса Павлищева. Хотя, на Алисин взгляд, ему повезло. Если бы читающая публика возымела желание увидеть Авдотью Зырянскую, пришлось бы бедному Мерзавцеву иметь дело с Елизаветой!
   Алиса поднялась с кресла. Обсуждать, почему госпожа Мидленд хочет пожить ее жизнью, было занятием явно глупым она же пишет эти книжки. Не все же Алисе-то ей быть! А Мерзавцев...Сколько Алиса себя помнила, никому еще никогда не удавалось выжать из него что-либо путное, кроме общих, ничего не объясняющих фраз. Поэтому она направилась к выходу, но Мерзавцев внезапно снова остановил ее уже в дверях.
   Да, Алиса... Если будет нужна помощь, не стесняй-тесь... Как тяжело живет наша творческая интеллигенция, я прекрасно знаю. Мы можем увеличить вашу ставку. На триста рублей. Кажется, давно пора это сделать, Алиса! Так что зайдите к Надежде Ивановне. Я сейчас ей позвоню, она во всем разберется.
   Его глаза были спокойны и невинны, как у ребенка, не понимающего, почему во взоре матери, поймавшей его за нехорошим занятием, такое сердитое лицо.
   Может быть, Мерзавцев и в самом деле ничего не понимал?
   ***
   В предбаннике перед за-ветной дверью к Надежде Ивановне томились в ожидании авансов сеятели.
   Сеятелями их обоз-вала Елизавета, относящаяся к коллегам с легкой долей иронии.
   Вы к Надежде Ивановне? спросила Алису секретарша. Секретарш вывозили с исторической родины Надежды Ивановны, то есть с села Ершовка, поэтому девицы были все как на подбор прекрасные пейзанки со всеми вытекающими последствиями в виде округлых щек, плавных и пышных форм и наив-ных, радостных взглядов. Впрочем, и сама Надежда Ивановна, заодно обучающаяся тут же в вечернем техникуме сантехничес-кой направленности, начинала с секретарши. Секретарши, в от-личие от писательской братии, быстро повышались, поэтому менялись с такой стремительной быстротой, что никто не успевал к ним тол-ком привыкнуть. Ромик мечтал как-нибудь съездить в эту Ершовку на предмет выяснения, сколько там еще осталось девиц, не переехавших в наш город.
   Да, кивнула Алиса.
   Представьтесь, пожалуйста...
   Алиса Павлищева, механически отрапортовала она. Когда же, наконец, мое имя тут запомнят?
   Впрочем, как они смогут его запомнить, если через неделю эту повысят, а на ее место возьмут другую ершовскую пейзанку?
   Девица исчезла за двести первой дверью, и через нес-колько минут вернулась, сказав:
   Проходите.
   Опять без очереди, возмутилась Ираи-да Васильевна, пишущая бесконечные и нравоучительные детские сказания.
   Я по делу, поспешила оправдаться Алиса. Меня Матвеев прислал...
   Меня тоже, отпарировала Ираида Василь-евна, буравя Алису недобрыми глазами из-под кустистых бровей. Алиса терпеть не могла быть невежливой. Но когда в очереди торчит пять человек, и трое из них поэты, которые уже смотрят на тебя жадными глазами, собираясь немедленно приступить к громкому прочтению своих новых шедевров, а одна такая зануда, что дождаться ее нет никакой возможности, при-ходится хамить. Залившись краской от стыда за свою безнравственность, Алиса, тем не менее, превозмогла это неприятное чувство, шагнула к двери и открыла ее.
   Надежда Ивановна красила ногти на левой руке и была так поглощена этим занятием, что не сразу отреагировала на Алисино вторжение. Но вот она подняла глаза и с чувством легкой до-сады отложила свое занятие, отчего Алисе стало совсем не по себе. Кажется, я родилась только за тем, чтобы мешать лю-дям заниматься своими делами! Надо же быть такой несуразной! подумала она.
   Александр Валерианович, робко начала Алиса, предвари-тельно откашлявшись, просил выдать мне...
   Да, я знаю, важным голосом ответствовала На-дежда Ивановна.
   При этом во взгляде ее снова появилось то чувство оте-ческой снисходительности и легкого превосходства, которое никогда не медлило явиться на ее узкое чело, стоило только появиться перед ее очами представителю писательской братии. Видимо, Надежда Ивановна успела-таки четко усвоить преподан-ный еще в общеобразовательной школе урок, что все они являются непонятной никому надстройкой, в то время как сама На-дежда Ивановна счастливым образом успела примкнуть к бази-су.
   Сейчас посмотрим, что вы имеете, протянула она, открывая файл с зафиксированными достижениями в области изящной словесности. Та-ак... Вы знаете, Алиса Игоревна, а выдавать вам, извините, нечего.
   Как нечего, удивилась Алиса.
   По ее подсчетам даже если не учитывать последний, не законченный шедевр у нее было еще на счету тысячи две как минимум.
   Понимаете, Алиса Игоревна, ваши вещи не приняты. Отправлены на доработку. Москва их не проплатила, а мы и так вас проавансировали вперед... Почти на все книги. Взгляните сами.
   Она развернула монитор. Алиса честно уставилась туда, пытаясь понять это нагромождение цифр.
   Но, понимая ваше положение, мягко и снисходительно улыбнулась Надежда Ивановна. Мы пойдем вам навстречу.
   Она достала небольшую, мужскую сумочку, открыла ее и посмотрела на Алису.
   Триста рублей вас спасут?
   Алиса задумалась. Честно говоря, она сомневалась, что эти самые триста рублей могут ее спасти от нашествия Сары Мид-ленд. Вряд ли я смогу откупиться от нее такой незначительной суммой. Отравить ее на эти деньги тоже не получится: от-куда мне знать, почем у нас на черном рынке яд кураре, или цианистый калий? Но на то, чтобы уморить ее нашими продуктами, денег, может быть, и хватит. Тем более что мы с Дедулей тоже не бедные, уж найдем, чем прокормить эту странную даму, в голову которой взбрела такая нетривиальная мысль познакомиться со своей переводчицей! подумала она, глядя на странное кукольное личико своей визави.
   От чего спасут? поинтересовалась Алиса. Надежда Ивановна стыдливо увела взгляд в сторону, а ее улыбка показывала с невыносимой ясностью всю степень непонятливости и безграничной тупости, присущей Алисе Павлищевой.
   Ну, как бы вам сказать...
   Бедняжка призадумалась, как бы ей подоступнее объяснить, что конкретно она имела в виду, но Алиса решила все-таки изба-вить ее от необходимости напрягать мозговые извилины: Бог знает, к чему это могло привести, и решительно кивнула:
   Спасут, конечно. Раз вам так хочется...
   Надежда Ивановна облегченно вздохнула, явно обрадованная неожиданной поддержкой, словно награду протянула Алисе три сторублевых купюры, и пожелала уже вдогонку ее быстро удаляющейся спине приятного общения. Наскоро пробормотав спасибо, Алиса вылетела из ее кабинета. О, с каким наслаждени-ем она отдала бы ей эти триста рублей, вместе с Сарой Мидленд и приятным общением впридачу!
   Почему у меня каждый раз складывается ощущение, что я прихожу сюда за подаянием? подумала она.
   Алисины дела в издательстве были закончены. До приезда английской гостьи у нее остался целый день, да и сегодняш-ний еще в самом разгаре, надо ехать к Елизавете. У нее от написания триллеров явно развилось логическое мышление. У Алисы оно напрочь всегда отсутствовало. Алисе часто казалось, что она как, щепка в бурля-щем водовороте, куда вынесет поток мутной воды, там и будет тусоваться. Поэтому Алиса решила, что Елизавета именно тот человек который ей сейчас необходим. Поскольку ситуация с Сарой Мидленд казалась ей безумной, непонятной и загадочной, а сама Алиса ничего понять не могла. К тому же в такой момент, когда недоумение смешивается с обидой, человеку необходима поддержка.
   Ромика уже не было. Алиса поискала его взглядом и очень скоро обнаружила за домом воркующую парочку голубков. Один из голубков был Ромик, а второй хорошенькая редак-торша Иринка. Мешать их счастью не хотелось. Так что все обстоятельства складывались в пользу Елизаветы, к которой Алиса немедленно и отправилась, пребывая в мрачной задумчивости о своей печальной судьбе.
   - Алиса Игоревна! - услышала она за спиной приятный мужской баритон.
   - Она остановилась, и с удивлением увидела перед собой литературного агента Валеру, который до той минуты никогда не интересовался ее скромной особой.
   - Он догнал ее, и с ласковой улыбкой проговорил: