Гернет Нина Владимировна. Сестренка

   – А как их зовут? – спросил Женя.
   – Никак. Просто цыплята, – сказала Саня.
   – Так надо им придумать имена, – заявил Женя. – Пусть они привыкнут и будут к тебе прибегать: кого позовёшь по имени, тот и прибежит.
   Саня обрадовалась. Они назвали одного цыплёнка Драчун, потому что он клюнул своего братца и отнял у него крошку. Другой забавно подпрыгивал и за это получил имя Прыгун. А самого маленького так и назвали: Малыш.
   С этого дня повелось, что Женя и Саня дома дежурили вместе. Так было и легче, и быстрее, а главное – веселее.
   Скоро папа совсем перестал напоминать Жене об уборке: Женя не забывал. Правду сказать, он бы и теперь забывал, но Саня – нет, та никогда не забывала. Первое, что она говорила, встав с постели, было:
   – Уже можно дежурить? – и тащила из кухни тазик.
   Тут не забудешь.

ВОДЯНОЕ КОЛЕСО

   Было воскресенье. Женя сидел на крылечке. Смотрел на синее небо, ждал, когда проснётся Саня, и думал об очень приятных вещах.
   Сегодня мама освободится пораньше, и сразу после обеда они поедут в город и пойдут в кукольный театр. Разве плохо?
   Только надо сделать всё, что велела мама. Заставить Саню позавтракать, когда проснётся. Потом всё убрать – тоже без Сани не сделаешь, а то поднимет ужасный крик. Потом запереть квартиру, положить ключ в карман и отвести Саню к маме на пятый птичник. Хоть Саня теперь сама знает дорогу на все птичники, но мама боится, как бы она не попала под грузовик или не убежала куда-нибудь одна.
   Женя усмехнулся: никуда она не убежит. Так и ходит за Женей, как привязанная. Даже мама смеётся и говорит: «Совсем как мы с Верой – Иголочка с Ниточкой».
   Жене надоело ждать, пока Саня проснётся, и он решил её разбудить. Некогда спать, – столько дела!
   Женя встал. И тут из-за угла дома выбежал Андрей Фоменко. Женя посмотрел на него и сразу догадался, что случилось что-то важное.
   – Водяное колесо! – выпалил Андрей, увидев Женю.
   – Водяное колесо? – переспросил Женя и одним прыжком оказался рядом с Андреем.
   – Запускать идут! Испытание делать, понимаешь или нет? – кричал Андрей и размахивал руками.
   – Уже готово? – спросил Женя.
   – Готово! И покрасили, и всё. Идём на ручей испытание делать! Я за тобой прибежал. Идём скорее! Вот они!
   «А как же Саня?» – испуганно подумал Женя. Но тут он увидел такое, что и про Саню забыл.
   Из-за угла вышел Витя Фоменко и ещё несколько мальчиков.
   Женя, наконец, увидел водяное колесо.
   Это было необыкновенное, замечательное колесо.
   Между двумя ярко-алыми кругами протянулись блестящие жестяные корытца. Они сверкали на солнце. Мальчики несли ещё какие-то красные рогульки, что-то вроде деревянного подносика – всё непонятное, но страшно интересное.
   Они прошли мимо крыльца. Женины глаза уже ничего не видели, кроме этого колеса. Женины ноги сами понесли его вслед за мальчиками. Женя ни о чём уже не думал. Он хотел только одного: увидеть, как будут запускать это колесо.
   Он не услышал, как с крыльца звал его тоненький обиженный голос:
   – Женя, куда ты ушёл? Женя-а!
   Идти было не близко. Водяное колесо можно было пустить в ход только в одном месте, за лесом, там, где ручей водопадом сбегал с большого камня.
   Мальчики шли по берегу Ближнего озера. Всё озеро прямо усыпано было белыми совхозными утками. Утки смешно кувыркались и ныряли, выставляя кверху куцые хвостики. Но Женя не замечал их: не до уток.
   Прошли весь луг, свернули к лесу. Вот, наконец, слышно, как за кустами шумит водопад. Дошли!
   Вода сбегает с камня. Струйки прыгают по его уступам, журчат и пенятся внизу, а дальше ручей бежит уже спокойно по лугу и по лесу и где-то далеко вливается в Дальнее озеро.
   Мальчики немедленно принялись за дело. Виктор положил на камень длинный лоток-подносик так, чтобы он выдавался над камнем, как козырёк фуражки. Вот для чего он был нужен! Смотрите, вода уже не бежит по камню, а льётся с лотка вниз широкой струёй.
   Как раз под струёй мальчики вбили две рогульки и положили на них сверкающее колесо.
   Вода наполнила одно корытце, и оно опустилось вниз.

   А на его место уже опустилось другое и тоже наполняется и опускается, всё вниз, всё вниз – вертится водяное колесо!
   – Ура! – крикнули мальчики.
   – Работает! Силой воды! – кричал Андрей и прыгал, как козлёнок. – Вертится! Видишь, как вертится? Со страшной быстротой!
   – Вертится, да зря, сказал Виктор. – Пускай оно мельницу повертит. Давайте, ребята.
   Откуда-то взялась ярко раскрашенная мельница. Женя её раньше не заметил. Её поставили на берегу в траве. От колеса к ней протянули верёвочки, и пошла работа!
   Вертится водяное колесо, вертятся мельничные крылья. Стоит пёстрая мельница на зелёном лугу, сверкает под льющейся водой алое и серебряное колесо – очень красиво.
   У Жени даже закружилась голова, – так долго он смотрел на вертящиеся крылья мельницы.
   И вдруг он услышал, как Виктор сказал:
   – Ладно, хватит. Собирайте всё, обедать пора.
   Женя задрожал. С ужасом смотрел он на Виктора.
   Как это, пора обедать? Неужели он тут пробыл до самого обеда? А как же Саня? А уборка!? А мама, которая ждёт их на пятом птичнике? А ключ? А кукольный театр!
   Не сказав ни слова, Женя бросился бежать. Мальчики удивились и посмотрели ему вслед.
   – Без спросу ушёл, – догадался кто-то. – Достанется ему!
   А Женя мчался, не разбирая дороги, спотыкался, обжигался крапивой и думал только одно: «Скорей, скорей, скорей, добежать до дома!»

ГДЕ САНЯ?

   Вот, наконец и их дом! Женя дёрнул дверь и влетел в комнату.
   Там никого не было. Ни мамы, ни Сани. Везде беспорядок, постель Сани не прибрана'. Санин завтрак стоит на столе, как мама поставила. Значит, Саня ничего не ела с утра.
   Женя испугался. Мама больше всего огорчается, когда Саня плохо ест.
   Да где же она? Надо найти её и покормить, пока не пришла мама.
   Женя выбежал из дому. Он не мог придумать, куда пошла Саня и где нужно её искать. Может быть, Света Кожина зазвала её к себе и играет с ней? Светка любит возиться с Саней.
   Женя побежал было к Кожиным, но на полдороге вспомнил, что Света с родителями поехала в город – покупать школьное платье.
   Наверное, Саня сидит у Кати Левашовой.
   Но у Левашовых никого не было дома. Соседка сказала, что Катя с мамой ушли в лес за орехами.
   Женя растерялся. Он побегал ещё по улицам посёлка, заглянул на ближние птичники, наведался в инкубатор.
   Сани нигде не было.
   И вдруг Женя догадался: да конечно же, она встала, увидела, что дома никого нет, – и пошла одна на пятый птичник, к маме. Она дорогу знает. А куда же ей ещё деваться?
   Но если так, то дело плохо. Значит, мама всё узнала: и что Женя бросил Саню одну, и что Саня не завтракала и не умывалась. Рассердится мама. Только… сильно рассердится или нет? Захочет ли ещё взять Женю в кукольный театр или оставит дома?
   Женя решил задобрить маму. Что бы такое сделать, очень хорошее?
   Комнату прибрать – первым делом. Можно успеть, если, конечно, очень быстро всё делать.
   Подушки, одеяла так и летают по комнате, звенит-бренчит посуда, метла так и ходит в Жениных руках. Женя убирает комнату. Только бы успеть!
   Но он не успел. Открылась дверь. Вошла мама, почему-то одна, без Сани. Сразу посмотрела на стол. Там стояла одинокая чашка с молоком и на тарелочке лежали бутерброд и яйцо – Санин завтрак.
   Женя бросил метлу и засуетился, заглядывая маме в лицо.
   – Мама, она ватрушку съела. Видишь, ватрушки нет? А вот это всё она сейчас съест, не беспокойся, я её накормлю. Где она?
   Мама очень удивилась.
   – Как это – «где она»? Это я тебя спрашиваю: где Саня? Почему ты её на птичник не привёл, как условились? Где девочка?
   – Не знаю… – прошептал Женя.
   – Что? – испугалась мама. – Что случилось, Женя?
   Говори же!
   А Женя и сам перепугался. Сбиваясь, путаясь, начал он рассказывать, как всё было.
   Мама не дослушала до конца. Она вдруг увидела на стуле Санино платье, беленькую панамку и сандалии на полу.
   Мама ахнула. Значит, девочка ушла из дому голодная, босая, в одних трусиках, с непокрытой головой в самый солнцепёк! И кто знает, когда она ушла, где она сейчас и что с ней?
   Мама схватила Санину одежду, свернула её и пошла к выходу.
   Женя бросился за ней.
   – Мамочка, я с тобой! Мама не позволила.
   – Ты останешься здесь. Вдруг она придёт, а в доме никого и помочь некому. И не уходи, ни на минуту не уходи! Слышишь?
   – Хорошо, – тихо сказал Женя и вернулся в комнаты. Мама ушла. И про обед забыла. Какой тут обед! Женя посидел. Потом походил по комнате. Полежал на диване. Делать было нечего, и ждать Саню не хватало терпения.
   Женя уселся на подоконник и стал смотреть на дорогу.

   А вдруг сейчас вон оттуда, из-за палисадника Сорокиных, выйдет Саня! Погуляла где-нибудь и идёт домой – очень просто…
   Да вот, кажется, она идёт!
   Но из-за палисадника выходили другие люди.
   Открылась дверь. Саня пришла? Нет. Это мамина помощница, птичница Дашенька. Мама прислала её узнать, не вернулась ли Саня домой.
   – А мама её не нашла? – спросил Женя. Ему казалось, что мама непременно отыщет Саню.
   – Да не знаем даже, где искать, – сказала Дашенька. – Кого ни спросим, – никто не видал. Вот история, подумайте только!
   Дашенька ушла. Опять надо ждать.
   А как хорошо было, когда Саня была дома! Как плохо стало всем оттого, что её нет.
   Пришёл папа. Посмотрел на Женю, но разговаривать с ним не стал. Взял что-то из буфета, пожевал и ушёл.
   Женя лёг на кровать и уткнулся головой в подушку.
   Прибежала соседка, пионерка Римма Медведева. Просунула голову в дверь и заговорила:
   – Не пришла Саня? Нет? Ну, ты всё-таки не плачь, найдётся. Сейчас мы с девочками пойдём в лес искать, – может, она туда пошла. Но если туда, – она далеко не уйдёт, там же колючки, а она босая.
   Римма убежала. Женя ждал, ждал, ждал… без конца ждал, а Саня всё не приходила.
   Вот опять пришла мама. Без Сани. С ней были Дашенька и ещё одна птичница. Они всё время уговаривали маму отдохнуть немножко. Усадили её на диван, покрыли шалью и ушли искать Саню на ягоднике – она могла и туда попасть.
   Мама сидела, как больная, закрыв глаза руками. В первый раз в жизни Женя увидел, что его мама плачет.
   Женя в тоске прижался к ней, а мама утешала его, шептала:
   – Успокойся, не надо. Найдётся наша девочка. Это я виновата. Что с тебя спрашивать, ты маленький.
   Мама утешала. Но Женя знал, что он виноват. Может, Саня уже никогда не вернётся, никогда они не будут вместе мыть посуду и ходить в детский сад.
   А главное – уже никак не сделать так, чтобы всего этого несчастья не было, чтобы всё было спокойно и хорошо, как прежде. И невозможно уже сделать так, чтобы Женя не был во всём виноват.

ПТИЧИЙ ГОРОД

   Но где же на самом деле была Саня?
   А с Саней случилось вот что.
   Проснулась она утром. Видит – Жени в комнате нет. Саня пошла его искать. По дороге прихватила со стола ватрушку с изюмом и вышла на крылечко.

   А, вон он, Женя! Куда-то уходит с мальчиками. А мальчики несут что-то красненькое и блестящее…
   Саня позвала Женю, но он даже не обернулся. Саня обиделась, что он не взял её с собой, и побежала догонять Женю. Она уже привыкла, что они всюду ходят вместе.
   Сане казалось, что она бежит быстро. Но мальчики уходили всё дальше и дальше. Куда было ей, такой маленькой, догнать больших мальчиков! Скоро они скрылись за кустами, и Саня перестала их видеть.
   Но она не испугалась. Она была не очень храбрая девочка, но зато очень упрямая. Она всё шла и шла вперёд, чтобы догнать Женю.
   На ходу она выковыривала из ватрушки изюминки и клала в рот.
   Вдруг тропинка разделилась надвое. Одна дорожка спускалась вниз, к озеру, а другая шла прямо – туда, где росли высокие кусты. Саня постояла, посмотрела и туда и сюда. И увидела, что снизу, от озера, поднимается по дорожке человек, а с ним бежит большая собака.
   Эта лохматая собака с высунутым языком очень не понравилась Сане. И она быстро побежала по другой дорожке.
   А мальчики в это время как раз спускались к озеру. Теперь Саня уж никак не могла догнать Женю. Но она этого не знала.
   Она с удовольствием бежала по мягкой, тёплой пыли, которая лежала на дорожке. Босым ногам было приятно. Только плохо, что солнце светило в глаза и приходилось жмуриться и морщиться.
   Скоро тропинка вошла в заросли высоких подсолнухов. Там была тень и прохлада. Толстые стебли казались маленькой Сане деревьями. Широкие листья расстилались у ней над головой. Сане стало хорошо и весело.
   Белый петух с толстым красным гребешком перебежал ей дорогу.
   Потом ей повстречались две белые курицы: они сидели прижавшись к земле. Дальше ещё одна курица что-то клевала.
   Кур было много. Сане, правда, хотелось увидеть цыплят, но цыплята не попадались.
   Кончились подсолнухи. Саня вышла на открытую площадку, светлую, посыпанную песком.
   На площадке стоял домик на круглых ножках. Настоящий домик. Не кукольный, но и не для взрослых. «Это детский домик», – подумала Саня. Домик был очень красивый: красная крыша, настоящие двери и окна – всё там было. Под домиком и вокруг него гуляли белые куры. Саня подумала, а может быть, Женя спрятался в этом домике и ждёт, когда Саня его найдёт?
   Саня потянула дверь – она не открывалась. Тогда Саня встала на цыпочки и заглянула в окно. Вместо стекла в этом окне была проволочная сетка.
   Нет, Жени в домике не было. Он был пустой. Ни стульев, ни кроватки, ничего там не было. Только поперёк всей комнаты протянута палка да на полу валяются белые пёрышки.
   В этом домике жили не люди, а куры. Это был куриный дом. Вокруг стояло ещё много таких домов. Это был настоящий город. Куриный город, с улицами и переулками. Жили в этом городе куры и петухи, гуляли по своим улицам и отдыхали под своими деревьями – подсолнухами.
   Тут было очень хорошо. Сане понравилось, и она решила, что возьмёт и себе один домик. Она будет там жить со своими цыплятами – Драчуном, Прыгуном и Малышом.
   И будет водить их гулять по куриным улицам, как мама детей.
   Саня стала ходить от домика к домику и дёргать каждую дверь. Но все двери были заперты; она нигде не могла поселиться.
   Под одним домиком кричала курица. Саня подошла ближе и легла на живот, чтобы узнать, отчего курица кричит. Но курица убежала, а на песке под домиком Саня увидела яйцо.
   Саня достала его. Оно было тёплое-тёплое, почти горячее. Саня приложила его к щеке. Из этого яйца обязательно выведется цыплёнок! Сане захотелось взять его с собой, но она уже хорошо знала, что яиц брать нельзя. Саня вздохнула, положила яйцо на место, погладила его и пошла дальше.
   Потом она увидела, как два молодых петушка дрались, совсем как мальчишки на улицах. Наскакивали друг на дружку, таращили глаза, махали крыльями.
   – Эй вы, чего дерётесь? – крикнула Саня. Петухи отбежали в сторону, подождали и опять наскочили один на другого.
   Потом Саня попала в какие-то заросли кустов. Там под одним кустиком лежали рядом три яйца. Саня даже не подняла их, только тронула каждое пальцем.
   Она уже устала. Ей надоело ходить и очень захотелось есть. Она села на траву и принялась за ватрушку. Несколько крошек упало на землю. Тотчас же набежали куры, склевали крошки.
   Саня засмеялась и бросила курам ещё кусочек ватрушки. Она была не жадная девочка. Куры обрадовались, стали клевать.
   Тут к Сане сбоку подошёл большой петух. Он посмотрел одним глазом, вдруг клюнул Саню прямо в руку, оторвал кусочек ватрушки и отошёл прочь.
   От неожиданности Саня выронила всю ватрушку.
   Что тут сделалось! Ватрушка так и летала среди целой толпы кур, а они кудахтали, хлопали крыльями, ссорились и расклёвывали её на мелкие кусочки.
   Голодная Саня смотрела, как куры едят её завтрак, но ничего не могла сделать. Ей было очень обидно, что куры так плохо поступают с ней, а она ещё их кормила!
   Куры склевали всё и разошлись. Саня увидела, что от ватрушки не осталось даже самой маленькой крошки, и заплакала. Плакала, плакала, потом устала от слёз, прилегла на траву и уснула крепким сном.
   Она спала и не знала, что попала в куриную колонию – это место, куда выпускали на лето молодых кур и петушков, чтобы они на свежем воздухе крепли и здоровели. Здесь куры жили «на даче».
   Сюда приходили птичницы, кормили кур, собирали яйца и уходили. Сейчас там никого не было.
   Саня проснулась. Ей очень хотелось есть, а ещё больше – пить. Рядом с ней копошились в земле две курицы. Саня была сердита на всех кур и петухов. Она схватила сухую ветку, замахала на кур и крикнула:
   – Эй вы, уходите вон!
   Куры всполошились, заорали и разбежались в стороны. Саня увидела, что они её боятся. Тогда она расхрабрилась взяла ветку и пошла.

   Вот она вышла к одному домику. На площадке стояла поилка, полная чистой воды. Куры пили воду, высоко закидывая головы.
   Саня смело пошла на них. Махала веткой и грозно кричала:
   – Пошли вон! Эй, куры жадные, пошли вон!
   И что же? Испугались куры, убежали все до одной!
   Саня легла животом на землю и сама напилась из куриной поилки.
   Потом пошла дальше, сама не зная куда. По дороге она пугала и гоняла всех кур, которые попадались навстречу. Куры убегали большими шагами и громко кричали что-то сердитое – наверное, ругали Саню.
   Саня не заметила, как вышла из колонии и оказалась на открытом месте – на высокой горке. Вокруг больше не было домиков. Внизу, под горкой, было озеро.
   Множество белых уток плавало на озере. Ещё больше их было на берегах – будто снегом засыпаны берега, только снег двигается, шевелится… Саня рассмотрела длинные ящики, из которых ели утки, видела, как утки выходят из воды и отряхиваются, и опять плывут, точно белые лодочки…
   Вдруг все утки, сколько их было, закрякали и повернули головы в одну сторону. Те, что были на воде, быстро поплыли к берегу. Саня посмотрела туда же, куда и утки, и увидела, что к берегу идут женщины с корзинами. Это утятницы шли кормить уток.
   Одна женщина была похожа на тётю Марусю. Сане вдруг страшно захотелось домой, к Жене и тёте Марусе. Ей нездоровилось: солнце сильно нажгло ей голову, спина и руки болели.
   Саня стала спускаться по склону горы. Склон был каменистый. Саня ведь была босая, и камешки больно кололи ноги. Земля была твёрдая и горячая. Саня прошла несколько шагов, потом села. Посидела, опять встала и пошла.
   И тут случилась беда.
   Саня наступила босой ногой на маленький кустик, плоский, как тарелочка. Это были самые злые колючки; дети их называли: «баранчики». Под листиками на земле лежат твёрдые орешки, утыканные острыми шипами. Наступишь на куст – сразу множество колючек впивается тебе в ногу. Это очень страшно и больно.
   Саня закричала от боли и села на землю.
   Путешествие кончилось. Она больше не могла ступить ни шагу. Она держалась за исколотую ножку и горько, обиженно плакала. Но никто её не слышал, никто не приходил помочь ей.

СЕСТРЁНКА

   А в совхозном посёлке была тревога. Люди встречались и говорили друг другу: «Слышали? У Масловых беда: пропала девочка!» И кто мог, шёл помогать остальным искать Саню.
   Школьники бегали по лесу, аукались, звали Саню. Марина Львовна с другими женщинами обошли весь Большой овраг, осмотрели все пещеры. Люди заглядывали в каждый палисадник, в каждый птичник, искали на огородах, в поле и в колонии.
   Мама искала без устали. Женя ходил вместе с нею – теперь уже никто не думал, что Саня придёт сама. Но скоро он так устал, и так много плакал, что пришлось его увести домой и уложить в постель. Мама не говорила Жене, чего она больше всего боялась: она боялась, что Саня утонула в озере.
   Уже наступал вечер, а маленькую девочку всё ещё не нашли.
   Катя Левашова с мамой целый день были в лесу. Набрали орехов, ягод, нашли даже немножко грибов. Они вышли из лесу далеко от совхозного посёлка и возвращались домой по берегу Ближнего озера, мимо утиной колонии.

   Они поднимались по тропинке, разговаривали; вдруг Катя остановилась.
   – Мама, слышишь? Там, на горке, кто-то мяукает! Катина мама прислушалась.
   – Похоже, что ребёнок плачет. Только откуда тут может взяться ребёнок?
   – Правда, откуда? – сказала Катя. – Марина Львовна сказала, чтобы даже в выходные сюда никто не ходил. Это котёнок.
   Галина Ивановна (так звали Катину маму) послушала ещё. Опять раздался далёкий, жалобный плач. Такой слабенький, горький и усталый…
   – Это ребёнок! – сказала Галина Ивановна. Она очень встревожилась. Как мог попасть ребёнок на эту горку? Там, за кустами, крутой обрыв. Его можно не заметить, легко свалиться вниз и расшибиться. Детей туда не пускали.
   Этот ребёнок, который там плачет, тоже может каждую секунду упасть с обрыва. Ох, только бы успеть добраться до него!
   Бежать по тропинке, через куриную колонию – далеко, можно опоздать. Надо карабкаться прямо на гору, по крутому откосу.
   Галина Ивановна ухватилась за сухую траву и полезла. Корзинка с орехами осталась на дорожке. Катя, недолго думая, поставила рядом свою корзиночку с ягодами и полезла вслед за мамой, но сразу же соскользнула вниз.
   – Мама! – жалобно позвала она. – А я?
   – Иди по тропинке! – крикнула мама, карабкаясь всё выше.
   Лезть по такой крутизне было очень трудно. Чтобы удержаться, Галина Ивановна хваталась за каждый пучок травы, за каждый кустик. Не раз ей казалось, что дальше она не сможет двинуться. Но опять раздавался слабенький, хриплый плач, и она лезла выше, в страхе, что не успеет.
   Задыхаясь, взобралась она наверх и увидела ребёнка. Он лежал совсем близко от опасных кустов, за которыми скрывался обрыв. Лежал почти совсем голенький, в одних трусиках, даже без шапочки и туфелек.
   Галина Ивановна бросилась к ребёнку, подняла… Ох, да это маленькая Саня Малиновская, племянница Масловых!
   Как она тут очутилась? Но спрашивать было нельзя: Саня лежала еле живая. Галина Ивановна чуть сама не заплакала, так ей было жалко маленькую девочку, у которой не было сил даже подняться с земли. Личико красное, опухшее от слёз, губы пересохли, спинка обожжена солнцем… Бедная, бедная, сколько же времени она тут мучилась совсем одна?
   Галина Ивановна схватила Саню на руки, прижала к себе. Саня закрыла глаза и обняла её за шею. Вздохнула и прошептала:
   – Мама, возьми меня отсюда!
   Это была мама. Не её, а Катина, но всё равно: она мама.
   А когда приходит мама, – всё плохое кончается и становится хорошо.
   И в самом деле, всё стало хорошо.
   Саня была дома. Саня лежала в постели, вымытая, накормленная, с компрессом на голове, с перевязанной ножкой.
   В квартиру заглядывали люди, радовались, что девочка нашлась, что опять всё благополучно.
   А возле Саниной постели сидел Женя. Он ещё не совсем успокоился, ему не верилось, что Саня здесь и всё горе кончилось.
   Саня спокойно заснула. Женя осторожно дотронулся до неё, оглянулся на маму и засмеялся: «Вот она, здесь!»
   А как хорошо стало в комнате: уютно, весело. Будто праздник настал. А всё оттого, что в семью вернулась маленькая сестрёнка.

ГРОЗА

   К вечеру на солнце наползла толстая серая туча. Она всё ползла и распухала и скоро затянула всё небо, – будто его покрыли лохматым одеялом. Стало хмуро, сумрачно.
   Занятия в детском саду кончились. Родители торопились забрать детей, чтобы успеть дойти до дому, прежде чем пойдёт дождь. Марина Львовна отправила домой старших, и скоро в детском саду остались только те дети, которые жили там всю неделю и уходили домой на воскресенье.
   Пришла ночная няня. Марина Львовна была теперь свободна и тоже пошла домой. Но сперва она зашла в ясли, через дорогу от детсада, и сразу из воспитательницы превратилась в «мамашу»: как и другие мамы, она закутала свою крошечную дочку Танечку и бегом понесла её домой.
   На улице было тихо и сумрачно. Замолчали даже воробьи. Всё притаилось, умолкло перед грозой.
   Внезапно налетел ветер, сверкнула синяя молния, раскатился гром. Марина Львовна еле-еле успела добежать до дому.
   Только закрыла за собой дверь, как пошёл дождь.
   Марина Львовна передала Танюшу бабушке, умылась, переоделась и села пить чай. Она устала за целый день работы с детьми, ей очень приятно было отдохнуть дома, побыть немножко со своей собственной дочуркой и со своей мамой.
   А на улице разыгралась гроза. Молнии вспыхивали одна за другой, гром гремел не переставая. Был уже не дождь, а ливень. В окна хлестали целые струи, потоки воды.
   Снаружи по железному подоконнику прыгали ледяные горошины, бились в стёкла. Улица побелела, как зимой.
   – Слышишь, мама? – сказала Марина Львовна. – Где-то градом стекло выбило! Надо идти. Где мой плащ?
   – Куда ты пойдёшь? Буря на дворе! – сказала её мама.
   – Вот именно! Слышишь, как воет? И град стучит, и гром гремит. Малыши, наверное, перепугались. Ведь страшно! А что, если и у них градом стёкла выбило?
   Она накинула платок и выбежала на улицу. Ветер кинулся на неё, чуть не сорвал с головы платок. Марина Львовна свернула к детскому саду. Теперь ветер дул ей в спину. Он просто подхватил её и понёс. Остановиться нельзя, идти – и то нельзя, приходится бежать.
   Град перестал, но дождь лил и лил; впереди сплошная водяная стена. Ветер выл, как волк. Даже Марине Львовне неприятно было слушать этот вой, – а как же детям?