Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна. Тайна моего двойника

   Все возможно. От Игоря можно ждать чего угодно.
   Я попыталась объяснить это Шерил. Она с понимающим видом кивала. Интересно, что она там поняла, если я сама ничего не понимаю?
   – Я тебе советую завтра же пойти в агентство по недвижимости, – вместо ответа сказала она мне. – Квартир навалом, ты найдешь действительно за один день. Только тебе нужно будет взять справку в банке о твоей платежеспособности – без нее ты дело с места не сдвинешь…
   Я посмотрела на нее внимательно. Действительно, мы сестры, иначе просто не может быть – я ведь читала ее мысли! И в своих мыслях она прощалась со мной.
   – Ты, похоже, думаешь, что я собираюсь последовать заклинаниям Игоря и расстаться с тобой? Ты меня не знаешь, Шерил. Я и не подумаю этого делать. Я тебя люблю. И я хочу узнать, отчего мы с тобой так похожи. И поэтому я с тобой расставаться не собираюсь. А вот насчет переезда – я как раз подумаю. Лишиться визы мне не хочется. Ты говоришь, за тобой французская безопасность следит? А откуда ты знаешь, что это именно она, и откуда ты знаешь, что за тобой вообще кто-то следит?
   – Я видела. Мне мои друзья сказали – кое-кто из них заметил. За мной следят два человека. Вернее, обычно один, но иногда его подменяет другой…
   – А на них где написано, что они из безопасности?
   – На заднице, – сказала вдруг Шерил и рассмеялась. – Это же очень просто: за мной начали следить почти сразу после наших первых акций.
   – Одного не пойму: что им дает слежка за тобой? Они уже знают, где ты живешь и где ты работаешь. Чего им еще от тебя надо?
   – Не знаю. У меня недавно начался пожар. Я его сама погасила, еще до приезда пожарных. Начался он очень странным образом, на кухне, ночью. Хорошо, я не спала – иначе… Даже не знаю, я могла сгореть в своей квартире. Вообще-то я думаю, что меня хотели припугнуть. Но иногда мне становится страшно при мысли, что меня хотели убить.
   – Ничего себе! А полиция ничего не нашла? Поджог это был или что?
   – Нет. Я осталась жива, и даже большого убытка не было, и полиция этим происшествием почти не заинтересовалась. Посмотрели и сказали, что электропроводка, видимо, была неисправна.
   – По-твоему, этот пожар – дело их рук?
   – Не исключено. В виде предупреждения.
   – Может, это какой-нибудь фирмач, которого достали ваши вылазки? Ведь ему ставить какие-нибудь фильтры на трубы – денежки выбрасывать. На ветер, как он убежден. На свежий ветер, – блеснула я своим глубоким пониманием проблем. – А ему не хочется. И он пытается подойти к проблеме с другой стороны, а именно: убрать источник проблемы – то есть тебя!
   – Что мне тебе сказать? Своей визитной карточки, к сожалению, мне поджигатель не оставил. Но с тех пор, как мы стали заниматься антиядерными акциями, мы практически больше не беспокоим фирмачей – времени не хватает.
   – Послушай… По-моему, это тебе надо срочно переезжать и никому не давать свой новый адрес, – сказала я. – Я вот что думаю: давай снимем вместе квартиру! И переедем, и никому не скажем куда! А?
   Шерил снова задумалась. Потом улыбнулась – улыбка у нее детская, такая невинная, просто прелесть! Интересно, у меня такая же? Я почему-то ухитряюсь ощущать себя рядом с ней старшей из сестер, взрослой и умной, а вот поди ж ты, она какой-то там международный секретарь международного движения, и ею интересуются такие важные организации, как полиция и госбезопасность! А мной интересуются только моя мама и Игорь…
   – Давай, – закончила размышлять Шерил. – И никому не скажем. Тогда ты сделаешь хотя бы наполовину то, что хотел твой Игор, и мы сможем быть все время вместе. Только у меня есть просьба – если это возможно, не кури, пожалуйста, в гостиной. Против кухни я бы не стала возражать, и потом, у тебя будет своя комната…
   Я засмеялась ее практичному ходу мысли, но Шерил внезапно помрачнела:
   – Только я вряд ли сумею избавиться от наблюдения. Они меня все равно выследят. И если мы с тобой будем жить вместе, тогда и тебя тоже. А именно этого твой Игор и боится. Я, если ты заметила, в те дни, когда мы с тобой встречаемся, ухожу с работы раньше. – И она многозначительно на меня посмотрела.
   Я ответила ей непонимающим взглядом. При чем тут работа? Или я уже больше не отличаюсь «умом и сообразительностью»?
   – Извини, я что-то не поняла, это ты к чему?..
   – Они начинают следить за мной с шести тридцати, с конца рабочего дня. И я ухожу раньше в дни наших встреч, чтобы не привести их к тебе.
   – Какая ты милая, Шерил… Я тронута твоей заботой, правда.
   – Пустяки.
   – А ты не можешь сменить работу?
   – Э-э, ты даже не представляешь, как это сложно!
   – А что же делать? Как уйти от слежки?
   – Думать будем. Тут, – она постучала ноготком себе по лбу, – кое-что для этого имеется. И тут, – ноготок уставился в направлении моего лба, – тоже. Особенно если нас покормить. Пошли чего-нибудь приготовим?
   Мы с ней отправились на кухню и занялись приготовлением ужина. Я сделала омлет на сметане, как всю мою жизнь готовила мне мама, Шерил помыла и нарезала овощи, и мы уселись за стол.
   – Потрясающий омлет, – сказала Шерил, – мне никогда не приходило в голову делать его на сметане. Это русский рецепт?
   – Это мамин рецепт. Я не знаю, как готовят его другие.
   – Надо его запатентовать. Такой омлет можно в ресторане подавать.
   – Знаешь, что странно? – Мои мысли витали далеко от кулинарных проблем. – Что ты заметила слежку! Не знаю, какая во Франции разведка, но я привыкла думать, что во всех разведках мира работают тренированные кадры и уж что-что, а следить они умеют…
   – А они и не слишком скрывают свою слежку. Я думаю, это нарочно. Чтобы я боялась что-то предпринять, чтобы знала, что я под контролем. Они и следят-то обычно после работы и сопровождают меня до дома. Потом торчат у моего дома часов до восьми-девяти и, когда им становится ясно, что я уже никуда не пойду, уходят. А если я иду на наши собрания, то тащатся за мной и ждут меня до конца. Мне даже стало нравиться, что они меня сопровождают: поздно вечером прогуливаться одной небезопасно…
   «Конечно, – подумала я, – ведь вряд ли у нее, с ее банковской зарплатой, есть возможность ездить на такси, а машину не всегда возьмешь из-за сложностей с парковкой».
   – А они, ты думаешь, заметили, что ты их заметила?
   – Не знаю, – беспечно пожала плечами Шерил. – Во всяком случае, следить за мной они не перестали.
   – Неужели от них никак невозможно избавиться? А если ночью переехать? Они ведь по ночам тебя оставляют в покое?
   – Шутишь? Кто же это мебель по ночам таскает? Соседи немедленно полицию вызовут.
   – Хорошо. Скажи-ка мне вот что: они за тобой ежедневно следят? И по выходным? Ты уверена, что в рабочее время слежки нет? Всегда ли сразу после работы?
   – Ух, сколько ты мне вопросов накидала! В рабочее время я их никогда не видела, да и что выслеживать? А после… Я не всегда обращала внимание. А что?
   – Мы могли бы устроить наш переезд в рабочее время, ты возьмешь отгул… Не исключено, что можно найти и другое «окно» в их слежке. В выходной, например.
   – Я об этом не подумала… Я завтра постараюсь засечь по часам, когда они начинают и когда заканчивают. Давай спать, – без всякого перехода добавила она. – Уже поздно. Завтра пойдем с тобой в агентство по недвижимости.
   – Надо хотя бы дня три понаблюдать, чтобы быть уверенными… – не успокаивалась я. – Шерил, у меня идея! Я буду следить за твоими наблюдателями! У меня как раз занятия к этому времени заканчиваются, я приеду на твою улицу и выслежу их!
   – Тебя могут заметить. И даже принять за меня, как это уже было с Ги.
   – Знаешь, что я сделаю? Я загримируюсь и куплю…
   – Парик! – воскликнули мы одновременно.
   – Только не черный…
   – …а светлый шатен! Потому что с нашей белой кожей черный будет смотреться…
   – …ненатурально!
   Окончательно развеселившись, мы с Шерил отправились умываться.
 
   Наутро в первом же агентстве мы с ней нашли квартирку в Латинском квартале. Две комнаты и общая гостиная, и к тому же нормальная кухня – это было потрясающе! Проблема была с обстановкой – квартиры, как правило, во Франции сдаются пустые, и народ въезжает в них со своим скарбом. У Шерил он имелся, но у меня не было ничего – мое маленькое студио было снято Игорем с мебелью, которую, естественно, я должна была оставить на месте. И у нее и у меня квартиры были оплачены до конца месяца, так что хлопоты по расторжению договоров пока не предвиделись. В принципе мне следовало найти Владимира Петровича и сообщить ему, что я съезжаю, но я это отложила на потом.
   Счастливые, мы бродили с ней по мебельным магазинам в поисках хотя бы кровати для начала – мне же надо было на чем-то спать! Мы пообедали в ресторанчике, потом снова пошли в очередной магазин, потом опять сидели в кафе за чашечкой кофе…
   Я все норовила заплатить за Шерил. А Шерил все норовила заплатить за меня. Наконец я не выдержала и, стесняясь собственной бестактности, сказала:
   – Оставь эти счеты, Шерил! Моя финансовая ситуация позволяет мне тратить деньги без особых затруднений… – кажется, я уже начала изъясняться в стиле самой Шерил.
   – Моя финансовая ситуация, – улыбнулась она мне в ответ, – позволяет мне тоже тратить деньги без особых затруднений. Родители оставили мне довольно большое наследство.
   Вот те на! А я-то думала: бедняжка, живет на скудную зарплату… Надо признать, что у нее совсем не было замашек, свойственных богатым людям.
   Или, точнее, богатым русским людям…
   Когда мы нашли наконец лохматый, жутко дорогой парик темно-русого цвета, было уже полшестого. У Шерил на шесть часов была запланирована какая-то важная встреча с оргкомитетом: в понедельник они проводили международную конференцию по проблемам экологии. Я тоже торопилась: Игорь обещал позвонить в шесть. Мы расстались с Шерил в метро, и каждая помчалась в своем направлении.
   Я пыталась решить на ходу, говорить ли Игорю, что мы переезжаем вместе с Шерил. И решила, что нет. Игорь бы только стал вопить в телефон, снова ничего бы не объяснил – зачем, спрашивается, мне нужна лишняя нервотрепка? Подожду оказии и напишу ему. Объясню все про французскую госбезопасность, про деятельность Шерил и про то, что я ее люблю и уверена, что она – моя родная сестра. И что я не могу ее бросить. Он поймет. Правильно, в письме, потом. А пока нет никакого смысла упоминать про Шерил.
   Игорь снова долго не мог прозвониться. Раньше его было так хорошо слышно, будто он звонил из соседнего подъезда…
   – Откуда ты мне звонишь? – спросила я. – Связь как-то странно ухудшилась.
   – С почтамта, по автомату… – Игорь явно растерялся. – Я как раз мимо пробегал…
   Что происходит? Мне домой звонить нельзя, он мне звонит не из дома… У нас кто-то поселился?
   Я вдруг снова представила, что Игорь мне изменяет. Нет, хуже, – что он собирается меня бросить.
   – А в прошлый раз ты откуда мне звонил? – вкрадчиво спросила я.
   – Из Казани. Я там был в командировке.
   Врет. Понял, что я что-то учуяла, и врет.
   – И в позапрошлый раз тоже?
   – Что – тоже? – не понял Игорь.
   – Тоже из Казани или тоже из автомата? Потому что связь была и тогда плохая.
   Надо мне позвонить домой. Проверить, не снимет ли там кто-нибудь трубку и не ответит ли мне женский голос.
   – Из дома я звонил, что ты ерунду говоришь! Связь же не всегда бывает хорошая!
   Может быть. Может быть, он и прав. И все же я позвоню домой.
   – Объясни мне, почему я должна переехать и не общаться с Шерил? – спросила я, хотя мне все было уже ясно и так.
   – Это долго… Она… Тебе нельзя с ней общаться… это опасно… Я, знаешь, потом тебе лучше напишу, по телефону трудно объяснить…
   Ладно. Я понимаю, мне самой по телефону трудно объяснить. К тому же мне не к спеху. Я знаю про нее, может быть, даже больше, чем ты, Игорек.
   – Или при встрече. Даже было бы лучше… Может быть, мне удастся приехать на Рождество.
   – Это было бы чудесно! – обрадовалась я. – Я соскучилась. А это точно?
   – Нет. Я просто постараюсь.
   – Если у тебя не получится, то, может, мне приехать в Москву?
   Молчание. Мое сердце глухо стукнуло.
   – А, Игорек?
   – Я думаю, что у меня получится, – наконец сказал он. – Я тоже соскучился ужасно… – Голос его был нежным и фальшивым.
   Я не умею думать на ходу. Я себя считаю умной, но, по правде говоря, я умная в спокойной обстановке. Мне нужно посоображать, чтобы принять правильное решение. Поэтому, когда у меня нет возможности посоображать, я стараюсь решения не принимать и лишних слов не говорить. Поэтому я просто сменила тему:
   – Мне пришлось купить себе диван и еще придется какую-то мебель купить. В этой квартире ничего нет.
   – Не страшно. Купи все, что нужно.
   – Я выберу подешевле.
   – Ты благоразумная девочка.
   – Ведь это придется потом все здесь бросить. Не потащу же я мебель в Москву.
   – Я и говорю, что ты благоразумная девочка. Когда ты переезжаешь?
   – Через пару дней.
   – Почему не сегодня? Я ведь тебе сказал – немедленно!
   – Это невозможно, Игорь. Мне нужно сложить кучу вещей, докупить мебель – не могу же я жить в пустой квартире!
   – А что значит «через два дня»?
   – В понедельник, – сказала я твердо.
   – Ладно, – сдался Игорь. – Никому ничего не говорила?
   – Нет. Только как быть с Владимиром Петровичем? Ведь ему надо сказать, это он снимал квартиру.
   – Не волнуйся, я сам с ним свяжусь. А этой Шерил ты как объяснила?
   Хитрый. Пытается меня поймать. Я же никому ничего не должна была объяснять!
   – Никак. Я ей ничего не сказала.
   – Она не знает о твоем переезде?
   Бог мой, врать-то тяжело!
   – Нет.
   Я напишу тебе, Игорек, уж ты извини, что я сейчас тебе лапшу на уши вешаю. Просто иначе мы с тобой потратим три миллиона на разговор и ни к чему не придем.
   – Ты умница. Диктуй мне свой адрес и телефон.
   Только тут я сообразила, что документы на квартиру остались у Шерил, – она их оформляла для меня, она ведь французским владеет в совершенстве, чего я о себе сказать никак не могу…
   – Игорек, я тебе продиктую, как только перееду. Неохота сейчас идти их искать…
   – Куда идти? – В голосе Игоря появилось напряжение.
   – В сумку. Они в сумке лежат, сумка в прихожей, а я писать хочу, – соврала я. У меня и прихожей-то нет.
   – Ладно, – усмехнулся Игорь. – Тогда я тебе завтра позвоню. Целую, маленькая, иди писать…
   Домой я позвонила сразу же.
   Там никто не ответил.
   Тем лучше.
   И все же…
   Я решила позвонить маме.
   Вообще-то я маме звонила достаточно регулярно, но обычно это были простые разговоры, ничего особенного: ты здорова? – а ты здорова?.. Но на этот раз, кроме маминого здоровья, меня интересовало еще кое-что.
   – Мамульчик, а Игорь тебе позванивает?
   – Позванивает, Аленушка, не беспокойся.
   – А давно звонил последний раз?
   – Да… – Мама явно растерялась. – Не помню я точно…
   – Примерно, мамуля!
   – С неделю, наверное… Он же человек занятой, Аленушка, куда ему чаще звонить!
   Все ясно, мама думает, что я нападу на Игоря за невнимание к ней, и пытается его покрыть.
   – Мама, скажи мне честно, – строго сказала я.
   – Я честно, неделю назад!
   – О чем вы говорили?
   – Да как обычно, не пойму я, к чему ты клонишь. Про здоровье спрашивал, не надо ли чего, спрашивал…
   – Тебе он не показался странным?
   – С чего бы это?
   – Игорь не говорил, что он ездил в Казань?
   – Аленка, он не обсуждает со мной свои дела! Мы с ним говорим обычно про тебя… Как я поняла, ты эту мысль из головы не выкинула.
   – Какую?
   – Ну, что у тебя двойняшка есть.
   Я так и увидела, как мама недоуменно пожала плечами.
   – Это тебе Игорь рассказал?
   – Что ты, Аленка, воду мутишь, скажи мне? Игорь тоже разволновался, стал у меня выспрашивать, уверена ли я, что ты моя дочь, и в каком это роддоме ты родилась… Ерунда какая-то!
   – Не расстраивайся, мамуля, что бы ни выяснилось, ты у меня всегда будешь единственная мама. И самая любимая.
   – Ты что, Оля, это ты серьезно? – каким-то испуганным шепотом спросила меня мама. – Ты всерьез думаешь, что нашла свою сестру?
   – Нет, мамульчик, я пошутила, – солгала я, чтобы ее успокоить. – Просто мы очень похожи. Так ты говоришь, что Игорь неделю назад звонил? – сменила я тему.
   – Ну, дней десять назад…
   – И ничего странного тебе не показалось в его словах или поведении?
   – Аленка, не знаю я. Вроде бы все как обычно.
   – Тем лучше, – сказала я. – Я переезжаю на новую квартиру через пару дней, дам тебе новый адрес и телефон. Ты здорова, мамочка?..
   Три последующих дня были полностью посвящены моему переезду. Я моталась по магазинам, с трудом сопротивляясь нерациональному желанию накупить все на свете, все те штучки и цацки, которые попадались мне на пути в торговых галереях, – так было приятно, так радостно оформлять свой дом, свой первый дом, пусть и временный, который я устраивала сама и по своему вкусу! Я упаковывала сумки, ездила на новую квартиру встречать грузчиков, показывала, куда поставить мебель, следила за сборкой – да что рассказывать, каждый знает, что такое переезд. Но не каждый пережил эту радость и свободу, с который ты, единственно ты сам решаешь, каким должен быть твой дом! До сих пор у меня был мамин дом, затем дом Игоря, уже давно им обжитый и обставленный в соответствии с его личным вкусом… Я ничего не имела против вкуса Игоря, но все-таки, когда все выбираешь сама, это совсем другое дело! И еще одна существенная деталь: у меня были деньги. Я, как было решено, старалась купить вещи недорогие и практичные, но на них тоже нужно было немало денег, и они у меня были – спасибо Игорю. Для меня это было огромное удовольствие, доселе не испытанное…
   Только вот его звонок я, должно быть, проворонила в беготне.
   «Шпионские страсти» были запланированы на вторник, когда я покончу с переездом, а пока что Шерил обещала мне обратить внимание, что творится за ее спиной.
   За эти три дня я вообще забыла обо всем на свете, смакуя свое обустройство и желая удивить Шерил своим вкусом и умением создать уют. Гостиную я решила тоже обставить на свой риск, не спросив Шерил, – мне казалось, что она только будет рада, потому что у нее нет ни достаточного времени, ни, похоже, особого интереса, чтобы всем этим заниматься. Это должен был быть сюрприз для нее.
   Поздно вечером в понедельник, когда я расставляла светильники и накреняла то так, то этак абажуры, чтобы создать наиболее мягкую и уютную атмосферу, Шерил позвонила мне уже на новую квартиру с отчетом.
   Выяснилось, что ни в субботу, ни в воскресенье никто у нее на хвосте не висел. В понедельник же у них была важная и большая конференция, на которую съехалось немало разного экологического народу, и уследить за возможными «хвостами» было трудно – вокруг крутились журналисты и вспыхивали фотоаппараты.
   – Вот и отлично. А я начну мое следствие завтра, – сообщила я, и холодок приключения побежал по моей спине.
   – А вообще есть ли смысл продолжать? Ведь мы уже убедились, что в выходные можно переезжать. Так зачем тебе еще лишние хлопоты?
   – Я поражаюсь твоей беспечности, Шерил, – сказала я строго: во мне, видимо, проснулась «старшая сестра». – Ты забыла, что у нас не решен вопрос с твоей работой? Они тебя выследят в первый же вечер!
   – Но что же мы можем придумать?
   – Чтобы думать, надо сначала знать. Вот я и хочу своими глазами увидеть, что представляет собой эта слежка и эти люди… К тому же я умираю от любопытства, – улыбнулась я, – ведь до сих пор я видела шпионов только в кино!
   – Ну, как хочешь, – сдалась Шерил.
   Правильно, со старшими не спорят!
   Первое, о чем я подумала во вторник утром, проснувшись в своей новой, еще не обжитой квартире, – это о том, что я так и не дала Игорю свои новые координаты! Он почему-то мне не позвонил в выходные – или, скорее всего, я проворонила его звонок.
   Несмотря на его заклинания не звонить к нам домой, я, стоя в ночной рубашке, набрала наш номер.
   Никто не ответил. В Париже было семь утра – у меня по вторникам лекции рано начинаются, – в Москве соответственно – девять. В это время он обычно уже уходит из дома…
   Вернувшись из Сорбонны в четыре, я снова кинулась к телефону. Набрала номер. С тем же результатом, что и утром. Конечно, он не обязан в шесть часов по московскому времени быть дома. Но… Мне это не понравилось, и я позвонила маме.
   – Твой знакомый сегодня приходил, тебя искал. Николай, – сказала мама после всех приветственных восклицаний.
   – Какой еще Николай?
   – Коля Зайцев, ты с ним в школе училась.
   – Что еще за цирк? Никакого Коли Зайцева я не помню… Зайцев, Зайцев… Какой из себя?
   – Невысокий, коренастый, темноволосый, глаза карие… Внешность приятная.
   – Может, из параллельного класса? Вроде там был какой-то Зайцев. И зачем он приходил?
   – Он сказал – хотел с тобой пообщаться. Спрашивал, как тебя найти.
   – Ума не приложу, зачем я ему могла понадобиться… Ничего не просил передать?
   – Я ему предложила – если что срочное, то я могу передать, или пусть через мужа – я Игорька твоим мужем назвала, чтобы сразу ясность была, – передаст, поскольку ты регулярно звонишь из Парижа. Он твой телефон в Париже просил, я не дала. Он мне, знаешь, не понравился. Хоть я его и чаем угостила… Вежливый, почтительный паренек – а все равно Игорь твой лучше. Ну его, начнет к тебе приставать… Зачем тебе это нужно, правильно?
   Ну да, мама моя бдит прочность нашего с Игорем союза. Ох, смешная!
   – Я записала его номер телефона, – продолжала моя заботливая мама, – и предложила, что ты ему сама позвонишь, если ему так надо. Тебе продиктовать?
   – А он просил?
   – Да как-то так промямлил невнятно, что, мол, было бы хорошо, но не срочно.
   – Ну и хрен с ним, раз не срочно. Подождет, пока я в Москву вернусь. Правильно сделала, что не дала мой телефон, – мне тут только еще не хватало бывших одноклассников.
   – Вот и Игорь сказал – правильно. Он меня вообще отругал, что пускаю в дом незнакомых людей, да еще мужчину, да еще и чаем его пою. Игорь говорит, что это мог быть наводчик.
   – Конечно, мамочка, Игорь стопроцентно прав! – испугалась я. – Ради Бога, никому никогда не открывай, я тебя заклинаю!
   – Игорь должен подъехать сегодня ко мне, он хочет сменить замки на двери. И еще он сказал, что нужно ставить металлическую дверь с сейфовым замком. Он обещал заняться.
   – Очень хорошо, пусть займется. Так Игорь тебе звонил? А я его дома не застала…
   – Он ко мне, должно быть, едет.
   – Тогда поцелуй его от меня.
   – Перезвони попозже!
   – Не могу… Я билеты в кино взяла, – соврала я, поглядывая на часы. Пора было выходить, чтобы вовремя приехать на наблюдательный пост. – Мамочка, запиши мой новый…
   – А вот и он! – воскликнула мама. Я слышала, как мелодично пропел звонок в ее квартире. – Подожди у телефона.
   Стукнула о стол трубка, и через несколько секунд до меня донеслись восклицания мамы и Игоря, а затем Игорь схватил трубку.
   – Оля!
   – Игореша, куда ты пропал? Я так и не дождалась твоего звонка в выходные, а сейчас я должна бежать, у меня билеты в кино. Запиши быстро мой…
   – О-ля! – заорал он в трубку. – Я тебя не слышу! Алло, алло! Что-то с телефоном! Ты меня слышишь? Позже перезвони!
   Я с недоумением слушала короткие гудки. Опять что-то с телефоном. На этот раз с маминым. Но с телефоном происходит что-то только тогда, когда по нему говорит Игорь. Как будто он не хочет говорить со мной…
   Однако мне надо было уходить. Перезвонить я не смогу, но мама скажет ему, что у меня билеты в кино… Пусть звонит мне завтра.
   Ах, черт, я же так и не оставила свой номер!
   Ну ладно, сама позвоню.

* * *

   Игоря насторожил этот визит «одноклассника», очень насторожил.
   Конечно, Олю мог действительно разыскивать кто-нибудь из ее бывших поклонников, в этом ничего неестественного нет…
   Мог быть и наводчик, как он сказал Олиной маме. В таком случае можно успокоиться: у нее взять нечего, ее квартирой вряд ли заинтересуются грабители…
   Хотя, помилуйте, какой наводчик будет ходить по квартирам и представляться одноклассником? Нет, наводчик не таков. Это персонаж из ремонтной братии, из обслуги, которая приходит по вызовам…
   Но тогда остается предположить самое худшее: интересовались Олей.
   Ерунда! Зачем видеть все в черном свете? Они никак не могли догадаться, по крайней мере – так быстро догадаться, что Игорь темнит. А про Шерил им до сих пор ничего не известно… Нет, это наверняка кто-то из Олиных воздыхателей! Племянник Вадька рассказывал, что за ней бегали чуть ли не все мальчишки школы!
   И все-таки Игорь незамедлительно выехал к Вере Андреевне.
   Он застал ее на линии с Олей. Несмотря на все свои самоуговоры, ему стало не по себе. Он почти выхватил трубку у Веры Андреевны и, быстро распрощавшись с Олей, тут же снял трубку с рычага, раскрутил.
   Как бы ему хотелось ошибаться!..
   Но чудес не бывает: в трубке был «жучок».
   Вера Андреевна поила «одноклассника» чаем: значит, он провернул эту нехитрую операцию в то время, когда она была на кухне.