- Все решено. Окончено. Я оставляю прошлое позади, и не желаю помнить о нем. Начинаю новую жизнь, такую, к какой стремилась... Буду примерной женой и образцовой матерью.
Скромное желание, ничего не скажу.
Но Уолтер Максон, повторяю, был отнюдь не столь прост, сколь казался. Парень знал, на что идет, и, вероятно, сознавал: умная и честолюбивая жена возьмется направлять его к высотам, которых сам он достичь не сумел бы. Точнее, поленился бы достигать.
Возможно, и любовь его долгосрочная коренилась в понимании: Мадлен обладает свойствами, самому Уолтеру не присущими; вдвоем они составят рабочую группу, не считаться с коей не сможет никто. Блистательный мозг жены и муравьиное прилежание мужа... Классическая мещанская пара, прости Господи...
Я промолвил напыщенно и внятно:
- Желаю всего наилучшего обоим! Надеюсь, отныне все образуется по желанию твоему, Элли. Возьми на память...
Конверт, оставленный на моем столе Бобом Виллсом, перекочевал к Мадлен.
- Что это? - спросила она.
- Открой, посмотри.
Удивленное, ошарашенное выражение на физиономии бывшей подопечной отчасти вознаградило меня за моральный урон.
- Компьютерные распечатки. Членский список ЦЕНОБИСов. Соединенные Штаты, оказывается, поделили на двенадцать округов, и намечали повальную чистку. Расстрелы, сиречь... Организационные таблицы. Планы покушения на президента - предварительные, конечно. Все это извлек из компьютера твой муж. За это и поплатился головой. Данные, разумеется, полностью устарели, иначе только и видела бы ты нынешнюю копию... Можешь вообразить масштабы затевавшегося переворота. Но учти: никому ни гу-гу: все строго засекречено. По прочтении сжечь, и так далее, и тому подобное...
Мадлен механически склонила голову.
- Как ты обнаружил их? Ведь уничтожили все подчистую... Мы сами ворошили пепел в камине дядюшки Джо.
Я засмеялся:
- Ворошили, но не все! Люди Беннетта сожгли копию,оригинал же вручался тебе по частям и благополучно оседал в банковском сейфе. Откуда и угодил прямо в лапы господину Беннетту. А подобный субъект весьма неохотно расстается с материалами, которые может пустить в ход ради шантажа. Спрятал тексты в надежном местечке... Из него мигом выудили нужные сведения, Беннетт признался во всем... при небольшом содействии. Нажиме... А вот и прощальное письмо Роя. Прости, поневоле был вынужден заглянуть в него. Но ты, наверное, не обидишься.
Немного помолчав, я продолжил:
- Беннетт изложил в письменном виде все, имевшее касательство к состряпанному против тебя делу. Признался в поклепе, заверил, что прошлые обвинения против Мадлен Эллершоу всецело абсурдны. Из пальца высосаны. Приготовься получить утраченную репутацию назад - лучше новой окажется. Ты ведь этого и хотела? Скоро сделаешься многоуважаемой дамой, достойным членом цивилизованного общества. Богатым и процветающим членом, сколько судить могу...
- Чтоб тебе, Мэтт, - шепнула Мадлен. - Как же тебя отблагодарить?
- Оставьте глупости, голубушка, - посоветовал я. - Ты свое дело тоже сделала, и совсем неплохо. Тщательное обучение даром не пропало, свидетельствую. С твоей помощью и с немалым риском для твоей жизни мы добились успеха. Ты спасла меня, по крайности, дважды. Трижды, если учесть, что вытянула из тоннеля и довезла до больницы, иначе кой-кому не миновать бы кровью истечь. Получается, по всем счетам уплачено сполна. Верно?
Склонившись, Мадлен ласково и осторожно поцеловала меня прямо в губы. В ту минуту я совершенно явственно сознавал: щелкну пальцами - и Элли моя.
Но увы, привязанность ее была бы очень крепко замешана на простой и естественной благодарности. Сами скажите: хотели бы вы сосуществовать бок о бок с женою, которая вышла за вас по соображениям чистой признательности?
Правильно. И я тоже не захотел...
Да и что мог бы предложить я особе, стремившейся к обеспеченности, надежности и широкому общественному признанию? Что подарил бы ей субъект, чье имя даже не упоминается в обычных телефонных справочниках?
- Жених заждался, миссис Э., - негромко напомнил я.
- Береги себя, - попросила Мадлен. - Да, чуть не забыла... Возьми назад. Он так и не пригодился...
Я узрел маленький перочинный нож, подаренный женщине три месяца назад, в миссурийской гостинице. Принял вещицу. Проводил удалявшуюся стройную фигуру грустным взглядом. Посмотрел в окно и пожалел, что уже давно бросил курить...
Спустя две недели эскулапы официально провозгласили меня выздоровевшим и пригодным для воздушных перевозок. Однако, добравшись до Альбукерке и взгромоздившись на борт пассажирского лайнера, я успел не раз и не два усомниться в точности врачебных выводов.
Протиснувшись по узкому проходу, я прилежно взгромоздился на кресло. Пассажирка, получившая билет у окна, уже заняла свое место, чем изрядно порадовала меня. Подыматься лишний раз, будучи наполовину загипсованным, накладно и весьма неприятно.
Девушка была миниатюрной, а журнал рассматривала большой, и лицо почти полностью скрывалось развернутыми страницами. Белая блуза с кружевами, темные брюки... Пожалуй, девице рановато путешествовать в одиночку, подумал я. Неровен час...
Округлая физиономия поднялась и повернулась. Я внезапно понял, что попутчица вовсе не столь юна и неопытна, как выглядела поначалу. Передо мной возникла молодая, весьма неглупая и недавно вынесшая удар в самое сердце женщина. Курносая и веснушчатая, но ведь ни в одном писаном законе не сказано, что всем подряд полагается иметь аристократически прямые носы? Ведь мир сделался бы отменно скучен и однообразен, киша безукоризненными красавицами...
К тому же, безукоризненные красавицы, как правило, грешат непроходимой тупостью. А этого я не выношу начисто.
- Что вы здесь делаете, Вэнджи? - полюбопытствовал я.
- Не знаю, честное слово, не знаю! - засмеялась Эванджелина Лоури. - В Санта-Фе не осталось ничего, о чем, как мне кажется, стоило бы сожалеть, а вы еще не достаточно оправились, чтобы странствовать в одиночестве... Я и подумала: а вдруг пара изгоев сумеет подыскать себе хоть маломальское утешение?
Утешение обнаружилось.
И очень скоро.
Скромное желание, ничего не скажу.
Но Уолтер Максон, повторяю, был отнюдь не столь прост, сколь казался. Парень знал, на что идет, и, вероятно, сознавал: умная и честолюбивая жена возьмется направлять его к высотам, которых сам он достичь не сумел бы. Точнее, поленился бы достигать.
Возможно, и любовь его долгосрочная коренилась в понимании: Мадлен обладает свойствами, самому Уолтеру не присущими; вдвоем они составят рабочую группу, не считаться с коей не сможет никто. Блистательный мозг жены и муравьиное прилежание мужа... Классическая мещанская пара, прости Господи...
Я промолвил напыщенно и внятно:
- Желаю всего наилучшего обоим! Надеюсь, отныне все образуется по желанию твоему, Элли. Возьми на память...
Конверт, оставленный на моем столе Бобом Виллсом, перекочевал к Мадлен.
- Что это? - спросила она.
- Открой, посмотри.
Удивленное, ошарашенное выражение на физиономии бывшей подопечной отчасти вознаградило меня за моральный урон.
- Компьютерные распечатки. Членский список ЦЕНОБИСов. Соединенные Штаты, оказывается, поделили на двенадцать округов, и намечали повальную чистку. Расстрелы, сиречь... Организационные таблицы. Планы покушения на президента - предварительные, конечно. Все это извлек из компьютера твой муж. За это и поплатился головой. Данные, разумеется, полностью устарели, иначе только и видела бы ты нынешнюю копию... Можешь вообразить масштабы затевавшегося переворота. Но учти: никому ни гу-гу: все строго засекречено. По прочтении сжечь, и так далее, и тому подобное...
Мадлен механически склонила голову.
- Как ты обнаружил их? Ведь уничтожили все подчистую... Мы сами ворошили пепел в камине дядюшки Джо.
Я засмеялся:
- Ворошили, но не все! Люди Беннетта сожгли копию,оригинал же вручался тебе по частям и благополучно оседал в банковском сейфе. Откуда и угодил прямо в лапы господину Беннетту. А подобный субъект весьма неохотно расстается с материалами, которые может пустить в ход ради шантажа. Спрятал тексты в надежном местечке... Из него мигом выудили нужные сведения, Беннетт признался во всем... при небольшом содействии. Нажиме... А вот и прощальное письмо Роя. Прости, поневоле был вынужден заглянуть в него. Но ты, наверное, не обидишься.
Немного помолчав, я продолжил:
- Беннетт изложил в письменном виде все, имевшее касательство к состряпанному против тебя делу. Признался в поклепе, заверил, что прошлые обвинения против Мадлен Эллершоу всецело абсурдны. Из пальца высосаны. Приготовься получить утраченную репутацию назад - лучше новой окажется. Ты ведь этого и хотела? Скоро сделаешься многоуважаемой дамой, достойным членом цивилизованного общества. Богатым и процветающим членом, сколько судить могу...
- Чтоб тебе, Мэтт, - шепнула Мадлен. - Как же тебя отблагодарить?
- Оставьте глупости, голубушка, - посоветовал я. - Ты свое дело тоже сделала, и совсем неплохо. Тщательное обучение даром не пропало, свидетельствую. С твоей помощью и с немалым риском для твоей жизни мы добились успеха. Ты спасла меня, по крайности, дважды. Трижды, если учесть, что вытянула из тоннеля и довезла до больницы, иначе кой-кому не миновать бы кровью истечь. Получается, по всем счетам уплачено сполна. Верно?
Склонившись, Мадлен ласково и осторожно поцеловала меня прямо в губы. В ту минуту я совершенно явственно сознавал: щелкну пальцами - и Элли моя.
Но увы, привязанность ее была бы очень крепко замешана на простой и естественной благодарности. Сами скажите: хотели бы вы сосуществовать бок о бок с женою, которая вышла за вас по соображениям чистой признательности?
Правильно. И я тоже не захотел...
Да и что мог бы предложить я особе, стремившейся к обеспеченности, надежности и широкому общественному признанию? Что подарил бы ей субъект, чье имя даже не упоминается в обычных телефонных справочниках?
- Жених заждался, миссис Э., - негромко напомнил я.
- Береги себя, - попросила Мадлен. - Да, чуть не забыла... Возьми назад. Он так и не пригодился...
Я узрел маленький перочинный нож, подаренный женщине три месяца назад, в миссурийской гостинице. Принял вещицу. Проводил удалявшуюся стройную фигуру грустным взглядом. Посмотрел в окно и пожалел, что уже давно бросил курить...
Спустя две недели эскулапы официально провозгласили меня выздоровевшим и пригодным для воздушных перевозок. Однако, добравшись до Альбукерке и взгромоздившись на борт пассажирского лайнера, я успел не раз и не два усомниться в точности врачебных выводов.
Протиснувшись по узкому проходу, я прилежно взгромоздился на кресло. Пассажирка, получившая билет у окна, уже заняла свое место, чем изрядно порадовала меня. Подыматься лишний раз, будучи наполовину загипсованным, накладно и весьма неприятно.
Девушка была миниатюрной, а журнал рассматривала большой, и лицо почти полностью скрывалось развернутыми страницами. Белая блуза с кружевами, темные брюки... Пожалуй, девице рановато путешествовать в одиночку, подумал я. Неровен час...
Округлая физиономия поднялась и повернулась. Я внезапно понял, что попутчица вовсе не столь юна и неопытна, как выглядела поначалу. Передо мной возникла молодая, весьма неглупая и недавно вынесшая удар в самое сердце женщина. Курносая и веснушчатая, но ведь ни в одном писаном законе не сказано, что всем подряд полагается иметь аристократически прямые носы? Ведь мир сделался бы отменно скучен и однообразен, киша безукоризненными красавицами...
К тому же, безукоризненные красавицы, как правило, грешат непроходимой тупостью. А этого я не выношу начисто.
- Что вы здесь делаете, Вэнджи? - полюбопытствовал я.
- Не знаю, честное слово, не знаю! - засмеялась Эванджелина Лоури. - В Санта-Фе не осталось ничего, о чем, как мне кажется, стоило бы сожалеть, а вы еще не достаточно оправились, чтобы странствовать в одиночестве... Я и подумала: а вдруг пара изгоев сумеет подыскать себе хоть маломальское утешение?
Утешение обнаружилось.
И очень скоро.