Страница:
— Это лучшая новость, которую я сегодня услышал. Перейдём к подробностям. Корабль прибудет через две недели. Если мы сумеем все организовать, то вылетим сразу после его прибытия. Я напишу обращение к населению с описанием всех условий игры, и с ними мы можем обратиться к городу. Вызовем добровольцев. В городе осталось около двадцати тысяч человек, но мы не можем взять на корабль более двух тысяч — это специальный космический транспорт «Драчливый», предназначенный для перевозки войск. Он остался от одной из космических войн. Поэтому мы сможем выбрать лучших из добровольцев. Обоснуемся и вернёмся за остальными. Мы начинаем большое дело.
Язон был ошеломлён, но больше никто не удивлялся.
— Сто шестьдесят восемь добровольцев, и даже включая Грифа, девятилетнего мальчика, из двадцати тысяч? Это невозможно!
— На Пирре возможно, — сказал Керк.
— Да, на Пирре, и только на Пирре. — Язон ходил по комнате, волоча ноги в двойном тяготении, и бил кулаком по ладони. — На состязании в тупоумии эта планета взяла бы первый приз. «Мы здесь родились, мы здесь и умрём». Уф! — Он направил указательный палец на Керка и согнулся, растирая икру — усилия от преодоления повышенного тяготения часто вызывали судороги.
— Ладно, не будем из-за этого волноваться, — сказал он. — Спасём их даже вопреки их желанию. Возьмём сто шестьдесят восемь добровольцев, отправимся на Счастье, захватим планету, откроем там шахту — и вернёмся за остальными. Вот, что мы сделаем! — И он упал в кресло, массируя ногу, а Керк вышел.
— Во всяком случае, я надеюсь, — пробормотал Язон.
Глава 3
Глава 4
Язон был ошеломлён, но больше никто не удивлялся.
— Сто шестьдесят восемь добровольцев, и даже включая Грифа, девятилетнего мальчика, из двадцати тысяч? Это невозможно!
— На Пирре возможно, — сказал Керк.
— Да, на Пирре, и только на Пирре. — Язон ходил по комнате, волоча ноги в двойном тяготении, и бил кулаком по ладони. — На состязании в тупоумии эта планета взяла бы первый приз. «Мы здесь родились, мы здесь и умрём». Уф! — Он направил указательный палец на Керка и согнулся, растирая икру — усилия от преодоления повышенного тяготения часто вызывали судороги.
— Ладно, не будем из-за этого волноваться, — сказал он. — Спасём их даже вопреки их желанию. Возьмём сто шестьдесят восемь добровольцев, отправимся на Счастье, захватим планету, откроем там шахту — и вернёмся за остальными. Вот, что мы сделаем! — И он упал в кресло, массируя ногу, а Керк вышел.
— Во всяком случае, я надеюсь, — пробормотал Язон.
Глава 3
Приглушённый звон послышался в выходном тамбуре, когда механизм пересадочной станции присоединился гибким переходным тоннелем к корпусу космического корабля. Кто-то снаружи нажал кнопку коммуникатора, интерком ожил.
— Пересадочная станция 70 Офиучи к «Драчливому». Вы присоединены к переходному тоннелю, давление сравнялось с корабельным. Можете открывать люк.
— Становитесь к выходу, — сказал Язон и повернул ключ в специальном замке, который позволял открывать одновременно наружный и внутренний люки. — Счастливого пути и благополучной посадки, — сказал один из членов экипажа, когда они покидали корабль. Все громко засмеялись, как будто он сказал что-то исключительно смешное. Не смеялся только пилот у входа, его сломанная рука была крепко привязана к груди. Никто из них не упомянул об этой руке и даже не глядел в его направлении. Но Язон знал, почему все смеялись.
Язон не жалел пилота. Мета всегда честно предупреждала мужчин, пытавшихся за ней поухаживать. Возможно, в романтической полутьме корабля пилот не поверил ей. Когда он пустил в ход руки, она сломала одну из них. Язон постарался лишить своё лицо всякого выражения в тот момент, когда пилот проходил мимо него в переходной тоннель. Это было сооружение из прозрачного пластика, извивающаяся пуповина, которая соединяла корабль с пересадочной станцией, ярко освещённый корпус которой висел над ними. Были видны ещё два переходных тоннеля, точно такие же, как этот; они связывали космические корабли ко станцией, которая в состоянии невесомости следовала по своей орбите вокруг системы двойной звезды. Меньший компонент этой системы, 70 Офиучи В, как раз восходил. Его крохотный диск, удалённый на миллионы миль, показался из-за корпуса станции.
— У нас посылка для «Драчливого», — сказал чиновник, вышедший из тоннеля. — Доставлена другим кораблём и ждёт вашего прибытия. — Он протянул книгу выдачи. — Распишитесь, пожалуйста.
Язон нацарапал своё имя и отодвинулся, так как два погрузочных робота пронесли громоздкий ящик по тоннелю в открытый люк корабля.
Он старался просунуть ломик под металлические полосы, которыми были оббиты стенки ящика, когда подошла Мета.
— Что это? — Спросила она, лёгким движением отбирая у него ломик и вставив его глубоко под полосу. Она чуть нажала, послышался треск лопнувшего металла.
— Ты отлично заменяешь мужчину, — сказал ей Язон, вытирая руки. — Готов поклясться, что ты с лёгкостью заменишь и двоих. — Она наклонилась над ящиком, а Язон сказал: — Это инструмент, который нам очень пригодится на планете. Хотел бы я иметь такой, когда впервые попал на Пирр. Это сберегло бы немало жизней.
Мета сняла крышку и смотрела на блестящий предмет яйцеобразной формы на колёсах.
— Что это за игрушка?
— Эта «игрушка», как ты изысканно выразилась, стоит девятьсот восемьдесят две тысячи кредов, не считая транспортных расходов.
Мета была потрясена.
— Как? Ты бы мог снарядить армию за эту сумму. Вооружение, амуниция…
— Я так и думал, что это подействует на тебя таким образом. Ты должна усвоить своей прекрасной светловолосой головкой, что армия не всегда может решить любую проблему. Мы хотим соприкоснуться с новой культурой на неизвестной нам новой планете, мы хотим соорудить там шахту, притом в месте, где есть руда. Твоя армия ничего тебе не расскажет о минералогии, антропологии, экологии, экзобиологии…
— Ты мастер выдумывать слова.
— Я ничего не выдумываю! Ты даже не представляешь себе, сколько знаний заключено в этом металлическом ящике. Библиотека, — сказал он, драматически указывая на неё пальцем, — расскажи нам о себе.
— Я модель 427-1587, Марк IX, Усовершенствованная, снабжённая фотодвигателем, лазерным запоминающим устройством и замкнутым технологическим циклом…
— Стоп! — Приказал Язон. — Библиотека, это не годится. Ты можешь рассказать о себе проще, языком телепередач?
— А, приветик, — хихикнула библиотека. — Держу пари, вы никогда не видели Марка IX — это нечто новое во вселенной. Это «замкнутый» и т. д. означает просто, что перед вами мыслящая машина, которая сама себя восстанавливает и которую невозможно сломать. Если вы нуждаетесь в том, чтобы подумать о чём-то, придумать что-то, запомнить что-то, к вашим услугам память Марка IX. Его память содержит в себе всю библиотеку университета в Гарибее, а там столько книг, что вы за всю жизнь их не перечитаете. Эти книги разбиты на слова, слова на биты, а биты записаны на крошечных кусочках силикона в мозгу Марка IX, та память, что составляет часть этого мозга — не больше мужского кулака — кулака мужчины маленького роста, так как на каждых десяти квадратных миллиметрах записывается 545 миллионов бит информации, но это совершенно неважно. История, науки, философии — все есть в этом мозгу. И лингвистика тоже. Если вы хотите знать, как звучит слово «сэр» на основных галактических языках, слушайте…
Послышались непередаваемые звуки, Язон повернулся к Мете — её не было.
— Он может не только переводить слово «сэр», — сказал Язон, нажимая кнопку выключения. — Подожди и увидишь.
Пирряне наслаждались растительной жизнью во время путешествия на Счастье. Они дремали, зевали, как тигры с полным животом.
Лишь Язон испытывал потребность использовать время более эффективно. Он требовал от библиотеки все новой информации о планете и солнечной системе, к которой они приближались, и от занятий его отвлекали только страстные, но неумолимые объятия Меты. Она считала, что есть возможность провести долгие часы более интересно, и Язон, оторванный от своих занятий, с энтузиазмом соглашался с ней.
За один корабельный день до того расчётного момента, когда они должны были выйти из джамп-режима в системе Счастья, Язон собрал в кают-компании общее собрание.
— Вот и наша цель, — сказал он, указывая на большую карту, висевшую на стене. Его встретили абсолютным молчанием и стопроцентным вниманием, ибо краткий и военный стиль был впитан пиррянами с молоком матери.
— Счастье — пятая планета безымянной звезды класса F. Это белый гигант с вдвое большей светимостью, чем пиррянское солнце класса G, он посылает гораздо больше ультрафиолета. Вы можете рассчитывать на хороший загар. Девять десятых планеты покрыты водой, есть несколько цепей вулканических островов и единственный континент. Вот он. Как видите, он похож на лежащий плашмя кинжал, остриём вниз, перегороженный пополам у начала рукояти. Вот эта линия — начало рукояти — огромный геологический разлом, он пересекает континент от одного края до другого, это сплошной утёс, возвышающийся над окружающей местностью от трёх до десяти километров. Эта цепь, а также горные районы за ней, оказывает решающее влияние на климат всего континента. Планета намного жарче чем большинство обитаемых планет — температура на экваторе близка к точке кипения воды — и только эта цепь делает северные районы континента пригодными для жизни. Туман и тёплый воздух, стремясь на север, ударяются об эту преграду, и дожди выпадают на её южных склонах. С гор на юг бежит несколько больших рек, на их берегах замечены посёлки и следы сельскохозяйственных производств, но все это не интересовало людей «Джон Компани». Над этой местностью магнитометры и гравиметры молчали. Зато вот здесь, — он указал на северную часть континента, «рукоятку» кинжала, — здесь приборы сходили с ума. Горы, занимающие большую часть континента, содержат богатейшие залежи тяжёлых металлов. Здесь и следует сооружать шахту, в центре самого необитаемого района. Здесь мало или совсем нет воды. Склоны задерживают осадки почти полностью, а то, что проходит через преграду, выпадает в виде снега на этом гигантском плато. Оно суровое, высокое, сухое и смертоносное — и никогда не меняется. Наклон оси в плоскости орбиты у Счастья так невелик, что сезонные изменения погоды с трудом можно заметить. Погода повсюду остаётся одной и той же постоянно. Для того, чтобы закончить эту исключительно привлекательную картину места для поселения, напомню, что там живут люди, которые опасней, чем любая форма жизни на Пирре. Наша задача заключается в том, чтобы приземлиться среди них, основать поселение и соорудить шахту. У кого есть какие-нибудь предложения?
— У меня, — сказал Клон, медленно вставая. Это был неуклюжий, рослый человек с толстыми и выдающимися вперёд надбровными дугами. Вес толстых костей лицевой части черепа уравновешивался не менее массивными костями сзади, так что посредине оставалась лишь небольшая мозговая полость. Реакция у него была отличная — она управлялась, очевидно, более коротким путём из спинного мозга, чем у динозавра — но мысли с огромным трудом проникали в его окостенелый череп. Он был последним человеком, от которого Язон мог ожидать предложений.
— У меня, — повторил Клон. — Мы убьём их всех. Тогда они не будут беспокоить нас.
— Спасибо за предложение, — спокойно ответил Язон. — Стул прямо за тобой, садись. Твоё предложение в чисто пиррянском духе. На первый взгляд оно может показаться весьма привлекательным, но мы не должны начинать геноцид. Для решения этой проблемы нужно использовать разум, а не зубы. Мы должны открыть эту землю, а не закрыть её. Я предлагаю открытый лагерь — нечто противоположное вооружённому лагерю, основанному «Джон Компани». Если мы будем бдительны, будем тщательно следить за окружающей местностью, нас не смогут застать врасплох. Я надеюсь, что мы сможем установить контакты с туземцами и выяснить, почему они настроены против шахт и чужеземцев. Мы постараемся изменить их настроения. Если у кого есть лучший план, мы выслушаем его. В противном случае мы садимся возможно ближе к посёлку «Джон Компани» и ждём контакта. Наши глаза будут открыты, мы знаем, что случилось с первой экспедицией, мы будем очень осторожны, и с нами этого не случится…
Отыскать прежний посёлок было легко. Растительность не успела затянуть обожжённый шрам на местности. Брошенное тяжёлое оборудование ясно обозначилось на шкале магнитометра, и «Драчливый» опустился на землю рядом с ним. Сверху степь казалась совершенно безжизненной, ещё более безжизненной показалась она внизу. Язон стоя в открытом люке, вздрогнул, когда на него пахнул сухой, холодный воздух; под ударами ветра качалась трава, песок шуршал по обшивке корабля.
Язон собирался выйти первым, но Рес придержал его, и Керк соскользнул по трапу и первым ступил на поверхность планеты.
— Какая лёгкая планета, — сказал пиррянин, полуобернувшись и по-прежнему следя за степью. — Тут не больше одного G. После Пирра словно плывёшь. — Ближе к полутора G, — сказал Язон, спускаясь следом. Но гораздо лучше, чем пиррянские два.
Разведывательный отряд из десяти человек, отошёл от корабля, внимательно осматривая местность. Они шли недалеко друг от друга, однако ни один не перекрывал поле огня другому. Пистолеты оставались у них в кобурах, они шли медленно, не обращая внимания на холодный ветер и песок, которые заставили кожу Язона покраснеть, а глаза — слезиться. В чисто пиррянском вкусе, они наслаждались сознанием опасности после отдыха в путешествии.
— Что-то движется в двухстах метрах к юго-западу, — раздался в наушниках голос Меты. Она сидела у экранов вверху.
Они остановились и припали к земле, готовые ко всему. Волнистая равнина по-прежнему казалась пустой, но вдруг послышался свистящий звук, и стрела устремилась прямо в грудь Керку. Пистолет прыгнул ему в руку, и он сбил стрелу в воздухе так же спокойно, как сбивал нападающего шипокрыла. Просвистела вторая стрела, Рес слегка отстранился, она пролетела мимо. Они ждали, что будет дальше.
Нападение, — думал Язон. — Или случайная стычка? Не может быть, чтобы так быстро после нашего приземления началась организованная атака. А почему бы и нет?
Пистолет прыгнул ему в руку, и он начал оборачиваться — и почувствовал резкую боль в голове. Падения он не ощутил. Только внезапную полную темноту.
— Пересадочная станция 70 Офиучи к «Драчливому». Вы присоединены к переходному тоннелю, давление сравнялось с корабельным. Можете открывать люк.
— Становитесь к выходу, — сказал Язон и повернул ключ в специальном замке, который позволял открывать одновременно наружный и внутренний люки. — Счастливого пути и благополучной посадки, — сказал один из членов экипажа, когда они покидали корабль. Все громко засмеялись, как будто он сказал что-то исключительно смешное. Не смеялся только пилот у входа, его сломанная рука была крепко привязана к груди. Никто из них не упомянул об этой руке и даже не глядел в его направлении. Но Язон знал, почему все смеялись.
Язон не жалел пилота. Мета всегда честно предупреждала мужчин, пытавшихся за ней поухаживать. Возможно, в романтической полутьме корабля пилот не поверил ей. Когда он пустил в ход руки, она сломала одну из них. Язон постарался лишить своё лицо всякого выражения в тот момент, когда пилот проходил мимо него в переходной тоннель. Это было сооружение из прозрачного пластика, извивающаяся пуповина, которая соединяла корабль с пересадочной станцией, ярко освещённый корпус которой висел над ними. Были видны ещё два переходных тоннеля, точно такие же, как этот; они связывали космические корабли ко станцией, которая в состоянии невесомости следовала по своей орбите вокруг системы двойной звезды. Меньший компонент этой системы, 70 Офиучи В, как раз восходил. Его крохотный диск, удалённый на миллионы миль, показался из-за корпуса станции.
— У нас посылка для «Драчливого», — сказал чиновник, вышедший из тоннеля. — Доставлена другим кораблём и ждёт вашего прибытия. — Он протянул книгу выдачи. — Распишитесь, пожалуйста.
Язон нацарапал своё имя и отодвинулся, так как два погрузочных робота пронесли громоздкий ящик по тоннелю в открытый люк корабля.
Он старался просунуть ломик под металлические полосы, которыми были оббиты стенки ящика, когда подошла Мета.
— Что это? — Спросила она, лёгким движением отбирая у него ломик и вставив его глубоко под полосу. Она чуть нажала, послышался треск лопнувшего металла.
— Ты отлично заменяешь мужчину, — сказал ей Язон, вытирая руки. — Готов поклясться, что ты с лёгкостью заменишь и двоих. — Она наклонилась над ящиком, а Язон сказал: — Это инструмент, который нам очень пригодится на планете. Хотел бы я иметь такой, когда впервые попал на Пирр. Это сберегло бы немало жизней.
Мета сняла крышку и смотрела на блестящий предмет яйцеобразной формы на колёсах.
— Что это за игрушка?
— Эта «игрушка», как ты изысканно выразилась, стоит девятьсот восемьдесят две тысячи кредов, не считая транспортных расходов.
Мета была потрясена.
— Как? Ты бы мог снарядить армию за эту сумму. Вооружение, амуниция…
— Я так и думал, что это подействует на тебя таким образом. Ты должна усвоить своей прекрасной светловолосой головкой, что армия не всегда может решить любую проблему. Мы хотим соприкоснуться с новой культурой на неизвестной нам новой планете, мы хотим соорудить там шахту, притом в месте, где есть руда. Твоя армия ничего тебе не расскажет о минералогии, антропологии, экологии, экзобиологии…
— Ты мастер выдумывать слова.
— Я ничего не выдумываю! Ты даже не представляешь себе, сколько знаний заключено в этом металлическом ящике. Библиотека, — сказал он, драматически указывая на неё пальцем, — расскажи нам о себе.
— Я модель 427-1587, Марк IX, Усовершенствованная, снабжённая фотодвигателем, лазерным запоминающим устройством и замкнутым технологическим циклом…
— Стоп! — Приказал Язон. — Библиотека, это не годится. Ты можешь рассказать о себе проще, языком телепередач?
— А, приветик, — хихикнула библиотека. — Держу пари, вы никогда не видели Марка IX — это нечто новое во вселенной. Это «замкнутый» и т. д. означает просто, что перед вами мыслящая машина, которая сама себя восстанавливает и которую невозможно сломать. Если вы нуждаетесь в том, чтобы подумать о чём-то, придумать что-то, запомнить что-то, к вашим услугам память Марка IX. Его память содержит в себе всю библиотеку университета в Гарибее, а там столько книг, что вы за всю жизнь их не перечитаете. Эти книги разбиты на слова, слова на биты, а биты записаны на крошечных кусочках силикона в мозгу Марка IX, та память, что составляет часть этого мозга — не больше мужского кулака — кулака мужчины маленького роста, так как на каждых десяти квадратных миллиметрах записывается 545 миллионов бит информации, но это совершенно неважно. История, науки, философии — все есть в этом мозгу. И лингвистика тоже. Если вы хотите знать, как звучит слово «сэр» на основных галактических языках, слушайте…
Послышались непередаваемые звуки, Язон повернулся к Мете — её не было.
— Он может не только переводить слово «сэр», — сказал Язон, нажимая кнопку выключения. — Подожди и увидишь.
Пирряне наслаждались растительной жизнью во время путешествия на Счастье. Они дремали, зевали, как тигры с полным животом.
Лишь Язон испытывал потребность использовать время более эффективно. Он требовал от библиотеки все новой информации о планете и солнечной системе, к которой они приближались, и от занятий его отвлекали только страстные, но неумолимые объятия Меты. Она считала, что есть возможность провести долгие часы более интересно, и Язон, оторванный от своих занятий, с энтузиазмом соглашался с ней.
За один корабельный день до того расчётного момента, когда они должны были выйти из джамп-режима в системе Счастья, Язон собрал в кают-компании общее собрание.
— Вот и наша цель, — сказал он, указывая на большую карту, висевшую на стене. Его встретили абсолютным молчанием и стопроцентным вниманием, ибо краткий и военный стиль был впитан пиррянами с молоком матери.
— Счастье — пятая планета безымянной звезды класса F. Это белый гигант с вдвое большей светимостью, чем пиррянское солнце класса G, он посылает гораздо больше ультрафиолета. Вы можете рассчитывать на хороший загар. Девять десятых планеты покрыты водой, есть несколько цепей вулканических островов и единственный континент. Вот он. Как видите, он похож на лежащий плашмя кинжал, остриём вниз, перегороженный пополам у начала рукояти. Вот эта линия — начало рукояти — огромный геологический разлом, он пересекает континент от одного края до другого, это сплошной утёс, возвышающийся над окружающей местностью от трёх до десяти километров. Эта цепь, а также горные районы за ней, оказывает решающее влияние на климат всего континента. Планета намного жарче чем большинство обитаемых планет — температура на экваторе близка к точке кипения воды — и только эта цепь делает северные районы континента пригодными для жизни. Туман и тёплый воздух, стремясь на север, ударяются об эту преграду, и дожди выпадают на её южных склонах. С гор на юг бежит несколько больших рек, на их берегах замечены посёлки и следы сельскохозяйственных производств, но все это не интересовало людей «Джон Компани». Над этой местностью магнитометры и гравиметры молчали. Зато вот здесь, — он указал на северную часть континента, «рукоятку» кинжала, — здесь приборы сходили с ума. Горы, занимающие большую часть континента, содержат богатейшие залежи тяжёлых металлов. Здесь и следует сооружать шахту, в центре самого необитаемого района. Здесь мало или совсем нет воды. Склоны задерживают осадки почти полностью, а то, что проходит через преграду, выпадает в виде снега на этом гигантском плато. Оно суровое, высокое, сухое и смертоносное — и никогда не меняется. Наклон оси в плоскости орбиты у Счастья так невелик, что сезонные изменения погоды с трудом можно заметить. Погода повсюду остаётся одной и той же постоянно. Для того, чтобы закончить эту исключительно привлекательную картину места для поселения, напомню, что там живут люди, которые опасней, чем любая форма жизни на Пирре. Наша задача заключается в том, чтобы приземлиться среди них, основать поселение и соорудить шахту. У кого есть какие-нибудь предложения?
— У меня, — сказал Клон, медленно вставая. Это был неуклюжий, рослый человек с толстыми и выдающимися вперёд надбровными дугами. Вес толстых костей лицевой части черепа уравновешивался не менее массивными костями сзади, так что посредине оставалась лишь небольшая мозговая полость. Реакция у него была отличная — она управлялась, очевидно, более коротким путём из спинного мозга, чем у динозавра — но мысли с огромным трудом проникали в его окостенелый череп. Он был последним человеком, от которого Язон мог ожидать предложений.
— У меня, — повторил Клон. — Мы убьём их всех. Тогда они не будут беспокоить нас.
— Спасибо за предложение, — спокойно ответил Язон. — Стул прямо за тобой, садись. Твоё предложение в чисто пиррянском духе. На первый взгляд оно может показаться весьма привлекательным, но мы не должны начинать геноцид. Для решения этой проблемы нужно использовать разум, а не зубы. Мы должны открыть эту землю, а не закрыть её. Я предлагаю открытый лагерь — нечто противоположное вооружённому лагерю, основанному «Джон Компани». Если мы будем бдительны, будем тщательно следить за окружающей местностью, нас не смогут застать врасплох. Я надеюсь, что мы сможем установить контакты с туземцами и выяснить, почему они настроены против шахт и чужеземцев. Мы постараемся изменить их настроения. Если у кого есть лучший план, мы выслушаем его. В противном случае мы садимся возможно ближе к посёлку «Джон Компани» и ждём контакта. Наши глаза будут открыты, мы знаем, что случилось с первой экспедицией, мы будем очень осторожны, и с нами этого не случится…
Отыскать прежний посёлок было легко. Растительность не успела затянуть обожжённый шрам на местности. Брошенное тяжёлое оборудование ясно обозначилось на шкале магнитометра, и «Драчливый» опустился на землю рядом с ним. Сверху степь казалась совершенно безжизненной, ещё более безжизненной показалась она внизу. Язон стоя в открытом люке, вздрогнул, когда на него пахнул сухой, холодный воздух; под ударами ветра качалась трава, песок шуршал по обшивке корабля.
Язон собирался выйти первым, но Рес придержал его, и Керк соскользнул по трапу и первым ступил на поверхность планеты.
— Какая лёгкая планета, — сказал пиррянин, полуобернувшись и по-прежнему следя за степью. — Тут не больше одного G. После Пирра словно плывёшь. — Ближе к полутора G, — сказал Язон, спускаясь следом. Но гораздо лучше, чем пиррянские два.
Разведывательный отряд из десяти человек, отошёл от корабля, внимательно осматривая местность. Они шли недалеко друг от друга, однако ни один не перекрывал поле огня другому. Пистолеты оставались у них в кобурах, они шли медленно, не обращая внимания на холодный ветер и песок, которые заставили кожу Язона покраснеть, а глаза — слезиться. В чисто пиррянском вкусе, они наслаждались сознанием опасности после отдыха в путешествии.
— Что-то движется в двухстах метрах к юго-западу, — раздался в наушниках голос Меты. Она сидела у экранов вверху.
Они остановились и припали к земле, готовые ко всему. Волнистая равнина по-прежнему казалась пустой, но вдруг послышался свистящий звук, и стрела устремилась прямо в грудь Керку. Пистолет прыгнул ему в руку, и он сбил стрелу в воздухе так же спокойно, как сбивал нападающего шипокрыла. Просвистела вторая стрела, Рес слегка отстранился, она пролетела мимо. Они ждали, что будет дальше.
Нападение, — думал Язон. — Или случайная стычка? Не может быть, чтобы так быстро после нашего приземления началась организованная атака. А почему бы и нет?
Пистолет прыгнул ему в руку, и он начал оборачиваться — и почувствовал резкую боль в голове. Падения он не ощутил. Только внезапную полную темноту.
Глава 4
Язон наслаждался беспамятством. Красная волна острой боли охватила его и, кроме того, почти подсознательно, он чувствовал, что должен придти в себя и позаботиться о чём-то. По какой-то причине, которую он не мог осознать, голова его качалась взад и вперёд, ещё увеличивая в ней боль; он попытался удержать её и не смог. После очень недолгого, как ему показалось промежутка времени, он осознал, что, когда чувствует боль, он находится в сознании и должен использовать эти моменты более выгодно. Руки его были связаны, но сохранили какую-то возможность для движения. Кобура была на месте, зажатая между рукой и боком, но пистолет не прыгнул ему в руку. Он понял почему, когда его ощупывающие пальцы коснулись оборванного конца провода, соединявшего пистолет с кобурой.
Его спотыкающиеся мысли шли вперёд, с той же неуверенностью, что и пальцы. Что-то случилось с ним; кто-то, а не что-то, ударил его. Отобран пистолет. Что ещё? Почему он ничего не видит? Пытаясь открыть глаза, он увидел лишь смутную красноту. Что ещё исчезло? Конечно, его оружейный пояс. Пальцы продолжали движение, но пояса не нашли.
Они коснулись чего-то, это была медицинская сумка, все ещё державшаяся на бедре. Стараясь не задеть зажим, он крепил сумку — если бы она выскользнула из его руки, он потерял бы её — Язон прижал обратную сторону ладони к аптечке, пока его тело не соприкоснулось с головкой анализатора. Анализатор зажужжал, но Язон не ощутил укола из-за непрекращающейся боли в голове. Затем лекарство начало действовать, и боль медленно отступила. Не будучи больше угнетённым болью, он мог теперь сосредоточить бодрствующую половину своего сознания на проблеме глаз. Они не открывались, что-то держало их закрытыми. Возможно, это была засохшая кровь. Вероятно кровь, принимая во внимание состояние его головы. Он улыбнулся, осознав то, каким ложным путём идёт его мысль.
Сосредоточиться на правом глазе. Крепко сжать его, до боли, затем попытаться поднять веко. Вновь крепко сжать. Он продолжал попытки, сжимая глаз, вызывая слезы, пока, наконец не почувствовал, что веко поднимается. Яркое солнце ударило его прямо в глаз, он замигал и посмотрел в сторону. Он двигался по равнине, движение было неровным, дребезжащим, что-то похожее на решётку, находилось недалеко от его глаз. Солнце касалось горизонта. Очень важно запомнить это, сказал он себе, — что солнце садится прямо за ним, может быть, немного правее.
Направо. Садится. Слегка направо. Лекарство из аптечки и шок от удара продолжали действовать, но ещё окончательно не усыпили его. Садится. Позади. Немного направо.
Когда последние белые лучи скрылись за горизонтом, он закрыл измученный глаз и потерял сознание.
— ………..! — Проревел чей-то голос, слова были неразличимы в этом рёве.
Резкая боль в боку подействовала сильнее, и Язон откатился подальше, в то же время стараясь встать на ноги. Что-то твёрдое ударило его в спину, и он опустился на четвереньки. Время открыть глаза, решил он, и принялся тереть веки, пытаясь разлепить их. Первый же взгляд показал ему, что он был гораздо счастливее с закрытыми глазами, но вновь закрывать их уже было поздно.
Голос принадлежал рослому, мускулистому человеку, державшему двухметровое копье, острие которого находилось возле ребра Язона. Когда он увидел, что Язон сидит с открытыми глазами, он отвёл копье и, опершись на него, принялся изучать пленника. Язон понял эти взаимоотношения, когда увидел, что находится в чём-то вроде решётчатой загородки, верх которой был на высоте его головы. Он прижался к решётке и стал рассматривать человека, взявшего его в плен. Это был воин — совершенно очевидно, самоуверенный и высокомерный, от оскаленного черепа какого-то хищника, украшавшего верх его шлема, до острых игл-шпор на высоких сапогах. Литой нагрудник, сделанный из того же материала, что и шлем, покрывал переднюю часть его тела и был покрыт ярким рисунком, окружавшим центральное изображение какого-то неизвестного животного. Вдобавок к копью, он был вооружён внушительно выглядевшим коротким мечом без ножен, прикреплённым к поясу. Кожа его загорела и обветрилась, она была смазана чем-то маслянистым; ветер донёс до Язона тяжёлый звериный запах.
— …………! — Крикнул воин, указывая копьём в направлении Язона.
— Это нельзя считать языком! — Крикнул в ответ Язон.
— ……….! — Ответил тот, ещё более резким голосом, сопровождая крик звоном оружия.
— И это не лучше.
Воин прочистил горло и плюнул в направлении Язона.
— Ты болван, — сказал он, — можешь ли ты говорить на меж-языке?
— А вот это уже лучше. Упрощённый и искажённый вариант английского. Вероятно, используется как второй язык. Думаю, что мы никогда не узнаем, кто впервые колонизировал эту планету, но ясно, что эти люди говорили на английском языке. Во времена Великого Распада, когда коммуникации между планетами были прерваны, этот прекрасный мир опустился до людоедского варварства. Очевидно, выработалось несколько местных диалектов. Но они сохранили воспоминание об английском и используют его, как межпланетный язык. Я вполне могу говорить на нём и понимаю без особого труда.
— Что ты говоришь? — Спросил воин, качая головой в затруднении перед потоком слов Язона.
Язон ткнул себя в грудь и сказал:
— Конечно, я говорю на меж-языке так же хорошо, как и ты. — Это очевидно удовлетворило воина, ибо он повернулся и пошёл сквозь толпу.
Впервые Язон мог рассмотреть проходящих мимо людей — до этого они воспринимались им, как расплывчатые пятна. Все они были мужчинами, все воинами, и были одеты в различные варианты одного и того же наряда. Высокие сапоги, мечи, нагрудники, шлемы, копья и короткие луки, разукрашенные дикими, пёстрыми рисунками, за ними были видны круглые сооружения, раскрашенные в те же жёлто-зелёные тона, что и редкая трава, покрывавшая равнину.
Что-то раздвигало толпу, и воины расступились, давая дорогу покачивающемуся животному и всаднику на нём. Язон узнал животное по описанию, данному одним из выживших участников первой экспедиции: это были верховые животные, на которых скакали нападавшие.
Оно во всех отношениях было похоже на лошадь, но вдвое больше и покрыто мохнатой шерстью. Голова у животного внешне была лошадиной, но была непропорционально мала и сидела на очень длинной шее. У него были длинные конечности, передние длиннее чем задние, так что спина животного резко опускалась от холки до крестца, оканчиваясь крохотным болтающимся хвостиком. Сильные толстые пальцы каждой лапы имели острые когти, которые глубоко вонзались в почву при движениях. Всадник сидел сразу над передними конечностями, на самом высоком месте горбатой спины.
Резкий звук металлического рога привлёк внимание Язона, он обернулся и увидел плотную группу людей, шедших прямо к его клетке. Три солдата с опущенными копьями шли впереди, за ними шёл ещё один, со свисающим с чего-то вроде шеста знаменем. А затем, окружая две центральные фигуры, шествовали воины с обнажёнными мечами. Одной из этих фигур был воин, пробудивший Язона. Второй, на голову выше первого, был в золотом шлеме, его нагрудник был украшен драгоценными камнями; с обеих сторон этого воина шли солдаты с ревущими рогами.
Он вполне заслуживал эти почести, решил Язон, когда процессия приблизилась к клетке. Коршун, большой тигр джунглей, уверенный в своих силах. Этот человек был вождём, и сознание этого вошло в его кровь и плоть… Правой рукой он придерживал инкрустированный драгоценностями, но очень внушительно выглядевший меч, а левой, с изуродованными суставами пальцев разглаживал большие красные усы. Он остановился перед клеткой и властно посмотрел на Язона, который старался, впрочем безуспешно, ответить не менее уверенным взглядом. Его положение в клетке и избитое грязное лицо не способствовали бодрости.
— Падай ниц перед Темучином, — приказал один из воинов и толстым концом копья ударил Язона в живот.
Вероятно, следовало упасть, но Язон согнувшись от боли, поднял голову и не отрывал взгляд от вождя.
— Откуда ты? — Спросил Темучин; он так привык командовать, что это ясно слышалось в его голосе, и Язон немедленно ответил:
— Издалека. Из места, о котором ты не знаешь.
— Другой мир?
— Да. Ты знаешь о других мирах?
— Только из песен жонглёров. До посадки первого корабля я не верил в правду их песен. Теперь верю.
Он щёлкнул пальцами и один из солдат подал ему почерневшее и искорёженное безоткатное ружье.
— Можешь сделать, чтобы оно снова стреляло? — Спросил он.
— Нет.
Очевидно это оружие первой экспедиции.
— А это? — Темучин протягивал Язону его собственный пистолет со свисающими кабелями, которыми тот соединялся с кобурой.
— Не знаю, — как можно спокойнее ответил Язон. Только бы получить его в руки. — Мне нужно осмотреть его получше.
— Сожгите его, — сказал Темучин, отбрасывая пистолет в сторону. — Их оружие нужно уничтожать в огне. Теперь скажи мне, человек из другого мира, зачем ты пришёл сюда?
Он был бы хорошим игроком в покер, — подумал Язон. — Я не могу узнать его карты, а он все узнает о моих. Что же мне сказать? А почему бы и не правду?
— Наши люди хотят добывать металл из земли, — громко сказал Язон. — Мы никому не причиним вреда, мы даже заплатим…
— Нет.
Это было концом разговора. Темучин отвернулся.
— Подожди, ведь ты ничего не услышал.
— Довольно, — ответил тот, останавливаясь на минуту и бросая слова через плечо. — Вы будете копать землю и строить здания. Те превратятся в город, появятся заборы. Равнины всегда открыты. — И добавил тем же ровным голосом. — Убейте его!
Когда свита Темучина двинулась, мимо клетки прошёл знаменосец. Шест его был увенчан человеческим черепом, и Язон увидел, что знамя состояло из множества больших пальцев людей, сшитых кожаными шнурками. Язон отвернулся, но в этот момент заскрипели шарниры открываемой дверцы, и Язон приготовился к схватке.
Он прыгнул навстречу солдатам, ударил одного в лицо и попытался проскользнуть между остальными. Попытка его была неудачной, но он сделал всё, что мог. Его бросили на землю, один сидел на нём, а остальные связывали его. Он ругал их на шести различных языках, но слова производили так же мало впечатления на угрюмых, лишённых выражения солдат, как и его удары.
— Долго ли ты путешествовал, чтобы добраться до нашей планеты? — Спросил кто-то Язона.
— Дьявол! — Пробормотал Язон, сплёвывая кровь и обломки зубов.
— На что похож твой дом? Он больше нашего? Теплее или холоднее?
Язон, которого тащили вниз головой, повернул голову, чтобы увидеть спрашивающего. Он увидел седовласого человека в рваной одежде, выкрашенной попеременно в жёлтый и зелёный цвета. Высокий юноша с сонными глазами, одетый в такой же шутовской наряд из кожи, но с меньшим количеством грима на лице, шёл следом за ним.
— Ты знаешь так много, — упрашивал старик, — ты должен рассказать мне что-либо.
Солдаты оттолкнули этих двоих, прежде чем Язон решил, что же ему сказать. Его держало множество людей, и он был совершенно беспомощен. Они привязали его к столбу, крепко вкопанному в землю. Металлоодежда и застёжки сопротивлялись, пока один из них не извлёк кинжал и не начал пилить ткань, не обращая внимания на то, что одновременно резал и кожу Язона. Когда одежда была разорвана, Язон истекал кровью от множества порезов, у него кружилась голова и он едва не терял сознание. Кожаной верёвкой ему связали руки, после чего солдаты отошли. Хотя был приблизительно полдень, температура была не намного выше нуля. Холодный воздух, бивший по обнажённому телу, быстро привёл его в себя.
Его спотыкающиеся мысли шли вперёд, с той же неуверенностью, что и пальцы. Что-то случилось с ним; кто-то, а не что-то, ударил его. Отобран пистолет. Что ещё? Почему он ничего не видит? Пытаясь открыть глаза, он увидел лишь смутную красноту. Что ещё исчезло? Конечно, его оружейный пояс. Пальцы продолжали движение, но пояса не нашли.
Они коснулись чего-то, это была медицинская сумка, все ещё державшаяся на бедре. Стараясь не задеть зажим, он крепил сумку — если бы она выскользнула из его руки, он потерял бы её — Язон прижал обратную сторону ладони к аптечке, пока его тело не соприкоснулось с головкой анализатора. Анализатор зажужжал, но Язон не ощутил укола из-за непрекращающейся боли в голове. Затем лекарство начало действовать, и боль медленно отступила. Не будучи больше угнетённым болью, он мог теперь сосредоточить бодрствующую половину своего сознания на проблеме глаз. Они не открывались, что-то держало их закрытыми. Возможно, это была засохшая кровь. Вероятно кровь, принимая во внимание состояние его головы. Он улыбнулся, осознав то, каким ложным путём идёт его мысль.
Сосредоточиться на правом глазе. Крепко сжать его, до боли, затем попытаться поднять веко. Вновь крепко сжать. Он продолжал попытки, сжимая глаз, вызывая слезы, пока, наконец не почувствовал, что веко поднимается. Яркое солнце ударило его прямо в глаз, он замигал и посмотрел в сторону. Он двигался по равнине, движение было неровным, дребезжащим, что-то похожее на решётку, находилось недалеко от его глаз. Солнце касалось горизонта. Очень важно запомнить это, сказал он себе, — что солнце садится прямо за ним, может быть, немного правее.
Направо. Садится. Слегка направо. Лекарство из аптечки и шок от удара продолжали действовать, но ещё окончательно не усыпили его. Садится. Позади. Немного направо.
Когда последние белые лучи скрылись за горизонтом, он закрыл измученный глаз и потерял сознание.
— ………..! — Проревел чей-то голос, слова были неразличимы в этом рёве.
Резкая боль в боку подействовала сильнее, и Язон откатился подальше, в то же время стараясь встать на ноги. Что-то твёрдое ударило его в спину, и он опустился на четвереньки. Время открыть глаза, решил он, и принялся тереть веки, пытаясь разлепить их. Первый же взгляд показал ему, что он был гораздо счастливее с закрытыми глазами, но вновь закрывать их уже было поздно.
Голос принадлежал рослому, мускулистому человеку, державшему двухметровое копье, острие которого находилось возле ребра Язона. Когда он увидел, что Язон сидит с открытыми глазами, он отвёл копье и, опершись на него, принялся изучать пленника. Язон понял эти взаимоотношения, когда увидел, что находится в чём-то вроде решётчатой загородки, верх которой был на высоте его головы. Он прижался к решётке и стал рассматривать человека, взявшего его в плен. Это был воин — совершенно очевидно, самоуверенный и высокомерный, от оскаленного черепа какого-то хищника, украшавшего верх его шлема, до острых игл-шпор на высоких сапогах. Литой нагрудник, сделанный из того же материала, что и шлем, покрывал переднюю часть его тела и был покрыт ярким рисунком, окружавшим центральное изображение какого-то неизвестного животного. Вдобавок к копью, он был вооружён внушительно выглядевшим коротким мечом без ножен, прикреплённым к поясу. Кожа его загорела и обветрилась, она была смазана чем-то маслянистым; ветер донёс до Язона тяжёлый звериный запах.
— …………! — Крикнул воин, указывая копьём в направлении Язона.
— Это нельзя считать языком! — Крикнул в ответ Язон.
— ……….! — Ответил тот, ещё более резким голосом, сопровождая крик звоном оружия.
— И это не лучше.
Воин прочистил горло и плюнул в направлении Язона.
— Ты болван, — сказал он, — можешь ли ты говорить на меж-языке?
— А вот это уже лучше. Упрощённый и искажённый вариант английского. Вероятно, используется как второй язык. Думаю, что мы никогда не узнаем, кто впервые колонизировал эту планету, но ясно, что эти люди говорили на английском языке. Во времена Великого Распада, когда коммуникации между планетами были прерваны, этот прекрасный мир опустился до людоедского варварства. Очевидно, выработалось несколько местных диалектов. Но они сохранили воспоминание об английском и используют его, как межпланетный язык. Я вполне могу говорить на нём и понимаю без особого труда.
— Что ты говоришь? — Спросил воин, качая головой в затруднении перед потоком слов Язона.
Язон ткнул себя в грудь и сказал:
— Конечно, я говорю на меж-языке так же хорошо, как и ты. — Это очевидно удовлетворило воина, ибо он повернулся и пошёл сквозь толпу.
Впервые Язон мог рассмотреть проходящих мимо людей — до этого они воспринимались им, как расплывчатые пятна. Все они были мужчинами, все воинами, и были одеты в различные варианты одного и того же наряда. Высокие сапоги, мечи, нагрудники, шлемы, копья и короткие луки, разукрашенные дикими, пёстрыми рисунками, за ними были видны круглые сооружения, раскрашенные в те же жёлто-зелёные тона, что и редкая трава, покрывавшая равнину.
Что-то раздвигало толпу, и воины расступились, давая дорогу покачивающемуся животному и всаднику на нём. Язон узнал животное по описанию, данному одним из выживших участников первой экспедиции: это были верховые животные, на которых скакали нападавшие.
Оно во всех отношениях было похоже на лошадь, но вдвое больше и покрыто мохнатой шерстью. Голова у животного внешне была лошадиной, но была непропорционально мала и сидела на очень длинной шее. У него были длинные конечности, передние длиннее чем задние, так что спина животного резко опускалась от холки до крестца, оканчиваясь крохотным болтающимся хвостиком. Сильные толстые пальцы каждой лапы имели острые когти, которые глубоко вонзались в почву при движениях. Всадник сидел сразу над передними конечностями, на самом высоком месте горбатой спины.
Резкий звук металлического рога привлёк внимание Язона, он обернулся и увидел плотную группу людей, шедших прямо к его клетке. Три солдата с опущенными копьями шли впереди, за ними шёл ещё один, со свисающим с чего-то вроде шеста знаменем. А затем, окружая две центральные фигуры, шествовали воины с обнажёнными мечами. Одной из этих фигур был воин, пробудивший Язона. Второй, на голову выше первого, был в золотом шлеме, его нагрудник был украшен драгоценными камнями; с обеих сторон этого воина шли солдаты с ревущими рогами.
Он вполне заслуживал эти почести, решил Язон, когда процессия приблизилась к клетке. Коршун, большой тигр джунглей, уверенный в своих силах. Этот человек был вождём, и сознание этого вошло в его кровь и плоть… Правой рукой он придерживал инкрустированный драгоценностями, но очень внушительно выглядевший меч, а левой, с изуродованными суставами пальцев разглаживал большие красные усы. Он остановился перед клеткой и властно посмотрел на Язона, который старался, впрочем безуспешно, ответить не менее уверенным взглядом. Его положение в клетке и избитое грязное лицо не способствовали бодрости.
— Падай ниц перед Темучином, — приказал один из воинов и толстым концом копья ударил Язона в живот.
Вероятно, следовало упасть, но Язон согнувшись от боли, поднял голову и не отрывал взгляд от вождя.
— Откуда ты? — Спросил Темучин; он так привык командовать, что это ясно слышалось в его голосе, и Язон немедленно ответил:
— Издалека. Из места, о котором ты не знаешь.
— Другой мир?
— Да. Ты знаешь о других мирах?
— Только из песен жонглёров. До посадки первого корабля я не верил в правду их песен. Теперь верю.
Он щёлкнул пальцами и один из солдат подал ему почерневшее и искорёженное безоткатное ружье.
— Можешь сделать, чтобы оно снова стреляло? — Спросил он.
— Нет.
Очевидно это оружие первой экспедиции.
— А это? — Темучин протягивал Язону его собственный пистолет со свисающими кабелями, которыми тот соединялся с кобурой.
— Не знаю, — как можно спокойнее ответил Язон. Только бы получить его в руки. — Мне нужно осмотреть его получше.
— Сожгите его, — сказал Темучин, отбрасывая пистолет в сторону. — Их оружие нужно уничтожать в огне. Теперь скажи мне, человек из другого мира, зачем ты пришёл сюда?
Он был бы хорошим игроком в покер, — подумал Язон. — Я не могу узнать его карты, а он все узнает о моих. Что же мне сказать? А почему бы и не правду?
— Наши люди хотят добывать металл из земли, — громко сказал Язон. — Мы никому не причиним вреда, мы даже заплатим…
— Нет.
Это было концом разговора. Темучин отвернулся.
— Подожди, ведь ты ничего не услышал.
— Довольно, — ответил тот, останавливаясь на минуту и бросая слова через плечо. — Вы будете копать землю и строить здания. Те превратятся в город, появятся заборы. Равнины всегда открыты. — И добавил тем же ровным голосом. — Убейте его!
Когда свита Темучина двинулась, мимо клетки прошёл знаменосец. Шест его был увенчан человеческим черепом, и Язон увидел, что знамя состояло из множества больших пальцев людей, сшитых кожаными шнурками. Язон отвернулся, но в этот момент заскрипели шарниры открываемой дверцы, и Язон приготовился к схватке.
Он прыгнул навстречу солдатам, ударил одного в лицо и попытался проскользнуть между остальными. Попытка его была неудачной, но он сделал всё, что мог. Его бросили на землю, один сидел на нём, а остальные связывали его. Он ругал их на шести различных языках, но слова производили так же мало впечатления на угрюмых, лишённых выражения солдат, как и его удары.
— Долго ли ты путешествовал, чтобы добраться до нашей планеты? — Спросил кто-то Язона.
— Дьявол! — Пробормотал Язон, сплёвывая кровь и обломки зубов.
— На что похож твой дом? Он больше нашего? Теплее или холоднее?
Язон, которого тащили вниз головой, повернул голову, чтобы увидеть спрашивающего. Он увидел седовласого человека в рваной одежде, выкрашенной попеременно в жёлтый и зелёный цвета. Высокий юноша с сонными глазами, одетый в такой же шутовской наряд из кожи, но с меньшим количеством грима на лице, шёл следом за ним.
— Ты знаешь так много, — упрашивал старик, — ты должен рассказать мне что-либо.
Солдаты оттолкнули этих двоих, прежде чем Язон решил, что же ему сказать. Его держало множество людей, и он был совершенно беспомощен. Они привязали его к столбу, крепко вкопанному в землю. Металлоодежда и застёжки сопротивлялись, пока один из них не извлёк кинжал и не начал пилить ткань, не обращая внимания на то, что одновременно резал и кожу Язона. Когда одежда была разорвана, Язон истекал кровью от множества порезов, у него кружилась голова и он едва не терял сознание. Кожаной верёвкой ему связали руки, после чего солдаты отошли. Хотя был приблизительно полдень, температура была не намного выше нуля. Холодный воздух, бивший по обнажённому телу, быстро привёл его в себя.