Гарднер Эрл Стенли. Дело о ленивом любовнике

Эрл Стенли Гарднер

«Дело о ленивом любовнике»

1

   Утром в понедельник обычно скапливалось много почты. Придя за полчаса до официального открытия конторы, Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона, ловко просовывала нож для разрезания бумаг под клапаны конвертов, вскрывала их одним быстрым движением запястья, бегло прочитывала письма и раскладывала их на три стопки.
   В одной стопке — то, на что Перри Мейсону сразу следует ответить. Вторая стопка не требовала немедленного ответа, но на нее Мейсон должен обратить внимание. В третью стопку ложились письма, на которые после консультации с Мейсоном она ответит.
   Последний конверт, который она вскрыла, представлял собой загадку. Это был тонкий конверт, он мог содержать всего-навсего обычный счет за покупки, которые сделал Мейсон. На самом же деле там лежал сложенный продолговатый листок тоновой бумаги с перфорацией по краю. Текст был напечатан на машинке, подпись поставлена густыми чернилами.
   Делла Стрит увидела, что это чек, выписанный на банк «Фармерз, Мерчантс энд Меканикс», получатель — Перри Мейсон, подпись — Лола Фэксон Оллред. Чек на две с половиной тысячи долларов.
   Делла потрясла конверт, чтобы удостовериться, что в нем больше ничего нет; затем, не доверяя своей памяти, она справилась в картотеке по индексу клиентов Мейсона.
   Там не было никого по фамилии Оллред.
   Это, конечно, могла быть плата за какие-нибудь услуги, так что Делла обратилась к главной, большой картотеке. Там регистрировался каждый, с кем Перри Мейсон имел когда-либо деловой контакт: официальные свидетели, присяжные в делах с участием Мейсона, лица, представлявшие противную сторону, защитники в гражданских процессах, лица, заключавшие соглашения, свидетели со стороны обвинения.
   Она не нашла никаких Оллредов.
   Делла Стрит как раз закрывала ящик, когда Мейсон, словно свежий ветерок, ворвался в контору.
   — Привет, Делла. Что новенького? Сортировка писем, я вижу. Черт, как я люблю получать письма! И как ненавижу на них отвечать!
   Делла Стрит мрачно осведомилась:
   — Кто такая Лола Фэксон Оллред?
   — Ты меня загнала в угол, — сказал Мейсон, с минуту подумав. — Ты в картотеке ее искала?
   — Угу.
   — Что-нибудь нашла?
   — Ничего.
   — Почему такой интерес?
   — Она прислала чек на две с половиной тысячи долларов, — объяснила Делла.
   — Зачем?
   — Не сообщает.
   — Никакого письма?
   — Никакого письма.
   — И в списках ее нет?
   — Нет.
   — Дай взглянуть на чек, — попросил Мейсон.
   С минуту он изучал чек, затем повернул его так, чтобы свет из окна конторы падал на листок не прямо, а по косой, и наконец спросил:
   — Ты уверена, Делла, что в конверте не было письма?
   — Абсолютно. Вот конверт, шеф. Таким уж он пришел.
   Мейсон заметил:
   — Первоначально к этому чеку было приложено письмо.
   — Откуда ты знаешь?
   — Во-первых, по тому, как он сложен, — сказал Мейсон. — Во-вторых, в верхней части чека имеется след от скрепки. Держи его за этот уголок, Делла. Нет, чуть поверни. Вот он. Видишь теперь, как слабый след повторяет силуэт скрепки?
   — Верно, — согласилась Делла. — Скрепка здесь действительно была. Но что заставляет тебя думать, будто она скрепляла чек с письмом?
   — То, как чек сложен. Если мы кладем в конверт один лишь чек, то складываем его пополам. Когда же чек посылается письмом, он прикрепляется к верхней части письма и письмо складываете вчетверо. Таким образом, на чеке должно быть два сгиба. Заметь теперь, как сложен этот чек. Слева — а потом снизу.
   — Тогда — как ты думаешь, что стало с письмом?
   — В том-то и вопрос, Делла, — сказал Мейсон. — Посмотри в телефонной книге.
   Делла Стрит открыла телефонную книгу, провела пальцем по странице на букву «О», потом сказала:
   — Не нахожу никакой Лолы Фэксон Оллред. Есть только Бертран С. Оллред.
   — Бертран С.! — воскликнул Мейсон.
   — Ну да. А что? Ты его знаешь?
   — Я знаю о нем.
   — Что насчет него, шеф?
   — Он занимается горнорудным делом. И разработчик, и биржевой делец. У него репутация человека умного и хитрого. Год назад, или около того, он имел дело с одной шахтой. После того, как он продал на нее акции, там открыли очень богатое месторождение Оллред с помощью ловкого, но вполне законного трюка получил акции назад. Он сделал на этом миллион.
   — Меня интересуют такие законные трюки, — сказала Делла. — Как он его проделал?
   — У него был дружественно к нему расположенный акционер, поистине дурак; Оллред обвинил его в мошенничестве, заявил, что акции ничего не стоят, и потребовал назад свои деньги. Тогда этот болван отправил письма всем другим держателям акций, утверждая, что возбуждено судебное дело, что Оллред с этой шахтой смошенничал, что если остальные акционеры будут действовать согласованно, то, удастся возможно, спасти все их капиталы, но что Оллред, несомненно, начнет тянуть время, чтобы успеть растратить имущество компании. Спустя два дня Оллред лично написал каждому акционеру, что, по его мнению, шахта баснословно богата, что вновь сделанные открытия намного повысили ценность акций, что каждая проданная доля акций — это личные акции Оллреда, что он хочет, чтобы акционеры на них колоссально разбогатели, и что его совет — держаться за эти акции и не пытаться вернуть свои деньги, что, по его мнению, шахта теперь много богаче, чем в то время, когда он продавал им эти акции.
   Можешь догадаться, какой эффект произвело это письмо. Оно заставило акционеров понять, что они смогут вернуть свои деньги, если предпримут объединенные действия. Вы продаете людям акции горнорудной компании, а потом пытаетесь эти акции снова скупить — и каждый хочет получить, по крайней мере, в десять раз больше, чем заплатил. Вы предлагаете ему ровно столько, сколько он заплатил — и он смеется вам в лицо. Но если вы ему говорите, что есть возможность, предприняв согласованные действия, «вернуть свои деньги» — эти слова звучат в его ушах музыкой. Он хочет вернуть свои деньги.
   Что ж, в результате всего этого Оллред скупил все свои акции точно за ту цену, за какую он их продал позже, когда некоторые пожаловались, что их одурачили, Оллред просто-напросто предъявил письмо, которое он им написал, где говорилось, что, по его мнению, шахта баснословно богата, что последние исследования показывают ее несомненное богатство. Другими словами, он писал им чистую правду, прося и умоляя их не требовать возвратить им деньги. Разумеется, моральный эффект этого письма заключался в том, чтобы они с ума посходили, пытаясь вернуть свои деньги, но юридический эффект свелся к тому, что Оллред вышел из воды полностью сухим.
   — Он, должно быть, умен, — заметила Делла.
   — Он хитер, — поправил Мейсон. — Есть еще Оллреды?
   — Больше ни одного.
   Мейсон сказал:
   — Просто чтобы исключить случайность, Делла, позвони-ка на квартиру Оллреда.
   — И кого мне спросить?
   Мейсон поколебался, потом сказал:
   — Я сам буду говорить. Набери только номер, Делла, а потом я возьму трубку.
   Делла Стрит сняла трубку с городского аппарата. Ее натренированные пальцы ловко покрутили диск. Она кивнула Мейсону:
   — Я набрала номер.
   Мейсон взял трубку, подождал. Через минуту ответил женский голос:
   — Квартира миссис Оллред.
   — Миссис Оллред дома? — спросил Мейсон.
   — Скажите, пожалуйста, кто хочет с ней говорить?
   — Мистер Перри Мейсон, адвокат.
   — Она ждет вашего звонка, мистер Мейсон?
   Мейсон рассмеялся и сказал:
   — Сейчас выясним. Скажите мне, ее полное имя — Лола Фэксон Оллред?
   — Так и есть, — подтвердил голос на другом конце линии.
   — Тогда, я думаю, — сказал Мейсон, — можно считать, что она ждет моего звонка.
   — Не вешайте трубку, пожалуйста.
   Мейсон подождал у телефона секунд десять, затем мужской голос произнес:
   — Алло, мистер Мейсон!
   — Да.
   — Это Бертран С. Оллред. Вы хотите говорить с моей женой?
   — Да.
   — В данный момент ее нет.
   — Понятно.
   — Не могли бы вы мне сказать, в чем дело — то есть, что вы хотели с ней обсудить? Возможно, я смогу ей все передать немного позже.
   — Ничего важного, — сказал Мейсон. — Просто передайте ей, пожалуйста, что я звонил.
   — Я это сделаю, но, быть может, вы объясните…
   — Просто я кое-что уточняю, — объяснил Мейсон. — Вот и все. Можете передать вашей жене, что я кое-что суммирую — просто суммирую, и я хотел бы, чтобы она позвонила мне в связи с одной суммой. Я достаточно понятно выразился? Заранее благодарю.
   — Что же вы такое суммируете? — поинтересовался Оллред.
   — Так, это просто формальность, — сказал Мейсон. — Весьма вам благодарен, мистер Оллред. До свидания.
   Он повесил трубку и посмотрел на Деллу Стрит:
   — Я, наверно, зря впутался в это дело. К телефону подошел ее муж. Он любопытствует. Хотел бы я знать, что за письмо было прикреплено к этому чеку.
   — Он что, слишком много интереса проявил? — спросила Делла.
   — Да. Теперь придется поиграть в ожидание.
   — А чек?
   — Мы его у себя подержим — и посмотрим, что будет.
   — А почта?
   Мейсон вздохнул:
   — Ах да. Думаю, я ее прогляжу. Возьми свой блокнот, Делла, и начнем.
   В девять сорок Герти, секретарша из приемной, положила на стол Деллы срочное письмо. Делла Стрит распечатала его. Тонкий конверт содержал только сложенный продолговатый листок бумаги.
   Этот чек был сложен ровно посередине, как раз так, как, по словам Перри Мейсона, складывают чек, если к нему не приложено никакого письма. Он был выписан на Первый национальный банк в Лас-Олитасе, на имя Перри Мейсона, на сумму две с половиной тысячи долларов, за подписью: Лола Фэксон Оллред.
   Письмо отправили в тот же день рано утром.
   Делла Стрит заметила:
   — У твоей приятельницы странная манера разбрасывать конфетти. Интересно, сколько еще это будет продолжаться.
   — Оба чека датированы субботой? — спросил Мейсон.
   — Именно так.
   — А у нас есть счет в «Фармерз, Мерчантс энд Меканикс»? — поинтересовался Мейсон.
   — Конечно.
   Мейсон решительно сказал:
   — Поезжай в банк, депонируй оба чека. Попроси кассира отнестись к ним с особым вниманием, и, когда чек отошлют в Первый национальный банк в Лас-Олитас, пусть попросят там тщательно его проверить.
   — Разве ты не будешь чувствовать себя обязаным перед миссис Оллред, если реализуешь эти чеки, не зная, за что они?
   — Я всегда могу вернуть ей деньги, если решу не представлять ее интересы, какое бы там у нее ни было дело. Сходи в банк лично, Делла, и депонируй чеки. Что-то в этом есть такое, что мне не нравится.
   — Зато мне это нравится, — улыбнулась Делла. — Как человек, который занимается финансами в этой конторе, я буду только весьма довольна, если миссис Оллред закидает нас чеками, приходящими с каждой почтой. Почему только тебе это не нравится, шеф?
   — Не знаю. Назови это излишней подозрительностью, если хочешь, но у меня такое предчувствие, что, как только я эти чеки депонирую, сразу что-то начнет происходить — и по этой-то причине чеки и посылают. Что ж, включимся в игру — а там уж видно будет.

2

   В десять двадцать Делла Стрит отчитывалась перед Мейсоном.
   — Чек предъявлен кассиру в банке «Фармерз, Мерчантс энд Меканикс», — сказала она.
   — И как?
   — Он не мог понять, почему мы хотим депонировать чек и в то же время просим тщательно его проверить.
   — Но он его хорошо рассмотрел?
   — Да.
   — И принял его?
   — Сказал, что чек, вне всяких сомнений, настоящий, что он подписан миссис Оллред и что у миссис Оллред достаточно денег на счете, чтобы покрыть его. Он даже не потрудился проверить баланс. Он только сверил подписи. У миссис Оллред, должно быть, там кругленький счет.
   — Интересно, — произнес Мейсон. — Миссис Оллред, несомненно, следовало бы войти в контакт со мной, — если только этот чек не поддельный.
   — Возможно, — сказала Делла Стрит, — она приложила этот первый чек к письму, объясняющему, чего она от тебя хочет, потом вспомнила что-то еще, о чем забыла написать, открепила его, а потом просо забыла снова положить его в конверт. А чек остался в конверте и благополучно дошел.
   — Возможно, что так, — согласился Мейсон, — но эта распроклятая история меня раздражает. Я…
   Телефон на столе Деллы Стрит звякнул — один короткий звонок. Это означало, что у секретарши в приемной возник какой-то вопрос, который она хочет обсудить непосредственно с личным секретарем Мейсона. Делла Стрит сняла трубку:
   — Алло, Герти. В чем… понятно… Да, думаю, что так. Попроси его минутку посидеть.
   Делла Стрит прикрыла микрофон ладонью и сказала:
   — Там мистер Бертран… Оллред. Он хочет видеть тебя, но не говорит зачем.
   Мейсон ухмыльнулся и сказал:
   — Ну вот, уже что-то! Попроси Герти впустить его.
   Бертран С. Оллред оказался низкорослым и коренастым человеком лет пятидесяти, в тщательно скроенном двубортном сером костюме. Волосы его, весьма редкие у макушки, были разделены ровным пробором, по бокам свисали кудри рыжеватого оттенка. Коротко подстриженные рыжие усы топорщились над верхней губой, затеняя ее, но обрывались над уголками рта, виднелись только аккуратно подстриженные волоски. Он выглядел как человек, обладающий достаточно сильной властью, чтобы взорвать все препятствия на своем пути, чтобы идти напролом сквозь все жизненные препоны, подобно тому, как подающий в университетской бейсбольной команде идет напролом в борьбе с противником.
   С сердечной улыбкой на лице Оллред прошел через всю комнату и протянул Мейсону руку, когда был еще за шесть футов от стола адвоката. Он громко сказал:
   — Перри Мейсон! Настоящий Перри Мейсон! Просто чудо! Мистер Мейсон, я столько о вас слышал. Я очень, очень, очень рад вас видеть!
   — Спасибо, — Мейсон пожал ему руку. — Садитесь, пожалуйста.
   Оллред многозначительно взглянул на Деллу Стрит.
   — Мисс Стрит, моя секретарша, — объяснил Мейсон. — Вы можете полностью ей доверять. Она ведет записи во время разговора, держит в порядке все мои бумаги и освежает мои воспоминания, когда память изменяет мне.
   — Не думаю, что это случается часто, — прогудел мистер Оллред.
   — Иной раз я путаюсь в подробностях, — пояснил Мейсон.
   Оллред уселся в кожаное кресло для клиентов, откашлялся и спросил:
   — Не возражаете, если я закурю?
   — Ничуть, — сказал Мейсон. — Хотите одну из этих?
   Он протянул коробку с сигаретами.
   — Нет, благодарю вас. Сигареты меня только раздражают. Предпочитаю сигары. Нет возражений?
   — Нет, никаких.
   Оллред скрестил свои короткие ноги, и, вынув из кармана кожаный портсигар, извлек оттуда сигару, сверкая свеженаманикюренными ногтями.
   — Это насчет моей жены, мистер Мейсон.
   — Что же насчет нее? — спросил Мейсон.
   — Едва ли я понимаю, как расценивать ее действия.
   — Давайте проясним ситуацию, мистер Оллред, — сказал Мейсон. — Вы пришли сюда из-за того, что я позвонил по телефону и захотел поговорить с вашей женой?
   — Некоторым образом. Но только некоторым образом.
   — Должен предупредить вас, — продолжил Мейсон, — что, обращаясь к поверенному, вы можете поставить его в неловкое положение: адвокат не всегда свободен в своих действиях.
   — Вы хотите сказать, что представляете интересы моей жены?
   — Я лишь хочу сказать, что, возможно, не смогу быть вам полезен в качестве поверенного. Поэтому вы должны сказать мне в точности то, что хотите, но при этом не посвящайте меня в свои секреты.
   — Понимаю, понимаю, — задумчиво сказал Оллред, чиркая спичкой о подошву своего широкого ботинка и поднося пламя к кончику сигары. Он запыхтел, старательно раскуривая сигару, затем погасил спичку, швырнул ее в пепельницу и спросил Мейсона: — Вы представляете мою жену?
   — В настоящий момент я не готов отвечать на этот вопрос.
   — Что ж, если это так — а сдается, что так и есть, — как случилось, что вы ожидали найти ее у меня в доме?
   — Разве не логично искать жену в доме ее мужа?
   Сквозь голубую дымку сигарного дыма Оллред внимательно изучал черты адвоката.
   — Будь я проклят, да вы хитрец, каких мало, — проворчал он, — если только…
   — Если только — что? — спросил Мейсон, так как его собеседник умолк.
   — Если только по какой-то причине вы не знаете — но, если вы представляете Лолу, вы должны знать.
   Мейсон только улыбался.
   — Ну, что проку препираться таким образом, мистер Мейсон? Давайте перейдем к делу.
   — Так говорите же.
   — Моя жена, — с горечью сказал Оллред, — удрала с моим лучшим другом.
   — Как это скверно, — уклончиво отозвался Мейсон. — Когда же она ушла от вас?
   — Как будто вы не знаете!
   — В конце концов, мистер Оллред, вы сами захотели поговорить со мной.
   — В субботу вечером, — ответил Оллред. — Черт побери, я просто потрясен.
   — Имя этого человека?
   — Роберт Грегг Флитвуд. Один из тех, с кем я связан по работе, мой служащий, бухгалтер, помощник — в общем, очень умелый работник.
   — Вы намерены требовать развода?
   — Не знаю.
   — Я полагаю, газетам об этом ничего не известно?
   — Разумеется нет. Пока что, моими стараниями, это не попало в прессу. Больше я не смогу их удерживать. Мы слишком известны: положение в обществе, и прочее.
   Только кивок был вкладом Мейсона в разговор.
   — Чего я никак не могу понять, — дернулся Оллред, — так это того, как могла женщина ее возраста сделать такую вещь!
   — Сколько ей лет?
   — Сорок два.
   — Кажется, — сказал Мейсон, — психологи считают, что это самый опасный возраст для женщины.
   — Вы говорите об общем правиле, — отмахнулся Оллред.
   — В вашем случае это не так?
   — Судите сами. У Лолы было огромное состояние, она могла делать все, что хотела. Она зрелая женщина. Если я ей надоел, почему она просто не уехала? Пожила бы отдельно, а потом развелась бы и вышла замуж за Боба Флитвуда. Но нет, ей нравятся театральные эффекты, какие-то детские поступки, нечто такое, что вызовет нежелательную огласку.
   — Можете что-нибудь рассказать мне о Флитвуде?
   — Я все могу рассказать о нем.
   — Итак?
   — Боб Флитвуд на пятнадцать лет моложе моей жены. Я его взял к себе совсем молодым и попытался сделать из него человека. Я проталкивал его вперед с такой быстротой, с какой только мог. Я доверял ему. Большую часть времени он находился у меня в доме. Проклятье, я и не подозревал, что между ним и Лолой что-то есть. Боб Флитвуд определенно ухаживал за Патрицией.
   — А кто такая Патриция?
   — Патриция Фэксон, дочь Лолы от предыдущего брака.
   — Понятно.
   — И вдруг, так неожиданно, он сбежал с моей женой!
   — Что об этом говорит Пат?
   — Она все глаза выплакала, но притворяется, будто все в порядке. Она приходит в столовую, ест ровно столько, чтобы не умереть с голоду, пытается делать хорошую мину при плохой игре, прикидывается счастливой, улыбается — и ест себя поедом.
   — Она его любит?
   — Думаю, что больше всего она унижена. Девушке чертовски тяжело: еще бы, ее мать убегает с ее женихом.
   — А Флитвуд был женихом Патриции?
   — Ну, можно и так смотреть. Он был… Он… Ну, он крутился вокруг Патриции, и в то же время никогда не проявлял ни малейшего интереса к Лоле — это точно. Либо они оказались чертовски хитрыми, либо просто сошли с ума. Патриция, разумеется, современная девица. У нее обожатели десятками насчитывались. Многие с ума по ней сходили. В последнее время, правда, предпочтение отдавалось двоим — Флитвуду и парню по имени Джон Бэгли. Я чувствовал, что преимущество на стороне Боба, но Джон Бэгли не сходил с дистанции — тут уж я не ошибаюсь, Мейсон.
   Адвокат кивнул.
   — Предполагаю, — продолжал Оллред, — что Пат играла, восстанавливая одного против другого, как это делают женщины, и зашла слишком далеко. Возможно, она на самом деле поощряла Бэгли, а Бобу дала отставку. Тут никогда не поймешь.
   — Разве вы не можете узнать у нее? — спросил Мейсон.
   — Только не у Пат. Она себе на уме. Она воображает, будто я пытаюсь ее подавлять, и возмущается. Все это чепуха, уверяю вас, Мейсон, но так уж она чувствует. Во всяком случае, если она бросила Боба ради Джона, она меня поставила в затруднительное положение. Полагаю, Боб решил показать Пат, что она не единственная девушка в мире, и он, чтобы ее унизить, сбежал с ее матерью. Да, она меня здорово подвела! Но я не могу вообразить, чтобы Лола проделала нечто подобное.
   Мейсон только кивнул.
   — К чертям все! — раздраженно продолжал Оллред. — Даже если Лоле на меня плевать, если она готова пойти на все, чтобы ранить меня или сделать смешным, все-таки невоозможно представить, чтобы она проделывала подобный трюк!
   — Так она поступила подобным образом, чтобы ранить вас — или чтобы поставить вас в смешное положение? — спросил Мейсон.
   — Похоже на то, разве нет?
   Мейсон молчал.
   — Могу предложить единственное объяснение: Лола была влюблена в него тайно некоторое время. Она, возможно, чувствовала, что Пат по-настоящему его не любит. Думаю, она боялась мне сказать, что хочет развода, и ждала, чтобы все само собой разрешилось в пределах приличия, потому что, если бы она обратилась ко мне, Боб, вероятно, сорвался бы с ее крючка. В конце концов, неважно, насколько молодо и привлекательно выглядит женщина, когда она связывает себя с мужчиной на пятнадцать лет младше, — о, это только вопрос времени, Мейсон. Только вопрос времени.
   — Что же именно вы хотите от меня? — спросил Мейсон. — Я должен прокомментировать ваши семейные неурядицы или дать вам совет?
   — Вообще-то я хотел получить совет, Мейсон.
   — Я так и понял.
   — Но предварительно кое-что еще.
   — Боюсь, что не понимаю.
   — Я хотел выяснить, представляете ли вы мою жену. Хочу получить определенный ответ.
   — Я не могу вам его дать.
   — Если вы ее представитель, я хочу войти с ней в контакт.
   — Она свяжется с вами, если захочет, я так думаю, — сказал Мейсон.
   — К дьяволу, меня интересует не то, чего хочет она, а то, чего хочу я.
   — Да?
   — Да! Я хочу заполучить Боба Флитвуда.
   — А Флитвуд, — заметил Мейсон, — зная кое-что о риске, которому подвергаешься, встречаясь с разгневанным мужем, постарается держаться от вас подальше.
   — В том-то и дело, — серьезно произнес Оллред. — Он не должен меня бояться.
   — Может, он и не боится. Может, просто благоразумен.
   — Да что бы там ни было, я хочу, чтобы он со мной связался.
   — Вполне понятное желание — однако, он может его проигнорировать.
   — Послушайте, — сказал Оллред, — я собираюсь выложить на стол еще некоторые карты.
   — Я весь внимание.
   — Вы что-нибудь знаете о моем бизнесе, Мейсон?
   — Я только знаю, что вы имеете дело с горнорудными шахтами.
   — Горнорудный бизнес, — продолжал Оллред, — увлекательнейшая игра на свете. Вы покупаете рудник. Похоже, что хороший. Вы ухлопываете уйму денег на разработки. Вы считаете, что он вам принесет миллион долларов. Он оказывается негодным. Вы выкинули уйму денег, а все мало. Естественно, есть огромное искушение сбыть его с рук, чтобы спасти хотя бы часть денег.
   Мейсон кивнул.
   — С другой стороны, вы приобретаете маленькую дырочку в земле, чтобы начать разработки, решаете, что вы не станете вкладывать в нее много денег, — и первое, что вам становится известно: вы просчитались, там богатая жила! Вы знаете Джорджа Джерома?
   Мейсон покачал головой.
   — Он мой партнер в нескольких делах по шахтам. Славный малый, обладает массой технических знаний. Одурачить его нелегко, Джорджа Джерома.
   — И как Джордж Джером вписывается в эту картину?
   — Мы владели шахтой Белая Лошадь. Отдали ее Диксону Кейту в обмен на его шахту и небольшую сумму. Честная была сделка. Я бы назвал ее равноценным обменом.
   Мейсон взглянул на свои наручные часы.
   — Я еще только минуту займу. Всего минуту. Все это связано с проблемой моей жены, — заторопился Оллред. — Кейт с открытыми глазами шел на эту сделку. Он считал, что всучивает нам негодный товар. Я случайно узнал — он считал, что его собственность и гроша ломаного не стоит. Тут-то мы его и надули, благодаря техническим знаниям моего партнера. Шахта, которую мы получили от Диксона Кейта, оказалась ценной. Он думал, что жила иссякла, и поспешил сбыть с рук эту собственность. Джордж решил, что это ошибка, что главная жила осталась в стороне. Ну, короче, Джордж наладил эксплуатацию, и через три недели мы имели богатую шахту — очень богатую.
   Мы пытались держать это в секрете, но каким-то образом все просочилось наружу. Кейт услыхал, и, конечно, взбесился. Лучшее, что он мог сделать, это попытаться аннулировать контракт. Так что он объявил, будто мы дали ему ложные сведения о нашей собственности, и что он требует расторжения контракта. Естественно, мы предложили ему лучше броситься головой вниз с обрыва.
   — И что же он сделал? — спросил Мейсон.
   — Нанял адвоката и начал процесс, объявив, что мы виновны в мошенничестве, что мы ему не сказали того и этого, что нашей шахты он не видел и положился на наше слово. Но это ложь, мистер Мейсон. Диксон Кейт вступил в свои права. Он шахту осмотрел. Он тщательно изучил ее, и, даже если бы мы дали ему какую-то информацию о ней, чего мы не делали, он мог бы не полагаться на наши слова. Закон о мошенничестве, как я понимаю, гласит, что, если человек полагается на ложную информацию — это одно, но, если он провел свои исследования и полагаясь на них покупает собственность, руки у него связаны.