Как невыносимо трудно было притворяться, что она относится ко всему этому с легкостью! Как трудно было игнорировать слезы Лиз, когда та убеждала ее, что все пары иногда переживают трудные времена, даже стоят на грани разлада, и что терпение и доброжелательность с обеих сторон творят чудеса… Она говорила и говорила, пока Клэр не закусила губу, чтобы не закричать. Так и подмывало спросить мать, как она может рассуждать о том, о чем не имеет ни малейшего понятия. В конце концов, ее собственный брак оказался совершенно неудачным.
А еще хотелось броситься к Лиз, прижаться к ее груди и признаться, что их с Джейком брак никогда не был настоящим, что она согласилась выйти за него только потому, что он пообещал помогать Лиз деньгами, что она любит его больше жизни, а ушла от него потому, что иначе сошла бы с ума…
Но Лиз не должна этого знать. Поэтому Клэр, чтобы избежать ситуации, в которой боль станет совсем невыносимой, прошла на кухню заварить чай, и эта тема больше не затрагивалась. Только Лиз иногда сокрушенно вздыхала, открывала рот, словно хотела что-то сказать, но тут же его закрывала, тем самым показывая, что все еще об этом думает.
Через две недели, когда Клэр уже нашла работу у Олимпии Джорес-Темлин через агентство, которое знала еще до замужества, Лиз, казалось, наконец смирилась с происходящим. Но неизвестно, как это повлияло на состояние ее здоровья. Насколько сильно она беспокоилась о дочери и ее распавшемся браке?
Клэр отлично знала, что Лиз рассматривает блестящую партию дочери с «человеком, лучше которого только святые» как вознаграждение за ее собственное несчастное замужество. Возможно, Клэр следовало поменьше думать о собственных эмоциях и больше — о Лиз и вместо развода стиснуть зубы покрепче и остаться с человеком, которого любила и который, как это ни ужасно, никогда ее не полюбит. Тогда она смогла бы уберечь мать от потрясений и расстройств.
Но что сделано, то сделано, и ничего назад не вернешь, оборвала она себя. Их брак расторгнут, и теперь нужно поскорее забыть Джейка. Пока что это не удавалось. С каждым днем боль только усиливалась, и сожаление тоже. Но она жалела не о том, что любит его так самоотверженно, а о том, что Джейк никогда не сможет так же полюбить ее в ответ.
Если бы с ней связался его адвокат и она узнала, что Джейк начал бракоразводный процесс, она бы наконец заставила себя посмотреть правде в глаза и зажила бы своей жизнью. Но ни о чем подобном она не слышала с тех самых пор, когда он в полном молчании отвез ее в лондонскую квартиру, проводил до дверей и немедленно уехал…
Когда она подъехала к Ларк-Коттедж, начало смеркаться. В саду пышно цвели поздние цветы, но сам дом выглядел сумрачным, замкнутым. Ни одно окно не распахнуто навстречу легкому ветерку, дверь плотно затворена.
Клэр думала, что Салли встретит ее на ступеньках или в крайнем случае будет выглядывать из окна, ожидая ее приезда.
Ужас сжал сердце при мысли, что Лиз стало хуже с тех пор, как Салли позвонила ей, и что ее пришлось отвезти в больницу. Клэр заторопилась. В ужасном подозрении ее убедило то, что, подергав за ручку входной двери, она поняла, что дом заперт.
Поспешно роясь в сумочке в поисках ключа, Клэр старалась не думать о худшем? Она уже потеряла Джейка и не могла смириться с мыслью, что может потерять и мать.
Срывающимся голосом она окликала Лиз и Салли, быстро шагая по коридору, но ей никто не отвечал; в доме царила гробовая тишина. Паника Клэр нарастала с необычайной быстротой. Она чуть не упала, когда ей бросился в глаза большой белый конверт, лежащий на столике рядом с телефоном.
Похолодевшими пальцами Клэр взяла конверт и с трудом вскрыла его — руки ее не слушались. Сейчас она узнает, что же случилось. Наверняка записку оставила Салли, зная, что она уже в пути. Нужно собраться с силами и прочитать послание.
Некоторое облегчение принесло то, что лист был исписан аккуратным почерком Лиз. Значит, Лиз хотя бы могла держать в руках ручку. Но облечение прошло, едва она пробежала глазами по строчкам:
«Дорогие мои, я надеюсь, что мое письмо не причинило вам много беспокойства. В противном случае — простите меня, пожалуйста. Я очень хочу увидеть вас обоих, но пока не могу. В первую очередь вам надо встретиться с глазу на глаз, обо всем хорошенько поговорить и разобраться в сложившейся ситуации. Мы оставили в холодильнике массу продуктов; Джейк, дорогой, специально для тебя там же стоит бутылка великолепного шампанского. Думаю, вам будет что отпраздновать! А в это время мы с Салли прохлаждаемся в первоклассном отеле в Бате. И держим за вас обоих скрещенные пальцы!» Старая хитрая негодяйка! Клэр скомкала листок и швырнула его в угол, слезы ярости навернулись ей на глаза. Неужели Лиз такая бесчувственная? Даже не подумала, что Клэр будет сходить с ума от беспокойства! Как она могла поступить так с собственной дочерью? Неужели не поняла, что им с Джейком не о чем разговаривать и что подстроенная встреча не принесет ей ничего, кроме боли?
Первым ее желанием было немедленно запереть дом, вскочить в машину, помчаться в Бат, прочесать все отели, найти там свою хитроумную мамочку и привести ее в чувство с помощью нескольких правильно выбранных слов.
Но от пережитого шока она почувствовала страшную усталость. Колени подкосились, и она бессильно плюхнулась на стул около телефона. Единственное, что радовало, — с матерью все в порядке.
Конечно, Лиз не могла и предположить, как возможность снова встретиться с Джейком повлияет на Клэр. Лиз свято верила, что брак заключается только по любви и на долгие годы, что любовь побеждает все на свете и что стоит устроить им свидание наедине, как они, точно по мановению волшебной палочки, немедленно помирятся.
Клэр глухо застонала. Пора убираться отсюда — чем быстрее, тем лучше. Наверняка Джейк уже мчится сюда, также обманутый «ложной тревогой».
Однако нельзя допустить, чтобы и он так же беспокоился, как она, когда нашла дом пустым. Клэр подняла смятое письмо и разгладила его. Лучше всего прикрепить его к входной двери, вместе с краткими извинениями за беспокойство, причиненное ее матерью. Джейк, естественно, разозлится, но все же ему будет приятно узнать, что с Лиз все в порядке и что она сейчас не борется в больнице со смертью.
Поспешно подойдя к столу, где Лиз держала свои деловые бумаги, Клэр вырвала лист из какого-то блокнота — и замерла. Она была слишком занята своими мыслями и не услышала, как к дому подъехала машина, но четкий звук открываемой двери вернул ее к действительности.
Слишком поздно что-то делать, подумала она, чувствуя, что ее мутит. В коридоре раздался голос Джейка, окликавшего Лиз — точно так же, как она полчаса назад.
Клэр закусила губу. Ужасно захотелось спрятаться под диван, но она понимала, что это делу не поможет. Придется встретиться с ним лицом к лицу и увидеть в глазах человека, которого любит больше жизни, холодное презрение. Вот наказание за то, что она отдала любовь тому, кому это совершенно не нужно. Джейк снова позвал Лиз, и Клэр, сделав глубокий вдох и выпрямив спину, шагнула из дверей:
— Я здесь, Джейк.
Он стоял к ней спиной, и, когда обернулся, ее сердце болезненно сжалось. Он выглядел постаревшим и усталым, словно они не виделись шесть лет, а не шесть месяцев. Безжизненное, холодное выражение лица разделяло их намного больше, чем все материки и океаны мира. Даже не поздоровавшись, он коротко спросил:
— Что случилось? Где Лиз? Мне звонила Салли Хардинг.
Клэр с трудом проглотила ком в горле. Джейк ясно давал понять, что лично она для него больше не существует. Но чего еще можно ожидать? Мысленно проклиная свою мать за то, что та ввергла ее в эту кошмарную ситуацию, Клэр молча протянула ему письмо. Это все объяснит. Ей даже не понадобится ничего говорить, сейчас он прочтет бумагу и уйдет.
Презирая себя за сомнительное удовольствие, которое приносили ей эти минуты, Клэр всматривалась в его лицо, пока он читал письмо Лиз. Кроме того, что он крепко стиснул зубы, его черты не выражали ничего. Оставалось позавидовать такому самообладанию.
Хотя, может быть, дело совсем в другом. Просто Джейк успешно вычеркнул ее из своей жизни, и сумасшедшая идея пожилой женщины свести их снова не вызвала в нем даже легкой досады из-за того, что пришлось прервать дела и потратить пару часов драгоценного времени.
— Значит, ты ей правду так и не сказала? — холодно осведомился Джейк, бросив письмо на столик.
Сердце Клэр бешено заколотилось. Она не сомневалась, что он просто уйдет, что вряд ли ему захочется беседовать с ней.
— Как бы я могла? — резковато отозвалась Клэр, непроизвольно обхватывая себя руками. — Брак мамы был сплошным кошмаром. Она надеялась, что хотя бы — мне удалось узнать счастье. Как я могла сказать ей правду, разрушить все ее иллюзии, хладнокровно поведать, что наш брак был не более чем деловым соглашением?
— Я имел в виду правду о разводе, — уточнил Джейк. — О другом мужчине. О том, без кого ты жизни не представляешь. Странно, что ты ничего об этом не сказала. Я полагаю, ты еще не раздумала выйти за него?
Его безразличный тон пугал Клэр. Ну что ему ответить? Снова лгать? Нет, это невозможно. Клэр беспомощно пожала плечами, но это его не удовлетворило. Он безапелляционно заявил:
— Ага, понимаю. К чему утомительные брачные церемонии, когда получать удовольствие можно и без них? Я в этом достаточно убедился в течение последних недель нашего… — он на мгновение запнулся, — действия нашего контракта. Поэтому ты выглядишь такой утомленной? Поэтому похудела? Он что, даже поспать тебе не дает? Она ядовито парировала: — Чья бы корова мычала! Я не думаю, что ты ведешь монашеский образ жизни! Все еще наслаждаешься прелестями принцессы? Или она тебе уже наскучила и ты нашел себе очередную смазливую пустышку?
В течение последних шести месяцев Клэр носила что попало. Но намеренно обидные замечания о ее внешности внезапно заставили ее вспомнить о том, как она выглядит. Одежда — строгий темно-синий костюм с прямой юбкой — как раз не подкачала, но вот все остальное… Некогда элегантная светская дама, она превратилась в изможденную и усталую женщину. Как бы увидев себя со стороны, она вдруг поняла, как ее изменили долгие месяцы страданий.
В серых проницательных глазах Джейка блеснула искра гнева, но он тут же справился с собой. Выразительно пожав плечами, он засунул руки глубоко в карманы брюк и устало произнес:
— Слишком поздно ворошить прошлое. И слишком жарко для споров. Мне хотелось бы чего-нибудь выпить. Когда позвонила Салли, я все бросил, ушел с деловой встречи. Я приготовлю что-нибудь или ты?
Джейк прошел мимо нее в маленькую кухню, а Клэр поплелась следом, стараясь держаться от него на максимальном расстоянии. Открыла один из ящичков, пошарила в поисках кофеварки, оступилась, нелепо взмахнула руками, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. И в ту же секунду Джейк схватил ее за плечи, удержал и посадил на стул. Потом резко отдернул руки, словно брезговал до нее дотрагиваться.
— Сиди, не то упадешь, — грубовато посоветовал он. — Я сам приготовлю кофе, ты совсем выдохлась.
А кто в этом виноват? — мрачно подумала Клэр, невидящими глазами наблюдая за Джейком. Он широко распахнул окна, чтобы впустить свежий вечерний ветерок, затем взялся за кофеварку. На нее внимания больше не обращал. Клэр поняла, что Джейк ее просто презирает и что ее нынешняя слабость для него неприятна, поэтому он только отпустил в ее адрес несколько нелестных замечаний, и все. На большее рассчитывать нельзя.
Когда Джейк поставил перед ней чашку со свежим кофе, Клэр конвульсивно вздрогнула. На лбу выступили бисеринки пота. Джейк пристально глянул на нее и отвернулся к холодильнику Открыл дверцу и вынул оттуда приготовленные для них блюда — жареную курицу с хрустящей золотистой корочкой и салат.
Потом сбросил пиджак, перекинул его через спинку стула и закатал рукава белоснежной рубашки. От одного взгляда на его загорелые мускулистые руки пульс Клэр бешено забился, сердце чуть ли не выскочило из груди.
Нужно выпить немножко кофе, затем извиниться и уйти. Больше терпеть эти муки нет никаких сил. Она взяла свою чашку. Тем временем Джейк разрезал курицу, положил два куска белого мяса на тарелку и протянул ей.
Отрицательно покачав головой, Клэр оттолкнула от себя тарелку дрожащими пальцами, сделала глоток кофе и услышала звон. Это Джейк со стуком бросил нож и раздраженно сказал:
— Немедленно ешь, черт тебя побери!
Клэр подняла на него глаза и собралась было объяснить, что не голодна, но язык ее не слушался. Губы словно одеревенели, и она с выражением искреннего недоумения снова покачала головой. Какое ему дело, будет она есть или нет?
— Чего ты добиваешься? — резко спросил он. — Хочешь привести себя в еще худшее состояние, чем это сделал он?
Не понимая, о чем Джейк говорит, Клэр нахмурилась. Потом вдруг вспомнила о своих выдумках о некоем любовнике и почувствовала, что заливается краской. Надо же было попасться в собственную ловушку, из которой теперь нет выхода!
Джейк прищурил глаза и сердито сказал:
— Этот ублюдок тебя обидел, так ведь? И не отрицай, это же написано у тебя на лице. Тебе надо было остаться со мной, я никогда бы не допустил такого. Я же любил тебя, чертовку!
Он резко развернулся, отошел к окну и уставился на улицу. Продолжая хмуриться, Клэр глядела ему в спину. Она, наверное, ослышалась или что-то не так поняла. Такого она не допускала даже в самых смелых своих мечтах.
Да, она, без сомнения, ошиблась, но на всякий случай попросила Джейка повторить последние слова еще раз. По тому, как дернулись его плечи, было видно, что он с трудом держит себя в руках. После непродолжительной паузы он цинично спросил:
— Что я любил тебя? Зачем? Тебе приятно это слушать?
Сердце Клэр так заколотилось, что она даже приложила руку к груди, чтобы сдержать его. Дрожащим голосом, все еще не веря услышанному, она осторожно напомнила:
— Но у тебя был роман с той итальянкой — он и сейчас продолжается, насколько я знаю. Так как же я могла…
— Гьянцетти? Весело, не правда ли? — оборвал ее Джейк, его губы сложились в невеселую ухмылку. — Когда ты показала мне ту фотографию в газете, мне почудилось, что ты ревнуешь. Я даже посмел на что-то надеяться. Гьянцетти очень веселый и общительный челол\ век. Когда нас сфотографировали, она делилась со мной впечатлениями от оперы. Мужчина на заднем плане — ее отец. У меня с ним торговые дела. И с его партнером, Лингаротти, тем самым, который купил у меня «Харлоуз». Мы все вместе слушали оперу. И ты была бы с нами, если бы захотела.
Джейк говорил так тихо, что ей приходилось прислушиваться.
— Но ты еще в Штатах сказала, что слишком устала, чтобы ехать в Рим. Я видел, что ты не притворяешься, и это меня очень напугало. Я любил тебя. Полюбил сразу, как только увидел. Каким же я был дураком! Тогда я решил кое-что изменить в своих делах. Та жизнь, которую мы вели, совершенно тебя измотала. Я хотел дать нам обоим отдохнуть, постараться, чтобы и ты полюбила меня. А когда увидел, что ты ревнуешь меня к Лорелле, мне показалось, что это возможно Поэтому я ничего не стал отрицать. Ты очень умная женщина, и я решил, что тебе не понадобится много времени, чтобы выяснить причину своей ревности, понять, что и ты меня любишь, хоть немного. Я купил для нас дом — Харнадж, если помнишь, — его губы искривились, — и предложил тебе сделать наш брак настоящим. Только одного я не учел — появления соперника.
Когда я сократил свое пребывание в Риме, — устало продолжал Джейк, — и вернулся домой как можно скорее, потому что очень тревожился за тебя, то услышал, как ты с кем — то ласково разговариваешь, предупреждаешь, что меня еще нет и что ты мне еще не сообщала новости. И я чуть с ума не сошел от ревности. Вполне нормальная реакция человека, влюбившегося первый раз в жизни. — О, Джейк!
Клэр вскочила на ноги, слезы застилали ее глаза. Он любил ее все это время, а она так ничего и не поняла! Ее выдумки, оказывается, были ни к чему, только ранили их обоих. Клэр все еще не могла поверить в реальность происходящего. Хотелось броситься в его объятия, сказать ему, как сильно она его любит… Но Джейк остановил ее жестом и резко произнес: — Не надо! Мне не нужна твоя жалость. Я проиграл этому ублюдку, но я переживу. Это не конец света, и не надо меня жалеть. Мне это не нужно.
Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Теперь все ясно. Он говорит о своей любви к ней в прошедшем времени. Конечно, он прекрасно умеет обрывать старые нити. Вот и она для него уже в прошлом. Но он никогда не поймет, если ему все не объяснить.
— Джейк, я лгала, — глухо проговорила Клэр. — У меня не было никакого другого мужчины. Я его выдумала. — Ее голос опасно задрожал, а Джейк выглядел так, будто сейчас кинется на нее и убьет. — Мои телефонные звонки, непонятные отлучки из дому, яркие наряды — все делалось специально, чтобы ты поверил, что у меня кто-то есть. Только так я могла заставить тебя дать мне развод. Я должна была уйти, потому что я…
— Неужели я тебе так противен? — с яростью перебил Джейк. — Если твои слова — правда, значит, так оно и есть. — Он схватил пиджак, не сводя с нее ледяных глаз. — Как только Лиз получила наследство, тебе стало необходимо поскорей избавиться от связывающего тебя договора. Для этого ты и разыгрывала эту комедию, лгала, смеялась над моими попытками доказать, что я — хороший муж, который может простить и забыть твое маленькое увлечение! — Он отвел взгляд и натянул пиджак. — Почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, какой я болван! Но не волнуйся обо мне, я переживу. — Джейк направился к двери. Повернулся и напоследок посмотрел на нее. — Я отдам распоряжение начать бракоразводный процесс. Не хочу, чтобы тебя угнетала моя фамилия. А для меня ты уже в прошлом.
С этими словами он хлопнул дверью.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
А еще хотелось броситься к Лиз, прижаться к ее груди и признаться, что их с Джейком брак никогда не был настоящим, что она согласилась выйти за него только потому, что он пообещал помогать Лиз деньгами, что она любит его больше жизни, а ушла от него потому, что иначе сошла бы с ума…
Но Лиз не должна этого знать. Поэтому Клэр, чтобы избежать ситуации, в которой боль станет совсем невыносимой, прошла на кухню заварить чай, и эта тема больше не затрагивалась. Только Лиз иногда сокрушенно вздыхала, открывала рот, словно хотела что-то сказать, но тут же его закрывала, тем самым показывая, что все еще об этом думает.
Через две недели, когда Клэр уже нашла работу у Олимпии Джорес-Темлин через агентство, которое знала еще до замужества, Лиз, казалось, наконец смирилась с происходящим. Но неизвестно, как это повлияло на состояние ее здоровья. Насколько сильно она беспокоилась о дочери и ее распавшемся браке?
Клэр отлично знала, что Лиз рассматривает блестящую партию дочери с «человеком, лучше которого только святые» как вознаграждение за ее собственное несчастное замужество. Возможно, Клэр следовало поменьше думать о собственных эмоциях и больше — о Лиз и вместо развода стиснуть зубы покрепче и остаться с человеком, которого любила и который, как это ни ужасно, никогда ее не полюбит. Тогда она смогла бы уберечь мать от потрясений и расстройств.
Но что сделано, то сделано, и ничего назад не вернешь, оборвала она себя. Их брак расторгнут, и теперь нужно поскорее забыть Джейка. Пока что это не удавалось. С каждым днем боль только усиливалась, и сожаление тоже. Но она жалела не о том, что любит его так самоотверженно, а о том, что Джейк никогда не сможет так же полюбить ее в ответ.
Если бы с ней связался его адвокат и она узнала, что Джейк начал бракоразводный процесс, она бы наконец заставила себя посмотреть правде в глаза и зажила бы своей жизнью. Но ни о чем подобном она не слышала с тех самых пор, когда он в полном молчании отвез ее в лондонскую квартиру, проводил до дверей и немедленно уехал…
Когда она подъехала к Ларк-Коттедж, начало смеркаться. В саду пышно цвели поздние цветы, но сам дом выглядел сумрачным, замкнутым. Ни одно окно не распахнуто навстречу легкому ветерку, дверь плотно затворена.
Клэр думала, что Салли встретит ее на ступеньках или в крайнем случае будет выглядывать из окна, ожидая ее приезда.
Ужас сжал сердце при мысли, что Лиз стало хуже с тех пор, как Салли позвонила ей, и что ее пришлось отвезти в больницу. Клэр заторопилась. В ужасном подозрении ее убедило то, что, подергав за ручку входной двери, она поняла, что дом заперт.
Поспешно роясь в сумочке в поисках ключа, Клэр старалась не думать о худшем? Она уже потеряла Джейка и не могла смириться с мыслью, что может потерять и мать.
Срывающимся голосом она окликала Лиз и Салли, быстро шагая по коридору, но ей никто не отвечал; в доме царила гробовая тишина. Паника Клэр нарастала с необычайной быстротой. Она чуть не упала, когда ей бросился в глаза большой белый конверт, лежащий на столике рядом с телефоном.
Похолодевшими пальцами Клэр взяла конверт и с трудом вскрыла его — руки ее не слушались. Сейчас она узнает, что же случилось. Наверняка записку оставила Салли, зная, что она уже в пути. Нужно собраться с силами и прочитать послание.
Некоторое облегчение принесло то, что лист был исписан аккуратным почерком Лиз. Значит, Лиз хотя бы могла держать в руках ручку. Но облечение прошло, едва она пробежала глазами по строчкам:
«Дорогие мои, я надеюсь, что мое письмо не причинило вам много беспокойства. В противном случае — простите меня, пожалуйста. Я очень хочу увидеть вас обоих, но пока не могу. В первую очередь вам надо встретиться с глазу на глаз, обо всем хорошенько поговорить и разобраться в сложившейся ситуации. Мы оставили в холодильнике массу продуктов; Джейк, дорогой, специально для тебя там же стоит бутылка великолепного шампанского. Думаю, вам будет что отпраздновать! А в это время мы с Салли прохлаждаемся в первоклассном отеле в Бате. И держим за вас обоих скрещенные пальцы!» Старая хитрая негодяйка! Клэр скомкала листок и швырнула его в угол, слезы ярости навернулись ей на глаза. Неужели Лиз такая бесчувственная? Даже не подумала, что Клэр будет сходить с ума от беспокойства! Как она могла поступить так с собственной дочерью? Неужели не поняла, что им с Джейком не о чем разговаривать и что подстроенная встреча не принесет ей ничего, кроме боли?
Первым ее желанием было немедленно запереть дом, вскочить в машину, помчаться в Бат, прочесать все отели, найти там свою хитроумную мамочку и привести ее в чувство с помощью нескольких правильно выбранных слов.
Но от пережитого шока она почувствовала страшную усталость. Колени подкосились, и она бессильно плюхнулась на стул около телефона. Единственное, что радовало, — с матерью все в порядке.
Конечно, Лиз не могла и предположить, как возможность снова встретиться с Джейком повлияет на Клэр. Лиз свято верила, что брак заключается только по любви и на долгие годы, что любовь побеждает все на свете и что стоит устроить им свидание наедине, как они, точно по мановению волшебной палочки, немедленно помирятся.
Клэр глухо застонала. Пора убираться отсюда — чем быстрее, тем лучше. Наверняка Джейк уже мчится сюда, также обманутый «ложной тревогой».
Однако нельзя допустить, чтобы и он так же беспокоился, как она, когда нашла дом пустым. Клэр подняла смятое письмо и разгладила его. Лучше всего прикрепить его к входной двери, вместе с краткими извинениями за беспокойство, причиненное ее матерью. Джейк, естественно, разозлится, но все же ему будет приятно узнать, что с Лиз все в порядке и что она сейчас не борется в больнице со смертью.
Поспешно подойдя к столу, где Лиз держала свои деловые бумаги, Клэр вырвала лист из какого-то блокнота — и замерла. Она была слишком занята своими мыслями и не услышала, как к дому подъехала машина, но четкий звук открываемой двери вернул ее к действительности.
Слишком поздно что-то делать, подумала она, чувствуя, что ее мутит. В коридоре раздался голос Джейка, окликавшего Лиз — точно так же, как она полчаса назад.
Клэр закусила губу. Ужасно захотелось спрятаться под диван, но она понимала, что это делу не поможет. Придется встретиться с ним лицом к лицу и увидеть в глазах человека, которого любит больше жизни, холодное презрение. Вот наказание за то, что она отдала любовь тому, кому это совершенно не нужно. Джейк снова позвал Лиз, и Клэр, сделав глубокий вдох и выпрямив спину, шагнула из дверей:
— Я здесь, Джейк.
Он стоял к ней спиной, и, когда обернулся, ее сердце болезненно сжалось. Он выглядел постаревшим и усталым, словно они не виделись шесть лет, а не шесть месяцев. Безжизненное, холодное выражение лица разделяло их намного больше, чем все материки и океаны мира. Даже не поздоровавшись, он коротко спросил:
— Что случилось? Где Лиз? Мне звонила Салли Хардинг.
Клэр с трудом проглотила ком в горле. Джейк ясно давал понять, что лично она для него больше не существует. Но чего еще можно ожидать? Мысленно проклиная свою мать за то, что та ввергла ее в эту кошмарную ситуацию, Клэр молча протянула ему письмо. Это все объяснит. Ей даже не понадобится ничего говорить, сейчас он прочтет бумагу и уйдет.
Презирая себя за сомнительное удовольствие, которое приносили ей эти минуты, Клэр всматривалась в его лицо, пока он читал письмо Лиз. Кроме того, что он крепко стиснул зубы, его черты не выражали ничего. Оставалось позавидовать такому самообладанию.
Хотя, может быть, дело совсем в другом. Просто Джейк успешно вычеркнул ее из своей жизни, и сумасшедшая идея пожилой женщины свести их снова не вызвала в нем даже легкой досады из-за того, что пришлось прервать дела и потратить пару часов драгоценного времени.
— Значит, ты ей правду так и не сказала? — холодно осведомился Джейк, бросив письмо на столик.
Сердце Клэр бешено заколотилось. Она не сомневалась, что он просто уйдет, что вряд ли ему захочется беседовать с ней.
— Как бы я могла? — резковато отозвалась Клэр, непроизвольно обхватывая себя руками. — Брак мамы был сплошным кошмаром. Она надеялась, что хотя бы — мне удалось узнать счастье. Как я могла сказать ей правду, разрушить все ее иллюзии, хладнокровно поведать, что наш брак был не более чем деловым соглашением?
— Я имел в виду правду о разводе, — уточнил Джейк. — О другом мужчине. О том, без кого ты жизни не представляешь. Странно, что ты ничего об этом не сказала. Я полагаю, ты еще не раздумала выйти за него?
Его безразличный тон пугал Клэр. Ну что ему ответить? Снова лгать? Нет, это невозможно. Клэр беспомощно пожала плечами, но это его не удовлетворило. Он безапелляционно заявил:
— Ага, понимаю. К чему утомительные брачные церемонии, когда получать удовольствие можно и без них? Я в этом достаточно убедился в течение последних недель нашего… — он на мгновение запнулся, — действия нашего контракта. Поэтому ты выглядишь такой утомленной? Поэтому похудела? Он что, даже поспать тебе не дает? Она ядовито парировала: — Чья бы корова мычала! Я не думаю, что ты ведешь монашеский образ жизни! Все еще наслаждаешься прелестями принцессы? Или она тебе уже наскучила и ты нашел себе очередную смазливую пустышку?
В течение последних шести месяцев Клэр носила что попало. Но намеренно обидные замечания о ее внешности внезапно заставили ее вспомнить о том, как она выглядит. Одежда — строгий темно-синий костюм с прямой юбкой — как раз не подкачала, но вот все остальное… Некогда элегантная светская дама, она превратилась в изможденную и усталую женщину. Как бы увидев себя со стороны, она вдруг поняла, как ее изменили долгие месяцы страданий.
В серых проницательных глазах Джейка блеснула искра гнева, но он тут же справился с собой. Выразительно пожав плечами, он засунул руки глубоко в карманы брюк и устало произнес:
— Слишком поздно ворошить прошлое. И слишком жарко для споров. Мне хотелось бы чего-нибудь выпить. Когда позвонила Салли, я все бросил, ушел с деловой встречи. Я приготовлю что-нибудь или ты?
Джейк прошел мимо нее в маленькую кухню, а Клэр поплелась следом, стараясь держаться от него на максимальном расстоянии. Открыла один из ящичков, пошарила в поисках кофеварки, оступилась, нелепо взмахнула руками, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. И в ту же секунду Джейк схватил ее за плечи, удержал и посадил на стул. Потом резко отдернул руки, словно брезговал до нее дотрагиваться.
— Сиди, не то упадешь, — грубовато посоветовал он. — Я сам приготовлю кофе, ты совсем выдохлась.
А кто в этом виноват? — мрачно подумала Клэр, невидящими глазами наблюдая за Джейком. Он широко распахнул окна, чтобы впустить свежий вечерний ветерок, затем взялся за кофеварку. На нее внимания больше не обращал. Клэр поняла, что Джейк ее просто презирает и что ее нынешняя слабость для него неприятна, поэтому он только отпустил в ее адрес несколько нелестных замечаний, и все. На большее рассчитывать нельзя.
Когда Джейк поставил перед ней чашку со свежим кофе, Клэр конвульсивно вздрогнула. На лбу выступили бисеринки пота. Джейк пристально глянул на нее и отвернулся к холодильнику Открыл дверцу и вынул оттуда приготовленные для них блюда — жареную курицу с хрустящей золотистой корочкой и салат.
Потом сбросил пиджак, перекинул его через спинку стула и закатал рукава белоснежной рубашки. От одного взгляда на его загорелые мускулистые руки пульс Клэр бешено забился, сердце чуть ли не выскочило из груди.
Нужно выпить немножко кофе, затем извиниться и уйти. Больше терпеть эти муки нет никаких сил. Она взяла свою чашку. Тем временем Джейк разрезал курицу, положил два куска белого мяса на тарелку и протянул ей.
Отрицательно покачав головой, Клэр оттолкнула от себя тарелку дрожащими пальцами, сделала глоток кофе и услышала звон. Это Джейк со стуком бросил нож и раздраженно сказал:
— Немедленно ешь, черт тебя побери!
Клэр подняла на него глаза и собралась было объяснить, что не голодна, но язык ее не слушался. Губы словно одеревенели, и она с выражением искреннего недоумения снова покачала головой. Какое ему дело, будет она есть или нет?
— Чего ты добиваешься? — резко спросил он. — Хочешь привести себя в еще худшее состояние, чем это сделал он?
Не понимая, о чем Джейк говорит, Клэр нахмурилась. Потом вдруг вспомнила о своих выдумках о некоем любовнике и почувствовала, что заливается краской. Надо же было попасться в собственную ловушку, из которой теперь нет выхода!
Джейк прищурил глаза и сердито сказал:
— Этот ублюдок тебя обидел, так ведь? И не отрицай, это же написано у тебя на лице. Тебе надо было остаться со мной, я никогда бы не допустил такого. Я же любил тебя, чертовку!
Он резко развернулся, отошел к окну и уставился на улицу. Продолжая хмуриться, Клэр глядела ему в спину. Она, наверное, ослышалась или что-то не так поняла. Такого она не допускала даже в самых смелых своих мечтах.
Да, она, без сомнения, ошиблась, но на всякий случай попросила Джейка повторить последние слова еще раз. По тому, как дернулись его плечи, было видно, что он с трудом держит себя в руках. После непродолжительной паузы он цинично спросил:
— Что я любил тебя? Зачем? Тебе приятно это слушать?
Сердце Клэр так заколотилось, что она даже приложила руку к груди, чтобы сдержать его. Дрожащим голосом, все еще не веря услышанному, она осторожно напомнила:
— Но у тебя был роман с той итальянкой — он и сейчас продолжается, насколько я знаю. Так как же я могла…
— Гьянцетти? Весело, не правда ли? — оборвал ее Джейк, его губы сложились в невеселую ухмылку. — Когда ты показала мне ту фотографию в газете, мне почудилось, что ты ревнуешь. Я даже посмел на что-то надеяться. Гьянцетти очень веселый и общительный челол\ век. Когда нас сфотографировали, она делилась со мной впечатлениями от оперы. Мужчина на заднем плане — ее отец. У меня с ним торговые дела. И с его партнером, Лингаротти, тем самым, который купил у меня «Харлоуз». Мы все вместе слушали оперу. И ты была бы с нами, если бы захотела.
Джейк говорил так тихо, что ей приходилось прислушиваться.
— Но ты еще в Штатах сказала, что слишком устала, чтобы ехать в Рим. Я видел, что ты не притворяешься, и это меня очень напугало. Я любил тебя. Полюбил сразу, как только увидел. Каким же я был дураком! Тогда я решил кое-что изменить в своих делах. Та жизнь, которую мы вели, совершенно тебя измотала. Я хотел дать нам обоим отдохнуть, постараться, чтобы и ты полюбила меня. А когда увидел, что ты ревнуешь меня к Лорелле, мне показалось, что это возможно Поэтому я ничего не стал отрицать. Ты очень умная женщина, и я решил, что тебе не понадобится много времени, чтобы выяснить причину своей ревности, понять, что и ты меня любишь, хоть немного. Я купил для нас дом — Харнадж, если помнишь, — его губы искривились, — и предложил тебе сделать наш брак настоящим. Только одного я не учел — появления соперника.
Когда я сократил свое пребывание в Риме, — устало продолжал Джейк, — и вернулся домой как можно скорее, потому что очень тревожился за тебя, то услышал, как ты с кем — то ласково разговариваешь, предупреждаешь, что меня еще нет и что ты мне еще не сообщала новости. И я чуть с ума не сошел от ревности. Вполне нормальная реакция человека, влюбившегося первый раз в жизни. — О, Джейк!
Клэр вскочила на ноги, слезы застилали ее глаза. Он любил ее все это время, а она так ничего и не поняла! Ее выдумки, оказывается, были ни к чему, только ранили их обоих. Клэр все еще не могла поверить в реальность происходящего. Хотелось броситься в его объятия, сказать ему, как сильно она его любит… Но Джейк остановил ее жестом и резко произнес: — Не надо! Мне не нужна твоя жалость. Я проиграл этому ублюдку, но я переживу. Это не конец света, и не надо меня жалеть. Мне это не нужно.
Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Теперь все ясно. Он говорит о своей любви к ней в прошедшем времени. Конечно, он прекрасно умеет обрывать старые нити. Вот и она для него уже в прошлом. Но он никогда не поймет, если ему все не объяснить.
— Джейк, я лгала, — глухо проговорила Клэр. — У меня не было никакого другого мужчины. Я его выдумала. — Ее голос опасно задрожал, а Джейк выглядел так, будто сейчас кинется на нее и убьет. — Мои телефонные звонки, непонятные отлучки из дому, яркие наряды — все делалось специально, чтобы ты поверил, что у меня кто-то есть. Только так я могла заставить тебя дать мне развод. Я должна была уйти, потому что я…
— Неужели я тебе так противен? — с яростью перебил Джейк. — Если твои слова — правда, значит, так оно и есть. — Он схватил пиджак, не сводя с нее ледяных глаз. — Как только Лиз получила наследство, тебе стало необходимо поскорей избавиться от связывающего тебя договора. Для этого ты и разыгрывала эту комедию, лгала, смеялась над моими попытками доказать, что я — хороший муж, который может простить и забыть твое маленькое увлечение! — Он отвел взгляд и натянул пиджак. — Почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, какой я болван! Но не волнуйся обо мне, я переживу. — Джейк направился к двери. Повернулся и напоследок посмотрел на нее. — Я отдам распоряжение начать бракоразводный процесс. Не хочу, чтобы тебя угнетала моя фамилия. А для меня ты уже в прошлом.
С этими словами он хлопнул дверью.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Некоторое время Клэр не могла очнуться от шока. Широко раскрытыми глазами она смотрела на то место, где только что стоял Джейк. Потом ею начала овладевать холодная ярость, заставившая ее выскочить из коттеджа в прохладные сумерки.
Да как он посмел? Кем себя возомнил? Как смог вести себя с ней как с ничтожеством, недостойным носить фамилию Винтеров?
Он говорил, что любил ее. Вранье! Если бы он ее любил, то не стал бы с ней так обращаться! Она открыла ему свое сердце, призналась в том, что лгала, хотела утешить, а он принял это с таким презрением!..
Будь она проклята, если позволит так себя с ней вести!
Джейк спокойно открывал дверцу машины. Не похоже было, чтобы он очень спешил уехать. Выражение его надменного лица ясно говорило, что он только что побывал в неприятной переделке, но выбрался сухим из воды и теперь без сожаления вычеркнул этот эпизод из памяти и готов жить дальше.
Как же Клэр ненавидела его в этот момент! Ненавидела с такой силой, о которой и не подозревала раньше. Она вихрем вылетела из ворот, подскочила к нему и намертво вцепилась в рукав.
— Не смей уходить от меня так! — прошипела она. — Я не позволю тебе обращаться со мной как с грязью под ногами!
Джейк не спеша обернулся и медленно перевел невозмутимый взгляд с ее разъяренного лица на пальцы, сжимавшие его руку. Пренебрежительным жестом он их разогнул, один за другим, еще больше оскорбляя ее своим непоколебимым спокойствием. Отцепив последний палец, он с презрительным видом отбросил ее руку. Клэр тут же замахнулась и изо всех сил ударила его по бесстрастному лицу.
Звук пощечины разнесся резким звоном в мертвой тишине, и вспышка ярости в серых глазах на мгновение затмила бледный вечерний свет. Клэр затаила дыхание, ужасаясь тому, что только что сделала, потрясенная и напуганная своим поступком.
Внутри у нее будто что-то сломалось. Она закрыла лицо руками, из глаз покатились слезы, все ее хрупкое тело содрогнулось в рыданиях. Разве можно сердцу пережить столько страданий и выдержать их, не разорвавшись от боли на миллион кусочков?
Внезапно Клэр почувствовала на плечах его руки и инстинктивно дернулась, чтобы убежать обратно в дом и там вволю выплакаться, а потом начать долгий и мучительный процесс под названием «жизнь».
Но Джейк не убрал рук с ее плеч, напротив — сжал их сильнее, и Клэр низко опустила голову, стыдясь самой себя и изо всех сил стараясь унять льющиеся нескончаемым потоком слезы.
— Не плачь, — хрипло пробормотал Джейк. — Я же говорил, что не переношу зрелища твоих слез.
— Я не могу, — всхлипывала она. — Ты меня ненавидишь. Я не могу этого вынести… Я не хотела тебя ударить, но твое презрение… Я его заслужила, наверное, но это слишком тяжело перенести.
— Клэр… — Джейк обнял ее, — я вовсе не ненавижу тебя и пощечину вполне заслужил.
Его голос звучал устало, словно что-то наконец пробило прочную броню и попало в цель. Его железная выдержка дала слабину, и Клэр чувствовала, как вздрагивает его тело.
Сморгнув слезы с ресниц, она уперлась ладонями в его плечи. Какое бы наказание она ни заслужила, но только не это — быть так близко к нему, в его объятиях. Джейк отдернул руки, словно уже сожалел о минутном порыве утешить плачущую женщину.
— Я был груб, — устало сказал он, — прости меня. Твоя намеренная ложь слишком отвратительна. Я всегда ценил честность и доверие, царившие между нами, только такие отношения для меня дороги. — Он отступил на шаг, увеличивая расстояние между ними. — Если бы ты сказала тогда правду, объяснила, что не можешь дышать со мной одним воздухом, находиться в одном помещении, носить мое имя, я бы немедленно тебя отпустил. Ни к чему было прибегать к таким ухищрениям. Я бываю несносным, но я вовсе не чудовище.
Джейк повернулся к машине. Где-то в темноте заухал филин, и от этого тоскливого звука у Клэр сжалось сердце. Каким-то чужим, глухим голосом она воскликнула:
— Ты просто болван! Все не так! Я лгала, потому что у меня не было другого выхода. Неужели у тебя не хватает ума это понять? Я же любила тебя, идиота! А замужем была за твоей работой. Подозревала, что у тебя есть любовница, а ты этого и не отрицал. Даже когда ты предложил сделать наш брак настоящим, я была уверена, что таким образом ты хочешь привязать меня к себе, чтобы я по — прежнему бегала за тобой. Ты все время хитрил. Когда я сообщила, что разрываю наш договор, и предложила найти замену, ты сказал, что уже нашел, — только чтобы меня задеть. Тебе не хотелось лишаться моих услуг. Вот почему мне пришлось прибегнуть к обману. Я не могла оставаться с тобой, любить тебя и знать, что ты меня не любишь, что у тебя есть любовница и… что ж, это все, — упавшим голосом закончила она, с опозданием сожалея об этой гневной тираде.
Джейк продолжал стоять к ней спиной. Не вздрогнул, не шевельнулся. Ему все равно. Хотя и убедил себя, что в нее влюблен, ее ложь все уничтожила. Гипертрофированное чувство собственного достоинства ни за что не позволит ему любить лгунью.
С поникшими плечами Клэр тихонько побрела к коттеджу. Закрыла за собой дверь и обессиленно прислонилась к ней спиной. Она проиграла. Разрушила свое будущее и замарала прошлое.
Неожиданно дверь открылась, и Клэр осталась без опоры. Джейк вернулся, потому что им движет чувство ответственности. Сейчас скажет: «Я настаиваю, чтобы ты поела. Ты слишком расстроена и не можешь вести машину, лучше переночуй здесь». Нет, это ей не по силам, подумала Клэр. Не нужна ей его жалость!
Но он только тихо выговорил ее имя, мягко и нежно, отчего она вспыхнула от радости и, не уверенная, сон это или явь, вся обмякла и прижалась к нему. Джейк крепко ее обнял.
— Для образованной женщины ты иногда бываешь невероятно глупа, — прошептал он в ее волосы. — Конечно, я никогда не искал тебе замену. Тебя нельзя заменить, моя любимая. В то время я был почти уверен, что уговорю тебя остаться, что своей любовью заставлю тебя быть со мной, стать моей настоящей женой. Почему, как ты думаешь, я держал покупку Харнаджа в секрете? Хотел сделать тебе сюрприз, обрадовать тебя. Это должен был быть мой свадебный подарок. А как ты считаешь, зачем я продал большую часть своих фирм? Чтобы освободить много-много времени для тебя, для нашей с тобой жизни.
— О, Джейк! — Крепко обхватив руками его шею, Клэр подняла к нему лицо и заглянула в глаза. — Ты не перестал любить меня? Скажи, что не перестал!
Она еще крепче прижалась к нему. В Джейке смысл всей ее жизни. Пусть даже это только сон, мираж — все равно она его не отпустит.
— Ни на минуту, — глуховато ответил Джейк. — Последние шесть месяцев я не знал, на каком свете нахожусь. Я скучал по тебе, безумно тосковал, сходил с ума от боли при мысли, что ты с тем, другим…
— Прости, прости меня — не знаю, смогу ли я вымолить твое прощение! — воскликнула Клэр. — Не было никакого «другого». Я люблю тебя, тебя одного!
Джейк взял ее лицо в ладони и нежно произнес:
— Довольно слез. Я виноват гораздо больше. Даже когда все стало указывать на то, что у тебя появился любовник, из-за дурацкого самолюбия я и мысли допустить не мог, что потеряю тебя. — Джейк ласково коснулся губами ее губ, и она вся задрожала, услышав неприкрытую страсть в его голосе. — Я чуть не сошел с ума от счастья, когда заметил, что от любого моего прикосновения ты вспыхиваешь, как факел, а следовательно, хочешь меня. В своей самонадеянности я решил, что смогу заставить тебя полюбить меня, что ты не уйдешь к другому. Теперь я понимаю, что должен был сказать тебе о своих чувствах и позволить решать все самой. — Его губы дрогнули. — Но смирение не было выдающейся чертой моего характера…
— Не было? А теперь? — спросила Клэр, все еще не веря своим ушам.
Джейк улыбнулся, в его глазах светилась любовь.
— Теперь я им преисполнен. И чтобы доказать тебе это, я смиренно прошу тебя стать моей настоящей женой и остаться со мной навсегда.
— Ты знаешь мой ответ. — Клэр счастливо вздохнула, ласкаясь к нему, словно котенок. — Но, по-моему, ты кое-что забыл.
Гладя пальцами ее спину, Джейк хрипло прошептал:
— Так напомни мне, колдунья. Что?
— Как насчет того, чтобы поцеловать невесту? — проворковала Клэр, чувствуя что вся горит.
Мир вокруг кружился, как на карусели. Теперь, когда ее мечты сбылись, трудно было поверить в такое счастье.
Остатки мыслей испарились, когда Джейк накрыл ее губы своими. Он целовал и целовал ее, пока Клэр не почувствовала, что полностью в нем растворяется, что и его самоконтроль постепенно исчезает и он сам задрожал всем телом от страстного желания. Только теперь она поняла, что тогда, в домике в горах, Джейк предоставил ей самой сделать выбор, потому что не хотел давить на нее в принятии решения.
— Ты никогда не узнаешь, как я тебя люблю, — пробормотала она, не отрываясь от его губ.
Джейк хрипло возразил:
— Узнаю, дорогая моя. Сейчас ты мне это покажешь. — Подхватив Клэр на руки, он понес ее наверх; от его смирения не осталось и следа. — Мы оба будем доказывать свою любовь друг другу, чтобы ни у тебя, ни у меня не осталось и тени сомнения. А потом, когда мы устроим небольшую передышку, поговорим о нашем прекрасном, счастливом будущем.
Едва они очутились в спальне Клэр, Джейк принялся осторожно ее раздевать.
— Я буду тебя нежить и ублажать. Кстати, тебе не помешало бы немного поправиться.
Он ласкал ее стройное тело, прикосновения были так нежны, словно он боялся сделать ей больно.
Клэр вся трепетала. Срывающимся голосом она прошептала:
— Только не говори, что не выносишь худых женщин.
Джейк уткнулся лицом в ее грудь, и у нее вырвался вздох наслаждения.
— Я так люблю тебя!.. Безумно. Ты — вся моя жизнь! — воскликнула она, едва не теряя сознание.
За окном забрезжил рассвет. Они лежали на подушках, не отрывая друг от друга сияющих глаз, наслаждаясь своей любовью. Джейк потянулся к ней, отвел с ее лба волосы и сонным голосом приказал:
— Не двигайся. Нам обоим нужно набраться сил. Твоя интриганка мать вряд ли решит приехать сюда раньше чем через двадцать четыре часа. Я принесу что-нибудь поесть, а дальше посмотрим, что будем делать.
С этими словами Джейк выбрался из кровати и вышел из комнаты. Вернулся он с шампанским и двумя бокалами в одной руке и тарелкой бутербродов — в другой.
Клэр протянула к нему руки, в то же время мысленно составляя записку для Лиз: «Мы выпили шампанское. Спасибо». Джейк сел на край кровати и приподнял Клэр с подушек.
— Не сейчас, злодейка! Сейчас мы поедим. И поговорим. — Он вручил ей бутерброд и взялся за свой. — Ты знаешь, что я оставил себе только несколько фирм. Столько, чтобы они не отнимали у меня много времени. Если ты не хочешь оставаться моим личным секретарем — не нужно. Я последую твоему совету и найму молодого женатого мужчину. В конце концов, — он лукаво улыбнулся, — рубашки покупать мне будешь ты. Нас ждет масса дел: обставим Харнадж, как нам нравится, будем заниматься нашими детьми, возиться в оранжерее — она ведь понравилась тебе, дорогая?
— Очень, — честно призналась Клэр, вспомнив, насколько они были близки к тому, чтобы заняться любовью там, в этом чудесном саду. Сколько же боли им пришлось пережить, пока они оба не признались друг другу в своей любви!..
Но сейчас совсем не хотелось думать о грустном, и она улыбнулась Джейку, когда он протянул ей бокал с искрящимся вином и поднял свой.
— За вас, миссис Винтер, за мою единственную настоящую любовь. Да, пока не забыл, — он отставил бокал в сторону, — Лиз говорила мне, что ты работаешь у какой-то писательницы…
— Так ты знал, где я? — Клэр наморщила нос. Ведь Лиз обещала ему рассказать, она обещала…
— Нет, где — не знал. Знал, что ты работаешь и у кого. Лиз обещала дать твой адрес, если я попрошу.
Но его гордость — и боль — не позволила ему задавать лишние вопросы. Поэтому Лиз взяла все на себя. Только за это Клэр уже полностью и искренне ее простила.
— Ты там жила, верно? — (Она утвердительно кивнула.) — Тогда завтра поедем туда и заберем твои вещи.
— Но я должна еще месяц проработать, — сладко промурлыкала Клэр, поглядывая на него через стекло бокала.
— Я против, — твердо произнес Джейк, привлекая ее к себе, и она тут же позабыла о грозной Олимпии Джорес-Темлин.
Джейк Винтер — никто ей не нужен, кроме него.
— Ты все ей объяснишь, дорогая, не правда ли?
Клэр не дала ему договорить, осыпав его лицо частыми дразнящими поцелуями, снова уводившими их обоих к райскому блаженству.
Да как он посмел? Кем себя возомнил? Как смог вести себя с ней как с ничтожеством, недостойным носить фамилию Винтеров?
Он говорил, что любил ее. Вранье! Если бы он ее любил, то не стал бы с ней так обращаться! Она открыла ему свое сердце, призналась в том, что лгала, хотела утешить, а он принял это с таким презрением!..
Будь она проклята, если позволит так себя с ней вести!
Джейк спокойно открывал дверцу машины. Не похоже было, чтобы он очень спешил уехать. Выражение его надменного лица ясно говорило, что он только что побывал в неприятной переделке, но выбрался сухим из воды и теперь без сожаления вычеркнул этот эпизод из памяти и готов жить дальше.
Как же Клэр ненавидела его в этот момент! Ненавидела с такой силой, о которой и не подозревала раньше. Она вихрем вылетела из ворот, подскочила к нему и намертво вцепилась в рукав.
— Не смей уходить от меня так! — прошипела она. — Я не позволю тебе обращаться со мной как с грязью под ногами!
Джейк не спеша обернулся и медленно перевел невозмутимый взгляд с ее разъяренного лица на пальцы, сжимавшие его руку. Пренебрежительным жестом он их разогнул, один за другим, еще больше оскорбляя ее своим непоколебимым спокойствием. Отцепив последний палец, он с презрительным видом отбросил ее руку. Клэр тут же замахнулась и изо всех сил ударила его по бесстрастному лицу.
Звук пощечины разнесся резким звоном в мертвой тишине, и вспышка ярости в серых глазах на мгновение затмила бледный вечерний свет. Клэр затаила дыхание, ужасаясь тому, что только что сделала, потрясенная и напуганная своим поступком.
Внутри у нее будто что-то сломалось. Она закрыла лицо руками, из глаз покатились слезы, все ее хрупкое тело содрогнулось в рыданиях. Разве можно сердцу пережить столько страданий и выдержать их, не разорвавшись от боли на миллион кусочков?
Внезапно Клэр почувствовала на плечах его руки и инстинктивно дернулась, чтобы убежать обратно в дом и там вволю выплакаться, а потом начать долгий и мучительный процесс под названием «жизнь».
Но Джейк не убрал рук с ее плеч, напротив — сжал их сильнее, и Клэр низко опустила голову, стыдясь самой себя и изо всех сил стараясь унять льющиеся нескончаемым потоком слезы.
— Не плачь, — хрипло пробормотал Джейк. — Я же говорил, что не переношу зрелища твоих слез.
— Я не могу, — всхлипывала она. — Ты меня ненавидишь. Я не могу этого вынести… Я не хотела тебя ударить, но твое презрение… Я его заслужила, наверное, но это слишком тяжело перенести.
— Клэр… — Джейк обнял ее, — я вовсе не ненавижу тебя и пощечину вполне заслужил.
Его голос звучал устало, словно что-то наконец пробило прочную броню и попало в цель. Его железная выдержка дала слабину, и Клэр чувствовала, как вздрагивает его тело.
Сморгнув слезы с ресниц, она уперлась ладонями в его плечи. Какое бы наказание она ни заслужила, но только не это — быть так близко к нему, в его объятиях. Джейк отдернул руки, словно уже сожалел о минутном порыве утешить плачущую женщину.
— Я был груб, — устало сказал он, — прости меня. Твоя намеренная ложь слишком отвратительна. Я всегда ценил честность и доверие, царившие между нами, только такие отношения для меня дороги. — Он отступил на шаг, увеличивая расстояние между ними. — Если бы ты сказала тогда правду, объяснила, что не можешь дышать со мной одним воздухом, находиться в одном помещении, носить мое имя, я бы немедленно тебя отпустил. Ни к чему было прибегать к таким ухищрениям. Я бываю несносным, но я вовсе не чудовище.
Джейк повернулся к машине. Где-то в темноте заухал филин, и от этого тоскливого звука у Клэр сжалось сердце. Каким-то чужим, глухим голосом она воскликнула:
— Ты просто болван! Все не так! Я лгала, потому что у меня не было другого выхода. Неужели у тебя не хватает ума это понять? Я же любила тебя, идиота! А замужем была за твоей работой. Подозревала, что у тебя есть любовница, а ты этого и не отрицал. Даже когда ты предложил сделать наш брак настоящим, я была уверена, что таким образом ты хочешь привязать меня к себе, чтобы я по — прежнему бегала за тобой. Ты все время хитрил. Когда я сообщила, что разрываю наш договор, и предложила найти замену, ты сказал, что уже нашел, — только чтобы меня задеть. Тебе не хотелось лишаться моих услуг. Вот почему мне пришлось прибегнуть к обману. Я не могла оставаться с тобой, любить тебя и знать, что ты меня не любишь, что у тебя есть любовница и… что ж, это все, — упавшим голосом закончила она, с опозданием сожалея об этой гневной тираде.
Джейк продолжал стоять к ней спиной. Не вздрогнул, не шевельнулся. Ему все равно. Хотя и убедил себя, что в нее влюблен, ее ложь все уничтожила. Гипертрофированное чувство собственного достоинства ни за что не позволит ему любить лгунью.
С поникшими плечами Клэр тихонько побрела к коттеджу. Закрыла за собой дверь и обессиленно прислонилась к ней спиной. Она проиграла. Разрушила свое будущее и замарала прошлое.
Неожиданно дверь открылась, и Клэр осталась без опоры. Джейк вернулся, потому что им движет чувство ответственности. Сейчас скажет: «Я настаиваю, чтобы ты поела. Ты слишком расстроена и не можешь вести машину, лучше переночуй здесь». Нет, это ей не по силам, подумала Клэр. Не нужна ей его жалость!
Но он только тихо выговорил ее имя, мягко и нежно, отчего она вспыхнула от радости и, не уверенная, сон это или явь, вся обмякла и прижалась к нему. Джейк крепко ее обнял.
— Для образованной женщины ты иногда бываешь невероятно глупа, — прошептал он в ее волосы. — Конечно, я никогда не искал тебе замену. Тебя нельзя заменить, моя любимая. В то время я был почти уверен, что уговорю тебя остаться, что своей любовью заставлю тебя быть со мной, стать моей настоящей женой. Почему, как ты думаешь, я держал покупку Харнаджа в секрете? Хотел сделать тебе сюрприз, обрадовать тебя. Это должен был быть мой свадебный подарок. А как ты считаешь, зачем я продал большую часть своих фирм? Чтобы освободить много-много времени для тебя, для нашей с тобой жизни.
— О, Джейк! — Крепко обхватив руками его шею, Клэр подняла к нему лицо и заглянула в глаза. — Ты не перестал любить меня? Скажи, что не перестал!
Она еще крепче прижалась к нему. В Джейке смысл всей ее жизни. Пусть даже это только сон, мираж — все равно она его не отпустит.
— Ни на минуту, — глуховато ответил Джейк. — Последние шесть месяцев я не знал, на каком свете нахожусь. Я скучал по тебе, безумно тосковал, сходил с ума от боли при мысли, что ты с тем, другим…
— Прости, прости меня — не знаю, смогу ли я вымолить твое прощение! — воскликнула Клэр. — Не было никакого «другого». Я люблю тебя, тебя одного!
Джейк взял ее лицо в ладони и нежно произнес:
— Довольно слез. Я виноват гораздо больше. Даже когда все стало указывать на то, что у тебя появился любовник, из-за дурацкого самолюбия я и мысли допустить не мог, что потеряю тебя. — Джейк ласково коснулся губами ее губ, и она вся задрожала, услышав неприкрытую страсть в его голосе. — Я чуть не сошел с ума от счастья, когда заметил, что от любого моего прикосновения ты вспыхиваешь, как факел, а следовательно, хочешь меня. В своей самонадеянности я решил, что смогу заставить тебя полюбить меня, что ты не уйдешь к другому. Теперь я понимаю, что должен был сказать тебе о своих чувствах и позволить решать все самой. — Его губы дрогнули. — Но смирение не было выдающейся чертой моего характера…
— Не было? А теперь? — спросила Клэр, все еще не веря своим ушам.
Джейк улыбнулся, в его глазах светилась любовь.
— Теперь я им преисполнен. И чтобы доказать тебе это, я смиренно прошу тебя стать моей настоящей женой и остаться со мной навсегда.
— Ты знаешь мой ответ. — Клэр счастливо вздохнула, ласкаясь к нему, словно котенок. — Но, по-моему, ты кое-что забыл.
Гладя пальцами ее спину, Джейк хрипло прошептал:
— Так напомни мне, колдунья. Что?
— Как насчет того, чтобы поцеловать невесту? — проворковала Клэр, чувствуя что вся горит.
Мир вокруг кружился, как на карусели. Теперь, когда ее мечты сбылись, трудно было поверить в такое счастье.
Остатки мыслей испарились, когда Джейк накрыл ее губы своими. Он целовал и целовал ее, пока Клэр не почувствовала, что полностью в нем растворяется, что и его самоконтроль постепенно исчезает и он сам задрожал всем телом от страстного желания. Только теперь она поняла, что тогда, в домике в горах, Джейк предоставил ей самой сделать выбор, потому что не хотел давить на нее в принятии решения.
— Ты никогда не узнаешь, как я тебя люблю, — пробормотала она, не отрываясь от его губ.
Джейк хрипло возразил:
— Узнаю, дорогая моя. Сейчас ты мне это покажешь. — Подхватив Клэр на руки, он понес ее наверх; от его смирения не осталось и следа. — Мы оба будем доказывать свою любовь друг другу, чтобы ни у тебя, ни у меня не осталось и тени сомнения. А потом, когда мы устроим небольшую передышку, поговорим о нашем прекрасном, счастливом будущем.
Едва они очутились в спальне Клэр, Джейк принялся осторожно ее раздевать.
— Я буду тебя нежить и ублажать. Кстати, тебе не помешало бы немного поправиться.
Он ласкал ее стройное тело, прикосновения были так нежны, словно он боялся сделать ей больно.
Клэр вся трепетала. Срывающимся голосом она прошептала:
— Только не говори, что не выносишь худых женщин.
Джейк уткнулся лицом в ее грудь, и у нее вырвался вздох наслаждения.
— Я так люблю тебя!.. Безумно. Ты — вся моя жизнь! — воскликнула она, едва не теряя сознание.
За окном забрезжил рассвет. Они лежали на подушках, не отрывая друг от друга сияющих глаз, наслаждаясь своей любовью. Джейк потянулся к ней, отвел с ее лба волосы и сонным голосом приказал:
— Не двигайся. Нам обоим нужно набраться сил. Твоя интриганка мать вряд ли решит приехать сюда раньше чем через двадцать четыре часа. Я принесу что-нибудь поесть, а дальше посмотрим, что будем делать.
С этими словами Джейк выбрался из кровати и вышел из комнаты. Вернулся он с шампанским и двумя бокалами в одной руке и тарелкой бутербродов — в другой.
Клэр протянула к нему руки, в то же время мысленно составляя записку для Лиз: «Мы выпили шампанское. Спасибо». Джейк сел на край кровати и приподнял Клэр с подушек.
— Не сейчас, злодейка! Сейчас мы поедим. И поговорим. — Он вручил ей бутерброд и взялся за свой. — Ты знаешь, что я оставил себе только несколько фирм. Столько, чтобы они не отнимали у меня много времени. Если ты не хочешь оставаться моим личным секретарем — не нужно. Я последую твоему совету и найму молодого женатого мужчину. В конце концов, — он лукаво улыбнулся, — рубашки покупать мне будешь ты. Нас ждет масса дел: обставим Харнадж, как нам нравится, будем заниматься нашими детьми, возиться в оранжерее — она ведь понравилась тебе, дорогая?
— Очень, — честно призналась Клэр, вспомнив, насколько они были близки к тому, чтобы заняться любовью там, в этом чудесном саду. Сколько же боли им пришлось пережить, пока они оба не признались друг другу в своей любви!..
Но сейчас совсем не хотелось думать о грустном, и она улыбнулась Джейку, когда он протянул ей бокал с искрящимся вином и поднял свой.
— За вас, миссис Винтер, за мою единственную настоящую любовь. Да, пока не забыл, — он отставил бокал в сторону, — Лиз говорила мне, что ты работаешь у какой-то писательницы…
— Так ты знал, где я? — Клэр наморщила нос. Ведь Лиз обещала ему рассказать, она обещала…
— Нет, где — не знал. Знал, что ты работаешь и у кого. Лиз обещала дать твой адрес, если я попрошу.
Но его гордость — и боль — не позволила ему задавать лишние вопросы. Поэтому Лиз взяла все на себя. Только за это Клэр уже полностью и искренне ее простила.
— Ты там жила, верно? — (Она утвердительно кивнула.) — Тогда завтра поедем туда и заберем твои вещи.
— Но я должна еще месяц проработать, — сладко промурлыкала Клэр, поглядывая на него через стекло бокала.
— Я против, — твердо произнес Джейк, привлекая ее к себе, и она тут же позабыла о грозной Олимпии Джорес-Темлин.
Джейк Винтер — никто ей не нужен, кроме него.
— Ты все ей объяснишь, дорогая, не правда ли?
Клэр не дала ему договорить, осыпав его лицо частыми дразнящими поцелуями, снова уводившими их обоих к райскому блаженству.