Гарднер Эрл Стенли. Дело одноглазой свидетельницы

Эрл Стенли Гарднер
«Дело одноглазой свидетельницы»

1

   Ночное небо было затянуто тяжелыми, низко нависшими облаками. Мелкий холодный дождик смочил мостовые и тротуары, окружил сиянием уличные фонари. По мокрой мостовой с шипением проносились автомобили.
   Большинство зданий по соседству с торговым центром были уже темными, и только ярко светились окна аптеки на углу. На той же стороне улицы, примерно в середине квартала, излучало гостеприимный свет ночное кафе. В кинотеатре напротив него уже погасили большую часть ламп в фойе. Второй фильм последнего сеанса подходил к концу. Минут пять спустя двери кинотеатра распахнутся, чтобы выпустить зрителей.
   В ожидании этого продавец рецептурного отдела что-то записывал в книгу. За пока еще свободной стойкой бара усталая девушка перетирала стаканы, готовясь к новому наплыву посетителей. Через семь минут все стулья у стойки будут заняты, а за ними люди выстроятся еще в три ряда. Тогда помогать девушке придут продавец рецептурного отдела и кассирша.
   Пока же здесь царило полное затишье, короткая передышка перед еще одним, последним потоком посетителей.
   По Ванс-авеню торопливо шла женщина. Дойдя до бульвара Крамер, она остановилась, встревоженно оглянулась и свернула за угол. Свет в окне аптеки выхватил из темноты ее лицо с решительно сжатыми губами и испуганными глазами.
   Она открыла дверь аптеки и вошла.
   Углубившаяся в какой-то роман кассирша продолжала чтение. Девушка у автомата с содовой водой подняла вопросительный взгляд. Продавец рецептурного отдела отложил карандаш и привстал.
   Однако посетительница сразу направилась к двум телефонным кабинам у дальней стены.
   Позже, восстанавливая в памяти ее внешность, все свидетели сошлись на том, что это была женщина лет тридцати, с хорошей фигурой, которую не могло скрыть даже широкое темное пальто с меховым воротником. Кассирша заметила, что она держала в руках коричневую сумочку из крокодиловой кожи.
   Они, может быть, запомнили бы больше, но в этот момент двери кинотеатра распахнулись и толпа зрителей повалила наружу, сразу заполнив весь тротуар.
   Кассирша со вздохом захлопнула книгу. Продавец рецептурного отдела выставил на край прилавка рекламу поливитаминов и слегка пододвинул вперед коробку с бритвенными лезвиями. Девушка у содового автомата вытерла руки полотенцем и стала смешивать в миксере шоколад и солодовое молоко. Она знала, что через минуту-две кто-нибудь закажет этот напиток.
   Женщина вошла в кабинку, открыла сумочку и достала кошелек для мелочи. Озабоченно нахмурившись, она порылась в кошельке, затем почти бегом кинулась к кассирше.
   — У вас есть пятицентовики? Разменяйте мне. Только быстрее. Пожалуйста, побыстрее!
   Уж теперь-то, когда женщина оказалась так близко, кассирша могла бы ее как следует рассмотреть, но именно в этот момент открылась дверь аптеки и ввалилась шумная бесцеремонная толпа студентов, которые, обмениваясь между собой громкими шутками, сразу начали требовать мороженое, банановый крем, сбитые сливки, шоколадный сироп и лущеные орешки.
   Кассирша протянула женщине пять монет, затем, измерив взглядом толпу вновь прибывших, поспешила на помощь к девушке за прилавком. Минут десять касса может подождать.
   Женщина скрылась в телефонной кабинке. С этого момента ее никто не видел, а верней, не замечал.
   Она положила на полочку возле телефона клочок бумаги, потом поставила на бумагу столбик монет, взяла верхнюю, опустила в щель и набрала номер.
   Рука, державшая трубку, чуть дрожала. Женщина все время всматривалась сквозь стекло в лица новых посетителей.
   Она с нетерпением и тревогой прислушивалась к гудкам на том конце линии, потом трубку подняли, и приглушенный звуками танцевальной музыки слащавый голос произнес:
   — Алло. Я слушаю.
   — Пожалуйста… я очень вас прошу. Мне нужно поговорить с Перри Мейсоном, адвокатом. Попросите его к телефону… только быстрее.
   — Перри Мейсон? Боюсь…
   — Тогда попросите сюда Питера, метрдотеля. Мистер Мейсон сидит за столиком с молодой женщиной…
   — Но Питер очень занят. Вам придется подождать. Если вы так спешите…
   — Подойдите к Питеру. Попросите его показать вам мистера Мейсона. Потом скажите мистеру Мейсону, чтобы он подошел к телефону. Это очень важно. Пусть сразу же подойдет. Вы поняли?
   — Ладно. Не вешайте трубку.
   Прошло минуты две. Женщина нетерпеливо взглянула на свои часы, в оправе которых поблескивали бриллиантики, нахмурилась и сказала то ли в трубку, то ли просто так:
   — Скорей, скорей! Ну, скорей же!
   Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался несколько раздраженный голос адвоката:
   — Алло. Говорит Мейсон.
   Женщина заговорила отрывисто и торопливо.
   — Это очень важно, — сказала она. — Слушайте меня внимательно. Вы должны сразу же понять меня и сделать то, что я скажу. Больше я уже не смогу…
   — Кто это говорит? — перебил адвокат.
   — Я послала вам пакет, — сказала женщина. — Ради Бога, выслушайте меня. У вас есть карандаш?
   — Да.
   — Запишите, пожалуйста, имя и адрес.
   — Но почему…
   — Прошу вас, мистер Мейсон. Я все объясню вам. Каждая секунда дорога. Я прошу вас, умоляю, запишите имя и адрес!
   — Говорите.
   — Медфорд Д. Карлин, шестьдесят девять двадцать, Западная Лорендо-стрит. Записали?
   — Подождите, — сказал Мейсон. — Карлин, К-а-р-л-и-н? Так?
   — Да. Инициалы — М. Д. Его адрес — шестьдесят девять двадцать, Западная Лорендо-стрит.
   — Есть. Записал.
   — Деньги вы уже получили?
   — Какие деньги?
   — О, мистер Мейсон, неужели вы не получили их? Тот пакет… я о нем говорила… Как же так? Его не принесли?..
   Ее голос осекся.
   — Не будете ли вы столь любезны, — с раздражением сказал Мейсон, — назвать мне свое имя и прямо объяснить суть дела? Что за пакет и деньги, и кто вы, наконец, такая?
   — Я не могу назвать вам свое имя. Да оно вам и ни к чему. В конверте были деньги, пятьсот семьдесят долларов… Мистер Мейсон, я умоляю вас, повидайтесь с мистером Карлином, покажите ему вырезку, которая лежит в том пакете с деньгами, и…
   — Но я уже сказал вам, что не получал пакета.
   — Вы его получите. Его принесут. Скажите мистеру Карлину, что ему придется искать другого компаньона. Мистер Мейсон, я не могу вам передать, как все это важно. Это вопрос жизни и смерти. Не теряйте ни минуты… О-о!..
   Ее голос замер, темные глаза, настороженно следившие за входной дверью аптеки, с ужасом глядели на высокого мужчину лет тридцати с небольшим.
   Крупными легкими шагами человека, всегда отличавшегося великолепным здоровьем, он вошел в аптеку и остановился, чуть насмешливо рассматривая лица посетителей.
   Женщина не колебалась ни секунды. Трубка тотчас же выпала из ее руки и закачалась на проводе, несколько раз стукнувшись о стенку кабинки.
   Выскользнув из кабинки, женщина протиснулась к стенду с журналами и, повернувшись спиной к стойке, принялась их рассматривать, казалось, полностью углубившись в это занятие.
   Ей даже удалось изобразить удивление, когда рука мужчины сжала ее локоть. С возмущением обернувшись, она тут же улыбнулась, нежно и заискивающе.
   — О, — сказала она. — Это ты!
   — Я искал тебя.
   — Я… Ты уже все закончил?
   — Да. Это потребовало меньше времени, чем я предполагал.
   — Надеюсь, я не заставила себя ждать. Я только хотела купить зубную пасту и засмотрелась на журналы. Я тут всего минутку.
   Он положил ей на талию крепкую мускулистую руку и слегка подтолкнул к прилавку.
   — Покупай свою пасту, и пошли отсюда.

2

   Перри Мейсон стоял у телефона, держа трубку в левой руке и затыкая ухо указательным пальцем правой, чтобы не слышать звуков музыки.
   Оставшаяся за столиком Делла Стрит, его секретарша, заметила торопливый кивок шефа и поспешила к нему.
   — Что случилось? — спросила она.
   — Да что-то странное, — сказал Мейсон. — Подойди к другому телефону и, если на контрольном пункте сегодня работает кто-то из твоих приятельниц, справься у них, нельзя ли проследить, откуда мне сейчас звонили. Пусть поторопятся. Звонила женщина. По-моему, она смертельно перепугана.
   Делла вытащила записную книжку, наклонилась, чтобы рассмотреть целлулоидный кружок на телефонном аппарате, и записала номер. Затем она поспешила к телефону, находившемуся в женской туалетной комнате.
   Когда она вернулась, Мейсон все еще держал трубку в руке.
   — Звонили из телефона-автомата, шеф, в аптеке на углу Ванс-авеню и бульвара Крамер. Телефон занят, очевидно, трубка не повешена.
   Мейсон положил свою трубку на место.
   — Что это за звонок? — спросила Делла.
   Мейсон сунул в карман записную книжку.
   — Меня просили немедленно повидать некоего М. Д. Карлина. Его адрес: шестьдесят девять двадцать, Западная Лорендо-стрит. Поищи-ка его в справочнике, ладно, Делла?
   Делла принялась торопливо листать телефонную книгу и вскоре сказала:
   — Да, он здесь есть. М. Д. Карлин, шестьдесят девять двадцать, Западная Лорендо-стрит. Телефон — Ривервью три двадцать три двадцать два.
   — Запиши номер, — сказал Мейсон.
   — Ты будешь ему звонить?
   — Не сейчас. Попозже. Я хочу побольше разузнать, прежде чем начну действовать. У этой женщины определенно что-то случилось. Жаль, что ты не слышала, как она говорила.
   — Она была расстроена?
   — Я бы сказал, не расстроена, а в панике.
   — Чего она от тебя хотела?
   — Просила сказать этому Карлину, что он должен искать себе другого компаньона.
   — Вместо нее?
   — Не знаю. Она передала мне свою просьбу и сказала, что мне скоро принесут деньги. Обычно я отказываюсь от поручений анонимных клиентов, но в голосе этой женщины звучал такой ужас, что мне стало жаль ее. Перед тем как бросить трубку, она вскрикнула так, словно что-то испугало ее до смерти. Трубка стукнулась о стенку, а потом ударилась еще несколько раз, наверное, качаясь на шнуре. Может быть, женщина упала в обморок.
   — Что же нам теперь делать? — спросила Делла Стрит.
   — Некоторое время подождем и поглядим, придет ли тот пакет с деньгами, о котором говорила женщина.
   — А пока?
   Мейсон повел Деллу к столику.
   — А пока мы допьем кофе, может быть, немного потанцуем и вообще будем вести себя так, будто ничего не случилось.
   — Не оборачивайся, шеф, — сказала Делла, — кажется, твой телефонный разговор уже привлек к себе внимание.
   — В чем дело?
   — Насколько я могу понять, в том углу нас с тобой очень оживленно обсуждают.
   — Кто именно?
   — Гардеробщица, девушка, которая делает мгновенные фотоснимки, и продавщица сигарет. Подожди минутку, девушка с сигаретами уже направляется к нам.
   Мейсон глотнул кофе.
   Девушка, продававшая сигареты, предложила свой товар сидящим за соседним столиком, затем повернулась к Перри Мейсону.
   — Сигары, сигареты? — спросила она вкрадчиво, чуть протяжно.
   Мейсон улыбнулся и отрицательно покачал головой.
   Делла Стрит слегка подтолкнула его под столом.
   — Ну хорошо, дайте мне пачку «Релейф», — сказал Мейсон.
   Девушка взяла пачку, надорвала уголок, легонько постучав по пачке, вытолкнула сигарету и протянула ее Мейсону, наклонившись, чтобы дать ему прикурить.
   У девушки был оливковый цвет лица, немного широковатые скулы и ладная фигурка. Короткое, сильно декольтированное платье открывало округлые плечи, стройные ноги обтягивали нейлоновые чулки.
   Мейсон протянул ей доллар. Она начала отсчитывать сдачу.
   — Не нужно, — мягко улыбнулся Мейсон.
   — О, вы… так щедры.
   — Не стоит благодарности.
   — Вы так добры… Такая сумма…
   — В чем дело? — перебил Мейсон и внимательно поглядел на нее. — Вам ведь всегда дают чаевые.
   — Десять, пятнадцать центов, самое большее двадцать пять, — сказала девушка, и ее глаза вдруг наполнились слезами.
   — Э, подождите-ка минутку, — сказал Мейсон. — Что это вы?
   — Простите меня. Я так расстроена, так истерзалась, а вы были так добры со мной, и я… Я уж и сама не знаю, что делаю…
   — Да вы присядьте, — сказала Делла Стрит.
   — Нет, нет, меня уволят. Я не имею права сидеть с покупателями. Я…
   Мейсон увидел, что ее лицо подергивается от волнения и слезы тоненькими струйками стекают по щекам, оставляя полоски на гриме.
   — Ну, вот что, — сказал он. — Садитесь.
   Он поднялся, подал стул девушке, и, чуть поколебавшись, она пододвинула стул так, чтобы можно было присесть на него, держа поднос на коленях.
   — А теперь, — сказал Мейсон, — вам нужно выпить рюмку бренди и…
   — Нет, нет, пожалуйста. Я не могу. Пить с покупателями нам не разрешают.
   — Да что у вас случилось? — спросил Мейсон. — Неприятности на работе?
   — Нет, нет. С работой все в порядке. Это чисто личное, и вообще давнишняя история. Но временами вдруг подступит к сердцу… — Она запнулась и, повернувшись к Делле, с надрывом заговорила: — Ваш муж не поймет, зато вы сможете понять. Вы женщина, и вам знакомо чувство матери к ребенку.
   — А что с вашим ребенком? — спросил Мейсон.
   Она покачала головой.
   — Как глупо, что я навязываюсь к вам со своими делами. Будьте добры, сделайте вид, будто что-то выбираете на моем подносе. Наш шеф может рассердиться.
   Делла Стрит начала перебирать уложенные на подносе мелкие сувениры и безделушки.
   — Продолжайте, — сказал Мейсон.
   — Вообще-то нечего рассказывать. В конце концов, все не так уж плохо. Наверное, мой ребенок в хороших руках. Мне только хотелось бы знать. Ой, как хотелось бы…
   — Что знать? — спросил Мейсон.
   — Где моя дочка. Видите ли, все это очень сложно и запутанно. Я… во мне есть примесь японской крови.
   — Да что вы?
   — Правда. Вы, может, не заметили этого, но если внимательно поглядеть, видите, какие у меня глаза и скулы.
   Мейсон пристально всмотрелся в ее лицо, потом кивнул и сказал:
   — Да, вижу. Я сразу подумал, что в вас есть что-то экзотическое. Теперь я понял, в чем дело. У вас явно восточный тип лица.
   — У меня ведь только небольшая примесь японской крови, — сказала девушка. — А вообще-то я американка. Такая же, как и все остальные. Но люди, знаете, как относятся к этому? Для большинства я — японка, и весь разговор. Отверженная, чужая…
   — Ну, а что с вашим ребенком? — спросил Мейсон.
   — У меня есть дочка.
   — Вы замужем?
   — Нет.
   — Продолжайте.
   — Ну вот. У меня есть ребенок, а отец ребенка украл у меня мою дочь. Он продал ее. Когда я узнала, что какие-то чужие люди хотят удочерить мою девочку, я была вне себя. Чего я только ни делала, стараясь выяснить, что же это происходит и как мне быть, но ничего не смогла сделать.
   — А тот человек, который похитил вашу дочь, и в самом деле ее отец? — спросил Мейсон.
   Девушка на мгновение замялась, опустила глаза, потом подняла их и взглянула прямо к лицо Мейсону.
   — Нет, — призналась она. — Ее отец умер.
   — Почему же вы не пытаетесь разыскать вашу дочь? — спросила Делла Стрит.
   — А что я могу сделать? Разве станет кто помогать японке, да еще если у нее денег ни гроша? А у меня ничего нет. Я даже не знаю, где моя девочка, но я уверена, кто-то ее удочерил. Тот человек, который выдал себя за отца и подписал все бумаги, исчез.
   — Сколько лет вашей девочке? — спросил Мейсон.
   — Сейчас ей бы исполнилось четыре года. Она была совсем крошкой, когда…
   Питер, метрдотель, оглядывая зал, вдруг заметил девушку с сигаретами.
   — Продавщица сигарет, пройдите-ка сюда! — крикнул он. — Сию же минуту!
   — Ох, — сказала девушка, — зря я разговорилась с вами. Питер сердится.
   Из треугольного выреза платья она вытащила носовой платок, такой крошечный, что, казалось, им нельзя прикрыть даже почтовую марку, поспешно вытерла глаза и припудрила лицо.
   — Продавщица сигарет! — вторично позвал Питер. Его голос звучал резко и нетерпеливо.
   Несмело улыбнувшись Делле Стрит, девушка дотронулась до руки Мейсона и, слегка сжав ее, сказала:
   — Мне сейчас здорово влетит.
   — А вы не позволяйте, — сказала Делла Стрит. — Какое он имеет…
   — Продавщица сигарет, немедленно сюда! — еще раз крикнул метрдотель.
   — Спасибо вам большое, я хоть душу отвела.
   И девушка ушла.
   — Бедняжка, — сказала Делла.
   Мейсон кивнул.
   — Грудного ребенка продать, наверно, не так трудно, — адумчиво проговорила Делла. — Если тот тип выдал себя за отца и сказал, что мать девочки умерла или сбежала, то он наверняка нашел людей, желающих усыновить ребенка, и получил от них пятьсот, а то и тысячу долларов.
   — За японского ребенка?
   — А кто знает, что он японец? — возразила Делла. — Ты и то не догадался, что она японка, до тех пор, пока она сама не сказала. Чуть раскосые глаза и что-то в очертаниях лица… Она гораздо больше американка, чем японка.
   Мейсон снова кивнул.
   — Все это, кажется, ни капли тебя не тронуло, — с раздражением сказала Делла Стрит. — Почему бы тебе ей не помочь? Уж кто-кто, а ты мог бы это сделать, шеф. Разыщи девочку, сделай доброе дело.
   — Для кого?
   — Для матери и для девочки.
   — А кто тебе сказал, что для девочки это такое уж доброе дело? Она, может быть, сейчас в хороших руках. А мамаша, которая работает в ночном клубе и щеголяет в столь открытом платье, что еще чуть-чуть и ее арестуют за непристойный вид…
   — При чем тут платье? Она любит ребенка.
   — Может быть, и любит, — сказал Мейсон, — но едва ли так уж сильно.
   — Не поняла тебя.
   — Со времени исчезновения ребенка прошло, наверное, не менее трех лет, — сухо напомнил Мейсон. — И вдруг ни с того ни с сего она подходит к двум совершенно незнакомым людям, посетителям ночного клуба, где она работает, и, рискуя быть уволенной, подсаживается к ним и начинает плакаться на свои беды.
   — Все это так, конечно, — согласилась Делла Стрит. — Но ведь можно посмотреть на дело и с другой точки зрения… У нее это вышло случайно. Такое впечатление, что она держала свое горе при себе, пока могла, а сейчас ее прорвало.
   — Небезынтересно, что случилось это после совещания в углу, состоявшегося сразу вслед за моим разговором по телефону.
   — Да, верно. Она знает, стало быть, кто ты такой.
   Мейсон кивнул.
   — Знает, и поэтому пыталась заручиться твоей помощью. Но вид у нее был очень искренний, и… слезы были настоящие.
   Мейсон взглянул на часы и сказал:
   — Ну, если это еще не конец, мне бы хотелось, чтобы события развивались быстрей. В противном случае я просто не успею что-либо сделать сегодня. Я все вспоминаю голос этой женщины, такой испуганный, взволнованный. Хотел бы я знать, что там случилось, когда она так внезапно бросила трубку.
   — К нам идет метрдотель, — сказала Делла Стрит.
   Метрдотель, невысокий, полный, средних лет мужчина, учтиво поклонился и сказал:
   — Прошу прощения.
   — Да? — отозвался Мейсон.
   — Вы Перри Мейсон, адвокат?
   Мейсон кивнул.
   — К сожалению, я не узнал вас, когда вы входили, но потом мне показали вас. Я неоднократно видел ваши фотографии в газетах, но… — он выразительно развел руками, — вы много моложе, чем я ожидал.
   — Пусть это вас не тревожит, — с легким раздражением ответил Мейсон. — Кормят у вас отлично, обслуживание безупречное. Так что, пожалуйста, не извиняйтесь, что вы не узнали меня, и никому, кстати, не говорите, что я здесь.
   Метрдотель бросил беглый взгляд на Деллу Стрит и заговорщицки улыбнулся.
   — Ну, разумеется, — сказал он. — Мы здесь никогда таких вещей не делаем. Зачем лезть в чужие дела? Я позволил себе подойти к вам, только чтобы передать пакет, присланный на ваше имя. Меня непременно просили вручить его вам лично.
   Сделав легкое, неуловимое движение рукой, он извлек откуда-то конверт, как фокусник достает маленького кролика из потайного кармана фрака.
   Мейсон не сразу вскрыл конверт. Он положил его на стол и некоторое время изучал его. Конверт был длинный, из грубой бумаги, с надписью «мистеру Мейсону», сделанной явно второпях. Потом он холодно и твердо взглянул на учтиво улыбающегося метрдотеля.
   — Где вы это взяли? — спросил он.
   — Пакет был передан швейцару посыльным.
   — Кто этот посыльный?
   — Право, не знаю. Может быть, знает швейцар. Хотите, я его пришлю к вам?
   — Да, пришлите.
   На мгновение их взгляды встретились, глаза адвоката пристально смотрели в улыбающиеся, чуть насмешливые глаза Питера. Потом метрдотель отвел взгляд.
   — Я его пришлю немедленно и надеюсь, что вы выясните все, что вас интересует.
   Он поклонился и направился к дверям.
   — Хотелось бы мне знать, — заметил Мейсон, глядя ему в спину, — каким образом наша загадочная клиентка обнаружила наше местопребывание.
   — О, так это он и есть, — сказала Делла, увидев деньги и вырезку из газеты. — Тот самый пакет, что тебе должны были прислать.
   Мейсон просматривал содержимое.
   — Занятно… в основном мелкие купюры, по доллару, и покрупней, а две — по пятьдесят.
   Он поднес деньги к носу, затем протянул пачку Делле.
   Она понюхала и сказала:
   — Довольно сильный запах. Это хорошие духи. Знаешь что, шеф, наверно, эта женщина собирала деньги по доллару, по два, иногда откладывала пять, а если повезет, случалось, даже пятьдесят. Она прятала их где-то в ящике комода вместе с носовыми платками, приберегая на крайний случай.
   Мейсон кивнул, его лицо стало задумчивым.
   — Могло быть и так, — сказал он, — накопив достаточно мелких денег, она обменивала их в банке, и таким образом здесь оказалось две купюры по пятьдесят. Крупные купюры прятать удобнее, и… сюда идут метрдотель и швейцар. Вложи деньги в конверт.
   — Здесь нет твоего имени? — спросила она.
   — Ни имени, ни записки, — ответил он. — Только деньги и вырезка из газеты. Поэтому она и звонила: хотела объяснить, что от меня требуется. Написать записку она, наверно, не успела. Просто сунула деньги в конверт и…
   Он запнулся на полуслове — к столику подошли метрдотель и швейцар.
   — Вот этот швейцар, мистер Мейсон.
   Питер продолжал стоять, явно чего-то ожидая.
   Мейсон протянул ему десятидолларовую бумажку.
   — У вас отличное обслуживание, — сказал он.
   Ловкие пальцы взяли бумажку, и она как бы растворилась в воздухе. В глазах метрдотеля теперь уже не было насмешки. Он держался почтительно.
   — Счастлив служить вам, мистер Мейсон. В любое время, когда бы вы ни захотели прийти сюда, только спросите Питера, и столик будет вас ждать.
   Швейцар, огромный мужчина в украшенной шитьем униформе, казалось, думал лишь о том, чтоб поскорей вернуться на свой пост, но его зоркие глаза явно успели заметить, какого достоинства купюра была вручена Питеру, и щедрость клиента, казалось, произвела на него должное впечатление.
   — Ну, — сказал Мейсон, — расскажите-ка мне о посыльном.
   — А что о нем рассказывать? — ответил швейцар. — Автомобильчик — так себе. Не слишком новый. Я подошел к машине, открыл дверцу и увидел, что там один человек и сидит он с таким видом, будто это не его машина. Я сразу увидел, что он не будет выходить, и подумал: наверно, хочет узнать дорогу. Что ж, ответить я могу, я не прочь, только ты хотя бы опусти стекло и крикни, что тебе там надо. Зло меня на таких разбирает. Ведь чаевых от них не дождешься. Открыв дверцу, он сунул мне в руку конверт и говорит: «Передайте это Перри Мейсону. Он в ресторане». Я помню, как вы ставили машину, — продолжал швейцар, — но я не узнал вас тогда, мистер Мейсон. Хотя имя ваше часто слышу, но… вы ведь впервые у нас? Верно?
   Мейсон кивнул.
   — Продолжайте. Что же сделал этот человек с конвертом?
   — Да больше ничего. Я вытаращился на него, а он сказал: «Иди. Что, у тебя ноги не работают? Отнеси пакет вашему старшему и скажи, что пакет, мол, очень важный, пусть его немедленно передадут мистеру Мейсону». Вот я и отдал его Питеру.
   — А что сделал тот человек?
   — Захлопнул дверцу и укатил.
   — Вы не запомнили номер машины или какие-то приметы?
   — Ничего я не запомнил, — ответил швейцар. — Вроде бы «шевроле», выпущенный этак лет пять-шесть тому назад. Темного цвета седан с четырьмя дверцами. Вот и все, что я могу сказать.
   — Смогли б вы описать того мужчину?
   — Ну, на нем был такой сероватый костюм. Ворот у рубашки мятый. Он лет так на шесть, на восемь старше меня, а мне… постойте-ка… уже пятьдесят три… Не похож на нашего клиента.
   — Похож на рабочего?
   — Ну, не совсем на рабочего. У него, может, какая лавчонка или маленькая мастерская. Обтрепанный такой, но, видно, малый ушлый. У него-то, может, и деньжата водятся, но он их не тратит на одежду или машину и не транжирит в…
   — Ночных клубах, — подсказала Делла Стрит.
   Швейцар ухмыльнулся.
   Мейсон вытащил банкноту в десять долларов.
   — Попытайтесь вспомнить что-нибудь еще, — сказал он. — И не думайте о чаевых, которые вы упускаете из-за того, что ушли от дверей. Вы свое наверстаете. А сейчас послушайте: это моя секретарша мисс Стрит. Вы можете завтра позвонить в мою контору, попросить ее к телефону и сообщить ей все, что вы вспомните.
   В отличие от Питера швейцар, взяв купюру, сперва поглядел на нее, потом кивнул и одобрительно ухмыльнулся.
   — Я же говорю, — сказал он, — чаевые подождут. А если чего нужно…
   — Вы пока подумайте, — сказал Мейсон. — И вызовите мою машину. Она…
   — Я помню вашу машину, — живо отозвался швейцар. — И вас теперь запомню, мистер Мейсон. Если вам что потребуется…
   — Очень хорошо, — прервал его Мейсон. — В настоящее время мне требуется как можно больше узнать о человеке, который привез конверт.