Гарвуд Джулия. Королевский подарок

   А потом ее язык коснулся его, и она тихо застонала. Он ощущал, как страсть пробуждается в ней. Пораженный, он едва не потерял самообладание.
   Усилием воли Ройс заставил себя отстраниться от нее. Он нежно улыбнулся, увидев, что наделали его поцелуи. Губы у Николя распухли, стали яркими, а в глазах застыло изумление. Он провел пальцем по ее нижней губе.
   – Знаешь, мне кажется, отец никогда не целовал мать вот так, – прошептала Николя.
   В глазах у нее заиграли искорки. Она дразнила его, и он в тон ей ответил:
   – Это при том, что у них было столько детей? Уверен – целовал.
   Ройс наклонился и поцеловал ее опять, легко и быстро, без всякого намека на страсть. Она не смогла скрыть своего разочарования, когда он поднялся.
   – А теперь спи, Николя, – велел он. – Традиция будет жить.
   Она не поблагодарила его, только глубоко вздохнула. Николя уснула сном младенца прежде, чем Ройс дошел до двери.

* * *

   Караульные только сменились. Все четверо уже давно служили под началом Ройса. Один из них держал кубок со снотворным, который только что принес лекарь. Ройс приказал вылить снотворное, затем велел другому караульному вызвать Лоренса.
   В ожидании Лоренса Ройс поведал караульным о случившемся.
   Барон приказал известить начальника королевской стражи о возможной опасности и утроить число стражников в караулах. Предстояло тщательно осмотреть замок и прилегающую к нему территорию. Не исключено, что старуха, передавшая Николя приказ убить Ройса, находится где-то рядом. Ройс хотел собственноручно заняться ею.
   – А как быть, если на рассвете все-таки придут гости? – спросил Лоренс.
   – О них я тоже позабочусь сам, – ответил Ройс. – Я мало верю в то, что они действительно появятся. Они просто использовали старуху, чтобы передать приказ Николя, а теперь оставят ее расхлебывать последствия. – Он медленно вздохнул. – Если же я не прав, и эти молодцы сунутся сюда, пусть пеняют на себя… Они очень напугали мою жену.
   Лоренс отметил, что его господин гораздо больше разгневан тем, что напугали его жену, чем возможным покушением на собственную жизнь, это говорит о многом.
   Поклонившись, Лоренс со стражниками отправился выполнять полученные распоряжения. Ройс не отходил от двери, пока оба стражника не вернулись. Когда они встали в карауле у дверей, Ройс вернулся в комнату. Он успокоился – вход охраняли люди, которым он полностью доверял.
   Спустя некоторое время в дверь постучали. Это вернулся Лоренс.
   – Мы нашли старуху, – тихо сообщил он. – Она мертва, ей сломали шею. Тело спрятали за ящиками. Может, стоит собрать и допросить всех саксонцев в замке?
   Ройс покачал головой:
   – Такое недоверие оскорбит тех саксонских баронов, которые присягнули на верность Вильгельму. Для нашего короля это не имеет большого значения, да и нашей цели не отвечает. Если в замке и есть саксонцы-предатели, из них ничего не вытащишь. Надо придумать, как выявить негодяев.
   Лоренс согласно кивнул:
   – Здесь много народу, мой господин. Многих из них я не знаю. В таком людском море трудно отыскать предателей.
   – Черт возьми, как хочется устроить им ловушку, – проворчал Ройс.
   – Ловушку с вами вместо наживки? – уточнил Лоренс. – В этом случае было бы очень трудно обеспечить благополучный исход, милорд.
   – Но возможно, – произнес он, пожимая плечами. – Хотя делать этого я не стану. Прежде всего надо подумать о безопасности Николя. Мне так хочется увезти ее отсюда. Как только я буду уверен, что она в безопасности, я займусь поиском этих ублюдков. Они попробуют добраться до меня еще раз. В этом я не сомневаюсь.
   – Когда вы хотите выехать?
   – Завтра в полдень, – ответил Ройс. – Я поговорю с Вильгельмом утром.
   Ройс отпустил вассала и зерну лея в комнату. Николя крепко спала. Спала так, будто ничто на свете ей не – угрожало. Под глазами у нее еще не прошли темные круги, и Ройс подумал, что неплохо было бы ей побыть в Лондоне еще несколько дней и набраться сил. Однако времени нет. Он не успокоится, пока не обеспечит безопасность Николя.
   Ройс натянул одеяло ей по самые плечи. «Да, с женами одни хлопоты», – подумал он. Если муж любит жену, то в любое мгновение враг может использовать ее, чтобы добраться до него самого. Его враги вполне могут использовать его жену. «Если муж любит свою жену», – подумал он опять.
   Он отчаянно хотел увезти Николя домой, в Роузвуд. Он покачал головой. Что случилось, то случилось. Господи, да как же все это произошло? И так быстро? Он с усмешкой вспомнил путешествие в Лондон, растянувшееся больше чем на неделю, Николя превратила для него эти дни в самый настоящий ад. Какая разница, как и почему это произошло. Ясно одно – он ее любит.

Глава 8

   Убийцы на рассвете не появились.
   Ройс ничуть не удивился, но был явно разочарован. Он дал Николя хорошенько выспаться и только потом разбудил ее. Она обрадовалась, когда он сказал, что никто не пытался проникнуть к ним в комнату.
   Вскоре появился барон Самуэль. Ройс помог Николя одеться и стоял, будто страж, рядом с ней, пока лекарь осматривал раны. Как только подошел Лоренс, Ройс сразу же отправился с ним к королю.
   Самуэль сделал Николя перевязку. Накануне он обещал ей снять бинты, но, узнав, что она едет домой, посоветовал оставить их – лучше защитить слишком нежную кожу от холодного зимнего воздуха. Николя не стала с ним спорить.
   Самуэль оставил ей небольшой мешочек с травами и объяснил, как приготовить из них смесь, которую необходимо наносить на раны каждое утро. Николя от всей души поблагодарила его.
   Горничная ждала, чтобы помочь хозяйке одеться, но тут вернулся Ройс и сделал ей знак удалиться.
   – Пусть Мери останется, – попросила Николя. – Мне нужна ее помощь, Ройс.
   – Я сам помогу тебе, – ответил он. – Мы скоро выезжаем. Лоренс, займись своими обязанностями. – Он поднял мешочек с травами. – Что это? – требовательно спросил он.
   Николя объяснила. Как только она закончила, Ройс подошел к камину и бросил мешочек в огонь. Николя была настолько удивлена, что даже не попыталась остановить его.
   – Ради всего святого, зачем ты это сделал?
   Ройс не собирался объяснять. Настроение у него было скверное. Он все-таки разрешил Мери задержаться, чтобы причесать Николя. Рыцарь, занимающийся таким делом, – это уж слишком! Но сам он оставался в комнате. Его присутствие так пугало бедняжку Мери, что она никак не могла справиться с волосами госпожи. Руки у нее тряслись.
   Как только Мери управилась, Николя отпустила ее и повернулась к Ройсу.
   – Что с тобой, Ройс? Ты так мне не доверяешь, что не хочешь оставить меня на некоторое время наедине с горничной, чтобы одеться и причесаться? Ты все еще думаешь, что я сбегу? Поэтому у тебя такое скверное настроение?
   Ройс в отчаянии посмотрел на нее.
   – Я забочусь о твоей безопасности, жена моя, – ответил он. – Я не доверяю никому из слуг. Чем скорее мы уедем, тем лучше мне будет.
   – В опасности не я, а ты, муж, – ответила она и покачала головой. – И, кроме того, все слуги – подданные короля Вильгельма. Уверена, никто из них не причинит мне зла.
   Ройс заложил руки за спину и, посмотрев в лицо Николя, резко сказал:
   – Николя, совершенно ясно, что не все слуги преданы королю. Старуха, что приходила к тебе вчера, уж точно не верна ему. Возможно, она такая не одна. Поэтому ты подвергаешься такой же опасности, как и я.
   – Почему?
   – Ты моя жена. – Он вздохнул. – Саксонцы могут воспользоваться этим, чтобы добраться до меня. Вот почему. Хватит задавать вопросы. Нам пора ехать.
   – Как они могут воспользоваться мной? – упорствовала она.
   Ройс не ответил.

* * *

   Некоторое время спустя они покинули Лондон. Николя ехала вместе с Ройсом. Она заметила, что их сопровождают воины гораздо старше и опытнее тех, кто сопровождал их на пути в Лондон. Молодые рыцари замыкали процессию.
   – Сколько воинов сопровождает нас? – спросила она Ройса.
   – Достаточно.
   Сколько это, Николя решила не выяснять. Его твердо сжатые губы свидетельствовали, что он не настроен на беседу.
   А когда разбили лагерь на ночь, Николя от усталости было уже не до разговоров. Она спала в маленькой палатке на меховой подстилке, которую Ройс захватил специально для нее. Но, проснувшись глубокой ночью, она обнаружила, что свернулась калачиком у Ройса на коленях. Николя понятия не имела, как очутилась там.
   Двумя днями позже, мчась с сумасшедшей скоростью, они достигли границ владений Николя. До замка оставалось еще ехать и ехать, им предстояло одолеть высокие холмы, которые несколько замедлили путешествие.
   Но Николя это не беспокоило. Погода изменилась к лучшему, ярко светило солнце, а легкий ветерок уже не кусался морозом. В воздухе пахло весной. Николя воспряла духом. Она продумывала, что сделает, как только вернется домой. Прежде всего, переоденется, а потом поспешит в аббатство к Ульрику и Джастину.
   За ужином она рассказала о своих планах Ройсу.
   – Ты не покинешь Роузвуд, – сообщил он, передавая ей толстый ломоть хлеба. – Джастина и Ульрика привезут к тебе.
   Наверное, она и сама не отдает себе отчета в том, как устала после целого дня тряски в седле. Иначе чем же еще объяснить, что Ройс ее так раздражает?
   – Ну почему с тобой так трудно, Ройс? Вопрос искренне удивил его.
   – Со мной вовсе не трудно, – возразил он.
   Он вдруг протянул руки, поднял ее, посадил к себе на колени и одной рукой обнял за талию. Когда она начала было сопротивляться, он сунул ей в рот кусок сыра.
   До конца ужина больше не произнесли ни слова. Потом Николя прижалась к плечу Ройса и спросила:
   – Когда мы вернемся, ты будешь со мной любезен?
   Как ответить на такой глупый вопрос? Он всегда любезен, если не в бою, конечно. В бою не до любезностей. Господи, сейчас ему не до этих пустяков, он слишком устал.
   – Ты готова ко сну?
   – Я готова поговорить со своим мужем, – пробормотала она. – Мне хочется обсудить наше будущее.
   Она подняла лицо вверх, а Ройс наклонился и крепко поцеловал ее. Он просто хотел отвлечь ее мысли от разговоров, но поцелуй быстро заставил забыть обо всем остальном. Это был не нежный поцелуй, а горячий, страстный, зовущий. Казалось, Ройс никак не насытится. Их языки ласкали друг друга. У Ройса вырвался сдавленный стон, который смешался со вздохом удовольствия Николя.
   Через мгновение она забыла, где находится. Однако Ройс не забыл. Он оторвался от Николя и положил ее голову себе на плечо.
   – Теперь спи, – приказал он.
   Николя была слишком потрясена и не нашлась, что ответить. Она прижалась лицом к его груди и почувствовала, как бешено бьется у него сердце. Николя вдруг с радостью поняла, что ее вовсе не обижают такие резкие перемены в настроении Ройса. Ройс может не признаваться, но она почувствовала, что этот поцелуй взволновал и его.
   Николя закрыла глаза. Уже погружаясь в сон, она услышала, как Ройс прошептал ее имя.
   – Николя…
   – Что, Ройс?
   – Твои руки заживут через пару дней. – Голос его звучал жестко и требовательно.
   – Ты думаешь? – спросила она, удивляясь, с чего это он так уверен.
   Собственно, какая ему разница, когда у нее заживут руки? И тут она вспомнила: он обещал не настаивать на супружеских правах, пока она не снимет бинты. Николя улыбнулась. Он хочет ее.
   Она подумала, что все-таки немного боится предстоящего. Неизвестное всегда тревожит нас. Мать однажды сказала ей, что между мужем и женой это дело обычное, без него неоткуда взяться наследникам, да и церковь это полностью одобряет.
   Но все эти размышления мало утешали, а вот нежное прикосновение Ройса сразу успокоило. Он действительно хочет ее. Остальное не имеет значения. Николя вдруг безумно захотелось, чтобы он сказал ей об этом.
   – Ты будешь рад, когда мои руки заживут?
   Он долго не отвечал. Только крепче обнял ее за талию и потерся подбородком о ее голову.
   – Да, Николя, я буду рад.
   Он сказал это с такой нежностью, что сердце ее учащенно забилось.
   Она еще долго не могла заснуть. Все думала о новых обязанностях, которые появятся у нее: ведь теперь она замужняя женщина и хозяйка Роузвуда.
   Мать научила ее всему, что должна уметь леди, но вот об обязанностях жены перед мужем не сказала ничего. Но Николя сама понимала, что у нее одна главная обязанность – сделать свой дом счастливым и спокойным.
   Мать учила ее не наставлениями, а собственным примером. Отец любил порядок, и матушка старалась, чтобы в доме всегда был порядок. Она всегда баловала отца и своим примером научила его баловать себя. Какой бы хаос ни царил за стенами их дома, когда отец возвращался, мать неизменно выходила ему навстречу.
   Иногда Николя стояла на ступеньках замка рядом с матерью. Ее отец, имевший весьма грозный вид в рыцарских доспехах, обычно сердито хмурил брови и выглядел очень измученным, когда преодолевал последний пригорок, отделяющий его от дома. Но Николя никогда не боялась его. Она знала, что мать быстро вернет ему расположение духа. Хватит одной ее улыбки.
   Улыбка всегда срабатывала. К тому времени, когда отец подъезжал к нижней ступени, он обычно уже улыбался. Он целовал жену, сажал Николя к себе на плечи и громовым голосом объявлял, что чертовски проголодался и рассчитывает на хороший ужин.
   Воспоминания детства утешили Николя. «Дом мужчины должен быть его убежищем, – решила она, – убежищем покоя, радости и любви». Ей уже не нужно превращать жизнь Ройса в ад. Если она останется по-прежнему строптивой – хуже будет только ей самой.
   И об Ульрике нужно подумать. При рождении он потерял мать, а теперь в Николя с каждым днем росла уверенность, что отец его тоже погиб. Будь Терстон жив, он обязательно прислал бы ей весточку. От ее семьи остались только Джастин и Ульрик. Правда, теперь к ее семье прибавился Ройс. Захочет ли он стать отцом Ульрику? Научить его всему, чему отец обучает сына? Николя припомнила, как осторожно держал Ройс мальчика, когда забирал ее из аббатства. В глубине души она знала: он защитит мальчика, а со временем, возможно, полюбит его, как родного сына.
   Ульрику необходим спокойный дом. Николя дала себе клятву стать более покладистой. Она научится уступать, чтобы жить с мужем в мире, и его научит уступать.
   Думая обо всем этом, Николя поерзала на коленях у Ройса и теснее прижалась к нему. Он велел ей не вертеться. Голос его прозвучал при этом ворчливо-сонно. Но, прося ее сидеть спокойно, он погладил ей спину.
   Николя была довольна. Будущее обещало быть безоблачным, она все тщательно обдумала. Это так просто. Лучше Ройса никто не обучал молодых воинов. Много лет назад Вильгельм разглядел в нем этот дар и с тех пор сделал подготовку ратников основной обязанностью Ройса. Матильда рассказала Николя о многих ратных подвигах Ройса.
   Николя решила не вмешиваться в главное дело мужа. Она не будет мешать ему превращать заурядных юнцов в непобедимых воинов. Тут ей в голову пришла мысль о собственных обязанностях. Только она не знала, с чего начать. Ясно одно: жить они с Ройсом будут в мире и согласии, несмотря ни на что.
   «Да, – подумала она про себя, – Ройс будет готовить воинов». А она займется им. Они заживут счастливо, как и полагается.

* * *

   На следующее утро уверенность Николя в безоблачном счастливом будущем подверглась серьезному испытанию.
   Отряд достиг узкой тропы, которая вела к вершине довольно крутого холма. Возглавлял колонну не Ройс, он ехал в середине, а сразу за ним – Николя. Поводья ее лошади были намотаны ей на запястья.
   Неожиданно Ройс отдал приказ остановиться и перешел в головную часть отряда. Оставив Николя у подножия холма в окружении воинов, он сам с двумя десятками ратников отправился наверх к гребню. Ройс подумал, что для засады трудно выбрать лучшее место. Тропа, идущая вверх, была настолько узка, что его людям пришлось идти гуськом.
   Когда первая двадцатка растянулась вдоль тропы, держа оружие наготове, Ройс вернулся за Николя. Она считала, что он чересчур осторожен. Они уже почти дома, а у тех, кто не подчинился власти Вильгельма, есть дела поважнее, чем нападать на одиноко стоящий замок.
   Но решительно сжатые челюсти мужа подсказали ей, что лучше об этом не говорить. Меры, предпринятые Ройсом для обеспечения ее безопасности, возможно, чрезмерны, но зато чувствует она себя совершенно спокойно.
   Нападение застигло ее врасплох. Оно произошло, когда последний воин достиг вершины.
   Ройс издал боевой клич. Казалось, от его крика содрогнулась земля. Николя едва не упала с лошади. Внезапно со всех сторон ее окружили воины с поднятыми вверх щитами, прикрывая ее от нападения.
   На них дождем посыпались стрелы. Нападавшие облепили склоны холмов, подобно голодной саранче в поисках добычи.
   Николя видела, как Ройс перевел своего жеребца в галоп, вынул меч и взмахнул им над головой. Это было великолепное и одновременно страшное зрелище. Николя торопливо забормотала «Отче наш», моля Господа сохранить жизнь ее мужу. За спиной у нее кто-то из воинов с криком упал на землю. Николя обернулась и увидела, что нападающих становится все больше, они лезут и лезут из укрытий внизу.
   Окружающие ее воины немедленно изменили тактику. Один из них ударил лошадь Николя и велел скакать на запад. Николя с трудом управляла лошадью, взволнованное животное повернуло на восток. Кто-то из воинов крикнул ей, что нельзя ехать в ту сторону, куда отправился Ройс.
   Николя пропустила эти слова мимо ушей. Она хотела отыскать мужа, убедиться, что он жив, а уж потом направиться в укрытие. Она обшаривала взором склоны холмов, горячо повторяя молитвы.
   Ройс со своими воинами был уже в пределах досягаемости первой волны нападающих, когда Николя наконец заметила его.
   Боже правый, почему он такой большой? Какая заметная мишень! Несомненно, противник попытается уложить его первым.
   Николя попробовала придержать лошадь. Она не хотела мешать мужу. Отвлекись он хоть на мгновение, это может стоить ему жизни. Она не отрывала взгляда от гребня и одновременно старалась направить лошадь на запад. Солнечный луч, отразившись от чьих-то доспехов, ослепил ее. Она немного отодвинулась в сторону и посмотрела вперед. В этот миг одинокий всадник в саксонских доспехах поднял руку вверх – знак для остальных идти в атаку. Вдоль гребня с боевым кличем неслось не менее полусотни саксонских воинов.
   Николя не могла оторвать взгляда от их предводителя. Солнечный свет падал на него со всех сторон, придавая ему почти сказочный вид. В этом свете он казался намного ближе, чем был на самом деле.
   Когда он повернулся в седле и потянулся за стрелой, Николя увидела его профиль и поняла, почему испытывает такой ужас. Саксонец вложил стрелу в лук, натянул тетиву и прицелился.
   Николя закричала.
   Терстон, ее брат, жив. И сейчас убьет Ройса.

Глава 9

   Услышав крик Николя, Ройс обернулся. Он придержал коня как раз в тот миг, когда Николя перевела свою лошадь в галоп. На полном ходу она подскочила к нему и буквально бросилась ему в руки.
   Она успела вовремя. Стрела, предназначавшаяся ему, угодила в нее и с силой прижала к Ройсу. Он подхватил ее, попытался положить поперек коня и прикрыть щитом, но вдруг понял, что Николя пригвождена к нему. Стрела пронзила ей плечо и застряла в его кольчуге.
   Над холмом раздался полный боли крик Ройса. Он повернул коня и помчался на запад, где под сенью деревьев было безопаснее. Длинные золотистые волосы Николя прикрывали рану. И хотя Лоренс не видел происшедшего, страшный крик господина свидетельствовал, что произошло нечто ужасное с госпожой. Вассал сделал знак трем опытным воинам следовать за господином, а еще одному – принять командование сражением. Только потом Лоренс последовал за бароном.
   Ройс решил, что Николя потеряла сознание. Он почел это за счастье, она по крайней мере не почувствует боли, когда он будет вынимать стрелу у нее из плеча. Он хотел было спешиться, но она неожиданно сказала:
   – Прости его, Ройс, Он не знал. Не мог знать. Ройс не понял, о чем она говорит. Вдруг Николя обмякла, и он понял, что ни на какие вопросы она уже не ответит. Да он и не мог ни о чем спросить. Ярость, охватившая его, затмила разум.
   Лоренс спрыгнул на землю и расстелил плащ. Затем протянул руки, готовый принять у Ройса Николя, чтобы дать тому возможность спешиться, не причиняя ей боли, но Ройс покачал головой.
   – Стрела все еще соединяет нас, – сказал он полным боли голосом.
   Он не разрешил Лоренсу помочь себе. Руки у него тряслись, когда он вытягивал застрявший в доспехах наконечник стрелы. Освободившись от стрелы, он сделал глубокий медленный вдох, чтобы успокоиться, и спешился. Ройс с ужасом подумал о предстоящей для Николя пытке. Он осторожно опустил обмякшее тело на плащ, отломил оперение стрелы и за наконечник резким движением выдернул ее.
   Николя закричала. Этот крик разорвал ему сердце. Он с нежностью шептал слова утешения, а ему на руку стекала кровь из ее раны.
   У Лоренса было гораздо больше опыта в обработке ран. Умом Ройс прекрасно понимал это, но сердцем отказывался принять его помощь. Трижды Лоренс пытался приблизиться к Николя, прежде чем Ройс подпустил его. Она только начала приходить в себя, когда Лоренс вылил на ее рану какую-то огненную жидкость. На этот раз она не закричала, она по-звериному зарычала и попыталась броситься на своего мучителя, но Ройс удержал ее. Будь у нее в руках кинжал, она бы, не дрогнув, убила человека, пытающегося помочь ей.
   Наконец сквозь туман в голове тревога на лице Лоренса дошла до сознания Николя. Мысли у нее прояснились, она поняла, что кричит, и замолчала.
   Ройс стоял на коленях рядом с ней, поддерживая рукой за здоровое плечо. Николя только взглянула в его лицо, искаженное страданием, и едва не потеряла сознание опять. Боже правый, как он страшен в гневе. Похоже, он готов убить кого-то, решила она, а поскольку он буквально пожирал ее взглядом, она предположила, что именно ее он и готов убить. Да как он смеет так смотреть! Она же только что спасла ему жизнь.
   О Господи, ее брат Терстон чуть не убил Ройса. Как вынести такое? Боже милостивый, что же теперь делать? Терстон жив, но надолго ли?
   Она повернула голову, чтобы посмотреть на рану. Лоренс кинжалом разрезал ей платье на плече. Николя поняла, что рана не смертельная, но довольно серьезная, Кровь продолжала сочиться тоненькой струйкой. Ройс отвернул ее лицо в другую сторону.
   – Не смотри, – велел он, – ты только расстроишься.
   Голос его дрожал. Она решила, это потому, что он с трудом сдерживается, чтобы не накричать на нее.
   Терстон жив и хочет убить Ройса. А ее муж обязательно попытается убить его, как только представится случай. Что же теперь делать?
   Николя решила сделать вид, что ужасно испугана и боится. Она с трудом приподнялась, села, потом притворилась, что от этого у нее закружилась голова, и бессильно упала на Ройса, жалобно прося, чтобы он поддержал ее.
   Неожиданно к горлу подступила тошнота. Она не знала, чем это вызвано, то ли ее притворством, то ли тем, что она потеряла куда больше крови, чем предполагала.
   Лоренс приподнял подол ее платья, оторвал от края полоску и перевязал ей дергающее от боли плечо.
   Николя посмотрела на изорванные бинты на обожженных руках и печально покачала головой. Господи, ну и состояние. С тех пор как она повстречала Ройса, с ней постоянно что-то происходит: или она получает телесные повреждения, или терпит одно унижение за другим. Если так будет продолжаться, она не протянет и недели. Она уже собралась сказать об этом мужу, просто для того, чтобы уколоть его самолюбие, но внезапное головокружение, которое она так искусно только что изображала, действительно охватило ее. На этот раз, когда она попросила Ройса держать ее покрепче, ей было уже не до притворства.
   – Не пойму, что со мной, – тихо проговорила Николя и потеряла сознание.
   – Она опять впала в забытье, – заметил Лоренс. Ройс кивнул и голосом, полным отчаяния, сказал:
   – Она потеряла очень много крови.
   Боль в его голосе не ускользнула от внимания все подмечающего Лоренса.
   – Не страшно, Ройс, – отозвался Лоренс, – не так уж и много. Через неделю-другую поправится полностью.
   Ни один не проронил ни слова, пока Лоренс не закончил обработку раны. Потом Ройс позволил вассалу подержать Николя на руках, пока он сам не уселся в седло. Устроившись, Ройс принял Николя. Он увидел, что повязка на плече уже пропиталась кровью.
   – Она может умереть от потери крови, прежде чем мы доберемся до дома, – предположил он.
   – Кровь идет уже не так сильно. Ройс, я вас не понимаю. От таких ран не умирают.
   – Не хочу даже говорить об этом, – резко отозвался барон.
   Вассал согласно кивнул.
   – Почему она бросилась к вам, милорд? Ведь она не может не знать, что на вас надежные доспехи.
   – Она не думала, – ответил Ройс. – Она просто бросилась защитить меня. – Однако собственное объяснение озадачило его. – Помню, Николя говорила о чем-то сразу после… Я не понял ее слов, Лоренс, но чувствую, за этим что-то кроется…
   Он не закончил. Один из ратников отвлек его внимание, предложив свою накидку. Ройс с благодарностью принял ее и поплотнее укутал Николя.
   Потом Ройс приказал собрать своих людей. Впервые в жизни он ретировался с поля битвы. Но он пошел на это, не раздумывая. Его беспокоила только Николя. Остальное не имело значения.
   Однако оказалось, что в отступлении не было необходимости. Лоренс сообщил, что нападавшие исчезли так же внезапно, как и появились.