- Пожалуй.
24
Дело почти закончено и его можно передавать в прокуратуру. Ибрагимов сознался в убийстве неизвестного в парке Мазурино и с этим было все ясно. Но зато появилась целая куча вопросов, никак не связанных друг с другом. Во-первых, странное похищение трупов убитого и Соколовой из морга. Во-вторых, нападение на квартиру Санеевых. В-третьих, расчленение врачом-дантистом Проловичем трупа Соколовой, который неизвестно каким способом попал к нему в квартиру. В-четвертых, странные сумасшествия Санеевой и Проловича, постоянно твердивших об оживших трупах. Вначале Сидоренко даже было решил, что трупы были украдены с целью изготовления из них масок для ограбления той же квартиры Санеевых. Но труп Соколовой отпадал сразу - до расчленения он был с кожей. А вот труп неизвестного... Пролович, не раздумывая, показал на портрет и назвал его Клименчуком. Надо будет сделать республиканский запрос о пропаже человека с такой фамилией. То же самое вчера сказал и Варьянов. К тому же Пролович сказал про родинку, которую не было видно по телевизору, и о которой забыл сказать ведущий.
После долгих и мучительных раздумий Сидоренко почувствовал, что он не в силах ответить на все эти вопросы и, тем более, не в силах проникнуть в ту тайну, которая окружает все эти события. В самом же присутствии тайны Сидоренко не сомневался - он привык к тому, что самые нелогичные и абсурдные поступки, как правило, являются таковыми лишь для непосвященных и выступают в роли своеобразной надводной вершины ледяного айсберга, скрывая более глубокие и чаще всего преступные взаимоотношения.
Завтра должно быть проведено повторное медицинское освидетельствование Проловича, и в случае несовпадения с решением Боченко могла появиться хоть и ничтожная, но все же ниточка, ведущая к правде. Если же и вторая комиссия подтвердит решение первой, что казалось Сидоренко более вероятным по ряду причин, можно было со спокойной совестью закрыть дело о похищении трупов большего не смог бы сделать ни один сыщик.
Раздался резкий и неприятный телефонный звонок. Сидоренко вздрогнул и поднял трубку. На том конце провода раздался голос сержанта Фомина, оставшегося в психиатрической больнице для наблюдения:
- Товарищ капитан, в больнице только что скончалась Санеева.
- Как? Какой диагноз?
- Что-то с сердцем. Но это еще не все, в это же самое время в больнице появился странный тип, он несколько раз говорил наедине с Боченко, а потом с Проловичем.
- Он приехал до того, как умерла Санеева?
- Не знаю...
- А кто должен знать? Будь там и наблюдай за происходящим. Тот человек уже уехал?
- Да. Я записал номер машины.
- Жди, сейчас выезжаю.
"Они убирают свидетелей - видимо, Санееву специально положили, чтобы выявить степень ее невменяемости, а затем убили, побоялись, что она что-то узнает или вспомнит. Что за человек? Фомин записал номер, но... Но этот человек мог уехать. Не исключено, что с ним связаны Боченко и Варьянов. Тогда становится понятным и расчленение трупа - они, испугавшись разоблачения Проловича, видимо, решили сымитировать его сумасшествие и укрыть в Витьбе. Зачем же тогда история о Клименчуке? Направить нас на ложный след? Но ведь и Санеева, и другая медсестра говорили о нем. В конце концов, и ту и другую можно было запугать", - машину основательно тряхнуло на огромной выбоине, и Сидоренко едва не выехал на встречную полосу. "Черт, надо быть повнимательнее, а то и сам могу попасть в морг", - недовольно подумал капитан, но через мгновение к нему вновь вернулось хорошее настроение - тайна, еще час назад казавшаяся абсолютно неразрешимой, теперь представлялась вполне посильной. Во всяком случае, Сидоренко интуитивно чувствовал, что визит незнакомца в больницу и смерть Санеевой помогут ему разобраться в калейдоскопе событий, на первый взгляд никак не связанных между собой.
Километра за три от Витьбы на дорогу из леса выбежал человек и призывно вытянул руку. Сидоренко хотел проехать мимо, но потом передумал и остановился. Голосовавший быстро подошел к машине и спросил низким, хриплым голосом:
- До больницы подбросишь?
- Тут и осталось-то всего три километра... Сади..., - Сидоренко взглянул на незнакомца и замер, так и не договорив фразу до конца.
Капитан сразу же узнал лицо человека, убитого чеченцами в парке Мазурино, вскрытого судмедэкспертами и украденного из морга. Это было его лицо, о чем говорила и едва заметная родинка над верхней губой.
- Так довезешь или нет?! - раздраженно переспросил человек, злобно блеснув чуть желтоватыми глазами.
- Садитесь, - с трудом выдавил Сидоренко, оглушенный неожиданной встречей.
Человек хотел сесть рядом, но Сидоренко посадил его на заднее сиденье так он мог лучше рассмотреть его лицо.
Сидоренко был прагматиком и материалистом до мозга костей, поэтому сразу же отбросил прочь первоначально промелькнувшую мысль о воскрешении трупа. Но, несколько раз оглянувшись на своего попутчика, капитан окончательно убедился, что его пассажир очень похож на убитого. "Одно из двух: или этот человек - брат убитого, или его искусно загримировали. Нужно довезти его до ворот, а там меня встретит Фомин. И мы вдвоем задержим его без всяких проблем", - решил Сидоренко и, посмотрев в зеркало, встретился взглядом с незнакомцем.
- К кому-нибудь едете? - неожиданно спросил незнакомец.
- У меня брат заболел. А вы?
Незнакомец промолчал, словно вопрос был задан кому-то третьему.
- Вы хотите кого-нибудь навестить? - более настойчиво спросил Сидоренко.
Незнакомец едва заметно кивнул головой и отвернулся в сторону, давая понять, что не расположен к беседе.
- Ясно! - неестественно весело сказал капитан, нажал на газ и машина лихо вкатилась на небольшой асфальтированный дворик.
К машине сразу же подошел Фомин:
- А я уже успел...
Но Сидоренко опередил сержанта, опасаясь, как бы тот раньше времени не сказал лишнего:
- Товарищ сержант - я не виноват, что не заметил знака! Я увидел его только тогда, когда подъехал к самым воротам - не мог же я сразу на скорости остановиться?! А там он за ветвями! Совсем не заметно!
Фомин растерянно смотрел широко раскрытыми глазами на своего начальника, не понимая, что ему нужно делать.
- Вот мои права, - с некоторым раздражением сказал Сидоренко и подал Фомину документы.
Капитан начал было опасаться, что бестолковый сержант все испортит, но Фомин, наконец, улыбнулся глупой улыбкой, от которой его широкое, веснушчатое лицо расплылось в стороны и невнятно промямлил:
- И все же вы нарушили правила.
Незнакомца, похоже, ничуть не волновало появление Фомина и он, устав ждать окончания беседы, открыл дверь и вышел из машины.
- Не стой, как пень, посреди дороги, его надо как-нибудь задержать! Но желательно сделать это без лишнего шума.
- Как же без шума? - недоуменно пожал плечами рыжий сержант.
- Надо заманить его назад в машину. Скажи, что хочешь составить на меня протокол, а его взять в свидетели, - пояснил Сидоренко.
- Понял, - кивнул головой Фомин и крикнул удаляющемуся незнакомцу, Эй, подождите минутку!
Человек даже не обернулся. Фомин нагнал его у самой двери и схватил за руку:
- Одну минутку!
Человек удивленно обернулся и недовольно спросил:
- Что вы хотите?
- Шофер машины, на которой вы приехали, нарушил правила, во двор въезжать нельзя!
- Так и разговаривайте об этом с шофером - я-то тут при чем? раздраженно спросил человек и пошел дальше.
Но отделаться от Фомина было не так-то просто, сержант обогнал незнакомца и загородил своей мощной фигурой вход в больницу:
- А при том, что сейчас я составлю протокол, а вы должны будете его подписать, потому что являетесь свидетелем.
- Дайте мне пройти! - с угрозой в голосе потребовал незнакомец.
- Вначале вы подпишите протокол. Вы приехали в одной машине с человеком, нарушившим правила дорожного движения.
- Пошел к черту! Отойди от двери! - незнакомец сжал кулаки и подошел к Фомину почти вплотную.
Фомин, оценив свое преимущество в росте, презрительно улыбнулся и, не двинувшись с места, заметил:
- Советую вести себя осторожнее - я нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
Обстановку разрядил подошедший Сидоренко:
- Вы ведь со мной ехали - подтвердите, пожалуйста, что знак и в самом деле почти не виден из-за ветвей?!
- А я говорю, что виден! - строго сказал Фомин.
- Тогда давайте подойдем к воротам, и вы сами в этом убедитесь, предложил Фомин.
В конце концов, им обоим удалось уговорить незнакомца сходить и посмотреть знак, а затем сесть в машину, чтобы подписать протокол. Едва только человек взял в руки ручку, Фомин и Сидоренко навалились на него с двух сторон, прижали к сиденью, закрутили руки за спину, и через мгновение раздался характерный металлический щелчок захлопнувшихся наручников. Незнакомец вначале опешил, но потом пришел в себя и принялся яростно сопротивляться. Каким-то чудом ему удалось вырваться из цепких объятий Сидоренко и лягнуть ногой сержанта ниже пояса. Фомин покраснел от боли, словно только что сваренный рак и с глухим стоном скрутился в три погибели, схватившись руками за ушибленное место. Человек рванулся вперед, а Сидоренко, зацепившись ногой за сиденье, не смог его удержать. Но Фомин уже пришел в себя и теперь жаждал отмщения:
- Ах ты, сука! - взревел сержант, и его тяжелый кулак с огромной силой ударил в затылок беглецу.
Тот не смог удержать равновесие и ударился лбом о лобовое стекло. Обмякшее тело безжизненно упало на переднее сиденье, а по стеклу маленькими блестящими молниями расползлись глубокие трещины.
- Дурак! Что ты сделал?! Вдруг он уже готов?! - Сидоренко набросился на сержанта, едва удержавшись от более сильных оскорблений.
- Пускай держит свои заготовки при себе! - огрызнулся сержант, но все же бросился поднимать незнакомца.
Тот уже пришел в себя и теперь с ненавистью смотрел на сержанта.
- Живой, товарищ капитан! - радостно воскликнул Фомин.
- Сейчас отвезем его в отделение, а затем вернемся сюда и поговорим о том человеке, который приехал перед смертью Санеевой. Ты садись с ним на заднее сиденье, - Сидоренко оглянулся на больницу, опасаясь, что кто-нибудь видел момент задержания, но, по всей видимости, все прошло достаточно гладко, во всяком случае, нигде не было видно обычных в таких обстоятельствах зевак.
Фомин быстро перетащил задержанного на заднее сиденье, и машина резко рванулась в сторону Витебска.
Ехали молча. Сидоренко решил поговорить на месте в отделении. Но молчал и незнакомец, словно его ничуть не удивил сам факт задержания. "Хороший знак - наверное, он ждал ареста, раз так сопротивлялся вначале и так присмирел сейчас", - подумал Сидоренко и решил проверить:
- Вы знаете, за что мы вас задержали?
Человек промолчал.
- Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве человека в парке Мазурино. Человека, в точности похожего на вас.
Незнакомец сосредоточенно рассматривал окно.
- Ладно, на месте разберемся! - немного разочарованно махнул рукой Сидоренко.
Капитан оглянулся и увидел, что задержанный сломал, очевидно, бракованные наручники и уже занес руку для нового удара. Сидоренко резко вывернул руль влево. Задержанный пошатнулся и упал на сиденье. Но и Сидоренко не смог удержать машину на проезжей части и она со скрежетом врезалась в бетонный столбик ограждения. Сидоренко провалился в кровавую пелену, но все же еще пытался выбраться наружу наощупь. Это ему не удалось, потому что через несколько секунд кровавую пелену сменила непроницаемая тьма.
25
Прошло две недели. Мало-помалу прекратились разговоры о страшной автокатастрофе, унесшей жизни двух милиционеров, и события вновь потекли своим чередом.
После смерти Сидоренко следствие окончательно зашло в тупик, и после того, как и вторая комиссия подтвердила сумасшествие Проловича, было окончательно прекращено. Тем более, что больше не поступало никаких сообщений о зверствах или похищениях трупов.
Кабцев за это время успел примелькаться в больнице, и его разговоры с Проловичем уже воспринимались Боченко, как нечто само собой разумеющееся.
- Ну, как, Сергей, что ты решил? Может передумал? - как всегда, мягко спросил Кабцев, желая удостовериться в твердости Проловича.
- Я хочу их уничтожить! - твердо сказал Сергей и яростно блеснул глазами.
- Ну разве не сумасшедший?! Видел бы тебя сейчас Боченко! - натянуто засмеялся Кабцев, но тут же сделался очень серьезным. - Ты сказал "их"?
- Вы не ослышались.
- Значит, если я правильно понял, ты хочешь уничтожить и...
- И Тень... Пока Тень бродит среди наших биополей, ни один человек не может чувствовать себя в достаточной безопасности.
- Уничтожить Клименчука будет очень сложно, но еще сложнее уничтожить Тень. Во втором случае нам понадобятся специальные приборы, а их у меня сейчас нет. К тому же, все наши расчеты базируются на древнекитайских рукописях, но где гарантии, что там настоящая правда не разбавлена вымыслом?! А ведь любая неточность может стоить тебе жизни, - вздохнул Кабцев, налил себе воды из пузатого зеленого графина и залпом опустошил стакан, словно там была водка.
- Почему же рукопись должна врать? Пока все совпадало! Чунь Лань, точно также, как и я, мог проникать в чужие сны. И там ему удалось уничтожить главного зомби и изгнать Тень. Почему же мне не попытаться ее уничтожить?!
- Твоя воля, хотя и подозреваю, что борьба с Тенью может выйти для тебя боком. Будем считать, что с сегодняшнего дня началась подготовка. Прежде всего, надо, чтобы ты до автоматизма отработал в себе само ощущение сна и осознание конечной цели - нахождение Клименчука. Иначе, он может застать тебя врасплох. Иными словами, ты все время должен помнить, что спишь. И еще - тебе, вероятно, придется проникать в его сны, потому что в твои он не пойдет. Скорее всего, не пойдет.
- Почему?
- Потому, что в твоих снах у тебя будет преимущество.
- Но разве мертвец может видеть сны? - удивленно вскинул брови Пролович.
- У зомби есть обязательный период покоя, и в этот период они живут в собственной голограмме. Это могут быть поистине чудовищные сны, учитывая источник, давший Клименчуку жизнь - в своём сне Клименчук может появиться перед тобой в любом обличье, вплоть до обличья Лиды или тебя самого. Но, в любом случае, останутся признаки, указывающие на зомби: желтые глаза и некоторая синюшность кожи. Если Клименчук и появится в твоем сне, сделай все, чтобы он оттуда не ушел. Возможно, тебе придется встретиться с Тенью. Главная наша беда - мы абсолютно не знаем, что это такое. В любом случае, если ты почувствуешь немотивированный ужас и увидишь нечто совершенно непонятное, постарайся выйти из сна. Для этого нужно взлететь вверх и упасть на землю.
- Но это значит, что Тень...
- Для борьбы с Тенью мы еще не готовы. Нужно хоть раз ее увидеть, и к тому же, я за это время подготовлю нужные приборы и подниму все рукописи, посвященные этому вопросу.
26
- Его лицо и глаза! Главное - представь его глаза! Как только почувствуешь, что проигрываешь - немедленно выходи из сна! Твоя сила в полете. Его глаза! Представь его глаза! - жесткие и властные слова обычно мягкого и веселого Кабцева проникали в самые глубокие уголки его мозга, превращаясь в отточенную до автоматизма программу действий.
Снотворное подействовало быстро, и вскоре Пролович бессильно опустил набрякшие веки.
- Успеха тебе, парень! Я ввязал тебя в плохую игру, и дай Бог тебе остаться живым, - задумчиво пробормотал Кабцев и включил осциллограф, на котором сразу же побежали гамма-волны энцефалограммы.
В это время дверь комнаты приоткрылась, и в проеме показался Боченко.
- Вы уже начали?
- Да. Пока идет гамма-ритм, - хмуро ответил Кабцев, потому что присутствие главврача не входило в его планы.
Ради этого он еще днем придумал историю о том, что пишет кандидатскую, для которой ему нужны дополнительные экспериментальные исследования.
- Ну ладно, работайте, - поспешно сказал Боченко и прикрыл дверь.
Кабцев облегченно вздохнул и взглянул на осцилограф. Характер волн постепенно изменился и уже недвусмысленно указывал на фазу быстрого сна. Это могло означать лишь одно: Пролович попал либо в собственный сон, либо в сон Клименчука. Стараясь не пропустить ничего существенного, Кабцев впился взглядом в экран - сейчас от его внимательности зависела человеческая жизнь...
Вокруг была абсолютная тьма. Расставив руки в стороны, Пролович кожей пальцев ощутил шершавые стены, сложенные из холодного, влажного камня. Где-то неподалеку гулко капала вода. "Ищи Клименчука! Будь осторожен!" мысль прозвучала почти вслух хорошо знакомым голосом. Стараясь не шуметь, Сергей выставил руки вперед и медленно пошел на звук капающей воды. Через несколько шагов он оказался в обширной комнате. Откуда-то с потолка лился едва различимый фиолетовый свет, и теперь хоть и с трудом, но все же можно было кое-что видеть. Тем не менее, дальняя часть комнаты скрывалась в непроницаемой тьме, и оттуда веяло враждебностью. Сергей взглянул вверх и различил небольшое круглое отверстие в потолке, через которое было видно темно-серое пятно не то неба, не то еще одного, но более высокого потолка. Это пятно и служило источником света. Пролович решил попробовать выбраться через него на поверхность.
Несколько раз подпрыгнув вверх, он, наконец, смог уцепиться за каменный край пролома и подтянулся вверх. Но камень, за который держался Пролович, не выдержал такого давления и неожиданно треснул. Сергей не успел найти другую опору и с грохотом упал вниз, больно ударив колено. Подземелье наполнилось долго не стихающим гулом, словно стены ответили многократно усиленным эхом.
Пролович сделал еще несколько попыток, но все они оказались еще более неудачными, чем первая - давало о себе знать ушибленное колено.
После того, как в комнате вновь установилась тишина, Сергей услышал, что где-то за стеной глухо тикают большие часы. Но через несколько секунд Сергей уже отчетливо различал в этом тиканье чьи-то мерные шаги. Кто-то или что-то приближалось к комнате, и Пролович, стиснув зубы, прислонился к холодной стене. Нужно было выбирать - или остаться здесь и встретиться с неизвестностью, или еще раз попробовать проникнуть в лаз на потолке. Правда, оставался еще тот ход, по которому Сергей неизбежно попал бы в ловушку, если бы решил использовать его для отступления.
Шаги приближались. Внезапно они переросли в отвратительный скрежет, словно тысячи невидимых ножей скребли оконное стекло. Потом все стихло. Каким-то шестым чувством Пролович ощутил, что ЭТО уже находится в комнате, и теперь напряженно всматривался в ее темную половину. Наконец, оттуда отделилась черная человеческая фигура трехметрового роста и медленно поплыла по воздуху по направлению к Сергею. Именно поплыла, потому что Пролович, как завороженный, следил за ее бесшумным движением.
Вот она уже совсем рядом. Сергей почувствовал, что фигура излучает сильный холод и отступил к тому проходу, по которому проник в комнату. Черный человек тут же оказался рядом. Он протянул вперед руку и с силой ударил Проловича по плечу. Вскрикнув от боли, Сергей присел под чудовищной тяжестью и попытался сбросить руку. Но это ему не удалось, и через мгновение уже обе огромные руки сжимали его в безжалостных чугунных тисках. Кости, сжатые мощным прессом, затрещали в суставах, и Сергей почувствовал, что теряет сознание...
Кабцев растерянно смотрел на внешне безжизненное тело Проловича. Неожиданно по телу пробежала нервная дрожь, и кожа на плечах странным образом вдавилась внутрь, словно кто-то невидимый сжал их в мощных объятиях. Александр Федорович взглянул на осциллограф и со страхом заметил, что ритм, соответствующий быстрому сну, уступил место хаотичным и совершенно непонятным колебаниям. Пролович застонал, и Кабцев явственно услышал треск выворачиваемых суставов. Александр Федорович понял, что Сергей вступил в борьбу, и теперь никак не мог решиться, как ему поступить - с одной стороны, Пролович мог просто погибнуть, с другой же, сейчас его нельзя было возвращать к действительности, так как мог случиться инсульт.
- Потерпи, парень, еще немного, и действие снотворного закончится. Тогда я смогу тебе помочь, - прошептал Кабцев, словно Пролович и в самом деле мог его слышать, и с тревогой взглянул на часы: Сергею нужно было продержаться еще двадцать пять минут.
Придя в себя, Пролович открыл глаза и увидел удаляющийся черный силуэт. "Обошлось!" - подумал Сергей, но все же продолжал внимательно наблюдать за врагом. Стараясь не шуметь, Пролович медленно поднялся на ноги. Но черный человек все же что-то услышал, потому что сразу же остановился и замер. Сергей неловко оступился, и злополучный маленький камешек гулко покатился по каменному полу.
Черный человек развернулся и вновь пошел к Сергею, шаря по стене рукой. Пролович с ужасом понял, что тот вовсе не собирался оставлять его в покое, а просто потерял из виду. Вначале, поддавшись панике, Сергей хотел было бежать, но потом понял, что это бессмысленно - человек шел как раз со стороны темной части комнаты, где, скорее всего, находился единственный путь к отступлению. Присмотревшись повнимательнее, Пролович заметил, что черный человек почти не проверяет участок стены у самого поля. Сергей решил рискнуть и быстро лег, прижавшись к холодным, ребристым камням. Человек подходил все ближе. Вот его рука проползла над самым Сергеем, едва не коснувшись головы. Чугунные ступни прогрохотали всего в сантиметре от тела и монстр двинулся дальше. Наученный предыдущим горьким опытом, Пролович не спешил вставать. Монстр тем временем обошел всю комнату и двинулся вперед по второму кругу. Сергей уже думал, что ему придется пережить весь ужас вновь, но черный человек остановился почти прямо перед ним, что-то злобно проворчал и мгновенно исчез в черной тьме. Почти тут же послышался мерзкий скрежет, который через несколько секунд перешел в мерные, удаляющиеся шаги. Вскоре стихли и они, и комната погрузилась в гробовую тишину. Но Пролович, оглушенный происшедшим, еще долго лежал на полу, боясь произвести хоть малейший шум...
Прошло больше двух часов. На экране осциллографа вновь был нормальный ритм быстрого сна, плечи Проловича давно расправились, и Кабцев отложил в сторону электроды, решив подождать с пробуждением.
27
Прошло не меньше часа. Сергей ощущал время с некоторым раздвоением - с одной стороны, он хорошо понимал, что прошел именно час, с другой же, этот час показался ему короче пяти минут. "Вот он на практике, закон относительности Эйнштейна", - подумал Пролович и решил еще раз попытаться выбраться через пролом в потолке.
Сергей долго не решался прыгнуть, опасаясь возвращения черного человека, но потом все же собрался и, сильно оттолкнувшись ногами, ухватился за край дыры. На этот раз все получилось более удачно, и Пролович через мгновение уже стоял на ногах посреди старинного зала, находящегося, видимо, в каком-нибудь старинном замке. С потолка свешивались громоздкие витые люстры, увешанные клочьями грязно-серой паутины. По углам были расставлены глубокие кресла, обитые фиолетовым бархатом, а у дальней стены на небольшом возвышении стоял настоящий трон, богато украшенный золотом и большими александритами. Между высокими, готическими окнами, вздымающимися к самому потолку, были развешаны гобелены со странными абстракционистскими изображениями и вышитыми серебром пентаграммами и крестами. Сами окна были застеклены разноцветными кусками прозрачной слюды, и все вместе образовывали не то узор, не то трудно различимую надпись. Присмотревшись, Сергей отметил про себя, что в этой мозаике встречалась слюда лишь трех цветов: светло-голубого, синего и фиолетового.
Пролович подошел к одному из окон и выглянул наружу. Но слюда сильно преломляла лучи, и нельзя было ничего разглядеть кроме неясных, размытых теней. Сергей с силой толкнул окно вперед, и оно со скрипом разделилось на две половины, медленно раскрывшиеся в стороны. В зал ворвался свежий ветер, насыщенный запахом свежесобранной голубики. Сергей взглянул за окно и увидел, что замок расположен на высокой скале, заметно возвышающейся над окружающей ее равниной, которая плотным фиолетовым ковром простиралась до самого горизонта, скрытого за колеблющейся, синеватой дымкой. Прямо под окном в скале располагалась небольшая площадка, края которой отвесными стенами уходили вниз. Пролович решил пробраться на площадку и, уцепившись рукой за массивную деревянную раму, принялся осторожно спускаться вниз. Но через несколько шагов оступился и уцепился за окно уже обеими руками. Рама, казавшаяся воплощением прочности, неожиданно затрещала. Один из завесов не выдержал, и окно начало угрожающе крениться вниз. Сергей висел над самой площадкой, до которой теперь было не больше трех метров, но главная опасность исходила от рамы - она в любой момент могла рухнуть вниз. В таком случае Сергей неминуемо оказался бы между молотом и наковальней, которой послужила бы каменная площадка. Едва Сергей успел об этом подумать, как окно и в самом деле рухнуло вниз. Пролович от страха закрыл глаза, но рама ударилась о площадку противоположным концом, рассыпалась на несколько обломков и, словно катапульта, швырнула Сергея в пропасть. Пролович на мгновение открыл глаза, но, увидев землю, приближающуюся с бешеной скоростью, вновь прикрыл веки.
К своему большому удивлению в момент падения он не ощущал абсолютно никакой боли, словно упал не на землю, а на огромный кусок сливочного масла.
24
Дело почти закончено и его можно передавать в прокуратуру. Ибрагимов сознался в убийстве неизвестного в парке Мазурино и с этим было все ясно. Но зато появилась целая куча вопросов, никак не связанных друг с другом. Во-первых, странное похищение трупов убитого и Соколовой из морга. Во-вторых, нападение на квартиру Санеевых. В-третьих, расчленение врачом-дантистом Проловичем трупа Соколовой, который неизвестно каким способом попал к нему в квартиру. В-четвертых, странные сумасшествия Санеевой и Проловича, постоянно твердивших об оживших трупах. Вначале Сидоренко даже было решил, что трупы были украдены с целью изготовления из них масок для ограбления той же квартиры Санеевых. Но труп Соколовой отпадал сразу - до расчленения он был с кожей. А вот труп неизвестного... Пролович, не раздумывая, показал на портрет и назвал его Клименчуком. Надо будет сделать республиканский запрос о пропаже человека с такой фамилией. То же самое вчера сказал и Варьянов. К тому же Пролович сказал про родинку, которую не было видно по телевизору, и о которой забыл сказать ведущий.
После долгих и мучительных раздумий Сидоренко почувствовал, что он не в силах ответить на все эти вопросы и, тем более, не в силах проникнуть в ту тайну, которая окружает все эти события. В самом же присутствии тайны Сидоренко не сомневался - он привык к тому, что самые нелогичные и абсурдные поступки, как правило, являются таковыми лишь для непосвященных и выступают в роли своеобразной надводной вершины ледяного айсберга, скрывая более глубокие и чаще всего преступные взаимоотношения.
Завтра должно быть проведено повторное медицинское освидетельствование Проловича, и в случае несовпадения с решением Боченко могла появиться хоть и ничтожная, но все же ниточка, ведущая к правде. Если же и вторая комиссия подтвердит решение первой, что казалось Сидоренко более вероятным по ряду причин, можно было со спокойной совестью закрыть дело о похищении трупов большего не смог бы сделать ни один сыщик.
Раздался резкий и неприятный телефонный звонок. Сидоренко вздрогнул и поднял трубку. На том конце провода раздался голос сержанта Фомина, оставшегося в психиатрической больнице для наблюдения:
- Товарищ капитан, в больнице только что скончалась Санеева.
- Как? Какой диагноз?
- Что-то с сердцем. Но это еще не все, в это же самое время в больнице появился странный тип, он несколько раз говорил наедине с Боченко, а потом с Проловичем.
- Он приехал до того, как умерла Санеева?
- Не знаю...
- А кто должен знать? Будь там и наблюдай за происходящим. Тот человек уже уехал?
- Да. Я записал номер машины.
- Жди, сейчас выезжаю.
"Они убирают свидетелей - видимо, Санееву специально положили, чтобы выявить степень ее невменяемости, а затем убили, побоялись, что она что-то узнает или вспомнит. Что за человек? Фомин записал номер, но... Но этот человек мог уехать. Не исключено, что с ним связаны Боченко и Варьянов. Тогда становится понятным и расчленение трупа - они, испугавшись разоблачения Проловича, видимо, решили сымитировать его сумасшествие и укрыть в Витьбе. Зачем же тогда история о Клименчуке? Направить нас на ложный след? Но ведь и Санеева, и другая медсестра говорили о нем. В конце концов, и ту и другую можно было запугать", - машину основательно тряхнуло на огромной выбоине, и Сидоренко едва не выехал на встречную полосу. "Черт, надо быть повнимательнее, а то и сам могу попасть в морг", - недовольно подумал капитан, но через мгновение к нему вновь вернулось хорошее настроение - тайна, еще час назад казавшаяся абсолютно неразрешимой, теперь представлялась вполне посильной. Во всяком случае, Сидоренко интуитивно чувствовал, что визит незнакомца в больницу и смерть Санеевой помогут ему разобраться в калейдоскопе событий, на первый взгляд никак не связанных между собой.
Километра за три от Витьбы на дорогу из леса выбежал человек и призывно вытянул руку. Сидоренко хотел проехать мимо, но потом передумал и остановился. Голосовавший быстро подошел к машине и спросил низким, хриплым голосом:
- До больницы подбросишь?
- Тут и осталось-то всего три километра... Сади..., - Сидоренко взглянул на незнакомца и замер, так и не договорив фразу до конца.
Капитан сразу же узнал лицо человека, убитого чеченцами в парке Мазурино, вскрытого судмедэкспертами и украденного из морга. Это было его лицо, о чем говорила и едва заметная родинка над верхней губой.
- Так довезешь или нет?! - раздраженно переспросил человек, злобно блеснув чуть желтоватыми глазами.
- Садитесь, - с трудом выдавил Сидоренко, оглушенный неожиданной встречей.
Человек хотел сесть рядом, но Сидоренко посадил его на заднее сиденье так он мог лучше рассмотреть его лицо.
Сидоренко был прагматиком и материалистом до мозга костей, поэтому сразу же отбросил прочь первоначально промелькнувшую мысль о воскрешении трупа. Но, несколько раз оглянувшись на своего попутчика, капитан окончательно убедился, что его пассажир очень похож на убитого. "Одно из двух: или этот человек - брат убитого, или его искусно загримировали. Нужно довезти его до ворот, а там меня встретит Фомин. И мы вдвоем задержим его без всяких проблем", - решил Сидоренко и, посмотрев в зеркало, встретился взглядом с незнакомцем.
- К кому-нибудь едете? - неожиданно спросил незнакомец.
- У меня брат заболел. А вы?
Незнакомец промолчал, словно вопрос был задан кому-то третьему.
- Вы хотите кого-нибудь навестить? - более настойчиво спросил Сидоренко.
Незнакомец едва заметно кивнул головой и отвернулся в сторону, давая понять, что не расположен к беседе.
- Ясно! - неестественно весело сказал капитан, нажал на газ и машина лихо вкатилась на небольшой асфальтированный дворик.
К машине сразу же подошел Фомин:
- А я уже успел...
Но Сидоренко опередил сержанта, опасаясь, как бы тот раньше времени не сказал лишнего:
- Товарищ сержант - я не виноват, что не заметил знака! Я увидел его только тогда, когда подъехал к самым воротам - не мог же я сразу на скорости остановиться?! А там он за ветвями! Совсем не заметно!
Фомин растерянно смотрел широко раскрытыми глазами на своего начальника, не понимая, что ему нужно делать.
- Вот мои права, - с некоторым раздражением сказал Сидоренко и подал Фомину документы.
Капитан начал было опасаться, что бестолковый сержант все испортит, но Фомин, наконец, улыбнулся глупой улыбкой, от которой его широкое, веснушчатое лицо расплылось в стороны и невнятно промямлил:
- И все же вы нарушили правила.
Незнакомца, похоже, ничуть не волновало появление Фомина и он, устав ждать окончания беседы, открыл дверь и вышел из машины.
- Не стой, как пень, посреди дороги, его надо как-нибудь задержать! Но желательно сделать это без лишнего шума.
- Как же без шума? - недоуменно пожал плечами рыжий сержант.
- Надо заманить его назад в машину. Скажи, что хочешь составить на меня протокол, а его взять в свидетели, - пояснил Сидоренко.
- Понял, - кивнул головой Фомин и крикнул удаляющемуся незнакомцу, Эй, подождите минутку!
Человек даже не обернулся. Фомин нагнал его у самой двери и схватил за руку:
- Одну минутку!
Человек удивленно обернулся и недовольно спросил:
- Что вы хотите?
- Шофер машины, на которой вы приехали, нарушил правила, во двор въезжать нельзя!
- Так и разговаривайте об этом с шофером - я-то тут при чем? раздраженно спросил человек и пошел дальше.
Но отделаться от Фомина было не так-то просто, сержант обогнал незнакомца и загородил своей мощной фигурой вход в больницу:
- А при том, что сейчас я составлю протокол, а вы должны будете его подписать, потому что являетесь свидетелем.
- Дайте мне пройти! - с угрозой в голосе потребовал незнакомец.
- Вначале вы подпишите протокол. Вы приехали в одной машине с человеком, нарушившим правила дорожного движения.
- Пошел к черту! Отойди от двери! - незнакомец сжал кулаки и подошел к Фомину почти вплотную.
Фомин, оценив свое преимущество в росте, презрительно улыбнулся и, не двинувшись с места, заметил:
- Советую вести себя осторожнее - я нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
Обстановку разрядил подошедший Сидоренко:
- Вы ведь со мной ехали - подтвердите, пожалуйста, что знак и в самом деле почти не виден из-за ветвей?!
- А я говорю, что виден! - строго сказал Фомин.
- Тогда давайте подойдем к воротам, и вы сами в этом убедитесь, предложил Фомин.
В конце концов, им обоим удалось уговорить незнакомца сходить и посмотреть знак, а затем сесть в машину, чтобы подписать протокол. Едва только человек взял в руки ручку, Фомин и Сидоренко навалились на него с двух сторон, прижали к сиденью, закрутили руки за спину, и через мгновение раздался характерный металлический щелчок захлопнувшихся наручников. Незнакомец вначале опешил, но потом пришел в себя и принялся яростно сопротивляться. Каким-то чудом ему удалось вырваться из цепких объятий Сидоренко и лягнуть ногой сержанта ниже пояса. Фомин покраснел от боли, словно только что сваренный рак и с глухим стоном скрутился в три погибели, схватившись руками за ушибленное место. Человек рванулся вперед, а Сидоренко, зацепившись ногой за сиденье, не смог его удержать. Но Фомин уже пришел в себя и теперь жаждал отмщения:
- Ах ты, сука! - взревел сержант, и его тяжелый кулак с огромной силой ударил в затылок беглецу.
Тот не смог удержать равновесие и ударился лбом о лобовое стекло. Обмякшее тело безжизненно упало на переднее сиденье, а по стеклу маленькими блестящими молниями расползлись глубокие трещины.
- Дурак! Что ты сделал?! Вдруг он уже готов?! - Сидоренко набросился на сержанта, едва удержавшись от более сильных оскорблений.
- Пускай держит свои заготовки при себе! - огрызнулся сержант, но все же бросился поднимать незнакомца.
Тот уже пришел в себя и теперь с ненавистью смотрел на сержанта.
- Живой, товарищ капитан! - радостно воскликнул Фомин.
- Сейчас отвезем его в отделение, а затем вернемся сюда и поговорим о том человеке, который приехал перед смертью Санеевой. Ты садись с ним на заднее сиденье, - Сидоренко оглянулся на больницу, опасаясь, что кто-нибудь видел момент задержания, но, по всей видимости, все прошло достаточно гладко, во всяком случае, нигде не было видно обычных в таких обстоятельствах зевак.
Фомин быстро перетащил задержанного на заднее сиденье, и машина резко рванулась в сторону Витебска.
Ехали молча. Сидоренко решил поговорить на месте в отделении. Но молчал и незнакомец, словно его ничуть не удивил сам факт задержания. "Хороший знак - наверное, он ждал ареста, раз так сопротивлялся вначале и так присмирел сейчас", - подумал Сидоренко и решил проверить:
- Вы знаете, за что мы вас задержали?
Человек промолчал.
- Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве человека в парке Мазурино. Человека, в точности похожего на вас.
Незнакомец сосредоточенно рассматривал окно.
- Ладно, на месте разберемся! - немного разочарованно махнул рукой Сидоренко.
Капитан оглянулся и увидел, что задержанный сломал, очевидно, бракованные наручники и уже занес руку для нового удара. Сидоренко резко вывернул руль влево. Задержанный пошатнулся и упал на сиденье. Но и Сидоренко не смог удержать машину на проезжей части и она со скрежетом врезалась в бетонный столбик ограждения. Сидоренко провалился в кровавую пелену, но все же еще пытался выбраться наружу наощупь. Это ему не удалось, потому что через несколько секунд кровавую пелену сменила непроницаемая тьма.
25
Прошло две недели. Мало-помалу прекратились разговоры о страшной автокатастрофе, унесшей жизни двух милиционеров, и события вновь потекли своим чередом.
После смерти Сидоренко следствие окончательно зашло в тупик, и после того, как и вторая комиссия подтвердила сумасшествие Проловича, было окончательно прекращено. Тем более, что больше не поступало никаких сообщений о зверствах или похищениях трупов.
Кабцев за это время успел примелькаться в больнице, и его разговоры с Проловичем уже воспринимались Боченко, как нечто само собой разумеющееся.
- Ну, как, Сергей, что ты решил? Может передумал? - как всегда, мягко спросил Кабцев, желая удостовериться в твердости Проловича.
- Я хочу их уничтожить! - твердо сказал Сергей и яростно блеснул глазами.
- Ну разве не сумасшедший?! Видел бы тебя сейчас Боченко! - натянуто засмеялся Кабцев, но тут же сделался очень серьезным. - Ты сказал "их"?
- Вы не ослышались.
- Значит, если я правильно понял, ты хочешь уничтожить и...
- И Тень... Пока Тень бродит среди наших биополей, ни один человек не может чувствовать себя в достаточной безопасности.
- Уничтожить Клименчука будет очень сложно, но еще сложнее уничтожить Тень. Во втором случае нам понадобятся специальные приборы, а их у меня сейчас нет. К тому же, все наши расчеты базируются на древнекитайских рукописях, но где гарантии, что там настоящая правда не разбавлена вымыслом?! А ведь любая неточность может стоить тебе жизни, - вздохнул Кабцев, налил себе воды из пузатого зеленого графина и залпом опустошил стакан, словно там была водка.
- Почему же рукопись должна врать? Пока все совпадало! Чунь Лань, точно также, как и я, мог проникать в чужие сны. И там ему удалось уничтожить главного зомби и изгнать Тень. Почему же мне не попытаться ее уничтожить?!
- Твоя воля, хотя и подозреваю, что борьба с Тенью может выйти для тебя боком. Будем считать, что с сегодняшнего дня началась подготовка. Прежде всего, надо, чтобы ты до автоматизма отработал в себе само ощущение сна и осознание конечной цели - нахождение Клименчука. Иначе, он может застать тебя врасплох. Иными словами, ты все время должен помнить, что спишь. И еще - тебе, вероятно, придется проникать в его сны, потому что в твои он не пойдет. Скорее всего, не пойдет.
- Почему?
- Потому, что в твоих снах у тебя будет преимущество.
- Но разве мертвец может видеть сны? - удивленно вскинул брови Пролович.
- У зомби есть обязательный период покоя, и в этот период они живут в собственной голограмме. Это могут быть поистине чудовищные сны, учитывая источник, давший Клименчуку жизнь - в своём сне Клименчук может появиться перед тобой в любом обличье, вплоть до обличья Лиды или тебя самого. Но, в любом случае, останутся признаки, указывающие на зомби: желтые глаза и некоторая синюшность кожи. Если Клименчук и появится в твоем сне, сделай все, чтобы он оттуда не ушел. Возможно, тебе придется встретиться с Тенью. Главная наша беда - мы абсолютно не знаем, что это такое. В любом случае, если ты почувствуешь немотивированный ужас и увидишь нечто совершенно непонятное, постарайся выйти из сна. Для этого нужно взлететь вверх и упасть на землю.
- Но это значит, что Тень...
- Для борьбы с Тенью мы еще не готовы. Нужно хоть раз ее увидеть, и к тому же, я за это время подготовлю нужные приборы и подниму все рукописи, посвященные этому вопросу.
26
- Его лицо и глаза! Главное - представь его глаза! Как только почувствуешь, что проигрываешь - немедленно выходи из сна! Твоя сила в полете. Его глаза! Представь его глаза! - жесткие и властные слова обычно мягкого и веселого Кабцева проникали в самые глубокие уголки его мозга, превращаясь в отточенную до автоматизма программу действий.
Снотворное подействовало быстро, и вскоре Пролович бессильно опустил набрякшие веки.
- Успеха тебе, парень! Я ввязал тебя в плохую игру, и дай Бог тебе остаться живым, - задумчиво пробормотал Кабцев и включил осциллограф, на котором сразу же побежали гамма-волны энцефалограммы.
В это время дверь комнаты приоткрылась, и в проеме показался Боченко.
- Вы уже начали?
- Да. Пока идет гамма-ритм, - хмуро ответил Кабцев, потому что присутствие главврача не входило в его планы.
Ради этого он еще днем придумал историю о том, что пишет кандидатскую, для которой ему нужны дополнительные экспериментальные исследования.
- Ну ладно, работайте, - поспешно сказал Боченко и прикрыл дверь.
Кабцев облегченно вздохнул и взглянул на осцилограф. Характер волн постепенно изменился и уже недвусмысленно указывал на фазу быстрого сна. Это могло означать лишь одно: Пролович попал либо в собственный сон, либо в сон Клименчука. Стараясь не пропустить ничего существенного, Кабцев впился взглядом в экран - сейчас от его внимательности зависела человеческая жизнь...
Вокруг была абсолютная тьма. Расставив руки в стороны, Пролович кожей пальцев ощутил шершавые стены, сложенные из холодного, влажного камня. Где-то неподалеку гулко капала вода. "Ищи Клименчука! Будь осторожен!" мысль прозвучала почти вслух хорошо знакомым голосом. Стараясь не шуметь, Сергей выставил руки вперед и медленно пошел на звук капающей воды. Через несколько шагов он оказался в обширной комнате. Откуда-то с потолка лился едва различимый фиолетовый свет, и теперь хоть и с трудом, но все же можно было кое-что видеть. Тем не менее, дальняя часть комнаты скрывалась в непроницаемой тьме, и оттуда веяло враждебностью. Сергей взглянул вверх и различил небольшое круглое отверстие в потолке, через которое было видно темно-серое пятно не то неба, не то еще одного, но более высокого потолка. Это пятно и служило источником света. Пролович решил попробовать выбраться через него на поверхность.
Несколько раз подпрыгнув вверх, он, наконец, смог уцепиться за каменный край пролома и подтянулся вверх. Но камень, за который держался Пролович, не выдержал такого давления и неожиданно треснул. Сергей не успел найти другую опору и с грохотом упал вниз, больно ударив колено. Подземелье наполнилось долго не стихающим гулом, словно стены ответили многократно усиленным эхом.
Пролович сделал еще несколько попыток, но все они оказались еще более неудачными, чем первая - давало о себе знать ушибленное колено.
После того, как в комнате вновь установилась тишина, Сергей услышал, что где-то за стеной глухо тикают большие часы. Но через несколько секунд Сергей уже отчетливо различал в этом тиканье чьи-то мерные шаги. Кто-то или что-то приближалось к комнате, и Пролович, стиснув зубы, прислонился к холодной стене. Нужно было выбирать - или остаться здесь и встретиться с неизвестностью, или еще раз попробовать проникнуть в лаз на потолке. Правда, оставался еще тот ход, по которому Сергей неизбежно попал бы в ловушку, если бы решил использовать его для отступления.
Шаги приближались. Внезапно они переросли в отвратительный скрежет, словно тысячи невидимых ножей скребли оконное стекло. Потом все стихло. Каким-то шестым чувством Пролович ощутил, что ЭТО уже находится в комнате, и теперь напряженно всматривался в ее темную половину. Наконец, оттуда отделилась черная человеческая фигура трехметрового роста и медленно поплыла по воздуху по направлению к Сергею. Именно поплыла, потому что Пролович, как завороженный, следил за ее бесшумным движением.
Вот она уже совсем рядом. Сергей почувствовал, что фигура излучает сильный холод и отступил к тому проходу, по которому проник в комнату. Черный человек тут же оказался рядом. Он протянул вперед руку и с силой ударил Проловича по плечу. Вскрикнув от боли, Сергей присел под чудовищной тяжестью и попытался сбросить руку. Но это ему не удалось, и через мгновение уже обе огромные руки сжимали его в безжалостных чугунных тисках. Кости, сжатые мощным прессом, затрещали в суставах, и Сергей почувствовал, что теряет сознание...
Кабцев растерянно смотрел на внешне безжизненное тело Проловича. Неожиданно по телу пробежала нервная дрожь, и кожа на плечах странным образом вдавилась внутрь, словно кто-то невидимый сжал их в мощных объятиях. Александр Федорович взглянул на осциллограф и со страхом заметил, что ритм, соответствующий быстрому сну, уступил место хаотичным и совершенно непонятным колебаниям. Пролович застонал, и Кабцев явственно услышал треск выворачиваемых суставов. Александр Федорович понял, что Сергей вступил в борьбу, и теперь никак не мог решиться, как ему поступить - с одной стороны, Пролович мог просто погибнуть, с другой же, сейчас его нельзя было возвращать к действительности, так как мог случиться инсульт.
- Потерпи, парень, еще немного, и действие снотворного закончится. Тогда я смогу тебе помочь, - прошептал Кабцев, словно Пролович и в самом деле мог его слышать, и с тревогой взглянул на часы: Сергею нужно было продержаться еще двадцать пять минут.
Придя в себя, Пролович открыл глаза и увидел удаляющийся черный силуэт. "Обошлось!" - подумал Сергей, но все же продолжал внимательно наблюдать за врагом. Стараясь не шуметь, Пролович медленно поднялся на ноги. Но черный человек все же что-то услышал, потому что сразу же остановился и замер. Сергей неловко оступился, и злополучный маленький камешек гулко покатился по каменному полу.
Черный человек развернулся и вновь пошел к Сергею, шаря по стене рукой. Пролович с ужасом понял, что тот вовсе не собирался оставлять его в покое, а просто потерял из виду. Вначале, поддавшись панике, Сергей хотел было бежать, но потом понял, что это бессмысленно - человек шел как раз со стороны темной части комнаты, где, скорее всего, находился единственный путь к отступлению. Присмотревшись повнимательнее, Пролович заметил, что черный человек почти не проверяет участок стены у самого поля. Сергей решил рискнуть и быстро лег, прижавшись к холодным, ребристым камням. Человек подходил все ближе. Вот его рука проползла над самым Сергеем, едва не коснувшись головы. Чугунные ступни прогрохотали всего в сантиметре от тела и монстр двинулся дальше. Наученный предыдущим горьким опытом, Пролович не спешил вставать. Монстр тем временем обошел всю комнату и двинулся вперед по второму кругу. Сергей уже думал, что ему придется пережить весь ужас вновь, но черный человек остановился почти прямо перед ним, что-то злобно проворчал и мгновенно исчез в черной тьме. Почти тут же послышался мерзкий скрежет, который через несколько секунд перешел в мерные, удаляющиеся шаги. Вскоре стихли и они, и комната погрузилась в гробовую тишину. Но Пролович, оглушенный происшедшим, еще долго лежал на полу, боясь произвести хоть малейший шум...
Прошло больше двух часов. На экране осциллографа вновь был нормальный ритм быстрого сна, плечи Проловича давно расправились, и Кабцев отложил в сторону электроды, решив подождать с пробуждением.
27
Прошло не меньше часа. Сергей ощущал время с некоторым раздвоением - с одной стороны, он хорошо понимал, что прошел именно час, с другой же, этот час показался ему короче пяти минут. "Вот он на практике, закон относительности Эйнштейна", - подумал Пролович и решил еще раз попытаться выбраться через пролом в потолке.
Сергей долго не решался прыгнуть, опасаясь возвращения черного человека, но потом все же собрался и, сильно оттолкнувшись ногами, ухватился за край дыры. На этот раз все получилось более удачно, и Пролович через мгновение уже стоял на ногах посреди старинного зала, находящегося, видимо, в каком-нибудь старинном замке. С потолка свешивались громоздкие витые люстры, увешанные клочьями грязно-серой паутины. По углам были расставлены глубокие кресла, обитые фиолетовым бархатом, а у дальней стены на небольшом возвышении стоял настоящий трон, богато украшенный золотом и большими александритами. Между высокими, готическими окнами, вздымающимися к самому потолку, были развешаны гобелены со странными абстракционистскими изображениями и вышитыми серебром пентаграммами и крестами. Сами окна были застеклены разноцветными кусками прозрачной слюды, и все вместе образовывали не то узор, не то трудно различимую надпись. Присмотревшись, Сергей отметил про себя, что в этой мозаике встречалась слюда лишь трех цветов: светло-голубого, синего и фиолетового.
Пролович подошел к одному из окон и выглянул наружу. Но слюда сильно преломляла лучи, и нельзя было ничего разглядеть кроме неясных, размытых теней. Сергей с силой толкнул окно вперед, и оно со скрипом разделилось на две половины, медленно раскрывшиеся в стороны. В зал ворвался свежий ветер, насыщенный запахом свежесобранной голубики. Сергей взглянул за окно и увидел, что замок расположен на высокой скале, заметно возвышающейся над окружающей ее равниной, которая плотным фиолетовым ковром простиралась до самого горизонта, скрытого за колеблющейся, синеватой дымкой. Прямо под окном в скале располагалась небольшая площадка, края которой отвесными стенами уходили вниз. Пролович решил пробраться на площадку и, уцепившись рукой за массивную деревянную раму, принялся осторожно спускаться вниз. Но через несколько шагов оступился и уцепился за окно уже обеими руками. Рама, казавшаяся воплощением прочности, неожиданно затрещала. Один из завесов не выдержал, и окно начало угрожающе крениться вниз. Сергей висел над самой площадкой, до которой теперь было не больше трех метров, но главная опасность исходила от рамы - она в любой момент могла рухнуть вниз. В таком случае Сергей неминуемо оказался бы между молотом и наковальней, которой послужила бы каменная площадка. Едва Сергей успел об этом подумать, как окно и в самом деле рухнуло вниз. Пролович от страха закрыл глаза, но рама ударилась о площадку противоположным концом, рассыпалась на несколько обломков и, словно катапульта, швырнула Сергея в пропасть. Пролович на мгновение открыл глаза, но, увидев землю, приближающуюся с бешеной скоростью, вновь прикрыл веки.
К своему большому удивлению в момент падения он не ощущал абсолютно никакой боли, словно упал не на землю, а на огромный кусок сливочного масла.