- А что такое? - шепотом спросила Марья Андреевна, заинтригованная тем, что Пролович начал говорить очень тихо.
- Они взяли с меня подписку, что я не буду разглашать тайну следствия и предупредили, что могут быть неприятности.
- Но Сергей Васильевич, это, ведь, только мне, - со слабой надеждой в голосе пробормотала Марья Андреевна.
- И рад бы, да не могу. Как-то мне не по себе, лучше уж выполнять, что сказали. Вы ведь помните "Витебское дело"? - почти похоронным тоном закончил Пролович, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос.
- Конечно, Сергей Васильевич! Раз уж дали подписку, то ее надо выполнять, - с тихим вздохом сказала Марья Андреевна, огорченная тем, что ей не удалось узнать ничего интересного.
- Раздевайтесь! Что же вы в проходе стоите? - наконец сказала Лида.
- Ой, Сергей Васильевич, вы проходите, это я совсем под старость ничего не соображаю и держу человека в коридоре, - виновато затараторила Марья Андреевна.
- А, может, мы лучше пойдем до кинотеатра пешком? - спросил Сергей, наполовину снявший куртку и теперь натянувший ее вновь.
- Можно и пешком, - согласилась Лида.
Дождь прекратился, но везде, где только было можно, стояли огромные унылые лужи, казалось, что кто-то продырявил землю и теперь через эти дырки видно второе небо, расположенное внизу. Проходящие машины поднимали целые тучи брызг, которые мелким серебристым бисером оседали на лица и одежду прохожих. Сергей, словно невзначай, оттопырил локоть и выставил его в сторону Лиды, ожидая, что она возьмет его под руку. Но Санеева сделала вид, что ничего не заметила. На самом же деле Лида хорошо заметила этот не совсем ловкий жест своего спутника, но пока медлила, а вдруг он просто так оттопырил руку, а она, как дура, навяжется ему первой?
Через некоторое время Сергей не выдержал:
- Возьми, пожалуйста, меня под руку, мы все же в кино идем, а не на работу.
Лида ничего не ответила и молча взяла Проловича под руку.
- Хороший сегодня день, - мечтательно сказал Пролович, хотя на самом деле день выдался не слишком легким.
- Хороший, - с улыбкой согласилась Лида и, как показалось Проловичу, теснее прижалась к его руке.
- Только, Лида... У меня к тебе одна просьба...
- Какая, Сергей Васильевич?
- Пообещай, что исполнишь?
- Прямо не знаю..., - растерялась Лида.
- Не называй меня больше на "вы", мне это неприятно. И Сергеем Васильевичем больше не называй, как-то сухо и слишком официально.
- Но ведь между нами десять лет разницы. К тому же вы, то есть... В общем, мой начальник. А разве можно начальника называть по имени?
- Какой я к черту начальник?! Я, Лида, всего три года назад институт закончил, а ты в этом году будешь поступать, разве это большая разница?! воскликнул Пролович и тут же понял, что сказал глупость: девять лет и в самом деле в глазах восемнадцатилетней Лиды должны были казаться почти вечностью, а он сам - едва ли не стариком.
- Ну, если вы так хотите, перейдем на "ты".
- И - просто Сергей.
- Хорошо, я постараюсь. Только на работе пускай все будет по-прежнему.
- Договорились, - охотно согласился Пролович.
Пересекли площадь Свободы. На мосту через Витьбу остановились и несколько минут смотрели вниз на начавшую полнеть реку.
- Совсем наша Витьба в сточную канаву превратилась, - грустно заметил Пролович.
- Да, когда я была маленькая, она была пошире, - согласилась Лида.
Почти все время их недовольно обходили многочисленные прохожие и Пролович повел Лиду дальше.
У фонтанов они остановились и присели на одну из серых скамеек.
- Сейчас промочим одежду, - улыбнулась Лида.
- И ты, и я в джинсах, так что ничего страшного не случится. Да и скамейка совсем сухая.
Фонтаны уже освободились от снега, но пока еще дремали, ожидая, когда какой-нибудь начальник распорядиться включить воду. Три обнаженные женские скульптуры из камня сиротливо смотрели на пустые бассейны.
- Зимой мне все время кажется, что им очень холодно, одиноко, и неуютно, - сказала Лида, взглянув на статуи.
- Это просто потому, что они обнажены. У меня тоже иногда бывает такое чувство.
- А порой мне кажется, что это просто три нимфы, которых заколдовала какая-нибудь злая старуха-колдунья.
- Ты, наверное, очень любила в детстве сказки Андерсена?
- Любила. А ты?
- В общем-то тоже, но мне больше нравились Носов и Волков.
- "Волшебник Изумрудного города"?
- Да, вся эта серия, - кивнул Пролович.
- Я где-то читала, что Волков взял за основу романы какого-то американского писателя.
- Я тоже. Но, по-моему, если человек может сделать для детей хорошую сказку, то не грех и воспользоваться чужой идеей. Кто у нас знает Пиноккио? А вот про Буратино слышал каждый ребенок.
- А это не плагиат?
- Не знаю - я не знаток литературы. И Волков, и Толстой, по-моему, большую часть сами придумали, - пояснил Пролович.
Они говорили совсем не о том, что хотелось говорить. Сергею хотелось говорить о них самих, об их отношениях, но вместо этого разговора он то и дело перескакивал с одной темы на другую и во всех этих темах не было даже легкого намека на чувства. Впрочем, в конце концов, каждый из них был доволен уже хотя бы тем , что состоялся этот поход в кино, и тем, что сделано самое главное - положено начало. Начало человеческим отношениям, которые рано или поздно приведут или к взаимной дружбе, или к холодному расставанию, или к большой и жаркой любви.
Фильм оказался заурядным коммерческим боевиком новой волны, снятым какой-то полуподпольной студией и Сергей даже почувствовал некоторое облегчение, когда на экране зажглись заключительные титры.
- Ой, как фильм долго шел, уже почти девять, - взглянув на часы, удивленно воскликнула Лида
- Да, почти два часа. То-то мне показалось, что он слишком длинный.
- Вам фильм не понравился?
- Смотреть можно, конечно... Но если откровенно, то фильм не очень. А тебе?
- А мне понравился. Не драки, конечно! А этот парень - он такой сильный и вместе с тем добрый..., - Лида замолчала, заметив, что на губах Проловича промелькнула легкая усмешка.
"Все же она еще совсем ребенок. Иначе вряд ли поверила бы в эту глупую сказку о современном Робин Гуде. Мое поколение выросло совсем на других фильмах. Мое поколение? Чем же отличается мое поколение, если между нами всего десять лет разницы? И все же отличается. Они выросли уже при Горбачеве. А мы... Мы выросли до него и в этом, наверное, наше счастье... Мы не стали люмпен-машинами, заряженными мыслями о деньгах, мы остались людьми. Но разве Лида похожа на машину? Нет, она живой и очень легко ранимый человек. Просто они, словно беспризорники, выросли в нравственной пустоте и ущербном восприятии своей неполноценной гражданственности. А мы, пусть хоть в детстве, но все же были гражданами сверхдержавы. Наверное, они поэтому такие нервные и издерганные и так верят в Чумака и Кашпировского, совпадение снов и прочую чушь. Хорошо, что Лида забыла о Клименчуке", - подумал Пролович и, заметив, что Лида как-то отрешенно смотрит вниз, осторожно обнял ее за плечи. Лида едва заметно вздрогнула и быстро взглянула на Сергея.
- Какие у тебя красивые глаза! И волосы..., - тихо прошептал Сергей.
- Тебе это просто кажется, - ответила Лида и прижалась к нему щекой.
- Мне это не кажется. Я боюсь, что мне кажется другое - будто бы я сейчас иду с тобой по городу. А что, если я сейчас проснусь, и ты исчезнешь?! - прошептал Сергей, удивляясь, что слова, которые он никак не решался сказать перед фильмом, теперь сами рвутся наружу.
Лицо Лиды озарилось счастливой улыбкой:
- Правда - наш город становится очень красивым по вечерам?
- Правда. Но не только по вечерам, он красивый всегда, - поправил ее Сергей.
- Пойдем в парк? - предложила Лида.
- Пойдем, - согласился Пролович.
- Только через мост, что ведет к концертному комплексу, - попросила Лида.
Мост проходил на достаточно большой высоте и где-то далеко внизу, словно тонкая серебристая струйка на дне холодного и темного ущелья, едва слышно журчала Витьба. Этот мост был только пешеходным, поэтому Сергей и Лида тихо стояли у перил, скорее слушая, чем рассматривая ночную реку.
Потом долго гуляли в парке, где обычно бывает много подвыпившей молодежи и где на этот раз не было ни единой живой души. Большие старые деревья, широко раскинувшие свои ветви, сросшиеся в один огромные невод, привносили ощущение таинственной и вместе с тем удивительной сказки...
Домой Сергей вернулся пешком, потому что лишь в два часа ночи отпустил окончательно замерзшую Лиду, а к этому времени весь транспорт уже был в парках.
10
Пролович долго не мог уснуть, переворачиваясь с одного бока на другой: наконец-то, случилось чудо и за один сегодняшний вечер они с Лидой стали гораздо ближе друг другу, чем за весь прошедший год совместной работы. Убийство в парке, Клименчук, милиция - все это каким-то едва различимым силуэтом ушло на второй план, а на первом царила любовь, с неожиданной силой вспыхнувшая в сердце Проловича...
Сергей вышел из маленького дощатого сарайчика и сразу же увидел большую зеленую звезду - темнота наступила слишком быстро. Дом, призывно глядевший освещенным окнами, за одним из которых сейчас была Лида, находился настолько близко, что, казалось, нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться под защитой света. Но что-то особенное в воздухе или едва различимый силуэт удерживали Сергея на месте и он с досадой думал о том, что его ждет Лида, а он так не вовремя застрял в этом сарае. Наконец, Сергей решился и сделал несколько первых шагов по направлению к дому. Ноги мягко пружинили по густому травяному ковру. "И как это только траву до сих пор не вытоптали?" - удивился Пролович и, окончательно осмелев, пошел гораздо увереннее. За углом дома раздалось глухое, грозное рычание. Сергей инстинктивно отпрянул назад и в два прыжка очутился возле входа в сарай. Почти в тот же миг из-за дома выскочила гигантская черно-синяя собака со светящимися желтым светом глазами и светящейся мордой. Пролович вбежал в сарай и закрыл дверь изнутри на старый, ржавый крючок. Крючок был очень древним и Сергей боялся, что он может сломаться при первой же более-менее серьезной атаке зверя. Собака подошла почти вплотную и Пролович сквозь щели в дверях почувствовал ее зловонное, хриплое дыхание. В одной из дверных досок выпал сучок и именно в этой маленькой дырочке появился немигающий ярко-желтый глаз, злобно уставившийся на Сергея. Пролович схватил первую попавшую ему в руки щепку и сунул ее в дырку. Собака взвыла от боли и тут же с бешеной пеной у рта бросилась грызть дверные доски, намереваясь любой ценой добраться до того, кто оказался под ненадежной защитой этого ветхого сарайчика. Сергей вжался в дальний угол и поминутно прислушивался к злобному рычанию врага. Вскоре собаке удалось прогрызть дыру внизу одной из самых ветхих досок и в это отверстие пролез вначале нос, а затем и остальные детали отвратительной морды. Сергей, почти парализованный страхом, нащупал под рукой гаечный ключ и швырнул его в чудовище. Собака зарычала и принялась с разгона бросаться на двери, пытаясь сорвать их с петель и попасть внутрь.
- Сергей, где ты?! - послышался приглушенный крик Лиды, обеспокоенной таким долгим отсутствием мужа.
Услышав крик, собака замолчала и внимательно прислушалась.
"А вдруг этот упырь нападет и на Лиду?! Надо ее как-то предупредить", испуганно подумал Сергей и изо всей силы крикнул на весь двор:
- Лида, не ходи сюда! Срочно прячься в дом и не открывай дверей!
- Сергей, где ты?! Иди есть картошку - уже три часа ночи! - вновь донесся приглушенный крик, раздавшийся на этот раз гораздо ближе.
Лида, видимо, шла по направлению к сараю.
- Лида, назад! В дом! - заорал Сергей и подскочил к двери.
Раздался испуганный женский крик и сразу же вслед за ним - злобное собачье рычание.
- Лида! - пронзительно закричал Пролович.
С одной стороны он, как муж, был просто обязан выбежать и попытаться спасти Лиду, с другой же чудовищная собака вселяла непреодолимый, почти гипнотический ужас.
- А-а! - закричала Санеева и Сергей, взревев от ярости, выбил ногой входную дверь и выскочил на улицу.
Но его встретил пустой двор и какая-то страшная, гнетущая тишина. Высоко над домом в небе горела единственная, но очень яркая зеленая звезда. Будь перед ним противник, Сергей бы ринулся в бой, но тишина как-то вновь подавила его храбрость.
Неожиданно окна дома погасли, и на пороге появилась расплывчатая фигура. Фигура начала медленно подходить к Сергею и Пролович попятился назад. Вскоре фигура подошла к нему поближе и Сергей без труда узнал Лиду:
- Это ты?
Ничего не ответив, Лида шла прямо к нему и пристально смотрела вперед загадочным, остекленевшим взглядом. Ее кожа приобрела странный черно-синий цвет, а глаза горели желтым огнем. "Собака!" - догадался Пролович и отшатнулся в сторону. Фигура протянула вперед свои неестественно длинные, костлявые руки, пытаясь дотянуться до Сергея и обнять его за плечи.
- Ты - собака! Ты убила мою Лиду и приняла ее облик! - закричал Сергей и с диким смехом посмотрел в желтые глаза.
Лицо фигуры неожиданно задрожало, и постепенно начали исчезать знакомые черты: нос заострился и стал продолговатым, а все тело раздалось вширь. Через мгновение перед Проловичем стоял Клименчук и с удивлением смотрел на Сергея, словно не понимая, как тот мог разгадать его обман.
- Где Лида?! - с угрозой спросил Сергей.
- Не угрожай мне - сейчас мое время, - спокойно ответил Клименчук.
- Почему?
- Посмотри в небо. Там светит Зеленая звезда.
- Ну и что?
- Значит, я в это время имею наибольшую силу.
- Какой же цвет ты не любишь?
- Я тебе этого не скажу.
- Где Лида?
- Я не знаю. Это я кричал, и собака - тоже я. Я просто хотел выманить тебя из сарая.
- Зачем?
- Чтобы загрызть.
- Почему же тогда ты меня не грызешь?
- Я не могу опять превратиться в собаку.
- Но так в жизни не бывает. Значит, мы спим?
- Да, мы спим. И сейчас я тебя загрызу! - Клименчук прямо на глазах стал обрастать шерстью, опустился на четвереньки и превратился в собаку.
Но не в такую огромную, какой был вначале, а в самую обыкновенную дворняжку. Дворняжка подняла морду вверх, пристально посмотрела на Проловича и вдруг крикнула голосом Шарикова из фильма "Собачье сердце":
- Плохими словами не выражаться!
Сергей вздрогнул и... оказался в своем кабинете. Зазвонил телефон. Пролович поднял трубку и на том конце провода раздался испуганный голос Сидоренко:
- У вас журнал с записью инициалов Клименчука?
- Да. Лежит на столе.
- Найдите его и зачитайте мне. К вам сейчас направилась огромная крыса, которая хочет сожрать этот журнал. Берегитесь - она уже близко!
Пролович положил трубку на стол и лихорадочно принялся искать журнал.
- Торопитесь, крыса уже входит в вашу поликлинику! - с той же громкостью и тревожной интонацией сказал голос Сидоренко.
Вот и журнал. Пролович принялся листать страницы, но каждый лист был исписан какими-то нецензурными фразами.
- Она уже в коридоре, торопитесь!
Наконец, Сергей нашел нужную запись и, подняв трубку, приготовился читать. Но в этот самый момент дверь в кабинет с треском слетела с петель и в комнату ввалился огромный серый грызун размером с хорошо откормленную свинью.
- Читайте! - взвизгнул Сидоренко.
Но крыса схватила зубами провод, вырвала телефон и в одно мгновение сожрала его с противным хрустом ломающейся пластмассы.
- Ничего, читайте. Трубка может работать, как рация! - заверил следователь.
Услышав эту фразу, крыса набросилась на Проловича, норовя вцепиться ему прямо в горло. Сергей сразу же узнал эти ненавистные, горящие желтым огнем глаза и серо-голубую, дымчатую шерсть. Мерзкие зубы-ножи уже искали его шею, но в этот момент раздался пронзительный звонок.
- Это охранная сигнализация! - радостно возвестил голос Сидоренко и крыса испуганно выскочила в коридор, оторвав по пути несколько кирпичей от стены, в которой были укреплены двери.
Но отвратительный звонок продолжался, и Сергей, медленно поднявшись на ноги...
11
Будильник перестал звенеть как раз тогда, когда Сергей проснулся и начал приходить в себя. Увиденный сон всплывал в памяти какими-то короткими, бессвязными отрывками. Но во всех этих отрывках неизменным было лишь одно: черно-синие тела и глаза, горящие желтым, адским пламенем. Сергей даже вздрогнул и оглянулся - ему показалось, что эти глаза находятся в комнате и следят за каждым его движением. Пролович попытался убедить себя в том, что весь его кошмар - это невообразимая комбинация убийства в парке, Клименчука, его воспаленных глаз и синеватой, отечной кожи, а также страхов Лиды, которая прочно засела в бессознательном и теперь не дает покоя многочисленными сновидениями, но у него ничего не получилось. Рассудком Пролович объяснял себе все логично и доказательно, но сердцем или еще каким-то неведомым седьмым чувством он ощущал опасность, как аквариумные рыбки ощущают приближение землетрясения. Между убийством в парке, визитом Клименчука, страхами Лиды и его собственными кошмарами существовала какая-то почти незримая, но вполне определенная связь. И именно эта незримость заставляла Сергея чувствовать себя маленькой песчинкой в игре неведомых, но могучих сил.
"Совпадет ли третий сон? Если да, то и первые два случая не являются простыми совпадениями. Но что же это тогда? Телепатия? Телекинез? Или, может быть, и в самом деле существует этот загадочный астральный мир? Недаром же философия Востока уделяет ему столько внимания. Но почему у меня постоянно гнетущее ощущение опасности? Скорее всего, из-за этой загадочности и неопределенности: древние инстинкты всегда порождают страх в ответ на все неведомое. В этом, очевидно, был большой смысл на заре человечества. Нужно будет пойти на работу пораньше, чтобы застать Лиду и поговорить о ее сне. Спросить ее шутливо и даже... И даже если сны совпадут, я ей скажу, что они разные. В любом случае остается только ждать", - Сергей взял с журнального столика вчерашние газеты, которые так и не успел прочесть накануне. Почти вся площадь газет была заполнена политическими статьями - предавали анафеме полуподпольный шестой съезд народных депутатов СССР, а заодно и тех, кто недостаточно активно претворял в жизнь очередные судьбоносные решения очередных пророков. Пролович пробежал по нескольким статьям и у него возникло ощущение, что вся политика напоминает обыкновенные дрязги в коммунальной квартире.
Сергей уже собирался положить газеты на место, как вдруг на последней странице "Труда" увидел статью какого-то белорусского психоаналитика Кабцева, который рассказывал о природе и сущности зомби. Перед статьей, правда, скромно сообщалось, что, по-мнению авторитетных ученых Кабцев всего лишь обыкновенный шарлатан, но Сергея это не остановило, и он принялся за статью:
"В последние годы на видеоэкранах мы можем часто видеть фильмы ужасов, персонажами которых являются зомби - недавно умершие люди, у которых погиб мозг, но еще функционирует опорно-двигательная система. По свидетельствам африканцев, раньше зомби часто можно было встретить в глухих местах Центральной Африки, где они работали на плантациях. Большинство ученых считают существование зомби чистейшим вымыслом и при этом ссылаются на то, что мертвый мозг не может управлять живым телом. Однако, каждый из нас помнит еще со школьных лет замечательный опыт с лягушачьей лапкой: при пропускании электрического тока мышцы сокращаются и лапка приходит в движение. Очевидно, нетрудно представить, что при отлаженном целенаправленном воздействии на свежий трупик лягушки можно добиться того, чтобы она прыгала. Это очень сложно, но, что самое важное, теоретически вполне осуществимо. Теперь представьте, что на мертвую лягушку воздействуют не прямыми электрическими ударами, а электромагнитными импульсами, аналогичным по эффекту - лягушка в таком случае будет двигаться точно так же, как и в первом случае. Это можно сравнить с управлением моделью самолета по радио. Но то, что можно сделать с лягушкой, вполне можно сделать и с человеком. Для этого, однако, необходим высочайший уровень знаний. Технократическое европейское мышление не позволяет допустить, что дикари-негры могут достичь такого уровня знаний, который позволяет использовать на плантациях умерших, превращая их в зомби. Но никто не станет отрицать, что, например, индийские йоги, порой не знающие даже основ физики и биологии, могут с успехом останавливать и запускать свое сердце и проделывать другие, не менее сногсшибательные не только для европейцев, но и для собственных граждан трюки. Причем сердце и в самом деле переводится в состояние глубокой комы, о чем не раз свидетельствовали известные биологи. Не стоит забывать и того, что и сама технократическая цивилизация сложилась за последние двести-триста лет, тогда как за предыдущие тысячелетия не было сколь либо значительных открытий. Но как раз именно это и способствовало изучению тайны человеческого тела и человеческой психики, и можно предположить, что за несколько тысячелетий всевозможные колдуны и шаманы могли достичь очень многого. Достичь не столько из-за понимания сущности явления, сколько просто из-за механического шлифования случайно открытых способов воздействия. Более того, сами колдуны абсолютно не понимают сути явлений и приписывают все сверхъестественным силам. Сами негры признаются, что наряду с заклинаниями при превращении умершего человека в зомби используются различные смеси из порошков, известных только колдунам. Эти смеси, очевидно, повышают чувствительность еще не разложившегося мышечного волокна к воздействию на расстоянии. Несомненно и то, что эти смеси предотвращают преждевременное разложение ткани, подавляя жизнедеятельность болезнетворных микроорганизмов. Таким образом, словесные заклинания - всего лишь формальный довесок. Но не совсем бесполезный - слова, скорее всего, используются в качестве аутотренинга для колдуна, управляющего зомби. Можно предположить, что колдунам приходится время от времени натирать тела зомби специальным составом, чтобы хоть как-то компенсировать потери мышечной ткани после совершенной работы. Но полностью компенсировать эти потери невозможно - для этого волокно должно быть живым. Поэтому со временем зомби слабеет и рано или поздно утрачивает способность к движению
Из всего вышесказанного вытекает интересный вопрос - насколько реальна возможность того, что колдун, например, может заставить зомби собирать какие-нибудь плоды, то есть, совершать весьма сложные движения. Можно, конечно, говорить о тысячелетнем совершенствование, но мне лично более вероятным кажется другой путь: если определенным образом "включить" мертвый, но еще не разрушенный мозг, можно добиться как бы настоящего оживления и даже частичного восстановления утраченных со смертью условных и безусловных рефлексов. Это можно сравнить с подачей электроэнергии на компьютер - он начинает работать. Отсюда возникает еще один интересный вывод - колдун, владеющий искусством создания зомби, при определенных условиях может проникнуть в мозг спящего человека и подчинить его своему влиянию. При этом на первых этапах подчинения можно ожидать совпадения снов колдуна и его жертвы... Но это уже другой, отдельный разговор. За несколько лет у меня скопились факты, которые свидетельствуют о том, что сны и в самом деле могут совпадать до мелочей. Если продлится наше сотрудничество с газетой, мы с вами поговорим об этом в следующий раз..."
В самом конце Кабцев просил направить ему письма, если у кого-то были случаи совпадения снов. Обычно Пролович с изрядной долей скептицизма относился к подобным статьям, но двойное совпадение снов заставили его взглянуть на это немного другими глазами: "Все же он молодец, что занимается всем этим. Про зомби, конечно, бред, а вот в совпадении снов что-то есть. Уж не я ли колдун, подчиняющий себе Лиду?!" Улыбнувшись по поводу этой несуразности, Пролович взял лист бумаги и написал о двух совпавших снах. Написал не из желания как-то обратить на себя внимание, а просто из-за того, что хотел получить от Кабцева какую-нибудь версию, объясняющую эти совпадения. При этом Проловичем двигало, скорее, простое любопытство, в душе же он не слишком рассчитывал на ответ и к тому же хорошо понимал, что этот самый Кабцев может и в самом деле оказаться самым заурядным проходимцем-шарлатаном, который решил сделать себе имя и, в конечном счете, деньги на волне мистики, захлестнувшей страну. К тому же Кабцев не сообщил адреса, по которому нужно было отправлять письма, и Сергей после некоторых сомнений написал на адрес редакции и чуть ниже приписал в скобках: (Для Кабцева А.Ф.).
12
В половине двенадцатого Сергей опустил письмо в синий, покрытый в некоторых местах проявившейся бурой ржавчиной почтовый ящик и поехал на работу.
По пути на линии неожиданно исчезло напряжение и трамваи, словно окоченевшие божьи коровки, замерли своими красными остовами на блестящих травинках-ниточках рельсов. Двери открыли, чтобы наиболее нетерпеливые пассажиры могли выйти и отправиться дальше пешком. Пролович никак не мог решить, как ему поступить - с одной стороны, напряжение могло появиться в любую минуту, с другой же - он мог опоздать и не застать Лиду на месте. Официально первая смена заканчивалась только в два часа дня, но на практике и Варьянов, и сам Пролович, работая в первую, почти никогда не задерживались после двенадцати.
- Они взяли с меня подписку, что я не буду разглашать тайну следствия и предупредили, что могут быть неприятности.
- Но Сергей Васильевич, это, ведь, только мне, - со слабой надеждой в голосе пробормотала Марья Андреевна.
- И рад бы, да не могу. Как-то мне не по себе, лучше уж выполнять, что сказали. Вы ведь помните "Витебское дело"? - почти похоронным тоном закончил Пролович, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос.
- Конечно, Сергей Васильевич! Раз уж дали подписку, то ее надо выполнять, - с тихим вздохом сказала Марья Андреевна, огорченная тем, что ей не удалось узнать ничего интересного.
- Раздевайтесь! Что же вы в проходе стоите? - наконец сказала Лида.
- Ой, Сергей Васильевич, вы проходите, это я совсем под старость ничего не соображаю и держу человека в коридоре, - виновато затараторила Марья Андреевна.
- А, может, мы лучше пойдем до кинотеатра пешком? - спросил Сергей, наполовину снявший куртку и теперь натянувший ее вновь.
- Можно и пешком, - согласилась Лида.
Дождь прекратился, но везде, где только было можно, стояли огромные унылые лужи, казалось, что кто-то продырявил землю и теперь через эти дырки видно второе небо, расположенное внизу. Проходящие машины поднимали целые тучи брызг, которые мелким серебристым бисером оседали на лица и одежду прохожих. Сергей, словно невзначай, оттопырил локоть и выставил его в сторону Лиды, ожидая, что она возьмет его под руку. Но Санеева сделала вид, что ничего не заметила. На самом же деле Лида хорошо заметила этот не совсем ловкий жест своего спутника, но пока медлила, а вдруг он просто так оттопырил руку, а она, как дура, навяжется ему первой?
Через некоторое время Сергей не выдержал:
- Возьми, пожалуйста, меня под руку, мы все же в кино идем, а не на работу.
Лида ничего не ответила и молча взяла Проловича под руку.
- Хороший сегодня день, - мечтательно сказал Пролович, хотя на самом деле день выдался не слишком легким.
- Хороший, - с улыбкой согласилась Лида и, как показалось Проловичу, теснее прижалась к его руке.
- Только, Лида... У меня к тебе одна просьба...
- Какая, Сергей Васильевич?
- Пообещай, что исполнишь?
- Прямо не знаю..., - растерялась Лида.
- Не называй меня больше на "вы", мне это неприятно. И Сергеем Васильевичем больше не называй, как-то сухо и слишком официально.
- Но ведь между нами десять лет разницы. К тому же вы, то есть... В общем, мой начальник. А разве можно начальника называть по имени?
- Какой я к черту начальник?! Я, Лида, всего три года назад институт закончил, а ты в этом году будешь поступать, разве это большая разница?! воскликнул Пролович и тут же понял, что сказал глупость: девять лет и в самом деле в глазах восемнадцатилетней Лиды должны были казаться почти вечностью, а он сам - едва ли не стариком.
- Ну, если вы так хотите, перейдем на "ты".
- И - просто Сергей.
- Хорошо, я постараюсь. Только на работе пускай все будет по-прежнему.
- Договорились, - охотно согласился Пролович.
Пересекли площадь Свободы. На мосту через Витьбу остановились и несколько минут смотрели вниз на начавшую полнеть реку.
- Совсем наша Витьба в сточную канаву превратилась, - грустно заметил Пролович.
- Да, когда я была маленькая, она была пошире, - согласилась Лида.
Почти все время их недовольно обходили многочисленные прохожие и Пролович повел Лиду дальше.
У фонтанов они остановились и присели на одну из серых скамеек.
- Сейчас промочим одежду, - улыбнулась Лида.
- И ты, и я в джинсах, так что ничего страшного не случится. Да и скамейка совсем сухая.
Фонтаны уже освободились от снега, но пока еще дремали, ожидая, когда какой-нибудь начальник распорядиться включить воду. Три обнаженные женские скульптуры из камня сиротливо смотрели на пустые бассейны.
- Зимой мне все время кажется, что им очень холодно, одиноко, и неуютно, - сказала Лида, взглянув на статуи.
- Это просто потому, что они обнажены. У меня тоже иногда бывает такое чувство.
- А порой мне кажется, что это просто три нимфы, которых заколдовала какая-нибудь злая старуха-колдунья.
- Ты, наверное, очень любила в детстве сказки Андерсена?
- Любила. А ты?
- В общем-то тоже, но мне больше нравились Носов и Волков.
- "Волшебник Изумрудного города"?
- Да, вся эта серия, - кивнул Пролович.
- Я где-то читала, что Волков взял за основу романы какого-то американского писателя.
- Я тоже. Но, по-моему, если человек может сделать для детей хорошую сказку, то не грех и воспользоваться чужой идеей. Кто у нас знает Пиноккио? А вот про Буратино слышал каждый ребенок.
- А это не плагиат?
- Не знаю - я не знаток литературы. И Волков, и Толстой, по-моему, большую часть сами придумали, - пояснил Пролович.
Они говорили совсем не о том, что хотелось говорить. Сергею хотелось говорить о них самих, об их отношениях, но вместо этого разговора он то и дело перескакивал с одной темы на другую и во всех этих темах не было даже легкого намека на чувства. Впрочем, в конце концов, каждый из них был доволен уже хотя бы тем , что состоялся этот поход в кино, и тем, что сделано самое главное - положено начало. Начало человеческим отношениям, которые рано или поздно приведут или к взаимной дружбе, или к холодному расставанию, или к большой и жаркой любви.
Фильм оказался заурядным коммерческим боевиком новой волны, снятым какой-то полуподпольной студией и Сергей даже почувствовал некоторое облегчение, когда на экране зажглись заключительные титры.
- Ой, как фильм долго шел, уже почти девять, - взглянув на часы, удивленно воскликнула Лида
- Да, почти два часа. То-то мне показалось, что он слишком длинный.
- Вам фильм не понравился?
- Смотреть можно, конечно... Но если откровенно, то фильм не очень. А тебе?
- А мне понравился. Не драки, конечно! А этот парень - он такой сильный и вместе с тем добрый..., - Лида замолчала, заметив, что на губах Проловича промелькнула легкая усмешка.
"Все же она еще совсем ребенок. Иначе вряд ли поверила бы в эту глупую сказку о современном Робин Гуде. Мое поколение выросло совсем на других фильмах. Мое поколение? Чем же отличается мое поколение, если между нами всего десять лет разницы? И все же отличается. Они выросли уже при Горбачеве. А мы... Мы выросли до него и в этом, наверное, наше счастье... Мы не стали люмпен-машинами, заряженными мыслями о деньгах, мы остались людьми. Но разве Лида похожа на машину? Нет, она живой и очень легко ранимый человек. Просто они, словно беспризорники, выросли в нравственной пустоте и ущербном восприятии своей неполноценной гражданственности. А мы, пусть хоть в детстве, но все же были гражданами сверхдержавы. Наверное, они поэтому такие нервные и издерганные и так верят в Чумака и Кашпировского, совпадение снов и прочую чушь. Хорошо, что Лида забыла о Клименчуке", - подумал Пролович и, заметив, что Лида как-то отрешенно смотрит вниз, осторожно обнял ее за плечи. Лида едва заметно вздрогнула и быстро взглянула на Сергея.
- Какие у тебя красивые глаза! И волосы..., - тихо прошептал Сергей.
- Тебе это просто кажется, - ответила Лида и прижалась к нему щекой.
- Мне это не кажется. Я боюсь, что мне кажется другое - будто бы я сейчас иду с тобой по городу. А что, если я сейчас проснусь, и ты исчезнешь?! - прошептал Сергей, удивляясь, что слова, которые он никак не решался сказать перед фильмом, теперь сами рвутся наружу.
Лицо Лиды озарилось счастливой улыбкой:
- Правда - наш город становится очень красивым по вечерам?
- Правда. Но не только по вечерам, он красивый всегда, - поправил ее Сергей.
- Пойдем в парк? - предложила Лида.
- Пойдем, - согласился Пролович.
- Только через мост, что ведет к концертному комплексу, - попросила Лида.
Мост проходил на достаточно большой высоте и где-то далеко внизу, словно тонкая серебристая струйка на дне холодного и темного ущелья, едва слышно журчала Витьба. Этот мост был только пешеходным, поэтому Сергей и Лида тихо стояли у перил, скорее слушая, чем рассматривая ночную реку.
Потом долго гуляли в парке, где обычно бывает много подвыпившей молодежи и где на этот раз не было ни единой живой души. Большие старые деревья, широко раскинувшие свои ветви, сросшиеся в один огромные невод, привносили ощущение таинственной и вместе с тем удивительной сказки...
Домой Сергей вернулся пешком, потому что лишь в два часа ночи отпустил окончательно замерзшую Лиду, а к этому времени весь транспорт уже был в парках.
10
Пролович долго не мог уснуть, переворачиваясь с одного бока на другой: наконец-то, случилось чудо и за один сегодняшний вечер они с Лидой стали гораздо ближе друг другу, чем за весь прошедший год совместной работы. Убийство в парке, Клименчук, милиция - все это каким-то едва различимым силуэтом ушло на второй план, а на первом царила любовь, с неожиданной силой вспыхнувшая в сердце Проловича...
Сергей вышел из маленького дощатого сарайчика и сразу же увидел большую зеленую звезду - темнота наступила слишком быстро. Дом, призывно глядевший освещенным окнами, за одним из которых сейчас была Лида, находился настолько близко, что, казалось, нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться под защитой света. Но что-то особенное в воздухе или едва различимый силуэт удерживали Сергея на месте и он с досадой думал о том, что его ждет Лида, а он так не вовремя застрял в этом сарае. Наконец, Сергей решился и сделал несколько первых шагов по направлению к дому. Ноги мягко пружинили по густому травяному ковру. "И как это только траву до сих пор не вытоптали?" - удивился Пролович и, окончательно осмелев, пошел гораздо увереннее. За углом дома раздалось глухое, грозное рычание. Сергей инстинктивно отпрянул назад и в два прыжка очутился возле входа в сарай. Почти в тот же миг из-за дома выскочила гигантская черно-синяя собака со светящимися желтым светом глазами и светящейся мордой. Пролович вбежал в сарай и закрыл дверь изнутри на старый, ржавый крючок. Крючок был очень древним и Сергей боялся, что он может сломаться при первой же более-менее серьезной атаке зверя. Собака подошла почти вплотную и Пролович сквозь щели в дверях почувствовал ее зловонное, хриплое дыхание. В одной из дверных досок выпал сучок и именно в этой маленькой дырочке появился немигающий ярко-желтый глаз, злобно уставившийся на Сергея. Пролович схватил первую попавшую ему в руки щепку и сунул ее в дырку. Собака взвыла от боли и тут же с бешеной пеной у рта бросилась грызть дверные доски, намереваясь любой ценой добраться до того, кто оказался под ненадежной защитой этого ветхого сарайчика. Сергей вжался в дальний угол и поминутно прислушивался к злобному рычанию врага. Вскоре собаке удалось прогрызть дыру внизу одной из самых ветхих досок и в это отверстие пролез вначале нос, а затем и остальные детали отвратительной морды. Сергей, почти парализованный страхом, нащупал под рукой гаечный ключ и швырнул его в чудовище. Собака зарычала и принялась с разгона бросаться на двери, пытаясь сорвать их с петель и попасть внутрь.
- Сергей, где ты?! - послышался приглушенный крик Лиды, обеспокоенной таким долгим отсутствием мужа.
Услышав крик, собака замолчала и внимательно прислушалась.
"А вдруг этот упырь нападет и на Лиду?! Надо ее как-то предупредить", испуганно подумал Сергей и изо всей силы крикнул на весь двор:
- Лида, не ходи сюда! Срочно прячься в дом и не открывай дверей!
- Сергей, где ты?! Иди есть картошку - уже три часа ночи! - вновь донесся приглушенный крик, раздавшийся на этот раз гораздо ближе.
Лида, видимо, шла по направлению к сараю.
- Лида, назад! В дом! - заорал Сергей и подскочил к двери.
Раздался испуганный женский крик и сразу же вслед за ним - злобное собачье рычание.
- Лида! - пронзительно закричал Пролович.
С одной стороны он, как муж, был просто обязан выбежать и попытаться спасти Лиду, с другой же чудовищная собака вселяла непреодолимый, почти гипнотический ужас.
- А-а! - закричала Санеева и Сергей, взревев от ярости, выбил ногой входную дверь и выскочил на улицу.
Но его встретил пустой двор и какая-то страшная, гнетущая тишина. Высоко над домом в небе горела единственная, но очень яркая зеленая звезда. Будь перед ним противник, Сергей бы ринулся в бой, но тишина как-то вновь подавила его храбрость.
Неожиданно окна дома погасли, и на пороге появилась расплывчатая фигура. Фигура начала медленно подходить к Сергею и Пролович попятился назад. Вскоре фигура подошла к нему поближе и Сергей без труда узнал Лиду:
- Это ты?
Ничего не ответив, Лида шла прямо к нему и пристально смотрела вперед загадочным, остекленевшим взглядом. Ее кожа приобрела странный черно-синий цвет, а глаза горели желтым огнем. "Собака!" - догадался Пролович и отшатнулся в сторону. Фигура протянула вперед свои неестественно длинные, костлявые руки, пытаясь дотянуться до Сергея и обнять его за плечи.
- Ты - собака! Ты убила мою Лиду и приняла ее облик! - закричал Сергей и с диким смехом посмотрел в желтые глаза.
Лицо фигуры неожиданно задрожало, и постепенно начали исчезать знакомые черты: нос заострился и стал продолговатым, а все тело раздалось вширь. Через мгновение перед Проловичем стоял Клименчук и с удивлением смотрел на Сергея, словно не понимая, как тот мог разгадать его обман.
- Где Лида?! - с угрозой спросил Сергей.
- Не угрожай мне - сейчас мое время, - спокойно ответил Клименчук.
- Почему?
- Посмотри в небо. Там светит Зеленая звезда.
- Ну и что?
- Значит, я в это время имею наибольшую силу.
- Какой же цвет ты не любишь?
- Я тебе этого не скажу.
- Где Лида?
- Я не знаю. Это я кричал, и собака - тоже я. Я просто хотел выманить тебя из сарая.
- Зачем?
- Чтобы загрызть.
- Почему же тогда ты меня не грызешь?
- Я не могу опять превратиться в собаку.
- Но так в жизни не бывает. Значит, мы спим?
- Да, мы спим. И сейчас я тебя загрызу! - Клименчук прямо на глазах стал обрастать шерстью, опустился на четвереньки и превратился в собаку.
Но не в такую огромную, какой был вначале, а в самую обыкновенную дворняжку. Дворняжка подняла морду вверх, пристально посмотрела на Проловича и вдруг крикнула голосом Шарикова из фильма "Собачье сердце":
- Плохими словами не выражаться!
Сергей вздрогнул и... оказался в своем кабинете. Зазвонил телефон. Пролович поднял трубку и на том конце провода раздался испуганный голос Сидоренко:
- У вас журнал с записью инициалов Клименчука?
- Да. Лежит на столе.
- Найдите его и зачитайте мне. К вам сейчас направилась огромная крыса, которая хочет сожрать этот журнал. Берегитесь - она уже близко!
Пролович положил трубку на стол и лихорадочно принялся искать журнал.
- Торопитесь, крыса уже входит в вашу поликлинику! - с той же громкостью и тревожной интонацией сказал голос Сидоренко.
Вот и журнал. Пролович принялся листать страницы, но каждый лист был исписан какими-то нецензурными фразами.
- Она уже в коридоре, торопитесь!
Наконец, Сергей нашел нужную запись и, подняв трубку, приготовился читать. Но в этот самый момент дверь в кабинет с треском слетела с петель и в комнату ввалился огромный серый грызун размером с хорошо откормленную свинью.
- Читайте! - взвизгнул Сидоренко.
Но крыса схватила зубами провод, вырвала телефон и в одно мгновение сожрала его с противным хрустом ломающейся пластмассы.
- Ничего, читайте. Трубка может работать, как рация! - заверил следователь.
Услышав эту фразу, крыса набросилась на Проловича, норовя вцепиться ему прямо в горло. Сергей сразу же узнал эти ненавистные, горящие желтым огнем глаза и серо-голубую, дымчатую шерсть. Мерзкие зубы-ножи уже искали его шею, но в этот момент раздался пронзительный звонок.
- Это охранная сигнализация! - радостно возвестил голос Сидоренко и крыса испуганно выскочила в коридор, оторвав по пути несколько кирпичей от стены, в которой были укреплены двери.
Но отвратительный звонок продолжался, и Сергей, медленно поднявшись на ноги...
11
Будильник перестал звенеть как раз тогда, когда Сергей проснулся и начал приходить в себя. Увиденный сон всплывал в памяти какими-то короткими, бессвязными отрывками. Но во всех этих отрывках неизменным было лишь одно: черно-синие тела и глаза, горящие желтым, адским пламенем. Сергей даже вздрогнул и оглянулся - ему показалось, что эти глаза находятся в комнате и следят за каждым его движением. Пролович попытался убедить себя в том, что весь его кошмар - это невообразимая комбинация убийства в парке, Клименчука, его воспаленных глаз и синеватой, отечной кожи, а также страхов Лиды, которая прочно засела в бессознательном и теперь не дает покоя многочисленными сновидениями, но у него ничего не получилось. Рассудком Пролович объяснял себе все логично и доказательно, но сердцем или еще каким-то неведомым седьмым чувством он ощущал опасность, как аквариумные рыбки ощущают приближение землетрясения. Между убийством в парке, визитом Клименчука, страхами Лиды и его собственными кошмарами существовала какая-то почти незримая, но вполне определенная связь. И именно эта незримость заставляла Сергея чувствовать себя маленькой песчинкой в игре неведомых, но могучих сил.
"Совпадет ли третий сон? Если да, то и первые два случая не являются простыми совпадениями. Но что же это тогда? Телепатия? Телекинез? Или, может быть, и в самом деле существует этот загадочный астральный мир? Недаром же философия Востока уделяет ему столько внимания. Но почему у меня постоянно гнетущее ощущение опасности? Скорее всего, из-за этой загадочности и неопределенности: древние инстинкты всегда порождают страх в ответ на все неведомое. В этом, очевидно, был большой смысл на заре человечества. Нужно будет пойти на работу пораньше, чтобы застать Лиду и поговорить о ее сне. Спросить ее шутливо и даже... И даже если сны совпадут, я ей скажу, что они разные. В любом случае остается только ждать", - Сергей взял с журнального столика вчерашние газеты, которые так и не успел прочесть накануне. Почти вся площадь газет была заполнена политическими статьями - предавали анафеме полуподпольный шестой съезд народных депутатов СССР, а заодно и тех, кто недостаточно активно претворял в жизнь очередные судьбоносные решения очередных пророков. Пролович пробежал по нескольким статьям и у него возникло ощущение, что вся политика напоминает обыкновенные дрязги в коммунальной квартире.
Сергей уже собирался положить газеты на место, как вдруг на последней странице "Труда" увидел статью какого-то белорусского психоаналитика Кабцева, который рассказывал о природе и сущности зомби. Перед статьей, правда, скромно сообщалось, что, по-мнению авторитетных ученых Кабцев всего лишь обыкновенный шарлатан, но Сергея это не остановило, и он принялся за статью:
"В последние годы на видеоэкранах мы можем часто видеть фильмы ужасов, персонажами которых являются зомби - недавно умершие люди, у которых погиб мозг, но еще функционирует опорно-двигательная система. По свидетельствам африканцев, раньше зомби часто можно было встретить в глухих местах Центральной Африки, где они работали на плантациях. Большинство ученых считают существование зомби чистейшим вымыслом и при этом ссылаются на то, что мертвый мозг не может управлять живым телом. Однако, каждый из нас помнит еще со школьных лет замечательный опыт с лягушачьей лапкой: при пропускании электрического тока мышцы сокращаются и лапка приходит в движение. Очевидно, нетрудно представить, что при отлаженном целенаправленном воздействии на свежий трупик лягушки можно добиться того, чтобы она прыгала. Это очень сложно, но, что самое важное, теоретически вполне осуществимо. Теперь представьте, что на мертвую лягушку воздействуют не прямыми электрическими ударами, а электромагнитными импульсами, аналогичным по эффекту - лягушка в таком случае будет двигаться точно так же, как и в первом случае. Это можно сравнить с управлением моделью самолета по радио. Но то, что можно сделать с лягушкой, вполне можно сделать и с человеком. Для этого, однако, необходим высочайший уровень знаний. Технократическое европейское мышление не позволяет допустить, что дикари-негры могут достичь такого уровня знаний, который позволяет использовать на плантациях умерших, превращая их в зомби. Но никто не станет отрицать, что, например, индийские йоги, порой не знающие даже основ физики и биологии, могут с успехом останавливать и запускать свое сердце и проделывать другие, не менее сногсшибательные не только для европейцев, но и для собственных граждан трюки. Причем сердце и в самом деле переводится в состояние глубокой комы, о чем не раз свидетельствовали известные биологи. Не стоит забывать и того, что и сама технократическая цивилизация сложилась за последние двести-триста лет, тогда как за предыдущие тысячелетия не было сколь либо значительных открытий. Но как раз именно это и способствовало изучению тайны человеческого тела и человеческой психики, и можно предположить, что за несколько тысячелетий всевозможные колдуны и шаманы могли достичь очень многого. Достичь не столько из-за понимания сущности явления, сколько просто из-за механического шлифования случайно открытых способов воздействия. Более того, сами колдуны абсолютно не понимают сути явлений и приписывают все сверхъестественным силам. Сами негры признаются, что наряду с заклинаниями при превращении умершего человека в зомби используются различные смеси из порошков, известных только колдунам. Эти смеси, очевидно, повышают чувствительность еще не разложившегося мышечного волокна к воздействию на расстоянии. Несомненно и то, что эти смеси предотвращают преждевременное разложение ткани, подавляя жизнедеятельность болезнетворных микроорганизмов. Таким образом, словесные заклинания - всего лишь формальный довесок. Но не совсем бесполезный - слова, скорее всего, используются в качестве аутотренинга для колдуна, управляющего зомби. Можно предположить, что колдунам приходится время от времени натирать тела зомби специальным составом, чтобы хоть как-то компенсировать потери мышечной ткани после совершенной работы. Но полностью компенсировать эти потери невозможно - для этого волокно должно быть живым. Поэтому со временем зомби слабеет и рано или поздно утрачивает способность к движению
Из всего вышесказанного вытекает интересный вопрос - насколько реальна возможность того, что колдун, например, может заставить зомби собирать какие-нибудь плоды, то есть, совершать весьма сложные движения. Можно, конечно, говорить о тысячелетнем совершенствование, но мне лично более вероятным кажется другой путь: если определенным образом "включить" мертвый, но еще не разрушенный мозг, можно добиться как бы настоящего оживления и даже частичного восстановления утраченных со смертью условных и безусловных рефлексов. Это можно сравнить с подачей электроэнергии на компьютер - он начинает работать. Отсюда возникает еще один интересный вывод - колдун, владеющий искусством создания зомби, при определенных условиях может проникнуть в мозг спящего человека и подчинить его своему влиянию. При этом на первых этапах подчинения можно ожидать совпадения снов колдуна и его жертвы... Но это уже другой, отдельный разговор. За несколько лет у меня скопились факты, которые свидетельствуют о том, что сны и в самом деле могут совпадать до мелочей. Если продлится наше сотрудничество с газетой, мы с вами поговорим об этом в следующий раз..."
В самом конце Кабцев просил направить ему письма, если у кого-то были случаи совпадения снов. Обычно Пролович с изрядной долей скептицизма относился к подобным статьям, но двойное совпадение снов заставили его взглянуть на это немного другими глазами: "Все же он молодец, что занимается всем этим. Про зомби, конечно, бред, а вот в совпадении снов что-то есть. Уж не я ли колдун, подчиняющий себе Лиду?!" Улыбнувшись по поводу этой несуразности, Пролович взял лист бумаги и написал о двух совпавших снах. Написал не из желания как-то обратить на себя внимание, а просто из-за того, что хотел получить от Кабцева какую-нибудь версию, объясняющую эти совпадения. При этом Проловичем двигало, скорее, простое любопытство, в душе же он не слишком рассчитывал на ответ и к тому же хорошо понимал, что этот самый Кабцев может и в самом деле оказаться самым заурядным проходимцем-шарлатаном, который решил сделать себе имя и, в конечном счете, деньги на волне мистики, захлестнувшей страну. К тому же Кабцев не сообщил адреса, по которому нужно было отправлять письма, и Сергей после некоторых сомнений написал на адрес редакции и чуть ниже приписал в скобках: (Для Кабцева А.Ф.).
12
В половине двенадцатого Сергей опустил письмо в синий, покрытый в некоторых местах проявившейся бурой ржавчиной почтовый ящик и поехал на работу.
По пути на линии неожиданно исчезло напряжение и трамваи, словно окоченевшие божьи коровки, замерли своими красными остовами на блестящих травинках-ниточках рельсов. Двери открыли, чтобы наиболее нетерпеливые пассажиры могли выйти и отправиться дальше пешком. Пролович никак не мог решить, как ему поступить - с одной стороны, напряжение могло появиться в любую минуту, с другой же - он мог опоздать и не застать Лиду на месте. Официально первая смена заканчивалась только в два часа дня, но на практике и Варьянов, и сам Пролович, работая в первую, почти никогда не задерживались после двенадцати.