Страница:
ходу событий и прошу сделать перерыв до завтра.
Судья Маркхэм покачал головой и улыбнулся.
- Суд продолжит слушание дела. Учитывая, что представитель защиты
способствовал значительному ускорению хода процесса, суд не считает
возможным терять целый день.
- Очень хорошо, - с достоинством ответил Драмм. - В таком случае я
хотел бы установить факт преступления, представив суду Телму Бентон. Прошу
отметить, что сейчас я приглашаю ее лишь для того, чтобы установить факт
преступления. Как свидетельницу я вызову ее позднее.
- Суду ясны ваши намерения, - кивнул судья Маркхэм.
Телма Бентон вышла вперед, подняла правую руку и присягнула. Она
показала, что ее зовут Телма Бентон, ей двадцать восемь лет, она проживает в
Ривервью Эпатментс, знала Клинтона Форбса более трех лет, была его
секретаршей в Санта-Барбара и, приехав с ним на Милпас Драйв, стала
домоправительницей.
Клод Драмм довольно кивнул.
- Видели ли вы тело убитого на Милпас Драйв, 4889, семнадцатого октября
сего года? - спросил он.
- Да.
- Чье это тело?
- Клинтона Форбса.
- Он арендовал этот дом на имя Клинтона Фоули?
- Да.
- И кто жил там вместе с ним?
- Миссис Паола Картрайт под именем Эвелин Фоули, повар-китаец А Вонг и
я.
- И еще овчарка?
- Да.
- Как ее звали?
- Принц.
- Давно она жила у Форбса?
- Около четырех лет.
- Когда вы увидели тело Форбса, рядом лежал и труп овчарки?
- Да.
- Какова, по вашему предположению, причина их смерти?
- Овчарку и мистера Форбса застрелили. На полу валялся "кольт" тридцать
восьмого калибра и четыре гильзы от патронов.
- Когда вы в последний раз видели мистера Форбса живым?
- Вечером семнадцатого октября.
- Приблизительно в котором часу?
- В четверть восьмого.
- Потом вы по-прежнему находились в доме?
- Нет. Как раз в это время я уехала. Мистер Форбс чувствовал себя
прекрасно. В следующий раз я увидела его мертвым.
- Вы не заметили ничего необычного на его теле? - спросил Драмм.
- Вы имеете в виду следы пены для бритья?
- Да.
- Вероятно, мистер Форбс брился в момент убийства. На его лице даже
осталась пена. Он лежал в библиотеке, примыкающей к спальне с ванной
комнатой.
- Где мистер Форбс держал овчарку?
- Овчарка сидела на цепи в ванной с того момента, как сосед подал
жалобу.
- Если вы хотите выяснить что-то еще, - обратился Драмм к Мейсону, -
можете задавать вопросы. Адвокат согласно кивнул.
- Сосед жаловался на собачий вой?
- Да.
- Этот сосед - мистер Артур Картрайт, муж женщины, проживавшей с
Форбсом под именем Эвелин Фоули?
- Да.
- В момент убийства миссис Картрайт находилась в доме?
- Нет.
- А где она была?
- Я не знаю.
- Когда вы видели ее в последний раз? Клод Драмм вскочил на ноги.
- Ваша честь, совершенно очевидно, что этот вопрос не относится к
определению факта преступления.
- Ваш протест отклоняется, - ответил судья Маркхэм. - Я разрешаю задать
этот вопрос, поскольку вы сами спрашивали о проживающих в доме Форбса.
- Отвечайте, - продолжил допрос Мейсон.
- Паола Картрайт ушла из дому утром семнадцатого октября. Она оставила
записку...
- Я протестую, - воскликнул Драмм. - Содержание записки не имеет
отношения к поставленному вопросу.
- Протест принимается, - кивнул судья Маркхэм.
- Где сейчас эта записка? - спросил Мейсон.
Телма Бентон в замешательстве взглянула на Драмма.
- Она у меня, и я собираюсь представить ее позднее, - ответил тот.
- Мне кажется, - заключил судья Маркхэм, - что этот аспект рассмотрен
достаточно широко. Свидетельница может не отвечать на ваш вопрос.
Мейсон не возражал.
- Я закончил, - улыбнулся он.
- Пригласите следующего свидетеля, - попросил Драмм.
Сэм Марсон принес присягу и показал, что его зовут Сэм Марсон, ему
тридцать два года, он - водитель такси и семнадцатого октября сего года
работал.
- В тот день вы видели обвиняемую? - спросил Драмм. Марсон наклонился
вперед и пристально посмотрел на Бесси Форбс, сидевшую на стуле с высокой
спинкой за Перри Мейсоном.
- Да, я ее видел.
- Когда вы увидели ее в последний раз?
- Минут десять восьмого.
- Где?
- На Девятой улице.
- Что она делала?
- Она ловила такси, и я подъехал к тротуару. Она велела отвезти ее на
Милпас Драйв, 4889. Когда мы приехали туда, она попросила позвонить по
телефону Паркрест 62945, позвать Артура и передать, что тот должен
немедленно прийти в дом Клинтона, потому что Клинтон объяснился с Паолой
начистоту.
- И что вы сделали? - спросил Драмм.
- Я высадил ее около дома, позвонил, а потом снова подъехал к дому.
- А потом?
- Она вышла, села в машину, и я отвез ее к отелю "Бридмонт" на Девятую
улицу.
- Той ночью вы еще раз встретились с ней?
- Да.
- Когда?
- Я не помню. Пожалуй, около полуночи. Она подошла к машине и сказала,
что оставила в кабине платок. Я подтвердил это и отдал ей платок.
- Она его взяла?
- Да.
- Вы отдали платок той самой женщине, которую ранее отвезли на Милпас
Драйв, 4889?
- Да, той самой.
- И эта женщина сейчас сидит перед вами, и ей предъявлено обвинение в
убийстве?
- Да, это она.
Клод Драмм повернулся к Мейсону.
- Можете задавать вопросы.
- Обвиняемая оставила платок в кабине?
- Да.
- Что вы с ним сделали?
- Я показал его вам, а вы сказали, что я должен оставить платок у себя.
Драмм хмыкнул.
- Одну минуту, - заметил Мейсон. - Совсем не обязательно впутывать в
это дело меня.
- Лучше бы вы сами держались от него подальше, - огрызнулся Драмм.
Судья Маркхэм постучал по столу.
- Прошу тишины. Адвокат Мейсон, вы хотите попросить меня, чтобы ответ
вычеркнули из протокола?
- Да, ваша честь, - ответил Мейсон. - Я прошу вычеркнуть его на том
основании, что ответ не соответствует вопросу.
- Нет, - решительно возразил судья. - Суд полагает, что ответ дан на
поставленный вопрос.
Лицо прокурора расползлось в широкой улыбке.
- Представитель прокуратуры подготовил вас к тому, что вам придется
давать показания по этому делу? - продолжил допрос Мейсон.
- Нет, сэр.
- Разве он не посоветовал вам при первой представившейся возможности
сообщить о том, что вы передали платок мне?
Свидетель смутился, а Клод Драмм вскочил на ноги, яростно протестуя.
Судья Маркхэм отклонил протест и вопросительно взглянул на Марсона.
- Ну, он сказал, что не может спрашивать о содержании моего разговора с
мистером Мейсоном, но, если у меня появится возможность, я должен рассказать
обо всем присяжным.
- И он посоветовал вам, - продолжал Мейсон, - наклониться вперед и
пристально вглядеться в обвиняемую, прежде чем ответить на вопрос, была ли
она той женщиной, что села в ваше такси вечером семнадцатого октября, чтобы
присяжные могли видеть, как вы изучаете черты ее лица?
- Да, он сказал мне об этом.
- К тому же до начала процесса вы несколько раз видели обвиняемую? И
при встречах вам указывали на то, что именно ее вы отвезли на Милпас Драйв.
Так?
- Я сказал бы, что да, сэр.
- И для того, чтобы узнать ее, вам не требовалось наклоняться вперед и
разглядывать лицо обвиняемой?
- Ну, - ответил Марсон после короткого замешательства, - я сделал то, о
чем меня просили. Перри Мейсон встал.
- Вы абсолютно уверены в том, что именно обвиняемая ехала с вами в тот
вечер?
- Да, сэр.
- Ив том, что именно обвиняемая нашла вас около полуночи и попросила
вернуть ей платок?
- Да, сэр.
- Могу ли я утверждать, что ваша уверенность значительно окрепла после
неоднократных встреч с обвиняемой при подготовке процесса?
- Нет, сэр, я с этим не согласен. Я хорошо запомнил ее еще в тот вечер.
- То есть вы уверены, что дважды имели дело с обвиняемой?
- Да.
- И у вас нет ни малейшего сомнения, что именно обвиняемая взяла у вас
платок? Как и в том, что вы отвезли ее на Милпас Драйв?
- Да, я имел дело с одной и той же женщиной. Перри Мейсон повернулся к
переполненному залу и театральным жестом вытянул правую руку.
- Мей Сибли, встаньте! - воскликнул он. Мей Сибли медленно поднялась со
своего места.
- Взгляните на эту женщину, - обратился Мейсон к водителю, - и скажите,
видели ли вы ее раньше? Клод Драмм вскочил на ноги.
- Ваша честь, я протестую против подобной формы проверки памяти
свидетеля. Этот вопрос не имеет отношения к существу дела.
- Надеюсь, вы докажете нам необходимость ваших действий, - обратился
судья к Мейсону.
- Для большей ясности я изменю последний вопрос, - ответил адвокат, - и
спрошу вас, Сэм Марсон, признаете ли вы, что женщина, стоящая перед вами,
ночью семнадцатого октября пришла к вам за платком, который она оставила в
машине, возвращаясь в отель "Бридмонт" на Девятую улицу?
- Нет, сэр. Вот та женщина, - он указал на сидящую Бесси Форбс.
- Вы не могли ошибиться?
- Нет, сэр.
- А если бы вы не узнали женщину, пришедшую за платком, то с тем же
успехом вы могли не узнать пассажирку, которую вы отвезли на Милпас Драйв,
не так ли?
- Конечно, если бы я не узнал одну, то мог бы ошибиться и во втором
случае, - признал водитель. Мейсон довольно улыбнулся.
- В этом-то все и дело.
Клод Драмм снова вскочил на ноги.
- Ваша честь, я прошу объявить перерыв до завтрашнего утра.
Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.
- Слушание дела откладывается до завтрашнего утра. Напоминаю присяжным,
что они не имеют права говорить обо всем, что они услышали здесь. Также
запрещается обсуждать дело в присутствии присяжных, - судья стукнул молотком
по столу и величественно проследовал в кабинет.
Клод Драмм многозначительно взглянул на двух полицейских, и те
бросились к Мей Сибли. Мейсон устремился за ними.
- Судья Маркхэм просит вас троих зайти к нему в кабинет, - сказал он.
Полицейские удивленно переглянулись.
- Прошу за мной, - и Мейсон направился к двери, за которой только что
скрылся судья.
На пороге он обернулся и крикнул: "Эй, Драмм!" Тот поднял голову и
посмотрел на адвоката.
- Не могли бы вы пройти со мной к судье Маркхэму? После короткого
раздумья Драмм кивнул и подошел к ним. Юристы прошли в кабинет, Мей Сибли и
полицейские последовали за ними.
Вдоль стен стояли полки с книгами, центр комнаты занимал огромный
дубовый стол, заваленный бумагами и раскрытыми фолиантами. Судья Маркхэм
вопросительно взглянул на вошедших.
- Судья, - начал Мейсон, - эта молодая женщина - моя свидетельница. Она
вызвана в суд защитой. Я заметил, как по сигналу Драмма к ней направились
двое полицейских. Могу я попросить вас объяснить моей свидетельнице, что она
может молчать, пока ее не вызовут официально, а полицейским - что они не
имеют права беспокоить ее?
Клод Драмм покраснел от ярости.
- Раз уж вы подняли этот вопрос, и мы не в зале суда, давайте уж
выясним все до конца.
- Ну что ж, приступим.
- Я собирался выяснить, заплатили ли этой молодой женщине за то, что
она выступала в роли обвиняемой. Я хотел узнать, не приходила ли она к
водителю такси, чтобы потребовать у него платок, якобы оставленный ею ранее
в кабине такси.
- Допустим, она ответила бы утвердительно. Что вы намеревались делать
дальше?
- Я бы постарался выяснить, кто заплатил за устроенный маскарад, а
потом получил бы ордер на арест этого человека.
- Этот человек - я. Я это сделал. И что теперь?
- Джентльмены, - вмешался судья, - мне кажется, что эта дискуссия увела
нас в сторону.
- Наоборот, - возразил Мейсон, - я предполагал, что прокурор произнесет
именно эти слова, и хочу, чтобы мы объяснились в вашем присутствии. В нашем
штате нет закона, запрещающего одной женщине выступать в роли другой. И
объявить себя владелицей потерянной вещи также не является преступлением,
если при этом не преследуется цель присвоения чужой собственности.
- Но ведь именно ради этого и затевался весь обман, - воскликнул Клод
Драмм. Мейсон улыбнулся.
- Вы забываете, Драмм, что, получив платок, я немедленно передал его в
полицию, а Мей Сибли отдала его мне сразу после встречи с водителем. Я лишь
проверял его память. Поработав с водителем, вы, естественно, убедили его в
том, что в тот вечер он дважды встречался с обвиняемой, и я не сомневался,
что вопросами мне не удастся это опровергнуть. Поэтому мне пришлось провести
наглядный урок. И все. Я не вышел за рамки прав, предоставленных мне
законом.
Судья Маркхэм пристально посмотрел на Мейсона, и в его глазах мелькнула
веселая искорка.
- Судя по всему, вы обратились ко мне не для того, чтобы рассматривать
этическую сторону этого вопроса или для определения, имело ли место
воровство при передаче платка. Если я правильно понял, вы как адвокат
потребовали гарантий того, что вашим свидетелям предоставят право выступать
в суде, а обвинение не станет их запугивать.
- Совершенно верно, - ответил Мейсон, не сводя глаз с Драмма.
- За подобные действия вам придется ответить перед правовой комиссией
коллегии адвокатов! - взревел тот.
- Вот и прекрасно. Там мы и выясним, кто прав, кто виноват. А пока -
лапы прочь от моих свидетелей.
- Джентльмены, джентльмены, - судья Маркхэм поднялся из-за стола. -
Прошу держать себя в рамках приличия. Мистер Драмм, вам хорошо известно, что
требование адвоката Мейсона вполне законно. Если защита вызывает кого-то в
качестве свидетеля, вы не должны беспокоить этого человека.
Драмм, покраснев, с шумом втянул воздух.
- Хорошо, - буркнул он.
- Сюда, пожалуйста, - Мейсон, улыбаясь, взял Мей Сибли под руку и повел
ее к выходу. Как только он открыл дверь, их ослепила яркая вспышка. Девушка
вскрикнула и закрыла лицо.
- Не бойтесь, - успокоил ее Мейсон. - Газетам нужна ваша фотография.
Клод Драмм вышел из кабинета.
- Вы специально подстроили все это, - рявкнул он, - чтобы попасть на
первые полосы газет. Мейсон довольно улыбнулся.
- У вас есть возражения?
- Еще бы! - воскликнул Драмм.
- Ну что ж, - адвокат пожал плечами, - это ваше право.
Побелев от ярости, прокурор повернулся и пошел к выходу. Мейсон
взглянул на Мей Сибли.
- Я не хотел, чтобы вы говорили с полицейскими, но репортерам вы можете
рассказать обо всем, - он поклонился и тоже направился к выходу.
Оглянувшись, Мейсон увидел, что пять или шесть репортеров окружили
девушку и, перекрикивая друг друга, засыпали ее вопросами.
Войдя в приемную, Мейсон взглянул на часы. Восемь сорок пять. Он
включил свет и поставил на стол Деллы Стрит кожаный чемодан. Достав из
кармана перчатки и надев их, Мейсон открыл чемодан и вынул из него
портативную пишущую машинку, несколько чистых листов бумаги и конверт с
маркой. В этот момент в приемную вошла Делла.
- Вы читали газеты? - спросила она, снимая пальто.
- Да, - улыбнувшись, ответил Мейсон.
- Скажите мне, вы специально вели дело к тому, чтобы столь эффектно
закончить заседание?
- Конечно. А почему бы и нет?
- Но вы практически нарушили закон. Теперь они вызовут вас в правовую
комиссию.
- Вряд ли. Я не сделал ничего предосудительного.
- Что-то я вас не понимаю.
- Видите ли, Делла, никто бы не удивился, если бы я поставил в ряд
несколько женщин и попросил Сэма Марсона определить, кому из них он отдал
платок. Или я мог бы, указав на одну из женщин, сказать, что, по-моему,
именно она взяла платок, и спросить, согласен ли он со мной.
- И что?
- Ну а я сделал еще один шаг. При нашей первой встрече я понял, что он
очень смутно запомнил ту женщину. Я и сыграл на этом, использовав мисс
Сибли. Она оделась, как Бесси Форбс, надушилась теми же духами, и водитель,
не колеблясь, отдал ей платок. К тому же я понимал, что прокурор сможет
убедить водителя. Они показывали ему Бесси Форбс не меньше десяти раз.
Причем делали это как бы невзначай и буквально загипнотизировали его.
Во-первых, они сказали, что она ехала в его машине. Потом устроили очную
ставку и заявили Бесси Форбс, что водитель опознал ее. Она, разумеется,
промолчала и вообще не ответила ни на один вопрос. Для Сэма Марсона ее
молчание означало признание в том, что она действительно ездила с ним на
Милпас Драйв, а потом забрала у него платок. Мало-помалу уверенность в этом
возрастала, и, наконец, он уже не сомневался в том, что в тот вечер дважды
встречался с Бесси Форбс. Это обычная практика обвинения. Они так умело
натаскивают свидетелей, что, выступая в суде, те убеждены в своей правоте.
- Ну а как насчет платка? - спросила Делла.
- А что платок? Мей Сибли не украла его, а принесла мне. Я же
немедленно передал его властям. Иначе они искали бы его гораздо дольше.
Делла нахмурилась и покачала головой.
- Возможно, все так, как вы говорите, но, по-моему, вы их надули.
- Разумеется, надул. За это мне и платят. Я провел допрос в необычной
манере и сумел добиться своего, прежде чем прокурор разобрался в
происходящем. И все. Не снимайте перчатки, Делла.
- Почему? - спросила она, непроизвольно взглянув на руки.
- Потому что мы должны надуть их еще раз, и я не хочу, чтобы на бумаге
остались отпечатки наших пальцев.
Прежде чем ответить, Делла подозрительно посмотрела на адвоката.
- Мы не нарушим закон?
- Думаю, что нет, - ответил Мейсон. - Во всяком случае, нас не поймают,
- он подошел к двери и запер ее. - Возьмите лист бумаги и вставьте его в эту
машинку.
- Не люблю я эти портативные машинки, - ответила Делла. - Лучше я
воспользуюсь своей.
- Не спорьте со мной, Делла. Каждая пишущая машинка обладает
индивидуальными особенностями, можно сказать, своим почерком. Опытный
эксперт легко определит не только марку машинки, на которой печатали, но и
саму машинку.
- А эта машинка совершенно новая?
- Да. Поэтому сначала поможем ей состариться, - подойдя к столу, Мейсон
наклонился и стал слегка изгибать рычаги, держащие литеры.
- А в чем смысл всего этого? - спросила Делла через несколько минут.
- Мы собираемся написать признание.
- В чем?
- В убийстве Паолы Картрайт.
- О господи! - Делла изумленно взглянула на адвоката. - И что вы с ним
сделаете?
- Мы отправим его редактору "Кроникл". Девушка глубоко вздохнула и, сев
за стол, вставила в машинку чистый лист бумаги.
- Боитесь, Делла? - спросил Мейсон.
- Нет, - ответила она.
Мейсон на секунду задумался и начал диктовать.
"Дорогой сэр!
Я обратил внимание на интервью с Элизабет Уокер, напечатанное в Вашей
газете. Мисс Уокер упоминает о высказанных мной, причем неоднократно,
намерениях умереть на эшафоте. Рассказала она и о том, что большую часть
времени я, с биноклем в руках, наблюдал за домом Клинтона Форбса, известного
в этом городе под именем Клинтона Фоули.
Все, сказанное ею, соответствует действительности.
В передовице Вы написали, что прежде, чем начинать суд над Бесси Форбс,
следовало арестовать меня и Паолу Картрайт, намекая, что один из нас
ответственен за смерть Клинтона Форбса. Подобное обвинение совершенно
необоснованно. Я не стрелял в Клинтона Форбса, но убил свою жену, Паолу
Картрайт. Учитывая сложившуюся ситуацию, я пришел к выводу, что публика
должна знать правду..."
- Боитесь, Делла? - повторил Мейсон, как только она напечатала
последнее слово.
- Нет, - ответила девушка, - продолжайте.
- Отлично. Поехали дальше.
"...Мы с женой счастливо жили в Санта-Барбара. Клинтон и Бесси Форбс
были нашими друзьями. Я знал, что Клинтон - бабник, но тем не менее он мне
нравился. Он волочился за несколькими женщинами, однако я даже не
подозревал, что моя жена входит в их число. Правда обрушилась на меня, как
гром с ясного неба. Мое счастье и семья разбились вдребезги. Я поклялся
разыскать Клинтона Форбса и убить его, как бешеную собаку.
Мне потребовалось десять месяцев, чтобы выяснить, что он поселился на
Милпас Драйв под именем Клинтона Фоули. Я сиял соседний дом и нанял глухую
экономку, чтобы она не сплетничала с соседями. Прежде чем убить Форбса, я
хотел узнать распорядок его дня и понять, как он относится к Паоле и
счастлива ли она. Поэтому почти все время я проводил у окна с биноклем в
руке. В конце концов, мне стало ясно, что Паола глубоко несчастна.
Но, к сожалению, мне не удалось осуществить задуманное. Темной ночью я
направился к дому моего врага. Я хотел убить его и увезти свою жену. Через
экономку я направил моему адвокату письмо, в которое вложил завещание.
Дверь черного хода оказалась открытой, и я без помех проник в дом
Клинтона Форбса. У него была овчарка по имени Принц, которая хорошо меня
знала. Вместо того чтобы залаять, Принц завилял хвостом и, подойдя, лизнул
мне руку. Я потрепал его по голове, прошел в библиотеку и там неожиданно
столкнулся со своей женой. Увидев меня, она испуганно вскрикнула. Я схватил
ее за горло и пригрозил задушить, если она пикнет.
От страха Паола едва не потеряла сознание. Я помог ей сесть и задал
несколько вопросов. Оказалось, что Телма Бентон - любовница Клинтона Форбса,
причем их роман начался задолго до отъезда из Санта-Барбара. В доме Паола
была одна, так как Форбс с Телмой Бентон куда-то уехали, а А Вонг,
повар-китаец, ушел к друзьям. Я сказал Паоле, что собираюсь убить Форбса, и
предложил ей уйти со мной. Она стала протестовать и заявила, что не любит
меня и не найдет со мной счастья. Грозила позвонить в полицию и рассказать о
моих намерениях. Она даже направилась к телефону. Я попытался остановить ее,
она закричала, и я схватил ее за горло.
Никогда не смогу объяснить, что я испытал в тот момент. Я безумно любил
ее, а она смотрела на меня, как на пустое место. Она хотела спасти человека,
предавшего меня и ее, человека, которого я ненавидел. Я потерял контроль над
собой, а когда пришел в себя, она была мертва.
Я знал, что Клинтон Форбс расширяет гараж. Рабочие закончили стены и
готовились приступить к бетонированию пола. Я пошел в гараж, нашел кирку и
лопату, вырыл яму и закопал в нее тело Паолы. Ждать Клинтона Фоули я не
решился. Совершенное убийство потрясло меня. Я дрожал, как лист. Однако я
понимал, что мне ничего не грозит. Свидетелей не было. На следующее утро
рабочие скрыли следы преступления. Я переехал в другой район города и снял
комнату под вымышленным именем. Найти меня невозможно, я в полной
безопасности. Это признание я делаю лишь для того, чтобы восстановить
истину. Я убил свою жену, но не стрелял в Клинтона Форбса, хотя и хотел это
сделать.
Искренне ваш Артур Картрайт".
Перри Мейсон внимательно прочел напечатанное.
- Пожалуй, все в порядке, - он взял со стола конверт и протянул его
Делле.
- Адресуйте его редактору "Кроникл". Когда Делла выполнила его просьбу,
Мейсон вложил письмо в конверт, запечатал его и убрал машинку в чемодан.
- Что вы собираетесь делать? - озабоченно спросила Делла.
- Отправлю письмо, спрячу машинку так, чтобы ее не нашли, и поеду
домой.
Делла взглянула на него, кивнула и пошла к двери, но, не дойдя пару
шагов, остановилась и вновь взглянула на адвоката.
- А какова ваша цель?
- Я хочу, чтобы бетонный пол в гараже вскрыли и посмотрели, что под ним
спрятано.
- Так почему просто не обратиться в полицию? Мейсон невесело
рассмеялся.
- Там и пальцем не пошевелят. Они ненавидят меня, мечтают, чтобы
осудили Бесси Форбс. И пойдут на все, лишь бы не ослабить свою позицию перед
присяжными. По их мнению, Бесси Форбс виновна, и они никого не будут
слушать. Если я расскажу о своих подозрениях, они решат, что я хочу их
надуть.
- А если вы пошлете письмо в "Кроникл"?
- Ради сенсации газета позаботится о том, чтобы пол взломали.
- Но у кого они получат разрешение?
- Не говорите глупостей, - рассердился Мейсон. - Этот дом принадлежит
Форбсу, а он мертв. Бесси Форбс - его жена. Когда ее оправдают, дом перейдет
в ее собственность.
- А если нет?
- Ее оправдают, - твердо повторил Мейсон.
- Ас чего вы взяли, что под бетонным полом похоронено чье-то тело?
Адвокат задумчиво посмотрел на Деллу.
- Вы помните, как Артур Картрайт пришел к нам?
- Конечно.
- И запомнили его слова? Он хотел составить завещание и намеревался
оставить свое состояние женщине, проживающей в доме Клинтона Фоули на Милпас
Драйв под именем Эвелин Фоули.
- Да.
- А в завещании он написал совсем иначе.
- Но почему?
- Потому что понимал, что нет смысла оставлять состояние человеку,
отошедшему в мир иной. Каким-то образом Картрайт узнал, что она мертва.
- Значит, он не убивал Паолу Картрайт?
- Я этого не утверждаю, но думаю, что нет.
- Но разве подделка такого признания не является преступлением?
- В определенной ситуации - нет.
- А в данном случае? Мейсон тяжело вздохнул.
- В свое время мы узнаем об этом.
- Так вы полагаете, что Картрайт знал о смерти жены?
- Да. Он очень любил ее и искал десять месяцев. А потом два месяца жил
рядом и следил за человеком, которого ненавидел. Он твердо решил убить
Клинтона Форбса. Свое состояние он собирался оставить Паоле Картрайт, но не
хотел, чтобы газеты вновь вытащили на поверхность подробности скандала в
Санта-Барбара. Поэтому он и намеревался написать завещание в пользу женщины,
живущей с Клинтоном Фоули на Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули. Картрайт
бы убил Форбса, признал себя виновным и понес наказание. А его состояние
отошло бы вдове убитого, и никто не стал бы задавать лишних вопросов.
Делла разглядывала носки туфель.
- Кажется, я начинаю понимать.
- А потом что-то произошло, и Артур Картрайт изменил завещание. Скорее
всего, он узнал, что его жене уже ничего не потребуется. Я не сомневаюсь,
что во время поисков Клинтона Форбса Картрайт поддерживал связь с Бесси
Форбс. Она осталась единственным близким ему человеком, и Картрайт написал
завещание в ее пользу.
- А почему вы думаете, что он поддерживал связь с Бесси Форбс?
- Она попросила водителя такси позвонить по телефону Паркрест 62945,
Судья Маркхэм покачал головой и улыбнулся.
- Суд продолжит слушание дела. Учитывая, что представитель защиты
способствовал значительному ускорению хода процесса, суд не считает
возможным терять целый день.
- Очень хорошо, - с достоинством ответил Драмм. - В таком случае я
хотел бы установить факт преступления, представив суду Телму Бентон. Прошу
отметить, что сейчас я приглашаю ее лишь для того, чтобы установить факт
преступления. Как свидетельницу я вызову ее позднее.
- Суду ясны ваши намерения, - кивнул судья Маркхэм.
Телма Бентон вышла вперед, подняла правую руку и присягнула. Она
показала, что ее зовут Телма Бентон, ей двадцать восемь лет, она проживает в
Ривервью Эпатментс, знала Клинтона Форбса более трех лет, была его
секретаршей в Санта-Барбара и, приехав с ним на Милпас Драйв, стала
домоправительницей.
Клод Драмм довольно кивнул.
- Видели ли вы тело убитого на Милпас Драйв, 4889, семнадцатого октября
сего года? - спросил он.
- Да.
- Чье это тело?
- Клинтона Форбса.
- Он арендовал этот дом на имя Клинтона Фоули?
- Да.
- И кто жил там вместе с ним?
- Миссис Паола Картрайт под именем Эвелин Фоули, повар-китаец А Вонг и
я.
- И еще овчарка?
- Да.
- Как ее звали?
- Принц.
- Давно она жила у Форбса?
- Около четырех лет.
- Когда вы увидели тело Форбса, рядом лежал и труп овчарки?
- Да.
- Какова, по вашему предположению, причина их смерти?
- Овчарку и мистера Форбса застрелили. На полу валялся "кольт" тридцать
восьмого калибра и четыре гильзы от патронов.
- Когда вы в последний раз видели мистера Форбса живым?
- Вечером семнадцатого октября.
- Приблизительно в котором часу?
- В четверть восьмого.
- Потом вы по-прежнему находились в доме?
- Нет. Как раз в это время я уехала. Мистер Форбс чувствовал себя
прекрасно. В следующий раз я увидела его мертвым.
- Вы не заметили ничего необычного на его теле? - спросил Драмм.
- Вы имеете в виду следы пены для бритья?
- Да.
- Вероятно, мистер Форбс брился в момент убийства. На его лице даже
осталась пена. Он лежал в библиотеке, примыкающей к спальне с ванной
комнатой.
- Где мистер Форбс держал овчарку?
- Овчарка сидела на цепи в ванной с того момента, как сосед подал
жалобу.
- Если вы хотите выяснить что-то еще, - обратился Драмм к Мейсону, -
можете задавать вопросы. Адвокат согласно кивнул.
- Сосед жаловался на собачий вой?
- Да.
- Этот сосед - мистер Артур Картрайт, муж женщины, проживавшей с
Форбсом под именем Эвелин Фоули?
- Да.
- В момент убийства миссис Картрайт находилась в доме?
- Нет.
- А где она была?
- Я не знаю.
- Когда вы видели ее в последний раз? Клод Драмм вскочил на ноги.
- Ваша честь, совершенно очевидно, что этот вопрос не относится к
определению факта преступления.
- Ваш протест отклоняется, - ответил судья Маркхэм. - Я разрешаю задать
этот вопрос, поскольку вы сами спрашивали о проживающих в доме Форбса.
- Отвечайте, - продолжил допрос Мейсон.
- Паола Картрайт ушла из дому утром семнадцатого октября. Она оставила
записку...
- Я протестую, - воскликнул Драмм. - Содержание записки не имеет
отношения к поставленному вопросу.
- Протест принимается, - кивнул судья Маркхэм.
- Где сейчас эта записка? - спросил Мейсон.
Телма Бентон в замешательстве взглянула на Драмма.
- Она у меня, и я собираюсь представить ее позднее, - ответил тот.
- Мне кажется, - заключил судья Маркхэм, - что этот аспект рассмотрен
достаточно широко. Свидетельница может не отвечать на ваш вопрос.
Мейсон не возражал.
- Я закончил, - улыбнулся он.
- Пригласите следующего свидетеля, - попросил Драмм.
Сэм Марсон принес присягу и показал, что его зовут Сэм Марсон, ему
тридцать два года, он - водитель такси и семнадцатого октября сего года
работал.
- В тот день вы видели обвиняемую? - спросил Драмм. Марсон наклонился
вперед и пристально посмотрел на Бесси Форбс, сидевшую на стуле с высокой
спинкой за Перри Мейсоном.
- Да, я ее видел.
- Когда вы увидели ее в последний раз?
- Минут десять восьмого.
- Где?
- На Девятой улице.
- Что она делала?
- Она ловила такси, и я подъехал к тротуару. Она велела отвезти ее на
Милпас Драйв, 4889. Когда мы приехали туда, она попросила позвонить по
телефону Паркрест 62945, позвать Артура и передать, что тот должен
немедленно прийти в дом Клинтона, потому что Клинтон объяснился с Паолой
начистоту.
- И что вы сделали? - спросил Драмм.
- Я высадил ее около дома, позвонил, а потом снова подъехал к дому.
- А потом?
- Она вышла, села в машину, и я отвез ее к отелю "Бридмонт" на Девятую
улицу.
- Той ночью вы еще раз встретились с ней?
- Да.
- Когда?
- Я не помню. Пожалуй, около полуночи. Она подошла к машине и сказала,
что оставила в кабине платок. Я подтвердил это и отдал ей платок.
- Она его взяла?
- Да.
- Вы отдали платок той самой женщине, которую ранее отвезли на Милпас
Драйв, 4889?
- Да, той самой.
- И эта женщина сейчас сидит перед вами, и ей предъявлено обвинение в
убийстве?
- Да, это она.
Клод Драмм повернулся к Мейсону.
- Можете задавать вопросы.
- Обвиняемая оставила платок в кабине?
- Да.
- Что вы с ним сделали?
- Я показал его вам, а вы сказали, что я должен оставить платок у себя.
Драмм хмыкнул.
- Одну минуту, - заметил Мейсон. - Совсем не обязательно впутывать в
это дело меня.
- Лучше бы вы сами держались от него подальше, - огрызнулся Драмм.
Судья Маркхэм постучал по столу.
- Прошу тишины. Адвокат Мейсон, вы хотите попросить меня, чтобы ответ
вычеркнули из протокола?
- Да, ваша честь, - ответил Мейсон. - Я прошу вычеркнуть его на том
основании, что ответ не соответствует вопросу.
- Нет, - решительно возразил судья. - Суд полагает, что ответ дан на
поставленный вопрос.
Лицо прокурора расползлось в широкой улыбке.
- Представитель прокуратуры подготовил вас к тому, что вам придется
давать показания по этому делу? - продолжил допрос Мейсон.
- Нет, сэр.
- Разве он не посоветовал вам при первой представившейся возможности
сообщить о том, что вы передали платок мне?
Свидетель смутился, а Клод Драмм вскочил на ноги, яростно протестуя.
Судья Маркхэм отклонил протест и вопросительно взглянул на Марсона.
- Ну, он сказал, что не может спрашивать о содержании моего разговора с
мистером Мейсоном, но, если у меня появится возможность, я должен рассказать
обо всем присяжным.
- И он посоветовал вам, - продолжал Мейсон, - наклониться вперед и
пристально вглядеться в обвиняемую, прежде чем ответить на вопрос, была ли
она той женщиной, что села в ваше такси вечером семнадцатого октября, чтобы
присяжные могли видеть, как вы изучаете черты ее лица?
- Да, он сказал мне об этом.
- К тому же до начала процесса вы несколько раз видели обвиняемую? И
при встречах вам указывали на то, что именно ее вы отвезли на Милпас Драйв.
Так?
- Я сказал бы, что да, сэр.
- И для того, чтобы узнать ее, вам не требовалось наклоняться вперед и
разглядывать лицо обвиняемой?
- Ну, - ответил Марсон после короткого замешательства, - я сделал то, о
чем меня просили. Перри Мейсон встал.
- Вы абсолютно уверены в том, что именно обвиняемая ехала с вами в тот
вечер?
- Да, сэр.
- Ив том, что именно обвиняемая нашла вас около полуночи и попросила
вернуть ей платок?
- Да, сэр.
- Могу ли я утверждать, что ваша уверенность значительно окрепла после
неоднократных встреч с обвиняемой при подготовке процесса?
- Нет, сэр, я с этим не согласен. Я хорошо запомнил ее еще в тот вечер.
- То есть вы уверены, что дважды имели дело с обвиняемой?
- Да.
- И у вас нет ни малейшего сомнения, что именно обвиняемая взяла у вас
платок? Как и в том, что вы отвезли ее на Милпас Драйв?
- Да, я имел дело с одной и той же женщиной. Перри Мейсон повернулся к
переполненному залу и театральным жестом вытянул правую руку.
- Мей Сибли, встаньте! - воскликнул он. Мей Сибли медленно поднялась со
своего места.
- Взгляните на эту женщину, - обратился Мейсон к водителю, - и скажите,
видели ли вы ее раньше? Клод Драмм вскочил на ноги.
- Ваша честь, я протестую против подобной формы проверки памяти
свидетеля. Этот вопрос не имеет отношения к существу дела.
- Надеюсь, вы докажете нам необходимость ваших действий, - обратился
судья к Мейсону.
- Для большей ясности я изменю последний вопрос, - ответил адвокат, - и
спрошу вас, Сэм Марсон, признаете ли вы, что женщина, стоящая перед вами,
ночью семнадцатого октября пришла к вам за платком, который она оставила в
машине, возвращаясь в отель "Бридмонт" на Девятую улицу?
- Нет, сэр. Вот та женщина, - он указал на сидящую Бесси Форбс.
- Вы не могли ошибиться?
- Нет, сэр.
- А если бы вы не узнали женщину, пришедшую за платком, то с тем же
успехом вы могли не узнать пассажирку, которую вы отвезли на Милпас Драйв,
не так ли?
- Конечно, если бы я не узнал одну, то мог бы ошибиться и во втором
случае, - признал водитель. Мейсон довольно улыбнулся.
- В этом-то все и дело.
Клод Драмм снова вскочил на ноги.
- Ваша честь, я прошу объявить перерыв до завтрашнего утра.
Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.
- Слушание дела откладывается до завтрашнего утра. Напоминаю присяжным,
что они не имеют права говорить обо всем, что они услышали здесь. Также
запрещается обсуждать дело в присутствии присяжных, - судья стукнул молотком
по столу и величественно проследовал в кабинет.
Клод Драмм многозначительно взглянул на двух полицейских, и те
бросились к Мей Сибли. Мейсон устремился за ними.
- Судья Маркхэм просит вас троих зайти к нему в кабинет, - сказал он.
Полицейские удивленно переглянулись.
- Прошу за мной, - и Мейсон направился к двери, за которой только что
скрылся судья.
На пороге он обернулся и крикнул: "Эй, Драмм!" Тот поднял голову и
посмотрел на адвоката.
- Не могли бы вы пройти со мной к судье Маркхэму? После короткого
раздумья Драмм кивнул и подошел к ним. Юристы прошли в кабинет, Мей Сибли и
полицейские последовали за ними.
Вдоль стен стояли полки с книгами, центр комнаты занимал огромный
дубовый стол, заваленный бумагами и раскрытыми фолиантами. Судья Маркхэм
вопросительно взглянул на вошедших.
- Судья, - начал Мейсон, - эта молодая женщина - моя свидетельница. Она
вызвана в суд защитой. Я заметил, как по сигналу Драмма к ней направились
двое полицейских. Могу я попросить вас объяснить моей свидетельнице, что она
может молчать, пока ее не вызовут официально, а полицейским - что они не
имеют права беспокоить ее?
Клод Драмм покраснел от ярости.
- Раз уж вы подняли этот вопрос, и мы не в зале суда, давайте уж
выясним все до конца.
- Ну что ж, приступим.
- Я собирался выяснить, заплатили ли этой молодой женщине за то, что
она выступала в роли обвиняемой. Я хотел узнать, не приходила ли она к
водителю такси, чтобы потребовать у него платок, якобы оставленный ею ранее
в кабине такси.
- Допустим, она ответила бы утвердительно. Что вы намеревались делать
дальше?
- Я бы постарался выяснить, кто заплатил за устроенный маскарад, а
потом получил бы ордер на арест этого человека.
- Этот человек - я. Я это сделал. И что теперь?
- Джентльмены, - вмешался судья, - мне кажется, что эта дискуссия увела
нас в сторону.
- Наоборот, - возразил Мейсон, - я предполагал, что прокурор произнесет
именно эти слова, и хочу, чтобы мы объяснились в вашем присутствии. В нашем
штате нет закона, запрещающего одной женщине выступать в роли другой. И
объявить себя владелицей потерянной вещи также не является преступлением,
если при этом не преследуется цель присвоения чужой собственности.
- Но ведь именно ради этого и затевался весь обман, - воскликнул Клод
Драмм. Мейсон улыбнулся.
- Вы забываете, Драмм, что, получив платок, я немедленно передал его в
полицию, а Мей Сибли отдала его мне сразу после встречи с водителем. Я лишь
проверял его память. Поработав с водителем, вы, естественно, убедили его в
том, что в тот вечер он дважды встречался с обвиняемой, и я не сомневался,
что вопросами мне не удастся это опровергнуть. Поэтому мне пришлось провести
наглядный урок. И все. Я не вышел за рамки прав, предоставленных мне
законом.
Судья Маркхэм пристально посмотрел на Мейсона, и в его глазах мелькнула
веселая искорка.
- Судя по всему, вы обратились ко мне не для того, чтобы рассматривать
этическую сторону этого вопроса или для определения, имело ли место
воровство при передаче платка. Если я правильно понял, вы как адвокат
потребовали гарантий того, что вашим свидетелям предоставят право выступать
в суде, а обвинение не станет их запугивать.
- Совершенно верно, - ответил Мейсон, не сводя глаз с Драмма.
- За подобные действия вам придется ответить перед правовой комиссией
коллегии адвокатов! - взревел тот.
- Вот и прекрасно. Там мы и выясним, кто прав, кто виноват. А пока -
лапы прочь от моих свидетелей.
- Джентльмены, джентльмены, - судья Маркхэм поднялся из-за стола. -
Прошу держать себя в рамках приличия. Мистер Драмм, вам хорошо известно, что
требование адвоката Мейсона вполне законно. Если защита вызывает кого-то в
качестве свидетеля, вы не должны беспокоить этого человека.
Драмм, покраснев, с шумом втянул воздух.
- Хорошо, - буркнул он.
- Сюда, пожалуйста, - Мейсон, улыбаясь, взял Мей Сибли под руку и повел
ее к выходу. Как только он открыл дверь, их ослепила яркая вспышка. Девушка
вскрикнула и закрыла лицо.
- Не бойтесь, - успокоил ее Мейсон. - Газетам нужна ваша фотография.
Клод Драмм вышел из кабинета.
- Вы специально подстроили все это, - рявкнул он, - чтобы попасть на
первые полосы газет. Мейсон довольно улыбнулся.
- У вас есть возражения?
- Еще бы! - воскликнул Драмм.
- Ну что ж, - адвокат пожал плечами, - это ваше право.
Побелев от ярости, прокурор повернулся и пошел к выходу. Мейсон
взглянул на Мей Сибли.
- Я не хотел, чтобы вы говорили с полицейскими, но репортерам вы можете
рассказать обо всем, - он поклонился и тоже направился к выходу.
Оглянувшись, Мейсон увидел, что пять или шесть репортеров окружили
девушку и, перекрикивая друг друга, засыпали ее вопросами.
Войдя в приемную, Мейсон взглянул на часы. Восемь сорок пять. Он
включил свет и поставил на стол Деллы Стрит кожаный чемодан. Достав из
кармана перчатки и надев их, Мейсон открыл чемодан и вынул из него
портативную пишущую машинку, несколько чистых листов бумаги и конверт с
маркой. В этот момент в приемную вошла Делла.
- Вы читали газеты? - спросила она, снимая пальто.
- Да, - улыбнувшись, ответил Мейсон.
- Скажите мне, вы специально вели дело к тому, чтобы столь эффектно
закончить заседание?
- Конечно. А почему бы и нет?
- Но вы практически нарушили закон. Теперь они вызовут вас в правовую
комиссию.
- Вряд ли. Я не сделал ничего предосудительного.
- Что-то я вас не понимаю.
- Видите ли, Делла, никто бы не удивился, если бы я поставил в ряд
несколько женщин и попросил Сэма Марсона определить, кому из них он отдал
платок. Или я мог бы, указав на одну из женщин, сказать, что, по-моему,
именно она взяла платок, и спросить, согласен ли он со мной.
- И что?
- Ну а я сделал еще один шаг. При нашей первой встрече я понял, что он
очень смутно запомнил ту женщину. Я и сыграл на этом, использовав мисс
Сибли. Она оделась, как Бесси Форбс, надушилась теми же духами, и водитель,
не колеблясь, отдал ей платок. К тому же я понимал, что прокурор сможет
убедить водителя. Они показывали ему Бесси Форбс не меньше десяти раз.
Причем делали это как бы невзначай и буквально загипнотизировали его.
Во-первых, они сказали, что она ехала в его машине. Потом устроили очную
ставку и заявили Бесси Форбс, что водитель опознал ее. Она, разумеется,
промолчала и вообще не ответила ни на один вопрос. Для Сэма Марсона ее
молчание означало признание в том, что она действительно ездила с ним на
Милпас Драйв, а потом забрала у него платок. Мало-помалу уверенность в этом
возрастала, и, наконец, он уже не сомневался в том, что в тот вечер дважды
встречался с Бесси Форбс. Это обычная практика обвинения. Они так умело
натаскивают свидетелей, что, выступая в суде, те убеждены в своей правоте.
- Ну а как насчет платка? - спросила Делла.
- А что платок? Мей Сибли не украла его, а принесла мне. Я же
немедленно передал его властям. Иначе они искали бы его гораздо дольше.
Делла нахмурилась и покачала головой.
- Возможно, все так, как вы говорите, но, по-моему, вы их надули.
- Разумеется, надул. За это мне и платят. Я провел допрос в необычной
манере и сумел добиться своего, прежде чем прокурор разобрался в
происходящем. И все. Не снимайте перчатки, Делла.
- Почему? - спросила она, непроизвольно взглянув на руки.
- Потому что мы должны надуть их еще раз, и я не хочу, чтобы на бумаге
остались отпечатки наших пальцев.
Прежде чем ответить, Делла подозрительно посмотрела на адвоката.
- Мы не нарушим закон?
- Думаю, что нет, - ответил Мейсон. - Во всяком случае, нас не поймают,
- он подошел к двери и запер ее. - Возьмите лист бумаги и вставьте его в эту
машинку.
- Не люблю я эти портативные машинки, - ответила Делла. - Лучше я
воспользуюсь своей.
- Не спорьте со мной, Делла. Каждая пишущая машинка обладает
индивидуальными особенностями, можно сказать, своим почерком. Опытный
эксперт легко определит не только марку машинки, на которой печатали, но и
саму машинку.
- А эта машинка совершенно новая?
- Да. Поэтому сначала поможем ей состариться, - подойдя к столу, Мейсон
наклонился и стал слегка изгибать рычаги, держащие литеры.
- А в чем смысл всего этого? - спросила Делла через несколько минут.
- Мы собираемся написать признание.
- В чем?
- В убийстве Паолы Картрайт.
- О господи! - Делла изумленно взглянула на адвоката. - И что вы с ним
сделаете?
- Мы отправим его редактору "Кроникл". Девушка глубоко вздохнула и, сев
за стол, вставила в машинку чистый лист бумаги.
- Боитесь, Делла? - спросил Мейсон.
- Нет, - ответила она.
Мейсон на секунду задумался и начал диктовать.
"Дорогой сэр!
Я обратил внимание на интервью с Элизабет Уокер, напечатанное в Вашей
газете. Мисс Уокер упоминает о высказанных мной, причем неоднократно,
намерениях умереть на эшафоте. Рассказала она и о том, что большую часть
времени я, с биноклем в руках, наблюдал за домом Клинтона Форбса, известного
в этом городе под именем Клинтона Фоули.
Все, сказанное ею, соответствует действительности.
В передовице Вы написали, что прежде, чем начинать суд над Бесси Форбс,
следовало арестовать меня и Паолу Картрайт, намекая, что один из нас
ответственен за смерть Клинтона Форбса. Подобное обвинение совершенно
необоснованно. Я не стрелял в Клинтона Форбса, но убил свою жену, Паолу
Картрайт. Учитывая сложившуюся ситуацию, я пришел к выводу, что публика
должна знать правду..."
- Боитесь, Делла? - повторил Мейсон, как только она напечатала
последнее слово.
- Нет, - ответила девушка, - продолжайте.
- Отлично. Поехали дальше.
"...Мы с женой счастливо жили в Санта-Барбара. Клинтон и Бесси Форбс
были нашими друзьями. Я знал, что Клинтон - бабник, но тем не менее он мне
нравился. Он волочился за несколькими женщинами, однако я даже не
подозревал, что моя жена входит в их число. Правда обрушилась на меня, как
гром с ясного неба. Мое счастье и семья разбились вдребезги. Я поклялся
разыскать Клинтона Форбса и убить его, как бешеную собаку.
Мне потребовалось десять месяцев, чтобы выяснить, что он поселился на
Милпас Драйв под именем Клинтона Фоули. Я сиял соседний дом и нанял глухую
экономку, чтобы она не сплетничала с соседями. Прежде чем убить Форбса, я
хотел узнать распорядок его дня и понять, как он относится к Паоле и
счастлива ли она. Поэтому почти все время я проводил у окна с биноклем в
руке. В конце концов, мне стало ясно, что Паола глубоко несчастна.
Но, к сожалению, мне не удалось осуществить задуманное. Темной ночью я
направился к дому моего врага. Я хотел убить его и увезти свою жену. Через
экономку я направил моему адвокату письмо, в которое вложил завещание.
Дверь черного хода оказалась открытой, и я без помех проник в дом
Клинтона Форбса. У него была овчарка по имени Принц, которая хорошо меня
знала. Вместо того чтобы залаять, Принц завилял хвостом и, подойдя, лизнул
мне руку. Я потрепал его по голове, прошел в библиотеку и там неожиданно
столкнулся со своей женой. Увидев меня, она испуганно вскрикнула. Я схватил
ее за горло и пригрозил задушить, если она пикнет.
От страха Паола едва не потеряла сознание. Я помог ей сесть и задал
несколько вопросов. Оказалось, что Телма Бентон - любовница Клинтона Форбса,
причем их роман начался задолго до отъезда из Санта-Барбара. В доме Паола
была одна, так как Форбс с Телмой Бентон куда-то уехали, а А Вонг,
повар-китаец, ушел к друзьям. Я сказал Паоле, что собираюсь убить Форбса, и
предложил ей уйти со мной. Она стала протестовать и заявила, что не любит
меня и не найдет со мной счастья. Грозила позвонить в полицию и рассказать о
моих намерениях. Она даже направилась к телефону. Я попытался остановить ее,
она закричала, и я схватил ее за горло.
Никогда не смогу объяснить, что я испытал в тот момент. Я безумно любил
ее, а она смотрела на меня, как на пустое место. Она хотела спасти человека,
предавшего меня и ее, человека, которого я ненавидел. Я потерял контроль над
собой, а когда пришел в себя, она была мертва.
Я знал, что Клинтон Форбс расширяет гараж. Рабочие закончили стены и
готовились приступить к бетонированию пола. Я пошел в гараж, нашел кирку и
лопату, вырыл яму и закопал в нее тело Паолы. Ждать Клинтона Фоули я не
решился. Совершенное убийство потрясло меня. Я дрожал, как лист. Однако я
понимал, что мне ничего не грозит. Свидетелей не было. На следующее утро
рабочие скрыли следы преступления. Я переехал в другой район города и снял
комнату под вымышленным именем. Найти меня невозможно, я в полной
безопасности. Это признание я делаю лишь для того, чтобы восстановить
истину. Я убил свою жену, но не стрелял в Клинтона Форбса, хотя и хотел это
сделать.
Искренне ваш Артур Картрайт".
Перри Мейсон внимательно прочел напечатанное.
- Пожалуй, все в порядке, - он взял со стола конверт и протянул его
Делле.
- Адресуйте его редактору "Кроникл". Когда Делла выполнила его просьбу,
Мейсон вложил письмо в конверт, запечатал его и убрал машинку в чемодан.
- Что вы собираетесь делать? - озабоченно спросила Делла.
- Отправлю письмо, спрячу машинку так, чтобы ее не нашли, и поеду
домой.
Делла взглянула на него, кивнула и пошла к двери, но, не дойдя пару
шагов, остановилась и вновь взглянула на адвоката.
- А какова ваша цель?
- Я хочу, чтобы бетонный пол в гараже вскрыли и посмотрели, что под ним
спрятано.
- Так почему просто не обратиться в полицию? Мейсон невесело
рассмеялся.
- Там и пальцем не пошевелят. Они ненавидят меня, мечтают, чтобы
осудили Бесси Форбс. И пойдут на все, лишь бы не ослабить свою позицию перед
присяжными. По их мнению, Бесси Форбс виновна, и они никого не будут
слушать. Если я расскажу о своих подозрениях, они решат, что я хочу их
надуть.
- А если вы пошлете письмо в "Кроникл"?
- Ради сенсации газета позаботится о том, чтобы пол взломали.
- Но у кого они получат разрешение?
- Не говорите глупостей, - рассердился Мейсон. - Этот дом принадлежит
Форбсу, а он мертв. Бесси Форбс - его жена. Когда ее оправдают, дом перейдет
в ее собственность.
- А если нет?
- Ее оправдают, - твердо повторил Мейсон.
- Ас чего вы взяли, что под бетонным полом похоронено чье-то тело?
Адвокат задумчиво посмотрел на Деллу.
- Вы помните, как Артур Картрайт пришел к нам?
- Конечно.
- И запомнили его слова? Он хотел составить завещание и намеревался
оставить свое состояние женщине, проживающей в доме Клинтона Фоули на Милпас
Драйв под именем Эвелин Фоули.
- Да.
- А в завещании он написал совсем иначе.
- Но почему?
- Потому что понимал, что нет смысла оставлять состояние человеку,
отошедшему в мир иной. Каким-то образом Картрайт узнал, что она мертва.
- Значит, он не убивал Паолу Картрайт?
- Я этого не утверждаю, но думаю, что нет.
- Но разве подделка такого признания не является преступлением?
- В определенной ситуации - нет.
- А в данном случае? Мейсон тяжело вздохнул.
- В свое время мы узнаем об этом.
- Так вы полагаете, что Картрайт знал о смерти жены?
- Да. Он очень любил ее и искал десять месяцев. А потом два месяца жил
рядом и следил за человеком, которого ненавидел. Он твердо решил убить
Клинтона Форбса. Свое состояние он собирался оставить Паоле Картрайт, но не
хотел, чтобы газеты вновь вытащили на поверхность подробности скандала в
Санта-Барбара. Поэтому он и намеревался написать завещание в пользу женщины,
живущей с Клинтоном Фоули на Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули. Картрайт
бы убил Форбса, признал себя виновным и понес наказание. А его состояние
отошло бы вдове убитого, и никто не стал бы задавать лишних вопросов.
Делла разглядывала носки туфель.
- Кажется, я начинаю понимать.
- А потом что-то произошло, и Артур Картрайт изменил завещание. Скорее
всего, он узнал, что его жене уже ничего не потребуется. Я не сомневаюсь,
что во время поисков Клинтона Форбса Картрайт поддерживал связь с Бесси
Форбс. Она осталась единственным близким ему человеком, и Картрайт написал
завещание в ее пользу.
- А почему вы думаете, что он поддерживал связь с Бесси Форбс?
- Она попросила водителя такси позвонить по телефону Паркрест 62945,