Гарднер Эрл Стенли. Дело о ленивом любовнике

   — Для этой цели предназначался другой чек.
   — Но зачем нужно было подделывать чек, выписанный на ваше имя, мистер Мейсон?
   Адвокат улыбнулся:
   — Это именно то, что я хотел бы узнать.
   Поулинг изучал письмо и чек еще несколько минут, потом внезапно принял решение и передал и то и другое Мейсону.
   Адвокат прочел письмо, адресованное кассиру Первого национального банка в Лас-Олитасе. Оно целиком было отпечатано на машинке, кроме подписи, и говорилось в нем следующее:

   «Это письмо представит вам Морин Милфорд, чья подпись стоит непосредственно над моей в левом углу этого письма.

   Сегодня я вручаю Морин Милфорд чек на пять тысяч долларов и хочу, чтобы этот его оплатили сразу по предъявлении, не требуя у Морин Милфорд каких-либо документов, кроме тех свидетельств, которые содержатся в этом письме.

   Вы увидите, что чек на имя мисс Милфорд, что она расписалась на обороте чека, и что я, в свою очередь, расписалась под ее подписью, гарантируя ее подлинность. Посылаю вам еще это письмо, чтобы не возникло сомнений в личности мисс Милфорд. Пожалуйста, проследите, чтобы этот чек был немедленно оплачен.

Искренне ваша Лола Фэксон Оллред».

   В левом верхнем углу стояла подпись Морин Милфорд и ниже другая подпись — Лолы Фэксон Оллред. Чек на сумму в пять тысяч долларов был подписан «Лола Фэксон Оллред», получатель — «Морин Милфорд», чья подпись подтверждалась письмом.
   — Что вы об этом думаете? — спросил Поулинг.
   Мейсон, нахмурившись, рассматривал письмо.
   — У вас тут есть увеличительное стекло? — спросил он.
   — Очень сильное, — сказал Поулинг, открывая ящик стола.
   Мейсон поизучал подписи, потом сказал:
   — Я не эксперт по почеркам, но я бы сказал, что эти подписи сделаны не тем способом, каким подделан чек на две с половиной тысячи долларов.
   Поулинг кивнул. Мейсон продолжал:
   — Тот факт, что миссис Оллред прибегла к такому способу идентификации получателя, указывает на то, что мисс Морин Милфорд трудно удостоверить свою личность как-то по-другому. Иными словами, мисс Милфорд, совершенно очевидно, тут неизвестна.
   Снова банкир ограничился кивком.
   — И совершенно очевидно, была какая-то необходимость спешки в связи с этим делом, — заметил Мейсон. — Я вижу, что письмо и чек датированы субботой. Предъявлены документы сегодня утром.
   Мейсон перевернул письмо, разглядел штамп, обозначающий час получения письма банком, и сказал:
   — Очевидно, его принесли через несколько минут после десяти. Неплохо бы узнать у кассира насчет Морин Милфорд.
   Поулинг начал было нажимать кнопку, потом остановился, взял письмо и чек, сказал:
   — Извините меня, я отлучусь на минутку, мистер Мейсон.
   Потом спокойно отворил дверь красного дерева из кабинета, неспешно пошел по длинному коридору и остановился перед окошком кассира.
   Когда он вернулся, он держал в руке клочок бумаги с описанием, данным ему кассиром.
   — Морин Милфорд, — сказал банкир, — очевидно, весьма заметная молодая женщина, чуть старше двадцати, жгучая брюнетка с темными глазами и длинными ресницами. На ней был дымчато-голубой костюм и темно-синие замшевые перчатки. У нее был синий замшевый кошелек и эксцентрическая шляпа с красными полями, надетая набекрень. Она сняла перчатки, когда предъявляла чек. Кассир из предосторожности попросил ее еще раз расписаться — в получении денег. Затем он выдал ей деньги стодолларовыми купюрами. Кассир запомнил, что она хорошо сложена, с тонкой талией, и выглядит сильной. Она абсолютно владела собой и ситуацией, не испытывала ни малейшей неловкости. Улыбаясь, она отвела все вопросы о том, что собирается делать с деньгами. Разумеется, какое до этого дело кассиру, так что он вел себя тактично. Он только спросил ее, не собирается ли она здесь поселиться и пожелает ли открыть счет, какие она предпочтет купюры, и тому подобное.
   Единственная подозрительная деталь, которую заметил кассир, это обилие косметики. Помада казалась слишком яркой, и естественная форма рта была сильно искажена и утолщена. Как только ей оплатили чек, она положила деньги в кошелек и вышла. И кажется, мистер Мейсон, это все, что мы знаем о данном деле. Я, разумеется, предложу эксперту по почеркам немедленно изучить письмо и подписи на чеке, но заметьте, что подписей три: одна под письмом, другая на лицевой стороне чека, третья — на его обороте. Каждая из этих подписей кажется совершенно подлинной. — Банкир остановился, ожидая комментария Мейсона.
   Адвокат отодвинул назад свой стул.
   — Не будете ли вы любезны, — попросил он, — сейчас же известить меня по телефону, если последуют какие-то вопросы со стороны вашего эксперта?
   Поулинг кивнул. Мейсон продолжил:
   — По-моему, ему надо сделать предварительный осмотр, а затем, вероятно, более подробную проверку. Я хотел бы, чтобы со мной посоветовались.
   — Уверен, что без вашего участия не обойдутся.
   Мейсон небрежно заметил, переворачивая письмо:
   — Я не уверен, что вы сообщили мне относительно всех выплат со счета миссис Оллред за последнее время.
   — Со счета снимали один-единственный раз за… ну, за некоторое время, мистер Мейсон, — сказал банкир.
   Неожиданно Мейсон повернул письмо так, что свет упал под углом. Потом пощупал пальцами подпись.
   — Что-то неладно? — спросил Поулинг.
   — Я бы сказал, что теперь можно спокойно сложить два и два, — ответил Мейсон. — Можно заметить легкое отступление от линий этой подписи — словно по ней прошлись сухим пером. Совершенно очевидно, это и была та подпись, которую обводили, ставя подпись на фальшивом чеке.
   — Ах ты господи! — произнес Поулинг так, будто его раздражала какая-то мелочь, вроде того, что сломался карандаш.
   Мейсон посмотрел на него иронически:
   — Речь о двух с половиной тысячах долларов, — напомнил он.
   Поулинг так и засиял:
   — Которые банк так и не заплатил!
   — Но это не умаляет серьезности преступления, — заметил Мейсон.
   — Нет, полагаю, что нет.
   — И не меняет того факта, что необходимо принять определенные меры.
   — Например, какие?
   — Предпринять определенные шаги и проследить, чтобы другие подделанные чеки не оплачивались.
   — Это, разумеется, будет сделано, сразу же — вообразите только, что фальшивый чек использован, чтобы нанять адвоката с целью защитить данный счет от дальнейших подделок! Можно было бы подумать…
   — Да, продолжайте, — предложил Мейсон, когда тот заколебался.
   — Что это сделано намеренно.
   — Нет, это не так! — отрезал Мейсон.
   — Нет, нет, конечно же, нет! Я только сказал, что можно так подумать.
   — Благодарю вас, — сказал адвокат, — за то, что остановились на этом «можно», — и он вышел.
   Мейсон вручил продолговатую квитанцию дежурному на стоянке автомобилей рядом с банком и спросил:
   — В десять утра вы дежурили?
   Тот кивнул и с опаской спросил:
   — А что случилось?
   — Ничего не случилось, — успокоил его Мейсон. — Мне нужна некоторая информация о личности, которая оставила тут на несколько минут свою машину.
   Дежурный засмеялся и ответил:
   — Слушай, парень, чтобы эта стоянка окупалась, мы должны иметь дело с сотнями автомобилистов за день, и…
   — Эта молодая женщина, — перебил Мейсон, — такова, что вы ее, возможно, и заметили. Хорошая фигура, отлично сядящий голубой костюм, синий замшевый кошелек, шляпка с красными полями, надетая набекрень, длинные темные ресницы…
   — Заметил бы я такой персонаж? — с энтузиазмом подхватил дежурный. — Даже когда я слушаю, как вы ее описываете, у меня слюнки текут. Так что с ней?
   — Ничего, если вы ее не заметили.
   — Не думаю, чтобы она здесь парковалась. Говорите, это было утром?
   — Почти ровно в десять сегодня утром.
   — Не думаю. Мы не так заняты в десять утра. Только когда улицы становятся полны машин, они начинают сюда подъезжать.
   Мейсон поблагодарил его, заплатил за машину, проехал квартал и продогнал машину к стоянке через улицу от банка.
   — Вы были здесь сегодня в десять утра? — спросил он дежурного.
   Тот поколебался, прежде чем ответить. Мейсон сказал:
   — Если да, то вам полагается награда в пять долларов.
   — Это другое дело. А за что награда?
   — Я пытаюсь кое-что выяснить о девушке дет двадцати — двадцати двух. Голубой костюм, хорошая фигура, синий замшевый кошелек, синие перчатки, шляпка набекрень, которая…
   — Что вы хотите о ней знать?
   — Все, что можно. Вы ее помните?
   — Кажется, да. А как насчет пяти монет?
   — Небольшая информация о марке и модели машины, на которой она приехала, и все в таком роде.
   Дежурный ухмыльнулся:
   — Давайте пять зеленых, приятель!
   Мейсон дал ему пятидолларовую бумажку.
   — Это «крайслер», взятый напрокат в местном агентстве. Названия агентства не знаю. Я ее запомнил, потому что хорошенькая особа, вот я и отнесся к ней внимательно. Иногда так что-то получаешь.
   — На этот раз вы что-то получили? — осведомился Мейсон.
   — Улыбку.
   — И все?
   — Этого достаточно.
   — Сыграйте на скачках на эти пять зеленых, — предложил Мейсон. — Может, повезет.
   — Может, сыграю. Спасибо.
   Из будки Мейсон позвонил в контору Дрейка. Когда тот ответил ему, он сказал:
   — Пол, я хочу, чтоб ты проверил агентства по прокату автомобилей. Надо, чтоб ты узнал все, что сможешь, о женщине лет двадцати двух или двадцати трех, которая брала машину сегодня утром. — Он быстро описал ее. — Она могла назваться Милфорд — или другой фамилией. Она брала открытый «крайслер», и я хочу, чтоб ты проверил все подобные учреждения в городе, да поживее.
   — О'кей, — сказал Дрейк. — Что-нибудь еще?
   — Все. Что нового у тебя?
   — Я не очень-то продвинулся, Перри, — уныло сказал Дрейк. — Мне еще не удалось достать фотографию миссис Оллред. Патриция Фэксон ушла из дому сегодня в девять утра и еще не вернулась. Никто точно не знает, где она. Я обнаружил место, где останавливалась сбежавшая парочка. Если это действительно сбежавшая парочка, а не двое хитрецов, которые специально пудрят всем мозги.
   — Как это? — спросил Мейсон.
   — Эта парочка, — сообщил Дрейк, — появилась в мотеле в Спрингфилде вскоре после полуночи в субботу. Им нужен был двойной номер. В мотеле оставался только один такой. Они его заняли. Машину вела женщина, и она взяла на себя все переговоры и регистрацию. Мужчина сидел в машине сложа руки, очевидно, слишком разленился, чтобы пошевелиться, и не проявлял ни малейшего интереса к происходящему. Женщина записалась как «Р. Г. Флитвуд с сестрой» и сказала, что они занймут домик на две ночи. Утром в воскресенье женщина пришла в контору мотеля и спросила насчет проката посуды, а также, где находится бакалея, которая открыта в воскресенье.
   — В том доме, который они заняли, есть кухня? — спросил Мейсон.
   — Именно. Мотель предоставил ей комплект посуды, и ей объяснили, где она может купить продукты. Она уехала и вернулась с большой корзиной продуктов на сиденье.
   — Мужчина с ней ездил?
   — Нет. Она сказала, что он спит, он любит поспать подольше в воскресное утро. Женщина, очевидно, стряпала в воскресенье и сегодня утром. В девять тридцать она вернула посуду, тщательно вымытую и вытертую, объявила, что они уезжают, — и они исчезли в скором времени после того. Никто не знает, в каком направлении они уехали.
   — Значит, они приехали около полуночи в субботу? — переспросил Мейсон.
   — Верно. Возможно, было полпервого. Я думаю, отсюда в Спрингфилд добрых два часа пути, значит они могли выехать около — ну, скажем, около десяти в субботу вечером, и, учитывая, что они прибыли в Спрингфилд в полпервого или около того, можно сказать, что они выехали из города самое позднее в десять тридцать.
   — И женщине нужен был двойной номер?
   — Да, и она настаивала, чтобы там было три отдельных кровати.
   — Зачем ей три отдельных кровати для себя и своего брата?
   — Не сказала. Сказала только, что нужен двойной номер, желательно, с двуспальной кроватью и двумя односпальными. Естественно, в такое время ночи служащие мотеля не спрашивают у приезжающих, сколько их там. Они исходили из того, что нужнот три кровати, и соответственно взяли плату.
   — А как насчет описаний внешности? — поинтересовался Мейсон.
   — Сравню описания, как только их получу, — заверил Дрейк. — Конечно, все это могут быть маневры для отвлечения внимания. Имею также кое-что по телеграмме. Эту телеграмму отправила из Спрингфилда женщина — по телефону со станции. Ей сказали, что стоимость телеграммы — сорок центов, и она опустила куда нужно сорок центов мелочью. Это все, что в «Уэстерн Юнион» об этом знают.
   Мейсон засмеялся и сказал:
   — Банк без колебаний принимает телеграммы как подтверждение чека, а теперь выясняется, что телеграмма свидетельствует о подлинности не больше, чем голос, который диктовал текст по телефону. Кто подтвердит, что он принадлежал Лоле Фэксон Оллред?
   — Верно, — согласился Дрейк. — О мужчине я ничего больше не узнал. Его видели только в машине, когда они прибыли.
   — Подходящее поведение для человека, который сбежал с чужой женой, — заметил Мейсон. — Он не проявлял интереса к устройству?
   — Нет, пока женщина этим занималась, он просто сидел в машине, откинувшись на сиденье.
   — Ладно, — сказал Мейсон. — Покорпи над этой взятой напрокат машиной. Я хочу выследить эту девицу. Машина была взята сегодня утром, возможно, около девяти, наверно, ее еще не сдали. Займи побольше людей, чтобы, когда она вернет машину, можно было установить за ней слежку.
   — О'кей, Перри, займу этим несколько человек.
   — И начни проверять отели, туристские лагеря, мотели и все прочее, чтобы найти след парочки, — напомнил Мейсон.
   Дрейк сказал раздраженно:
   — А какого черта еще мы делаем, как ты думаешь, Перри?
   — Может быть, продумываете другие способы грабить вкладчиков банков, — сказал Мейсон и повесил трубку.

6

   Было три тридцать, когда незарегистрированный телефон Мейсона резко зазвонил. Этот телефон стоял у него на столе. Только Делла Стрит и Пол Дрейк знали этот номер, и адвокат, потянувшись к аппарату, ответил:
   — Да, Пол. Что случилось?
   Голос Дрейка, резкий от нетерпения, произнес:
   — Мы засекли девицу, которая брала сегодня машину в агентстве, Перри!
   — Здорово, — сказал Мейсон. — И что же?
   — Она взяла ее сегодня в девять утра, назвалась Джейн Смит и дала фальшивый адрес в Денвере, — сообщил Дрейк. — Она заплатила задаток и сказала, что вернет машину около двух часов дня. Мы это обнаружили примерно через час после того, как мои люди взялись за работу. Я тебя не известил, потому что ничего особенного в то время еще не было известно. Я только отправил оперативников проследить за ней, когда она вернет машину.
   — Продолжай, — Мейсон внимательно слушал.
   — Она вернулась около часа назад, — сказал Дрейк, — и хотела оформить бумаги, чтобы взять машину на неделю. Сказала, что собирается пожить за городом и что особенно много миль на машине не сделает, но будет ездить туда-сюда. Агентство заключило с ней договор, и, конечно, мои ребята пошли за ней, как только она ушла.
   — У нее появилась мысль, что за ней хвост?
   — Не думаю.
   — Куда она направилась?
   — Еще не знаю, Перри. Мои ребята следят за ней. Я занял этой работенкой парочку хороших мужиков, они ее выследят. Я просто хотел убедиться, что ты наготове.
   — Это та самая женщина?
   — Нет вопроса. Описание подходит тютелька в тютельку. Это единственный «крайслер», который был сдан, а женщина подходит к твоему описанию. Для меня это ясно как день.
   — Для меня тоже, — согласился Мейсон.
   — О'кей. Новости могут быть теперь каждую минуту.
   Адвокат повесил трубку, а Делла Стрит сообщила:
   — Герти сказала, что в конторе ждет Джордж Джером.
   — Джером? — нахмурился Мейсон.
   — Партнер мистера Оллреда по делам рудников. Он хочет тебя видеть, но не говорит, по какому поводу. Утверждает, что это весьма конфиденциально.
   — Хорошо, — сказал Мейсон. — Будь готова к звонку Пола Дрейка. Как только мы выследим эту женщину с «крайслером», я хочу ее увидеть. Зови Джерома.
   Делла Стрит вышла в приемную, чтобы пригласить Джерома в личный кабинет Мейсона. Джордж Джером проявлял признаки нетерпения: это был человек, который не привык где бы то ни было и кого бы то ни было ждать. Вошел высокий широкоплечий мужчина, довольно костлявый, скуластый. Из-под мохнатых бровей холодно и оценивающе глядели на мир светло-карие глаза. На вид ему было лет пятьдесят пять — шестьдесят, и, несмотря на возраст, от него исходило ощущение огромной внутренней силы.
   — Садитесь, — пригласил адвокат. — Я и сам хотел вас видеть.
   — По поводу чего?
   Мейсон улыбнулся:
   — По тому же делу, по какому вы хотели видеть меня.
   Джером не ответил на улыбку Мейсона:
   — Если вы телепат, вряд ли мне есть смысл что-то говорить.
   Джером устроился в большом кресле, и размеры этого человека словно уменьшили кресло, лишив его даже видимости комфорта.
   — Что задумал Оллред? — спросил Джером.
   — Боюсь, что не могу вам в этом помочь, — ответил Мейсон.
   — Вы что, адвокат Оллреда?
   — Нет.
   — А чей?
   — На этот раз, — сказал Мейсон, — думаю, нет нужды играть в прятки относительно имени моего клиента. Я адвокат миссис Оллред.
   — Вы лично видели Лолу Оллред?
   — Почему вас это интересует?
   — Просто хотел это знать.