Страница:
Чего хотел шеф? Уничтожить компьютер эксперта.
Чего хотел Лесли? Защитить компьютер и заполучить эксперта обратно.
Чего хотел бедняга Лендел? Держать эксперта при себе.
Значит, понял я, ключ к игре находился сейчас у шефа. Этим ключом, несомненно, являлся эксперт. Но я боялся, что шеф может не понимать этого. Я боялся, что он начнет торопиться. Все зависело теперь от того, сумею ли я помешать гениальному импровизатору вернуться к своему инструменту.
Я не забывал, что одним из объектов обмена должен быть я, но мой мозг сам собой рисовал мрачные картины такого удачного обмена. Я видел потрясающие картины вполне возможного будущего. С мрачной отчетливостью я видел, как год за годом совершенствуется машина эксперта. Одна за другой сходят со сцены промышленные фирмы страны, разоренные фирмой «Счет», и как вся информация постепенно скапливается в запоминающих блоках машины эксперта. В итоге фирма «Счет» растет, как ледяной айсберг, подминая под себя все и вся… Одна-единственная фирма, решающая судьбы всех граждан огромной страны, огромного государства, в конце концов, мира… Почему нет?.. Разве не этим выражена гениальность эксперта?..
15
16
17
18
19
Итака – закрытый город
Часть первая. Восемь процентов
1
2
3
Чего хотел Лесли? Защитить компьютер и заполучить эксперта обратно.
Чего хотел бедняга Лендел? Держать эксперта при себе.
Значит, понял я, ключ к игре находился сейчас у шефа. Этим ключом, несомненно, являлся эксперт. Но я боялся, что шеф может не понимать этого. Я боялся, что он начнет торопиться. Все зависело теперь от того, сумею ли я помешать гениальному импровизатору вернуться к своему инструменту.
Я не забывал, что одним из объектов обмена должен быть я, но мой мозг сам собой рисовал мрачные картины такого удачного обмена. Я видел потрясающие картины вполне возможного будущего. С мрачной отчетливостью я видел, как год за годом совершенствуется машина эксперта. Одна за другой сходят со сцены промышленные фирмы страны, разоренные фирмой «Счет», и как вся информация постепенно скапливается в запоминающих блоках машины эксперта. В итоге фирма «Счет» растет, как ледяной айсберг, подминая под себя все и вся… Одна-единственная фирма, решающая судьбы всех граждан огромной страны, огромного государства, в конце концов, мира… Почему нет?.. Разве не этим выражена гениальность эксперта?..
15
Не могу сказать, что провел ночь хорошо, но я провел ее с пользой.
По крайней мере, утром появление Лесли меня не смутило. Я даже ухмыльнулся его грубоватым шуткам, хотя интересовало меня оружие. Я сразу отметил оттопыренный карман его куртки. Такая же игрушка пряталась у него под мышкой – под пиджаком, но больше всего меня интересовала игрушка в кармане. Лишь бы он не переложил ее в другое место.
– Тебе не спалось, – ободрил меня Лесли. – Понимаю.
Он всячески подчеркивал свой успех, а также доверие, вроде как оказываемое им мне. Вопрос доверия вообще был его коньком. Его ничуть не смущала собственная субъективность. Впрочем, невольно подумал я, мы сами провоцируем подобное поведение. Разве не мы сами превратили доверие в чистую условность? Разве не мы сделали невозможным бескорыстное распространение технических новинок? Когда НАСА, эта могущественная организация, занимающаяся космосом, объявила, что все побочно сделанные ее сотрудниками изобретения могут быть свободно приобретены любой фирмой, мало кто решился отправить в НАСА открытку за двадцать пять центов… Нелепо, но это так…
По крайней мере, утром появление Лесли меня не смутило. Я даже ухмыльнулся его грубоватым шуткам, хотя интересовало меня оружие. Я сразу отметил оттопыренный карман его куртки. Такая же игрушка пряталась у него под мышкой – под пиджаком, но больше всего меня интересовала игрушка в кармане. Лишь бы он не переложил ее в другое место.
– Тебе не спалось, – ободрил меня Лесли. – Понимаю.
Он всячески подчеркивал свой успех, а также доверие, вроде как оказываемое им мне. Вопрос доверия вообще был его коньком. Его ничуть не смущала собственная субъективность. Впрочем, невольно подумал я, мы сами провоцируем подобное поведение. Разве не мы сами превратили доверие в чистую условность? Разве не мы сделали невозможным бескорыстное распространение технических новинок? Когда НАСА, эта могущественная организация, занимающаяся космосом, объявила, что все побочно сделанные ее сотрудниками изобретения могут быть свободно приобретены любой фирмой, мало кто решился отправить в НАСА открытку за двадцать пять центов… Нелепо, но это так…
16
Мы выехали под вечер.
Мощный «лендровер» с ревом разрывал тяжелый вечерний воздух.
Погруженный в размышления, я не замечал улыбающегося Лесли, сопящего старину Рэда, бессмысленно уставившегося в ветровое стекло связанного Лендела. Он страдал, он выглядел подавленным. Все равно никто острее меня не ощущал нестабильность сегодняшней жизни и ужасную неопределенность завтрашней. Компьютер эксперта – торжество фирмы «Счет» – высился над моим сознанием, как чудовищная гора, в бездонные пещеры памяти которой, как ручьи и реки, стекалась вся мировая информация. Пройдут годы, кстати не столь уж долгие, и в голом, начиненном подслушивающей и подсматривающей аппаратурой мире людям останется право лишь на такие тривиальные истины, как, скажем, ночь пришла или солнце встало. Ничего больше. И мы, жалкие, задыхающиеся в океане банальностей, как вспышку молнии, как неожиданную новость, как свежий хлеб, будем вымаливать у фирмы «Счет» хоть какую-то информацию…
Свернув за Степ-Ривер, крошечной заброшенной фермой, Лесли остановил машину. Выбравшись из кабины, поманил меня за собой:
– Минут через десять появится твой шеф. Надеюсь, ты понимаешь?
Я понимал.
– Как ты думаешь, Лендел действительно слетел с катушек?
– Не надо было его пугать.
– Но эту шумиху устроил он.
– Все равно развяжите его. Похоже, вы надолго отбили у него желание жить активно.
– Ты парень что надо. – Лесли вовсе не льстил мне. – Но теперь мы раздавили вашу лавочку. Считай, я полностью расплатился с тобой за бэрдоккских фармацевтов.
Я кивнул.
Я не был в этом уверен.
Лирика меня не интересовала. Меня интересовал оттопыренный карман куртки. Стрелять придется прямо из кармана, решил я. Все будут решать секунды. Боясь вызвать подозрения, я вытащил сигарету.
– У тебя теперь один путь – к нам. – Лесли усмехнулся.
Ну да… Организация бывших агентов ФБР…
Я покачал головой. Что мне делать среди бывших агентов?
Я ни на секунду не отвлекался от своей цели. Лесли рано торжествовал победу. Он не понимал, он не догадывался, что дело эксперта решит не сам эксперт, будь он хоть трижды гениален. Дело эксперта решат те несколько секунд, что будут (или не будут) отпущены мне судьбой. Эта секунда еще не наступила, но она приближалась. Она приближалась вместе с далеким подвыванием мощного автомобильного мотора.
Мощный «лендровер» с ревом разрывал тяжелый вечерний воздух.
Погруженный в размышления, я не замечал улыбающегося Лесли, сопящего старину Рэда, бессмысленно уставившегося в ветровое стекло связанного Лендела. Он страдал, он выглядел подавленным. Все равно никто острее меня не ощущал нестабильность сегодняшней жизни и ужасную неопределенность завтрашней. Компьютер эксперта – торжество фирмы «Счет» – высился над моим сознанием, как чудовищная гора, в бездонные пещеры памяти которой, как ручьи и реки, стекалась вся мировая информация. Пройдут годы, кстати не столь уж долгие, и в голом, начиненном подслушивающей и подсматривающей аппаратурой мире людям останется право лишь на такие тривиальные истины, как, скажем, ночь пришла или солнце встало. Ничего больше. И мы, жалкие, задыхающиеся в океане банальностей, как вспышку молнии, как неожиданную новость, как свежий хлеб, будем вымаливать у фирмы «Счет» хоть какую-то информацию…
Свернув за Степ-Ривер, крошечной заброшенной фермой, Лесли остановил машину. Выбравшись из кабины, поманил меня за собой:
– Минут через десять появится твой шеф. Надеюсь, ты понимаешь?
Я понимал.
– Как ты думаешь, Лендел действительно слетел с катушек?
– Не надо было его пугать.
– Но эту шумиху устроил он.
– Все равно развяжите его. Похоже, вы надолго отбили у него желание жить активно.
– Ты парень что надо. – Лесли вовсе не льстил мне. – Но теперь мы раздавили вашу лавочку. Считай, я полностью расплатился с тобой за бэрдоккских фармацевтов.
Я кивнул.
Я не был в этом уверен.
Лирика меня не интересовала. Меня интересовал оттопыренный карман куртки. Стрелять придется прямо из кармана, решил я. Все будут решать секунды. Боясь вызвать подозрения, я вытащил сигарету.
– У тебя теперь один путь – к нам. – Лесли усмехнулся.
Ну да… Организация бывших агентов ФБР…
Я покачал головой. Что мне делать среди бывших агентов?
Я ни на секунду не отвлекался от своей цели. Лесли рано торжествовал победу. Он не понимал, он не догадывался, что дело эксперта решит не сам эксперт, будь он хоть трижды гениален. Дело эксперта решат те несколько секунд, что будут (или не будут) отпущены мне судьбой. Эта секунда еще не наступила, но она приближалась. Она приближалась вместе с далеким подвыванием мощного автомобильного мотора.
17
Земля отсырела, с листьев капало. Недавно прошел дождь.
Услышав подвывание мотора, Лесли оторвался от дерева и встал слева, чуть впереди меня. Старина Рэд и Лендел оставались в машине.
Минута…
Еще минута…
Мотор смолк…
Потом из-за деревьев показались два человека.
Первым шел шеф, непомерно толстый, громоздкий – в серой шляпе, в тяжелом кевларовом плаще. За шефом, отставая на шаг, следовал эксперт. Я сразу узнал его по подпрыгивающей походке. Кстати, на экране телевизора он показался мне выше. Возможно, его подавляла тяжелая фигура шефа, но самоуверенности эксперт не потерял. Он что-то насвистывал. А увидев нас, приветственно поднял руку.
Лесли выпрямился, отвечая на приветствие, и мне хватило секунды, чтобы сунуть руку в оттопыренный карман его куртки и, не выхватывая пистолета, несколько раз нажать на спуск. Прежде чем Лесли, рванувшись, сбил меня с ног, я увидел падающего на землю эксперта. Мне показалось, что падал он очень медленно. А рука Лесли запуталась в тлеющем кармане, и только это меня спасло. Джек Берримен, Кронер-младший и шеф мгновенно разоружили Рэда и Лесли. Все это происходило в полной тишине, только Лендел болезненно и нервно хихикал. Возможно, он хотел засмеяться, но у него это никак не получалось.
– Уведите Лендела, – приказал шеф и повернулся к взбешенному Лесли: – Искренне сожалею. Кажется, произошло недоразумение. Гибель эксперта не входила в наши планы. Хочу думать, что этот выстрел…
– Великолепен! – восхищенно воскликнул Джек. – После Миллера никакой правки не нужно.
– Осмотрите эксперта.
Привалившись к дереву, я смотрел, как Джек Берримен поискал пульс на шее эксперта и удовлетворенно выпрямился. Он был прав: после моих выстрелов никакой правки не нужно.
Шеф поднял на меня глаза.
Он был разочарован моими действиями.
Рухнул план, столь тщательно им разработанный.
Я даже пожалел, что не мог нацепить на его костюм какую-нибудь миниатюрную игрушку, чтобы потом на досуге, порывшись в конфиденциальных беседах шефа с Джеком и Кронером-младшим, разобраться: что он вкладывал в эту акцию? Каковы были его истинные намерения? Чего он хотел? Чья ставка, моя или Лесли, казалась ему более высокой?
– Джек, – попросил я, – зажги сигарету.
Берримен щелкнул зажигалкой. В его глазах светилось восхищение человека, умеющего и любящего нажимать на спуск.
– Ты уверен, что поступил правильно?
Я кивнул.
Да, я поступил правильно.
Мне не хотелось ничего объяснять, да и не здесь это следует делать.
Странные чувства боролись во мне. Одинаково странные, как по отношению к шефу, так и по отношению к Лесли. Правда, утешало: я переиграл всех. Я действительно был уверен в своей правоте. Что с того, что компьютер эксперта продолжает работать, все более массированно обворовывая дружественные нам фирмы, – без эксперта, без мощного мозгового аппарата, разрушенного тремя выстрелами почти в упор, компьютер в самое ближайшее время был обречен на посредственность.
До появления нового гения.
Я не знал, в чем заключается истинная неповторимость эксперта, да, собственно говоря, и не стремился это знать. Мой выстрел принес победу, разве этого не достаточно? Консультация обрадует заказчиков – ни эксперт, ни фирма «Счет» больше не полезут в их карманы. Ну, может, еще месяц, ну, два, ну, полгода, а там активность фирмы «Счет» резко пойдет на убыль.
Я улыбнулся Лесли.
– Не распускай хвост, – злобно процедил он.
– Не будем терять время, – покачал головой шеф. – У нас есть о чем поговорить, правда, Лесли? Самоубийство такого большого человека, – он кивнул в сторону лежащего на земле эксперта, – всегда вызывает сожаление. Я настаиваю, именно самоубийство, ничем другим такого не объяснишь. Вы ведь со мной согласны?
Лесли хмуро кивнул.
Услышав подвывание мотора, Лесли оторвался от дерева и встал слева, чуть впереди меня. Старина Рэд и Лендел оставались в машине.
Минута…
Еще минута…
Мотор смолк…
Потом из-за деревьев показались два человека.
Первым шел шеф, непомерно толстый, громоздкий – в серой шляпе, в тяжелом кевларовом плаще. За шефом, отставая на шаг, следовал эксперт. Я сразу узнал его по подпрыгивающей походке. Кстати, на экране телевизора он показался мне выше. Возможно, его подавляла тяжелая фигура шефа, но самоуверенности эксперт не потерял. Он что-то насвистывал. А увидев нас, приветственно поднял руку.
Лесли выпрямился, отвечая на приветствие, и мне хватило секунды, чтобы сунуть руку в оттопыренный карман его куртки и, не выхватывая пистолета, несколько раз нажать на спуск. Прежде чем Лесли, рванувшись, сбил меня с ног, я увидел падающего на землю эксперта. Мне показалось, что падал он очень медленно. А рука Лесли запуталась в тлеющем кармане, и только это меня спасло. Джек Берримен, Кронер-младший и шеф мгновенно разоружили Рэда и Лесли. Все это происходило в полной тишине, только Лендел болезненно и нервно хихикал. Возможно, он хотел засмеяться, но у него это никак не получалось.
– Уведите Лендела, – приказал шеф и повернулся к взбешенному Лесли: – Искренне сожалею. Кажется, произошло недоразумение. Гибель эксперта не входила в наши планы. Хочу думать, что этот выстрел…
– Великолепен! – восхищенно воскликнул Джек. – После Миллера никакой правки не нужно.
– Осмотрите эксперта.
Привалившись к дереву, я смотрел, как Джек Берримен поискал пульс на шее эксперта и удовлетворенно выпрямился. Он был прав: после моих выстрелов никакой правки не нужно.
Шеф поднял на меня глаза.
Он был разочарован моими действиями.
Рухнул план, столь тщательно им разработанный.
Я даже пожалел, что не мог нацепить на его костюм какую-нибудь миниатюрную игрушку, чтобы потом на досуге, порывшись в конфиденциальных беседах шефа с Джеком и Кронером-младшим, разобраться: что он вкладывал в эту акцию? Каковы были его истинные намерения? Чего он хотел? Чья ставка, моя или Лесли, казалась ему более высокой?
– Джек, – попросил я, – зажги сигарету.
Берримен щелкнул зажигалкой. В его глазах светилось восхищение человека, умеющего и любящего нажимать на спуск.
– Ты уверен, что поступил правильно?
Я кивнул.
Да, я поступил правильно.
Мне не хотелось ничего объяснять, да и не здесь это следует делать.
Странные чувства боролись во мне. Одинаково странные, как по отношению к шефу, так и по отношению к Лесли. Правда, утешало: я переиграл всех. Я действительно был уверен в своей правоте. Что с того, что компьютер эксперта продолжает работать, все более массированно обворовывая дружественные нам фирмы, – без эксперта, без мощного мозгового аппарата, разрушенного тремя выстрелами почти в упор, компьютер в самое ближайшее время был обречен на посредственность.
До появления нового гения.
Я не знал, в чем заключается истинная неповторимость эксперта, да, собственно говоря, и не стремился это знать. Мой выстрел принес победу, разве этого не достаточно? Консультация обрадует заказчиков – ни эксперт, ни фирма «Счет» больше не полезут в их карманы. Ну, может, еще месяц, ну, два, ну, полгода, а там активность фирмы «Счет» резко пойдет на убыль.
Я улыбнулся Лесли.
– Не распускай хвост, – злобно процедил он.
– Не будем терять время, – покачал головой шеф. – У нас есть о чем поговорить, правда, Лесли? Самоубийство такого большого человека, – он кивнул в сторону лежащего на земле эксперта, – всегда вызывает сожаление. Я настаиваю, именно самоубийство, ничем другим такого не объяснишь. Вы ведь со мной согласны?
Лесли хмуро кивнул.
18
– Иди, Эл. За кустами стоит наша машина.
Бесшумно ступая по сырой земле, прислушиваясь к шелесту листьев, я двинулся в указанную сторону.
Меня догнал Джек Берримен. Он был восхищен:
– Ты молодец, Эл! Признаюсь, в этом деле меня с самого начала смущало, что нам не в кого было стрелять. Не в компьютер же, правда? А ты нашел цель!
– Джек, а твоя сестра?..
Джек хитро и весело подмигнул:
– Ты ей понравился. Она сыграла отменно.
Бесшумно ступая по сырой земле, прислушиваясь к шелесту листьев, я двинулся в указанную сторону.
Меня догнал Джек Берримен. Он был восхищен:
– Ты молодец, Эл! Признаюсь, в этом деле меня с самого начала смущало, что нам не в кого было стрелять. Не в компьютер же, правда? А ты нашел цель!
– Джек, а твоя сестра?..
Джек хитро и весело подмигнул:
– Ты ей понравился. Она сыграла отменно.
19
За рулем джипа сидела Джой.
Я не мог подавить раздражения:
– Пусти меня за руль.
Она улыбнулась и послушно перебралась на соседнее сиденье. Она казалась очень послушной. Думаю, свои красивые обнаженные колени она демонстрировала намеренно. Я передразнил ее:
– «Счеты!.. Со мной хотят свести счеты, Эл!..»
– Если бы ты знал, – рассмеялась она, – как долго я искала нужную фразу. Я ведь не могла раскрыться, ты бы мне не поверил. А счеты — это ключ. Согласись, я поступила правильно?
– А других вариантов не было? Обязательно было загонять меня в багажник?
– О каких вариантах ты говоришь? – недоверчиво протянула Джой.
Действительно… Предположим, я позвонил бы шефу… Но шеф сам разрабатывал эту акцию, значит, мне все равно предстояло попасть в багажник… Или, предположим, Джой пошла на сотрудничество с Лесли… Тогда багажник я никак не мог обойти… Черт побери. Я раздраженно покачал головой. Действительно, не все ли равно, какой вариант выбирать. Главное, мы выиграли. Вообще лучше не думать об этом.
Выводя джип на шоссе, я перехватил в зеркале красивую улыбку Джой.
Что она мне напомнила?
Я вспоминал. Я мучительно вспоминал.
И вспомнил! Вспомнил! Совсем недавно в плохо освещенном пустом коридоре моей странной тюрьмы я видел обертку… Ну да… «Херши»…
Отпечаток губ шоколадного цвета…
У Джой были такие.
Я не мог подавить раздражения:
– Пусти меня за руль.
Она улыбнулась и послушно перебралась на соседнее сиденье. Она казалась очень послушной. Думаю, свои красивые обнаженные колени она демонстрировала намеренно. Я передразнил ее:
– «Счеты!.. Со мной хотят свести счеты, Эл!..»
– Если бы ты знал, – рассмеялась она, – как долго я искала нужную фразу. Я ведь не могла раскрыться, ты бы мне не поверил. А счеты — это ключ. Согласись, я поступила правильно?
– А других вариантов не было? Обязательно было загонять меня в багажник?
– О каких вариантах ты говоришь? – недоверчиво протянула Джой.
Действительно… Предположим, я позвонил бы шефу… Но шеф сам разрабатывал эту акцию, значит, мне все равно предстояло попасть в багажник… Или, предположим, Джой пошла на сотрудничество с Лесли… Тогда багажник я никак не мог обойти… Черт побери. Я раздраженно покачал головой. Действительно, не все ли равно, какой вариант выбирать. Главное, мы выиграли. Вообще лучше не думать об этом.
Выводя джип на шоссе, я перехватил в зеркале красивую улыбку Джой.
Что она мне напомнила?
Я вспоминал. Я мучительно вспоминал.
И вспомнил! Вспомнил! Совсем недавно в плохо освещенном пустом коридоре моей странной тюрьмы я видел обертку… Ну да… «Херши»…
Отпечаток губ шоколадного цвета…
У Джой были такие.
Итака – закрытый город
Часть первая. Восемь процентов
1
– У тебя, парень, такая морда, что можно подумать, что ты отсиживался не в тюрьме, а в роскошном пансионате, – сказал секретарь бюро по найму рабочей силы, небрежно просмотрев мои документы. – К нам всякие приходят, только мы не всяких берем. До решетки где работал?
– Там написано.
– Мало ли что там написано. Я встречал людей, у которых бумаги были чище, чем у президента. Кроме того, у нас принято отвечать на вопросы.
– Водил тяжелые грузовики.
– Неприятности заработал на шоссе?
– Нет. В баре.
– Это меняет дело. Наша фирма, – он кивнул в сторону крупно прорисованных на стене букв «СГ», – не любит непрофессионалов. Ты ведь не станешь утверждать, что это неправильно? Сядь вон туда. Тебя вызовут.
Я послушно отошел от стойки.
Брошенные на ленту рабочего транспортера, мои бумаги уплыли в узкую щель в стене, занавешенную для порядка чем-то вроде фольги. Нельзя сказать, чтобы приемная ломилась от желающих отправиться на заработки в Итаку. Кроме меня к стойке подошел еще один человек – невысокий, плотный, с туго выпирающим из-под ремня животом. Все в нем было добродушно-насмеш ливым, все в меру, даже живот, и все же что-то мешало воспринимать его цельным сразу…
Лысина! Этот человек был абсолютно лыс, будто таким и родился. Щеточка рыжих прокуренных усов только подчеркивала безбрежность простирающейся по его голове пустыни. Негромко, но уверенно он пробасил:
– Я в третий раз.
– А рекомендации?
– Их вполне заменят мои работы. Там приложен список.
– Простите, не обратил внимания.
– Непрофессионально, – подмигнув мне, мягко укорил лысый.
– Это легко поправить, – выкрутился секретарь. – Пройдите в ту дверь. Вас встретит санитарный инспектор Сейдж.
– Джейк? Старина Джейк? – удивился обладатель списка неизвестных мне работ и ткнул пальцем в свои бумаги: – Видите это название? «Спектры сырцов»? Да, да, именно это. Д.С.П. Сейдж – мой соавтор.
– Пройдите в ту дверь, – отчаялся секретарь и сердито глянул на меня, невольного свидетеля их разговора.
Лысый толстяк загадочно подмигнул мне и, поправив обеими руками галстук, исчез за дверью.
– Не каждому даются такие разговоры. Я бы, например, так не смог, – решил я подольститься к секретарю, но он не ответил, уткнувшись в бумаги.
Не в мои.
Мои лежали по ту сторону стены.
Может, как раз перед пресловутым санитарным инспектором Д.С.П. Сейджем. Бумаги неудачливого человека, только что покинувшего тюрьму.
Я навалился грудью на стойку:
– Мне долго ждать?
– Ты торопишься? – нехорошо удивился секретарь. – У тебя болен друг? Ждет семья?
– Никого у меня нет. Но «СГ» не единственная фирма в стране, а я неплохой водитель.
– Чего же ты? – отрезал секретарь. – Обратись в бюро Прайда. Или к Дайверам. Или просто на биржу труда. Подходит?
– Ладно, я подожду, – смирился я. – Похоже, это моя судьба – из тюрьмы в Итаку.
– Бывал там?
– В больших городах уютнее.
– Легче затеряться?
– И это верно, – ухмыльнулся я.
– Не чувствую уважения и доверия… – начал было секретарь, но я его оборвал:
– Доверять можно только себе.
– А ты прав, – неожиданно согласился секретарь и, привстав, сдвинул в сторону затрепетавшую фольгу: – Джейк!
В темной щели показались большие бесцветные глаза и не без любопытства уставились на меня. Потом тяжелые веки дрогнули, опустились и их обладатель хрипло выдавил:
– Зайди.
С молчаливого согласия секретаря я обогнул стойку и прошел в приоткрывшуюся дверь. В достаточно просторном кабинете всего было по два: два стола, два кресла, два демонстрационных щита, два сейфа, но человек был один. Того, лысого с усами, не было. Ушел. А тощий длинный мужчина, неестественно прямо возвышающийся над столом, и был, наверное, Д.С.П. Сейдж – санитарный инспектор. С неподдельным интересом он спросил:
– Как тебе удалось побить сразу троих полицейских?
– Случайно, шеф, – ответил я виновато.
– Верю. Любишь поработать кулаками?
– Да как сказать… В пределах нормы…
– Верю. И каковы они у тебя, эти пределы?
Я пожал плечами.
– Я к тому веду, – подмигнул Сейдж, – что мне нужен крепкий и уверенный парень. Чтобы умел следить за механикой, всегда был на месте, умел постоять за хозяина и, само собой, не совал нос куда не положено.
– Но ведь за особую доплату?
– Это само собой, – без тени усмешки ответил Сейдж. – Но вычеты у нас тоже строгие. Любой каприз влетает в копейку. – И потребовал: – Покажи руки!
Я показал.
Сейдж хмыкнул и как ни в чем не бывало закурил.
Но я его понял. На его месте я тоже не преминул бы взглянуть на руки человека, выдающего себя за профессионального водителя. Одного Сейдж не мог знать: в Консультации сидят не дураки. Доктор Хэссоп всего за неделю так обработал мои ладони, что я мог не бояться осмотров. Тугая, грубая кожа, хоть на барабан пускай, и мозоли самые настоящие. Соответственно и ногти, хотя в меру – ведь по документам я почти год не садился за руль автомашины.
Быстрым движением Сейдж потянул шнур портьеры, и она отъехала в сторону, приоткрыв стену, отделяющую нас от приемной. Стена оказалась прозрачной. Сквозь дымчатое стекло я увидел секретаря и нескольких парней, ломающих перед ним шляпы.
– Знаешь кого-нибудь?
Я покачал головой.
– Тебя смущает стекло? – догадался Сейдж. – Не волнуйся, они нас не видят. У этого стекла такое свойство, оно прозрачно лишь в одну сторону.
– Разве такое бывает?
– А ты из приемной видел меня или эту портьеру?
– Не видел, – согласился я. – Но я не знаю этих людей.
– Верю. В медицине что-нибудь смыслишь?
– Могу перевязать рану.
– Рану? – прицепился он, чрезвычайно оживившись. – Ты служил в армии? Почему это не отмечено в твоих бумагах?
– Я не служил в армии. Для меня любой порез – рана.
– А если перелом? Внутренний перелом, скажем.
– Парни на моих глазах ломали руки и ноги, но я к этому никаким боком.
– Верю, – кивнул Сейдж. – И забираю твои бумаги. Завтра утром явишься в аэропорт, пройдешь в нижний бар в северном секторе, там будешь ждать. Через транслятор объявят имена тех, что летят в Итаку. Если твое имя не назовут, вернешься сюда за бумагами. И помни! – неожиданно резко закончил он. – Из Итаки ты уедешь только через тринадцать месяцев. Только через тринадцать! Это обязательное условие. Ни о каких других сроках речи и быть не может. А вот продлить контракт… Если ты нас устроишь, продлить контракт можно.
– Там написано.
– Мало ли что там написано. Я встречал людей, у которых бумаги были чище, чем у президента. Кроме того, у нас принято отвечать на вопросы.
– Водил тяжелые грузовики.
– Неприятности заработал на шоссе?
– Нет. В баре.
– Это меняет дело. Наша фирма, – он кивнул в сторону крупно прорисованных на стене букв «СГ», – не любит непрофессионалов. Ты ведь не станешь утверждать, что это неправильно? Сядь вон туда. Тебя вызовут.
Я послушно отошел от стойки.
Брошенные на ленту рабочего транспортера, мои бумаги уплыли в узкую щель в стене, занавешенную для порядка чем-то вроде фольги. Нельзя сказать, чтобы приемная ломилась от желающих отправиться на заработки в Итаку. Кроме меня к стойке подошел еще один человек – невысокий, плотный, с туго выпирающим из-под ремня животом. Все в нем было добродушно-насмеш ливым, все в меру, даже живот, и все же что-то мешало воспринимать его цельным сразу…
Лысина! Этот человек был абсолютно лыс, будто таким и родился. Щеточка рыжих прокуренных усов только подчеркивала безбрежность простирающейся по его голове пустыни. Негромко, но уверенно он пробасил:
– Я в третий раз.
– А рекомендации?
– Их вполне заменят мои работы. Там приложен список.
– Простите, не обратил внимания.
– Непрофессионально, – подмигнув мне, мягко укорил лысый.
– Это легко поправить, – выкрутился секретарь. – Пройдите в ту дверь. Вас встретит санитарный инспектор Сейдж.
– Джейк? Старина Джейк? – удивился обладатель списка неизвестных мне работ и ткнул пальцем в свои бумаги: – Видите это название? «Спектры сырцов»? Да, да, именно это. Д.С.П. Сейдж – мой соавтор.
– Пройдите в ту дверь, – отчаялся секретарь и сердито глянул на меня, невольного свидетеля их разговора.
Лысый толстяк загадочно подмигнул мне и, поправив обеими руками галстук, исчез за дверью.
– Не каждому даются такие разговоры. Я бы, например, так не смог, – решил я подольститься к секретарю, но он не ответил, уткнувшись в бумаги.
Не в мои.
Мои лежали по ту сторону стены.
Может, как раз перед пресловутым санитарным инспектором Д.С.П. Сейджем. Бумаги неудачливого человека, только что покинувшего тюрьму.
Я навалился грудью на стойку:
– Мне долго ждать?
– Ты торопишься? – нехорошо удивился секретарь. – У тебя болен друг? Ждет семья?
– Никого у меня нет. Но «СГ» не единственная фирма в стране, а я неплохой водитель.
– Чего же ты? – отрезал секретарь. – Обратись в бюро Прайда. Или к Дайверам. Или просто на биржу труда. Подходит?
– Ладно, я подожду, – смирился я. – Похоже, это моя судьба – из тюрьмы в Итаку.
– Бывал там?
– В больших городах уютнее.
– Легче затеряться?
– И это верно, – ухмыльнулся я.
– Не чувствую уважения и доверия… – начал было секретарь, но я его оборвал:
– Доверять можно только себе.
– А ты прав, – неожиданно согласился секретарь и, привстав, сдвинул в сторону затрепетавшую фольгу: – Джейк!
В темной щели показались большие бесцветные глаза и не без любопытства уставились на меня. Потом тяжелые веки дрогнули, опустились и их обладатель хрипло выдавил:
– Зайди.
С молчаливого согласия секретаря я обогнул стойку и прошел в приоткрывшуюся дверь. В достаточно просторном кабинете всего было по два: два стола, два кресла, два демонстрационных щита, два сейфа, но человек был один. Того, лысого с усами, не было. Ушел. А тощий длинный мужчина, неестественно прямо возвышающийся над столом, и был, наверное, Д.С.П. Сейдж – санитарный инспектор. С неподдельным интересом он спросил:
– Как тебе удалось побить сразу троих полицейских?
– Случайно, шеф, – ответил я виновато.
– Верю. Любишь поработать кулаками?
– Да как сказать… В пределах нормы…
– Верю. И каковы они у тебя, эти пределы?
Я пожал плечами.
– Я к тому веду, – подмигнул Сейдж, – что мне нужен крепкий и уверенный парень. Чтобы умел следить за механикой, всегда был на месте, умел постоять за хозяина и, само собой, не совал нос куда не положено.
– Но ведь за особую доплату?
– Это само собой, – без тени усмешки ответил Сейдж. – Но вычеты у нас тоже строгие. Любой каприз влетает в копейку. – И потребовал: – Покажи руки!
Я показал.
Сейдж хмыкнул и как ни в чем не бывало закурил.
Но я его понял. На его месте я тоже не преминул бы взглянуть на руки человека, выдающего себя за профессионального водителя. Одного Сейдж не мог знать: в Консультации сидят не дураки. Доктор Хэссоп всего за неделю так обработал мои ладони, что я мог не бояться осмотров. Тугая, грубая кожа, хоть на барабан пускай, и мозоли самые настоящие. Соответственно и ногти, хотя в меру – ведь по документам я почти год не садился за руль автомашины.
Быстрым движением Сейдж потянул шнур портьеры, и она отъехала в сторону, приоткрыв стену, отделяющую нас от приемной. Стена оказалась прозрачной. Сквозь дымчатое стекло я увидел секретаря и нескольких парней, ломающих перед ним шляпы.
– Знаешь кого-нибудь?
Я покачал головой.
– Тебя смущает стекло? – догадался Сейдж. – Не волнуйся, они нас не видят. У этого стекла такое свойство, оно прозрачно лишь в одну сторону.
– Разве такое бывает?
– А ты из приемной видел меня или эту портьеру?
– Не видел, – согласился я. – Но я не знаю этих людей.
– Верю. В медицине что-нибудь смыслишь?
– Могу перевязать рану.
– Рану? – прицепился он, чрезвычайно оживившись. – Ты служил в армии? Почему это не отмечено в твоих бумагах?
– Я не служил в армии. Для меня любой порез – рана.
– А если перелом? Внутренний перелом, скажем.
– Парни на моих глазах ломали руки и ноги, но я к этому никаким боком.
– Верю, – кивнул Сейдж. – И забираю твои бумаги. Завтра утром явишься в аэропорт, пройдешь в нижний бар в северном секторе, там будешь ждать. Через транслятор объявят имена тех, что летят в Итаку. Если твое имя не назовут, вернешься сюда за бумагами. И помни! – неожиданно резко закончил он. – Из Итаки ты уедешь только через тринадцать месяцев. Только через тринадцать! Это обязательное условие. Ни о каких других сроках речи и быть не может. А вот продлить контракт… Если ты нас устроишь, продлить контракт можно.
2
Какое-то время я убил на покупку мелочей – зубные щетки, белье, зубочистки. Я не хотел рисковать, мало ли что захочет подсунуть мне тот же санитарный инспектор Сейдж в тюбике зубной пасты! К тому же я знал, что за мной будут следить, ведь я летел в Итаку, в закрытый город, и знал, что это не пустой звук.
– Герб, – сказал я себе, выруливая на стоянку отеля «Даннинг», – работа началась, будь внимателен.
Не торопясь вошел в холл, обменялся с портье двумя-тремя репликами (где интереснее: в верхнем или в нижнем ресторане?), набрал несуществующий телефонный номер («Привет, крошка, я уезжаю, не поминай лихом, вернусь – встретимся!»), выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена каким-то рекламным проспектом, потом поднялся на второй этаж.
Коридор пуст, мягкий ковер заглушает шаги.
Буквально за два шага до снятого мной номера я скользнул на лестницу черного хода. Машина стояла на месте. Джек Берримен, не глянув на меня, дал газ, и мы вылетели на ярко освещенную улицу. Шторки на стеклах Джек опустил, ему явно нравилась таинственность происходящего. Но хохотнул он только на хайвее, ведущем в Ньюарк:
– Ты опоздал на две минуты.
– Фиксировал присутствие.
– Передержка, Эл. Ты мог встретить двойника. Впрочем, все обошлось. Сейчас ты, то есть твой двойник, бросил покупки на стол, вышел из отеля, сел в потрепанную «дакоту» и отправился в ближайший бар – он дешевле. Там ты будешь пить часов до двенадцати, потом снимешь девку и поволочешь в свой номер. Как? – Он ткнул меня локтем в бок. – Считай, ты получишь удовольствие. Ну а к утру, несколько помятый, но в настроении, ты отправишься в аэропорт. Ясно?
Я кивнул.
– Этот ты, таскающийся со шлюхами по барам, – наш агент Шмидт. Немножко грима, а вообще он похож на тебя, как родной брат. У него даже голос похож на твой. Если бы ты увидел его в ресторане, ты задумался бы… – Джек довольно хохотнул. – Что касается документов, Эл, за них можешь быть спокоен. Они настоящие, мы купили их у одного парня, решившего срочно улететь на Аляску под другим именем. Надеюсь, ему повезет. И тебе тоже.
– А если он опомнится и попробует разыскать тебя или шефа?
– Это исключено. Теперь ты можешь хвастаться в любом баре: «Я – Гаррис! Я Герб Гаррис! Я личный водитель санитарного инспектора Сейджа!»
– Ну-ну, – хмыкнул я.
– Герб, – сказал я себе, выруливая на стоянку отеля «Даннинг», – работа началась, будь внимателен.
Не торопясь вошел в холл, обменялся с портье двумя-тремя репликами (где интереснее: в верхнем или в нижнем ресторане?), набрал несуществующий телефонный номер («Привет, крошка, я уезжаю, не поминай лихом, вернусь – встретимся!»), выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена каким-то рекламным проспектом, потом поднялся на второй этаж.
Коридор пуст, мягкий ковер заглушает шаги.
Буквально за два шага до снятого мной номера я скользнул на лестницу черного хода. Машина стояла на месте. Джек Берримен, не глянув на меня, дал газ, и мы вылетели на ярко освещенную улицу. Шторки на стеклах Джек опустил, ему явно нравилась таинственность происходящего. Но хохотнул он только на хайвее, ведущем в Ньюарк:
– Ты опоздал на две минуты.
– Фиксировал присутствие.
– Передержка, Эл. Ты мог встретить двойника. Впрочем, все обошлось. Сейчас ты, то есть твой двойник, бросил покупки на стол, вышел из отеля, сел в потрепанную «дакоту» и отправился в ближайший бар – он дешевле. Там ты будешь пить часов до двенадцати, потом снимешь девку и поволочешь в свой номер. Как? – Он ткнул меня локтем в бок. – Считай, ты получишь удовольствие. Ну а к утру, несколько помятый, но в настроении, ты отправишься в аэропорт. Ясно?
Я кивнул.
– Этот ты, таскающийся со шлюхами по барам, – наш агент Шмидт. Немножко грима, а вообще он похож на тебя, как родной брат. У него даже голос похож на твой. Если бы ты увидел его в ресторане, ты задумался бы… – Джек довольно хохотнул. – Что касается документов, Эл, за них можешь быть спокоен. Они настоящие, мы купили их у одного парня, решившего срочно улететь на Аляску под другим именем. Надеюсь, ему повезет. И тебе тоже.
– А если он опомнится и попробует разыскать тебя или шефа?
– Это исключено. Теперь ты можешь хвастаться в любом баре: «Я – Гаррис! Я Герб Гаррис! Я личный водитель санитарного инспектора Сейджа!»
– Ну-ну, – хмыкнул я.
3
Шеф ждал нас в разборном кабинете, предназначенном для самых важных бесед.
Выложив шефу историю с наймом, я получил тонкую папку. Под коричневой обложкой были собраны служебные записки, посвященные деловой карьере санитарного инспектора Д.С.П. Сейджа, и его фотографии разных лет. Ни одной женщины! Вот это да! Это меня поразило. Если верить запискам, неутомимый Д.С.П. Сейдж все свое время отдавал комбинату «СГ». Семьи нет, приятельниц не имеет, друзья отсутствуют.
– Не густо.
Шеф усмехнулся:
– Это ничего, что нет друзей. Главное – враги. Ищи врагов. В отличие от друзей враги есть у каждого человека. Разыщи их, они расскажут больше. Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Камеры вшиты в одежду, их мощности хватает для ночных съемок. Снимай в Итаке все – драки, демонстрации, грязь, аварии, частные кварталы, рабочие цеха, сцены в столовых. Мы пока не знаем, что нам пригодится. Снимай курьеров, боссов, полицейских, стариков, алкоголиков. Любая информация будет нам интересна. Особенно вызывающая активные протесты общественности. Правда, Джек?
Берримен коротко хохотнул, это у него здорово получалось.
Впрочем, я предпочел бы услышать его сестру, на что, разумеется, не надеялся. Не мог даже позвонить ей – я в командировке, исчез. Это раздражало. Я уже знал, что Джой не из тех, кто может ждать…
– Ты хорошо помнишь Итаку? – спросил шеф.
– Мне было десять лет, когда отец перебрался в Атланту. Но я помню город. И помню берег…
– И рыбу, наверное? Вы ведь на ней росли?
– Это точно. Рыбный ужин я повторю непременно!
– Не советую. Счастливое детство кончилось, Эл. Крабы, устрицы, рыба – забудь об этом на все время пребывания в Итаке. Снимай океан, снимай берега, рощи, рыбаков, если они там еще сохранились. Но к рыбе не притрагивайся.
Он не стал объяснять почему, но я ему верил. К тому же Джек кивком подтвердил слова.
– Прослушай пару записей, Эл. Не важно, где и кем они сделаны, об этом можешь не спрашивать, но в содержание вдумайся.
– …Говорите все, Сейдж. – Неизвестный голос звучал ровно, уверенно. – Говорите все, что вас беспокоит. Нашу беседу подслушать невозможно.
– Я знаю. Но обрадовать вас не могу. Мы теряем рабочих.
– А новый набор?
– Я вынужден ограничивать новые наборы. Мы берем только одиноких людей, но информация все равно утекает. Каждый новый человек – несомненная потенциальная опасность.
– А что говорит доктор Фул?
– Ничего утешительного. К тому же он много пьет. Его состояние внушает нам тревогу. Через его руки проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его рвать.
– Вы сказали «рвать», Сейдж?
– Вот именно. Как только слухи о моргачах перестанут быть просто слухами, разразится грандиозный скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор Сейдж, первым предстанет перед судом? Кто, как не я, будет отвечать за случившееся в Итаке?
– Ну, Сейдж, не надо отчаиваться. Все в руце Божьей. Вы же знаете: новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за происходящим, пугайте тех, кто этого заслуживает, подкармливайте тех, кто может быть вам полезен, и все образуется.
– Если бы… Мне приходится следить буквально за каждым… Что думает мой секретарь? Куда таскается мой водитель? Зачем понадобился новый магнитофон любовнице главного химика? Отчего служащие мехмастерских стали много пить? И почему они пьют всегда только в баре «Креветка»?.. У меня столько ушей и глаз, что я начинаю испытывать апатию. Я не справляюсь с потоком информации. Похоже, одной моей головы уже мало…
– Мы ценим вашу голову, Сейдж. И подтверждаем чрезвычайные полномочия.
– Ну да, это позволит вам крепче держать меня за глотку.
– А как вы хотели, Сейдж?
Шеф выключил магнитофон.
– Это люди из Итаки, Эл. Они встревожены. Но настроены решительно. А вот сейчас ты услышишь наших друзей.
– …Теперь, когда военный заказ передан комбинату «СГ», мы остались на мели. Это опасно.
– Разве заказ уже подтвержден?
– Пока нет, но контрольный срок истекает через семнадцать суток. Консультация – наш последний шанс.
– Диверсия?
– Ни в коем случае! Этим мы, конечно, помешаем «СГ», но ненадолго. К тому же любая агрессивная акция сразу обращает на себя внимание промышленной контрразведки.
– Что же делать?
– Вы сами упомянули о Консультации.
– Я бы уточнил… Это была наша общая мысль…
– Так попробуем развить ее.
– Дискредитация «СГ»?..
– Конечно… И начать можно с этих слухов… Ну, эти моргачи… За ними стоит что-то реальное?..
– Конечно. Но выйти напрямую… Итака – закрытый город…
– Неужели и в Консультации думают так же?
– К счастью, нет. Но они хотят восемь процентов от будущих прибылей.
– Восемь процентов? Колоссальная сумма!.. Но мы пойдем навстречу, если они вырвут заказ из рук «СГ»…
Шеф щелкнул выключателем и поднял на меня выцветшие глаза.
– Моргачи? – спросил я. – О чем, собственно, речь? Администрация «СГ» боится скандала?
– В самую точку, Эл, – удовлетворенно заметил шеф. – Ты умеешь ставить вопросы. В запасе у нас шестнадцать дней, а у тебя, Эл, только десять. На одиннадцатый ты должен сидеть в этом же кресле и отвечать на вопросы, поставленные нами сейчас. Тебе необходимо попасть в Итаку и снять на пленку все, что ты сможешь снять. Хотелось бы увидеть и то, что снять невозможно. Неприглядные истории, искалеченные люди, сомнительные действия, несчастные случаи. Чем страшнее и трагичнее будет выглядеть Итака, тем лучше. Я хочу, чтобы ты обнаружил в Итаке ад. Нам необходима такая информация, от которой бы «СГ» вывернуло наизнанку. И помни, помни, помни, Эл, у тебя всего десять дней. И ты не имеешь права заболеть, или попасть под пулю, или вернуться без нужных материалов. Восемь процентов! Разве такое не вдохновляет?
Выложив шефу историю с наймом, я получил тонкую папку. Под коричневой обложкой были собраны служебные записки, посвященные деловой карьере санитарного инспектора Д.С.П. Сейджа, и его фотографии разных лет. Ни одной женщины! Вот это да! Это меня поразило. Если верить запискам, неутомимый Д.С.П. Сейдж все свое время отдавал комбинату «СГ». Семьи нет, приятельниц не имеет, друзья отсутствуют.
– Не густо.
Шеф усмехнулся:
– Это ничего, что нет друзей. Главное – враги. Ищи врагов. В отличие от друзей враги есть у каждого человека. Разыщи их, они расскажут больше. Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Камеры вшиты в одежду, их мощности хватает для ночных съемок. Снимай в Итаке все – драки, демонстрации, грязь, аварии, частные кварталы, рабочие цеха, сцены в столовых. Мы пока не знаем, что нам пригодится. Снимай курьеров, боссов, полицейских, стариков, алкоголиков. Любая информация будет нам интересна. Особенно вызывающая активные протесты общественности. Правда, Джек?
Берримен коротко хохотнул, это у него здорово получалось.
Впрочем, я предпочел бы услышать его сестру, на что, разумеется, не надеялся. Не мог даже позвонить ей – я в командировке, исчез. Это раздражало. Я уже знал, что Джой не из тех, кто может ждать…
– Ты хорошо помнишь Итаку? – спросил шеф.
– Мне было десять лет, когда отец перебрался в Атланту. Но я помню город. И помню берег…
– И рыбу, наверное? Вы ведь на ней росли?
– Это точно. Рыбный ужин я повторю непременно!
– Не советую. Счастливое детство кончилось, Эл. Крабы, устрицы, рыба – забудь об этом на все время пребывания в Итаке. Снимай океан, снимай берега, рощи, рыбаков, если они там еще сохранились. Но к рыбе не притрагивайся.
Он не стал объяснять почему, но я ему верил. К тому же Джек кивком подтвердил слова.
– Прослушай пару записей, Эл. Не важно, где и кем они сделаны, об этом можешь не спрашивать, но в содержание вдумайся.
– …Говорите все, Сейдж. – Неизвестный голос звучал ровно, уверенно. – Говорите все, что вас беспокоит. Нашу беседу подслушать невозможно.
– Я знаю. Но обрадовать вас не могу. Мы теряем рабочих.
– А новый набор?
– Я вынужден ограничивать новые наборы. Мы берем только одиноких людей, но информация все равно утекает. Каждый новый человек – несомненная потенциальная опасность.
– А что говорит доктор Фул?
– Ничего утешительного. К тому же он много пьет. Его состояние внушает нам тревогу. Через его руки проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его рвать.
– Вы сказали «рвать», Сейдж?
– Вот именно. Как только слухи о моргачах перестанут быть просто слухами, разразится грандиозный скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор Сейдж, первым предстанет перед судом? Кто, как не я, будет отвечать за случившееся в Итаке?
– Ну, Сейдж, не надо отчаиваться. Все в руце Божьей. Вы же знаете: новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за происходящим, пугайте тех, кто этого заслуживает, подкармливайте тех, кто может быть вам полезен, и все образуется.
– Если бы… Мне приходится следить буквально за каждым… Что думает мой секретарь? Куда таскается мой водитель? Зачем понадобился новый магнитофон любовнице главного химика? Отчего служащие мехмастерских стали много пить? И почему они пьют всегда только в баре «Креветка»?.. У меня столько ушей и глаз, что я начинаю испытывать апатию. Я не справляюсь с потоком информации. Похоже, одной моей головы уже мало…
– Мы ценим вашу голову, Сейдж. И подтверждаем чрезвычайные полномочия.
– Ну да, это позволит вам крепче держать меня за глотку.
– А как вы хотели, Сейдж?
Шеф выключил магнитофон.
– Это люди из Итаки, Эл. Они встревожены. Но настроены решительно. А вот сейчас ты услышишь наших друзей.
– …Теперь, когда военный заказ передан комбинату «СГ», мы остались на мели. Это опасно.
– Разве заказ уже подтвержден?
– Пока нет, но контрольный срок истекает через семнадцать суток. Консультация – наш последний шанс.
– Диверсия?
– Ни в коем случае! Этим мы, конечно, помешаем «СГ», но ненадолго. К тому же любая агрессивная акция сразу обращает на себя внимание промышленной контрразведки.
– Что же делать?
– Вы сами упомянули о Консультации.
– Я бы уточнил… Это была наша общая мысль…
– Так попробуем развить ее.
– Дискредитация «СГ»?..
– Конечно… И начать можно с этих слухов… Ну, эти моргачи… За ними стоит что-то реальное?..
– Конечно. Но выйти напрямую… Итака – закрытый город…
– Неужели и в Консультации думают так же?
– К счастью, нет. Но они хотят восемь процентов от будущих прибылей.
– Восемь процентов? Колоссальная сумма!.. Но мы пойдем навстречу, если они вырвут заказ из рук «СГ»…
Шеф щелкнул выключателем и поднял на меня выцветшие глаза.
– Моргачи? – спросил я. – О чем, собственно, речь? Администрация «СГ» боится скандала?
– В самую точку, Эл, – удовлетворенно заметил шеф. – Ты умеешь ставить вопросы. В запасе у нас шестнадцать дней, а у тебя, Эл, только десять. На одиннадцатый ты должен сидеть в этом же кресле и отвечать на вопросы, поставленные нами сейчас. Тебе необходимо попасть в Итаку и снять на пленку все, что ты сможешь снять. Хотелось бы увидеть и то, что снять невозможно. Неприглядные истории, искалеченные люди, сомнительные действия, несчастные случаи. Чем страшнее и трагичнее будет выглядеть Итака, тем лучше. Я хочу, чтобы ты обнаружил в Итаке ад. Нам необходима такая информация, от которой бы «СГ» вывернуло наизнанку. И помни, помни, помни, Эл, у тебя всего десять дней. И ты не имеешь права заболеть, или попасть под пулю, или вернуться без нужных материалов. Восемь процентов! Разве такое не вдохновляет?