Гарднер Эрл Стенли. Дело хромой канарейки

   Мейсон сказал:
   — Я уверен, Делла, что она никогда бы на это не решилась, если бы знала, что Вальтер убит.
   — Но она должна была знать, потому что ходила наверх укладывать свои вещи.
   — В том-то и дело, что она ничего не укладывала, поручив все сделать Рите. Да и труп-то находился в спальне Вальтера, а не в ее будуаре.
   — Хорошо, что произошло после того, как Рита вошла в дом?
   — Это уже нечто новое. Конечно, Рита могла зайти, а могла и не зайти в комнату Вальтера. Все вещи Розалинды должны были находиться в ее комнате. Рита поднялась туда, переоделась в платье сестры, потом спустилась вниз и принялась демонстративно подстригать коготки у канарейки. Естественно, она больше думала о том, видит ли ее миссис Надоеда, чем о том, чем она была занята. Поэтому она еще раз подстригла коготки на правой лапке, не заметив на левой один длинный коготок.
   — Одну минуточку, шеф. Почему вы уверены, что Розалинда Прескотт полетела в Рино?
   Мейсон подмигнул:
   — Произошла небольшая накладка. Я поехал поговорить с Карлом Хелмелдом о канарейке… Выяснилось, что Рита Свейн сказала ему, что это я ее к нему направил, но назвалась Милдред Свенс из Рино. Она оставила у Карла канарейку на время с тем, чтобы позднее за ней кого-нибудь прислать. Возможно, она боялась, что ее имя появится в газетах. Ну, а имя какой-то Свенс ни у кого не вызовет подозрения, так что она в любой момент может получить свою птичку.
   Все еще глядя на него широко раскрытыми глазами, Делла спросила:
   — Короче говоря, вы едете в Рино?
   — Мы едем.
   — Чтобы утереть нос полиции?
   Он снова кивнул.
   — Но это опасная затея, Делла. Мы играем с настоящим динамитом.
   — О’кей, едем.
   Помогая Делле надеть пальто, Мейсон говорил:
   — Разумеется, очень важно, чтобы никто не знал, куда мы едем и зачем. Самое лучшее — заказать специальный самолет. Не исключено, что сержант Голкомб установит за мной наблюдение. Узнав, что я уезжаю, он позвонит в аэропорт и сразу же все выяснит. Поэтому закажи билеты на свое имя.
   — Почему бы не воспользоваться вымышленным именем?
   — Потому что я хочу действовать так, чтобы ко мне нельзя было придраться. Уже сейчас делается «тепло», а ко времени нашего отъезда вообще станет «жарко». Зачем самому лезть в огонь?
   — Дело не в этом, шеф, а чтобы вы не совались в самое пекло. Не забывайте, что вы собирались совершить кругосветное морское путешествие.
   — Это было бы недурно, Делла, но тогда я пропущу весьма интересное дело, которое уже вырисовывается.
   — Не беспокойтесь, на пароходе вам бы не пришлось скучать: танцы при луне на палубе, пляж в Вайкики, Япония в пору весеннего цветения, переход по Желтому морю к Ханг-Пу и Шанхаю, этому Парижу Востока с его…
   — Делла, — Мейсон пригрозил ей пальцем, — ты выучила путеводитель Кука!
   — Этого мало, шеф! Я вытащила из вашего верхнего ящика все бумаги и заполнила его доверху брошюрами про Вали, Восток, Индию, Гонолулу…
   Он легко поднял ее и поставил лицом к двери. Потом притворно сердито сказал:
   — Иди, искусительница. Нужно думать о деле, а не о Японии в пору цветения фруктовых деревьев!

Глава 7

   Мотор монотонно и ритмично урчал. Делла Стрит, не отрывая лица от окна, сказала:
   — Значит, это и есть Рино?
   Мейсон кивнул. Они вместе смотрели, как на них надвигаются огни аэропорта. Вот самолет плавно заскользил по земле, врезался в темноту. Снаружи жалобно стонал ветер. Пилот заглушил мотор, который возмущенно взревел раза два перед тем, как окончательно умолкнуть.
   Делла Стрит была возбуждена. Перри спустился первым и протянул ей руку. Ветер подхватил юбку девушки, набросился на волосы и легкий шарфик.
   Опершись на руку адвоката, Делла легко соскочила на землю.
   — С чего начнем, шеф? Или будем искать вслепую?
   — Вслепую. Возьмем для начала такси. Повернувшись к пилоту, он добавил:
   — Напоите своего коня, чтобы в любую минуту он смог нас доставить обратно. Да и сами не голодайте, но не уходите далеко, чтобы не было никаких заминок.
   Уже в такси Мейсон сказал:
   — Мы начнем с игорных домов. Не знаю, как Розалинда, но Рита не из тех, кто будет тихо сидеть в гостинице в таком месте, как Рино.
   — Что мы сделаем, когда ее найдем?
   — Выложим ей все, что знаем.
   — А вдруг она пошлет нас ко всем чертям?
   — В таком случае мы перестанем с ней церемониться.
   — Мне будет жутко интересно посмотреть, как вы «перестанете церемониться» с женщиной, шеф.
   — Не сомневайся, дорогая. Ты меня знаешь только добреньким, а я далеко не всегда бываю таким.
   Водитель спросил:
   — Куда поедем?
   — В центр.
   — Вирджиния-стрит?
   — Туда, где кипит ночная жизнь. Водитель язвительно ответил:
   — Браток, тут жизнь кипит по всему городу двадцать четыре часа в сутки. Я проедусь по Вирджинии-стрит туда и обратно, а вы уж сами выбирайте подходящее местечко.
   Несмотря на поздний час, улицы были запружены народом всех оттенков кожи. Ковбои в опереточных костюмах, молодые парни в пестрых рубашках навыпуск, сомнительные красотки на высоченных каблуках, элегантные дамы и господа. Изредка из одной двери в другую проскальзывали нарядные парочки в вечерних туалетах.
   Машина нырнула под протянутую прямо через улицу неоновую рекламу:
   «Величайший в мире маленький городок».
   — Поезжайте медленно назад, — распорядился Мейсон. — Я покажу, где остановиться.
   Водитель все-таки решил проявить инициативу:
   — Если вам нужно разрешение на брак, я мог бы…
   Делла расхохоталась:
   — Не до любви, когда дело впереди.
   Выйдя из машины, она взяла Мейсона под руку, и они медленно завернули на поперечную улицу налево, потом свернули направо и принялись заходить по очереди во все бары и игорные дома. Третье заведение, в которое они заглянули, именовалось «Банковский клуб». В нем был полный набор увеселений: «фараон», «рулетка», «колесо удачи» и «21». Это было настоящее царство любителей острых ощущений, мошенников, шулеров и просто легковерных провинциалов. Вокруг каждого стола толпились зеваки и ценители данного вида игры.
   Делла Стрит вцепилась в руку Мейсона:
   — Вон она!
   — Где?
   — Возле «колеса удачи». Одета в коричневое платье и бежевый пушистый жакет.
   Мейсон кивнул головой:
   — Н-да, одета она совсем не так, как тогда, у нас в конторе. — А как вы думали? Наверное, она летела самолетом. Она вместе вон с той парочкой.
   — Ты говоришь о тех, что слева?
   — Да.
   Мейсон внимательно следил за людьми, поставившими на «колесо удачи».
   Рядом с Ритой стояла молодая женщина с каштановыми волосами, темно-карими глазами, красивыми капризными губами, почему-то сильно возбужденная. На ней было надето черное бархатное платье с белыми кружевами и маленькая черная шляпка, плотно облегавшая голову. Пока Мейсон наблюдал за ней, она выиграла пятьдесят центов, и крупье передал ей мелочь.
   Откинув назад голову, она весело рассмеялась.
   — На ней нет ни одного кольца. Это может многое значить — или вообще ничего не значит, — проговорил Мейсон.
   Потом он обратил внимание на молодого человека. Он был выше среднего роста, широкоплечий, узкобедрый, с явными признаками любителя спорта. На вид ему было лет тридцать. Темные волнистые волосы, черные глаза, в глубине которых то и дело вспыхивали огоньки. Изменчивое, выразительное лицо. Короче, человек, способный заключить в объятия любимую женщину, не считаясь ни с мужем, ни с любопытными соседками, ни с возможными последствиями.
   Делла Стрит чуть слышно прошептала:
   — Могу поспорить: он великолепно танцует.
   Мейсон нагнулся вперед и бросил серебряный доллар на номер двадцать четыре. Рита Свейн слегка пододвинулась, давая место новому игроку. Вторая женщина взглянула на адвоката с любопытством, потом наклонилась к своему соседу и что-то еле слышно проговорила. «Колесо удачи» завертелось с легким журчанием, которое никого не могло оставить равнодушным. Вот оно почти остановилось. Кожаный язычок слегка поколебался, потом решительно упал на двадцать четвертый номер.
   Естественно, Рита должна была взглянуть на счастливчика, который с первого захода стал обладателем тридцати долларов. Собирая выигрыш, Мейсон спросил у нее самым будничным голосом:
   — Не познакомите ли вы меня со своими друзьями, мисс Свейн.
   На секунду Риту охватила паника, но потом она все же взяла себя в руки и бросила восемьдесят центов на «24», сказав, что это на случай, если «чудо повторится». Она повернулась к сестре:
   — Познакомься, Рози, это мистер Мейсон.
   Мейсон посмотрел в карие глаза на побледневшем лице. Они больше не смеялись, а просили, умоляли о пощаде.
   — Я так и подумала, — сказала Розалинда Прескотт, — даже спросила Джимми, не ошибаюсь ли я.
   — Мистер Дресколл, — добавила Рита.
   Мейсон пожал им обоим руки, ощутив, что рукопожатие Джимми было твердым и решительным. Лицо его было напряженным, как у настоящего игрока в «фараон».
   — Как вам удалось нас отыскать? — спросила Рита.
   — Секрет. Где мы сможем поговорить?
   — Комната Рози в «Риверсайде». Ох, тут и мисс Стрит. Здравствуйте, мисс Стрит.
   Делла улыбнулась. Мейсон представил ее Розалинде Прескотт и Джимми Дресколлу. С видом случайно встретившихся туристов они медленно вышли из «Банковского клуба» и пошли пешком в отель «Риверсайд».
   Мейсон слегка задержался и взял Деллу под руку.
   — Мне очень жаль, Делла, но я не хочу, чтобы ты пошла с ними. Я уже говорил, что я затеял опасную игру. Оставайся внизу в холле и дежурь у телефона. Если войдет кто-то, отдаленно напоминающий полицейского, и станет спрашивать Риту Свейн или Розалинду Прескотт, немедленно звони нам. Чтобы меня не застали врасплох.
   Она кивнула.
   — Я все понимаю, шеф.
   Когда они вошли в вестибюль гостиницы, Делла с застенчивой улыбкой обратилась к Мейсону:
   — Извините, шеф, но я бы хотела зайти в ресторан, проглотить хотя бы стаканчик кофе и пару сандвичей. Перед отъездом я не успела поесть как следует. У меня разболелась голова, и если я сейчас же не перекушу, меня не спасут никакие таблетки.
   — Ладно, Делла, ступай. Потом поднимись наверх. Какой ваш номер, мисс Прескотт?
   — Триста девяносто один.
   — Идемте, — скомандовал адвокат.
   Джимми Дресколл запер дверь на ключ, предварительно удостоверившись, что в коридоре никого нет. Потом он обнял Риту Свейн.
   — Не переживай, любимая, мы вместе, а это главное.
   Мейсон подошел к кровати, опустился на нее и сказал со скучающим видом:
   — Послушайте, ребята, передо мной не надо разыгрывать эту комедию.
   — Какую комедию? — спросила Рита Свейн, резко поворачиваясь к нему.
   — Изображать влюбленных. Понимаете, Рита, женщины — странные создания: ваша сестра может приревновать.
   — Что вы имеете в виду?
   — Вы сами это отлично понимаете.
   Мейсон заставил их всех ждать, пока он закурит сигарету, предложил поочередно всем сделать то же самое, спрятал свой портсигар. Наконец он сказал:
   — В конце концов, я — не миссис Надоеда. Дресколл воинственно заявил:
   — Мне не по вкусу подобные штучки! Может быть, вы соблаговолите объясниться и извиниться?
   — Пфа! Вы сами-то понимаете, что вы затеяли? Розалинда Прескотт, до сей минуты стоявшая совершенно неподвижно, сказала:
   — По-моему, мистер Мейсон прав.
   — Рози! — воскликнула Рита. Дресколл не сводил глаз с адвоката.
   — Я не думаю, что он прав. И мне не нравятся его манеры.
   — Вы можете идти ко всем чертям, — с самой любезной улыбкой сказал Мейсон. — Как я понимаю, из-за своей смазливой наружности вы привыкли всю жизнь морочить женщинам головы. Сейчас вы попали в такую передрягу, что предпочитаете прятаться за юбки, чем откровенно во всем сознаться.
   Дресколл сделал несколько грозных шагов к адвокату. Мейсон медленно поднялся с кровати и насмешливо сказал:
   — Вот, вот. Ничего более умного и придумать нельзя. Поднимете шум, сюда сначала явятся детективы из гостиницы, потом подоспеет полиция. Впрочем, это ничуть не хуже того, что вы до сих пор вытворяли!
   Розалинда повисла на руке Дресколла:
   — Джимми, перестань! Говорю тебе, успокойся! Сядь!
   Рита Свейн, с негодованием глядя на адвоката, спросила:
   — Как вы смеете разговаривать в таком тоне?
   — Вы-то как раз должны это понимать. Для этого есть две причины. Первая, что я очень не люблю, когда меня обманывают клиенты.
   — Вас никто не обманывает!
   — В самом деле? Когда вы мне рассказывали все эти небылицы про миссис Надоеду, которая видела вас в объятиях красавчика, вы, видимо, принимали меня за неопытного мальчишку?
   Он быстро повернулся к Розалинде:
   — Мне кажется, что вы мне расскажете правду.
   — Молчи, Рози! — истерически закричал Дресколл.
   Мейсон холодно посмотрел на него и сказал:
   — Я бы не стал так настаивать, если бы у вас были хоть какие-то шансы скрыть случившееся, но вы не смогли этого скрыть ни от меня, ни от окружного прокурора, который рано или поздно тоже нападет на ваш след. Продолжая играть в молчанку, вы только играете на руку прокурору. Какого черта вы не выложили мне с самого начала всю правду и не спросили у меня совета, что предпринять? Нет, вместо этого вы затеваете какую-то детскую игру, восхищаясь собственной изобретательностью.
   Розалинда удирает из дома, оставляя платье для Риты. Рита переодевается, ловит канарейку, заканчивает подстригать ей коготки. Кого это должно было обмануть? Соседку?
   — Вы правы, мистер Мейсон, — решительно сказала Розалинда.
   Мейсон снова посмотрел на нее.
   — Кажется, в конечном итоге мы с вами все-таки найдем общий язык. Расскажите, что же произошло. И побыстрее. У нас мало времени. Ваша сестра хорошенько наследила. Я воспользовался этим. То же самое могут сделать и другие.
   К Дресколл вздохнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Мейсон прикрикнул на него:
   — Помолчите, Дресколл!
   Розалинда заговорила быстрыми, отрывистыми фразами.
   — Я всячески боролась со своим мужем, ведь он хотел развестись со мной. Он нашел письмо, которое мне написал Джимми. Письмо можно было понять двояко. Он предпочел худшую интерпретацию. Ушел, чтобы поехать к адвокату. Я перепугалась и допустила ошибку. Позвонила Джимми, рассказала ему, что случилось, предупредила, что уезжаю. Джимми примчался, возбужденный до предела. Он привез с собой пистолет. Ему казалось, что мне необходимо оружие, чтобы защищаться от Вальтера. Вальтер действительно не раз грозился меня убить, если я только суну нос в его дела.
   — Вы рассказали и об этом Дресколлу?
   — Да. По телефону.
   — О’кей. Значит, Дресколл считал, что вам грозит опасность. Не исключено, что он был прав. Продолжайте.
   — Как я уже сказала, приехал Джимми. Мы были в солярии. Я пыталась спокойно поговорить с ним обо всем. Но Джимми окончательно потерял голову, схватил меня в свои объятия, и я…
   — Да, понятно. Миссис Надоеда достаточно красочно описала эту сцену.
   — Как это все выглядело в ее изложении?
   — Достаточно красноречиво. Очень страстная сцена. Розалинда сказала со вздохом.
   — Это правда.
   — Умница, — кивнул Мейсон, — рассказывай дальше.
   — Джимми сказал, что я должна уехать и что он закажет места на самолет. Потом произошла автомобильная авария. Джимми выскочил, помог положить пострадавшего в кузов фургона. После этого он вернулся, и тут только я сообразила, что его могут вызвать в качестве свидетеля. Машина Джимми стояла в переулке. Я велела Джимми немедленно уходить, а сама должна была собрать кое-что из вещей и тоже уйти из дома. Джимми не хотел оставлять меня одну. Я настаивала. И тогда Джимми отдал мне свой револьвер на случай, если Вальтер неожиданно вернется и начнет по-настоящему скандалить. Я говорила ему, что мне не нужно оружие, я и пользоваться-то не умею им, но он все-таки убедил меня, что это совершенно необходимо. Я спрятала его в бюро, я точно знала, что Вальтер в него никогда не заглядывает. Я взяла револьвер только для того, чтобы успокоить Джимми. После этого он перестал спорить и ушел. Временами он бывает невероятно упрям.
   — Что было потом?
   — Вот тут-то я заметила, что миссис Надоеда следила за нами. Одному Богу известно, сколько времени она находилась «на своем посту». Возможно, с самого начала. Джимми же со своим глупым упрямством тоже упустил драгоценное время и нарвался-таки на транспортную полицию, явившуюся расследовать аварию. Они записали его имя и адрес, сверившись с его документами, оставленными в машине. Я поняла, что нам не отвертеться.
   — Одну минуточку. Возвращался ли мистер Дресколл после того, как полицейские записали его данные?
   — Да.
   — Что произошло дальше?
   — Мы все обсудили. Джимми пришло в голову вызвать Риту, надеть на нее платье, сделать все то, о чем вы здорово догадались. Понимаете, мы с ней очень похожи, так что миссис Надоеда не могла быть уверена, с кем из нас обнимался Джимми.
   — Продолжайте.
   — Я позвонила Рите. Остальное знает она.
   — Откуда вы ей позвонили?
   — Из дома, но побоялась рассказывать подробности.
   — Сколько времени вы еще оставались в доме после телефонного разговора?
   — Практически нисколько. Позвонила и сразу помчалась в аэропорт, откуда снова позвонила Рите.
   — Вы прилетели сюда рейсовым самолетом или заказным?
   — Я полетела в Сан-Франциско, а уже оттуда в Рино.
   Мейсон кивнул на Джимми.
   — Он тоже прилетел, — сказала Розалинда.
   — Тем же самолетом?
   — Да.
   — Скажите, когда вы впервые узнали, что ваш муж убит?
   Глаза Розалинды округлились:
   — Вальтер убит?
   Мейсон, внимательно следивший за ней, повторил:
   — Да, убит.
   — Осторожнее, Розалинда, — закричал Дресколл, — это какая-то ловушка! Он не был убит, иначе мы бы об этом знали!
   Мейсон повернулся к Рите:
   — Вы знали об этом, не так ли?
   Она отрицательно покачала головой.
   — Не имею представления, о чем вы говорите. Может быть только, что таким путем вы хотите заполучить огромный гонорар с Рози.
   — Так это правда? Он убит? Или же это действительно ловушка?
   Мейсон внимательно смотрел на Риту.
   — Вы прибыли сюда рейсовым самолетом или заказным?
   — Наняла самолет и прилетела прямиком сюда.
   — Через сколько времени после того, как вы ушли из моей конторы?
   — Буквально через несколько минут. Завезла канарейку в зоомагазин, адрес которого вы мне дали, взяла такси и поехала сразу же в аэропорт.
   — И вы не знали, что труп Вальтера Прескотта лежал наверху в спальне?
   — Вы имеете в виду дом Розалинды?
   — Да.
   — Не знала. И глубоко сомневаюсь, что это правда. Розалинда почти упала на стул, не сводя глаз с адвоката.
   — Вы этого тоже не знали? — обратился к ней адвокат.
   — Нет, конечно нет. Боже мой, какой ужас! Не то что я его любила. Наоборот, я его ненавидела. Вы даже не представляете, какой это был низкий, хладнокровный интриган и авантюрист. Он даже не притворялся, что я что-то для него значу. Жив он или мертв, я его по-прежнему ненавижу… Но все равно, какой ужас…
   — Вашего мужа нашли в спальне наверху. Он был полностью одет, видимо, собирался выйти из дома. В него трижды выстрелили из револьвера тридцать восьмого калибра. Полиция нашла револьвер в ящике бюро, куда вы его спрятали. Они решили, что стреляли именно из этого оружия. Если после этого и были выяснены какие-то новые данные, опровергающие эту версию, я о них еще не слышал.
   Мейсон посмотрел на Джимми Дресколла.
   — Какой револьвер вы дали Розалинде?
   — «Смит-и-вессон».
   — Какого калибра? Побледнев, Дресколл ответил:
   — Тридцать восьмого, но ведь это самый распространенный калибр.
   — Есть ли на нем какие-нибудь особые отметки?
   — Что вы имеете в виду?
   — Вы меня прекрасно понимаете. То, по чему можно точно опознать оружие.
   — Да. На перламутровой инкрустации рукоятки есть У-образная щербинка.
   — Поверхность револьвера стальная или же никелированная?
   — Стальная.
   Мейсон заговорил голосом, лишенным какой-либо эмоциональной окраски:
   — Прошу вас, мистер Дресколл, внимательно выслушать то, что я сейчас скажу. Нет, помолчите минуточку. Я — поверенный миссис Розалинды Прескотт. А возможно, я также представляю интересы мисс Риты Свейн. Этого я еще не знаю. Но вас я не представляю и не собираюсь представлять.
   — А я этого вовсе не хочу, — со злостью отпарировал Дресколл. — У меня имеется собственный поверенный, которому я больше доверяю. Адвокат, который ведет себя гораздо учтивее.
   Мейсон посмотрел на молодого человека:
   — Не сомневаюсь, что вам больше по душе учтивые манеры, элегантная одежда, стол красного дерева и всякие прочие внешние признаки дорогого юриста. Ол-райт, мы договорились. У вас свой поверенный. Я же защищаю интересы Розалинды и Риты. Теперь вам есть о чем рассказать?
   — Разумеется.
   — Выкладывайте.
   — Я хочу подтвердить показания Розалинды.
   Мейсон пристально посмотрел на него:
   — Это вы убили Вальтера Прескотта?
   — Конечно нет! Я ничего об этом не знал!
   — Вы не видели Прескотта, пока находились в доме?
   — Нет. Я все время был с Розалиндой.
   — Все время?
   — Да.
   — Каждую минуту?
   — Да.
   — И вы можете в этом присягнуть?
   — Да.
   — Поймите меня правильно. Вы готовы присягнуть, что каждую минуту находились в обществе миссис Прескотт с того самого момента, как вошли в дом, и до той минуты, когда вместе вышли из него?
   — Да.
   — Ну, а как быть с тем промежутком времени, когда вы выходили помочь отправить в больницу пострадавшего при аварии и когда вы повстречались с дорожной полицией? Ведь в это время ее подле вас не было?
   Дресколл ответил чуть не покровительственным тоном:
   — Но ведь тогда я был вне дома. Я решил, что ваш вопрос касается только времени, проведенного внутри дома.
   — Правильно ли я понял, что внутри дома вы не разлучались ни на минуту?
   — Я уже ответил на этот вопрос два или три раза.
   — Ответьте еще раз. Вы были с ней?
   — Да.
   Розалинда хотела что-то сказать, но удержалась, увидев, что Дресколл нахмурился.
   — Прекрасно. Значит, вы находились в спальне, когда она переодевалась?
   Дресколл собрался что-то сказать, глядя на Розалинду, но только растерянно спросил:
   — Ну, конечно… Рози, как быть?
   — Конечно, его не было со мной, пока я переодевалась и укладывала свой чемодан. Джимми просто беспокоится об алиби для меня.
   — Даже если это и так, — сказал Мейсон, — вы теперь получили прекрасную возможность убедиться, чего стоит подобное алиби. Этот вопрос непременно возникнет. И вам придется выбирать: либо заявить, что мистер Дресколл находился в вашей спальне, пока вы переодевались, либо что вы с ним все-таки ненадолго разлучались.
   — Подождите, подождите, это же было после того, как Джимми отдал мне револьвер. Миссис Надоеда признает это.
   — Да, совершенно верно. Вы переодевались позднее. Но как быть с Вальтером? Его труп находился в спальне или нет?
   — Но… но… я не знаю.
   — Сколько времени прошло после того, как вы последний раз заходили в спальню?
   — Но я не была там все утро. Его спальня отделена от моей туалетной комнатой и ванной. Мы встретились утром за завтраком. Он был на редкость придирчив и груб. Он как раз обнаружил письмо Джимми, написанное мне. Понимаете, он давно ждал чего-нибудь в этом роде. Он выманил у меня двадцать тысяч, но у меня нет никаких доказательств, что это было именно так. Он боялся, что я потребую деньги обратно, и искал возможность подать на развод. Тогда можно было бы сказать, что я все выдумала про деньги, стремясь отомстить за развод и спасти собственную репутацию.
   — Вы понимаете, что суд не будет в восторге от вашей истории?
   Розалинда кивнула.
   — Как утверждает миссис Надоеда, вы подстригали канарейке коготки в солярии, когда появился мистер Дресколл и заключил вас в объятия.
   Она снова кивнула.
   — Миссис Надоеда наблюдала за вами на протяжении некоторого времени еще до появления мистера Дресколла. Она говорит, что молодой человек не сразу пошел в солярий, хотя в дом он уже вошел и находился в нем в общей сложности сорок две минуты. Она точно засекла время его прихода и ухода.
   — Это на нее похоже!
   — Дело не в этом. Важно другое, что мистера Дресколла не было с вами в солярии. Где он был?
   — Звонил по телефону, — быстро сказал Дресколл.
   — В свой офис. Розалинда позвонила ко мне домой, и я сразу же помчался к ней, хотя у меня были свои дела, которые необходимо было решить с самого утра. Поэтому я сначала позвонил на свою работу.
   — Сколько времени продолжался ваш разговор?
   — Я не знаю, минут пять — десять.
   — И как раз в это время, пока Дресколл звонил по телефону, — Мейсон снова повернулся к Розалинде, — вы вошли в солярий, чтобы подстричь канарейке коготки?
   — Да.
   — До этого момента Дресколл проявлял столь бурно свои нежные чувства?
   — Он и раньше обнимал меня, если это вас интересует.
   — Таким образом, был еще какой-то промежуток времени, когда Дресколл находился в доме, но вы не можете с уверенностью сказать, чем он был занят.
   — Вы правы, не могу.
   — Если вам угодна такая формулировка, — злобно буркнул Дресколл.
   — Да, мне угодна… Скажите, как раз во время этого телефонного звонка и произошла автомобильная авария?
   — Да.
   — Вы от неожиданности выпустили канарейку и побежали к окну узнать, откуда шум?