Страница:
---------------------------------------------------------------
приквел к шестикнижию Мартина "Песнь Льда и Огня". Лед и пламя.
---------------------------------------------------------------
Анонс
Действие самой свежей многотомной саги в жанре фэнтези происходит в
Семи Королевствах, где времена года сместились и как лето, так и зима
продолжаются годами.
В первой книге рассказывается о заговоре трех знатных семейств с целью
свергнуть умалишенного короля и захватить власть над государством.
Ланнистеры, Баратеоны и Старки существуют в состоянии неустойчивого
равенства, которое нарушается, когда король Роберт Таргариен вызывает из
северного города Винтерфелл Неда Старка, чтобы тот помог ему править
страной, и дает ему вожделенный титул Руки Короля, то есть второго человека
в государстве.
Стараясь раскрыть загадку убийства своего предшественника, Нед вступает
в конфликт с королевой и ее братьями, и баланс в заговоре знатных родов
нарушается. Борьба за власть становится смертельной, а на севере, за великой
ледяной стеной, защищающей области, населенные человеком, приходят в
движение еще более зловещие силы.
Стране грозит гражданская война, но Ланнистеры убивают Роберта и делают
попытку захватить власть. Ему противостоят только Старки и Баратеоны. Тем
временем глава рода Таргариенов, Визерис, отдает руку своей сестры в обмен
на войско, которое должно помочь ему отвоевать Семь Королевств.
В последующих книгах серии будет рассказано о дальнейшем развитии и
разрешении этого многостороннего конфликта.
Действие повести "Межевой рыцарь" происходит за сто лет до событий,
описанных в "Игре престолов" <Переводы повести "Межевой рыцарь" и романа
"Игра престолов" делались независимо друг от друга, разными переводчиками.
Отсюда - неизбежные различия в написании географических названий и имен
собственных.>.
Весенние дожди умягчили почву, и Дунку нетрудно было копать могилу. Он
выбрал место на западном склоне небольшого холма - старик всегда любил
смотреть на закат. "Вот и еще день прошел, - говорил он, вздыхая, - а
завтрашний еще неизвестно что принесет, верно, Дунк?"
Один из завтрашних дней принес дождь, промочивший их до костей, а
следующий - порывистый сырой ветер, а следующий за ним - холод. На четвертый
день старик сильно ослабел, чтобы держаться в седле, и скоро его не стало.
Не прошло и несколько дней, как он, покачиваясь в седле, пел старую песню о
тундре в Гуллтауне, только вместо "Гуллтаун" спел "Эшфорд". "В Эшфорде
славный будет турнир, хей-хо, хей-хо, - грустно вспоминал Дунк, копая
могилу.
Вырыв достаточно глубокую яму, он поднял старика на руки и уложил туда.
Покойник был маленький и тощий - без кольчуги, шлема и пояса с мечом он
весил не больше мешка с сухими листьями. Дунк же вымахал невероятно высоким
для своего возраста - нескладный ширококостный парень шестнадцати или
семнадцати лет (никто не знал толком, сколько ему). Ростом он был ближе к
семи футам, чем к шести, и этот костяк только начинал еще одеваться плотью.
Старик часто хвалил его силу. Старик не скупился на похвалы - больше ведь у
него ничего не было.
Дунк постоял немного над могилой. В воздухе снова пахло влагой, и он
знал, что нужно засыпать старика, пока не пошел дождь, но ему тяжко было
бросать землю на это усталое старое лицо. Септона бы сюда, он бы прочел
молитву - но нет никого, кроме меня. Старик обучил Дунка всему, что знал сам
о мечах, щитах и копьях, а вот что касается слов...
- Я бы оставил тебе меч, но он заржавеет в земле, - сказал наконец Дунк
виновато. - Мне думается, боги дадут тебе новый. Жаль, что ты умер, сьер. -
Он помолчал, думая, что бы еще сказать. Дунк не знал целиком ни одной
молитвы - старик набожностью не отличался. - Ты был истинный рыцарь и
никогда не бил меня без причины, - наконец выпалил парень, - кроме того раза
в Мэйденпуле. Это трактирный мальчишка съел пирог вдовы, а не я, я ведь
говорил. Но теперь это уже не важно. Да хранят тебя боги, сьер. - Дунк
бросил в яму горсть земли и стал кидать во весь мах, не глядя на то, что
лежит на дне. Он прожил долгую жизнь, думал Дунк. Ему было ближе к
шестидесяти, чем к пятидесяти, а многие ли могут сказать это о себе? И ему
довелось увидеть еще одну весну.
Уже вечерело, когда Дунк покормил лошадей. Их было три: две кобылы и
Гром, боевой конь, которым старик пользовался только на турнирах и битвах.
Большой бурый жеребец был уже не так силен и скор, как бывало, но глаза его
еще сверкали и дух не угас - из всего имущества Дунка он представлял собой
самую большую ценность. Если я продам Грома и старую Каштанку, у меня
наберется достаточно серебра, чтобы.., подумал Дунк и нахмурился.
Единственной известной ему жизнью была жизнь межевого рыцаря, который кочует
от замка к замку, нанимается на службу то к одному барону, то к другому,
сражается за своего господина и ест за его столом, пока война не кончится, а
потом отправляется дальше. Время от времени, хотя и не столь часто,
случаются турниры, а в голодные зимы межевые рыцари порой и разбоем
промышляют, хотя старик никогда этого не делал.
"Я мог бы найти другого межевого рыцаря, чтобы ходить за его лошадьми и
чистить ему кольчугу, - думал Дунк, - или отправиться в город вроде
Ланниспорта или Королевской Гавани и поступить в городскую стражу, или..."
Пожитки старика он собрал в кучу под дубом. В кошельке содержалось три
серебряных стага, девятнадцать медных грошей и обрезанный по краям золотой;
главное достояние старика, как и у большинства межевых рыцарей, заключалось
в лошадях и оружии. К Дунку перешла кольчуга, с которой он счищал ржавчину
не менее тысячи раз. Унаследовал он также железный шлем с широким щитком для
носа, пояс из потрескавшейся бурой кожи и длинный меч в ножнах из дерева и
кожи. Еще кинжал, бритву и точильный брусок, поножи и латный воротник,
восьмифутовое боевое копье из точеного ясеня с железным наконечником - и
наконец, дубовый щит с истертым железным ободом, с гербом сьера Арлана из
Пеннитри: крылатая чаша, серебряная на буром.
Дунк взял в руки пояс, не сводя глаз со щита. Пояс рассчитан на тощие
бедра старика и будет ему мал, как и кольчуга. Дунк прикрепил ножны к
пеньковой веревке, обвязал ее вокруг пояса и вынул меч.
Хороший клинок, прямой и тяжелый, из доброй, кованной в замке стали,
деревянная рукоять обмотана мягкой кожей, головка эфеса из гладко
отшлифованного черного камня. Без финтифлюшек, но Дунку по руке, и он знал,
как этот меч остер, поскольку перед сном постоянно точил его и смазывал. Он
подходит мне не хуже, чем старику, думал Дунк, а на Эшфордском лугу будет
турнир.
У Легконогой ход был мягче, чем у старой Каштанки, но Дунк все-таки
порядком устал, когда добрался до гостиницы - высокого, оштукатуренного
деревянного здания у ручья. Теплый желтый свет, льющийся из окон, так манил,
что он просто не смог проехать мимо. У меня есть три серебряных монеты,
сказал он себе, на это можно хорошо поужинать, а эля выпить - сколько
влезет.
Когда он спешился, из ручья вылез голый мальчишка и завернулся в грубый
коричневый плащ.
- Ты кто, конюх? - спросил его Дунк. Мальчишка был лет восьми-девяти на
вид, бледный и тощий, с ногами по щиколотку в прибрежном иле и совершенно
лысой головой. - Надо обтереть кобылу, на которой я ехал, и задать овса всем
троим. Сделаешь?
- Если захочу, - нахально ответствовал мальчик.
- Ты это брось, - нахмурился Дунк. - Я рыцарь и могу проучить тебя за
наглость.
- Что-то не похож ты на рыцаря.
- Разве все рыцари похожи друг на друга?
- Нет, но и на тебя они не похожи. У тебя вон и меч на веревке висит.
- Ничего, держится - и ладно. Займись-ка моими лошадьми. Получишь
медяк, если хорошо сделаешь свое дело, и тычок в ухо, если нет. - Дунк не
стал дожидаться ответа, а повернулся и прошел в дверь.
Он думал, что в этот час харчевня будет полным-полна, но она пустовала.
Молодой дворянчик в красивом камчатном плаще похрапывал за одним из
столов, уронив голову в лужу вина. Кроме него, здесь не было ни души. Дунк
нерешительно огляделся, но тут из кухни появилась коренастая женщина и
сказала:
- Можете сесть, где пожелаете. Что вам подать - эля или еды?
- И того, и другого. - Дунк сел у окна, подальше от спящего.
- Есть вкусный барашек, зажаренный с травами, и утки - , их мой сын
настрелял. Что прикажете принести? Дунк уже с полгода не ел в харчевнях.
- И то, и другое.
- Ну что ж, вы достаточно большой, чтобы управиться с тем и другим, -
засмеялась женщина. Она нацедила кружку эля и принесла ему. - Комнату на
ночь не желаете?
- Нет, - Дунк очень хотел бы поспать под крышей, на мягком соломенном
тюфяке, но деньги приходилось беречь. Ничего, и на земле отлично выспится. -
Вот поем, попью и поеду в Эшфорд. Далеко ли до него?
- День пути. Как будет развилка у погорелой мельницы, поезжайте на
север. Как там мой мальчишка - смотрит за вашими лошадьми или опять сбежал?
- Нет, он на месте. Маловато у вас гостей, как я погляжу.
- Половина города отправилась на турнир. Мои бы тоже туда подались,
кабы я, позволила. Когда меня не станет, гостиница перейдет к ним - однако
мальчишке все бы с солдатами болтаться, а девчонка вздыхает да хихикает, как
только мимо пройдет рыцарь. Хоть убейте, не пойму. Рыцари устроены так же,
как все прочие мужчины, и не вижу, почему участие в турнире должно повышать
цену на яйца. - Хозяйка окинула любопытным взглядом Дунка: меч и щит
говорили ей одно, веревочный пояс и грубый камзол совсем другое. - А вы
никак тоже на турнир путь держите?
Дунк хлебнул эля, прежде чем ответить. Тот был сочного орехового цвета
и густой - как раз ему по вкусу.
- Да. Хочу одержать на нем победу.
- Вон оно как, - с умеренной учтивостью отозвалась женщина.
Дворянчик поднял голову над столом. Его лицо под шапкой спутанных
песочных волос имело желтый, нездоровый оттенок, подбородок зарос светлой
щетиной. Юноша вытер рот и сказал Дунку:
- Я видел тебя во сне. - Дрожащий указательный палец нацелился на
Дунка. - Держись от меня подальше, слышишь? Как можно дальше.
- Ваша милость? - с недоумением откликнулся Дунк.
- Не обращайте внимания, сьер, - вмешалась хозяйка. - Он только и
знает, что пить да толковать о своих снах. Сейчас принесу вам поесть.
- Поесть? - с великим отвращением повторил дворянчик и поднялся на
ноги, пошатываясь и придерживаясь за стол, чтобы не упасть. - Меня сейчас
стошнит, - объявил он. На его камзоле запеклись красные винные пятна. - Мне
нужна женщина, но здесь их нет. Все ушли в Эшфорд. Боги, я должен выпить
еще. - Он нетвердой походкой вышел из зала, и Дунк услышал, как он
поднимается по лестнице, напевая что-то себе под нос.
Экий оболтус, подумал Дунк. Но с чего он взял, что меня знает? Дунк
размышлял об этом, попивая свой эль.
Он в жизни еще не ел такого вкусного барашка, а утка была еще лучше -
ее зажарили с вишнями и лимоном, и она не казалась такой уж жирной. Кроме
мяса хозяйка подала горошек в масле и овсяной хлеб только что из печи. Вот
что значит быть рыцарем, сказал себе Дунк, обгладывая последнюю кость.
Хорошая еда, эль и никаких затрещин. Он выпил вторую кружку, пока ел,
третью, чтобы запить ужин, и четвертую, потому что никто ему в этом не
препятствовал. Когда он расплатился с женщиной серебряной монетой, то
получил еще взамен пригоршню медяков.
Когда он вышел наружу, уже совсем стемнело. Живот его наполнился, а в
кошельке немного полегчало, но Дунк отправился на конюшню в преотличном
настроении. Внезапно там заржал конь.
- Тихо, парень, - произнес мальчишеский голос, и Дунк, нахмурясь,
ускорил шаг.
Мальчишка-конюх сидел на Громе в доспехах старого рыцаря. Кольчуга была
длиннее, чем он весь, а шлем пришлось сдвинуть на затылок, чтобы он не
налезал на глаза. Мальчик был весь поглощен своей игрой и имел крайне
нелепый вид. Дунк со смехом остановился на пороге.
Мальчик, увидев его, покраснел и спрыгнул наземь.
- Ваша милость, я не хотел...
- Воришка, - с напускной суровостью сказал Дунк. - Снимай кольчугу и
скажи спасибо, что Гром не огрел тебя копытом по глупой голове. Он боевой
конь, а не пони для детских забав.
Мальчишка снял шлем, бросил его на солому и заявил с прежней дерзостью:
- Я могу на нем ездить не хуже тебя.
- Замолчи и перестань дерзить. Быстро снимай кольчугу. Что это взбрело
тебе в голову?
- Как же я смогу ответить, если буду молчать? - Мальчишка вылез из
кольчуги, как ящерица.
- Если я спрашиваю, можешь открыть рот. Стряхни с кольчуги пыль и
положи туда, где взял. Шлем тоже. Ты покормил лошадей, как я велел? И вытер
Легконогую?
- Да. - Мальчик стряхивал с кольчуги солому. - Вы ведь в Эшфорд едете,
сьер? Возьмите меня с собой. Хозяйка гостиницы не зря беспокоилась.
- А что скажет твоя мать?
- Мать? - сморщился мальчик. - Ничего не скажет - она умерла.
Дунк удивился: разве малец - не хозяйский сын? Наверное, просто
работник. Голова слегка кружилась от эля.
- Ты сирота, что ли? - спросил он.
- А ты?
- Был когда-то. - Да, правда - пока старик не взял его к себе.
- Я могу быть твоим оруженосцем.
- Оруженосец мне ни к чему, - сказал Дунк.
- Каждому рыцарю нужен оруженосец - а уж тебе тем более.
Дунк замахнулся.
- Сдается мне, что ты все-таки получишь по уху. Насыпь мне овса в
мешок.
- Я еду в Эшфорд - один.
Если мальчуган и испугался, то не подал виду. Еще миг он постоял с
вызывающим видом, скрестив руки, потом повернулся и пошел за овсом.
У Дунка отлегло от сердца. Жаль, что нельзя.., но тут ему хорошо
живется, куда лучше, чем в оруженосцах у межевого рыцаря. Дунк оказал бы ему
дурную услугу, взяв его с собой.
Чувствовалось, однако, что мальчик сильно разочарован. Дунк, сев на
Легконогую и взяв за повод Грома, решил приободрить его немного.
- На, парень, держи. - Дунк бросил медную монетку, но мальчик даже не
попытался поймать ее, и она упала в грязь между его босыми ногами.
Ничего, поднимет, когда я уеду, решил Дунк и послал кобылу вперед, ведя
за собой двух других лошадей. Луна ярко освещала деревья, и безоблачное небо
было усеяно звездами. Даже выехав на дорогу, Дунк все еще чувствовал спиной
угрюмый взгляд маленького конюха.
Тени уже начали удлиняться, когда Дунк остановился на краю широкого
Эшфордского луга. На травяном поле уже стояло больше полусотни шатров,
больших и малых, квадратных и круглых, парусиновых и шелковых; но все они
были яркие, и длинные флаги колыхались на срединных шестах. Луг пестрел
красками, словно полевыми цветами: винно-красными и желтыми, как солнце,
бесчисленными оттенками зелени и синевы, густо-черными, серыми и пурпурными.
Старик служил кое с кем из этих рыцарей, других Дунк знал по рассказам,
которые слышишь в тавернах и у костров. Хотя искусством чтения и письма Дунк
так и не овладел, в геральдике старик натаскивал его беспощадно, даже и в
дороге. Соловьи - это герб лорда Карона с Пограничья, столь же искусного в
игре на большой арфе, как и в обращении с копьем. Олень в короне - это сьер
Лионель Баратеон, Смеющийся Вихрь. Дунк разглядел также охотника рода Тарли,
пурпурную молнию Дондаррионов, красное яблоко Фоссовеев. Вот лев
Ланнистеров, золотой на багряном поле, вот темно-зеленая морская черепаха
Эстермонтов плывет по бледно-зеленому фону. Бурый шатер с вздыбленным
красным жеребцом мог принадлежать только сьеру Ото Бракену, которого
прозвали Браненским Зверем, когда он три года назад убил лорда Квентина
Блэквуда на турнире в Королевской Гавани. Дунк слышал, что сьер Ото нанес
своим затупленным топором такой удар, что расколол и забрало, и лицо лорда
Блэквуда. Здесь присутствовали и блэквудские знамена - на западном краю
луга, подальше от сьера Ото. Марбранд, Маллистер, Каргиль, Вестелинг, Сван,
Муллендор, Хайтавер, Флорент, Фрей, Пенроз, Стокворт, Дарри, Паррен, Вильд -
казалось, каждый знатный дом запада и юга прислал в Эшфорд хотя бы одного
рыцаря, чтобы поклониться королеве турнира и преломить копье в ее честь.
Но как бы красивы ни были эти шатры, Дунк знал, что ему среди них места
нет. Поношенный шерстяной плащ - вот и все, чем он располагает для ночлега.
Лорды и рыцари обедают каплунами и молочными поросятами, а у Дунка только и
есть, что кусок жесткой, жилистой солонины. Он хорошо знал, что,
остановившись на этом веселом поле, вдоволь хлебнет и молчаливого презрения,
и открытых насмешек. Будут, возможно, и такие, которые проявят к нему
доброту, но это в некотором роде еще хуже.
Межевой рыцарь не должен ронять своего достоинства. Без него он не
больше чем наемник. Я должен заслужить свое место среди них. Если я буду
сражаться хорошо, кто-нибудь из лордов может взять меня к себе на службу.
Тогда я окажусь в благородном обществе, каждый день буду есть благородное
мясо в трапезном замке и ставить на турнирах собственный шатер. Но сначала я
должен проявить себя в деле, Дунк неохотно повернулся спиной к турнирному
полю и увел своих лошадей в лес.
В окрестностях большого луга, в доброй полумиле от города и замка, он
нашел место, где излучина ручья образовала глубокую заводь. Весенняя травка,
зеленая, что твой рыцарский стяг, была мягкой на ощупь. Красивое место, и
оно никем не занято. Вот тут и будет мой шатер, решил Дунк, - с кровлей из
листьев, зеленее, чем знамена Тиррелов и Эстермонтов.
Обиходив первым делом лошадей, он разделся и вошел в пруд, чтобы смыть
дорожную пыль. "Истинный рыцарь должен быть чист и телом и душой", -
говаривал старик, и они мылись с головы до пят каждую луну, невзирая на то,
дурно от них пахло или нет. Теперь, став рыцарем, Дунк поклялся всегда
придерживаться этого правила.
Он посидел голый под вязом, обсыхая и наслаждаясь весенним теплом. В
тростнике лениво порхали стрекозы. Их еще называют дракончиками, хотя на
драконов они ничуть не похожи. Не то чтобы Дунк хоть раз в жизни видел
драконов - а вот старик видел. Дунк раз сто слышал от сьера Арлана историю о
том, как маленьким мальчиком дед повез его в Королевскую Гавань, и там-то
они видели последнего дракона за год до того, как тот издох. Это была самка,
маленькая, зеленая и чахлая, с поникшими крыльями. Ни одно ее яйцо так и не
проклюнулось. "Говорили, будто ее отравил король Аэгон, - рассказывал
старик. - Третий Аэгон - не отец короля Даэрона, а тот, которого прозвали
Пагубой Драконов или Аэгоном Неудачливым. Он боялся драконов, потому что
видел, как змей его дяди пожрал свою собственную мать. После смерти
последнего дракона лето стало короче, а зима длиннее и суровее".
Солнце зашло за деревья, и стало холодать. У Дунка по коже побежали
мурашки. Он выбил камзол и штаны о ствол вяза и оделся. Завтра он поищет
распорядителя игр и запишется, а вечером он должен заняться другими делами,
если надеется участвовать в турнире.
Ему не надо было смотреть в пруд - он и так знал, что не слишком похож
на рыцаря, поэтому он повесит щит Арлана за спину, чтобы виден был девиз,
спутал лошадей, пустив их пастись на густой зеленой траве под вязом, и
пешком зашагал к турнирному полю.
В обычные времена луг служил местом гуляний для жителей города Эшфорда,
что стоял за рекой, но сейчас он преобразился. За одну ночь здесь вырос
другой, шелковый город, больше и красивее каменного. Дюжины торговцев
поставили свои палатки по краю поля - здесь продавались сладости и фрукты,
пояса и башмаки, кожи и ленты, посуда и драгоценные камни, пряности, перья и
прочие товары. Жонглеры, кукольники и фокусники бродили в толпе, показывая
свое искусство, тут же толклись шлюхи и карманники. Дунк бдительно
придерживал свой кошелек.
Он уловил запах шипящих на огне колбас, и у него потекли слюнки. За
грош он купил одну колбаску и рог эля, чтобы ее запить. Жуя, он смотрел, как
раскрашенный деревянный рыцарь бьется с раскрашенным деревянным драконом. На
кукольницу, водившую дракона, смотреть было не менее приятно: высокая,
тоненькая, с оливковой кожей и черными волосами дорнийки. Вея точно копье, и
грудей почти не видно - но Дунку нравилось ее лицо и то, как ловко она
заставляет дракона скакать взад-вперед. Он бросил бы девушке медную монетку,
будь у него лишняя - но сейчас ему был нужен каждый грош.
Он надеялся, что среди торговцев есть и оружейники. И верно - один
тироши с раздвоенной синей бородой продавал нарядные шлемы в виде разных
птиц и зверей, украшенные золотом и серебром. Один кузнец предлагал дешевые
клинки, у другого сталь была лучше, но Дунку нужен был не меч.
Потребный ему товар он нашел в самом конце ряда - на столе перед
торговцем лежала тонкая кольчужная рубаха и пара перчаток с раструбами.
Дунк осмотрел все это и заметил:
- Хорошая работа.
- Лучше не найдете, - заверил кузнец, коротышка не более пяти футов
ростом, но в плечах и в груди такой же широкий, как Дунк. Чернобородый, с
огромными ручищами, он держался без всякого подобострастия.
- Мне нужны доспехи для турнира, - сказал Дунк. - Хорошая кольчуга
сверху донизу, поножи, воротник и шлем. - Полушлем старика был ему впору, но
один носовой щиток не мог защитить лицо как следует.
Оружейник смерил Дунка взглядом.
- У вас большой рост, но я одевал рыцарей и побольше. - Он вышел из-за
прилавка. - Станьте-ка на колени, я измерю ширину плеч. А заодно и шею. -
Дунк опустился на колени, и оружейник завязанным в узлы ремешком снял нужные
мерки, бурча что-то при этом. - Теперь поднимите руку. Нет, правую. Можете
встать. - Обмеры ляжки, икры и талии вызвали дальнейшее бурчание. - У меня
есть в повозке то, что вам подойдет. Без всяких там золотых и серебряных
финтифлюшек, но сталь хорошая, прочная. Я делаю шлемы, похожие на шлемы, а
не на свиней с крыльями да на заморские фрукты, - но мой защитит вас лучше,
если вам угодят копьем в лицо.
- Того-то мне и надо. Сколько?
- Восемьсот стагов. Я нынче добрый.
- Восемьсот?! - Это было больше, чем Дунк ожидал. - Я.., я могу
предложить вам старые доспехи, поменьше.., полушлем, кольчугу...
- Железный Пейт продает только то, что делает сам, но металл может мне
пригодиться. Если они не слишком ржавые, я одену вас за шестьсот.
Дунк охотно попросил бы Пейта поверить ему доспехи в долг, но он
чувствовал, что подобная просьба благоприятного отклика не вызовет. Из своих
странствий со стариком он знал, что торговцы крайне недоверчиво относятся к
межевым рыцарям, некоторые из которых были немногим лучше разбойников.
- Я дам вам два стага вперед, - сказал Дунк, - а доспехи и остальные
деньги принесу завтра. Пейт пристально посмотрел на него.
- За два стага я придержу для вас доспехи один день - а после продам их
другому.
Дунк выудил монеты из кошелька и положил в мозолистую ладонь
оружейника.
- Вы получите все. Я намерен стать победителем турнира.
- Да ну? - Пейт попробовал на зуб одну из монет. - А все остальные,
выходит, съехались лишь для того, чтобы покричать тебе "ура"?
Луна поднялась уже довольно высоко, когда Дунк направил свои стопы
обратно к вязу. Эшфордский луг позади был ярко освещен факелами. Там звучали
песни и смех, но Дунку было не до веселья. Он мог придумать только один
способ добыть деньги. И если он потерпит поражение...
- Одна победа - вот все, что мне нужно, - сказал он вслух. - Не так уж
это и много.
Старик, правда, даже и на это никогда не надеялся. Сьер Арлан ни разу
не ломал копья с тех пор, как принц Драгонстонский спешил его на турнире в
Приюте Бурь много лет назад. "Не каждый может похвалиться тем, что сломал
семь копий в схватке с первейшим рыцарем Семи Королевств, - говорил старик.
- На лучшее я уже не способен - значит, незачем и пытаться".
Дунк подозревал, что причиной тут скорее возраст, нежели принц
Драгонстонский, но не смел высказать это вслух. Старик берег свою гордость
до последнего дня. "Но он всегда говорил, что я скор и силен, - твердил себе
Дунк, - и то, что было верным для него, не закон для меня".
Он шел по тропке через высокую траву, перебирая в уме свои возможности,
как вдруг увидел сквозь кусты огонек костра. Это еще что такое? Дунк, не
раздумывая, выхватил меч и бросился вперед.
С ревом и бранью он выбежал на поляну - и остановился как вкопанный.
- Ты! Что ты тут делаешь?
- Рыбу жарю, - ответил нахальный мальчишка, сидящий у костра. - Хочешь?
- Но как ты сюда попал? Украл лошадь?
- Приехал в повозке человека, который привез барашков к столу лорда
Эшфорда.
- Так пойди поищи себе обратную повозку. Ты мне здесь не нужен.
- Никуда я не пойду. Надоела мне эта гостиница.
- Довольно с меня твоей наглости. Сейчас перекину тебя через седло и
отвезу домой.
- Тебе пришлось бы ехать до самой Королевской Гавани. Пропустишь
турнир.
Королевская Гавань... На миг Дунку показалось, что мальчишка смеется
над ним, но не мог же тот знать, что и Дунк оттуда родом. Еще один бедолага
из Блошиной Ямы - и кто упрекнет его за то, что он захотел выбраться оттуда?
Дунк почувствовал себя глупо, стоя с мечом в руке над восьмилетним
сиротой. Он убрал клинок и свирепо глянул на мальчишку, давая понять, что
никаких глупостей не потерпит. Надо бы задать паршивцу хорошую трепку - но
малец имел такой жалкий вид, что у Дунка рука не поднималась побить его.
Огонь весело трещал, обложенный камнями, лошади были вычищены, одежда сохла
над костром на ветке вяза.
- Что это тут за тряпки?
- Я их постирал. И вычистил коней, и развел костер, и поймал эту рыбу.
Я бы и шатер поставил, да не нашел его.
- Вот мой шатер. - Дунк указал вверх, где простиралась крона вяза.
- Это просто дерево, - хмыкнул мальчуган.
приквел к шестикнижию Мартина "Песнь Льда и Огня". Лед и пламя.
---------------------------------------------------------------
Анонс
Действие самой свежей многотомной саги в жанре фэнтези происходит в
Семи Королевствах, где времена года сместились и как лето, так и зима
продолжаются годами.
В первой книге рассказывается о заговоре трех знатных семейств с целью
свергнуть умалишенного короля и захватить власть над государством.
Ланнистеры, Баратеоны и Старки существуют в состоянии неустойчивого
равенства, которое нарушается, когда король Роберт Таргариен вызывает из
северного города Винтерфелл Неда Старка, чтобы тот помог ему править
страной, и дает ему вожделенный титул Руки Короля, то есть второго человека
в государстве.
Стараясь раскрыть загадку убийства своего предшественника, Нед вступает
в конфликт с королевой и ее братьями, и баланс в заговоре знатных родов
нарушается. Борьба за власть становится смертельной, а на севере, за великой
ледяной стеной, защищающей области, населенные человеком, приходят в
движение еще более зловещие силы.
Стране грозит гражданская война, но Ланнистеры убивают Роберта и делают
попытку захватить власть. Ему противостоят только Старки и Баратеоны. Тем
временем глава рода Таргариенов, Визерис, отдает руку своей сестры в обмен
на войско, которое должно помочь ему отвоевать Семь Королевств.
В последующих книгах серии будет рассказано о дальнейшем развитии и
разрешении этого многостороннего конфликта.
Действие повести "Межевой рыцарь" происходит за сто лет до событий,
описанных в "Игре престолов" <Переводы повести "Межевой рыцарь" и романа
"Игра престолов" делались независимо друг от друга, разными переводчиками.
Отсюда - неизбежные различия в написании географических названий и имен
собственных.>.
Весенние дожди умягчили почву, и Дунку нетрудно было копать могилу. Он
выбрал место на западном склоне небольшого холма - старик всегда любил
смотреть на закат. "Вот и еще день прошел, - говорил он, вздыхая, - а
завтрашний еще неизвестно что принесет, верно, Дунк?"
Один из завтрашних дней принес дождь, промочивший их до костей, а
следующий - порывистый сырой ветер, а следующий за ним - холод. На четвертый
день старик сильно ослабел, чтобы держаться в седле, и скоро его не стало.
Не прошло и несколько дней, как он, покачиваясь в седле, пел старую песню о
тундре в Гуллтауне, только вместо "Гуллтаун" спел "Эшфорд". "В Эшфорде
славный будет турнир, хей-хо, хей-хо, - грустно вспоминал Дунк, копая
могилу.
Вырыв достаточно глубокую яму, он поднял старика на руки и уложил туда.
Покойник был маленький и тощий - без кольчуги, шлема и пояса с мечом он
весил не больше мешка с сухими листьями. Дунк же вымахал невероятно высоким
для своего возраста - нескладный ширококостный парень шестнадцати или
семнадцати лет (никто не знал толком, сколько ему). Ростом он был ближе к
семи футам, чем к шести, и этот костяк только начинал еще одеваться плотью.
Старик часто хвалил его силу. Старик не скупился на похвалы - больше ведь у
него ничего не было.
Дунк постоял немного над могилой. В воздухе снова пахло влагой, и он
знал, что нужно засыпать старика, пока не пошел дождь, но ему тяжко было
бросать землю на это усталое старое лицо. Септона бы сюда, он бы прочел
молитву - но нет никого, кроме меня. Старик обучил Дунка всему, что знал сам
о мечах, щитах и копьях, а вот что касается слов...
- Я бы оставил тебе меч, но он заржавеет в земле, - сказал наконец Дунк
виновато. - Мне думается, боги дадут тебе новый. Жаль, что ты умер, сьер. -
Он помолчал, думая, что бы еще сказать. Дунк не знал целиком ни одной
молитвы - старик набожностью не отличался. - Ты был истинный рыцарь и
никогда не бил меня без причины, - наконец выпалил парень, - кроме того раза
в Мэйденпуле. Это трактирный мальчишка съел пирог вдовы, а не я, я ведь
говорил. Но теперь это уже не важно. Да хранят тебя боги, сьер. - Дунк
бросил в яму горсть земли и стал кидать во весь мах, не глядя на то, что
лежит на дне. Он прожил долгую жизнь, думал Дунк. Ему было ближе к
шестидесяти, чем к пятидесяти, а многие ли могут сказать это о себе? И ему
довелось увидеть еще одну весну.
Уже вечерело, когда Дунк покормил лошадей. Их было три: две кобылы и
Гром, боевой конь, которым старик пользовался только на турнирах и битвах.
Большой бурый жеребец был уже не так силен и скор, как бывало, но глаза его
еще сверкали и дух не угас - из всего имущества Дунка он представлял собой
самую большую ценность. Если я продам Грома и старую Каштанку, у меня
наберется достаточно серебра, чтобы.., подумал Дунк и нахмурился.
Единственной известной ему жизнью была жизнь межевого рыцаря, который кочует
от замка к замку, нанимается на службу то к одному барону, то к другому,
сражается за своего господина и ест за его столом, пока война не кончится, а
потом отправляется дальше. Время от времени, хотя и не столь часто,
случаются турниры, а в голодные зимы межевые рыцари порой и разбоем
промышляют, хотя старик никогда этого не делал.
"Я мог бы найти другого межевого рыцаря, чтобы ходить за его лошадьми и
чистить ему кольчугу, - думал Дунк, - или отправиться в город вроде
Ланниспорта или Королевской Гавани и поступить в городскую стражу, или..."
Пожитки старика он собрал в кучу под дубом. В кошельке содержалось три
серебряных стага, девятнадцать медных грошей и обрезанный по краям золотой;
главное достояние старика, как и у большинства межевых рыцарей, заключалось
в лошадях и оружии. К Дунку перешла кольчуга, с которой он счищал ржавчину
не менее тысячи раз. Унаследовал он также железный шлем с широким щитком для
носа, пояс из потрескавшейся бурой кожи и длинный меч в ножнах из дерева и
кожи. Еще кинжал, бритву и точильный брусок, поножи и латный воротник,
восьмифутовое боевое копье из точеного ясеня с железным наконечником - и
наконец, дубовый щит с истертым железным ободом, с гербом сьера Арлана из
Пеннитри: крылатая чаша, серебряная на буром.
Дунк взял в руки пояс, не сводя глаз со щита. Пояс рассчитан на тощие
бедра старика и будет ему мал, как и кольчуга. Дунк прикрепил ножны к
пеньковой веревке, обвязал ее вокруг пояса и вынул меч.
Хороший клинок, прямой и тяжелый, из доброй, кованной в замке стали,
деревянная рукоять обмотана мягкой кожей, головка эфеса из гладко
отшлифованного черного камня. Без финтифлюшек, но Дунку по руке, и он знал,
как этот меч остер, поскольку перед сном постоянно точил его и смазывал. Он
подходит мне не хуже, чем старику, думал Дунк, а на Эшфордском лугу будет
турнир.
У Легконогой ход был мягче, чем у старой Каштанки, но Дунк все-таки
порядком устал, когда добрался до гостиницы - высокого, оштукатуренного
деревянного здания у ручья. Теплый желтый свет, льющийся из окон, так манил,
что он просто не смог проехать мимо. У меня есть три серебряных монеты,
сказал он себе, на это можно хорошо поужинать, а эля выпить - сколько
влезет.
Когда он спешился, из ручья вылез голый мальчишка и завернулся в грубый
коричневый плащ.
- Ты кто, конюх? - спросил его Дунк. Мальчишка был лет восьми-девяти на
вид, бледный и тощий, с ногами по щиколотку в прибрежном иле и совершенно
лысой головой. - Надо обтереть кобылу, на которой я ехал, и задать овса всем
троим. Сделаешь?
- Если захочу, - нахально ответствовал мальчик.
- Ты это брось, - нахмурился Дунк. - Я рыцарь и могу проучить тебя за
наглость.
- Что-то не похож ты на рыцаря.
- Разве все рыцари похожи друг на друга?
- Нет, но и на тебя они не похожи. У тебя вон и меч на веревке висит.
- Ничего, держится - и ладно. Займись-ка моими лошадьми. Получишь
медяк, если хорошо сделаешь свое дело, и тычок в ухо, если нет. - Дунк не
стал дожидаться ответа, а повернулся и прошел в дверь.
Он думал, что в этот час харчевня будет полным-полна, но она пустовала.
Молодой дворянчик в красивом камчатном плаще похрапывал за одним из
столов, уронив голову в лужу вина. Кроме него, здесь не было ни души. Дунк
нерешительно огляделся, но тут из кухни появилась коренастая женщина и
сказала:
- Можете сесть, где пожелаете. Что вам подать - эля или еды?
- И того, и другого. - Дунк сел у окна, подальше от спящего.
- Есть вкусный барашек, зажаренный с травами, и утки - , их мой сын
настрелял. Что прикажете принести? Дунк уже с полгода не ел в харчевнях.
- И то, и другое.
- Ну что ж, вы достаточно большой, чтобы управиться с тем и другим, -
засмеялась женщина. Она нацедила кружку эля и принесла ему. - Комнату на
ночь не желаете?
- Нет, - Дунк очень хотел бы поспать под крышей, на мягком соломенном
тюфяке, но деньги приходилось беречь. Ничего, и на земле отлично выспится. -
Вот поем, попью и поеду в Эшфорд. Далеко ли до него?
- День пути. Как будет развилка у погорелой мельницы, поезжайте на
север. Как там мой мальчишка - смотрит за вашими лошадьми или опять сбежал?
- Нет, он на месте. Маловато у вас гостей, как я погляжу.
- Половина города отправилась на турнир. Мои бы тоже туда подались,
кабы я, позволила. Когда меня не станет, гостиница перейдет к ним - однако
мальчишке все бы с солдатами болтаться, а девчонка вздыхает да хихикает, как
только мимо пройдет рыцарь. Хоть убейте, не пойму. Рыцари устроены так же,
как все прочие мужчины, и не вижу, почему участие в турнире должно повышать
цену на яйца. - Хозяйка окинула любопытным взглядом Дунка: меч и щит
говорили ей одно, веревочный пояс и грубый камзол совсем другое. - А вы
никак тоже на турнир путь держите?
Дунк хлебнул эля, прежде чем ответить. Тот был сочного орехового цвета
и густой - как раз ему по вкусу.
- Да. Хочу одержать на нем победу.
- Вон оно как, - с умеренной учтивостью отозвалась женщина.
Дворянчик поднял голову над столом. Его лицо под шапкой спутанных
песочных волос имело желтый, нездоровый оттенок, подбородок зарос светлой
щетиной. Юноша вытер рот и сказал Дунку:
- Я видел тебя во сне. - Дрожащий указательный палец нацелился на
Дунка. - Держись от меня подальше, слышишь? Как можно дальше.
- Ваша милость? - с недоумением откликнулся Дунк.
- Не обращайте внимания, сьер, - вмешалась хозяйка. - Он только и
знает, что пить да толковать о своих снах. Сейчас принесу вам поесть.
- Поесть? - с великим отвращением повторил дворянчик и поднялся на
ноги, пошатываясь и придерживаясь за стол, чтобы не упасть. - Меня сейчас
стошнит, - объявил он. На его камзоле запеклись красные винные пятна. - Мне
нужна женщина, но здесь их нет. Все ушли в Эшфорд. Боги, я должен выпить
еще. - Он нетвердой походкой вышел из зала, и Дунк услышал, как он
поднимается по лестнице, напевая что-то себе под нос.
Экий оболтус, подумал Дунк. Но с чего он взял, что меня знает? Дунк
размышлял об этом, попивая свой эль.
Он в жизни еще не ел такого вкусного барашка, а утка была еще лучше -
ее зажарили с вишнями и лимоном, и она не казалась такой уж жирной. Кроме
мяса хозяйка подала горошек в масле и овсяной хлеб только что из печи. Вот
что значит быть рыцарем, сказал себе Дунк, обгладывая последнюю кость.
Хорошая еда, эль и никаких затрещин. Он выпил вторую кружку, пока ел,
третью, чтобы запить ужин, и четвертую, потому что никто ему в этом не
препятствовал. Когда он расплатился с женщиной серебряной монетой, то
получил еще взамен пригоршню медяков.
Когда он вышел наружу, уже совсем стемнело. Живот его наполнился, а в
кошельке немного полегчало, но Дунк отправился на конюшню в преотличном
настроении. Внезапно там заржал конь.
- Тихо, парень, - произнес мальчишеский голос, и Дунк, нахмурясь,
ускорил шаг.
Мальчишка-конюх сидел на Громе в доспехах старого рыцаря. Кольчуга была
длиннее, чем он весь, а шлем пришлось сдвинуть на затылок, чтобы он не
налезал на глаза. Мальчик был весь поглощен своей игрой и имел крайне
нелепый вид. Дунк со смехом остановился на пороге.
Мальчик, увидев его, покраснел и спрыгнул наземь.
- Ваша милость, я не хотел...
- Воришка, - с напускной суровостью сказал Дунк. - Снимай кольчугу и
скажи спасибо, что Гром не огрел тебя копытом по глупой голове. Он боевой
конь, а не пони для детских забав.
Мальчишка снял шлем, бросил его на солому и заявил с прежней дерзостью:
- Я могу на нем ездить не хуже тебя.
- Замолчи и перестань дерзить. Быстро снимай кольчугу. Что это взбрело
тебе в голову?
- Как же я смогу ответить, если буду молчать? - Мальчишка вылез из
кольчуги, как ящерица.
- Если я спрашиваю, можешь открыть рот. Стряхни с кольчуги пыль и
положи туда, где взял. Шлем тоже. Ты покормил лошадей, как я велел? И вытер
Легконогую?
- Да. - Мальчик стряхивал с кольчуги солому. - Вы ведь в Эшфорд едете,
сьер? Возьмите меня с собой. Хозяйка гостиницы не зря беспокоилась.
- А что скажет твоя мать?
- Мать? - сморщился мальчик. - Ничего не скажет - она умерла.
Дунк удивился: разве малец - не хозяйский сын? Наверное, просто
работник. Голова слегка кружилась от эля.
- Ты сирота, что ли? - спросил он.
- А ты?
- Был когда-то. - Да, правда - пока старик не взял его к себе.
- Я могу быть твоим оруженосцем.
- Оруженосец мне ни к чему, - сказал Дунк.
- Каждому рыцарю нужен оруженосец - а уж тебе тем более.
Дунк замахнулся.
- Сдается мне, что ты все-таки получишь по уху. Насыпь мне овса в
мешок.
- Я еду в Эшфорд - один.
Если мальчуган и испугался, то не подал виду. Еще миг он постоял с
вызывающим видом, скрестив руки, потом повернулся и пошел за овсом.
У Дунка отлегло от сердца. Жаль, что нельзя.., но тут ему хорошо
живется, куда лучше, чем в оруженосцах у межевого рыцаря. Дунк оказал бы ему
дурную услугу, взяв его с собой.
Чувствовалось, однако, что мальчик сильно разочарован. Дунк, сев на
Легконогую и взяв за повод Грома, решил приободрить его немного.
- На, парень, держи. - Дунк бросил медную монетку, но мальчик даже не
попытался поймать ее, и она упала в грязь между его босыми ногами.
Ничего, поднимет, когда я уеду, решил Дунк и послал кобылу вперед, ведя
за собой двух других лошадей. Луна ярко освещала деревья, и безоблачное небо
было усеяно звездами. Даже выехав на дорогу, Дунк все еще чувствовал спиной
угрюмый взгляд маленького конюха.
Тени уже начали удлиняться, когда Дунк остановился на краю широкого
Эшфордского луга. На травяном поле уже стояло больше полусотни шатров,
больших и малых, квадратных и круглых, парусиновых и шелковых; но все они
были яркие, и длинные флаги колыхались на срединных шестах. Луг пестрел
красками, словно полевыми цветами: винно-красными и желтыми, как солнце,
бесчисленными оттенками зелени и синевы, густо-черными, серыми и пурпурными.
Старик служил кое с кем из этих рыцарей, других Дунк знал по рассказам,
которые слышишь в тавернах и у костров. Хотя искусством чтения и письма Дунк
так и не овладел, в геральдике старик натаскивал его беспощадно, даже и в
дороге. Соловьи - это герб лорда Карона с Пограничья, столь же искусного в
игре на большой арфе, как и в обращении с копьем. Олень в короне - это сьер
Лионель Баратеон, Смеющийся Вихрь. Дунк разглядел также охотника рода Тарли,
пурпурную молнию Дондаррионов, красное яблоко Фоссовеев. Вот лев
Ланнистеров, золотой на багряном поле, вот темно-зеленая морская черепаха
Эстермонтов плывет по бледно-зеленому фону. Бурый шатер с вздыбленным
красным жеребцом мог принадлежать только сьеру Ото Бракену, которого
прозвали Браненским Зверем, когда он три года назад убил лорда Квентина
Блэквуда на турнире в Королевской Гавани. Дунк слышал, что сьер Ото нанес
своим затупленным топором такой удар, что расколол и забрало, и лицо лорда
Блэквуда. Здесь присутствовали и блэквудские знамена - на западном краю
луга, подальше от сьера Ото. Марбранд, Маллистер, Каргиль, Вестелинг, Сван,
Муллендор, Хайтавер, Флорент, Фрей, Пенроз, Стокворт, Дарри, Паррен, Вильд -
казалось, каждый знатный дом запада и юга прислал в Эшфорд хотя бы одного
рыцаря, чтобы поклониться королеве турнира и преломить копье в ее честь.
Но как бы красивы ни были эти шатры, Дунк знал, что ему среди них места
нет. Поношенный шерстяной плащ - вот и все, чем он располагает для ночлега.
Лорды и рыцари обедают каплунами и молочными поросятами, а у Дунка только и
есть, что кусок жесткой, жилистой солонины. Он хорошо знал, что,
остановившись на этом веселом поле, вдоволь хлебнет и молчаливого презрения,
и открытых насмешек. Будут, возможно, и такие, которые проявят к нему
доброту, но это в некотором роде еще хуже.
Межевой рыцарь не должен ронять своего достоинства. Без него он не
больше чем наемник. Я должен заслужить свое место среди них. Если я буду
сражаться хорошо, кто-нибудь из лордов может взять меня к себе на службу.
Тогда я окажусь в благородном обществе, каждый день буду есть благородное
мясо в трапезном замке и ставить на турнирах собственный шатер. Но сначала я
должен проявить себя в деле, Дунк неохотно повернулся спиной к турнирному
полю и увел своих лошадей в лес.
В окрестностях большого луга, в доброй полумиле от города и замка, он
нашел место, где излучина ручья образовала глубокую заводь. Весенняя травка,
зеленая, что твой рыцарский стяг, была мягкой на ощупь. Красивое место, и
оно никем не занято. Вот тут и будет мой шатер, решил Дунк, - с кровлей из
листьев, зеленее, чем знамена Тиррелов и Эстермонтов.
Обиходив первым делом лошадей, он разделся и вошел в пруд, чтобы смыть
дорожную пыль. "Истинный рыцарь должен быть чист и телом и душой", -
говаривал старик, и они мылись с головы до пят каждую луну, невзирая на то,
дурно от них пахло или нет. Теперь, став рыцарем, Дунк поклялся всегда
придерживаться этого правила.
Он посидел голый под вязом, обсыхая и наслаждаясь весенним теплом. В
тростнике лениво порхали стрекозы. Их еще называют дракончиками, хотя на
драконов они ничуть не похожи. Не то чтобы Дунк хоть раз в жизни видел
драконов - а вот старик видел. Дунк раз сто слышал от сьера Арлана историю о
том, как маленьким мальчиком дед повез его в Королевскую Гавань, и там-то
они видели последнего дракона за год до того, как тот издох. Это была самка,
маленькая, зеленая и чахлая, с поникшими крыльями. Ни одно ее яйцо так и не
проклюнулось. "Говорили, будто ее отравил король Аэгон, - рассказывал
старик. - Третий Аэгон - не отец короля Даэрона, а тот, которого прозвали
Пагубой Драконов или Аэгоном Неудачливым. Он боялся драконов, потому что
видел, как змей его дяди пожрал свою собственную мать. После смерти
последнего дракона лето стало короче, а зима длиннее и суровее".
Солнце зашло за деревья, и стало холодать. У Дунка по коже побежали
мурашки. Он выбил камзол и штаны о ствол вяза и оделся. Завтра он поищет
распорядителя игр и запишется, а вечером он должен заняться другими делами,
если надеется участвовать в турнире.
Ему не надо было смотреть в пруд - он и так знал, что не слишком похож
на рыцаря, поэтому он повесит щит Арлана за спину, чтобы виден был девиз,
спутал лошадей, пустив их пастись на густой зеленой траве под вязом, и
пешком зашагал к турнирному полю.
В обычные времена луг служил местом гуляний для жителей города Эшфорда,
что стоял за рекой, но сейчас он преобразился. За одну ночь здесь вырос
другой, шелковый город, больше и красивее каменного. Дюжины торговцев
поставили свои палатки по краю поля - здесь продавались сладости и фрукты,
пояса и башмаки, кожи и ленты, посуда и драгоценные камни, пряности, перья и
прочие товары. Жонглеры, кукольники и фокусники бродили в толпе, показывая
свое искусство, тут же толклись шлюхи и карманники. Дунк бдительно
придерживал свой кошелек.
Он уловил запах шипящих на огне колбас, и у него потекли слюнки. За
грош он купил одну колбаску и рог эля, чтобы ее запить. Жуя, он смотрел, как
раскрашенный деревянный рыцарь бьется с раскрашенным деревянным драконом. На
кукольницу, водившую дракона, смотреть было не менее приятно: высокая,
тоненькая, с оливковой кожей и черными волосами дорнийки. Вея точно копье, и
грудей почти не видно - но Дунку нравилось ее лицо и то, как ловко она
заставляет дракона скакать взад-вперед. Он бросил бы девушке медную монетку,
будь у него лишняя - но сейчас ему был нужен каждый грош.
Он надеялся, что среди торговцев есть и оружейники. И верно - один
тироши с раздвоенной синей бородой продавал нарядные шлемы в виде разных
птиц и зверей, украшенные золотом и серебром. Один кузнец предлагал дешевые
клинки, у другого сталь была лучше, но Дунку нужен был не меч.
Потребный ему товар он нашел в самом конце ряда - на столе перед
торговцем лежала тонкая кольчужная рубаха и пара перчаток с раструбами.
Дунк осмотрел все это и заметил:
- Хорошая работа.
- Лучше не найдете, - заверил кузнец, коротышка не более пяти футов
ростом, но в плечах и в груди такой же широкий, как Дунк. Чернобородый, с
огромными ручищами, он держался без всякого подобострастия.
- Мне нужны доспехи для турнира, - сказал Дунк. - Хорошая кольчуга
сверху донизу, поножи, воротник и шлем. - Полушлем старика был ему впору, но
один носовой щиток не мог защитить лицо как следует.
Оружейник смерил Дунка взглядом.
- У вас большой рост, но я одевал рыцарей и побольше. - Он вышел из-за
прилавка. - Станьте-ка на колени, я измерю ширину плеч. А заодно и шею. -
Дунк опустился на колени, и оружейник завязанным в узлы ремешком снял нужные
мерки, бурча что-то при этом. - Теперь поднимите руку. Нет, правую. Можете
встать. - Обмеры ляжки, икры и талии вызвали дальнейшее бурчание. - У меня
есть в повозке то, что вам подойдет. Без всяких там золотых и серебряных
финтифлюшек, но сталь хорошая, прочная. Я делаю шлемы, похожие на шлемы, а
не на свиней с крыльями да на заморские фрукты, - но мой защитит вас лучше,
если вам угодят копьем в лицо.
- Того-то мне и надо. Сколько?
- Восемьсот стагов. Я нынче добрый.
- Восемьсот?! - Это было больше, чем Дунк ожидал. - Я.., я могу
предложить вам старые доспехи, поменьше.., полушлем, кольчугу...
- Железный Пейт продает только то, что делает сам, но металл может мне
пригодиться. Если они не слишком ржавые, я одену вас за шестьсот.
Дунк охотно попросил бы Пейта поверить ему доспехи в долг, но он
чувствовал, что подобная просьба благоприятного отклика не вызовет. Из своих
странствий со стариком он знал, что торговцы крайне недоверчиво относятся к
межевым рыцарям, некоторые из которых были немногим лучше разбойников.
- Я дам вам два стага вперед, - сказал Дунк, - а доспехи и остальные
деньги принесу завтра. Пейт пристально посмотрел на него.
- За два стага я придержу для вас доспехи один день - а после продам их
другому.
Дунк выудил монеты из кошелька и положил в мозолистую ладонь
оружейника.
- Вы получите все. Я намерен стать победителем турнира.
- Да ну? - Пейт попробовал на зуб одну из монет. - А все остальные,
выходит, съехались лишь для того, чтобы покричать тебе "ура"?
Луна поднялась уже довольно высоко, когда Дунк направил свои стопы
обратно к вязу. Эшфордский луг позади был ярко освещен факелами. Там звучали
песни и смех, но Дунку было не до веселья. Он мог придумать только один
способ добыть деньги. И если он потерпит поражение...
- Одна победа - вот все, что мне нужно, - сказал он вслух. - Не так уж
это и много.
Старик, правда, даже и на это никогда не надеялся. Сьер Арлан ни разу
не ломал копья с тех пор, как принц Драгонстонский спешил его на турнире в
Приюте Бурь много лет назад. "Не каждый может похвалиться тем, что сломал
семь копий в схватке с первейшим рыцарем Семи Королевств, - говорил старик.
- На лучшее я уже не способен - значит, незачем и пытаться".
Дунк подозревал, что причиной тут скорее возраст, нежели принц
Драгонстонский, но не смел высказать это вслух. Старик берег свою гордость
до последнего дня. "Но он всегда говорил, что я скор и силен, - твердил себе
Дунк, - и то, что было верным для него, не закон для меня".
Он шел по тропке через высокую траву, перебирая в уме свои возможности,
как вдруг увидел сквозь кусты огонек костра. Это еще что такое? Дунк, не
раздумывая, выхватил меч и бросился вперед.
С ревом и бранью он выбежал на поляну - и остановился как вкопанный.
- Ты! Что ты тут делаешь?
- Рыбу жарю, - ответил нахальный мальчишка, сидящий у костра. - Хочешь?
- Но как ты сюда попал? Украл лошадь?
- Приехал в повозке человека, который привез барашков к столу лорда
Эшфорда.
- Так пойди поищи себе обратную повозку. Ты мне здесь не нужен.
- Никуда я не пойду. Надоела мне эта гостиница.
- Довольно с меня твоей наглости. Сейчас перекину тебя через седло и
отвезу домой.
- Тебе пришлось бы ехать до самой Королевской Гавани. Пропустишь
турнир.
Королевская Гавань... На миг Дунку показалось, что мальчишка смеется
над ним, но не мог же тот знать, что и Дунк оттуда родом. Еще один бедолага
из Блошиной Ямы - и кто упрекнет его за то, что он захотел выбраться оттуда?
Дунк почувствовал себя глупо, стоя с мечом в руке над восьмилетним
сиротой. Он убрал клинок и свирепо глянул на мальчишку, давая понять, что
никаких глупостей не потерпит. Надо бы задать паршивцу хорошую трепку - но
малец имел такой жалкий вид, что у Дунка рука не поднималась побить его.
Огонь весело трещал, обложенный камнями, лошади были вычищены, одежда сохла
над костром на ветке вяза.
- Что это тут за тряпки?
- Я их постирал. И вычистил коней, и развел костер, и поймал эту рыбу.
Я бы и шатер поставил, да не нашел его.
- Вот мой шатер. - Дунк указал вверх, где простиралась крона вяза.
- Это просто дерево, - хмыкнул мальчуган.