Продвигаясь к Западу, мы обнаружим, что для евреев тот же самый период был временем Вавилонского пленения. Поразительным является также следующий факт: короткого семидесятилетнего периода для евреев оказалось достаточно, чтобы забыть свой собственный алфавит до такой степени, что позднее им пришлось восстанавливать Священное Писание с помощью совершенно отличных от использовавшихся ранее букв. Можно было бы привести множество других более или менее сходных примеров. Мы лишь отметим то, что та же дата была началом "исторического периода Рима", который, последовал за «легендарным», «мифическим» периодом первых Царей. Известно также, хотя и довольно смутно, что в это же время начались волнения среди кельтских народов. Однако, не задерживаясь более на этих фактах, перейдем к рассмотрению Греции. Там 6-ой век явился исходной точкой так называемой "классической цивилизации". Именно за ней современные исследователи признают «исторический» характер, в то время как все предшествующие периоды остаются настолько малоизученными, что считаются «легендарными», «мифическими», хотя недавние археологические раскопки не оставляют никаких сомнений в том, что цивилизация, в самом подлинном смысле слова, существовала задолго до этого. У нас есть основания полагать, что эта изначальная эллинская цивилизация в интеллектуальном отношении была гораздо более интересной, чем последующая, и что отношения между этими двумя цивилизациями аналогичны отношениям между средневековой и современной Европой. Однако следует отметить, что в первом случае разрыв был не столь абсолютным, как в последнем, так как в эллинской цивилизации произошла частичная адаптация традиционного уровня, особенно в сфере «мистерий». В качестве примера можно упомянуть пифагорейскую традицию, изначально явившуюся реставрацией в новой форме более ранней орфической традиции. Связь пифагорейской традиции с дельфийским культом Гиперборейского Апполона свидетельствует о ее непрерывной и подлинной преемственности по отношению к одной из наиболее древних традиций человечества. Но с другой стороны, в поздней эллинской цивилизации появились некоторые элементы, не имеющие аналогов в прошлом, и именно они оказали впоследствии столь негативное воздействие на весь западный мир. Мы имеем в виду специфическую форму мышления, которая некогда была названа «философией», и которая сохранила это название до сих пор. Эта тема представляется нам достаточно важной для того, чтобы остановиться на ней более подробно.
Сам термин «философия» может быть истолкован в весьма позитивном и закономерном смысле (который, несомненно, и вкладывался в это слово первоначально), особенно, если верно то, что впервые его употребил именно Пифагор. Этимологически он обозначает не что иное, как "любовь к мудрости". Это предполагает, прежде всего, некую изначальную склонность к достижению мудрости и, в более широком значении, поиск, порожденный этой склонностью и ведущий к обретению знания. Таким образом, «философия» является лишь предварительной и подготовительной стадией, лишь движением по направлению к мудрости или, другими словами, ступенью, соответствующей низшим проявлениям этой мудрости. [5]Последующее извращение этого понятия состояло в том, что промежуточная ступень была принята за цель в себе, и что появилось стремление заменить «философией» ("любовью к мудрости") саму мудрость, а это предполагало забвение или игнорирование истинной природы последней. Именно таким образом возникло то, что может быть названо "профанической философией", то есть поддельной, ложной мудростью чисто человеческого и поэтому исключительно рационального порядка, занявшей место истинной, традиционной, сверх-рациональной и «нечеловеческой» мудрости. Однако нечто от этой истинной мудрости в эпоху античности еще оставалось. Это подтверждается, прежде всего, наличием мистерий, чей сущностно инициатический характер несомненен. Кроме того учения самих философов подчас имели «экзотерическую» и «эзотерическую» стороны. Эзотерическая сторона «философии» оставляла открытой возможность перехода к более высокой точке зрения, что стало особенно очевидным, (хотя, возможно, и не в полной мере), несколькими столетиями позже в учениях Александрийских гностиков. Для того, чтобы "профаническая философия" смогла окончательно сложиться, необходимо было оставить только экзотерическую сторону, полностью отбросив сторону эзотерическую. Именно к такому результату привели тенденции, впервые проявившиеся в древнегреческой мысли. Позднее им суждено было достичь своих последних пределов. Однако прежде, чем возник «рационализм», то есть сугубо современное мировоззрение, не просто оставляющее без внимания, но подчеркнуто отрицающее все, что принадлежит сверх-рациональному уровню, непомерное значение, придававшееся рационалистической мысли, должно было еще более возрасти. Но не будем опережать события, так как мы еще вернемся к этим проблемам и проследим за их развитием в других главах данной книги.
В том, что было сказано, есть один момент, крайне важный для понимания разбираемой нами проблемы, а именно: тот факт, что истоки современного мира следует искать в «классической» античности. Поэтому современный мир не так уж и ошибается в своих претензиях на происхождение от греко-латинской цивилизации и на преемственность по отношению к ней. В то же время следует заметить, что эта связь является достаточно косвенной, — копия имеет довольно мало сходства с оригиналом, так как даже в классической античности еще сохранялось множество вещей интеллектуального и духовного порядка, аналогов которым в современном мире найти невозможно. Обе эти цивилизации являются поэтому выражениями двух различных степеней затемнения подлинного знания. Теоретически можно представить себе, что упадок античной цивилизации должен был постепенно и непрерывно привести к состоянию, аналогичному сегодняшнему. Но на самом деле этого не произошло, так как в определенный момент в истории Запада наступил другой критический период, в качестве компенсации повлекший за собой одну из тех форм частичной адаптации, о которых мы упоминали выше.
Это была эпоха подъема и распространения Христианства, совпавшая, с одной стороны, с процессом рассеяния евреев, а с другой — с последней стадией греко-латинской цивилизации. Мы лишь бегло упомянем эти события, несмотря на их значимость, поскольку они гораздо более широко известны, нежели другие, и поскольку их синхронность была отмечена даже самыми поверхностными историками. Часто сходство эпохи упадка «классического» мира и современной эпохи привлекало внимание различных исследователей, и не заходя слишком далеко в сравнении, следует признать, что, действительно, сходство это поразительное.
Чисто «профаническая» философия стала распространяться все шире и шире: чтобы показать глубину ее интеллектуального вырождения, вполне достаточно упомянуть скептицизм, с одной стороны, и стоический и эпикурейский морализм, с другой. В то же время древние сакральные доктрины, которые перестали быть понятными, по этой самой причине деградировали до уровня самого откровенного «язычества», то есть превратились в откровенные «предрассудки», в вещи, потерявшие свой глубинный смысл, существующие сами по себе как чисто внешние проявления. Были и попытки реакции против этого упадка: сам эллинизм стремился обрести новые силы с помощью элементов, заимствованных из тех восточных доктрин, с которыми ему удалось соприкоснуться. Но эти средства уже не были действенными: греко-латинская цивилизация должна была закончиться, и ситуации суждено было быть «исправленной» с помощью иных, внешних по отношению к греко-латинскому миру, средств и в совершенной особой форме. Эту трансформацию осуществило Христианство. В этом отношении следует заметить, что несомненная и проявляющаяся в самых различных аспектах схожесть между нашим временем и той эпохой, скорее всего, является одним из факторов, ответственных за распространение в современном мире беспорядочного и хаотического "мессианизма".
После беспокойного периода варварских вторжений, вполне достаточных для того, чтобы завершить разрушение старого порядка, на несколько столетий возрождается нормальный строй. Ему соответствует период Средних веков, о которых наши современники, не способные осмыслить всю полноту интеллектуальности и духовности той эпохи, имеют настолько превратное представление, что считают их гораздо более чуждыми нам и далекими, чем классическая античность.
С нашей точки зрения, подлинное Средневековье охватывает период со времен царствования Карла Великого и до начала 14 века, когда происходит новый упадок, продолжающийся, проходя через различные стадии и набирая скорость, вплоть до настоящего времени. Эта дата — 14 век — является точкой истинного начала сугубо современного кризиса. Это время начала распада самого христианского мира, с которым по существу можно отождествить Западную цивилизацию Средних веков. Одновременно именно тогда начинается формирование «наций» и разложение феодальной системы, тесно связанной со средневековым христианством. Таким образом, сугубо современный период должен быть отодвинут почти на 2 столетия назад по сравнению с тем, что обыкновенно принято считать у историков. Возрождение и Реформация — первые результаты, ставшие возможными только благодаря предшествующему упадку. Отнюдь не являясь реставрацией нормального порядка вещей, они, напротив, ознаменовали собой еще более глубокое падение, окончательно закрепившее полный разрыв с Традиционным Духом: Возрождение воплотило в себе этот разрыв в сфере искусств и наук, Реформация — в области самой религии, хотя это та сфера, в которой подобное явление противоестественно в высшей степени.
То, что мы называем Возрождением, как мы уже отмечали в других случаях, было никаким не возрождением, но смертью многих вещей. Выдавая себя за возвращение к греко-римской цивилизации, оно заимствовало лишь самую поверхностную ее сторону, так как именно последняя могла получить отражение в письменных источниках. Во всяком случае, подобное возвращение, будучи далеко не полным, являлось чем-то в высшей степени искусственным, так как означало восстановление внешних форм, покинутых духом жизни уже много столетий назад. Что же касается традиционных наук Средневековья, то после нескольких последних проявлений приблизительно на этом временном рубеже они исчезли так же безвозвратно, как науки далеких цивилизаций, разрушенных тем мли иным катаклизмом. Но на этот раз на их месте не появилось ничего аналогичного. С этого времени существуют лишь "профаническая философия" и "профаническая наука", основанные на полном отрицании подлинного интеллекта, на сведении знания к его самым низшим уровням — эмпирическому и аналитическому изучению фактов, не связанных с Принципом, на расстворении в бесконечном количестве малозначительных деталей, на накоплении необоснованных гипотез, бесконечно разрушающих друг друга, и на фрагментарных точках зрения, не способных привести ни к чему иному, кроме как к узко практическому использованию. Именно в этой чисто практической сфере и следует искать единственное безусловное преимущество современной цивилизации — преимущество отнюдь не завидное, так как исключительная озабоченность именно этой практической стороной дел в ущерб всем другим придало этой цивилизации сугубо материальный характер, сделав ее воистину чудовищной.
В то же время удивительно то, с какой скоростью Средневековая цивилизация была предана забвению. Уже в 17 веке люди не имели ни малейшего представления о том, что это была за эпоха, и сохранившиеся средневековые памятники в их глазах не представляли собой никакой интеллектуальной или даже эстетической ценности. Само по себе это достаточное доказательство того, насколько принципиально изменилось общественное сознание за этот короткий срок. Мы не будет заниматься здесь исследованием причин, — а они действительно очень сложны, — приведших к изменениям настолько радикальным, что просто невозможно допустить, что они могли произойти спонтанно, сами по себе, без вмешательства некоей направляющей воли, подлинная природа которой, скорее всего, должна оставаться загадкой. В этой связи следует упомянуть о весьма странных обстоятельствах: например, о популяризации в определенный момент истории под видом новых открытий вещей, о существовании которых было известно всегда, хотя это знание широко не разглашалось, поскольку всегда сохранялась опасность того, что негативные последствия подобного разглашения перевесят его преимущества. [6]Почти совершенно невозможно поверить и в то, что миф, представляющий Средние века эпохой мракобесия, невежества и варварства, сложился абсолютно спонтанно, и что очевидная фальсификация истории, навязанная нашим современникам, могла быть осуществлена без какого-то предварительного плана. Однако мы не будем дальше углубляться в этот вопрос, поскольку, каким бы образом эти процессы ни происходили, наша настоящая цель состоит в том, чтобы выяснить каковы их результаты.
Существует термин, который стал популярным в эпоху Возрождения и который изначально содержал в себе всю программу современной цивилизации: этот термин — «гуманизм». Люди Возрождения действительно стремились свести все к чисто человеческим пропорциям, исключить любые принципы более высокого уровня и, выражаясь символически, отвернуться от Неба под предлогом покорения земли. Древние греки, чьему примеру они, как им казалось, следовали, никогда не заходили столь далеко в этом направлении, даже в периоды самого глубокого интеллектуального упадка. Для них сугубо утилитарные соображения никогда не играли решающей роли, как это нередко происходит с современными гуманистически ориентированными людьми. Гуманизм представлял собой первую форму того, что впоследствии стало современным «лаицизмом» — чисто секулярным, светским мировоззрением. Именно благодаря своему стремлению свести все к человеку как к самоцели, современная цивилизация вступила на путь последовательных нисхождения и деградации, завершившихся обращением к уровню нижайших элементов в человеке и ориентацией на удовлетворение его наиболее грубых, материальных запросов, что само по себе является достаточно иллюзорной целью, поскольку, цивилизация постоянно порождает значительно большее количество искуственных потребностей, чем она сама способна удовлетворить.
Дойдет ли современный мир до фатального конца того пути, на который он вступил? Или еще до того, как он низвергнется в бездну, затягивающую его все больше и больше, вновь произойдет вмешательство исправляющей силы, точно так же, как это случилось в период упадка греко-латинской цивилизации? Мы думаем, что остановка на пол-пути более невозможна, и согласно всем указаниям традиционных доктрин мы вступили в последнюю, завершающую стадию Кали-юги, в наитемнейший период этого "темного века", в эпоху диссолюции, из которой можно выйти только через страшный катаклизм. При таком положении вещей, мы нуждаемся не просто в частичном исправлении ситуации, но в полном и радикальном ее обновлении. Хаос и беспорядок настолько широко распространились и достигли такой точки, что намного превзошли все ранее известные пределы. Начиная с Запада, они грозят распространиться на весь остальной мир. Мы можем быть совершенно уверенными, что триумф этих сил обречен быть преходящим и иллюзорным, но сегодня он настолько тотален, что в нем нельзя не видеть знака самого чудовищного из тех кризисов, которые случались с человечеством в ходе настоящего цикла. Разве мы не достигли уже упомянутой в священных книгах Индии циклической стадии, "когда все касты смешиваются, и даже традиционная семья исчезает"? Достаточно посмотреть вокруг, чтобы убедиться, что именно это и происходит сегодня, и заметить повсюду признаки глубочайшего вырождения, именуемого Евангелием "мерзостью запустения". Нам нельзя недооценивать серьезность подобной ситуации. Следует рассматривать ее такой, какая она есть, без оптимизма, но и без пессимизма, потому что, как мы уже сказали выше, конец старого мира будет в то же время началом нового.
Эти соображения подводят нас к вопросу: какова же причина существования периодов, подобных нашему? На самом деле, какими бы анормальными ни выглядели наши условия, взятые сами по себе, они являются элементом общего порядка вещей — того единого порядка, который, согласно формуле дальневосточной традиции, сам складывается из суммы частичных и относительных беспорядков. Наша эпоха, сколь бы трагичной и страшной она ни была, должна наравне с другими иметь свое законное место в общем ходе человеческого развития, и уже сам тот факт, что ее наступление предсказано в традиционных доктринах, служит достаточным подтверждением этого. Все сказанное нами относительно общей тенденции всякого цикла проявления, с необходимостью обусловленного прогрессирующей материализацией, дает нам исчерпывающее объяснение такого положения вещей, и убеждает нас в том, что анормальность и беспорядок, видимые как таковые с одной точки зрения, с другой, более универсальной и более высокой, точки зрения, окажутся следствием определенной и необходимой закономерности. Добавим, не останавливаясь на этом подробно, что как и при любом изменении состояния, переход от одного цикла к другому может проходить только в полной темноте. Это другой важнейший закон, заключающий в себе множество возможных приложений, но именно поэтому его подробный разбор увел бы нас слишком далеко от основного предмета нашего исследования. [7]
Однако это еще не все. Современный период с необходимостью должен представлять собой развитие определенных возможностей, составляющих потенциал нашего цикла со времени его начала, и какое бы низкое положение эти возможности ни занимали во всеобщей иерархии, все они без исключения обязательно должны реализоваться в закономерном и соответствующем порядке. В этой связи можно сказать, что, согласно традиции, для последней фазы цикла характерен повышенный интерес ко всему тому, что ранее, в предшествующих фазах, отбрасывалось как неважное и незначительное. И это прекрасно характеризует именно нашу цивилизацию, живущую лишь тем, что предшествующие цивилизации отметали как лишенное смысла. Чтобы до конца убедиться в этом, достаточно посмотреть, как иные еще сохранившиеся на Востоке цивилизации сегодня оценивают западную науку и ее применение в промышленности. Эти низшие формы знания, какими бы убогими они ни казались тем, кто обладает знанием высшего порядка, тоже должны когда-то реализоваться. Однако это происходит только тогда, когда подлинная интеллектуальность исчезает. Рано или поздно практические исследования, в самом узком смысле слова, должны быть предприняты, но заниматься такими исследованиями могут лишь в эпоху, полностью противоположную эпохе изначальной духовности, и лишь люди, настолько погруженные в материальные проблемы, что всему лежащему выше этой сферы суждено оставаться за пределами их интересов. Чем сильнее они стремятся эксплуатировать материю, тем больше они превращаются в ее рабов, обрекая себя на все убыстряющуюся спешку и на постоянное бесцельное и бессмысленное волнение, на рассеивание в чистом множестве, влекущее к окончательной диссолюции.
Таково в общих чертах и в наиболее существенных моментах подлинное объяснение современного мира, но следует четко уяснить, что подобное объяснение отнюдь не является оправданием этого мира. Даже если болезнь неизбежна, от этого она не становится здоровьем. Если, в конечном итоге, зло косвенно служит добру, оно само по себе не перестает быть злом. Заметим, что мы используем здесь такие понятия, как «добро» и «зло» лишь для того, чтобы быть лучше понятыми, и не вкладываем в эти слова никакого специфически «морального» смысла. Частичный беспорядок, будучи необходимым элементом универсального порядка, непременно должен существовать. Однако взятый сам по себе, он является чем-то похожим на монстра, урода, чудовище, — которые, возникая в согласии с определенным законам природы, тем не менее, представляют собой формы вырождения, — или чем-то подобным катаклизму, который, сам по себе будучи звеном в цепи нормального хода вещей, все же остается исключением, аномалией и паталогией. Современная цивилизация, равно как и все остальные вещи, имеет причину для своего существования, и в перспективе положения дел, характерного для конца цикла, можно сказать, что она является именно тем, чем она и должна быть, и что она возникла в предназначенный для нее срок и на отведенной ей территории. Однако все это не отменяет того факта, что судить ее следует в соответствии со столь часто произвольно интерпретируемыми словами Евангелия: "Извращение должно прийти в мир, но горе тем, через кого оно прийдет."
Глава 2. ПРОТИВОСТОЯНИЕ ВОСТОКА И ЗАПАДА
Сам термин «философия» может быть истолкован в весьма позитивном и закономерном смысле (который, несомненно, и вкладывался в это слово первоначально), особенно, если верно то, что впервые его употребил именно Пифагор. Этимологически он обозначает не что иное, как "любовь к мудрости". Это предполагает, прежде всего, некую изначальную склонность к достижению мудрости и, в более широком значении, поиск, порожденный этой склонностью и ведущий к обретению знания. Таким образом, «философия» является лишь предварительной и подготовительной стадией, лишь движением по направлению к мудрости или, другими словами, ступенью, соответствующей низшим проявлениям этой мудрости. [5]Последующее извращение этого понятия состояло в том, что промежуточная ступень была принята за цель в себе, и что появилось стремление заменить «философией» ("любовью к мудрости") саму мудрость, а это предполагало забвение или игнорирование истинной природы последней. Именно таким образом возникло то, что может быть названо "профанической философией", то есть поддельной, ложной мудростью чисто человеческого и поэтому исключительно рационального порядка, занявшей место истинной, традиционной, сверх-рациональной и «нечеловеческой» мудрости. Однако нечто от этой истинной мудрости в эпоху античности еще оставалось. Это подтверждается, прежде всего, наличием мистерий, чей сущностно инициатический характер несомненен. Кроме того учения самих философов подчас имели «экзотерическую» и «эзотерическую» стороны. Эзотерическая сторона «философии» оставляла открытой возможность перехода к более высокой точке зрения, что стало особенно очевидным, (хотя, возможно, и не в полной мере), несколькими столетиями позже в учениях Александрийских гностиков. Для того, чтобы "профаническая философия" смогла окончательно сложиться, необходимо было оставить только экзотерическую сторону, полностью отбросив сторону эзотерическую. Именно к такому результату привели тенденции, впервые проявившиеся в древнегреческой мысли. Позднее им суждено было достичь своих последних пределов. Однако прежде, чем возник «рационализм», то есть сугубо современное мировоззрение, не просто оставляющее без внимания, но подчеркнуто отрицающее все, что принадлежит сверх-рациональному уровню, непомерное значение, придававшееся рационалистической мысли, должно было еще более возрасти. Но не будем опережать события, так как мы еще вернемся к этим проблемам и проследим за их развитием в других главах данной книги.
В том, что было сказано, есть один момент, крайне важный для понимания разбираемой нами проблемы, а именно: тот факт, что истоки современного мира следует искать в «классической» античности. Поэтому современный мир не так уж и ошибается в своих претензиях на происхождение от греко-латинской цивилизации и на преемственность по отношению к ней. В то же время следует заметить, что эта связь является достаточно косвенной, — копия имеет довольно мало сходства с оригиналом, так как даже в классической античности еще сохранялось множество вещей интеллектуального и духовного порядка, аналогов которым в современном мире найти невозможно. Обе эти цивилизации являются поэтому выражениями двух различных степеней затемнения подлинного знания. Теоретически можно представить себе, что упадок античной цивилизации должен был постепенно и непрерывно привести к состоянию, аналогичному сегодняшнему. Но на самом деле этого не произошло, так как в определенный момент в истории Запада наступил другой критический период, в качестве компенсации повлекший за собой одну из тех форм частичной адаптации, о которых мы упоминали выше.
Это была эпоха подъема и распространения Христианства, совпавшая, с одной стороны, с процессом рассеяния евреев, а с другой — с последней стадией греко-латинской цивилизации. Мы лишь бегло упомянем эти события, несмотря на их значимость, поскольку они гораздо более широко известны, нежели другие, и поскольку их синхронность была отмечена даже самыми поверхностными историками. Часто сходство эпохи упадка «классического» мира и современной эпохи привлекало внимание различных исследователей, и не заходя слишком далеко в сравнении, следует признать, что, действительно, сходство это поразительное.
Чисто «профаническая» философия стала распространяться все шире и шире: чтобы показать глубину ее интеллектуального вырождения, вполне достаточно упомянуть скептицизм, с одной стороны, и стоический и эпикурейский морализм, с другой. В то же время древние сакральные доктрины, которые перестали быть понятными, по этой самой причине деградировали до уровня самого откровенного «язычества», то есть превратились в откровенные «предрассудки», в вещи, потерявшие свой глубинный смысл, существующие сами по себе как чисто внешние проявления. Были и попытки реакции против этого упадка: сам эллинизм стремился обрести новые силы с помощью элементов, заимствованных из тех восточных доктрин, с которыми ему удалось соприкоснуться. Но эти средства уже не были действенными: греко-латинская цивилизация должна была закончиться, и ситуации суждено было быть «исправленной» с помощью иных, внешних по отношению к греко-латинскому миру, средств и в совершенной особой форме. Эту трансформацию осуществило Христианство. В этом отношении следует заметить, что несомненная и проявляющаяся в самых различных аспектах схожесть между нашим временем и той эпохой, скорее всего, является одним из факторов, ответственных за распространение в современном мире беспорядочного и хаотического "мессианизма".
После беспокойного периода варварских вторжений, вполне достаточных для того, чтобы завершить разрушение старого порядка, на несколько столетий возрождается нормальный строй. Ему соответствует период Средних веков, о которых наши современники, не способные осмыслить всю полноту интеллектуальности и духовности той эпохи, имеют настолько превратное представление, что считают их гораздо более чуждыми нам и далекими, чем классическая античность.
С нашей точки зрения, подлинное Средневековье охватывает период со времен царствования Карла Великого и до начала 14 века, когда происходит новый упадок, продолжающийся, проходя через различные стадии и набирая скорость, вплоть до настоящего времени. Эта дата — 14 век — является точкой истинного начала сугубо современного кризиса. Это время начала распада самого христианского мира, с которым по существу можно отождествить Западную цивилизацию Средних веков. Одновременно именно тогда начинается формирование «наций» и разложение феодальной системы, тесно связанной со средневековым христианством. Таким образом, сугубо современный период должен быть отодвинут почти на 2 столетия назад по сравнению с тем, что обыкновенно принято считать у историков. Возрождение и Реформация — первые результаты, ставшие возможными только благодаря предшествующему упадку. Отнюдь не являясь реставрацией нормального порядка вещей, они, напротив, ознаменовали собой еще более глубокое падение, окончательно закрепившее полный разрыв с Традиционным Духом: Возрождение воплотило в себе этот разрыв в сфере искусств и наук, Реформация — в области самой религии, хотя это та сфера, в которой подобное явление противоестественно в высшей степени.
То, что мы называем Возрождением, как мы уже отмечали в других случаях, было никаким не возрождением, но смертью многих вещей. Выдавая себя за возвращение к греко-римской цивилизации, оно заимствовало лишь самую поверхностную ее сторону, так как именно последняя могла получить отражение в письменных источниках. Во всяком случае, подобное возвращение, будучи далеко не полным, являлось чем-то в высшей степени искусственным, так как означало восстановление внешних форм, покинутых духом жизни уже много столетий назад. Что же касается традиционных наук Средневековья, то после нескольких последних проявлений приблизительно на этом временном рубеже они исчезли так же безвозвратно, как науки далеких цивилизаций, разрушенных тем мли иным катаклизмом. Но на этот раз на их месте не появилось ничего аналогичного. С этого времени существуют лишь "профаническая философия" и "профаническая наука", основанные на полном отрицании подлинного интеллекта, на сведении знания к его самым низшим уровням — эмпирическому и аналитическому изучению фактов, не связанных с Принципом, на расстворении в бесконечном количестве малозначительных деталей, на накоплении необоснованных гипотез, бесконечно разрушающих друг друга, и на фрагментарных точках зрения, не способных привести ни к чему иному, кроме как к узко практическому использованию. Именно в этой чисто практической сфере и следует искать единственное безусловное преимущество современной цивилизации — преимущество отнюдь не завидное, так как исключительная озабоченность именно этой практической стороной дел в ущерб всем другим придало этой цивилизации сугубо материальный характер, сделав ее воистину чудовищной.
В то же время удивительно то, с какой скоростью Средневековая цивилизация была предана забвению. Уже в 17 веке люди не имели ни малейшего представления о том, что это была за эпоха, и сохранившиеся средневековые памятники в их глазах не представляли собой никакой интеллектуальной или даже эстетической ценности. Само по себе это достаточное доказательство того, насколько принципиально изменилось общественное сознание за этот короткий срок. Мы не будет заниматься здесь исследованием причин, — а они действительно очень сложны, — приведших к изменениям настолько радикальным, что просто невозможно допустить, что они могли произойти спонтанно, сами по себе, без вмешательства некоей направляющей воли, подлинная природа которой, скорее всего, должна оставаться загадкой. В этой связи следует упомянуть о весьма странных обстоятельствах: например, о популяризации в определенный момент истории под видом новых открытий вещей, о существовании которых было известно всегда, хотя это знание широко не разглашалось, поскольку всегда сохранялась опасность того, что негативные последствия подобного разглашения перевесят его преимущества. [6]Почти совершенно невозможно поверить и в то, что миф, представляющий Средние века эпохой мракобесия, невежества и варварства, сложился абсолютно спонтанно, и что очевидная фальсификация истории, навязанная нашим современникам, могла быть осуществлена без какого-то предварительного плана. Однако мы не будем дальше углубляться в этот вопрос, поскольку, каким бы образом эти процессы ни происходили, наша настоящая цель состоит в том, чтобы выяснить каковы их результаты.
Существует термин, который стал популярным в эпоху Возрождения и который изначально содержал в себе всю программу современной цивилизации: этот термин — «гуманизм». Люди Возрождения действительно стремились свести все к чисто человеческим пропорциям, исключить любые принципы более высокого уровня и, выражаясь символически, отвернуться от Неба под предлогом покорения земли. Древние греки, чьему примеру они, как им казалось, следовали, никогда не заходили столь далеко в этом направлении, даже в периоды самого глубокого интеллектуального упадка. Для них сугубо утилитарные соображения никогда не играли решающей роли, как это нередко происходит с современными гуманистически ориентированными людьми. Гуманизм представлял собой первую форму того, что впоследствии стало современным «лаицизмом» — чисто секулярным, светским мировоззрением. Именно благодаря своему стремлению свести все к человеку как к самоцели, современная цивилизация вступила на путь последовательных нисхождения и деградации, завершившихся обращением к уровню нижайших элементов в человеке и ориентацией на удовлетворение его наиболее грубых, материальных запросов, что само по себе является достаточно иллюзорной целью, поскольку, цивилизация постоянно порождает значительно большее количество искуственных потребностей, чем она сама способна удовлетворить.
Дойдет ли современный мир до фатального конца того пути, на который он вступил? Или еще до того, как он низвергнется в бездну, затягивающую его все больше и больше, вновь произойдет вмешательство исправляющей силы, точно так же, как это случилось в период упадка греко-латинской цивилизации? Мы думаем, что остановка на пол-пути более невозможна, и согласно всем указаниям традиционных доктрин мы вступили в последнюю, завершающую стадию Кали-юги, в наитемнейший период этого "темного века", в эпоху диссолюции, из которой можно выйти только через страшный катаклизм. При таком положении вещей, мы нуждаемся не просто в частичном исправлении ситуации, но в полном и радикальном ее обновлении. Хаос и беспорядок настолько широко распространились и достигли такой точки, что намного превзошли все ранее известные пределы. Начиная с Запада, они грозят распространиться на весь остальной мир. Мы можем быть совершенно уверенными, что триумф этих сил обречен быть преходящим и иллюзорным, но сегодня он настолько тотален, что в нем нельзя не видеть знака самого чудовищного из тех кризисов, которые случались с человечеством в ходе настоящего цикла. Разве мы не достигли уже упомянутой в священных книгах Индии циклической стадии, "когда все касты смешиваются, и даже традиционная семья исчезает"? Достаточно посмотреть вокруг, чтобы убедиться, что именно это и происходит сегодня, и заметить повсюду признаки глубочайшего вырождения, именуемого Евангелием "мерзостью запустения". Нам нельзя недооценивать серьезность подобной ситуации. Следует рассматривать ее такой, какая она есть, без оптимизма, но и без пессимизма, потому что, как мы уже сказали выше, конец старого мира будет в то же время началом нового.
Эти соображения подводят нас к вопросу: какова же причина существования периодов, подобных нашему? На самом деле, какими бы анормальными ни выглядели наши условия, взятые сами по себе, они являются элементом общего порядка вещей — того единого порядка, который, согласно формуле дальневосточной традиции, сам складывается из суммы частичных и относительных беспорядков. Наша эпоха, сколь бы трагичной и страшной она ни была, должна наравне с другими иметь свое законное место в общем ходе человеческого развития, и уже сам тот факт, что ее наступление предсказано в традиционных доктринах, служит достаточным подтверждением этого. Все сказанное нами относительно общей тенденции всякого цикла проявления, с необходимостью обусловленного прогрессирующей материализацией, дает нам исчерпывающее объяснение такого положения вещей, и убеждает нас в том, что анормальность и беспорядок, видимые как таковые с одной точки зрения, с другой, более универсальной и более высокой, точки зрения, окажутся следствием определенной и необходимой закономерности. Добавим, не останавливаясь на этом подробно, что как и при любом изменении состояния, переход от одного цикла к другому может проходить только в полной темноте. Это другой важнейший закон, заключающий в себе множество возможных приложений, но именно поэтому его подробный разбор увел бы нас слишком далеко от основного предмета нашего исследования. [7]
Однако это еще не все. Современный период с необходимостью должен представлять собой развитие определенных возможностей, составляющих потенциал нашего цикла со времени его начала, и какое бы низкое положение эти возможности ни занимали во всеобщей иерархии, все они без исключения обязательно должны реализоваться в закономерном и соответствующем порядке. В этой связи можно сказать, что, согласно традиции, для последней фазы цикла характерен повышенный интерес ко всему тому, что ранее, в предшествующих фазах, отбрасывалось как неважное и незначительное. И это прекрасно характеризует именно нашу цивилизацию, живущую лишь тем, что предшествующие цивилизации отметали как лишенное смысла. Чтобы до конца убедиться в этом, достаточно посмотреть, как иные еще сохранившиеся на Востоке цивилизации сегодня оценивают западную науку и ее применение в промышленности. Эти низшие формы знания, какими бы убогими они ни казались тем, кто обладает знанием высшего порядка, тоже должны когда-то реализоваться. Однако это происходит только тогда, когда подлинная интеллектуальность исчезает. Рано или поздно практические исследования, в самом узком смысле слова, должны быть предприняты, но заниматься такими исследованиями могут лишь в эпоху, полностью противоположную эпохе изначальной духовности, и лишь люди, настолько погруженные в материальные проблемы, что всему лежащему выше этой сферы суждено оставаться за пределами их интересов. Чем сильнее они стремятся эксплуатировать материю, тем больше они превращаются в ее рабов, обрекая себя на все убыстряющуюся спешку и на постоянное бесцельное и бессмысленное волнение, на рассеивание в чистом множестве, влекущее к окончательной диссолюции.
Таково в общих чертах и в наиболее существенных моментах подлинное объяснение современного мира, но следует четко уяснить, что подобное объяснение отнюдь не является оправданием этого мира. Даже если болезнь неизбежна, от этого она не становится здоровьем. Если, в конечном итоге, зло косвенно служит добру, оно само по себе не перестает быть злом. Заметим, что мы используем здесь такие понятия, как «добро» и «зло» лишь для того, чтобы быть лучше понятыми, и не вкладываем в эти слова никакого специфически «морального» смысла. Частичный беспорядок, будучи необходимым элементом универсального порядка, непременно должен существовать. Однако взятый сам по себе, он является чем-то похожим на монстра, урода, чудовище, — которые, возникая в согласии с определенным законам природы, тем не менее, представляют собой формы вырождения, — или чем-то подобным катаклизму, который, сам по себе будучи звеном в цепи нормального хода вещей, все же остается исключением, аномалией и паталогией. Современная цивилизация, равно как и все остальные вещи, имеет причину для своего существования, и в перспективе положения дел, характерного для конца цикла, можно сказать, что она является именно тем, чем она и должна быть, и что она возникла в предназначенный для нее срок и на отведенной ей территории. Однако все это не отменяет того факта, что судить ее следует в соответствии со столь часто произвольно интерпретируемыми словами Евангелия: "Извращение должно прийти в мир, но горе тем, через кого оно прийдет."
Глава 2. ПРОТИВОСТОЯНИЕ ВОСТОКА И ЗАПАДА
Сегодня между людьми Востока и людьми Запада, безусловно, существует пропасть, и это является одной из характерных особенностей современного мира. Хотя более полно этот вопрос мы рассматривали в другом месте,
[8]здесь необходимо вновь к нему вернуться с тем, чтобы прояснить некоторые его аспекты и рассеять определенные недоразумения. В истории существовало множество различных цивилизаций, каждая из которых развивалась особым образом, в соответствии с ее природой и с естественными наклонностями тех или иных народов или рас. Однако различие в данном случае отнюдь не предполагало противоположности или противостояния, и между самыми далекими друг от друга формами цивилизации существовало определенное сходство, вытекающее из единства фундаментальных принципов, чьими частными приложениями, применительно к конкретным обстоятельствам, и являлись сами эти цивилизации. Так было в случае всех так называемых «нормальных» или (что в сущности одно и то же) «традиционных» цивилизаций. Такие цивилизации сущностно не противоречат друг другу, и любые возможные расхождения между ними являются чисто внешними и поверхностными. С другой стороны, цивилизация, не признающая никакого высшего принципа, и в действительности основанная на полном отрицании вообще каких бы то ни было принципов, уже в силу самого этого обстоятельства исключает возможность всякого взаимопонимания с другими цивилизациями, поскольку для того, чтобы такое понимание было воистину глубоким и действенным, оно должно проистекать из того самого высшего принципа, которого эта анормальная и извращенная цивилизация как раз лишена. Поэтому в современном мире мы видим, с одной стороны, цивилизации, оставшиеся стоять на традиционных позициях — таковы цивилизации Востока; и с другой — откровенно анти-традиционную цивилизацию или цивилизацию современного Запада.
Некоторые исследователи сегодня доходят до полного отрицания того факта, что деление человечества на людей Востока и Запада вообще соответствует каким бы то ни было естественным различиям. Но как бы то ни было, такое различие в настоящее время действительно существует. Прежде всего, невозможно всерьез усомниться в факте существования единой для Европы и Америки западной цивилизации, независимо от того как бы мы ее ни оценивали. В отношении Востока дел обстоит несколько сложнее, поскольку в настоящее время существует не одна, а несколько восточных цивилизаций. Различие и даже противоположность между цивилизациями Востока и цивилизацией Запада основаны на том, что всем восточным цивилизациям присущи определенные общие черты, позволяющие рассматривать их как цивилизации традиционные; в случае же западной цивилизации эти черты отсутствуют. Все современные цивилизации Востока являются в равной степени традиционными по своей сути. Чтобы дать более точное представление об этих цивилизациях, мы напомним здесь общие принципы их классификации, приведенные нами более подробно в других работах. Хотя такая классификация может показаться несколько упрощенной для тех, кто стремится разобраться в деталях, она остается, тем не менее, верной в своих основных чертах. Дальний Восток сущностно представлен Китайской цивилизацией, Средний Восток — Индуистской, Ближний Восток — Исламской. Следует добавить, что во многих отношениях Исламскую цивилизацию следует рассматривать как промежуточную между восточной и западной; особенно много общих черт она имела со средневековой Христианской цивилизацией Запада. Однако, если сопоставить ее с современным Западом, мы увидим, что она так же противостоит ему, как все собственно восточные цивилизации, к которым, согласно нашей точке зрения, она и должна быть отнесена.
Последнее замечание затрагивает важную проблему: до тех пор, пока на Западе существовали традиционные цивилизации, для противостояния Востока и Запада не было оснований. Противостояние имеет место лишь в случае современного Запада, поскольку речь идет, скорее, о противоположности двух типов сознания, нежели двух более или менее определенных географических реальностей. В определенные периоды истории, наиболее близким из которых является Средневековье, западное сознание в своих наиболее существенных чертах стояло гораздо ближе к восточному сознанию, нежели к тому, что оно представляет собой в современную эпоху. Тогда западная цивилизация была настолько же близка цивилизациям Востока, насколько сами эти цивилизации близки друг другу сегодня. В течение последних столетий Западная цивилизация претерпела фундаментальные изменения, гораздо более серьезные, чем все извращения, имевшие место в предшествующие периоды упадка, так как на этот раз вся человеческая деятельность полностью и радикальным образом изменила свою ориентацию и свой сущностный характер. Эти изменения произошли только на Западе. Поэтому, когда, говоря о современном мире, мы используем выражение "западное сознание", это равнозначно выражению "современное сознание". И поскольку иной тип сознания сохранился сегодня лишь на Востоке, мы можем, учитывая это обстоятельство, назвать его восточным типом сознания. Таким образом, оба термина — "сознание восточное" и "сознание западное" — характеризуют исключительно современное положение вещей. Поскольку "западное сознание" сложилось только в ходе недавнего периода истории, то и о противоположном, сугубо "восточном сознании," можно говорить лишь применительно к настоящему времени. Изначально же это "восточное сознание" было поистине присуще как людям Востока, так и людям Запада, так как его происхождение совпадает с происхождением самого человечества. Таким образом, его вполне можно назвать "нормальным сознанием" уже потому, что оно в большей или меньшей степени лежало в основе всех известных нам цивилизаций за одним лишь исключением — цивилизации современного Запада.
Некоторые исследователи сегодня доходят до полного отрицания того факта, что деление человечества на людей Востока и Запада вообще соответствует каким бы то ни было естественным различиям. Но как бы то ни было, такое различие в настоящее время действительно существует. Прежде всего, невозможно всерьез усомниться в факте существования единой для Европы и Америки западной цивилизации, независимо от того как бы мы ее ни оценивали. В отношении Востока дел обстоит несколько сложнее, поскольку в настоящее время существует не одна, а несколько восточных цивилизаций. Различие и даже противоположность между цивилизациями Востока и цивилизацией Запада основаны на том, что всем восточным цивилизациям присущи определенные общие черты, позволяющие рассматривать их как цивилизации традиционные; в случае же западной цивилизации эти черты отсутствуют. Все современные цивилизации Востока являются в равной степени традиционными по своей сути. Чтобы дать более точное представление об этих цивилизациях, мы напомним здесь общие принципы их классификации, приведенные нами более подробно в других работах. Хотя такая классификация может показаться несколько упрощенной для тех, кто стремится разобраться в деталях, она остается, тем не менее, верной в своих основных чертах. Дальний Восток сущностно представлен Китайской цивилизацией, Средний Восток — Индуистской, Ближний Восток — Исламской. Следует добавить, что во многих отношениях Исламскую цивилизацию следует рассматривать как промежуточную между восточной и западной; особенно много общих черт она имела со средневековой Христианской цивилизацией Запада. Однако, если сопоставить ее с современным Западом, мы увидим, что она так же противостоит ему, как все собственно восточные цивилизации, к которым, согласно нашей точке зрения, она и должна быть отнесена.
Последнее замечание затрагивает важную проблему: до тех пор, пока на Западе существовали традиционные цивилизации, для противостояния Востока и Запада не было оснований. Противостояние имеет место лишь в случае современного Запада, поскольку речь идет, скорее, о противоположности двух типов сознания, нежели двух более или менее определенных географических реальностей. В определенные периоды истории, наиболее близким из которых является Средневековье, западное сознание в своих наиболее существенных чертах стояло гораздо ближе к восточному сознанию, нежели к тому, что оно представляет собой в современную эпоху. Тогда западная цивилизация была настолько же близка цивилизациям Востока, насколько сами эти цивилизации близки друг другу сегодня. В течение последних столетий Западная цивилизация претерпела фундаментальные изменения, гораздо более серьезные, чем все извращения, имевшие место в предшествующие периоды упадка, так как на этот раз вся человеческая деятельность полностью и радикальным образом изменила свою ориентацию и свой сущностный характер. Эти изменения произошли только на Западе. Поэтому, когда, говоря о современном мире, мы используем выражение "западное сознание", это равнозначно выражению "современное сознание". И поскольку иной тип сознания сохранился сегодня лишь на Востоке, мы можем, учитывая это обстоятельство, назвать его восточным типом сознания. Таким образом, оба термина — "сознание восточное" и "сознание западное" — характеризуют исключительно современное положение вещей. Поскольку "западное сознание" сложилось только в ходе недавнего периода истории, то и о противоположном, сугубо "восточном сознании," можно говорить лишь применительно к настоящему времени. Изначально же это "восточное сознание" было поистине присуще как людям Востока, так и людям Запада, так как его происхождение совпадает с происхождением самого человечества. Таким образом, его вполне можно назвать "нормальным сознанием" уже потому, что оно в большей или меньшей степени лежало в основе всех известных нам цивилизаций за одним лишь исключением — цивилизации современного Запада.