Гайдуков Сергей. Последняя обойма

   — Козлов, — негромко, но очень отчетливо в наступившей тишине прозвучал голос Гарика, — что ты делал поздно вечером в день ограбления на шоссе возле цементного завода? Ребята говорят, что ты их совсем измучил. Вы бродили полчаса у шоссе, и все потому, что тебе что-то показалось? Что ты там искал?
   — Тебе привет от Сидорова. — Я наконец поднял глаза и посмотрел на оторопевшего Козлова. — Он просто жаждет встречи.

Глава 13

   — Я не понимаю, о чем идет речь, — наконец разжал губы Козлов. — Кто здесь подозреваемый, я или он?
   — Догадайся. — Гарик соскользнул с подоконника. — Кстати, эти двое ребят — из отдела служебных расследований. Я забыл вас представить, но ничего — потом познакомитесь.
   Лицо Козлова пошло пятнами.
   — Я тоже скажу пару слов, — сказал Гарик. — Костя пересказал мне сидоровскую историю, и я обратил внимание на такой момент: когда неизвестный мужчина «случайно» заехал в автосервис и стал уговаривать Сидорова принять участие в ограблении, он знал о Сидорове почти все: как его зовут, где он живет, кем работает, когда, где и по какой статье сидел. Очень информированный товарищ. И я подумал: такая информация есть у нас. Просто надо порыться в картотеке рецидивистов, подыскать человека с подходящими статьями. Марк хотел найти машину для дела, а Сидоров как раз трудился в автосервисе. Может быть, вы перебрали несколько кандидатур, может быть, кто-то отказался... Но Сидоров на свою беду согласился. И вы взяли его в оборот.
   — Игорь, ты что? — закричал Козлов. — Ты разве не понимаешь? Меня хотят подставить!
   — Я не сразу про тебя подумал, Козлов, — сказал Гарик и тоскливо посмотрел на подчиненного. — Много людей имеют доступ к картотеке... А потом вспомнил про твое неожиданное рвение в этом деле. Как ты не спишь ночами, устраиваешь избиения свидетелей, добиваешься, чтобы они подписывали какие-то бумаги... И это рыскание в потемках у шоссе... Ты испугался, да? Все шло так хорошо, вы взяли деньги, пристрелили Сидорова... Ты думал, что заработаешь благодарность, если «случайно» обнаружишь тело? Ты бы объяснил находку счастливой случайностью? Проявлением интуиции? Так? — Гарик вздохнул. — Видишь ли, Козлов, Костя прав. Ты умный, но не очень. Ты никогда не проявлял особого рвения, у тебя никогда не было счастливых случайностей. Ты был очень средним работником, честно тебе скажу. И когда ты вдруг начинаешь пахать от рассвета до заката и даже позже... Это сразу бросается в глаза. Тем более, ты пахал только в одном направлении — ты старался засадить Костю. И это была еще одна твоя ошибка.
   — Потому что он твой друг, да? — исподлобья посмотрел на него Козлов.
   — Даже не потому. Костя немного умнее. И удачливее. Ему повезло. Тебе — нет.
   — Сначала докажите...
   — Что он умнее? Пожалуйста. Он бы наверняка не стал покупать в прошлом месяце «десятку», как это сделал ты, Козлов. При твоей-то зарплате... Придется сочинить что-нибудь очень правдоподобное, чтобы объяснить, где ты взял такие деньги.
   — Это был аванс от Марка, да? — вмешался я. — За будущее ограбление?
   — Ты заткнешься или нет?! — заорал Козлов и, перевалившись через стол, попытался ухватить меня за горло. — Сказочник хренов! Сука! Подонок!
   Гарик схватил его сзади за штаны и потащил назад. Козлов размахивал руками, брызгал слюной, но достать до меня не мог. Несколько секунд его красная физиономия торчала напротив меня, изрыгая различные нехорошие пожелания в мой адрес. Я брезгливо отодвинул свой стул подальше.
   — Сами-то какого хрена прикидываетесь праведниками? — вопил Козлов. — Нашлись честные! Нет здесь честных! А из меня козла отпущения решили сделать?! Хрен вам! Не выйдет! Не докажете!
   — Докажем, — пропыхтел Гарик, усаживая Козлова обратно в кресло. — Очной ставки с Сидоровым тебе мало не покажется... А если покажется, то я тебя еще обрадую: тот тип, которому Марк поручил порезать видеопленку, оказался жадиной. Он не уничтожил вырезанные куски, он сохранил их, чтобы потом шантажировать Марка... Мы нашли их сегодня... Я их еще не видел, но говорят, ты там прекрасно получился... В парике, но все равно очень узнаваем!
   — Сволочи! — заорал Козлов, пытаясь лягнуть Гарика. — Я один не сяду, я всех заложу, про кого знаю... Кто взятки брал, кто «крышу» обеспечивал! Все Управление заложу, если вздумаете меня судить! Все про вас, гады, расскажу...
   — Рассказывай, сынок, рассказывай, — басом произнес серьезный мужчина из отдела служебных расследований. — Мы тебя с удовольствием послушаем.
   — Кстати. — Гарик заломил наконец руку, и тот ткнулся лицом в крышку стола. — Я немного слукавил, когда сказал, что наша беседа неофициальная...
   Второй мужчина из отдела служебных расследований молча вынул из кармана пиджака диктофон и выключил его.

Глава 14

   — Даже и не думал, что так все получится, — сказал Гарик, с сожалением рассматривая порванный рукав рубашки. — Когда ты позвонил, еще не были найдены пленки. А потом все так быстро завертелось... Ты еще вот этого не видел. — Он поманил меня за собой. Мы спустились в подвальный этаж и остановились у железной двери.
   — Посмотри сюда, — предложил Гарик и открыл задвижку глазка. Я увидел маленькую камеру, обстановку которой составляли нары, параша и, как ни странно, невысокий металлический стол, прикрученный к полу. За столом сидели двое мужчин и что-то писали. И того и другого я видел впервые.
   — Ну и что? — недоуменно посмотрел я на Гарика.
   — А ты не понял? — Гарик ухмыльнулся и стукнул кулаком в дверь. — Смотри еще...
   На шум оба мужчины повернулись к двери. У одного под левым глазом был налеплен пластырь, у второго оказалась рука на перевязи.
   — Твои знакомые, — довольно произнес Гарик. — Узнаешь?
   — Они же были в масках, — пожал я плечами. — Но, судя по травмам — моя работа. Кто это такие?
   — А Боб тебе не рассказал? Это ребята из охраны «Европы-Инвест». Пятая колонна, как выразился Боб. Через них Марк достал коды. Один из них имел доступ к видеокамерам, он же и сделал этот монтаж.
   Когда ты мне сказал про двоих изувеченных мужчин, мы стали искать... Ну и нашли.
   — То есть они готовили ограбление вместе с Марком, а потом еще и бегали за Сидоровым?
   — Марк, видимо, был требовательным руководителем.
   — Да уж. — Я вспомнил человека в салатовом пальто, с гаванской сигарой в зубах. Человека, который источал самоуверенность и был так легко пойман в ловушку.
   Еще я вспомнил, как давно я не был в своей квартире. И вспомнил еще кое-что.
   — Гарик, — сказал я, — это все хорошо, только Гиви Хромой все еще охотится за Сидоровым. Да и за мной тоже. Помнишь того громилу в «Комете»? Это был его человек.
   — Хочешь, чтобы я арестовал Хромого?
   — Нет, так далеко мои мечты не простираются. Я хочу сейчас поехать домой, но боюсь, что возле моей квартиры шляются мальчики Гиви. Пошли своих людей выяснить обстановку...
   — Без вопросов, — кивнул Гарик. — И если у тебя возникнут с ними проблемы...
   — У меня с ними скоро не будет проблем.
   — Откуда ты знаешь?
   — Мне обещали. Одна хорошая знакомая.

Часть четвертая
Гиви Хромой

Глава 1

   После того как истина становится известна, стоит позаботиться о том, чтобы понадежнее ее скрыть. Этим они и занимались: Боб, Гарик, ребята из отдела служебных расследований. Поначалу все немного погорячились, поиграли в справедливость и прочее... Попутно до чертиков запугали Козлова, который и без этого прекрасно представлял, что бывает с сотрудниками милиции, попадающими в тюрьмы и колонии.
   И все же было решено не выносить сор из избы. Моей заботой было проследить, чтобы должным образом были учтены интересы страдальца Сидорова. Я попросил Генриха заняться его участью, и Генрих немедленно согласился.
   Потом Боб и милицейское начальство совместно сочиняли такую версию ограбления, которая бы устроила всех. И сочинили. Главным виновником выставили покойного Марка, что, впрочем, не было такой уж неправдой. Просто никто не заикнулся, что Марк действовал по поручению некоего заказчика. Главного, как его именовала Анна.
   Досталось и тем двоим парням из «Европы-Инвест», что работали с Марком и любили по вечерам прогуливаться в черных шерстяных масках. Козлова решили судить лишь за злоупотребление служебным положением и разглашение служебной тайны. Все действия Сидорова были объяснены тем, что Марк угрожал ему пистолетом. Чистосердечное раскаяние моего приятеля, а также тот факт, что он сам пострадал от пули злодея, должны были повлиять на решение суда. Генрих утверждал, что все закончится парой лет условно.
   Сидоров по этому поводу не особенно переживал. Его вновь поместили в больницу, долечиваться, но уже в специальную охраняемую палату. Никто не знал, продолжает Гиви Хромой свою охоту или нет. Меры предосторожности были не лишни.
   Оставался еще вопрос о пропавших деньгах, но он волновал больше Боба и Анну, нежели милицию, которая могла теперь похвастаться оперативным раскрытием громкого преступления. А деньги... Не в деньгах счастье.
   Счастье вообще было непонятно где. Может быть, оно заключалось в том чувстве избавления от тягостного груза, который я тащил на себе с того вечера, когда Сидоров рассказал мне о готовящемся ограблении. Это был груз ответственности за судьбу моего не всегда сообразительного приятеля... Под его тяжестью меня шатало, я совершал разные рискованные поступки, я торопился, я нервничал, я был словно в лихорадке. А потом все кончилось. И я стал свободен.
   Счастье было где-то. Возможно, оно состояло в процессе медленного поглаживания выступающих под кожей позвонков Анны, лежавшей на кровати в гостиничном номере, блаженно прикрыв глаза. Мои пальцы постепенно перебирались от поясницы выше, к лопаткам, к шее, скрытой завесой каштановых волос...
   — Вот так, вот так, — промурлыкала Анна, выгибая спину как кошка. Я склонился над ней, и мои губы повторили путь, только что пройденный пальцами.
   Я изучал ее спину как карту загадочной страны, я касался лопаток, напоминавших странной формы горные системы, я путешествовал вдоль линии позвоночника, я сжимал ладонями бедра, которым не было географических аналогов...
   Потом Анна начинала говорить, но я не особенно вдавался в смысл ее слов, потому что говорила она о чем-то страшно далеком и чуждом мне в эти минуты. Мне хотелось бы услышать, как она говорит о своих руках, тонких и сильных. О волосах, пахнущих степными травами. Почему степными травами? Кто его знает... Мне так казалось.
   Но она говорила о другом.

Глава 2

   — Завтра или послезавтра милиция даст в газеты официальное сообщение о раскрытии налета на «Европу-Инвест», — говорила Анна. — Это успокоит главного. Он лишился Марка, зато сам остался вне опасности. К тому же, деньги. Я думаю, главный наложил на них лапу. А кто же еще? Главный успокоится. И даст Гиви команду прекратить охоту на Сидорова. Наступит всеобщая расслабуха... Вроде как у нас с тобой сейчас.
   — Ага, — согласился я, поглаживая ей икры. Гладкие и приятные на вкус. Ей нравилось, когда я слегка их покусывал. Но еще больше Анне нравилось планировать ловушку для Гиви Хромого. Этого я понять не мог.
   — Ведь Гиви гонялся за тобой по двум причинам, — вспомнила Анна. — Из-за того, что ты знаком с Сидоровым, а еще... Напомни, Костя. Из-за чего тот амбал в «Комете» рванул за тобой?
   — Гиви должен был убить одного типа, а я этого типа вывез из города. А потом продал Гиви его машину. Это вышло случайно, но Гиви, наверное, решил, что над ним издеваются...
   — И это очень хорошо, — сделала Анна парадоксальный вывод. — Значит, он на тебя все еще зол...
   — Может быть, — лениво произнес я. — Только не проси меня подойти к Гиви и поинтересоваться, действительно ли он все еще на меня дуется...
   — Нам нужен Гиви, — решительно заявила Анна. — Марк мертв, Козлов никогда не контактировал с главным... Остается только Гиви. Мы должны хорошенько на него надавить, чтобы выбить имя главного.
   — Попытка не пытка, — заметил я.
   — А чтобы надавить на него, нужно застать Гиви врасплох, отбить его от охраны, запугать...
   — Хорошо говоришь, — оценил я.
   — А что, думаешь, не сможем? Мы с Бобом — это сила. Еще тебя прихватим.
   — Меня?! — Мои пальцы тут же оторвались от гладкой кожи. — С какой стати?
   — Эта работа будет оплачена. Мы же собираемся найти пропавшие деньги...
   — На том свете мне деньги вряд ли понадобятся. Я слышал, там принимают только кредитные карточки.
   — А ты готов всю оставшуюся жизнь ждать, когда Гиви Хромой найдет тебя и сведет счеты? Готов бояться каждый день? Или хочешь развязаться с этой проблемой раз и навсегда?
   Я промолчал. Она была права. Просидеть всю жизнь в гостиничном номере, пусть даже одном на двоих с Анной, рано или поздно наскучит. Рано или поздно меня потянет назад, в свою квартиру, к моим книгам, к моей соседке, к моим улицам...
   Слишком большая роскошь — позволять Гиви Хромому отнимать все это у меня.
   — Ну и потом. — Анна резким движением перевернулась на спину, и ее икры, столь любимые мною, оказались на моих плечах. — Неужели ты откажешься помочь слабой женщине?
   — Не вижу здесь слабых женщин, — буркнул я.
   — А я? — трагическим шепотом спросила Анна. — Разве я не похожа на слабую женщину?
   Я задержал свой взор на затвердевших сосках, нацелившихся в мою сторону.
   — Похожа или нет? — Она положила руку мне на живот. — Говори...
   Ее рука скользнула ниже, и я... Я уже ничего не мог сказать. Я ласкал ее тело так, как будто до конца света оставалось пять минут. И я готов был умереть, здесь и сейчас, на полутораспальной кровати гостиничного номера, сплетая свои пальцы с пальцами женщины, у которой каштановые волосы и шрам от удара ножом на животе... Наши тела сталкивались, я задыхался, я чувствовал ее жар, ее запах, ее прерывистое дыхание, ее влагу... И снова, как и в прошлый раз, самым близким подобием того, что мы пережили в эти безумные минуты, была смерть — черная пустота, невесомость, глухота... Сейчас, вжавшись в ее тело, я был готов принять вечную тьму, потому что не знал, как можно существовать после того, как последняя судорога свела наши тела и последнее слово упало в каштановые волосы...
   Однако в итоге мне были предложены несколько другие интерьеры смерти.

Глава 3

   — Самый простой вариант — это твое появление в том самом баре возле железнодорожного вокзала, где ты наткнулся на Гиви, — сказал мне Боб, потягивая из банки джин с тоником. Он развалился в кресле, забросил босые ноги на подлокотники и периодически почесывал розовые пятки. Похоже, Боб тоже находился в состоянии «расслабухи».
   — Я знал, что ты меня не слишком любишь, — ответил я, — но не до такой же степени. Через пять минут меня вынесут оттуда вперед ногами.
   — Не преувеличивай, — махнул рукой Боб. — Ведь Гиви не сидит там двадцать четыре часа в сутки.
   — Ты имеешь в виду, что мне придется немного подождать, прежде чем меня вынесут вперед ногами?
   — Костя прав, — вмешалась Анна. Ради делового разговора она соответственно оделась: слаксы песочного цвета и бледно-голубая блузка, надетая на голое тело. Я это хорошо знал, поскольку присутствовал при процедуре облачения. Туфли Анна скинула сразу же, как вошла в номер Боба, и сейчас ее ступни терлись о ворс ковра. — В этом лобовом варианте много ненужного риска — мы полезем на чужую территорию. Надо сделать что-то другое, надо заставить Гиви прийти туда, куда мы сами назначим...
   — Пошлите ему факс, что уступите по дешевке мою голову, — предложил я, слегка раздраженный всеми этими разговорами о том, как меня получше подставить людям Гиви Хромого. — И скажите, куда принести деньги. Он тут же примчится.
   — А это мысль, — одобрил Боб. — Это очень даже хорошая мысль. Мы продадим тебя Гиви... И он купится!
   — Только не продешевите, — попросил я. Профессия накладывает свой отпечаток на людей. Эта парочка была просто раздавлена таким отпечатком. Когда они ставили цель перед собой, то средства не имели значения. Люди становились мостиком к цели, только и всего. Как здорово и уверенно, должно быть, чувствовали себя «шишки» в Москве, на которых работали Анна и Боб.
   Анна почувствовала мое скептическое настроение и поспешила улыбнуться. Потом приподняла ступню над ковром и коснулась моей ноги. Предполагалось, что от этого я потеряю рассудок. Ну что ж, в какой-то степени она рассчитала правильно...
   Но ее прикосновение не помешало мне задавать вопросы.
   — Мне тут пришла в голову идея, — сказал я, поощрительно поглядывая в сторону Анны. — Вы можете легко договориться с Гиви. Вы отдадите меня, а он вам назовет фамилию главного. Ведь у Гиви не было личного интереса в налете на «Европу-Инвест», он не связан обязательствами... А у вас нет личного интереса, чтобы и дальше беспокоиться о моем здоровье.
   Неплохая сделка?
   Боб поморщился. Я думал, что это реакция на мои слова, но это было по другому поводу.
   — Прекратите вы эти обжимания ногами! — попросил он с гримасой не то брезгливости, не то зависти. — Вернетесь в свой номер и хоть всю «Камасутру» на себе испробуйте. А здесь не надо...
   — Ревнуешь? — Анна демонстративно облизала губы, еще более раздразнив Боба.
   — Очень надо... Спать и работать с одним и тем же человеком — что может быть хуже?
   — Хуже — смотреть, как кто-то другой спит с твоим напарником.
   — Да спи с кем хочешь! — бросил Боб в ее сторону. — Но только безопасный секс! — натужно захохотал он и вылил в рот остатки джина.
   — Здорово вы ушли в сторону, — сказал я. — Так что же, вам не приходило такое в голову?
   Я пристально смотрел на Боба, он пожал плечами:
   — Мало ли что приходит в голову... Мы рассматриваем все варианты. Раз ты до него додумался, то мы — тем более...
   — Я обещала, что обеспечу твою безопасность, — сказала Анна уже безо всяких улыбок и демонстраций. — И я не собираюсь нарушать нашу договоренность. Мы и так раскрутим Гиви. Если ты нам поможешь, конечно.
   — Что вам понадобится?
   — Твое терпение. — Анна загнула мизинец на правой руке. — Твоя решимость, твое доверие. — Безымянный и средний пальцы легли рядом. — Твоя готовность рискнуть один раз, чтобы не ходить всю жизнь под страхом...
   — Просто пионерский утренник какой-то, — пробормотал Боб, выбираясь из кресла. Когда он закрыл за собой дверь ванной, я спросил Анну:
   — Скажи, пожалуйста... Только без болтовни о терпении и доверии. С этими качествами долго не живут. Скажи — насколько я могу доверять твоему бывшему любовнику? — Я кивнул в сторону ванной комнаты.
   — Не могу даже назвать это любовью, — быстро ответила Анна, словно все необходимые слова были заучены ею заранее. — Это было просто средство скрасить время в такой же гостинице, как эта, но в другом городе... И это быстро закончилось, так что...
   — Я могу ему доверять? — повторил я свой вопрос. — И насколько? Могу я, например, повернуться к нему спиной еще раз?
   — Это зависит от обстоятельств, — проговорила Анна, как будто мысленно взвешивая возможности «за» и «против». — Боб слишком нравится самому себе. И полагает, что должен нравиться всем остальным. Особенно женщинам...
   — Так стоит ли подставлять ему спину? Если мы окажемся в темной комнате один на один...
   — Я бы не стала испытывать судьбу, — прошептала Анна.

Глава 4

   Чуть позже Анна сказала о Бобе:
   — Нарциссизм, усугубляемый чрезмерными собственническими амбициями по отношению к своим сексуальным партнерам. — Это звучало как диагноз психиатра, и Анна пояснила свою мысль: — Он хочет, чтобы все его женщины хранили ему верность. А он мог бы спать с кем попало... Впрочем, я никогда не считала себя его женщиной.
   — А он? — уточнил я.
   — Да, это проблема, — вздохнула Анна, — но все-таки не главная в данный момент.
   Тут она была права. Главной проблемой этого дня было узнать, сумел ли «нарцисс-собственник» произвести должное впечатление на людей Гиви в баре возле железнодорожного вокзала. Мы заставили Боба надеть турецкую кожаную куртку и вынуть серьги из ушей.
   — Теперь от тебя не будут шарахаться, — сказала Анна, закончив работу по перевоплощению Боба. — И, пожалуйста, разговаривай соответственно...
   — Я, бля, — сказал Боб, — знаю, бля, какой базар вести... Столкуемся с пацанвой.
   — Очень натурально, — оценил я. — Может быть, тебе поменять профессию? С твоими талантами тебя примут с распростертыми объятиями. Тот же Гиви...
   — Не наезжай на меня, падла, — вежливо попросил Боб. — А то размажу...
   И он уехал. А мы поехали ко мне на квартиру.
   Гарик сдержал свое слово, и наряд милиции еще три дня назад застукал двоих стриженых лбов в джипе неподалеку от моего дома. Но после того, как было опубликовано официальное сообщение о раскрытии ограбления «Европы-Инвест», у людей Гиви пропали мотивы гоняться за Сидоровым и его знакомыми.
   Во всяком случае, у подъезда было чисто. Сначала это обнаружила Анна, а пару минут спустя в этом убедился и я, покинув салон «Ягуара».
   Мы поднялись наверх. Анна бросала по сторонам настороженные взгляды, а я думал о странности этой ситуации: вот наконец я возвращаюсь домой, достаю ключи от квартиры, мельком смотрю на Ленкину дверь...
   Только радости при этом я не чувствовал. Была усталость, напряжение, ожидание скрытой опасности, но радости не было. Ничего еще не кончилось, и ноша по-прежнему заставляла меня сутулиться.
   А карман плаща оттягивал «люгер». С полной обоймой.
   Я вставил ключ в замочную скважину, а сам шагнул в сторону, чтобы стоять не перед дверью, а перед стеной коридора. На случай, если кто-то продырявит мою дверь выстрелом изнутри. Анна одобрительно кивнула. Ее куртка расстегнута.
   Но никто не поджидал нас в засаде. Мы вошли, я скинул ботинки, повесил плащ и повалился на диван.
   — И правда, отдохни, — сказала Анна. — Я буду поддерживать связь...
   Странно она выразилась: «буду поддерживать связь». С кем? Со мной? Или с Бобом? Весь вопрос в том, какая связь окажется прочнее.
   Потом я уснул. И проснулся, когда за окном было темно. Наступала нрчь, время любовников и убийц.
   Как раз для меня и для Анны.
   Она не зажигала свет и мелькнула словно тень на стене. С ног до головы она была одета в черное: водолазка, джинсы, кроссовки.
   — Вставай, — прошептала она. — Боб уже сработал. Он звонил.
   — Какие новости? — пробормотал я, пытаясь разлепить веки.
   — Хорошие. Боб получил по морде.
   — Это действительно хорошая новость, — согласился я и, скатившись с дивана, пополз в ванную. Здесь я нащупал кран холодной воды, открутил его и брызнул себе в лицо пригоршню прохладных капель. Этой малоприятной процедурой остатки сна были изгнаны.
   — Как ты себя чувствуешь? — услышал я голос Анны, хотя сама она оставалась невидимой. Я пошел на звук, вытянув влажные руки, и нащупал ее голову на уровне моих бедер: Анна сидела на полу, скрестив ноги. Я тяжело опустился рядом.
   — Я спросила, как ты себя чувствуешь, — напомнила Анна. — Ты готов?
   — Всегда готов, — прошептал я, но тут вспомнил, что мой «люгер» остался в плаще. Опять получилось, что я переоценил себя. Пришлось идти в прихожую, искать плащ, искать в нем карман, а в кармане — пистолет.
   — За что расквасили физиономию твоему дружку? — поинтересовался я, вернувшись к Анне. — Кому-то не понравилась его бороденка?
   — Он перебрал. — Я не видел лица Анны, но понял, что она улыбается. — В том смысле, что повел себя слишком нагло. Его едва не размазали по стенке... Но обошлось.
   — Боб все сделал, как надо?
   — А это ты скоро узнаешь. — Анна сплела свои пальцы с моими. — Нам осталось ждать не так уж и долго.
   В этом она оказалась права. Обычно ожидание — весьма тоскливое и нудное занятие. Время тянется как резина. Можно считать овец, как при бессоннице, но вряд ли это поможет. Мы сидели на ковре, сцепив руки, как влюбленная пара школьников, и молчали. И время пронеслось как поезд по скоростной магистрали.
   Двое школьников разжали пальцы и потянулись за оружием, спрятанным в одежде. Встали и разошлись в разные стороны.
   Мы потеряли друг друга в кромешной темноте, опустившейся на нас.

Глава 5

   На моем левом запястье — старые механические часы, без всяких там подсветок и музыкальных попискиваний. Поэтому я не знал, который час. Ясно лишь было, что полночь уже миновала. Самое время для осторожно скребущихся звуков за дверью.
   Это напоминало ситуацию в кресле зубного врача, когда тетка в белом халате орудует у тебя во рту какими-то металлическим штуками, а ты понятия не имеешь, что это и зачем. Главное — результат. Так и сейчас: я не видел, чем обрабатывали замок неизвестные умельцы, но в итоге раздался щелчок, и петли едва слышно скрипнули. Началось.
   Я сразу же приступил к исполнению своей роли: то есть начал издавать негромкие булькающие звуки, которые должны были изобразить храп спящего тридцатилетнего мужчины. Мне никогда ранее не приходилось заниматься подобными вещами, но полагаю, что для дебюта прозвучало вполне сносно.