И меня Эрнандес помнил. Правда, я не жаловал мексиканца чересчур уж частыми визитами, но за пятнадцать лет, прожитых в центре Санта-Фе, поневоле привелось перезнакомиться с содержателями всех местных кафе, закусочных и ресторанов. Альфредо позвал официантку, та почтительно остановилась рядом, держа в одной руке блокнот, а в другой - карандашик.
- Наверное, водку-мартини, - сказала Мадлен, когда я вопросительно поднял брови. - Нужно встряхнуться чуток.
- Просто мысли читаешь. Будьте любезны, два мартини с водкой.
Мы сидели молча, дожидались коктейлей и рассматривали большой, погруженный в полумрак ресторанный зал. Интерьер заставлял размышлять о золотом начале века: алый бархат, коричневая кожа кресел, померкшая позолота светильников.
Три дамы в брючных костюмах переступили порог и, предшествуемые Эрнандесом, двинулись к столу. Шагавшая впереди особа, которой, должно быть, минуло сорок пять, или около того, уставилась на меня и Мадлен с вызывающим неодобрением. Холодно уставилась, ничего не скажу. Высокая, костлявая, седеющая особа.
- Думаю, - объявила она довольно громким голосом, - Альфредо вынужден впускать любого и всякого, но, право, бывшая тюремная птаха могла бы и стыд иметь. А если все-таки явилась в порядочное заведение, то попросить отдельный кабинет.
С той же вызывающей отчетливостью Мадлен сообщила мне:
- Мистер Хелм, эту старую раздражительную шлюху звать Аделаида Лоури. Маменька ее содержала дешевые меблированные комнаты в порту Аннаполис, а дочка помогала родительнице, мыла посуду и полы. Там и заарканила военного моряка, между прочим.
Аделаида Лоури лишь презрительно фыркнула в ответ и удалилась вместе со свитой. Эрнандес притворился, будто перепалка меж клиентами - не его дело. Возможно, так оно и было в действительности.
- Выкладывай, - попросил я, вопреки правилам хорошего тона заговорив с набитым ртом: - Расскажи о семействе Лоури. Уж больно любопытное совпадение: услыхать от Барона совсем незнакомое имя и тот же час наткнуться на женушку отставного адмирала.
- Они перебрались в Санта-Фе примерно тогда, когда мы познакомились: во время суда над Вилли Чавесом. И тут же навязали себя всем и каждому. Чистый морской десант в сердце пустыни! За день до их приезда никто про Лоури слыхом не слыхивал, а через день имя сделалось общеизвестным... Вальдемар и впрямь подозревает ее супруга? По-настоящему?
- Думаю, да. Ведь можно или подозревать, или нет. Третьего не дано. Продолжай.
- Джаспер Лоури, отпрыск зажиточного семейства, пошел служить во флотском резерве, когда началась Вторая Мировая. Обучался зачаткам профессии на курсах при Аннаполисской Военно-Морской Академии. Карьеру сделал головокружительную. А нынешняя законодательница вкусов и хорошего тона, Адди Лоури, в девичестве Крумбейн, драила полы в дешевой матушкиной гостинице, заправляла постели постояльцам и не знаю, чем еще промышляла - но Лоури поддался ее чарам. Рыбак рыбака... Я, конечно, говорю довольно зло, но к этому есть основания. И поверь, не в сегодняшней стычке дело.
- А какие основания?
- Мы сердечно и взаимно возненавидели друг друга с первого взгляда. Пожалуй, новоприбывшая чета не произвела на меня должного впечатления. Лоури вели себя так, словно сам старик Ной подбросил их предков на ковчеге до будущего Санта-Фе и высадил на торчавшей среди вод горной вершине. Терпеть не могу приезжих, которые строят из себя закаленных старожилов. Тем паче, что собственные предки пришли сюда с первыми переселенцами, еще в тысяча восемьсот девяносто пятом...
- Ты, наверное, была тогда совсем крошкой, - заметил я.
- Мерзавец! - засмеялась Мадлен. И я порадовался, что вывел ее из начинавшегося уныния.
- Лоури занимается чем-либо, кроме подсчета фамильных богатств?
- Да ты местные газеты читаешь, приезжая в отпуск? - изумилась моя собеседница. - Их всего две!
- Не терплю газет, - сказал я. - На понюх не выношу. Читаю свинячий бред полуграмотных репортеров лишь по долгу службы, но в отпуске служебные обязанности прерываются. Раньше здесь выходил, если не ошибаюсь, "Новомексиканец"?
- Да. Теперь появляются еще и "Ежедневные новости", издаваемые Джаспером Лоури.
- Понятно.
- Вряд ли. Поясняю: прежняя газета вовсе не слыла красным листком, но "Ежедневные новости" заставили ее казаться своего рода "Новомексиканской Правдой". Тем не менее, "Новости" довольно любопытны - ежели у тебя нервы крепкие и способны выдержать оголтелую пропаганду махрового фашизма.
- Никогда, - хмыкнул я, - не замечал особого различия между "Правдой" и "Фелькишер Беобахтер". Что в лоб, что по лбу... Продолжай.
- Сам Лоури пером не владеет, но журналистов набрал умелых, и читательским кругом обзавелся немалым. Пишущие пользуются известной свободой, при условии, что не отклоняются от основного направления, избранного адмиралом. Несравненная миссис Лоури ведет раздел "Сегодня с Аделаидой"...
Я невольно поморщился, услыхав идиотское название рубрики. Впрочем, не могу сказать, будто бывают рубрики разумные. Делать нечего: требовать художественного чутья от газетчика, человека, услужливо потрафляющего наитупейшим общественным вкусам, было бы по крайней мере опрометчиво.
- Раздел чисто любительский; во всяком случае, восемь лет назад вызывал смех. Возможно, с тех пор несравненная Адди навострилась и набралась опыта... Что у нас числится в распорядке дня следующим пунктом?
- Поездка в Conejo Canon.Имеются имена двух ученых мужей, знавших твоего супруга, работавших с ним вместе и продолжающих изыскания поныне. Один из них успел сделаться чуть ли не директором всех лабораторий сразу. Но до Лос-Аламоса больше сорока миль, а тебе еще надобно повстречаться с адвокатом покойного отца, господином Бирнбаумом. Через час, кажется? Если разговор не отнимет чересчур много времени, успеем и в Лос-Аламос прокатиться.
Однако в мотеле миссис Эллершоу поджидала оставленная на столике портье записка:
"Дорогая Мадлен! К несчастью, до самого вечера буду занят судебным иском. Согласна прийти завтра поутру, около десяти? Пожалуйста, извини, я сам очень огорчен задержкой. Жду с нетерпением. Неизменно твой, дядюшка Джо".
- Так я звала его, когда была маленькой, - пояснила Элли, отбирая у меня листок. - Теперь нужно... Ой, погляди!
Она уставилась на окошко ближайшего автомата, продававшего газеты. Сквозь поцарапанный плексиглас чернели огромные буквы передового заголовка:
"ВЫСТРЕЛЫ В ПРЕЗИДЕНТА".
Это был "Новомексиканец", интриговавший покупателя и побуждавший любопытного прочитать первую полосу от начала и до конца. "Ежедневные новости", отпускаемые соседней машиной, уведомляли загодя:
"ПОКУШЕНИЕ ПРОВАЛИЛОСЬ!"
Глава 16
Глава 17
Глава 18
- Наверное, водку-мартини, - сказала Мадлен, когда я вопросительно поднял брови. - Нужно встряхнуться чуток.
- Просто мысли читаешь. Будьте любезны, два мартини с водкой.
Мы сидели молча, дожидались коктейлей и рассматривали большой, погруженный в полумрак ресторанный зал. Интерьер заставлял размышлять о золотом начале века: алый бархат, коричневая кожа кресел, померкшая позолота светильников.
Три дамы в брючных костюмах переступили порог и, предшествуемые Эрнандесом, двинулись к столу. Шагавшая впереди особа, которой, должно быть, минуло сорок пять, или около того, уставилась на меня и Мадлен с вызывающим неодобрением. Холодно уставилась, ничего не скажу. Высокая, костлявая, седеющая особа.
- Думаю, - объявила она довольно громким голосом, - Альфредо вынужден впускать любого и всякого, но, право, бывшая тюремная птаха могла бы и стыд иметь. А если все-таки явилась в порядочное заведение, то попросить отдельный кабинет.
С той же вызывающей отчетливостью Мадлен сообщила мне:
- Мистер Хелм, эту старую раздражительную шлюху звать Аделаида Лоури. Маменька ее содержала дешевые меблированные комнаты в порту Аннаполис, а дочка помогала родительнице, мыла посуду и полы. Там и заарканила военного моряка, между прочим.
Аделаида Лоури лишь презрительно фыркнула в ответ и удалилась вместе со свитой. Эрнандес притворился, будто перепалка меж клиентами - не его дело. Возможно, так оно и было в действительности.
- Выкладывай, - попросил я, вопреки правилам хорошего тона заговорив с набитым ртом: - Расскажи о семействе Лоури. Уж больно любопытное совпадение: услыхать от Барона совсем незнакомое имя и тот же час наткнуться на женушку отставного адмирала.
- Они перебрались в Санта-Фе примерно тогда, когда мы познакомились: во время суда над Вилли Чавесом. И тут же навязали себя всем и каждому. Чистый морской десант в сердце пустыни! За день до их приезда никто про Лоури слыхом не слыхивал, а через день имя сделалось общеизвестным... Вальдемар и впрямь подозревает ее супруга? По-настоящему?
- Думаю, да. Ведь можно или подозревать, или нет. Третьего не дано. Продолжай.
- Джаспер Лоури, отпрыск зажиточного семейства, пошел служить во флотском резерве, когда началась Вторая Мировая. Обучался зачаткам профессии на курсах при Аннаполисской Военно-Морской Академии. Карьеру сделал головокружительную. А нынешняя законодательница вкусов и хорошего тона, Адди Лоури, в девичестве Крумбейн, драила полы в дешевой матушкиной гостинице, заправляла постели постояльцам и не знаю, чем еще промышляла - но Лоури поддался ее чарам. Рыбак рыбака... Я, конечно, говорю довольно зло, но к этому есть основания. И поверь, не в сегодняшней стычке дело.
- А какие основания?
- Мы сердечно и взаимно возненавидели друг друга с первого взгляда. Пожалуй, новоприбывшая чета не произвела на меня должного впечатления. Лоури вели себя так, словно сам старик Ной подбросил их предков на ковчеге до будущего Санта-Фе и высадил на торчавшей среди вод горной вершине. Терпеть не могу приезжих, которые строят из себя закаленных старожилов. Тем паче, что собственные предки пришли сюда с первыми переселенцами, еще в тысяча восемьсот девяносто пятом...
- Ты, наверное, была тогда совсем крошкой, - заметил я.
- Мерзавец! - засмеялась Мадлен. И я порадовался, что вывел ее из начинавшегося уныния.
- Лоури занимается чем-либо, кроме подсчета фамильных богатств?
- Да ты местные газеты читаешь, приезжая в отпуск? - изумилась моя собеседница. - Их всего две!
- Не терплю газет, - сказал я. - На понюх не выношу. Читаю свинячий бред полуграмотных репортеров лишь по долгу службы, но в отпуске служебные обязанности прерываются. Раньше здесь выходил, если не ошибаюсь, "Новомексиканец"?
- Да. Теперь появляются еще и "Ежедневные новости", издаваемые Джаспером Лоури.
- Понятно.
- Вряд ли. Поясняю: прежняя газета вовсе не слыла красным листком, но "Ежедневные новости" заставили ее казаться своего рода "Новомексиканской Правдой". Тем не менее, "Новости" довольно любопытны - ежели у тебя нервы крепкие и способны выдержать оголтелую пропаганду махрового фашизма.
- Никогда, - хмыкнул я, - не замечал особого различия между "Правдой" и "Фелькишер Беобахтер". Что в лоб, что по лбу... Продолжай.
- Сам Лоури пером не владеет, но журналистов набрал умелых, и читательским кругом обзавелся немалым. Пишущие пользуются известной свободой, при условии, что не отклоняются от основного направления, избранного адмиралом. Несравненная миссис Лоури ведет раздел "Сегодня с Аделаидой"...
Я невольно поморщился, услыхав идиотское название рубрики. Впрочем, не могу сказать, будто бывают рубрики разумные. Делать нечего: требовать художественного чутья от газетчика, человека, услужливо потрафляющего наитупейшим общественным вкусам, было бы по крайней мере опрометчиво.
- Раздел чисто любительский; во всяком случае, восемь лет назад вызывал смех. Возможно, с тех пор несравненная Адди навострилась и набралась опыта... Что у нас числится в распорядке дня следующим пунктом?
- Поездка в Conejo Canon.Имеются имена двух ученых мужей, знавших твоего супруга, работавших с ним вместе и продолжающих изыскания поныне. Один из них успел сделаться чуть ли не директором всех лабораторий сразу. Но до Лос-Аламоса больше сорока миль, а тебе еще надобно повстречаться с адвокатом покойного отца, господином Бирнбаумом. Через час, кажется? Если разговор не отнимет чересчур много времени, успеем и в Лос-Аламос прокатиться.
Однако в мотеле миссис Эллершоу поджидала оставленная на столике портье записка:
"Дорогая Мадлен! К несчастью, до самого вечера буду занят судебным иском. Согласна прийти завтра поутру, около десяти? Пожалуйста, извини, я сам очень огорчен задержкой. Жду с нетерпением. Неизменно твой, дядюшка Джо".
- Так я звала его, когда была маленькой, - пояснила Элли, отбирая у меня листок. - Теперь нужно... Ой, погляди!
Она уставилась на окошко ближайшего автомата, продававшего газеты. Сквозь поцарапанный плексиглас чернели огромные буквы передового заголовка:
"ВЫСТРЕЛЫ В ПРЕЗИДЕНТА".
Это был "Новомексиканец", интриговавший покупателя и побуждавший любопытного прочитать первую полосу от начала и до конца. "Ежедневные новости", отпускаемые соседней машиной, уведомляли загодя:
"ПОКУШЕНИЕ ПРОВАЛИЛОСЬ!"
Глава 16
- Если бы это касалось вас, Эрик, - молвил Мак, - вы были бы поставлены в надлежащую и немедленную известность.
- Конечно, сэр, - ответил я и состроил ободряющую гримасу поджидавшей рядом Элли.
Преступление оказалось отнюдь не выходкой полоумного маньяка-одиночки, обуреваемого политическим зудом. И не тщательно замаскированной под вылазку маньяка международной диверсией, вроде убийства Кеннеди, когда на растерзание публике бросили неврастеника Ли Харви Освальда, а истинные убийцы втихомолку получили по ту сторону Атлантики золотые звезды и всевозможные другие отличия.
Эти налетчики не таились.
Приключилось нечто весьма схожее с покушением на Садата, но президент, в отличие от Садата, уцелел, что было чистым чудом.
Шестеро атакующих палили из небольших автоматов неопределенной марки. Двое охранников самоотверженно ринулись под ливень пуль, а остальные открыли ответный огонь, однако их чрезвычайно стесняло изобилие зевак, среди которых были женщины и дети. Нашу службу последнее обстоятельство нимало не смутило бы. То есть: если нас просят защищать кого-либо, человека защищают на совесть, а женщин, детей и бродячих собак в расчет не принимают. Должно быть, именно поэтому к нашей помощи и не торопятся прибегать...
Однако на сей раз президента прикрывали двое Маковских стрелков. Один устроился у края плоской крыши, в двухстах пятидесяти ярдах от места происшествия, второй угнездился у раскрытого окна в четырех сотнях ярдов. Секунду спустя ребятки принялись щелкать нападавших, словно орехи. После первой же выпущенной очереди двое диверсантов загадочным образом рухнули и покатились по асфальту. Далеких выстрелов среди возникшей сумятицы не услыхал никто.
Ровно через три секунды новая пара супостатов отправилась вослед убиенным приятелям. Ибо опытному снайперу требуется три секунды, чтобы передернуть затвор и прицелиться снова. Оставшиеся двое бросились наутек, но далеко не ушли.
Разумеется, имелись и безвинно пострадавшие. Пуля, выпущенная из дальнобойного ружья, проходит навылет и обладает неприятным свойством рикошетировать...
- У нас вполне достаточно безмозглых снайперов! - сообщил Мак. - Дополнительных не требуется. Нужен человек, родившийся с головою, а не капустным кочаном на плечах, способный пресечь заговор в корне! Добраться до источника! Успехи есть?
- Да, сэр, - ответил я кислым голосом. - Только не хочу говорить, в каком направлении...
- Времени в обрез, Эрик. Еще меньше, чем предполагалось. Подготовка окончена, противник приступил к решительным действиям. За гибелью президента воспоследовало бы всенародное смятение, а неприятелю только того и требуется. Мы постараемся беречь подопечного, но лучше поторопись, ибо преимущество всегда на стороне убийц.
- Так точно, сэр, - согласился я, и линия смолкла. Пятнадцатью минутами позже, сделав два неизбежных телефонных звонка, я покатил вместе с Мадлен по четырехрядному шоссе, шедшему вдоль Рио-Гранде. А еще двадцать минут спустя мы свернули к западу, на извилистую двухрядную дорогу, тянущуюся до самого Лос-Аламоса.
Когда "мазда" притормозила у проволочной ограды, неподалеку от караульной будки, о Джексоне и его людях ни слуху ни духу не было. Следовало надеяться, что прикрытие все же сшивается где-то неподалеку и наблюдает за нашими эволюциями исподтишка.
Один из охранников приблизился, наклонился, заглянул в автомобиль.
- Нам назначен прием у научного директора, доктора Иогансена. Меня зовут Мэттом Хелмом, а это - миссис Эллершоу.
- Документы, будьте любезны! Я извлек на свет Божий знаменитую кожаную книжицу. Мадлен предъявила водительское удостоверение. Возвратившись к своей караулке, парень сверился с приколотым на уровне глаз листком бумаги. Удовлетворенно кивнул. Сызнова приблизился.
- Можете отправляться на стоянку номер один, мистер Хелм. Оттуда вас проводят до Помещения А. Но вот миссис, - он покосился на Мадлен, - Эллершоу придется подождать у входа, в служебной комнате. Этой... э-э-э... леди... вход на закрытую территорию воспрещается. Надеюсь, понимаете сами...
С полминуты я изучал парня задумчивым взором. Крупный, краснорожий субъект в опрятной синей форме. Не армейской, и не морской - но, конечно же, голубчик успел послужить морским пехотинцем, или рейнджером: иначе не приняли бы охранять столь важное учреждение. Также не исключалось, что парень состоял сержантом военной полиции, "Эм-Пи".
- Ваше имя?
- Что?
- Оглох, приятель? - полюбопытствовал я. - Имя. И звание, коли в этом курятнике чинами пользуются. Личный номер, или что там у вас положено татуировать на заду... Живее, amigo.Я не государственные секреты выпытываю. Живее!
- Слушайте, мистер!
- Едем отсюда! - велел я Мадлен. - Верти баранкой! Дозвонимся до Вашингтона из Лос-Аламоса, выясним, у кого здесь наглости хватает за нос меня водить... Эй, минутку! Задержись чуток, я все-таки выясню кличку этой макаки.
Охранник поежился. Любого другого он тут же хватил бы рукоятью револьвера, но правительственное удостоверение, как ни крути, впечатляет. Помявшись под моим пристальным взором, парень молвил:
- Я приказу подчиняюсь, мистер.
- Черта с два! Или побьемся об заклад, что приказы, тобою полученные, отнюдь не воспрещают представляться по требованию федерального агента? Милый мой, да ты и простому гражданину обязан назваться, если тот настаивает! Поторопись.
- Вольбрехт, - угрюмо выдавил парень.
- Вольбрехт, а дальше?
- Артур Вольбрехт.
- Артур Вольбрехт, а дальше?! Охранник сверкнул глазами, я ответил тем же. Ибо разыгрывать грозного и придирчивого офицера я выучился еще во время войны, когда нынешний собеседник, в наилучшем случае, коротал положенные природой девять месяцев в материнской утробе.
- Артур Вольбрехт, сэр.
Я разглядывал его пристально, с головы до ног, неторопливо и вызывающе. И парень сознавал, чего ради. Он принялся хамить, и сдачу получил той же монетой.
Настала пора дружелюбно ухмыльнуться:
- Хорошо, Арт. Зови меня просто Мэттом. Собачьими любезностями обменялись, теперь можно и по-людски поболтать. Видишь ли, я отвечаю за безопасность госпожи Эллершоу. Следовательно, бросить ее в этой караулке просто не вправе. Даже если ты и твой приятель будете начеку...
- Будем, конечно! Езжайте и не беспокойтесь.
- Даже, - невозмутимо продолжил я, - если твои боевые качества похлеще, чем у Архангела Гавриила, даже если вы оба вооружены, как линейные крейсера, не могу! Продолжишь упираться - буду вынужден позвонить вашингтонскому начальству, но уж тогда извини великодушно... Пускай, наконец, научный директор явится прямо сюда и захватит второго нужного нам человека. Что, невозможно?
- Исключается, сэр, - вздохнул Вольбрехт. - Не пойдет господин Иогансен встречать вас.
- Ну, значит, выпиши нам обоим временный пропуск, разрешающий доехать до Помещения А, и ни ярдом дальше. Отряди с нами напарника, или сам отправляйся. Удостоверишься, что миссис Эллершоу не выкрадет ядерного реактора и не утащит его в кармане...
В итоге, вышло по-моему. Вольбрехт устроился на заднем сиденье, сопроводил до входа в нужный дом, передал с рук на руки молодому субъекту, сторожившему дверь, уведомил, что подождет подле машины.
Чрезвычайно добросовестным стражем оказался этот малый, Артур Вольбрехт.
Минут через пятнадцать нам дозволили отправиться в кабинет научного директора Оскара Иогансена.
- Конечно, сэр, - ответил я и состроил ободряющую гримасу поджидавшей рядом Элли.
Преступление оказалось отнюдь не выходкой полоумного маньяка-одиночки, обуреваемого политическим зудом. И не тщательно замаскированной под вылазку маньяка международной диверсией, вроде убийства Кеннеди, когда на растерзание публике бросили неврастеника Ли Харви Освальда, а истинные убийцы втихомолку получили по ту сторону Атлантики золотые звезды и всевозможные другие отличия.
Эти налетчики не таились.
Приключилось нечто весьма схожее с покушением на Садата, но президент, в отличие от Садата, уцелел, что было чистым чудом.
Шестеро атакующих палили из небольших автоматов неопределенной марки. Двое охранников самоотверженно ринулись под ливень пуль, а остальные открыли ответный огонь, однако их чрезвычайно стесняло изобилие зевак, среди которых были женщины и дети. Нашу службу последнее обстоятельство нимало не смутило бы. То есть: если нас просят защищать кого-либо, человека защищают на совесть, а женщин, детей и бродячих собак в расчет не принимают. Должно быть, именно поэтому к нашей помощи и не торопятся прибегать...
Однако на сей раз президента прикрывали двое Маковских стрелков. Один устроился у края плоской крыши, в двухстах пятидесяти ярдах от места происшествия, второй угнездился у раскрытого окна в четырех сотнях ярдов. Секунду спустя ребятки принялись щелкать нападавших, словно орехи. После первой же выпущенной очереди двое диверсантов загадочным образом рухнули и покатились по асфальту. Далеких выстрелов среди возникшей сумятицы не услыхал никто.
Ровно через три секунды новая пара супостатов отправилась вослед убиенным приятелям. Ибо опытному снайперу требуется три секунды, чтобы передернуть затвор и прицелиться снова. Оставшиеся двое бросились наутек, но далеко не ушли.
Разумеется, имелись и безвинно пострадавшие. Пуля, выпущенная из дальнобойного ружья, проходит навылет и обладает неприятным свойством рикошетировать...
- У нас вполне достаточно безмозглых снайперов! - сообщил Мак. - Дополнительных не требуется. Нужен человек, родившийся с головою, а не капустным кочаном на плечах, способный пресечь заговор в корне! Добраться до источника! Успехи есть?
- Да, сэр, - ответил я кислым голосом. - Только не хочу говорить, в каком направлении...
- Времени в обрез, Эрик. Еще меньше, чем предполагалось. Подготовка окончена, противник приступил к решительным действиям. За гибелью президента воспоследовало бы всенародное смятение, а неприятелю только того и требуется. Мы постараемся беречь подопечного, но лучше поторопись, ибо преимущество всегда на стороне убийц.
- Так точно, сэр, - согласился я, и линия смолкла. Пятнадцатью минутами позже, сделав два неизбежных телефонных звонка, я покатил вместе с Мадлен по четырехрядному шоссе, шедшему вдоль Рио-Гранде. А еще двадцать минут спустя мы свернули к западу, на извилистую двухрядную дорогу, тянущуюся до самого Лос-Аламоса.
Когда "мазда" притормозила у проволочной ограды, неподалеку от караульной будки, о Джексоне и его людях ни слуху ни духу не было. Следовало надеяться, что прикрытие все же сшивается где-то неподалеку и наблюдает за нашими эволюциями исподтишка.
Один из охранников приблизился, наклонился, заглянул в автомобиль.
- Нам назначен прием у научного директора, доктора Иогансена. Меня зовут Мэттом Хелмом, а это - миссис Эллершоу.
- Документы, будьте любезны! Я извлек на свет Божий знаменитую кожаную книжицу. Мадлен предъявила водительское удостоверение. Возвратившись к своей караулке, парень сверился с приколотым на уровне глаз листком бумаги. Удовлетворенно кивнул. Сызнова приблизился.
- Можете отправляться на стоянку номер один, мистер Хелм. Оттуда вас проводят до Помещения А. Но вот миссис, - он покосился на Мадлен, - Эллершоу придется подождать у входа, в служебной комнате. Этой... э-э-э... леди... вход на закрытую территорию воспрещается. Надеюсь, понимаете сами...
С полминуты я изучал парня задумчивым взором. Крупный, краснорожий субъект в опрятной синей форме. Не армейской, и не морской - но, конечно же, голубчик успел послужить морским пехотинцем, или рейнджером: иначе не приняли бы охранять столь важное учреждение. Также не исключалось, что парень состоял сержантом военной полиции, "Эм-Пи".
- Ваше имя?
- Что?
- Оглох, приятель? - полюбопытствовал я. - Имя. И звание, коли в этом курятнике чинами пользуются. Личный номер, или что там у вас положено татуировать на заду... Живее, amigo.Я не государственные секреты выпытываю. Живее!
- Слушайте, мистер!
- Едем отсюда! - велел я Мадлен. - Верти баранкой! Дозвонимся до Вашингтона из Лос-Аламоса, выясним, у кого здесь наглости хватает за нос меня водить... Эй, минутку! Задержись чуток, я все-таки выясню кличку этой макаки.
Охранник поежился. Любого другого он тут же хватил бы рукоятью револьвера, но правительственное удостоверение, как ни крути, впечатляет. Помявшись под моим пристальным взором, парень молвил:
- Я приказу подчиняюсь, мистер.
- Черта с два! Или побьемся об заклад, что приказы, тобою полученные, отнюдь не воспрещают представляться по требованию федерального агента? Милый мой, да ты и простому гражданину обязан назваться, если тот настаивает! Поторопись.
- Вольбрехт, - угрюмо выдавил парень.
- Вольбрехт, а дальше?
- Артур Вольбрехт.
- Артур Вольбрехт, а дальше?! Охранник сверкнул глазами, я ответил тем же. Ибо разыгрывать грозного и придирчивого офицера я выучился еще во время войны, когда нынешний собеседник, в наилучшем случае, коротал положенные природой девять месяцев в материнской утробе.
- Артур Вольбрехт, сэр.
Я разглядывал его пристально, с головы до ног, неторопливо и вызывающе. И парень сознавал, чего ради. Он принялся хамить, и сдачу получил той же монетой.
Настала пора дружелюбно ухмыльнуться:
- Хорошо, Арт. Зови меня просто Мэттом. Собачьими любезностями обменялись, теперь можно и по-людски поболтать. Видишь ли, я отвечаю за безопасность госпожи Эллершоу. Следовательно, бросить ее в этой караулке просто не вправе. Даже если ты и твой приятель будете начеку...
- Будем, конечно! Езжайте и не беспокойтесь.
- Даже, - невозмутимо продолжил я, - если твои боевые качества похлеще, чем у Архангела Гавриила, даже если вы оба вооружены, как линейные крейсера, не могу! Продолжишь упираться - буду вынужден позвонить вашингтонскому начальству, но уж тогда извини великодушно... Пускай, наконец, научный директор явится прямо сюда и захватит второго нужного нам человека. Что, невозможно?
- Исключается, сэр, - вздохнул Вольбрехт. - Не пойдет господин Иогансен встречать вас.
- Ну, значит, выпиши нам обоим временный пропуск, разрешающий доехать до Помещения А, и ни ярдом дальше. Отряди с нами напарника, или сам отправляйся. Удостоверишься, что миссис Эллершоу не выкрадет ядерного реактора и не утащит его в кармане...
В итоге, вышло по-моему. Вольбрехт устроился на заднем сиденье, сопроводил до входа в нужный дом, передал с рук на руки молодому субъекту, сторожившему дверь, уведомил, что подождет подле машины.
Чрезвычайно добросовестным стражем оказался этот малый, Артур Вольбрехт.
Минут через пятнадцать нам дозволили отправиться в кабинет научного директора Оскара Иогансена.
Глава 17
Напыщенный вид этой личности, восседавшей за большим письменным столом, особого удивления у меня не вызвал. Ежели субъект не снисходит до появления в караулке, предпочитая впустить подозрительных гостей в священные, тщательно засекреченные пределы, субъект мелок, спесив и неумен.
Джексон заранее уведомил, что Иогансен, говоря мягко, не числился научным светилом первой величины; во всяком случае. Рою Эллершоу и Курту Грюневальту, с которым нам тоже предстояло беседовать, в подметки не годился. По-видимому, осознав это, и предпочел управлять, а не проектировать. Или кто-то принял решение вместо него...
Ныне Оскар Иогансен заведовал всеми лабораториями Лос-Аламоса вместе взятыми, распоряжался бывшими своими коллегами и, по слухам, распоряжался весьма сноровисто.
Не потрудившись подняться с места при нашем появлении, достойный доктор лишь кивнул головой. Тяжеловесный, краснолицый, начинавший заметно лысеть блондин. Маленькие голубые глазки. Белая рубаха, синий галстук, безукоризненно выглаженный белый халат, свидетельствовавший, что обтягиваемый им человек принадлежит к ученой братии. Большие мясистые руки. На правом указательном пальце - внушительное кольцо с печаткой, удостоверявшее: доктор Иогансен окончил престижный университет и немало этим гордится.
В воздухе витал ощутимый запах дорогого лосьона. С первого взгляда можно было заключить: Оскар Иогансен отнюдь не вызовет моей симпатии. Ни сейчас, ни в дальнейшем.
- Хотел бы заявить недвусмысленно, мистер Хелм, - произнес хозяин кабинета, - что всю ответственность за появление миссис Эллершоу на вверенной мне территории несете вы один. Я уже написал и зарегистрировал официальное возражение.
Пропустив эту галиматью мимо ушей, я осведомился:
- А где же доктор Грюневальт?
- Ах, да...
Притворяясь, будто сия незначащая мелочь ускользнула от поглощенного насущными заботами внимания, Иогансен поднял телефонную трубку.
- Линда, попросите Курта зайти ко мне. Да, уже явились... Мы готовы.
Откинувшись на спинку глубокого кресла, Иогансен уставился в пространство.
- Здесь не слоняются бездельники, мистер Хелм, и опрометчиво было полагать, что доктор Грюневальт явится заранее. У нас очень серьезная работа.
- Вот и поведайте о ней, - предложил я. - В качестве научного директора вы отвечаете за все лаборатории до единой, верно? Хотелось бы составить представление о том, как выглядел Лос-Аламос во времена Роя Эллершоу.
- Лос-Аламос разросся, мистер Хелм. Добавились новые лаборатории, а старые увеличились.
- То есть, и строения новые появились? Иогансен кивнул.
- Соображения секретности предписывают работать над разными проектами в разных местах, а также избегать ненужного общения между сотрудниками. Персонал, имеющий доступ, например, в лабораторию Бета, не допускается в помещение Эпсилон.
Бросив злобный взгляд на Мадлен Эллершоу, научный директор добавил:
- Упоминаю Бету потому, что именно там создавали систему ЛЗ, программу, которую продал русским супруг этой женщины. Пытался, по крайней мере, продать.
- Ложь! - взвилась Элли, вскакивая на ноги. Я успел перехватить женщину, предупреждающе сдавить ей предплечье. Испепелив Иогансена возмущенным взором, спутница моя открыла рот, изготовилась произнести уничтожающую (и совершенно бесцельную) тираду, но тут послышался отчетливый стук в дверь.
Вошел маленький темноволосый человек. Помедлил, почуяв неладное, потом приблизился.
- Возможно, - спросил он, - лучше будет выйти и постучаться опять?
- Нет-нет, Курт!
Кажется, Иогансен лишь обрадовался появлению коллеги.
- Возьмите стул. Познакомьтесь: мистер Хелм, федеральный агент из Вашингтона. Доктор Курт Грюневальт. А жену Роя Эллершоу вы, наверно, и сами помните...
Последняя реплика, брошенная со всевозможным презрением, долженствовала напомнить присутствующим о чудовищном деянии Роя. И о пособничестве Мадлен.
Только Грюневальт, похоже, не слишком ужаснулся. Он быстро подошел к Элли, протянул ей руку, склонился перед гостьей на чисто европейский лад. Невысокий, одного роста с Мадлен, доктор Курт был сухощавым человеком лет пятидесяти с лишним, однако проседи почти не наблюдалось. Большой нос, умные (хотя и карие) глаза, узкое смуглое лицо.
В отличие от Иогансена, который вырядился, точно ученый с телевизионного экрана, истинный ученый пришел в серых вельветовых брюках - весьма давно и небрежно глаженных, между прочим; а поверх выцветшей синей рубахи на Грюневальте красовался потертый серый джемпер-безрукавка, заштопанный в нескольких местах.
- Кажется, мы впервые повстречались только во время прискорбного судебного процесса, миссис Эллершоу, - сказал Грюневальт. - Надеюсь, вы не таите на меня зла за тогдашние свидетельские показания?
Поколебавшись, Мадлен пожала плечами, отрицательно мотнула головой:
- Нет. Ведь вы сказали правду, верно?
- Да... Улика, предъявленная мне для опознания, не вызывала сомнений. Ничего иного я просто не мог заявить.
Грюневальт покосился:
- Мистер Хелм, получается, тоже как и мы, грешные, работает на правительство? Чем могу служить?
- Мы пытаемся выяснить все, прямо или косвенно относящееся к исчезновению Роя Эллершоу. Поскольку оба вы, джентльмены, были близкими знакомыми доктора, трудились бок о бок с ним над программой лазерного заслона, то, понятным образом, к вам и обращаюсь.
- Но... восемь лет миновало! - поморщился ОскарИогансен.
- Буду рад помочь, - уведомил Курт Грюневальт.
- Да-да, - с готовностью подтвердил научный директор. - Сделаем все, что в наших силах.
- Только сперва давайте усядемся, - предложил доктор Курт.
Иогансен выразительно прочистил горло:
- Разреши напомнить, Курт: невзирая на то, что миссис Эллершоу явилась вместе с мистером Хелмом, допуска к секретным сведениям у нее нет, и быть не может.
- Да о какой секретности речь? - недовольно сказал Грюневальт. - Программу ЛЗ свернули и закрыли сразу после... Короче, - повернулся он ко мне, когда Рой исчез, весь проект пошел прахом. На беду, лазерный заслон требовал неимоверно мощных источников энергии. Ни я, ни Оскар не представляли, как сладить с этой загвоздкой, а Рой, сдается, представлял, и неплохо. Разработал модель грядущей системы на своем любимом компьютере, но понятия не имею о способе, которыми он этого добился. Электронную магию оставляю младшему поколению, сам предпочитаю орудовать карандашом. А вот Рой умел мыслить лишь сидя за клавиатурой - играл на ней, точно пианист-виртуоз! И не без определенного успеха играл...
Сидевшая со мною рядом Элли громко, истерически засмеялась.
- Определенного успеха? Всего-навсего определенногоуспеха?! - С недоверием и злостью уставившись на Грюневальта, она вскричала: - Получается, меня покарали, обездолили, уничтожили за то, что в сейфе моем обнаружились неведомо кем подсунутые описания устройства, которое даже не работало?И за это меня смешали с грязью, бросили на съедение?
- Дело не в успехе или провале исследовательской программы, - сухо возразил Иогансен, - а в нарушении правил секретности, в злом изменническом умысле.
- Паскудный поклеп!!!
- Довольно, Мадлен, - вмешался я. - Будьте любезны, доктор Грюневальт, излагайте дальше.
Джексон заранее уведомил, что Иогансен, говоря мягко, не числился научным светилом первой величины; во всяком случае. Рою Эллершоу и Курту Грюневальту, с которым нам тоже предстояло беседовать, в подметки не годился. По-видимому, осознав это, и предпочел управлять, а не проектировать. Или кто-то принял решение вместо него...
Ныне Оскар Иогансен заведовал всеми лабораториями Лос-Аламоса вместе взятыми, распоряжался бывшими своими коллегами и, по слухам, распоряжался весьма сноровисто.
Не потрудившись подняться с места при нашем появлении, достойный доктор лишь кивнул головой. Тяжеловесный, краснолицый, начинавший заметно лысеть блондин. Маленькие голубые глазки. Белая рубаха, синий галстук, безукоризненно выглаженный белый халат, свидетельствовавший, что обтягиваемый им человек принадлежит к ученой братии. Большие мясистые руки. На правом указательном пальце - внушительное кольцо с печаткой, удостоверявшее: доктор Иогансен окончил престижный университет и немало этим гордится.
В воздухе витал ощутимый запах дорогого лосьона. С первого взгляда можно было заключить: Оскар Иогансен отнюдь не вызовет моей симпатии. Ни сейчас, ни в дальнейшем.
- Хотел бы заявить недвусмысленно, мистер Хелм, - произнес хозяин кабинета, - что всю ответственность за появление миссис Эллершоу на вверенной мне территории несете вы один. Я уже написал и зарегистрировал официальное возражение.
Пропустив эту галиматью мимо ушей, я осведомился:
- А где же доктор Грюневальт?
- Ах, да...
Притворяясь, будто сия незначащая мелочь ускользнула от поглощенного насущными заботами внимания, Иогансен поднял телефонную трубку.
- Линда, попросите Курта зайти ко мне. Да, уже явились... Мы готовы.
Откинувшись на спинку глубокого кресла, Иогансен уставился в пространство.
- Здесь не слоняются бездельники, мистер Хелм, и опрометчиво было полагать, что доктор Грюневальт явится заранее. У нас очень серьезная работа.
- Вот и поведайте о ней, - предложил я. - В качестве научного директора вы отвечаете за все лаборатории до единой, верно? Хотелось бы составить представление о том, как выглядел Лос-Аламос во времена Роя Эллершоу.
- Лос-Аламос разросся, мистер Хелм. Добавились новые лаборатории, а старые увеличились.
- То есть, и строения новые появились? Иогансен кивнул.
- Соображения секретности предписывают работать над разными проектами в разных местах, а также избегать ненужного общения между сотрудниками. Персонал, имеющий доступ, например, в лабораторию Бета, не допускается в помещение Эпсилон.
Бросив злобный взгляд на Мадлен Эллершоу, научный директор добавил:
- Упоминаю Бету потому, что именно там создавали систему ЛЗ, программу, которую продал русским супруг этой женщины. Пытался, по крайней мере, продать.
- Ложь! - взвилась Элли, вскакивая на ноги. Я успел перехватить женщину, предупреждающе сдавить ей предплечье. Испепелив Иогансена возмущенным взором, спутница моя открыла рот, изготовилась произнести уничтожающую (и совершенно бесцельную) тираду, но тут послышался отчетливый стук в дверь.
Вошел маленький темноволосый человек. Помедлил, почуяв неладное, потом приблизился.
- Возможно, - спросил он, - лучше будет выйти и постучаться опять?
- Нет-нет, Курт!
Кажется, Иогансен лишь обрадовался появлению коллеги.
- Возьмите стул. Познакомьтесь: мистер Хелм, федеральный агент из Вашингтона. Доктор Курт Грюневальт. А жену Роя Эллершоу вы, наверно, и сами помните...
Последняя реплика, брошенная со всевозможным презрением, долженствовала напомнить присутствующим о чудовищном деянии Роя. И о пособничестве Мадлен.
Только Грюневальт, похоже, не слишком ужаснулся. Он быстро подошел к Элли, протянул ей руку, склонился перед гостьей на чисто европейский лад. Невысокий, одного роста с Мадлен, доктор Курт был сухощавым человеком лет пятидесяти с лишним, однако проседи почти не наблюдалось. Большой нос, умные (хотя и карие) глаза, узкое смуглое лицо.
В отличие от Иогансена, который вырядился, точно ученый с телевизионного экрана, истинный ученый пришел в серых вельветовых брюках - весьма давно и небрежно глаженных, между прочим; а поверх выцветшей синей рубахи на Грюневальте красовался потертый серый джемпер-безрукавка, заштопанный в нескольких местах.
- Кажется, мы впервые повстречались только во время прискорбного судебного процесса, миссис Эллершоу, - сказал Грюневальт. - Надеюсь, вы не таите на меня зла за тогдашние свидетельские показания?
Поколебавшись, Мадлен пожала плечами, отрицательно мотнула головой:
- Нет. Ведь вы сказали правду, верно?
- Да... Улика, предъявленная мне для опознания, не вызывала сомнений. Ничего иного я просто не мог заявить.
Грюневальт покосился:
- Мистер Хелм, получается, тоже как и мы, грешные, работает на правительство? Чем могу служить?
- Мы пытаемся выяснить все, прямо или косвенно относящееся к исчезновению Роя Эллершоу. Поскольку оба вы, джентльмены, были близкими знакомыми доктора, трудились бок о бок с ним над программой лазерного заслона, то, понятным образом, к вам и обращаюсь.
- Но... восемь лет миновало! - поморщился ОскарИогансен.
- Буду рад помочь, - уведомил Курт Грюневальт.
- Да-да, - с готовностью подтвердил научный директор. - Сделаем все, что в наших силах.
- Только сперва давайте усядемся, - предложил доктор Курт.
Иогансен выразительно прочистил горло:
- Разреши напомнить, Курт: невзирая на то, что миссис Эллершоу явилась вместе с мистером Хелмом, допуска к секретным сведениям у нее нет, и быть не может.
- Да о какой секретности речь? - недовольно сказал Грюневальт. - Программу ЛЗ свернули и закрыли сразу после... Короче, - повернулся он ко мне, когда Рой исчез, весь проект пошел прахом. На беду, лазерный заслон требовал неимоверно мощных источников энергии. Ни я, ни Оскар не представляли, как сладить с этой загвоздкой, а Рой, сдается, представлял, и неплохо. Разработал модель грядущей системы на своем любимом компьютере, но понятия не имею о способе, которыми он этого добился. Электронную магию оставляю младшему поколению, сам предпочитаю орудовать карандашом. А вот Рой умел мыслить лишь сидя за клавиатурой - играл на ней, точно пианист-виртуоз! И не без определенного успеха играл...
Сидевшая со мною рядом Элли громко, истерически засмеялась.
- Определенного успеха? Всего-навсего определенногоуспеха?! - С недоверием и злостью уставившись на Грюневальта, она вскричала: - Получается, меня покарали, обездолили, уничтожили за то, что в сейфе моем обнаружились неведомо кем подсунутые описания устройства, которое даже не работало?И за это меня смешали с грязью, бросили на съедение?
- Дело не в успехе или провале исследовательской программы, - сухо возразил Иогансен, - а в нарушении правил секретности, в злом изменническом умысле.
- Паскудный поклеп!!!
- Довольно, Мадлен, - вмешался я. - Будьте любезны, доктор Грюневальт, излагайте дальше.
Глава 18
Я узнал немало весьма интересного и начисто никчемного про лабораторию Бета, режим работы, систему пропусков. Проведал, что оба доктора - Иогансен и Грюневальт - женаты и обитают неподалеку, в поселке Уайт-Рок, по соседству с Лос-Аламосом. Услыхал, что во время злополучного происшествия восьмилетней давности Курта Грюневальта на месте не оказалось: его услали в ЦЕНОБИС-2, советоваться с профессором Джеймсом Финном, заведовавшим ядерными разработками. Надлежало выяснить, возможно ли применение энергетической установки, созданной Финном, в системе ЛЗ.
- И? - полюбопытствовал я. Грюневальт покачал головой.
- Финн построил миниатюрный атомный реактор, чрезвычайно остроумную штуковину, заставившую пересмотреть основные понятия о критической массе... Прошу прощения, об этом все еще не разрешают распространяться... Но в лазерном заслоне установка использоваться не могла. Финн оперировал милливаттами, а нам требовались мегаватты. Когда пришла телеграмма, велевшая поскорее возвращаться, я даже обрадовался. Покуда не выяснил, в чем дело, конечно... Лаборатория стояла опечатанной, Лос-Аламос кишел ищейками, всюду шнырял этот длинноносый субъект, Беннетт. Рой Эллершоу пропал без вести, меня попросили изучить компьютерные распечатки, попавшие в руки следователей... Содержимое папок, обнаруженных там, где им обнаруживаться не полагалось. Я перелистал документы и подтвердил вывод Оскара.
- Ошибка исключалась?
- Начисто, мистер Хелм.
- Теперь, - попросил я, - поясните мне, пожалуйста, несколько простых вещей, ибо в компьютерах смыслю мало. Распечатка, если не ошибаюсь, может воспроизводиться во множестве копий, говоря строго, до бесконечности? А речь идет не о персональном компьютере, а о служебном, доступном сразу нескольким пользователям? Сколь ни изолированы ваши лаборатории друг от друга, сотрудники пользуются памятью одного и того же компьютера, правильно? И не только здешние ученые, а и служащие ЦЕНОБИСА-2, ЦЕНОБИСА-3...
На лице Иогансена возникла вялая, снисходительная улыбка.
- Да, да, мистер Хелм, вы мыслите верно. Теоретически, человек, сумевший разгадать нужный пароль, мог бы проникнуть в любой файл с любого терминала и, выражаясь мелодраматически, похитить программу доктора Эллершоу. А затем распечатать ее. Но это... Курт, объясни.
- Это предположение возникало, - мягко сказал Грюневальт. - Однако повторяю: Рой был истинным компьютерным гением. Сомневаюсь, чтобы введенный им пароль вообще можно было "взломать"... И даже не это главное, отнюдь нет! Распечатки оказались нашими собственными, документами, вынутыми прямо из сейфа. И пестрели пометками Роя. Да и моих записей немало на полях обнаружилось. Нет, мистер Хелм, в секретные каталоги и файлы не забирался никто.
Будучи добросовестным сыщиком, я задал несколько вопросов касательно сейфа, количества ключей и тому подобного. Посмотрел на часы, точно собирался уходить, но помедлил и небрежно бросил:
- Выходит, при докторе Эллершоу здесь насчитывалось три независимых лаборатории, трудившихся над разными научными проектами и связанных лишь единой компьютерной сетью... Получается, теперь их стало пять?
- Нет, - озадаченно сказал Иогансен, - четыре. Больше пока не требуется.
- Давненько не имел дела с греческим алфавитом, - заметил я невозмутимо, - но вы упомянули помещение Эпсилон... Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон. Итого, пять, ежели буква не выпала.
Раздался негромкий смех Грюневальта:
- Приплюсуйте Обезьянник, и получите искомую пятую букву.
Иогансен поерзал в кресле.
- Что, простите, приплюсовать? - не понял я.
- Давным-давно, почти одновременно с началом основной деятельности лабораторий, сюда прислали команду сумасшедших социологов. Общественное планирование, политические взаимосвязи, массовая психология и прочая подобная чушь... Ребята, кажется, намеревались построить математические модели человеческого мышления и подвергнуть их сложной компьютерной обработке. Сперва засели в помещении Альфа, потом оно сделалось тесным для обширных исследований и возвратилось к нам. Социологи выстроили себе Дельту, а нам преподнесли Эпсилон. Вот и все. Пять лабораторий. Конечно, если Дельту можно полагать чем-то серьезным... "Институт Человековедения и Управления Поведением"... Тьфу!
- И? - полюбопытствовал я. Грюневальт покачал головой.
- Финн построил миниатюрный атомный реактор, чрезвычайно остроумную штуковину, заставившую пересмотреть основные понятия о критической массе... Прошу прощения, об этом все еще не разрешают распространяться... Но в лазерном заслоне установка использоваться не могла. Финн оперировал милливаттами, а нам требовались мегаватты. Когда пришла телеграмма, велевшая поскорее возвращаться, я даже обрадовался. Покуда не выяснил, в чем дело, конечно... Лаборатория стояла опечатанной, Лос-Аламос кишел ищейками, всюду шнырял этот длинноносый субъект, Беннетт. Рой Эллершоу пропал без вести, меня попросили изучить компьютерные распечатки, попавшие в руки следователей... Содержимое папок, обнаруженных там, где им обнаруживаться не полагалось. Я перелистал документы и подтвердил вывод Оскара.
- Ошибка исключалась?
- Начисто, мистер Хелм.
- Теперь, - попросил я, - поясните мне, пожалуйста, несколько простых вещей, ибо в компьютерах смыслю мало. Распечатка, если не ошибаюсь, может воспроизводиться во множестве копий, говоря строго, до бесконечности? А речь идет не о персональном компьютере, а о служебном, доступном сразу нескольким пользователям? Сколь ни изолированы ваши лаборатории друг от друга, сотрудники пользуются памятью одного и того же компьютера, правильно? И не только здешние ученые, а и служащие ЦЕНОБИСА-2, ЦЕНОБИСА-3...
На лице Иогансена возникла вялая, снисходительная улыбка.
- Да, да, мистер Хелм, вы мыслите верно. Теоретически, человек, сумевший разгадать нужный пароль, мог бы проникнуть в любой файл с любого терминала и, выражаясь мелодраматически, похитить программу доктора Эллершоу. А затем распечатать ее. Но это... Курт, объясни.
- Это предположение возникало, - мягко сказал Грюневальт. - Однако повторяю: Рой был истинным компьютерным гением. Сомневаюсь, чтобы введенный им пароль вообще можно было "взломать"... И даже не это главное, отнюдь нет! Распечатки оказались нашими собственными, документами, вынутыми прямо из сейфа. И пестрели пометками Роя. Да и моих записей немало на полях обнаружилось. Нет, мистер Хелм, в секретные каталоги и файлы не забирался никто.
Будучи добросовестным сыщиком, я задал несколько вопросов касательно сейфа, количества ключей и тому подобного. Посмотрел на часы, точно собирался уходить, но помедлил и небрежно бросил:
- Выходит, при докторе Эллершоу здесь насчитывалось три независимых лаборатории, трудившихся над разными научными проектами и связанных лишь единой компьютерной сетью... Получается, теперь их стало пять?
- Нет, - озадаченно сказал Иогансен, - четыре. Больше пока не требуется.
- Давненько не имел дела с греческим алфавитом, - заметил я невозмутимо, - но вы упомянули помещение Эпсилон... Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон. Итого, пять, ежели буква не выпала.
Раздался негромкий смех Грюневальта:
- Приплюсуйте Обезьянник, и получите искомую пятую букву.
Иогансен поерзал в кресле.
- Что, простите, приплюсовать? - не понял я.
- Давным-давно, почти одновременно с началом основной деятельности лабораторий, сюда прислали команду сумасшедших социологов. Общественное планирование, политические взаимосвязи, массовая психология и прочая подобная чушь... Ребята, кажется, намеревались построить математические модели человеческого мышления и подвергнуть их сложной компьютерной обработке. Сперва засели в помещении Альфа, потом оно сделалось тесным для обширных исследований и возвратилось к нам. Социологи выстроили себе Дельту, а нам преподнесли Эпсилон. Вот и все. Пять лабораторий. Конечно, если Дельту можно полагать чем-то серьезным... "Институт Человековедения и Управления Поведением"... Тьфу!